Что делать, если тебе осталось жить три года — The Village
Аутоиммунные заболевания, которые возникают, когда силы иммунитета начинают бороться с собственным организмом, до сих пор плохо изучены. Причину аутоиммунных заболеваний одни учёные видят в том, что мы живём в слишком стерильном мире; другие полагают, что всё наоборот: иммунная система подвергается такому мощному воздействию химикатов и токсинов, что начинает давать сбои. Известно около сотни аутоиммунных заболеваний: иногда иммунитет нападает на отдельные органы (как при юношеском диабете или рассеянном склерозе), иногда на разные (как при системной красной волчанке и ревматоидном артрите). Симптомы этих болезней не всегда ярко выражены, и зачастую врачи полагают, что пациент просто накручивает себя и зря волнуется. Поэтому в среднем проходит пять лет, прежде чем человек узнаёт свой диагноз. Лекарства могут помогать смягчить проявления подобных болезней, но не могут их вылечить: аутоиммунные заболевания — на всю жизнь.
В США с нарушенным иммунитетом живут 50 миллионов человек, а в России точной статистики не существует. Аутоиммунным заболеваниям чаще подвержены женщины, и нередко они узнают об этом уже в юности. The Village поговорил с Леной, которой в 19 лет поставили диагноз «системная красная волчанка». В 27 лет она узнала, что больна ещё более редким и опасным заболеванием — хронической тромбоэмболической лёгочной гипертензией. И жить ей оставалось всего ничего.
Что с тобой?
Бывает, что у человека появляется одышка и боль в груди. Ему становится тяжело ходить. Он начинает быстрее уставать. Всё это списывают на плохую физическую форму или стресс. Но это может быть признаком серьёзного заболевания — лёгочной гипертензии. Вначале она протекает скрытно: усталость и одышку воспринимают как что-то несерьёзное. А потом болезнь переходит в запущенную форму, которую уже тяжело лечить.
Началось это, может быть, около десяти лет назад. В 16 лет у меня была травма — разрыв мышцы голени: сделала неудачный прыжок, и нога стала распухать, но к врачу я не обращалась, думала, что само пройдёт, но не проходило. Во время подготовки к институту я жутко нервничала. Однажды ночью я стала резко задыхаться, не могла вдохнуть — в груди всё болело. Лежать было больно, дышать было невозможно. Я подложила подушку под спину, попыталась продышаться, но у меня ничего не получалось. От бессилия и страха я начала плакать, но родителям ничего не сказала: испугалась. Утром стало немного легче. Когда я обратилась к врачу, мне диагностировали пневмонию: сделали рентген и увидели какие-то затемнённые участки в лёгких. На самом деле, конечно, уже тогда это была тромбоэмболия, то есть сосуды лёгких закупорились тромбами.
Со временем одышка стала нарастать. Травмированная нога распухала всё больше, а опухоль поднималась выше. Мне стало тяжело ходить. Я попала в больницу, где мне диагностировали тромбоз глубоких вен и тромбоэмболию лёгочных артерий. То, что это серьёзный диагноз, я тогда не понимала.
Через год я снова попала в больницу. У меня начали сильно болеть суставы. Я жутко уставала. От малейшего переохлаждения не могла пошевелить руками. От малейшей простуды поднималась температура под 40 градусов. Однажды мою историю болезни увидела врач в поликлинике и направила меня в Центр ревматологии, где мне диагностировали системную красную волчанку. Это редкое аутоиммунное заболевание, из-за которого в крови и стали образовываться тромбы. Волчанка может проявиться, а может не проявиться. Но это неизлечимо, можно только добиться стойкой ремиссии. Волчанка воздействует на суставы и кожу. В суставах возникает ревматоидный артрит, распухают ноги, руки, пальцы. Она может проявляться и как сыпь на щеках, которую называют «волчаночной бабочкой».
За одну станцию метро до выхода я морально готовилась к тому, что мне надо будет встать: такая была боль в суставах. Вставала я долго. Перелистывать страницы книг было непросто: меня не слушались пальцы. Чтобы снизить чувствительность и снять воспаление, мне назначили гормоны. Из-за гормонов изменился жировой обмен в организме, лицо из овального превратилось в округлое, или, как говорят врачи, лунообразное.
Чтобы бесплатно получать препараты, человек приобретает инвалидность. Но если тебе 20 лет, можно называть себя не инвалидом, а льготником. Вот я — льготник. У меня даже есть друзья с волчанкой: мы нашли друг друга в больнице. Вообще, никакое заболевание не надо скрывать, если у тебя есть такой бэкграунд и ты не можешь в полную силу делать то же, что и здоровый человек. Это Москва, здесь все бегают. Со временем ты привыкаешь, что твои друзья живут быстрее и активнее, чем ты, но всё равно стараешься за ними угнаться.
8 признаков того, что вашей любви осталось жить недолго — www.wday.ru
Таким образом, хотя указанные здесь признаки могут быть предвестниками чего-то серьезного, имейте в виду, что большинство браков можно спасти.
1. Вы проводите меньше времени со своим партнером
В самом начале вам все время не хватало совместного времени. Ведь так много нужно было узнать друг о друге. Но теперь, когда вы вместе уже какое-то время, вам обоим приходится трудиться над совместным времяпрепровождением. Когда вы дойдете до точки, когда вам будет нравиться находиться на расстоянии и вы, может быть, все для этого будете делать, то это свидетельствует о большой глубинной проблеме в отношениях.
2. Вы чувствуете апатию
Одна из самых важных задач в отношениях — это искренняя забота о чувствах и эмоциях своего партнера. Когда вам становится все равно и вы перестаете хотеть доставить другому удовольствие, партнер чувствует себя изолированным и подвергнутым остракизму. Это делает еще более трудным совместное общение, что может привести к большим проблемам в будущем.
3. Вас больше не привлекает ваш партнер
Влечение к партнеру может приходить и уходить. Если вы на кого-то злитесь, то, скорее всего, не испытываете к нему страсти. В отношениях бывают приливы и отливы. Попытайтесь определить, почему вам не хочется заниматься сексом. Физическая близость является ключевой частью здоровых, любящих отношений, так что если причины охлаждения нельзя устранить, возможно, вы разлюбили.
4. Партнер не кажется вам особенным
Когда человек, с которым вы находитесь вместе, больше не кажется вам особенным, это означает, что вы, вероятно, начали принимать отношения как должное. Влюбленные люди ценят свои половинки и, скорее всего, чувствуют себя счастливыми, найдя родственную душу», — пишет в Psychology Today брачный и семейный терапевт Стивен Дж. «Если для вас ваш партнер — просто еще одна «рыба в море», вы, скорее всего, не влюблены».
5. Вы перестали думать о нем, когда вы не вместе
В начале отношений вы постоянно думаете о своем друге, что совершенно нормально. Однако со временем это проходит и вы начинаете забывать учитывать своего партнера при принятии решений, что может быть началом неприятностей. «Вы можете говорить себе: как я могу сосредоточиться на работе и воспитании детей, когда я все время думаю о нем? — предупреждает Эдельман. — Но если это делать, то есть постоянно принимать во внимание партнера, то это именно так, как люди сохраняют любовь в течение длительного времени».
6. Вашим отношениям не хватает уважения
Есть две вещи, которых каждый человек заслуживает в здоровых отношениях: доброта и уважение. Когда уважение к другому человеку исчезает, вы начинаете больше ссориться, препираться по мелочам и перестаете слушать друг друга. Как только это произойдет, нужно действовать быстро. «Попытайтесь выяснить, что именно беспокоит вас в вашем партнере, и сходите вместе к психотерапевту, если у вас возникли проблемы с общением», — советует Эдельман. Если вы не сможете вернуть утраченное уважение, то, возможно, стоит спросить себя, любите ли вы еще этого человека.
7. Вы теряете интерес к отношениям
Как только отношения становятся вам безразличны, вы перестаете пытаться найти способы улучшить ситуацию и просто принимаете менее чем идеальное состояние за статус-кво. Это красный флаг для вашего партнера, который, возможно, не знает, что он сделал неправильно, объясняет Эдельман. Если ваша голова не занята возлюбленным, может быть, свободно и ваше сердце.
8. Вы не стремитесь найти выход
Хотя Эдельман говорит, что большинство из этих признаков могут быть исправлены, если их распознать достаточно рано, но если у вас совершенно нет мотивации, чтобы хотя бы обсудить проблему, то ваше сердце, скорее всего, слишком охладело, чтобы снова влюбиться. Проще говоря: если вы отказываетесь обсуждать, что происходит между вами на самом деле, то отношения, к сожалению, уже не наладить.
Что говорят люди, которым осталось жить несколько месяцев :: СамолётЪ
Фото: the-submarine.ru
Обычно мы не говорим о смерти и любим даже думать о ней. Во всяком случае применительно к себе. Хотя, конечно, точно знаем, что смертны. Но думать об этом неприятно, даже страшно.
Беззаботное детство и бурная, страстная молодость сами по себе защищают нас от дурных мыслей и поиска ответов на, возможно, главный вопрос всей жизни. Но эти предохранители перестают работать, когда жизнь переваливает через свой экватор. Чем ближе к закату, тем тема смерти и отношения к ней становится всё актуальней…
А что чувствует умирающий, человек, который не умозрительно, не «теоретически», а точно знает, что умрёт — через год, месяц, завтра? В поиске ответа на этот вопрос режиссер и сценарист Скотт Бёрнс (автор сценариев к фильмам «Ультиматум Борна», «Заражение» и др.) снял для издания Topic 5 мини-фильмов о людях с терминальными диагнозами. В серии роликов, которая называется «Взгляд с этой стороны», они говорят о том, что переосмыслили в жизни и как относятся к тому, что их ждет, о самом важном и том, каково это — жить без дальнейших планов. Их стоит посмотреть. А СамолётЪ вместе с редактором Republic.ru Ирой Соломоновой выбрали и перевели несколько отрывков, на удивление полных особого жизнелюбия и даже какого-то оптимизма, которого часто не хватает всем нам…
Линда
71 год (умерла 26 октября 2018 года), рак груди с метастазами
О сложностях. «Мне с трудом давалось привыкание к этому переходу от живого человека к трупу. Я видела, как люди умирали в больнице и дома, и видела огромную разницу в степени их страданий и абсурдности смерти. Есть большая разница между пониманием, что ты когда-нибудь умрешь, и точным знанием того, от чего ты умрешь и даже, может быть, когда. Когда знаешь, что тебя убьет, все становится реальнее. Ты всегда был в курсе, что не бессмертен, но теперь ты прямо ЗНАЕШЬ это».
«Во многих религиях есть эта штука про memento mori — помни, что умрешь, — обычно это деструктивная концепция, попытка заставить детей бояться ада. Но есть что-то практичное в том, чтобы оценивать свою жизнь с точки зрения смертности. Например, работая где-то, думать: стоит ли мне здесь оставаться, если мне тут не нравится? А если бы я должна была умереть на следующей неделе — что бы я тогда решила?»
О новой ясности. «Одна знакомая — ее уже нет — которая выбрала вариант уйти из жизни, когда она сама захочет, рассказывала, что такой возможный выход заставляет тебя быть честным. Ей было очень больно, она просыпалась по утрам и думала: „Боже, жизнь не стоит этого, когда тебе так плохо“. А потом тонкий голосок внутри говорил: „Что, серьезно? Ты хочешь сегодня умереть? Это можно устроить“».
«И в итоге она признавала: „Окей, сегодня я не хочу умирать. Сделаю это, если станет хуже“. Все это помогало справляться, давало уверенность: ты можешь избежать всего, если захочешь, так что будь честна: все точно настолько плохо? И если ты продолжаешь жить, то это потому, что ты приняла такое решение, и ты можешь сделать так, чтобы этот день того стоил. И я, похоже, занимаюсь именно этим — оцениваю качество своей жизни и вижу, что пока время уходить и близко не наступило».
О том, что изменилось. «Я могу ошибаться, но полагаю, что это мое последнее лето. Могу сказать, что стала больше и глубже наслаждаться тем, что есть в жизни, но в то же время грустно прощаться с этим. Даже на приземленном уровне — я перебираю свою одежду и думаю: надо бы купить свитер на зиму. А потом понимаю: „Упс, нет, не надо“. Больше не надо запасаться вещами. И больше никаких „приберегу это для особого случая“. Все, что у тебя есть, — используй. К этому немножко сложно привыкнуть».
Брайан
64 года, боковой амиотрофический склероз (БАС)
О планах на будущее. «В то утро я проснулся и хотел придумать, что я буду делать в следующем году, через год и дальше. Может быть, пробежать 300 марафонов — 200 к тому моменту я уже пробежал. И вдруг оказалось, что нет смысла планировать. Нет смысла сажать в саду цветы в следующую весну. Нет смысла планировать что бы то ни было, потому что меня не будет в живых, а даже если буду, то в инвалидной коляске и не смогу ничего делать. Так что я начал планировать, как закончится моя жизнь».
О вере. «Раньше я думал, что мое поведение изменит отношение господа ко мне. Сейчас я не думаю, что какие-то мои действия могут повлиять на его замысел. Так что я не знаю, есть ли бог. Мне казалось, что знал, и я даже гордился этим — мол, я знаю, а ты нет — но теперь я знаю, что не знаю. И я почти уверен, что никто другой тоже не знает. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что будет после моей смерти. Мне кажется, я уйду с вечеринки, и она продолжится без меня».
О любви. «Брак — это акт с расчетом на будущее, и я был крайне не уверен, стоит ли предпринимать что-то с таким расчетом, раз уж будущего у меня нет. Я думал, что у меня, допустим, есть года два. Это было пять лет назад. Теперь я думаю, что у меня осталось уже меньше 2 лет. Но мы решили, что нам стоит пожениться, даже если у нас будет всего год или два вместе».
Ли
75 лет, ракО признании реальности. «Врач сказал мне: „Я дал бы вам несколько месяцев“. Это была суровая реальность: я не просто умру, вдобавок кто-то, мне неподконтрольный, заберет у меня жизнь, к которой я, в общем-то, привыкла. Химиотерапия, кажется, ничего не меняла, и я решила собраться с детьми и обсудить, каким будет будущее. Они очень быстро указали мне на то, чего я не понимала: что, мама, это твоя жизнь и твоя болезнь, через которую ты проходишь. Мы здесь и поддержим тебя и любое твое решение, потому что это твое тело, тебе решать. Многие мои друзья честно сказали мне: ты сдаешься [отказываясь от химиотерапии]. Мы сели, выпили чаю, поговорили и пришли к тому, что я имею то, что имею, и готова с этим справляться — наслаждаться, насколько возможно, жизнью и семьей».
О жадности. «Любопытно, каким ты становишься чертовски жадным, когда дело касается твоей жизни. Я пока не хочу умирать! Я свыклась с утратой мужа, с тем, что дети выросли и разъехались, что пошли внуки. И мне хотелось бы суметь быть частью всего этого».
«Мне кажется, почти каждое утро я встаю с улыбкой на лице, потому что знаю, что у меня есть еще один день, чтобы получить удовольствие от всего, что он мне даст. Постоять на террасе и посмотреть на город и на всех этих людей, которые идут на работу, зарабатывают на жизнь, заботятся о своих семьях, может быть, проходят через какие-то трудности. В конце дня, глядя на закат, на красоту и величие, созданные богом, я думаю: я не ощущаю себя больной, просто не ощущаю. Точнее, не буду лукавить, бывает, что я чувствую себя настолько плохо, что сил хватает только доползти от постели до ванной. Но я стараюсь сделать так, чтобы получить удовольствие от того, что есть сегодня, здесь и сейчас».
Дэвид
54 года, БАС
О самой большой утрате. «Это лишает тебя всех будущих событий и опыта, который ты надеялся получить. Выпускных балов и свадеб, сопровождения дочери к алтарю — я не знаю, будет ли у меня все это. Увижу ли, как они покупают свой первый дом, получают свою первую работу. Это больнее всего».
«Когда оказываешься перед лицом терминальной болезни, все, что ты считал важным для долгой жизни — все планы, сделанные вместе с женой, с семьей, все, что ты делал ради карьеры и так далее — это пропадает. Для меня на первое место вышла моя семья и то, во что я верю. Наверное, за жизнь, даже до БАС, я понял, что все мы сломаны. У вас может быть вся слава, все богатство мира и весь почет, но в своем роде каждый сломан. Я не говорю, что не чувствую злости или сожалений. Бывают дни, когда я в отчаянии, когда мне не хватает способности играть в баскетбол, стоять на кухне и что-то готовить».
О любви. «Моя болезнь прогрессирует, и я понятия не имею, какими для меня будут следующие несколько месяцев или год. Наверное, я могу почитать в интернете, чтобы немного себе это представить, но мне кажется, что это будет тратой времени, энергии и нервов. Поэтому мы с семьей решили, что будем каждый день, один за другим, смотреть, каким он окажется. Каждый день я благодарю бога, что жив, потому что каждое утро, проснувшись, понимаю, что он дал мне причину сделать что-нибудь сегодня. А каждый вечер жена спрашивает меня, чувствовал ли я сегодня, что меня любят. И я могу с уверенностью ответить, что да. Каждый день».
Салли
84 года (умерла 27 октября 2018 года)
О подарке. «Кто хочет столкнуться со смертью? Вся наша культура избегает ее, это запретная тема. Мы говорим обо всем, кроме смерти и умирания. „Такого со мной не случится“ — в этом духе. Глубоко в душе есть чувство, что ты никогда не умрешь, что у тебя есть завтра, есть будущее. А теперь… в каком-то смысле будущее наступит, но я не знаю, какое. Сначала я представляла себе, что очень медленно соскальзываю с трамплина для прыжков в воду, и когда доползу до конца — нырну и растворюсь в чудной воде. Сейчас мой трамплин больше наклонен вниз, и я двигаюсь уже быстрее.
Но для меня все это — часть природы, и природа дает нам шанс получить последний подарок: избавиться от своего тела, чтобы освободить место для тех, кто рождается. Смерть — это мой последний шанс. Это тяжело, но если тебе помогают, становится легче».
«Мне не хочется оставлять всех вас, но это произойдет. Простите себя и друг друга, но главное — любите и заботьтесь друг о друге, даже если встретите кого-то, кого сложно любить, такого, какой я, определенно, иногда бывала. И если я дарила неправильные подарки на Рождество и дни рождения, простите меня».
Бонус:
Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему, —
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.
Самуил Маршак
Подготовил Юрий Антушевич
СамолётЪ
Твитнуть
Поделиться
Поделиться
Отправить
Понравился материал? Поблагодари автораЕщё по теме
Новости: Если жить осталось месяц — Эксперт
Желание: написать мужу памятку о том, как растить детей
Ольга Русаковская, экономист, психолог, мать двоих детей
— Если бы жить осталось месяц…
— О, я знаю, конечно, что бы я сделала! — Ольга не задумывается ни на минуту. Говорит спокойно и уверенно, как будто ответ на мой странный вопрос у нее давно готов. — Я бы написала мужу инструкцию о том, как растить детей вплоть до их совершеннолетия.
— Написала бы?
— Да, в виде памятки. И прикрепила бы магнитом к холодильнику — у нас там всякие записки висят годами. И это мое послание было бы всегда у него перед глазами.
У Ольги двое детей, девяти и пяти лет. По первому образованию она экономист, по второму — психолог, но главный ее проект — семья. Запланированные, желанные сыновья. Почти десять лет декретного отпуска. Каждый день как кирпичик, каждый шаг с детьми — осознанный и продуманный.
— Я знаю своих мальчиков, вижу перспективу. И у меня есть представление, как подготовить их к тому, чтобы они нашли себя в жизни, выросли гармоничными и цельными людьми.
Я предлагаю Ольге набросать эскиз «посмертной инструкции», и она на тетрадном листочке выводит: «Памятка. Для мужа». И дорисовывает смайлик:
— Чтобы без особого трагизма. Трагизм будет — в самой ситуации. Так бы и начала: «Пункт 1. Отношения с детьми: заботься о детях».
— Но разве он сейчас не заботится?
— Заботится, конечно. Но чтобы прислушивался к их мнению, учитывал интересы. Вот, например, со старшим надо построже, а с младшим нельзя напролом. Я об этом иной раз напоминаю. Если бы меня не было, ему пришлось бы помнить самому. Иногда немножко переламывать себя и договариваться с младшим. Он мое мнение знает, я не могу сказать, что мы не обсуждаем эти вопросы. И если бы правда остался месяц, я бы это повторяла и повторяла.
Оля ставит цифру 2 и пишет решительно: «Старший — не спортсмен!» Подчеркивает несколькими жирными линиями.
— Ну не будет он чего-то добиваться, прорываться… Это программист, писатель, врач, но это не спортсмен. И я бы подчеркнула, чтобы у мужа не было соблазнов. Он знает, но все же норовит его запихнуть на какое-нибудь карате, чтобы сын что-то там в себе решительное воспитал. Бесполезно. А вот младшему в спорт можно. Коньки, например, или спортивная гимнастика. Он у нас очень гибкий, и по характеру другой.
Фото: Арсений Несходимов для «РР»
Под «младшим» появляется надпись «фигурное катание» и ниже «бассейн».
— Хотя… В бассейн можно обоих.
Дальше идет пункт «Продленка — не оставляй. Это утомительно». Следом книги.
— Что и в каком возрасте читать, — диктует сама себе Ольга. — Но тут нужно по нашей библиотеке пройтись, у нас большая детская библиотека. С возрастом — на тему смерти, взросления в том числе. И еще важно мужу тоже подсказать, что ему самому почитать, когда ребята войдут в подростковый период.
Один из пунктов она не пишет в памятку, хотя прозвучал он едва ли не первым:
— Я бы настаивала, чтобы муж, если решит привести в дом другую женщину, сделал это только после того, как дети окончат школу. Но и тогда чтобы выбор его согласовывался с потребностями детей. Я уверена, что семья — бабушки, дедушки — не бросят мальчиков. Но мне важно, чтобы их воспитывал отец.
— А если муж решит по-своему тот вопрос? Да и в других он может быть не полностью с тобой согласен.
— Я понимаю, что он будет с чем-то не согласен. Но я на это уже не смогу повлиять. Главное даже не в том, будет ли он учитывать мои пожелания, главное — чтобы с детьми все было нормально. И в этом вопросе я мужу доверяю. Иначе не вышла бы за него. А что касается появления новых людей в его жизни… Не хотелось бы видеть рядом с ним и детьми корыстного, злого человека. Пойми правильно: я не против того, чтобы была нормальная баба. Если бы такая нашлась, я только за… Но не при моей жизни, конечно! — Оля смеется, а у меня мурашки по телу.
Надо сказать, что мой вопрос о том, как провести последний месяц жизни, действительно не застал Ольгу врасплох — она думала об этом и раньше, а на днях вернулась с похорон близкой родственницы, и наш экзистенциальный вызов попал, что называется, на подготовленную почву.
— Мы с мужем еще не успели толком поговорить после моего возвращения: он был в командировке, — объясняет Оля. — Но теперь поговорим обязательно, вот только памятку допишу… Так. На всю жизнь не то что за два часа — за месяц не спланируешь, но если в общих чертах… Важно, чтобы, когда дети подрастут — наверное, классе в восьмом или девятом, — отец помог им выбрать будущую профессию. Не решил за них, а именно помог сориентироваться. Чтобы обращал внимание на тех ребят, с которыми мальчики дружат. Ругая, не отталкивал. Старался понимать. Но вот сейчас мне пришло в голову, что если бы и правда остался месяц, мы бы вместе составили этот план по взрослению наших детей.
Оля откладывает ручку. Молчим. Я думаю о том, каково это — представлять, как взрослеют без тебя твои дети, и понимаю, что не хочу прокручивать такое «кино» про своих собственных детей.
— А знаешь, — говорит вдруг Ольга, — я бы, наверное, постаралась за этот месяц так организовать пространство своей семьи, чтобы я в нем присутствовала. Не в виде трагического алтаря, а как поддержка — до какого-то возраста, пока ребятам это важно. Например, подобрала бы или сделала фотографии, где мы все вместе. Нет, речей на видеокамеру записывать бы не стала. Но какие-то совместные действия, чтобы ребенок мог включить и посмотреть, как мама обнимает его и целует, убедиться, что любовь была, да и есть всегда. Просто раньше она была по отношению к тебе, а сейчас внутри, ее можно хранить, и от этого легче. Материальные какие-то вещи оставила бы, мелочи такие. Например, купила бы свитера на вырост. Чтобы папа подарил потом — и они знали: это мама выбирала, это от нее. Обыденные вещи, на каждый день, но чтобы они поддерживали сквозь время. Написала бы письма сыновьям, например на свадьбу. Чтобы муж им вручил, когда придет время. Постаралась бы за этот месяц поговорить с детьми о своем уходе — просто не смогла бы исчезнуть, оставив их в недоумении.
— Эта инструкция — ты ее будешь обсуждать сегодня с мужем?
— Да, конечно. Мы иногда затрагиваем подобные темы — может быть, не так глубоко. Но когда сталкиваешься в жизни с какими-то утратами… всегда думаешь: как будет дальше?
— А если отбросить это условие «последнего месяца» — как будет?
— Дальше? Мы построим дом в Подмосковье. Не исключено, что в нашей семье когда-нибудь появится еще один — приемный — ребенок. Дети вырастут. У них будут семьи. Я постарею, стану бабушкой. Очень хорошо себе это представляю и не собираюсь оставаться всю жизнь юной и красивой — мне уже не восемнадцать, и это нормально. Не вижу необходимости всю жизнь бальзамировать себя омолаживающими кремами. А памятка все равно пригодится. Она и есть у нас, только в устной форме.
А теперь и в письменной — в виде журнальной публикации большим тиражом.
Желание: завещать свое тело на органы
Илья Полесский, издатель, преподаватель, отец троих детей
Илья Полесский: Говорят, что однозначного отношения у церкви к этому нет. Когда это акт любви, бескорыстно, тогда это принимается. А когда это касается денег… Но мне кажется, для верующего человека это правильный поступок. Говорят, в Европе чуть ли не треть населения числится в этих базах данных посмертного использования. Кто-то тебя оценит за это. Наверное, Бог в первую очередь. Те, кто будет общаться с душой человека, а не с телом.
Фото: Арсений Несходимов для «РР»
— Значит так, мне 34 года, — с ходу начинает симпатичный бородатый парень. — Я родился в городе Люберцы, чем очень горжусь. Помните, люберецкие ребята, любера — в советские времена это было круто. У меня большая семья, трое детей. Я работаю в замечательной компании, параллельно преподаю в Высшей школе экономики…
Славный бородач, так и пышущий любовью к жизни, пришел объяснить нам, почему в конце он решил отдать свои органы для трансплантации. Более того, согласился попробовать завещать свое тело для спасения других людей прямо сейчас, не дожидаясь конца света.
Странное желание. На фоне гламурных барышень, мечтающих провести последние дни в монастыре, и провинциальных революционеров, желающих напоследок подстрелить зажравшегося местного чиновника, идея Полесского слишком нестандартна, чтобы быть просто шуткой. Одно дело фантазировать на тему последних желаний, другое — рационально планировать судьбу собственных органов после смерти. Я морально готова к рассказам о семейных трагедиях и неизбывных скорбях. Но на записного страдальца и радетеля о судьбах человечества Илья как-то не тянет.
— Как говорил Эркюль Пуаро, в мире нет ничего интересней людей. Я никогда не понимал трех вещей: как можно целый день сидеть в будке у эскалатора; как можно ехать в метро, не читая книгу; как можно сидеть, когда ты не один, и молчать. А еще я стараюсь быть ответственным. Это слово, через которое я проверяю отношение человека к жизни, — «ответственность».
Вообще-то Илья обычный парень. Родился в семье врачей, где медицинское будущее было прописано детям в качестве обязательного жизненного витамина. Но Илья из всех четверых сестер-братьев был самым самостоятельным, предписаний сверху не любил, поэтому и подал документы на журфак МГУ, а в качестве запасного варианта выбрал экономфак Института стали и сплавов. На журфак Илья не прошел, зато МИСиС принял его с распростертыми объятиями.
— Я оптимист по жизни, поэтому мне не очень тяжело. Есть такой слоган, который люди, мне кажется, должны перенести на всю жизнь: «Альфа-Банк — цени достигнутое». Я всегда стараюсь ценить то, что есть. Поэтому и претензий к жизни очень мало имею…
— А почему вы решили сыграть в эту игру?
— Знаете, с одной стороны, есть грех — я лезу в такие вещи, в которые мог бы не лезть. Это раньше называлось «шило в жопе». А с другой стороны… Я вот читал, что там на сайте вам люди писали. Никто ничего оригинального не предлагал. Ну, думаю, вот сейчас сяду, придумаю что-нибудь такое. А потом сидел-сидел и понял для себя две вещи. Во-первых, самым хорошим было бы не делать ничего специально. А во-вторых, что никогда себе этот вопрос не задавал по-серьезному. И тут у меня этот вариант родился. Я сначала его придумал, потом написал, а потом понял, что вот получился такой ответ на вопрос, который и вправду может быть ответом.
Фото: Арсений Несходимов для «РР»
— А в чем тут для вас ценность?
— Это, скажем так, капитал души. Такая вещь, которая, наверное, может многие твои плохие поступки как-то компенсировать, что ли. Нет, ну ты купил себе кресло — тебе мягко, ты купил себе куртку — тебе тепло. Но все это кончается. Если человек задумывается о том, что он не зря существует, не единожды существует, наверное, ему нужно что-то копить внутри. Это можно сделать с помощью больших инвестиций и не очень больших. Ну вот, это такая большая инвестиция в собственную душу. Знаете, я стихи иногда пишу. Вот придумал фразу: жизнь не предпринятый полет, а начатый разбег. Я все-таки не считаю, что все кончается смертью. Если рассматривать эти тридцать дней и смерть как конечный процесс, то ответы будут одни. А если смотреть на это как на всего лишь этап, то, наверное, ответы должны быть другими.
— Какими?
— Я верующий человек, такой, знаете, который имеет весьма современный набор претензий к церкви. Я слишком много вопросов задаю. Человек простой быстрее в рай попадет, чем тот, кто вопросы задает. Я человек, который считает, что у нас есть глобальная болезнь — потеря чувства ответственности. Я пришел к жене и говорю: «Лена, вот так и так, ты одобряешь?» Она, конечно, испугалась, сказала: «Не надо, а вдруг что случится с тобой?» А сама тысячу раз мне говорила: «Да не бойся, как случится, так случится, все под Богом ходим». И это еще больше меня подтолкнуло к тому, что этот ответ может быть абсолютно реальным.
Похоже, что кроме жены Илья посоветовался еще с кем-то, кто его услышал.
— Говорят, что однозначного отношения у церкви к этому нет. Когда это акт любви, бескорыстно, тогда это принимается. А когда это касается денег… Но мне кажется, для верующего человека это правильный поступок. Жертва, не жертва — не знаю. Если это может кому-то спасти жизнь, это здорово. Говорят, в Европе чуть ли не треть населения числится в этих базах данных посмертного использования. Кто-то тебя оценит за это. Наверное, Бог в первую очередь. Те, кто будет общаться с душой человека, а не с телом.
— А не страшно?
— На самом деле страшно. Вчера как-то стало не по себе. Я вдруг понял, что могу это сделать по-настоящему. А с другой стороны, как сын медика, брат медика, я просто знаю, что этот вопрос настолько сложный для России. Все, что касается трансплантологии, у нас, да и вообще в мире, — просто катастрофа с этим. Болезненная очень тема. Я сейчас влез немного, почитал. У нас очередь на пересадку почки состоит примерно из 400 человек, а каждый год делается только 250 операций.
Ответственность, о, эта ответственность! Напрочь утраченная пресловутым обществом потребления, она вылезает изо всех дыр и призывает к ответу.
— Я думаю, это какой-то тренд — думать, зачем это все. Я тут читал одного американца, он сказал интересную вещь. Развитие коммуникаций, все эти фейсбуки очень здорово людей изолируют. Вы общаетесь в интернете, у вас там куча френдов, но все это иллюзия, на самом деле вы становитесь куда более одиноким человеком. А с другой стороны, те же сети привели к тому, что люди меньше стали думать о том, как же нам прокормиться. Люди все больше интересуются смыслом жизни: зачем это все? Я думаю, я тут совсем не один.
Желание: ничего не менять, не заниматься ерундой
Андрей Рогозянский, отшельник, публицист, отец четверых детей
Андрей Рогозянский: Современный человек не хочет иметь ничего общего со смертью и от этого много теряет. Здесь, в этих местах, от старых людей мы слышали такое поверье, что можно искупить грехи, обмыв семь покойников. На первый взгляд звучит дико, но на самом деле в этом бездна здравого смысла. Встреча со смертью дает массу переживаний. Жизнь человека всегда была устроена так, что даже в быту он постоянно был вынужден вспоминать о конечности земного бытия
Фото: Арсений Несходимов для «РР»
— Если через месяц конец света, я бы прожил оставшееся время так, как живу. У меня нет ощущения, что мою жизнь чем-то можно существенно дополнить за такое короткое время.
Андрей подбрасывает поленья в печь.
— Я просто решил не заниматься больше ерундой. — объясняет он, почему с семьей живет здесь, в необитаемой деревне в Костромской области, а не в Питере, где вырос и сделал карьеру. «Ерунда» в его устах — это обобщающее социологическое понятие.
Жизнь человека, который не боится конца света, выглядит так. Огромная изба северного типа с фасадом в пять окон, из всех примет XXI века только автомобиль «Нива», мобильный телефон и компьютер с интернетом. Андрей отрывается от монитора, надевает валенки, садится в машину и едет на станцию забирать детей из школы.
— Вообще-то они у меня на домашнем обучении, но раз в неделю мы приходим в школу и отвечаем по предметам.
— Школа ведь всего в двух километрах. Неужели трудно ездить каждый день?
— Дело не в расстоянии, просто мы считаем, что так лучше, — включается в разговор Людмила, мать четверых детей и кандидат педагогических наук. — Я знаю систему и понимаю, что в школе дети большую часть времени бездельничают, зарабатывая синдром рассеянного внимания. Дома умнеть быстрее и эффективнее. В начальных классах моя задача — научить их учиться, а как только это получается, они сами учатся наперегонки друг с другом.
Начальная школа — двухэтажный деревянный барак, но внутри уютно, как в Ноевом ковчеге. Окружающий мир сошел с ума, он то и дело хочет закрыть это учреждение, чтобы сэкономить на отоплении и зарплате нескольких учителей. Но Рогозянский уже давно смотрит на всякое безумие с такой высокой колокольни, где нет места возмущению, зато очень хорошо видны истоки и устья любого процесса.
— Коррупция бывает разная, и главная коррупция — ценностная. Россия тут не исключение, а лишь деталь большой мозаики, часть мирового тренда. — У Андрея глубоко и близко посаженные глаза, и это придает тому, что он говорит, оттенок наивности и в то же время какой-то спокойной серьезности. — Мир не понимает, чего хочет. Он страдает, но ничего поделать не может.
Когда семь лет назад Рогозянские переехали сюда, здесь еще были люди. А теперь никого. Дома крепкие, а людей нет. Предпочитают заниматься ерундой. Это главный мировой тренд, Россия же, было сказано, только часть большой мозаики.
— Я всегда был беспокойным товарищем, год жил за два, — Андрей описывает свои персональные девяностые. — Когда вышла «Generation П», я подумал, что Пелевин мог списать это с моей биографии.
С первых дней российского капитализма Рогозянский работал в рекламе, прошел по траектории веселого цинизма — от упоения до угнетения. Помнит, как стоял на балконе питерского Главпочтамта и смотрел на результат своего труда — огромную очередь обманутых людей, которые толкались внизу, чтобы отдать свой ваучер проходимцам.
— Моя первая должность была в одной очень амбициозной компании, мы не просто хотели денег, мы хотели понять, как все работает «по науке», на предельных высотах, хотели прорваться в эксперты мировой экономики. Потом я начал задумываться о вещах уже не только экономического порядка. В результате декорации упали, мир перестал быть романтичным. Вокруг не было ничего такого, что при анализе не распадалось бы в шелуху. Почти все, что нас окружает, — это маркетинговые иллюзии. Я понял, что если я и дальше буду так жить, то я перестану представлять собой что-то серьезное, мне нечем будет оправдаться перед самим собой и нечего передать детям.
Разговор с женой Андрея, Людмилой, получается примерно о том же, только вместо «маркетинг» звучит «педагогика», а вместо «амбициозная компания» — Педагогический университет имени Герцена.
Фото: Арсений Несходимов для «РР»
— Ну, появился бы в мире еще один доктор наук — и что? — говорит Людмила, которая уже третий час сегодня занимается педагогикой со своими собственными детьми. — Разве обязательно жить так, чтобы быть сосчитанным? Разве в этом смысл жизни?
«В чем смысл?» — защиту от этого проклятого вопроса можно найти только в вере. Именно там Рогозянские ее и нашли. Но их жилище меньше всего похоже на православный скит. Людмила продолжает наведываться в свой университет и читает там лекции, а Андрей пишет публицистику. Его статьи отличают трезвый взгляд на церковную жизнь, спокойная интонация и вдумчивый социологический подход к темам. Возможно, главный секрет успеха в том, чтобы быть к нему равнодушным:
— Могу писать, могу не писать, — улыбаясь, разводит руками Рогозянский. — Для меня это не должностная обязанность и не вопрос престижа. Закончу сколачивать сарай — сяду за компьютер. Напишу статью — пойду сажать картошку. Раньше как говорили? Умирать собрался, а хлеб сей.
В сущности он уже восьмой год живет так, как последний месяц. Со смертью у него отношения простые и нежные. Смерть — это ресурс вечной жизни и главный смысл жизни земной.
— Современный человек не хочет иметь ничего общего со смертью и от этого много теряет, — снова улыбается и вздыхает Андрей. — Здесь, в этих местах, от старых людей мы слышали такое поверье, что можно искупить грехи, обмыв семь покойников. На первый взгляд звучит дико, но на самом деле в этом бездна здравого смысла. Встреча со смертью дает массу переживаний. Жизнь человека всегда была устроена так, что даже в быту он постоянно был вынужден вспоминать о конечности земного бытия. В этом не было никакого пессимизма, смерть мыслилась просто как еще одна стихия, а постоянный контакт с ней развивал опыт будущего собственного умирания.
— Ваша первая реакция на достоверную информацию о конце света — какой бы она была?
— Не скажу, что это была бы очень приятная новость. Но во всяком случае… — Отвечая на самый главный вопрос, Андрей держит паузы между словами чуть дольше, чем обычно. — Ерундой… все наконец перестанут заниматься.
10 вещей, которые нужно успеть сделать до конца жизни
Помните фильм с Джеком Николсоном «Пока не сыграл в ящик», где он после того как врачи поставили смертельный диагноз кардинальным образом поменял свою жизнь, чтобы попробовать максимум всего нового, яркого и интересного?
А не правильнее было бы прожить такую жизнь целиком, а не только после того, как узнал о смертельном недуге? Ведь человек подвержен множеству внешних воздействий и будет очень обидно не сделать то, о чём всю жизнь мечтал, но почему-то всё время откладывал.
Живите каждый день, как последний. Ведь когда-то это окажется правдой!
Вот и я задумался, какие бы 10 вещей сделал, если бы знал, допустим, что осталось ровно год. Долго не обдумывал, просто выписал на бумагу первые 10 пунктов, которые пришли в голову. Возможно, если бы думал дольше, список был бы совершенно другим.
Итак 10 вещей, которые мне нужно успеть сделать, если до конца жизни остался год:
1. Сняться в порно
2. Сделать что-то, о чём напишут и покажут все мировые СМИ (мистер fuckuper, ваша идея нагадить на красной дорожке Каннского фестиваля не совсем подходит мне по духу)
3. Написать и издать собственную книгу
4. Забраться на вершину высокой горы
5. Полетать за штурвалом самолёта, поуправлять парапланом
6. Совершить кругосветное путешествие
7. Попробовать в сексе всё, что ещё не успел попробовать (в рамках своих желаний)
8. Прожить хотя бы неделю так, чтобы затраты в неделю равнялись годовому бюджету, т.е в 50 раз круче обычного.
9. Помочь многим людям, оказать поддержку нуждающимся, отдать все материальные ценности тем, кто это заслуживает.
10. Поблагодарить всех, кому я действительно благодарен, попросить прощение у всех, кого возможно подвёл или обидел, пожелать счастья всем, кто мне дорог и кого я люблю.
Ещё один пункт пришёл в голову. Зачать нескольких своих детей при условии, что у них была бы высокая вероятность выживания.
А какие пунткты оказались бы в твоём списке??? Поделись в комментариях!
Интересный вопрос поднял <lj user=»belovdmitry»/> в своей статье <a href=»http://belovdmitry.livejournal.com/117238.html»> 10 вещей, которые нужно успеть сделать до конца жизни</a>. <p> <p><img title=»yashik» src=»http://dmitrybelov.ru/wp-content/uploads/2011/01/yashik-500×435.jpg» alt=»» /></p> <p><strong>Помните фильм с Джеком Николсоном «Пока не сыграл в ящик»</strong>, где он после того как врачи поставили смертельный диагноз кардинальным образом поменял свою жизнь, чтобы попробовать максимум всего нового, яркого и интересного?</p> <p><strong>А не правильнее было бы прожить такую жизнь целиком</strong>, а не только после того, как узнал о смертельном недуге? Ведь человек подвержен множеству внешних воздействий и будет очень обидно не сделать то, о чём всю жизнь мечтал, но почему-то всё время откладывал.</p> <p><strong><span>Живите каждый день, как последний. Ведь когда-то это окажется правдой!</span></strong></p> <p><strong>Вот и я задумался, какие бы 10 вещей сделал, если бы знал, допустим, что осталось ровно год.</strong> Долго лучше не обдумывать, просто выписать на бумагу первые 10 пунктов, которые пришли в голову. Возможно, если вы подумаете дольше, список будет совершенно другим, но мне кажется, то что приходит на ум первым, является наиболее правильным.</p> <p><strong><span>А какие пунткты оказались бы в твоём списке??? Поделись в комментариях!</span></strong></p> </p>
Что я буду делать, если жить мне осталось недолго
Что я буду делать, если жить мне осталось недолго
Обычный человек проживает свою жизнь так, как будто у него в запасе вечность. Все важные дела он обычно откладывает на завтра. А потом, внезапно для него, приходит смерть, и перед ее лицом он вдруг осознает все, что собирался, да так и не успел сделать. Но теперь уже поздно…
Поэтому люди, пережившие клиническую смерть или ситуацию, очень опасную для жизни, часто по-новому осознают, что на самом деле является для них важным. И начинают проживать свою жизнь по-другому.
Вам не нужно подвергать свою жизнь риску, чтобы понять это. Достаточно, если вы сейчас сосредоточитесь и попробуете представить себе, что вы точно знаете, что вам осталось жить всего год, а потом вы умрете. И это неизбежно, поэтому нет смысла тратить оставшееся время на хождение по врачам.
Вам нужно успеть за это время совершить все важные дела, потому что другого времени у вас не будет. Что это за дела?
А если вам осталось шесть месяцев? Насколько изменится список важных дел? А если один месяц? Что останется в списке? А если один день? Что это будет за важное дело? Почему для вас так важно его сделать?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.Читать книгу целиком
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
«И женщина, и я понимали, что жить ей осталось недолго» — история священника
Иерей Николай Дубинин, настоятель храма Феодора Стратилата г. Старый ОсколЛет семь назад я приехал домой к одной тяжело больной женщине пятидесяти лет.
Когда начал исповедовать ее, узнал, что у нее есть младшая сестра, с которой они давно не общаются: десять лет назад между сестрами произошла серьезная ссора, плоды которой — озлобленность, раздражение и неприятие — до сих пор «вкушала» старшая, та, которой была причинена боль. Сестра, приехавшая из Сибири со слезами и мольбами о прощении, уже несколько дней не могла переступить порога ее квартиры: больная не хотела ни видеть, ни слушать ее.
Услышав об этой ссоре, я сказал: «Я не смогу причастить вас, пока вы не помиритесь с сестрой. Она этого жаждет, она каждый день ждет встречи с вами». И больная, и я понимали, что она стоит на пороге смерти, и это позволило мне говорить прямо: «Если сейчас вы откажетесь простить, то может случиться так, что и Господь отвернется от вас, когда предстанете перед Ним». У апостола Иакова в послании есть такая строчка: «Ибо суд без милости не оказавшему милости» (2:13), и в молитве «Отче наш» заложена та же мысль, которую я старался донести: «…и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим».
Она долго размышляла. Заметно было, что в ней совершалась серьезная духовная борьба. И вот вскоре на моих глазах две сестры со слезами обняли друг друга. Кроме «прости меня» не было сказано ничего, да и не нужны были никакие слова.
Потом я причастил старшую сестру. Остаток вечера они провели вместе. Это был разговор двух «изголодавшихся» по общению друг с другом людей. Сестры держались за руки, младшая с особой любовью обнимала отекшие ноги своей больной сестры, подкладывала ей подушки. Рано утром больная, умиротворенная и спокойная, умерла.
Через несколько дней на поминках ко мне подошла младшая сестра. «Батюшка, спасибо вам, — тихо говорила она и плакала, но это были уже совершенно другие слезы. — Если бы мы так и не помирились, я чувствую, что не вынесла бы этого».
Я вспоминаю эту историю как удивительный подвиг прощения и верю, что больной простилось очень многое, потому что она сделала самое важное: много возлюбила и простила сама.
Подготовила Анастасия Спирина
