Петрановская self мама: Книга: «#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы» — Людмила Петрановская. Купить книгу, читать рецензии | ISBN 978-5-17-099199-0 – #Selfmama. ( ) — Bookz

Читать книгу #Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы Людмилы Петрановской : онлайн чтение

Людмила Владимировна Петрановская
#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы

© Петрановская Л.В.

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Автор выражает благодарность SelfMamaForum и всем организаторам данного проекта.

SelfMama – это проект, созданный мамами для мам и направленный на поддержку самоопределения, саморазвития и самореализации женщин с маленькими детьми.

Миссия SelfMama – создать для мам, стремящихся совмещать реализацию в семье и за ее пределами, онлайн и оффлайн пространство, которое даст им знания, вдохновение, поддержку и новые полезные контакты.

Введение

Идея этой книжки родилась после множества встреч с молодыми мамами, которых волновал вопрос: материнство и работа – что важнее? Мы встречались в крупных корпорациях и банках, встречались на СелфМама-форумах, на семинарах в разных городах, на вебинарах и личных консультациях. Я увидела, насколько зажата в тиски этого выбора современная женщина, как много сомнений, тревог, вины, обиды, протеста он вызывает.

Кто-то хочет сидеть дома с малышом, но слышит от друзей и родных: с ума сошла, все наработанное псу под хвост, зачем тогда столько училась, потом работу не найдешь, в клушку превратишься, думаешь, ребенок спасибо скажет? Кто-то выходит на работу – и окружение тоже недовольно: зачем рожала, если не хочешь воспитывать, неужели деньги и карьера важнее, чем видеть, как растет твой ребенок, нужно выполнять свое предназначение матери…

С одной стороны, многим мамам близка теория привязанности, которая говорит о том, насколько значимы для ребенка отношения с родителем, как много они определяют в его будущей жизни. О том, что близость, доверие и покой от присутствия «своего взрослого» не заменишь игрушками и развивалками, о том, что ребенку нужна мама рядом, а не «уровень жизни». С другой – есть современный мир с его ориентацией на успех и на рост потребления, есть полученное образование (иногда два или три), есть интересная и любимая профессия, есть интересы и амбиции. Наконец, есть тот самый «уровень жизни», который для многих вовсе не про излишества, а просто про нормальную жизнь, про то, чтобы хватало на самое нужное.

И ладно бы только окружающие, но все те же голоса звучат и внутри, мучая внутренним конфликтом. С одной стороны, не хочется через десять-пятнадцать лет обнаружить рядом с собой совершенно незнакомого человека, который называет тебя мамой, но за годы детства выучил, что мама для него всегда занята, ей всегда некогда и она хочет от него только, чтобы он «не мешал», «не ныл», «поиграл сам», «шел делать уроки». С другой стороны, нет желания к моменту, когда дети вырастут и перестанут нуждаться в постоянной заботе, оказаться в жизни ни при чем и ни с чем и продолжать доставать их уже излишним вниманием. При этом время линейно, прожить свои ближайшие три года, пять или десять ты можешь только один раз, чему ты их посвятишь – с тем и окажешься. Можно, конечно, очень постараться успеть везде, отказавшись от сна и отдыха, но тогда быстро наступает истощение и уже не хочется ничего.

Наконец, есть немало женщин, у которых выбора просто нет – им нужно работать, чтобы содержать себя и детей, потому что больше их содержать некому. Хотят они или не хотят, им приходится делать выбор каждый день: чему отдать вот этот вечер, этот час, эту минуту. Почитать ребенку книжку или добить наконец отчет? Утешить его перед садиком и опоздать или оторвать от себя плачущего, чтобы успеть на автобус? Согласиться ли на новую должность – ужасно интересно, и денег больше – но там командировки, а с бабушкой все непросто. Отменить ли важную встречу – ведь он заболел и такой несчастный, и вообще-то у меня есть право на больничный, но это уже третий раз за два месяца, и я уже переносила встречу, и сколько меня будут терпеть, и ведь это всего лишь простуда. Как в этом слаломе между делами, обязательствами и цейтнотами не завалить работу и не забросить детей, а еще ведь где-то, помнится, была я сама…

Вот вопросы молодых мам, которые звучали на встречах:

«Я мама двухлетнего мальчика. И меня терзает такой вопрос. Я вышла в год, начала работать, и у меня ребенок с бабушкой пока. Я понимаю, что ребенок может грустить, когда мама уходит, это нормальное явление. Но мне не хочется, чтобы у ребенка с детства заложилась мысль, что я маме не нужен, у мамы другие приоритеты, мама предпочитает все другое, а я вот так на задворках остаюсь».

«Что делать с прессингом от окружающих? Со вторым ребенком я столкнулась с таким. И моя мама, и мои близкие, они давят на меня, мол, ты мать, ты должна сидеть дома, забудь про карьеру – хотя у меня была довольно успешная карьера – и выполняй свою роль по природе. Идти на открытый конфликт мне не хочется, что делать?»

«У меня вопрос про действительность, которая сейчас есть. Что будет с нашими детьми, которые видят маму, не такую прекрасную и успешную во всем, как от нее требует социум? Что нам скажут потом наши дети: почему, мама, ты занималась этим, а не этим? Почему не такая красивая? Почему не занимаешься собой? Почему не достигла большего?»

«Как понять с точки зрения теории привязанности, не подтачиваешь ли ты связь с ребенком отвлечениями на другие сферы жизни? Где грань, чтобы не скатиться, удержать равновесие? И какие, может быть, сигналы, маяки, которые нужно улавливать и при этом сохранять связь с ребенком на том уровне, чтобы это для него было хорошо?»

«Как выбрать, чем жертвовать? Когда выбираешь одно, становится очень жалко другого. Я боюсь, что если выберу работу, а детей оставлю на няню, начну ненавидеть работу. А откажусь от карьеры и выберу детей… даже говорить не хочется… ну, вы поняли. Пыталась не выбирать. Успевать все – устаю так, что уже ничего и никого не хочу видеть. Как взвесить и выбрать?»

«А можно про папу? У меня двое сыновей, они буквально сидят под дверью вечером, ждут отца. Они хотят с ним играть, со мной им скучно, да и мне скучно машинки катать. Муж тоже их любит и время с ними проводит, но работает очень много и приходит иногда вообще без сил. Они на нем виснут, а он еле языком ворочает. Мне и его жалко, и мальчишек. И себя тоже, потому что завидно – я тоже хочу, чтобы меня так ждали. Получается, я с ними весь день и для них как хлеб в сравнении с пирожным».

«Я вот не знаю, если дома работаешь, все равно же не общаешься с ребенком. Все равно постоянно: не мешай, дай мне доделать, не лезь, не шуми, иди к бабушке, она тебе почитает. Иногда думаешь, может, уж лучше было бы уйти, не дразнить его своим вечно занятым видом и закрытой дверью? Все время чувствую себя виноватой».

«Как найти баланс между стремлением все успеть и пофигизмом? Если очень стараться – три дня довольна собой, а потом что-то идет не так и срываешься на детей, на мужа, самочувствие ужасное. Но если не стараться, мне кажется, я могу на все махнуть рукой, распуститься, ничего вообще не делать. Где середина?»

И еще десятки вопросов, на которые не всегда есть простой ответ. «Эх, если бы меня было две! Эх, если бы можно было жить еще параллельную жизнь!» – сколько раз приходилось это слышать – и думать самой. Вот бы уметь делать дубли, как у Стругацких в «Понедельнике». Или вот бы мне времяворот, как у Гермионы. Она, глупенькая, не догадалась, что надо было просто использовать его, чтобы прожить время не дважды, а трижды, и третий раз спать. Мы б сообразили.

С созданием дублей пока сложно, и времени всегда будет не хватать, но немного разжать тиски выбора, мне кажется, реально. И дело не в том, чтобы «выбрать правильно», а в том, чтобы немного подняться над плоскостью, перестать чувствовать себя подопытной крысой в загончике, которая должна выбрать:

правый или левый коридорчик? Причем током ударят в конце любого.

Молодые, умные, талантливые женщины и прекрасные матери мучают себя выбором: дети или работа, материнство или самореализация. А что, если попробовать не выбирать? Не отсекать от себя ни одну часть личности, не отказываться ни от каких целей и ценностей? Что, если подумать, посмотреть, и увидеть разные маневры и обходные пути, собрать вместе разные способы «увеличить пирог», искать варианты, при которых ничего не придется выбрасывать за борт? Мне кажется, это интересная задача, увлекательный вызов для всех нас.

Так что это книга – не столько «рекомендации психолога», сколько приглашение вместе думать и изобретать лайфхаки работающей мамы, которые позволили бы нам жить так, как мы хотим. Иногда это могут быть очень простые вещи, лежащие на поверхности, давно известные, но использовать их мешают внутренние запреты и стереотипы. Иногда женщины придумывают что-то очень остроумное, неожиданное, чтобы облегчить себе жизнь. Потенциальных идей еще сотни и тысячи, и у меня нет задачи прямо под этой обложкой собрать их все. Скорее, хотелось бы помочь мамам «перезагрузиться», изменить точку зрения, начать думать на эти темы более свободно и творчески, войти в правильное состояние – не жертвы, а хозяйки своей жизни. А уж конкретных идей и приемчиков вы напридумываете, я не сомневаюсь. Не забывайте только делиться ими с другими родителями.

Кстати, почему только мамам? И папам тоже, у современных мужчин стоят все те же выборы, разве что давление социума на них более однобоко. А еще бабушкам и дедушкам – ведь они сегодня сплошь и рядом работают, и им тоже хочется и с внуками время проводить, и в профессии оставаться.

В конечном итоге вывести матерей из состояния вечной вины и загнанности выгодно и работодателям, и обществу в целом. Есть известное выражение, что общество развито настолько, насколько свободна в нем женщина. И хотя сегодня под «свободна» уже не имеются в виду такие очевидные вещи, как избирательное право или право на образование, суть утверждения по-прежнему верна. Причем в обоих смыслах: и общество, становясь более развитым, становится меньше подвержено архаичному неврозу страха перед женщиной, желанию «держать ее в рамках» ограничений и социальных ролей. И женщины, когда их силы освобождаются от ненужных дилемм и внутренних конфликтов, начинают отдавать эти силы развитию, так что общество расцветает, как куст, политый живой водой.

Мы хотим быть целыми. И не хотим – вечно виноватыми. Мы хотим и материнства, и самореализации. И миру придется измениться так, чтобы это стало для нас возможным.

Как мы дошли до жизни такой, или немного истории

Начнем с очень хорошей новости. Выбор у нас есть. Очень-очень много лет и поколений у женщин не было выбора «работа или дети».

Бедным полагалось и то и другое, причем без выходных и отпусков, с детства и до смерти: поле, скотина, штопать-стирать-мыть-готовить, уход за детьми и больными. Оплатой был хлеб насущный. Профессиональный рост сводился к тому, что в молодости приходилось подчиняться, а ближе к старости можно было и покомандовать дочками-невестками, если детей удавалось вырастить. Социальный статус больше зависел не от «профессионализма» женщины, а от благополучия семьи в целом. Если повезло иметь мужа здорового, работящего, непьющего, да еще и трое подросших сыновей, это одно дело, а если оказалась вдовой с малыми детьми, будешь жить впроголодь, какими бы умениями и талантами ни обладала.

Состоятельным денег за работу тоже не полагалось, но по другой причине: работать за деньги было неприлично. Разрешалось руководить имением, заседать в благотворительных обществах и попечительских советах, и то и другое при серьезном отношении к делу могло быть очень серьезной нагрузкой, требующей знаний и умений. Оригиналкам дозволялось заниматься творчеством, но вот относиться к нему как способу заработка было уже не комильфо.

Между ними был слой женщин, которые могли или работать на некотором ограниченном числе позиций (квалифицированная прислуга, торговля, позже невысокие позиции в образовании, медицине, в офисах), или иметь семью и детей, одно из двух. Выходя замуж, женщина с работы уходила. Замужняя учительница воспринималась как нечто крайне неприличное. Это она, значит, ночью с мужем спит, а утром к невинным детям идет азбуку преподавать. Какой ужас! Нет-нет-нет, утратила невинность – освободи место.

Работа воспринималась как способ для девушки, которую не могут содержать родители, либо дожить до замужества, либо скоротать жизнь, если замужества не случилось. Исключением мог быть семейный бизнес, которому никто не указ.

Те женщины, которые чувствовали свое призвание к какой-то деятельности, были наделены умом и талантом, могли генерировать новые идеи и проекты, имели немного вариантов самореализации. Можно было заниматься придворной политикой, если позволяло происхождение и состояние; можно было сделать определенную карьеру в институте женских монастырей; можно было реализовывать свои идеи через мужа или возлюбленного, оставаясь в его тени. Наконец, можно было переодеться в мужчину и прожить жизнь, полную тайны и обмана, но посвященную любимому делу, как доктор Джеймс (на самом деле Маргарет-Энн) Барри, выдающийся врач и реформатор медицины. Все это звучит весьма романтично в исторических романах, но в реальной жизни, думаю, женщинам приходилось несладко. Любой из этих вариантов требовал отказа от очень значимых вещей: от имени, от семьи, от независимости или даже от возможности выглядеть и жить как женщина. Посочувствуем нашим сестрам из прошлых веков и порадуемся, что нам, чтобы быть целыми, не нужно ни бинтовать грудь, ни подписывать романы и статьи мужским именем, ни постригаться в монахини, ни идти в фаворитки к своенравным монаршим особам.

Быстрые перемены

Ситуация начала меняться во второй половине XIX века и окончательно все изменилось в XX-м после Первой мировой (если говорить о европейском мире, конечно – в других частях света все было и есть очень по-разному). Индустриализация и научно-техническая революция подстегнули развитие, процессы, которые раньше текли медленно, понеслись вскачь.

Сначала оказалось, что для многих задач индустриализации не хватает женских рук, что нужны женщины на телеграфах, в госпиталях, в цехах и лабораториях с тонкими точными операциями. А потом очень быстро выяснилось, что не хватает не только женских рук, но и женских мозгов, талантов, идей. Человечество просто не может больше себе позволить половину своих мозгов оставить на кухнях и в будуарах. Они нужны в университетах, в офисах, в армии, в космосе – да везде.

Знаменитый английский сериал «Аббатство Даунтон», главными героинями которого являются женщины, показывает этот процесс, неуклонно захватывающий всех: от девчонки-сироты, помощницы кухарки, до высокородных леди. Героини, юность которых проходит в мире, устроенном по правилу «богатые не работают, прислуга не имеет семьи», к концу сериала обретают дипломы об образовании, опыт работы медсестрами, руководства журналом и свинофермой, навыки вождения машины и печати вслепую, параллельно влюбляясь, играя свадьбы и рожая детей. С каждым сезоном укорачиваются их юбки и волосы, а также дистанция между представительницами разных слоев. В последней серии самая высокомерная и гордая из леди, для которой ее титул и положение всегда входили в самое основание личности, снимает башмаки со своей начавшей рожать горничной и укладывает ее в свою кровать, а на робкий протест отвечает: «Да какое это имеет значение!». Позже они деловито обсуждают, что горничная вскоре сможет продолжить работу, если будет оставлять малыша в господской детской вместе с юными наследниками имения. Практически изобрели корпоративные ясли. В нашей стране все было гораздо жестче, те же процессы происходили быстро и насильственно, и женщины не успели побороться за свое право работать наравне с мужчинами, потому что обнаружили себя уже роющими котлованы для будущих заводов и стоящими у станков на этих заводах. Работа посменно, дети с двух месяцев в яслях.

Следующая мировая война просто вынудила миллионы женщин занять рабочие места мужчин, и для того, чтобы помочь своей стране, и для того, чтобы прокормить детей. Выбора у них не было. Дети военных лет, чьи матери работали по 12–16 часов в сутки, вынуждены были слишком рано взрослеть, часто вырастали с недоверием к миру и привычкой рассчитывать только на себя, за что потом расплачивались здоровьем и отношениями с собственными детьми. Эта тема настолько огромна и болезненна, что вообще еще толком не осмыслена ни в культуре, ни в гуманитарных науках. Тогда людям казалось, что любой выживший ребенок – уже счастливчик, и мать его тоже, о чем еще мечтать на фоне миллионов погибших. Только сейчас уже выросшие дети тех детей, сами став родителями, начинают с болью разбираться в этом тяжелом наследии, осознавать цену, которую заплатили их семьи в тяжелые для всех годы.

После завершения войны женщин попытались было вернуть на кухню, чтобы они освободили рабочие места для мужчин и восстановили прореженное войной население. Когда я говорю «попытались», я не имею в виду, что сидит какое-то «мировое правительство» и строит планы. Просто в каждый период времени перед обществом, перед экономикой стоят задачи, которые осознанно или не очень считывают и стараются решить правительства, и корпорации, и масс-медиа. Какие-то мысли становятся общепринятыми, под них подстраиваются социальные институты,

соответствующие им мнения и высказывающие их люди становятся популярными. На 10–15 послевоенных лет случился откат к «старым добрым временам», с бэби-бумом и культом женщины-матери и домохозяйки. В Европе и Америке это было выражено сильнее, в СССР меньше, но и тут образ женщины-хранительницы очага начал теснить образ женщины-ударницы производства. Помните эту ультраженственную моду: рукава-фонарики, юбки-солнце, губки бантиком? А еще толстый том «Домоводства», который так интересно было рассматривать в детстве. Там была отдельная глава про то, как следует встречать мужа с работы: приготовить ужин, прибрать дом, умыть детей, самой красиво причесаться и не забыть снять передник. Выкройка передника приводилась в соответствующей главе.

В моем детстве (в 70-е) это все уже воспринималась как экзотика и архаика, хотя настоящее изумление я испытала чуть позже, когда в 80-х до нас дошли журналы «Бурда». О, эти схемы для вышивки крестиком изображений фруктов и ягод на салфеточках (!), прикрывающих крышки хорошеньких баночек (!) с собственноручно сваренным вареньем. Моя мама в те годы руководила отделом большого строительного треста, приходила домой затемно и падала без сил, часто работала по субботам и ездила в командировки. И хотя варенье летом она иногда варила (потому что в СССР работа топ-менеджера вовсе не предполагала высокой оплаты, да и варенья в магазинах не было), но вышивать салфеточки для баночек… Эта идея в мои 15 вызывала странную смесь недоумения, восхищения и презрения. Кстати, как выяснилось спустя много лет, после выхода мамы на пенсию, крестиком она вышивала прекрасно и очень это дело любила.

Так или иначе, ренессанс «Домоводства» длился недолго, уже к концу 60-х женщины окончательно вышли на работу и в западных странах, и в странах соцлагеря. В последние полвека экзотикой является скорее неработающая женщина, в том числе имеющая семью и детей. Волны сохраняются: в периоды кризисов женщинам настойчивее напоминают про «материнский долг», одновременно закрывая сады и ясли и удлиняя малооплачиваемые отпуска по уходу за ребенком, в периоды экономических подъемов чаще призывают идти работать, соответственно, открывая ясли и взвинчивая стандарты потребления. Но амплитуда этих колебаний уже не так велика, все равно в любой момент времени, и на пике, и на спаде экономического роста, большая часть женщин работает и зарабатывает.

А если учесть, что в те же годы появилась и быстро стала доступной контрацепция и женщины стали планировать, когда и сколько детей рожать, и рожать ли вообще, – вот тут и появился тот самый выбор, который, конечно, благо, но делать его бывает непросто.

Без семьи

Все это случилось за очень короткий по историческим меркам срок, на памяти буквально пары поколений. То, о чем в самых смелых мечтах и лозунгах говорили феминистки, стало не просто возможностью – нормой. Но в процессе произошло то, что всегда происходит, когда мечты сбываются. У них обнаруживается оборотная сторона.

Любые глобальные изменения в социуме чреваты крайностями. В процессе привлечения женщин к производству, стремясь освободить их от детей и ведения хозяйства, кроме памперсов, стиральных машинок-автоматов и готового детского питания придумали много не столь прекрасного. Роддома с отделением ребенка от матери после рождения, ясли с двух-трех месяцев, моду на искусственное вскармливание по часам и по граммам, детские больницы, куда не пускали родителей, санатории, куда малышей отправляли одних «окрепнуть», и много других способов обеспечить «детохранение», дав родителям возможность работать так много, как требует производство. Индустриализация с ее логикой конвейера и алгоритмов, со стремлением все стандартизировать, унифицировать и поставить на поток, с презрением к чувствам и уязвимости, ко всему теплому и личному, грубо вторглась в сферу материнства и детства. Сметая патриархальный уклад, маятник улетел в другую сторону, порушив при этом очень многое для очень многих людей.

В тех странах, где ломка уклада происходила сверху, насильственно и быстро, как в СССР, все было еще жестче. Памперсов и стиральных машин советским женщинам не досталось, пеленки они стирали, нагрев воды на пятиметровой кухне и настрогав в таз хозяйственного мыла, удачно купленного после всего двух часов в очереди, кашу надо было сварить, перед этим ухитрившись купить молока – с бидоном с раннего утра по морозу пробежаться два квартала до гастронома, потому что к вечеру молока или не будет или будет скисшее. Но все это до и после полного рабочего дня. Время ухода за ребенком не входило в трудовой стаж, на мам, сидящих дома, смотрели косо, ребенок, не прошедший ясли и детский сад, объявлялся «несоциализированным», «избалованным».

Вырастали целые поколения людей, которые оказывались фактически разлучены со своими матерями в очень раннем возрасте и почти все детство проводили в учреждениях. Это не были дети-сироты, это были обычные любимые дети своих родителей, которых они почти не видели. В крупных индустриальных городах считалось правильным отдавать ребенка в садик на пятидневку, на все лето на дачу с детским садом, позднее на две-три смены в пионерлагерь. Хорошо, ребенок на свежем воздухе, под присмотром опытных педагогов. Регулярно у меня в кабинете 40–50-летние люди плачут, вспоминая эту «полезную» дачу, вспоминая, как они держались за забор и обливались слезами, потому что мама приехала один раз за неделю и вот уже опять уходит, и кажется, что это навсегда, и никогда ее уже не дождешься.

Даже когда родители доставались наконец детям, вечером или в выходные, обычно они бывали настолько измотаны работой и тяжелым бытом, что радости общение никому не доставляло. Какие-то дети капризничали, требуя внимания и получая в ответ раздражение и наказания, какие-то, жалея родителей, старались «не отсвечивать», не предъявлять ни потребностей, ни чувств.

Для тоталитарных режимов воспитание детей вне семьи имело и дополнительное значение – они должны были чувствовать себя не детьми своих родителей, а детьми Родины, должны быть готовы с радостью и энтузиазмом принести себя в жертву ради больших задач построения нового мира. Дети-полусироты – это такой удобный материал для формирования армии и для наполнения работниками огромных фабрик. Они с детства привыкают не требовать и терпеть, а неутоленная потребность в любви родителя легко становится почвой для обожания Вождя.

Людмила Петрановская «#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы» | Рецензия — Психология эффективной жизни

Автор

Людмила Петрановская (род. в 1967 году) — cемейный психолог, ведущий специалист в области семейного обустройства, автор множества книг, статей, методических материалов, основатель и работник Института развития семейного обустройства.

Сложность изложения

2 из 5.

Целевая аудитория

Современные мамы, которые мечутся между детьми и работой и хотят привести в равновесие количество сил и энергии для разносторонних себя.

Зачем читать

В книге предлагаются практические советы для современных молодых и талантливых женщин, которые стремятся быть одновременно хорошими матерями и прекрасными работниками. Автор объясняет, как с наименьшими потерями избежать жертв в гонке за карьерой и семьей, приглашает подумать над изобретением лайфхаков для работающих мам, позволяющих жить так, как хочется.

Читаем вместе

Некоторые женщины хотят сидеть дома с малышом, но натыкаются на непонимание родственников. Другие выходят на работу и вызывают недовольство окружающих: зачем нужно было рожать, если карьера оказывается важнее? С одной стороны, многие мамы принимают теорию привязанности, говорящую о значимости отношений ребенка и родителей для его будущей жизни. С другой — современный мир ориентирует их на успех и рост потребления, в нем есть образование, любимая профессия, желания и амбиции, которые не так просто взять и убрать из жизни. Это не роскошь, а нормальная жизнь.

После завершения Великой Отечественной войны женщины сменили мужские рабочие места на домашнее хозяйство и воспитание детей. На пару десятков послевоенных лет произошел откат к беби-буму и культу женщины-матери и домохозяйки. В бывшем Советском Союзе образ хранительницы очага начал заменять образ ударницы производства. Но и тут начались проблемы с ранними яслями для детей, искусственным вскармливанием, санаториями для малышей без родителей и другими способами «отчуждения» детей, чтобы родители больше работали и меньше уделяли времени материнству.

Выросло поколение людей, которые, несмотря на любовь родителей, практически не видели их. Когда закончились крайности индустриализма, матери вернулись к детям, но оказались в непростой ситуации с теми же заботами, радостями и распорядком дня. К четырем месяцам младенца первая радость испарялась, и на смену ей приходили раздражение и злость. Женщина оказалась закрыта в изоляции, при том что она привыкла к хорошей насыщенной жизни, а детская рутина начала делать ее тупой. На нее свалились ответственность и круг обязанностей, которые оказалось не с кем разделить.

Хорошее материнство включает много бессознательного, иначе можно сойти с ума от постоянного самоконтроля. Но мы не приобретаем модель такого поведения от рождения — все это дают нам родители. Дети должны быть удовлетворены в привязанности и при этом не превращать родителей в постоянно виноватых жертв. Важно изменить что-то в голове и повседневной практике организации жизни, чтобы не оставалось дилеммы по поводу жертвования самореализацией ради детей.

Многие мамы испытывают непрекращающееся чувство вины, потому что у них часто не хватает ни терпения, ни сил на то, чтобы все шло как надо. Они страдают от неидеальности и недостаточной «хорошести». Сегодня то, что раньше считалось идеалом, вдруг стало нормой, которая, по сути, невыполнима. Хорошая мать — это «ничего особенного, почему ты не можешь ею быть?» — вот что стало предъявлять общество, обесценивая по ходу все, что есть и делается. Любые достижения матери становятся мыльным пузырем и вызывают в ней непомерное чувство вины.

Многие родители полагают, что причина исключительно в них, почему они что-то делают не так. Они готовы разбиться в лепешку, чтобы стать просто хорошими. Но они не в силах отвечать за что-то «всеми собой». Это если говорить об ответственности. А вот чувство вины всегда иррационально, для него нет границ и логики, нет чего-то такого, за что невозможно было бы почувствовать себя виноватыми. Ответственность заставляет мобилизоваться, поскольку предполагает, что все зависит от наших усилий. Вина истощает, потому что не допускает никаких «достаточно» или «это не зависит от меня». Материнский труд часто оказывается не оцененным по достоинству, и многие забывают, что неоплачиваемая работа не перестает быть трудом и имеет ценность.

Вина может расти из родительского перфекционизма, и это не приводит ни к чему хорошему. Женщины все чаще приобретают «комплекс работающей мамы», что делает вину хронической и трудноизлечимой. Дети, родственники, знакомые, учителя, врачи всегда будут недовольны нами, матерями, а мы принимаем эти условия. Но так нельзя. Мы должны включать критичность и здравый смысл, и если следовать теории привязанности, то мы точно не должны приносить себя в жертву нашим детям. Эта теория как раз про другое: она позволяет увидеть, как из зависимого младенца вырастает самостоятельная личность со сложной психикой, системой ценностей, автономией. Взрослый важен для ребенка, но это не значит, что для взрослого важен только ребенок: он является ценностью, а родитель ни в коем случае не средство. Мама и папа имеют право на ту жизнь, которую они хотят, а дети должны приспособиться к ней. Родители призываются к заботе и сохранению отношений, в каких бы обстоятельствах они и дети ни оказались.

Сегодня есть семьи, где мужчины и женщины одинаково хорошо справляются с ролями друг друга. Мы можем быть собой, делать то, что у нас получается хорошо и вдохновляет, а не играть пресные отцовско-материнские роли. Нет ни одного объективного основания для строгих разграничений родительских обязанностей по полу.

Бывает так, что мужчина соглашается на «помогающую» роль и становится подчиненным жены, а не полноправным родителем. Но у ребенка есть как раз таки двое взрослых, права и обязанности которых равны и никто никому не начальник. Мужчина-отец сам выбирает желаемую глубину отношений с сыном или дочерью, и сколько он вкладывает в привязанность, такие отношения потом и имеет.

Ребенку полезно узнать разные способы решения проблем, оставаясь с папой, бабушкой, няней или другим взрослым. Ему предстоит жить в мире разных людей, и мама или папа вправе оставлять на время детей тем людям, которым они доверяют. Но если женщина хочет быть главной в жизни ребенка, она должна понимать, что в жизненно важных потребностях он должен рассчитывать на нее. И даже если она вынуждена много работать, ребенок все равно должен знать, что она в случае чего бросит все ради него.

Автор предлагает несколько лайфхаков, чтобы сделать жизнь мамы комфортнее.

1. Нужно наметить одно главное рабочее дело дня и сделать его с утра.
2. Любая многозадачность должна использоваться разумно, в ней надо соединять разные дела.
3. Многое можно делегировать другим людям или сервисам, а остальное делать самой, отталкиваясь от личных предпочтений.
4. Иногда можно не делать ничего.
5. Хорошие работодатели предлагают молодым мамам неполный рабочий день или неделю, удаленную работу и многое другое.
6. Работа на дому в Интернете тоже отличный выход, если не хочется надолго разлучаться с ребенком. Но для эффективной работы нужен соответствующий настрой.

Наиболее ценным ресурсом работающей женщины-матери является ее физическое и эмоциональное состояние, поэтому ей в первую очередь необходимо следующее:

1. Много спать.
2. Получать заботу в виде массажа, спа, косметолога и т.д.
3. Общаться с людьми, которые от нее не зависят и просто рады ей.
4. Не перегружать планами выходные.
5. Пить витамины группы В и магний для поддержания нервной системы.
6. Находить время для себя.
7. Поработать с психологом, если зашкаливают тревожность и чувство вины.
8. Заняться медитацией для перезагрузки мозга.

Женщина должна относиться к себе как к ценности без всяких условий, и если хочется работать — то надо работать и не думать о принесении себя в жертву ребенку.

Автор говорит о теории четырех конфорок на плите: работе, семье, друзьях и здоровье. Для того чтобы быть успешным, хотя бы одна конфорка должна быть нами выключена. А для полного успеха нужно выключить две. Но конфорки можно регулировать: включать, выключать и пользоваться градациями нагрева. Не стоит выбирать между ними — лучше творчески пользоваться всеми четырьмя.

Лучшая цитата

«Мы хотим быть целыми. И не хотим — вечно виноватыми. Мы хотим и материнства, и самореализации. И миру придется измениться так, чтобы это стало для нас возможным».

Чему учит книга

— Чтобы использовать простые советы, лежащие на поверхности, нужно избавиться от внутренних запретов и стереотипов.

— Мамы должны изменить точку зрения и перезагрузиться, быть не жертвами, а хозяйками жизни.

— Общество считается развитым до такой степени, до какой в нем свободна женщина, избавившаяся от социальных ограничений, ролей и внутренних конфликтов.

— Родители должны жить персональной жизнью, а ребенок всегда приспособится к этому. Нельзя отказываться от личных целей, но надо сделать так, чтобы детям было легче жить. Мы должны быть рядом, любить и поддерживать их.

 

От редакции

Страх навредить ребенку, не оправдать ожидания мужа и других родственников, не справиться, запустить себя — и это только часть переживаний молодой мамы, стремящейся быть идеальной. А действительно ли это стремление приносит пользу — самой женщине, ребенку, всей семье? Почему не нужно быть идеальной, читайте в статье психолога и мамы троих детей Ольги Юрковской: https://psy.systems/post/idealnye-deti-vyrastayut-u-neidealnyx-mam.

Как мать может не любить своего ребенка? С обывательской точки зрения это непростительно. Из страха получить осуждение окружающих женщина боится признаться, что не чувствует радости от материнства. О проблеме послеродовой депрессии читайте в статье психолога Виктории Сандо: https://psy.systems/post/priznaki-poslerodovoj-depressii.

Отнестись к декрету не как ко временной «нетрудоспособности», а как к перспективному стартапу предлагает дважды мама и менеджер в ИТ Ксения Лещенко. Как применить бизнес-мышление к материнству, читайте в статье: https://psy.systems/post/mama-kak-startaper-rebenok-kak-startap.

 

#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы

Когда-то давно я прочла книгу известного российского психолога и публициста Людмилы Петрановской Тайная опора. Привязанность в жизни ребёнка , осталась впечатлена, многое оттуда вспоминаю до сих пор и собираюсь книгу в скором времени перечитать. Но когда я увидела заголовок этой книги: «Лайфхаки для работающей мамы», и, самое главное, имя автора на обложке, которое уже само по себе — знак качества, я незамедлительно решила прочесть сначала её — тема актуальна нынче для меня как никогда. И мои надежды оправдались.

Собственно, лайфхакам, полезным советам и мелочам, применимым на практике, посвящена, пожалуй, не самая большая часть книги, да и большинство их них мне всё же было так или иначе известно, а часть их я с успехом применяю на практике уже давно. Я брала книгу в руки не за этим. У Людмилы Владимировны есть очень ценное качество: она умеет успокоить. Сам текст книги очень как-то уверенно-нетороплив, полон спокойного намерения донести мысль автора до читателя и вселяет уверенность в то, что всё и так совсем не плохо, а если всё же не очень хорошо, то точно станет ещё лучше. Путано я пишу, но когда я читаю книги Петрановской, я начинаю успокаиваться и понимать, что в общем-то трагедии нет никакой, а то, что меня не устраивает или настораживает, мне вполне по силам принять, переосмыслить или попытаться исправить.

И вот тут я хотела бы перейти к главному, чем эта книга, на мой взгляд, ценна. Людмила Петрановская замечательно подробно и доходчиво пишет о материнской вине. Чувство вины, мне кажется, настолько присуще современным матерям, что не испытывают его, по-моему, женщины или очень умные, цельные и уверенные в своих силах, или, скажу прямо, не самые умные и зачастую беспечные в целом по жизни. Впрочем, за всех матерей говорить мне права никто не давал, и я очень надеюсь, что в своих обобщениях я погорячилась.. Но автор книги настолько мастерски взрезает огромный толстый пласт материнской вины, настолько умело его препарирует и раскладывает на составляющие, анализируя каждую, рассказывая, откуда что берётся, как и почему развивается, — что узнаёшь во многом не только себя, но и своих знакомых, а также и случайно вычитанные где-нибудь на форуме или в личном блоге, например, ситуации становятся понятнее. Петрановская оперирует очень точными категориями: например, говорит о чувстве материнского «всемогущества», когда новоиспечённые мамы склонны видеть причины всех возможных неудач, несчастных случаев, заболеваний и плохого поведения своего ребёнка только и исключительно в себе. Или пишет о том, что идеал в материнстве постепенно и незаметно во многом благодаря интернету превратился в некую норму, которой, тем не менее, непросто достичь — ведь это всё же «идеал», эталон, но в последнее время произошла подмена понятий. Всё, о чём пишет автор в этой книге, оказалось мне действительно очень близким и знакомым, а глава про selfmade-маму, иначе — зачем и почему современные родители читают книги о родительстве, многое мне про саму себя прояснила.

Вообще же это в самом деле очень хорошо — что больше не стоит остро проблема выбора между ребёнком и работой. Я верю в это, я хочу верить, что жизнь не стоит на месте и предлагает совеменным женщинам разные варианты разрешения возникшей в результате появления на свет ребёнка ситуации. Я очень рада, что прочла эту книгу. А «Тайную опору» я непременно перечитаю тоже.

Отзывы о книге #Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы

Если вы хотя бы время от времени следите за публикациями Петрановской, слишком шокирующих новинок в этой книге не будет. Но это вовсе не значит, что она не будет полезна.

Если вы Петрановскую еще не читали, почитайте обязательно, и эта книга — совсем не плохой вариант для знакомства.

Людмила Петрановская — детский и семейный психолог с очень внятной, взвешенной позицией, согласующейся с реалиями современного российского общества. В основе её подхода лежит теория привязанности — она одна из главных популяризаторов этой системы взглядов в России.

В своих статьях и книгах Петрановская рассказывает родителям, почему дети в годик, в пять лет, в тринадцать бывают капризными, грубыми, невыносимыми, и что с этим делать. Как любить своего ребёнка и давать ему лучшее ,что может дать родитель для счастливого будущего. Как при этом не терять себя, оставаясь самодостаточным счастливым независимым взрослым.

*********************************************************************************

Кое-что ценное из этой книги:

* Общество вынуждает нас делать непростой и несправедливый, в некотором роде, выбор между семьей и работой. Важно понимать, что сделав этот выбор, мы не должны чувствовать стыд. А ещё то, что сто и более лет назад у женщин такого выбора не было. А ещё, что этот выбор можно не делать, совмещая роль матери и карьеристки, упростив себе задачи по всем фронтам.

* Общество окружает нас множеством нормативов, зачастую устарелых, неактуальных для конкретно нашего случая. Научиться вовремя увидеть устарелую норму у себя в голове и в наставлениях окружающих, — это первый шаг к избавлению от изматывающего давления.

* Из обилия нормативов, которым мать физически не может соответствовать, вырастает чувство вины, нагружающее все отношения и коммуникации с детьми. Женщина становится чудовищно строга к себе, не принимает в расчет реальные затраты сил и энергии, которые уходят на поддержание домашней жизни, гонится за достижениями других, вычитанными в соцсетях или книгах по идеальному развитию. В итоге вместо хорошей мамы ребенок получает подгоняющую несчастную истеричку.

* Воспитывать ребенка должна и может не только мать. Что делать с нянями и бабушками, какова здоровая роль отца, как правильно пользоваться садиком. Про это все есть в книге.

* В последней части приводятся всякие полезные советики, облегчающие жизнь мамы. Что-то там может быть действительно полезно. Но главная суть — в первой части. Где объясняется, что и почему грызёт нам мозг. И как с этим быть.

Читать книгу #Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы Людмилы Петрановской : онлайн чтение

Большие города

Одновременно с индустриализацией шла урбанизация – молодежь снималась и переезжала в города учиться и работать. Там они создавали семьи и рожали детей, при этом бабушки оставались в селах, иногда за тысячи километров от них. В деревне ребенок растет как бы сам по себе, бегает где-то, любой за ним присмотрит, поможет, если что случится, или окоротит, если начет безобразничать. При этом уже с малых лет он полезен – гусей пасти, траву полоть, младенца качать. В большом городе все иначе. За ребенком в городе надо «смотреть». Особенно когда городские кварталы старого типа, с закрытыми дворами, начинают сменяться спальными районами – и вот уже ребенка одного на улицу не выпустишь. К работе ребенка не привлечешь – родители работают вне дома. Он надолго остается скорее проблемой, чем дополнительными руками, потребляет ресурс, но не может быть ничем полезен. Неудивительно, что, перемещаясь в города, люди сразу начинают рожать гораздо меньше детей, а тех, что есть, приходится помещать под постоянный присмотр специально нанятым (самой семьей, корпорацией или государством) работникам.

Но даже когда крайности индустриальной эпохи в целом ушли в прошлое, женщинам удлинили отпуска по уходу за ребенком, изменились представления социума о том, как «надо» и матерей вернули младенцам, выяснилось, что даже один-единственный ребенок в большом городе ставит свою мать в ситуацию, с которой очень непросто справиться. При жизни в соразмерном человеку мире, в большой многопоколенной семье, среди хорошо знакомых соседей, после рождения ребенка жизнь женщины мало менялась. У нее оставались те же заботы, те же радости, тот же круг общения, тот же распорядок дня. Просто где-то рядом был ребенок, его носили-качали-кормили, а к двум годам выпускали во двор под присмотр детей чуть постарше.

В мире большого города рождение ребенка меняет жизнь женщины полностью. Она оказывается сидящей в четырех стенах, лишается почти всех социальных связей, ее ритм и образ жизни резко меняются, круг обязанностей тоже, прежние развлечения становятся недоступны, рутина заполняет собой все. Ее день состоит из однообразных и довольно скучных для взрослого человека занятий: укладывать, катать коляску, раскладывать по местам игрушки. Она чувствует себя выброшенной из жизни, а если до этого жила увлеченно и разнообразно – словно остановленной насильно на бегу и запертой в ловушку.

Пишет мама:

Каждый раз в конце лета, возвращаясь с дачи, понимаю, насколько мне там проще с детьми. Просто потому, что они могут сами выйти во двор, и нет этих долгих сборов на прогулку: одного одел, другой удрал, пока ловила – первый вспотел. Просто потому, что можно за ними присматривать, валяясь в гамаке под березой, а не сидя на дурацкой скамейке на детской площадке, и можно параллельно варить обед и текст писать. Что можно крикнуть тете Тане через забор и она без напряга присмотрит, пока я на велике за молоком съезжу. Что все равно, как они одеты, и как я сама выгляжу. Что коляска не нужна, не нужно в лифт, не нужно через дорогу. Вроде мелочи, а постоянный стресс от них. Что нет этого сумасшедшего городского темпа, который вроде бы нас не касается напрямую, а все равно задевает. В городе хорошо быть мобильным и свободным. А с маленькими детьми в городе начинаешь с катушек съезжать.

При этом рядом нет ни детей постарше, ни стариков, которых можно было бы попросить присмотреть, поиграть. И сама женщина уже тоже выросла не в большой семье, где к совершеннолетию она перенянчила бы с десяток братьев-сестер-племянников, доведя многие умения и навыки до автоматизма, научившись понимать и чувствовать потребности младенца, представляя себе, от ребенка какого возраста чего можно и чего не стоит ожидать, не видя ничего сложного в том, чтобы подмыть, покормить, отвлечь. Нет, этот ребенок может оказаться вообще самым первым младенцем в ее жизни, которого она держит на руках. Он такой маленький, такой непонятный, а вся ответственность – на ней.

Даже если женщине повезло, и любовь к ребенку пришла сразу и сильная (а такое бывает не всегда), уже к трем-четырем месяцам первая радость проходит и все это начинает тяготить. Потом раздражать. Потом бесить. Потом сводить с ума.

Из вопросов на встречах:

«Почему мне так тяжело сидеть с ребенком? Моя бабушка растила пятерых, стирая в проруби и топя дровами, у меня все удобства, а я к вечеру готова сидеть под дверью и скулить, ожидая мужа – потому что просто не могу больше оставаться с ребенком один на один, с этим любимым прекрасным ребенком, не могу агукать и катать машинки, не могу видеть Лунтика и слышать звук музыкальной игрушки».

Да вот по этому всему, перечисленному выше.

Потому что женщина на это не рассчитана, никому никогда не приходило в голову закрыть мать одну с младенцем в изоляции, если только это не были злые козни ткачихи, поварихи и сватьи бабы Бабарихи.

Потому что она взрослая женщина, которая привыкла к разнообразной насыщенной жизни, которой по плечу много всего разного, трудного и важного, а рутина ухода за младенцем ее начинает отуплять.

Потому что на нее вдруг сваливается ответственность, которую не с кем разделить – никого рядом нет – и круг обязанностей, к которым она не была подготовлена исподволь своим собственным детством.

Потому что, скорее всего, и ее маме тоже было уже тяжело, и она всегда слышала, что растить детей – это тебе не фунт изюма, «живи пока не родила» и всякое такое.

В результате «сидеть с ребенком», несмотря на все чудеса бытового прогресса, стало тяжело. Оказалось, что сломать модели взращивания детей легко, а восстановить потом не так просто. Невозможно просто «вернуть откуда взяли», дав маме возможность не выходить на работу. Всегда приходится искать новую точку равновесия, новый уровень.

Мама-selfmade

Часто возникают споры о том, есть ли материнский инстинкт. Включается ли автоматически при появлении ребенка определенный набор бессознательных действий и реакций. Или мы заботимся о детях настолько хорошо, насколько осознаем что делаем и умеем это делать.

Я думаю, что ответ лежит посередине. В благополучном материнстве есть и должно быть много бессознательного. С ума можно сойти, если все время думать и контролировать себя. Но модели заботливого материнского поведения не достаются нам просто так при рождении девочкой (или отцовского – при рождении мальчиком). Мы получаем их от родителей.

Никогда не забуду один эпизод: когда моей дочке было около года, она еще не ходила, я заглянула в комнату и увидела, что она занята очень странным делом. У нее была корзинка с маленькими мягкими плюшевыми игрушками. Ребенок сидит на ковре и производит странный ритуал. Она берет игрушку из корзинки, прижимается к ней носом, потом проводит ей по животу, а потом кладет рядом на ковер. Берет следующую, и все повторяется: лицом в нее, к животу, на ковер. Когда игрушки в корзинке кончились, она опять сгребла их и начала все снова.

Я стояла, не дыша, пытаясь понять, что за странный ритуал, в чем смысл? А потом до меня дошло, что она просто повторяет тот способ, которым я беру ее из кроватки. Вот так мы берем ребенка из кроватки: целуем, прижимаем к себе на секунду и отпускаем ползать. Корзинка похожа на кроватку. То есть она сидит в год и отрабатывает, как брать младенца из кроватки. Чтобы когда-нибудь, когда это станет нужно, выполнить все не задумываясь (мы скажем: «интуитивно»).

То есть бессознательное родительское поведение «заводится» в детстве собственными родителями, как пружина. И через годы, в ситуации, когда у бывшего младенца появляется свой младенец, пружина начинает работать.

А если ее не завели?

И вот тут, когда вспоминаешь, как провели детство наши мамы и многие из нас, становится очень грустно. В СССР лишь в самом конце 60-х женщинам разрешили сидеть с ребенком до года с сохранением стажа и места, но без оплаты. Кто-то мог себе позволить такую роскошь, если был муж или родители поддерживали. А до того почти всех (исключением были номенклатурные семьи и некоторые деревенские) отправляли в ясли двухмесячными. И что-то я сомневаюсь, что в этих яслях детей целовали и прижимали к себе, вынимая из кроваток.

Оплачиваемый отпуск до полутора лет появился в 80-е, по причине дорогой нефти и спада производства: деньги были, а рабочих мест не хватало. Потом в 90-е он фактически исчез – стал копеечным. Детство сегодняшних молодых родителей пришлось как раз на этот период, когда их матерям приходилось бегать по всем возможным подработкам, чтобы хоть как-то свести концы с концами. А детей оставляли на бабушек – тех самых бабушек с военным детством, часто или очень жестких, или тревожно-мнительных. В ситуации дорогой нефти и неразвивающейся экономики в 2000-е мамам опять вышло послабление – отпуск стал более ощутимо оплачиваемым, и в этом отношении положение дел в России лучше, чем в некоторых более развитых странах. Сегодня большинство семей, в которых есть зарабатывающий папа, может позволить маме посидеть с ребенком до трех лет, и жить при этом скромно, но не впроголодь. Неизвестно, сколько это еще продлится, в свете происходящего сбрасывания нашим государством всех социальных обязательств. Впрочем, пока выплачивать обесцененные инфляцией пособия ему легче, чем создавать рабочие места.

Именно благодаря этому «сытому» периоду молодые мамы получили возможность начать вспоминать и восстанавливать практики взращивания младенцев. И это оказалось непросто, поскольку их мамам просто неоткуда было взять модели естественного, расслабленного, радостного, без чувства «каторги», обращения с ребенком, нечего было передать дочерям в наследство.

Поэтому у многих молодых мам это не льется само. Это надо делать волевым усилием, с включенной головой, все равно что учить иностранный язык во взрослом возрасте или осваивать велосипед в 40 лет. Приходится заменять отсутствующие модели знаниями «через голову», читать книжки, спрашивать знакомых, сидеть на родительских форумах в Интернете, обращаться к специалистам. Сами названия ресурсов для мам говорят за себя: Школа осознанного родительства, Сознательно.ру. И хотя тут же рядом звучит определение «естественное родительство», почитав, сколько эта «естественность» содержит запретов и предписаний, понимаешь, что оно тоже через голову. Между тем все, что осознанно и сознательно, требует внимания и усилий. Если мы представим себе, что мы ходим, и про каждый наш шаг вынуждены думать, куда я поставлю ногу, и как мне не потерять равновесие, а чтобы перейти порожек или перешагнуть лужу, нам нужно консультироваться со специалистами и сверяться с книгами, у нас через 10 минут будет пот градом, мы будем чувствовать себя уставшими, как будто марафон пробежали. Точно так же материнство «через голову» оказывается утомительным.

Пишет мама:

Я выросла на пятидневке. Никто не виноват, мама растила меня одна, работала в газете, иногда сдавали номер до ночи. Садик был далеко, в понедельник утром мы вставали в шесть, чтобы успеть и долго ехали на трамвае. Было жарко очень в шубе и спать хотелось.

По воспоминаниям ничего такого ужасного, просто понимание, что рассчитывать надо на себя. Что если описалась, надо успеть пижаму на батарею положить, тогда никто не заметит и не отшлепают. Иногда мама приходила среди недели вечером, приносила фрукты. Это самое хорошее было.

Но когда появился свой ребенок, выяснилось, что меня ужасно бесит его беспомощность. Когда он плачет, чего-то не может, не знает – просто прибить готова. Неужели непонятно, что надо потерпеть? Надо постараться. Надо сделать правильно. Чего он от меня-то хочет? Мне казалось, он издевается просто надо мной.

И ведь никакой связи я не видела, пока не начала читать и слушать про привязанность.

Так что сегодняшним молодым родителям непросто, но они все равно учатся понимать своих детей, они пробуют так и эдак, они расстраиваются, отчаиваются и вновь воодушевляются. Они читают, обсуждают, спрашивают и формулируют собственные кредо. Не досталось в наследство? Что ж, значит, будет мама-selfmade. И папа тоже. Они научатся сами. Воссоздадут, как реставраторы, утраченное или сочинят новое, а их детям уже будет проще. Для них всегда и хочется работать, писать, выступать и консультировать, потому что люди, совершающие ежедневный осознанный труд ради тех, кого любят, ради того, что считают ценным и важным, – самые интересные и классные люди на свете.

Мне хочется, чтобы в минуты, когда трудно, когда кажется, что ничего не получается и ты плохой родитель для своего ребенка, они помнили, что это не чья-то вина, это не они плохие родители и не у них какие-то неправильные дети. Объективно мы живем на переломе, когда старые практики утрачены, новые не наросли, не наработаны, и есть очень много факторов, которые делают современное родительство сложным и нервным. Если об этом помнить, возможно, получится быть к себе немного добрее, видеть свои ошибки и свое незнание в более широком контексте истории и общества. И признавать, ценить свои успехи и наработки.

Увеличить пирог

В ХХ веке, богатом и на достижения, и на ужасы, было поставлено под сомнение, что ребенку нужна мама. К концу его стало ясно, что мама ребенку очень нужна. Что отношения ребенка и его родителей – это то, что невозможно заменить ничем, никаким уходом, никаким учреждением, никаким развивающими занятиями, никакими деньгами, никакими игрушками, ничем.

Теперь осталось найти способы удовлетворять жизненно важную для детей потребность детей в привязанности, не превращая их родителей, прежде всего матерей, в замотанных вечно виноватых жертв.

Надо сказать, что та же самая научно-техническая революция, что вытащила женщин из кухни и детской, не только требовала, но и немало давала и дает для облегчения жизни. Сотни технических и социальных изобретений появились и оказались востребованы, поскольку облегчали женщине выход на работу. Про памперсы и стиральные машины мы уже говорили, но есть много всего другого, не столь очевидно связанного с уходом за детьми.

Все удобнее и проще в уходе становилась одежда, пока не достигла совершенства в виде джинсов – идеальной вещи для работающей женщины; в них можно ехать в машине, поезде или самолете, потом, не переодеваясь, проводить деловую встречу или семинар, а вечером в них же пойти кафе или театр. Можно прямо с работы пойти в парк с ребенком и собакой, а там съехать с ребенком с горки и пролезть, не ободравшись, сквозь густой куст, чтобы достать мячик. В джинсах можно заснуть, укладывая ребенка, и будет довольно комфортно – хлопок же. А можно, падая без сил в кровать, бросить их на пол, а утром согнать с них собаку, поднять, отряхнуть, убедиться, что уроненный на них вчера ребенком салат не оставил следов, и снова надеть на работу. Спасибо золотоискателям и ковбоям, что протестировали их для нас.

А продуктовые магазины? Видели бы это наши прабабушки. Сегодня можно быть хорошей хозяйкой, не умея потрошить и ощипывать курицу, собирать и чистить грибы, делать творог и ставить дрожжевое тесто, не зная, что рис и гречку надо перебирать, а яблоки заворачивать в газету, чтобы сохранить на зиму. Можно купить уже помытое-очищенное-нарезанное, а если уж смешать и сварить времени нет, есть совсем готовые блюда – только разогреть. Любой ребенок сам может приготовить обед и себе, и родителям. Или можно домой заказать еду, пока едешь с работы, к ужину все привезут горячим. Или можно заложить продукты в мультиварку вечером, к завтраку все уже готово само по себе. Если совсем цейтнот, можно вообще сегодня детей не кормить, с задачей взять из холодильника йогурт, а из вазочки банан справится даже двухлетка, голодным точно не останется. Конечно, для всего этого нужны деньги и супермаркеты. Но это в больших городах обычно в той или иной степени есть.

А мобильные телефоны? Теперь вы можете помочь ребенку сделать геометрию, сварить макароны или найти лыжные ботинки в кладовке, пока стоите в пробке. Или сидя на совещании. Вы можете, находясь в другом городе в командировке, «проводить» его из школы до дома и убедиться, что он благополучно зашел в квартиру и не забыл закрыть входную дверь. Вы можете попросить его сделать селфи и скинуть вам, заодно убедитесь, что он гуляет в шапке.

Наконец, человечество, которое очень заинтересовано в нашей половине мозгов, изобрело персональный компьютер и Интернет. Теперь можно писать статью, вести переговоры, делать дизайн-проект или составлять балансовый отчет, одновременно кормя грудью ребенка. А потом отослать работу и получить за нее деньги, не спуская его с рук. И наоборот, можно рассказать ему сказку перед сном и спеть песню, находясь в командировке на другом конце света. Можно смотреть за тем, как он там с няней, все ли в порядке.

Пишет мама:

Когда мы принимали решение уехать в другую страну и стать фрилансерами, мои родители были в ужасе. Уволиться с «нормальной» работы, оставить «собственную» квартиру и жить неизвестно где неизвестно на что! Они умоляли хотя бы оставить с ними детей, чтобы ходили в «нормальную» школу (у нас мальчики 8 и 11).

Но мы взяли детей с собой, живем на съемной квартире, работаем и получаем деньги по Интернету, не то чтобы очень много, но на жизнь хватает. Дети учатся дистанционно в российской школе, если решим здесь остаться и дальше, пойдут в местную. Здесь тепло и они меньше болеют, у старшего прошла экзема. С одеждой тоже все намного проще, я каждый день радуюсь, что не должна гладить школьную форму и стирать рубашки. Мы довольны, но родители так и не верят, считают, что я очень страдаю от «жизни перекати-поля», от «неуверенности в завтрашнем дне», но скрываю от них.

Бытовой прогресс продолжается, даже с поправкой на экономические кризисы и прочие катаклизмы. Даже если мы сильно обеднеем, наш уровень жизни и комфорта все равно будет на порядок превосходить тот, в котором жили прабабушки. Совсем без памперсов и ощипанных кур не останемся.

Прогресс не подкачает. Скорее, на пути к родительству без жертвоприношений стоят наши собственные стереотипы, запреты, предубеждения. И первое из них – само представление о необходимости жертв, о том, что страдать должен либо ребенок, либо родители.

Как говорят социологи и экономисты, это представление о жизни как игре с нулевой суммой, когда на столе всегда фиксированное количество фишек, и если у тебя станет больше, то у меня меньше, и наоборот. Но жизнь не так примитивна. В ней всегда есть место решениям, от которых выигрывают все. В ней всегда можно «увеличить пирог». Всегда можно найти способ не выбирать, чьи потребности удовлетворять, а чьи объявить неважными, а найти вариант, который учтет интересы всех. Может быть, не идеально, но достаточно хорошо.

Тут главное, чтобы менялось что-то в голове, в ежедневных практиках организации жизни, чтобы в самом выборе человека и общества ушла эта дилемма: кем жертвовать, детьми или самореализацией родителей, семьями или интересами экономики. Мне кажется, это одна из задач сегодняшнего поколения родителей, и следующего поколения – найти такой способ жить, чтобы эту дилемму снять. Иногда для этого нужно что-то себе разрешить, иногда от чего-то отказаться, отпустить какое-то ограничивающее убеждение. Иногда что-то придумать, изобрести лайфхак. Вот этим и предлагаю заняться.

Неидеальная, ненормальная и, кажется, даже ехидна

– Доктор, спасибо вам огромное, вы мне так помогли, я так страдал от своего энуреза!

– Что ж, приятно слышать. Так значит, энурез прошел?

– Нет. Но теперь я им наслаждаюсь!

Наверное, самый большой камень, просто мощный замшелый валун, который лежит на пути к родительству без надрыва, – это чувство вины. Некоторые мамы признаются, что чувствуют себя виноватыми практически постоянно. Все идет не так, как хочется, не так, как должно быть, не хватает сил, времени и терпения. Многие жалуются на то, что виноватыми их заставляют чувствовать себя окружающие: родственники, знакомые, другие мамы. Все дают понять, что с детьми надо как-то иначе: строже, добрее, больше, меньше, но точно не так, как есть. Нередко чувство вины накрывает родителей от чтения книг и статей про воспитание детей или общения со специалистами – оказывается, что они сами все испортили, тут и там недо– или пере-, и теперь уже не факт, что можно исправить.

Из чего состоит этот валун, из каких слоев спрессован? Попробуем-ка некоторые из них рассмотреть внимательно.

Отзывы о книге #Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы

Если вы хотя бы время от времени следите за публикациями Петрановской, слишком шокирующих новинок в этой книге не будет. Но это вовсе не значит, что она не будет полезна.

Если вы Петрановскую еще не читали, почитайте обязательно, и эта книга — совсем не плохой вариант для знакомства.

Людмила Петрановская — детский и семейный психолог с очень внятной, взвешенной позицией, согласующейся с реалиями современного российского общества. В основе её подхода лежит теория привязанности — она одна из главных популяризаторов этой системы взглядов в России.

В своих статьях и книгах Петрановская рассказывает родителям, почему дети в годик, в пять лет, в тринадцать бывают капризными, грубыми, невыносимыми, и что с этим делать. Как любить своего ребёнка и давать ему лучшее ,что может дать родитель для счастливого будущего. Как при этом не терять себя, оставаясь самодостаточным счастливым независимым взрослым.

*********************************************************************************

Кое-что ценное из этой книги:

* Общество вынуждает нас делать непростой и несправедливый, в некотором роде, выбор между семьей и работой. Важно понимать, что сделав этот выбор, мы не должны чувствовать стыд. А ещё то, что сто и более лет назад у женщин такого выбора не было. А ещё, что этот выбор можно не делать, совмещая роль матери и карьеристки, упростив себе задачи по всем фронтам.

* Общество окружает нас множеством нормативов, зачастую устарелых, неактуальных для конкретно нашего случая. Научиться вовремя увидеть устарелую норму у себя в голове и в наставлениях окружающих, — это первый шаг к избавлению от изматывающего давления.

* Из обилия нормативов, которым мать физически не может соответствовать, вырастает чувство вины, нагружающее все отношения и коммуникации с детьми. Женщина становится чудовищно строга к себе, не принимает в расчет реальные затраты сил и энергии, которые уходят на поддержание домашней жизни, гонится за достижениями других, вычитанными в соцсетях или книгах по идеальному развитию. В итоге вместо хорошей мамы ребенок получает подгоняющую несчастную истеричку.

* Воспитывать ребенка должна и может не только мать. Что делать с нянями и бабушками, какова здоровая роль отца, как правильно пользоваться садиком. Про это все есть в книге.

* В последней части приводятся всякие полезные советики, облегчающие жизнь мамы. Что-то там может быть действительно полезно. Но главная суть — в первой части. Где объясняется, что и почему грызёт нам мозг. И как с этим быть.

Читать книгу #Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы Людмилы Петрановской : онлайн чтение

Чем лучше план, тем громче ссора

Вина часто растет из разочарования в идеальной картине «как должно быть». Родительский перфекционизм (стремление всегда все делать идеально), как и любой другой, ни к чему хорошему не приводит. Да, на промежуточных финишах у вас может быть идеальный распорядок дня (целых две недели), идеально чистая кухня (целых два часа), идеальная реакция на капризы и шалости (целых два раза). Но на более долгих дистанциях перфекционизм, который неразрывно связан с комплексом всемогущества и чувством вины, начинает оборачиваться обидой на домашних, а потом и агрессией. Почему ребенок не заснул вовремя или так долго одевается? Почему дети все раскидали и перепачкали? Почему муж отреагировал на выходку ребенка не так, как вы считаете правильным? Вы так стараетесь, у вас есть такое прекрасное, продуманное и выношенное видение того, как надо, а они все портят. Заразы. Не любят вас совсем. В грош не ставят. Им вообще плевать. Твари неблагодарные. Они просто вам пользуются. Вас вообще никто не любит и никогда не любил. В конце цепочки превращений вина-обида-злость стоит чувство одиночества, безысходности, истощения. Никого не хочется видеть, ничего не хочется делать. Разве только поубивать всех или самой лечь и помереть. Встречайте! Идеальная мать!

Опять-таки в этой книжке мы не будем углубляться в причины, которые делают перфекционизм привычным состоянием и запускают цепочку эмоциональных реакций, ведущую к истощению. Можно поработать с психологом, чтобы разобраться в этом, возможно, выявить связь со своим детским опытом и принятыми в детстве решениями.

Но в большинстве случаев помогает даже просто осознание этой ловушки.

Если вы почувствовали сильное раздражение на близких или приступ апатии, истощения, найдите время и попробуйте раскрутить цепочку назад.

С чего все началось? Какой такой идеальный план оказался нарушен?

Почему вы решили, что этот идеальный план непременно должен быть реализован, без всяких отступлений и неожиданностей?

Как этот план выглядел глазами ваших близких, знали ли они вообще о нем, способны ли в силу возраста его понять, была ли у них возможность его выполнить, не противоречил ли он их важным планам?

Дальше. План ведь сам по себе не ценность. Он был нужен для чего-то.

Чего вы на самом деле хотели? Какие ваши потребности стояли за этим планом? Нельзя ли их удовлетворить как-то еще?

Знают ли близкие о том, что вам так нужно? Может быть, у них есть свои идеи, как это для вас устроить?

Например, у вас был замечательный план после суматошной и загруженной недели наконец провести выходной всей семьей в лесу, на природе, погулять, подышать воздухом, отдохнуть. Значит, все ясно: утром встаем, завтракаем, быстро собираемся, прыгаем в машину и едем в сторону ближайшего леса. А утром начинается. У младшего ребенка насморк. Дочь-подросток проснулась не в духе и зла на весь мир. Муж, оказывается, собирался посмотреть днем футбол. А Яндекс показывает, что между домом и желанным лесом пробка часа на два – еще бы, в этот солнечный субботний лес не одна вы такая хорошая мать и жена. Сложно не взбеситься.

Но если подумать, а чего хотелось на самом деле? Хотелось тишины и покоя. Хотелось побыть с семьей. Хотелось, чтоб деревья и небо. Может быть, просто взять ноутбук и одеяло и дойти до ближнего парка? Это не такая «настоящая» природа, как лес, но деревья и небо в наличии. От торгового центра добивает вайфай, значит, мужу будет футбол. Если младший замерзнет, можно за десять минут вернуться домой. А дочка сможет вызвонить одноклассников погулять и перестанет дуться. Сосиски на костре отменяются, это жаль, но их можно поджарить дома и взять с собой. Зато никаких пробок и спешки. Расслабленный приятный день. Если успеть «соскочить» внутри своей головы с идеальной картинки «семейный выходной в лесу».

У всех у нас есть в составе личности та часть, которая обожает все продумывать и планировать, которая всегда права и терпеть не может возражений и накладок. Само по себе это не страшно, если этот внутренний Знающий-как-надо не захватывает власть и не начинает подминать под себя все ваши чувства и отношения. Договоритесь с ним, что раз он так прекрасно все придумал, то в изменившихся обстоятельствах сможет перепридумать еще лучше.

Сдаемся!

Хроническая материнская вина все больше осознается как серьезная проблема современного общества. Психологи уже используют термин «комплекс работающей мамы». Любой поисковик сразу выкидывает сотни статей по этому запросу. Как много женщин пытаются понять, как бы им успеть все и справиться со всем, чтобы получилось хорошо и все были довольны.

Предлагаю поступить иначе. Давайте не будем бороться за звание хорошей матери. Давайте сразу, на берегу, признаем свое несовершенство. Мы не терминаторы. Мы не имеем бесконечного ресурса. Мы можем ошибаться, болеть, уставать и просто не хотеть. Мы не успеем всего, даже если заведем тысячу органайзеров. Мы не сделаем все хорошо, и даже достаточно хорошо тоже не сделаем. Наши дети временами будут чувствовать себя одиноко, наша работа иногда не будет сдана в срок. Нам будет не хватать времени на себя, денег и секса.

Среди родных и знакомых всегда будут те, кто считает, что мы воспитываем детей ужасно. Среди авторов книг и статей, врачей, учителей и психологов всегда будут те, чьим представлениям о правильном мы не соответствуем. Наши дети, став подростками, в любом случае сделают все то, от чего мы их старались уберечь. И в любом случае будут недовольны нами, о чем обязательно сообщат. А став взрослыми, будут жаловаться на нас своим психотерапевтам.

Соглашаемся. Подписываемся. Принимаем условия.

И вспоминаем, как по-разному вырастают дети в разных семьях, странах и цивилизациях. Голыми и закутанными, на руках и в люльках, с прививками и без них, с одним родителем и в огромных семьях, в небоскребах и в хижинах. Есть страны, в которых дети никогда не едят суп. Нет, у них не болят у всех поголовно желудки. Есть такие, в которых дети с года пьют кофе. Нет, они не становятся все нервными. Есть места, где девочки сидят на холодных камнях, и нет, они не «простужают все женское». Есть культуры, в которых детей кормят грудью до трех-четырех лет, и нет, они не становятся патологически привязанными инфантилами с сексуальными девиациями. А есть такие, где кормят не дольше трех месяцев, и их дети не вырастают сплошь несчастными обделенными невротиками и наркоманами.

Большинство наших страхов и опасений надуманы и раздуты. Не так просто причинить ребенку серьезный вред. Для этого нужно довольно сильно его обижать и довольно явно пренебрегать заботой о нем.

Если в целом ребенка любят и он знает, что его потребности важны, он без всяких последствий адаптируется к бытовым неурядицам и нехватке ресурса у родителей. Если вам нужно что-то срочно сделать или вы просто очень устали, он может пообедать бутербродом. Он может посмотреть мультик два часа. Он может обойтись без прогулки. Он может пропустить тренировку. Ничего фатального не случится. При условии, что вы решаете отступить от плана не с чувством вины, ненавидя себя и ужасаясь «последствий», а как взрослый человек, взвесив приоритеты и пожертвовав тем, чем можно пожертвовать в данной ситуации.

Короче, вот вам мое авторитетное экспертное мнение. Скорее всего, вы хорошая мать. Достаточно хорошая, без оговорок. Вашему ребенку нравитесь именно вы. Он бы не согласился на другую, пусть даже идеальную. Вы такая специальная мама для него, такая, как ему нужно. Предлагаю взять это за основу и дальше из этого исходить.

Вопрос на встрече

Сейчас так много книг по воспитанию детей. Многие из них интересно читать, но пишут в них разное, как понять, что выбрать, чему верить? А после некоторых накрывает таким чувством вины, потому что понимаешь, что все делала не так и уже теперь ничего не исправить

На самом деле никто не ищет в книгах ответ, как именно растить детей. Да его и быть там не может – откуда автор книги может знать, как именно вам вести себя с вашим ребенком в вашей ситуации? Книга может дать общее видение, настрой, подсказать какие-то новые мысли. Подбросить ресурс – или загрузить антиресурсом. Если вы читаете какой-то текст и понимаете, что он вас освобождает, дает вам больше покоя, больше уверенности, больше тепла к ребенку и себе, то это хороший текст. Для вас хороший, кому-то будет хорош другой. Мне кажется, что в литературе для родителей важнее конкретных теорий и рекомендаций именно внутренний отклик, ответ, который возникает внутри вас.

Поэтому принцип простой – если после чтения книги или статьи вы лучше, теплее, с большей любовью относитесь к себе и к детям, если вам хочется жить и общаться с близкими, ее стоит читать. Может быть, вам захочется что-то изменить в своем поведении или отношениях с ребенком, может быть, вам станет ужасно грустно и жаль себя или ребенка. Все это хорошо и может быть полезным, ресурсным.

А если после чтения вы чувствуете только стыд, вину, тревогу, у вас опускаются руки и охватывает тоска, – не читайте дальше и выкиньте из головы. Может быть, и книга неплоха, но именно вам она сейчас неполезна.

Не читайте ничего, что заставляет вас чувствовать себя безнадежно плохой матерью. Лучше позаботиться о себе каким-то другим способом. Например, дойти до психолога.

А как же привязанность?

Наверное, ни одна другая система взглядов на воспитание детей не имеет большее отношение к дилемме «дети или работа», чем дорогая моему сердцу теория привязанности. Она утверждает, что для ребенка потребность иметь своего взрослого, быть с ним – жизненно важна, что именно возможность быть вместе со своим родителями, иметь с ними глубокие, надежные отношения дает ребенку возможность развиваться, познавать мир и становиться все более самостоятельным.

Ну, и как же тогда работать?

Без фанатизма

В свое время именно теория привязанности, которую стали активно популяризировать Джон Боулби и его последователи, легла в основу изменений жестоких практик индустриального общества: к детям в больницы стали пускать родителей, детей-сирот перестали держать в изоляции казенных домов и стали устраивать в семьи, во многих странах появились оплачиваемые отпуска или отпуска с сохранением рабочего места для матерей с маленькими детьми. У мам появилась возможность быть с детьми (хотя и не у всех, многим в любом случае необходимо зарабатывать на жизнь).

Но что же тогда с учебой, работой, карьерой, творчеством, бизнесом? Неужели на всем этом нужно поставить крест до того времени, когда дети вырастут? Пока ты не знаешь, как много значишь для ребенка, – можно считать его плач «капризами», его страстное желание быть с тобой – «манипуляциями», можно верить, что ему все равно, с кем оставаться, лишь бы ухаживали хорошо, и что детский сад нужен для «социализации». Когда начинаешь видеть все глазами ребенка, понимать его чувства и потребности, вспоминаешь собственные детские чувства, все становится серьезнее. Ты осознаешь, как много для него значишь, как сложно ему переживать расставание. И тут очень легко удариться в другую крайность.

Порой от сторонников теории привязанности можно слышать весьма категоричные мнения на этот счет. Вроде того, что посещение детского сада непременно искажает развитие мозга ребенка. Что любая мамина командировка для него – непереносимая травма. Что отсутствие матери в течение рабочего дня необратимо портит отношения с ребенком и они уже никогда не будут близкими. При этом все эти утверждения, если говорить честно, не подтверждены никакими достоверными исследованиями и почти столь же голословны, как утверждения о пользе для ребенка крика до изнеможения перед сном или необходимости его «социализации» в детохранилищах.

Во время становления какой-то теории, подхода, сферы знания она проходит волнующий и по-своему прекрасный этап рождения цельного видения, установления связей, создания языка. Но у этого процесса всегда есть другая сторона и серьезные риски. Когда исследователь или практик начинает «видеть» картину, ему очень трудно сохранить полную критичность. Его «заносит». Создателю или приверженцу новой теории она кажется настолько внутренне логичной и верной, что он обращает внимание только на те случаи, которые ее подтверждают. Он начинает слишком сильно обобщать, подверстывать факты, усиливать утверждения. На радостной волне открытия нового можно наговорить много такого, что звучит убедительно, но никакого отношения к истине не имеет.

За последние сто лет появились десятки весьма убедительных и правдоподобных теорий, объясняющих любые проблемы маленьких или выросших детей через то, что из родители делали/не делали, чувствовали/не чувствовали, хотели/не хотели, давали слишком мало/слишком много. Некоторые из них потом опровергаются, как были опровергнуты идеи, что детский аутизм – следствие отвержения матери, а мужская гомосексуальность – попытка заменить любовь отца, что сон с родителями вызывает у детей сексуальное возбуждение и делает их нервными, что дети всегда ненавидят младших братьев и сестер и мечтают об их смерти, и многое, многое другое. Но пока они перестали восприниматься как истина, многие любящие и заботливые родители были объявлены или сами себя считали виноватыми в проблемах детей, и очень может быть, что эти домыслы разрушили чьи-то жизни, отношения, семьи. Некоторые столь же голословные утверждения до сих пор безапелляционно повторяются в монографиях и в популярных публикациях. При этом они редко бывают вовсе вздорными, там всегда может найтись зерно истины, любой талантливый автор что-то видит, понимает, угадывает. За любой теорией есть успешные примеры из практики, для кого-то именно этот подход «попадает» в самый нервный узел проблемы и помогает этот узел развязать.

Вот навскидку цитата из женского журнала, мнение эксперта-психолога:

«Период до года невероятно важен для последующей жизни крохи, – рассказывает психолог. – Ученые выяснили: если младенец находится в разлуке с матерью больше 21 дня, у него формируется состояние депривации. Это глубокая психологическая травма, которая впоследствии не корректируется ни одним методом психотерапии».

У скольких мам при словах «травма, которая не корректируется ни одним методом» земля покачнулась под ногами и в глазах потемнело? Кто-то стал с ужасом вспоминать, как уехал сдавать сессию, в командировку или попал в больницу. Что же, теперь все ужасно? Ребенок жестоко и непоправимо пострадал, ведь это «выяснили ученые»?

Разбираемся внимательно. Видимо, в основе утверждения эксперта лежит сделанное еще в 30-х годах прошлого века Рене Спицем описание состояния госпитальной депрессии, возникающей в результате материнской депривации. Но описывал Спиц младенцев, оставшихся совсем без семьи в весьма суровом медицинском учреждении, где требования гигиены и стерильности ставились намного выше психологических потребностей детей, их не брали на руки, с ними не разговаривали. И даже в этих условиях впадали в госпитальную депрессию далеко не все младенцы, а только часть их них, возможно, более чувствительные дети. А уж помогала ли им потом какая-либо терапия, это науке и вовсе неизвестно.

Много лет работая с приемными родителям, я могу сказать, что опыт депривации (обычно длящейся гораздо больше 21 дня и в условиях казарменного типа учреждения, часто еще и с плохой заботой, а то и с жестоким обращением) действительно может сказываться долгие годы.

Также известно, что классические «разговорные» методы терапии, при которых клиент много часов говорит с терапевтом о своей проблеме, обсуждая ее во всех нюансах, не очень эффективны в работе с ранними травмами.

Какое, скажите на милость, все это имеет отношение к ребенку, который, пока мама была в больнице или в отъезде, не слезал с рук у любящей бабушки, папы или старших детей, которого утешали и обнимали, когда он грустил и расстраивался, а после возвращения мамы она его любила и заботилась о нем? Конечно, ему не будет хорошо от разлуки с мамой, он может страдать, может приболеть, позже может понадобиться время, чтобы он пережил обиду и успокоился. Но это часть жизни – иногда нам бывает плохо и грустно, и потом нужно время, чтобы вернуться в норму. При чем здесь «травма на всю жизнь»? Зато травма у мамы столь категоричным высказыванием эксперта уже точно обеспечена.

Да, длительное разлучение с материю в раннем возрасте – событие травматичное, по возможности надо такого избегать. Но будут ли стойкие последствия, зависит не только от количества дней, но и от особенностей ребенка, состояния его здоровья, и того, где и с кем он останется, как с ним обращаются в отсутствие матери, как она будет себя вести по возвращении и еще от множества факторов. Если даже травма разовьется, то еще в десятки раз большее число факторов будут определять, сможет ли ребенок преодолеть ее последствия, сам или с чьей-то помощью. Мы можем даже никогда не узнать, что именно помогло – например, какой-то мультик или сказка, которые он любил, или какой-то конкретный случай, когда он позвал, и она пришла, и этот опыт заместил прежний травматичный. Но даже если он вырастет, не преодолев последствия травмы, он может сделать это в каких-то следующих отношениях, например, переходя на крик к собственному ребенку.

Устойчивая, влияющая на личность в целом и на судьбу травма обычно развивается не в результате одного какого-то события, пусть даже тяжелого для ребенка, а в результате искаженных отношений, которые не только травмируют, но и не дают возможности от травмы исцелиться. Можно привести такую аналогию. Все дети, пока растут, много раз падают и разбивают в кровь коленки. Мы дуем, мажем лекарством, защищаем повязкой, оно болит сколько-то часов или дней, потом заживает. Детские коленки на это рассчитаны. Конечно, если вместо того, чтобы лечить и защищать, мы будем ставить его каждый день на эти коленки на горох, они не заживут никогда. Но решение проблемы тут в том, чтобы не ставить на горох, а не в том, чтобы никогда не давать ему упасть. Невозможно ставить задачу никогда не травмировать ребенка за время детства. В конце концов, от вас не зависит, не загремите ли вы в больницу. Но смягчать для него неизбежные травматичные ситуации и помогать потом пережить болезненный опыт и восстановиться – реальная задача.

Так что, как бы вас ни впечатляла и ни вдохновляла какая-то теория, очень важно держать включенными критичность и здравый смысл и не впадать в догматику и крайности. Теория привязанности не требует от вас приносить себя в жертву детям. Она не требует обложить ребенка «ватой» вашего постоянного присутствия и бесконечной любви. Она про другое.

Быть с ребенком

Меня теория привязанности завораживает тем, что позволяет понять, как получается, что из крошечного существа, которое абсолютно зависимо, абсолютно не может о себе позаботиться, не имеет никакой свободы выбора, вырастает самостоятельный человек, обладающий сложной психикой, ценностями, нравственностью, обладающий огромным количеством автономии. Как тайные колесики крутятся, как переливается что-то между внутренними колбочками, что забота родителей превращается в самостоятельность? Это то, что мне интересно, во что мне хочется всматриваться, про что мне хочется писать и рассказывать.

А еще, несмотря на незавершенность теории, у нее уже сейчас есть практическая, можно даже сказать, терапевтическая ценность. Знакомясь с этим взглядом на детство, молодые родители испытывают сильнейшее чувство узнавания. Как будто ты что-то знал, но забыл, и вот оно всплывает, вспоминается, и ты понимаешь, что так и должно быть, что это правильно, вот так и надо. Люди замечают, что у них улучшаются отношения с ребенком, что они начинают совершенно иначе чувствовать себя как родители, – более уверенно, более расслаблено, более счастливо. Я сама пережила этот опыт узнавания, и потом мне рассказывали о нем сотни и сотни молодых родителей.

Теория привязанности говорит о том, как важен для ребенка взрослый, но она нигде не утверждает, что для взрослого важен только ребенок. Она учит относиться к ребенку как к ценности, но не предлагает родителя считать лишь средством.

Согласно теории привязанности, взрослый приводит ребенка в мир, обещая ему свою любовь, защиту и заботу – но не удовлетворение всех желаний и полное отсутствие неприятных переживаний.

Если коротко, то на мой взгляд, ответ теории привязанности на дилемму «дети или работа» таков.

Вы имеете право жить свою жизнь, а ребенок должен к вашему способу жить приспособиться. Именно на это работают его инстинкты, его мощная программа поведения следования – быть со своим взрослым, ориентироваться на него, считать хорошим и правильным все, что считает хорошим и правильным взрослый, жить в его доме, есть его пищу, говорить на его языке, вести его образ жизни.

При этом вы имеете право уходить по делам, а ваш ребенок имеет право из-за этого расстраиваться. И вы не обязаны оставаться дома, чтобы он не расстраивался, как и он не обязан делать вид, что его это устраивает.

Вы имеете право заводить новых детей, а ребенок имеет право ревновать к ним. Вы не обязаны отказывать себе в расширении семьи, чтобы он мог оставаться единственным, но и ребенок не обязан делать вид, что ему все нравится.

Вы имеете право развестись с супругом, а ребенок имеет право страдать из-за этого. Вы не обязаны жить в постылом браке, чтобы он не страдал, но и он не обязан глотать свои чувства.

Вы имеете право изменить место жительства и образ жизни, и ребенок имеет право протестовать и скучать по привычному. Вы не обязаны отказываться от своих планов и целей, чтобы обеспечить ему неизменность, но и он не обязан делать вид, что для него это просто.

Так это устроено. Мы заводим детей, а не дети нас. Мы живем свою жизнь, им приходится приспосабливаться, как когда-то мы приспосабливались к жизни своих родителей. Наши родители переезжали, меняли работы, беднели и богатели, рожали новых детей, разводились и женились. Нам приходилось приспосабливаться: некоторые из этих изменений мы вспоминаем с радостью, другие – с болью, третьи были сначала ужасны, но потом оказалось, что много нам дали. Но в целом мы справились. Природа оснастила человеческих детенышей достаточной гибкостью, чтобы им было под силу адаптироваться почти ко всему. В каких только условиях не растут дети, с какими только передрягами не сталкиваются семьи. Иногда вы не можете выбирать, иногда выбираете – так или иначе, пока ребенок мал, он к вам привязан и будет следовать по жизненному пути вместе с вами, какие бы повороты и буераки на нем ни встречались.

Вы имеете право жить так, как считаете нужным или как позволяют обстоятельства, дети имеют право быть недовольны, но как родитель вы обязаны помочь им адаптироваться. Чтобы буераки и повороты проходили для ребенка помягче, а если станет невмоготу – чтобы он мог поплакать у вас на руках и не услышать в ответ «как тебе не стыдно», «все это ради тебя» или «нам и без твоего нытья тошно».

Теория привязанности требует от родителя быть с ребенком – не в том смысле, что физически быть неотлучно и подчинить ему свою жизнь, а в том, чтобы быть с ним в постоянной эмоциональной связи, чтобы он знал, что он есть у вас, а вы у него, чтобы чувствовал себя любимым и принятым. И никто не знает точно, сколько именно часов в день для этого необходимо, и на сколько точно дней можно разлучиться, чтобы не нарушить связь. Не существует универсального рецепта. Можно сидеть с ребенком дома все его детство, занимаясь только им, но хороших отношений не создать. А можно воспитывать его редкими письмами из тюрьмы, как приходилось в свое время многим нашим согражданам, и дать ему чувство любви и тепла на всю остальную жизнь.

Быть родителем – это и значит все время заботиться о том, чтобы сохранять отношения, в каких бы обстоятельствах вы и ребенок ни оказались. Для ребенка важнее, хочет ли родитель с ним быть, рад ли этой возможности – или считает его обузой и ждет только шанса «отвязаться». Ребенку важно знать, что если серьезно понадобится – родитель отложит ради него все дела, но ему не нужно, чтобы никаких дел, кроме него, вовсе не было. Уверенность в том, что ты важен, нужен и любим важнее, чем количество проведенных вместе часов. Теория привязанности говорит про отношения, а не про распорядок дня.

В конце концов любой ребенок вырастает и разлучается с родителями навсегда. И смысл воспитания именно в том, чтобы беспомощный малыш когда-то оказался способен стать хозяином своей жизни и обходиться без родительской заботы, контроля и присутствия. Для этого нам и дается такое долгое детство – чтобы у ребенка было время постепенно и без сильного надрыва перейти от полной зависимости от взрослого к автономии.

Уже с первых месяцев мы начинаем тренировать ребенка на разлучение. Помните игру в «ку-ку»? Мама прячется за пеленкой, а потом выглядывает. Малыш замирает озадаченно, а потом – восторг, дрыгоножество, хохот. Маленькая прививка разлуки, чтобы вырабатывался иммунитет. А еще мама иногда уходит из комнаты. Или даже из дома. Принимает душ. Спит. Чем-то занята. Если ребенок всем доволен и играет, он может и не протестовать. Если ему нездоровится, или мамы нет что-то уж слишком долго, или она только пришла и опять сразу уходит, он может расплакаться, вцепиться в нее. Она подержит на руках, поцелует, пощекочет – он опять готов поиграть сам. Тренировка способности переживать разлучение продолжается. Ситуация повторяется раз за разом, сотни, тысячи раз и постепенно ребенок понимает, что если мама ушла – нужно просто подождать, и она вернется. Так всегда было.

Если не происходит ничего экстренного, такого как долгая госпитализация мамы, раннее устройство ребенка в ясли, на полный день или на пятидневку, оставление с равнодушной или неласковой няней, ребенок и мама имеют возможность постепенно увеличивать свою возможность разлучаться и вновь соединяться. После семи лет способность обходиться какое-то время без присутствия родителя заметно вырастает, а в подростковом возрасте дети порой и не прочь, чтобы «предки свалили»2
  В книге «Тайная опора» я более подробно пишу о вехах этого процесса.

[Закрыть].

В принципе разлука со «своими» взрослыми никакому ребенку не нравится, но большинству детей по силам с этим справиться без последствий. Кто-то адаптируется к разлучению легче, кто-то очень тяжело. Задача родителей в том, чтобы, наблюдая за ребенком, видеть, по силам ли ему та степень разлуки, которая есть. Если ребенок, пусть даже протестуя при расставании, в целом активен и бодр, а после разлуки, немного провисев на матери или подувшись на нее, снова расслабляется и веселеет, это одно. А если видно, что он совсем несчастен, что в разлуке он не играет и ничем не интересуется, а после возвращения мамы не в силах отцепиться от нее или вообще отворачивается и смотрит с отсутствующим видом, значит, ему плохо и надо «открутить назад». Возможно, он будет готов через пару месяцев или через полгода. В следующей главе мы подробнее поговорим о нянях и детских садах и о тех лайфхаках, которые придумали мамы и папы, чтобы помочь своим детям перенести разлуку не отчаиваясь.

Взрослый, который чувствует себя заложником при ребенке, несчастной жертвой, принесенной на алтарь родительства, не сможет выстроить хорошую привязанность. Ведь привязанность – это отношения взрослого как доминирующей заботливой особи и ребенка, как особи зависимой и доверяющей. Взрослый должен быть сильным и свободным, должен быть хозяином самого себя и своей жизни, только тогда ребенку будет рядом с ним спокойно.

Поэтому давайте не ставить перед собой задачу, жертвуя собой, полностью избавить ребенка от оборотной стороны привязанности – переживаний при разлучении со своим взрослым. Лучше попробуем понять, как ему помочь смягчить разлуку, пережить ее без тяжелых последствий.