Православные, категоричные, многодетные / Православие.Ru
Эта беседа с семьей протоиерея Андрея Ромашко о воспитании детей и жизни в многодетной семье была записана на одной из встреч православного семейного клуба при новосибирском храме в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Отец Андрей более десяти лет занимается в епархии окормлением молодежи, служит настоятелем в храме во имя иконы Божией Матери «Знамение-Абалацкая». Матушка Анна – журналист, мама шестерых детей.
– Каков ваш рецепт построения отношений между супругами, распределения ролей в многодетной священнической семье? Бывают ли у вас конфликты, и как вы с ними боретесь?
Матушка Анна: Священнические семьи изначально должны складываться по принципу взаимного согласия и готовности послужить Богу и людям. Девушке, которая собирается стать матушкой, лучше сразу, заранее понимать, что вся ее жизнь – это служение тому, кто служит Богу. Вопрос служения всегда должен быть поставлен во главу угла. Матушка стоит самой последней – за духовными чадами, свечницами и всеми приходскими сиротами и нуждающимися. Это человек, который, честно говоря, вообще не учитывается. Лучше с этим изначально смириться. А еще прекраснее – находить в этом утешение и радоваться своему богоспасаемому положению.
Отец Андрей, матушка Анна Ромашко с детьми
Когда я выходила замуж, я к этой мысли еще не пришла, и у меня было несколько лет, в которые мне чрезвычайно трудно было себя в эту жизнь встроить. Я, с одной стороны, понимала всю необходимость батюшкиного дела, была с ним в этом единодушна, но мои личные эгоистические мысли, желания и чувства мне мешали, и я пребывала в состоянии уныния. Я была не удовлетворена редким присутствием батюшки в семье, вернее, его отсутствием. Или, например, тем, что я все на себе тащу, жертвую. Важно не допускать жалости к себе, не подсчитывать, кто и что в семье делает – кто больше, кто меньше. Со временем приходишь к этой мысли и начинаешь радоваться тому, что имеешь, – и почва для конфликтов исчезает.
В жизни многодетного семейства с какого-то момента может накопиться столько трудностей, что, если друг друга не поддерживать, все рухнет. В семье нельзя супругам друг друга воспитывать, нужно действовать любовью, везде соломку подкладывать и очень внимательно друг за другом следить, чтобы предупредить надрыв. Воспитывает Господь, а мы призваны помогать – жертвовать собой.
Конечно, бывают конфликты, в основном когда ослабевает вера, когда отходишь и предаешься каким-то мирским размышлениям – в этот момент «просовывается» проблема и возникает конфликт.
В принципе не нужно ничего, кроме того, чтобы стараться быть православным человеком, ортодоксально православным.
По мелочи бывают и разногласия, но это легко преодолевается. Вечером попросили друг у друга прощения – и всё.
Жена – это всё-таки существо вторичное, заповедь послушания мужу никто не отменял. В случае супружеского несогласия пусть приходит в голову спасительная мысль: муж имеет право на ошибку – это его неосуждаемое право, он человек. В любом случае нужно дать мужчине возможность совершить поступок, хоть и ошибочный. Это позиция жены. Но мужу, разумеется, не стоит культивировать в себе такое право.
Я с самого начала наших отношений просто благоговела перед мужем и старалась во всем его слушаться, но бывало всякое. Сейчас уже почти отвыкла спорить с ним, потому что это как жить без воздуха. Батюшка умнее меня и добрее.
Отец Андрей: Насчет обязанностей такой принцип должен быть, хотя иногда тяжело его соблюдать: если ты приходишь домой и видишь что-то несделанное, надо это сделать. Нет вопроса, кто это должен делать. Видишь, что посуда не вымыта, – либо сам помой, либо сделай вместе с детьми. Причем надо как-то разумно это делать, чтобы дети не думали, что папа всё время что-то требует и заставляет. Не обижать детей, а поиграть с ними в такую «дедовщину». Это в случае непослушания…
Матушка Анна: Чаще всего ребятишки сами загораются и хотят помогать. Это важно для воспитания семейного единодушия. Когда в общее дело вкладываешься, появляется участливость, сочувствие. Ведь семья – это общее дело.
– А многодетность – это для всех православных?
Матушка Анна: Мне кажется, что образ христианской семьи – это все-таки образ многодетной семьи, и надо понимать, что у нас есть такой ответственный возраст, когда мы должны рожать ребятишек, если нет серьезных проблем со здоровьем или еще с чем-то – это с духовником надо обсуждать. Но это должна быть очень серьезная проблема, чтоб не родить ребенка. А крест все равно в жизни будет, и может быть такой, что многодетность покажется легкой. Это та ответственность, от которой отлынивать не стоит. Пусть это лучше будет ребенок, чем, например, болезнь. Да и, мне кажется, это очень благодатно и радостно.
Конечно, сначала страшит ответственность. Но примерно после третьего ребенка наступает переломный момент, мировоззрение перестраивается, в него включены детки, и семья после этого уже ожидает следующего ребенка, потому что «армия без войны простаивает», и думаешь: «Как, неужели у нас больше не будет детей?» Дети – это абсолютная ценность.
Отец Андрей: Когда они часто рождаются, как раз к третьему ребенку начинаешь понимать, что все жертвы кончились, началась отдача – старшему ребенку уже можно что-то поручать, можно более полноценно общаться. И любовь растет к детям параллельно с их количеством.
– А если родители, например, хотят еще детей, но через какой-то промежуток времени?
Отец Андрей: Главное – слишком большой промежуток не планировать, а то потом не захочется. Будешь думать, что сначала надо, чтоб ребенок на ноги встал, потом чтоб в школу пошел, чтоб начальную школу закончил, чтоб из школы выпустился, сначала надо квартиру купить… И так бесконечно. Должна быть такая жизненная позиция: у нас в жизни есть служение; его надо найти и реализовывать.
Матушка Анна: Мне кажется, здесь на первый план выходят какие-то эгоистические проблемы: нам трудно, зона нашего комфорта нарушена, ребенок – это новая статья бюджета, человек, который переходит дорогу всем нашим интересам. Если подходить рационально, сначала действительно кажется, что когда мы рожаем детей, то против себя работаем. А дети, между тем, это собеседники, новые люди, помощники. Мне кажется, на самом деле рождение детишек не может причинить никакого вреда: не может отдалить мужа и жену друг от друга, существенно повредить предыдущим детям, даже здоровью. Это такое святое дело, которому Господь помогает всеми возможными способами. А когда для себя чего-то хочешь, это никогда не вознаграждается, и остаешься нищим.
– Как многодетной маме не потерять себя в детях, реализоваться самой?
Матушка Анна: Я вам отвечу евангельскими словами: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9: 24). Кажется, что в заботах о детях многое упускаешь, в том числе карьеру, красоту, здоровье. Но это неправда. Приобретение оказывается более ценным. Чадородие, по слову Евангелия, приобретает спасение души.
– Но вот говорят, что ребенку нужна мама умная, разносторонняя, интересная…
Отец Андрей (улыбается): Так глупую, узкую и одностороннюю никто замуж не возьмет.
Матушка Анна: Продолжать читать серьезные книги надо. Можно выкраивать время – когда кормишь грудью или ночью. Я классику перечитывала, например. Занималась переводами.
Но это все у меня происходило в первые пять лет брака. Семейная жизнь ставит такие серьезные задачи, к которым ты обычно не готов, и получается, что интересы в основном прикладные, связанные с детьми, с тем, чему они учатся.
Матушка Анна: Это, кстати, серьезный вопрос. Я бы не трогала ребенка до школы, если не откроется какое-нибудь дарование. Образование должно начинаться тогда, когда оно связано с будущей профессией. А раннее развитие – это часто перегрузка для ребенка. Нужно дать ребенку созреть. Маленькие дети, как правило, не готовы к коллективным занятиям, хотя как времяпрепровождение это может быть интересно, особенно родителям. Но… Увы, бывает, что даже в игровой форме все раннее развитие отчасти насильственно прививается, может ребенка растормаживать. Какая-то адаптация, наверное, происходит, но расшатывание нервной системы тоже есть.
Мне кажется, самая большая задача родителей – сохранить ребенку здоровую нервную систему до школы. Если есть какие-то проблемы с плохой адаптацией, нужно пойти к невропатологу: пусть он решает проблемы со здоровьем. Не нужно их усугублять непростым детским коллективом. Мы не водили детей в садик, только один год подготовительный – в школе, а у музыкантов – два. Ни у одного ребенка проблем не было с учебой и адаптацией.
Отец Андрей: Как правило, у малыша возникает страх перед групповыми занятиями – не нужно его переламывать. Вот лет в 9–10 уже могут быть сложности, когда ребенок не хочет, а надо, потому что уже взялись за что-то, потратили много сил, возможно, устали.
– А как определить, надо ли заставлять ребенка, или это не его занятие?
Отец Андрей: Но если при этом все получается, если все остальное – за, то надо продолжать. Конечно, надо ребенка чувствовать, не будет ли это травматично для него.
– Мы затронули вопрос ранней социализации. Вы считаете, она не нужна?
Отец Андрей: Вопрос в том, чтобы, пока ребенок не вышел в совсем взрослую жизнь, не поступил в университет, вложить в него максимум ответственности, сформировать внутренний стержень – с помощью опеки, убеждений, рассказов, на собственном примере, – чтобы ребенок потом мог точно решить, что он может себе позволить. А пока они маленькие, нужно просто быть с ними, всегда знать, где ребенок, что с ним происходит, какие у него друзья. Может быть, ребенку иногда и хочется чего-то запретного, но он знает, что идеал родителей вот такой, и, по крайней мере, делает вид, что ему соответствует, а со временем это закрепляется.
Матушка Анна: «Православного гетто» все равно не избежать, и, как мне кажется, оно полезно. «Мы соль земли». Поэтому социализация – это не то слово. Нужно воспитывать христианское отношение к людям: люди вокруг – это не враги, им легче помогать, чем от них защищаться. Проблема не в том, что ребенок ощущает себя чужим в коллективе, – нужно смещать фокус. Важно, чтобы он оставался человеком для самого себя в любой ситуации: не был подозрительным, не завидовал, оставался доброжелательным, не осуждал. Кроме того, посторонние неверующие люди больше всего обличают в каких-то недостатках и этим приносят пользу. Жизнь все время учит быть лучше. На жалобы ребенка о том, что к нему несправедливы, можно отвечать словами Евангелия. Важно сохранить доверительные отношения в семье, обсуждать ситуации.
Отец Андрей: Дети должны понимать, что они избранные, что они другие, некая духовная элита, которая свидетельствует о Христе всем остальным. Не нужно этого бояться. Ведь во Христе главный – это всем слуга. Вот это нужно им прививать: ты не такой как все не потому, что тебе ничего нельзя, а потому, что ты должен всем показать правильный путь. С этим надо жить.
В перестроечные годы народ сплошным потоком приходил в храмы, двери Церкви были распахнуты для всех. Церковь, между тем, была более жесткой, чем сегодня, – было больше строгостей и запретов. Сейчас это ушло, и люди расслабились: стало непонятно, то ли мы церковные, то ли нет. Мне кажется, сейчас нужно перед кем-то закрывать двери: извините, вы не подходите, приходите трезвые. Наверное, пришла пора «гайки закручивать», говорить: чтобы быть христианами, нужно хоть что-то для этого делать. Нужно жестче проводить границу между оглашенными и верными. Раньше было такое ощущение: вот сейчас мы чуть-чуть поработаем с обществом, и оно воцерковится, а теперь понятно, что оно просто поделится на воцерковляемых и тех, с кем работать бесполезно.
– Как при таком подходе у детей складываются отношения со сверстниками, с друзьями?
Матушка Анна: Для церковных детей это вопрос очень серьезный.
Отец Андрей: У наших детей друзей вне храма нет, к тому же свой домашний детский коллектив большой – им хватает друг друга, и им некогда по большому счету дружить. Есть люди, которые к ним тянутся. Это только церковные друзья, с нецерковными делать нечего, да и негде им пересекаться. У нас, взрослых, тоже нецерковных друзей практически нет. Есть знакомые, с которыми можно чашечку чая выпить, а разговор-то не клеится. Они рассказывают, как они куда-то съездили, что-то купили… В принципе можно о светских вещах поговорить – это не проблема. Но есть люди, которые в этом закоснели. Никаких духовных запросов. Общение расстраивается, когда нет общих интересов. Кто воцерковляется, с теми, конечно, интереснее.
– С какого возраста, по вашему мнению, можно ослабить контроль над ребенком?
Матушка Анна: Нашей старшей дочери 14 лет, в этом году получаем паспорт. И мы подумали, что на самом деле в эмоциональном плане такого ребенка уже можно немножко отпустить, она уже «варится» самостоятельно. Так что есть смысл в этом церковном делении, что в 14 лет человек уже взрослый. А до этого само собой получается, что ребенок обращается за помощью, его зависимость от родителей больше. Поэтому сразу ощущаешь, когда человек становится более независимым, – какая-то отдельность появляется, свои мысли, к которым надо с большим уважением подходить.
– Но как быть с чрезмерной подростковой независимостью, когда ребенок совсем перестает слушаться?
Отец Андрей (улыбается): Можно предложить ему поотжиматься. У нас в православной гимназии появился замечательный педагог, бывший боевой прапорщик, служил в Афганистане. Раньше занимался туризмом в детском подростковом клубе, а потом мы его к себе взяли. Так я прямо не нарадуюсь: дети все ходят в форме, сразу начинают застегивать китель, когда его видят. Ему ребенок говорит: «Я дневник не могу найти, забыл, наверное». – «Хорошо. Так, ты встаешь в упор лежа, а я ищу твой дневник». – «Всё-всё, сейчас найду!»
В реальности упор лежа принимается, конечно, только на уроках физкультуры, но дети понимают эти шутливые угрозы, включаются в игру.
Очень жаль, что в советской школе мы потеряли мужскую педагогику, у нас сейчас в основном учителя женщины, а как они с подростками справятся?
Наш сын и две дочери учатся в музыкальной школе при Новосибирской государственной консерватории им. М.И. Глинки – это такое спасение. Они там не хвастаются одеждой, телефонами, как в обычных школах. Кто лучше играет – это самое важное. То есть важно то, что ты есть, а не что тебе папа с мамой купили. Сумел ты сыграть концерт или не сумел, сделал ошибку или не сделал. А это зависит не только от таланта, а во многом от того, сколько ты занимался.
Матушка Анна: Педагог детей по специальному фортепиано, с которым они проводят много времени, очень требовательная, но никогда не унизит ребенка. Все по-взрослому, профессиональная подготовка.
Все наши консерваторские преподаватели обладают очень мощным внутренним стержнем, там другие, по-видимому, не выживают. Преподаватель – такая спокойная, уверенная, выдержанная и очень строго и корректно может выразить мысль.
В этом я вижу Божью руку в помощи нам, многодетным. Мы молимся о наших учителях, просим благословения Божьего на их труд. И постоянно появляются какие-то люди, которые необходимы, которые так помогают!
Отец Андрей: Вообще мы детей приучали с самого раннего возраста, что нельзя не послушаться, все равно придется делать так, как надо. Ребенок может остаться при своем мнении, справедливо он сегодня помогает маме по дому или несправедливо, он может вытирать пыль медленно и с неохотой. Это его право. Но то малое послушание, которое ему доверено, следует выполнить. В первую очередь, конечно, дела учебные.
Наши строгости – это полусерьезно, полушутя; ребенок всегда знает, что по-настоящему ему ничего не угрожает. А мальчиков обязательно нужно строить, играть в армию, прививать ответственность, особенно когда их двое и больше. Раньше, когда дети были в младшем школьном возрасте, мы с ними делали деревянные мечи и дрались, защищаясь кастрюльными крышками. Причем дрались в каком-то смысле по-серьезному, даже мечи ломались! Тут задача, во-первых, в развитии моторики, во-вторых, в том, чтобы научиться быстро тормозиться. Когда ребенок входит в раж, а папа говорит: «Всё, мы сейчас заканчиваем», – он должен остановиться, моментально успокоиться. Такая тренировка самоконтроля.
Мальчиков стоит отдавать на дзюдо или самбо. Это единоборства, в которых спортсмены не стали бандитами в советское перестроечное время. Видимо, там какая-то идеология была, и осталось много хороших тренеров, именно воспитывающих. Мы в гимназию пригласили светского человека, мастера спорта. Он и детей занимает, и жизни учит.
На приходе тоже важно что-то делать помимо воскресной школы, просто время проводить с детьми – и неважно, как: строить модели, лазить по горам, на лыжах ходить, плавать, в шахматы играть… Девочки могут с детьми возиться. Главное, чтоб общение было с верующими старшими, помимо мамы и папы. В этот коллектив могут потянуться за компанию и ребята из неверующих семей – им же тоже, бывает, некуда пойти.
Матушка Анна: Да, послушание важно – не всегда можно либеральничать, тем более не стоит позволять ребенку манипулировать родителями. Я по себе знаю, что вся эта воспитательная энергия аккумулируется в молодом возрасте. Сейчас я уже практически «зубы съела», на нашу маленькую девочку у меня уже строгости маловато, здоровья прежнего нет, воспитательного задора нет… Зато прибавилось с возрастом любви и терпения. Теперь старшие помогают – и примером, и общением с младшим ребенком – наши старшие детки, которых мы так внимательно воспитывали. Думаю, самое главное дело – воспитать старшего ребенка. Например, с Лизой и Ваней мы поступали так: пока не уберешь одну игру, о другой не думай даже. «Лего» убрали, теперь можно и в железную дорогу поиграть. Кукольные домики в порядке? Хорошо, теперь рисуйте. Когда родилась Марина, старшие ее сразу включили в свой конвейер порядка. Сердились, если она не соблюдает некогда установленные нами правила. Мы всегда на ночь моем полы: это так здорово – спать в чистой, проветренной комнате.
Отец Андрей: Причем старшие педагогических приемов не знают, а получается хоть забавно, но действенно. Мне младшая иногда звонит – просто нажимает на кнопку, а телефон там где-то валяется – и я слышу, что дома происходит. У нас Лиза, старшая, такая девочка скромная, скажешь молитву прочитать – она вполголоса читает… А в квартире я по телефону слышу: «Марина! Ну-ка иди сюда! Ты уроки выучила? Почему играешь!» То есть даже свои учебные дела дети иногда решают без помощи родителей. Мама на кухне, а старшая дочь следит за учебным процессом в детской.
Матушка Анна: Я с Лизы спрашиваю строго. Она у нас отвечает, например, за платяной шкаф, у нее там военный порядок, дети с вечера себе готовят одежду под руководством старшей сестры. Это важно, чтобы дети выглядели красиво и аккуратно. Многодетным никто скидок не делает ни в светской школе, ни в православной гимназии. Как-то батюшка уехал в командировку, а я говорю классной руководительнице по телефону, что не могу сегодня привезти ребенка, потому что мне надо быть в трех местах одновременно. Попросила дать домашние задания. А преподаватель спрашивает: «А вы что, в гости идете?» Какие гости? Я вообще это слово забыла… Села, продумала более тщательно свой маршрут, изловчилась и привезла Марину на уроки. Помощников (няни, домработницы), как вы понимаете, у нас нет.
Ребенок должен соответствовать требованиям школы – по крайней мере, внешним. Для светского человека многодетность – это совершенно непонятно, и никого не волнует, насколько загружена в таком семействе мама. Думаю, что с точки зрения большинства она – неадекватная чудачка. Поэтому ни к чему себя жалеть: взялся за гуж – не говори, что не дюж.
Приходится придерживаться порядка – и нам, и детям. Это ситуация, в которую ставит жизнь. Иначе мы все «посыпемся», как карточный домик.
С сожалением, однако, признаюсь, что на все у меня временами не хватает внимания. Однажды после дня за рулем, по занятиям и репетиторам, я аккуратненько вечером въехала в собственный сарай на даче. К счастью, никто, кроме бампера, не пострадал. Бывают и другие подобные ситуации, но, слава Богу, от серьезных потрясений Господь хранит.
Мне порой говорят, что я чересчур категоричная, и с другими многодетными матушками тоже сталкиваюсь, не менее категоричными. Мне кажется, это оттого, что мужчинам проще себя удерживать в рамках: у них мелкие падения не влекут за собой крупные. А для женской психики необходима строгость и категоричность еще потому, что все время приходится иметь дело с детьми, на которых ты можешь повлиять в основном собственным примером. А они очень внимательно смотрят, мы все время под лупой – ответственность большая. Самим необходимо всегда продолжать жить духовной жизнью, развиваться: ведь дети еще и зеркало, в котором в гротескном виде все твои недостатки отображаются. Иногда Господь такое попускает, и видишь себя в какой-то ужасающей карикатуре.
В нашей семье основная часть воспитания – это Причастие. Нам духовник пожелал когда-то, чтобы мы причащали детей каждую неделю, и это очень большая поддержка. Они так воспитаны, что исповедь – то место, где нельзя лгать. Это с Божьей помощью удалось привить им. Поэтому ближе к концу недели они начинают внутренне собираться. Так что при помощи духовников с воспитанием и послушанием проще справиться.
Вообще всегда надо молиться. Когда мы молимся, мы посвящаем часть своего разума и сердца данной ситуации. Видимо, для Господа это ценность, что мы об этом думаем. Господь отзывается на уровень нашей самоотдачи, переживаний.
– Как молиться за ребенка?
Матушка Анна: Все зависит от того, какую задачу ставит Господь. Кто-то читает канон святому, кафизмы, кто-то своими словами… В итоге за каждого ребенка в любом случае приносится молитва. Самое страшное время – когда его из рук выпустил и вверил Богу… Я считаю, что это и есть настоящая работа – когда дети уже взрослые, и их нужно отпустить. А то, что сейчас мы делаем, – это такая важная счастливая суета.
Покормить наших голодных галчат с молитвой, поблагодарить Бога всем вместе за прошедший день, собраться вместе для чтения Евангелия. Или наедине с собой – в транспорте или когда сидишь на бесконечных уроках детей по специальности, на соревнованиях Лизы, которая занимается спортивным туризмом, на хоровых занятиях младших девочек, в изостудии, за рулем, когда сзади, в салоне, возится и веселится подрастающий клан Ромашек, – просить Господа о помощи.
Молитва приходит естественным образом, как дыхание. Это родительское благословение: я все время с ребенком, где бы он ни был, своими мыслями. А как конкретно молиться, лучше спросить у духовного отца.
– А с какого возраста вы начинали молиться с детьми, рассказывать им о Боге, духовном мире? Отводили ли для этого какое-то специальное время? Кто из родителей этим занимался?
Матушка Анна: Мы с ними молились «Серафимовым правилом» лет до четырех, и они наизусть знали основные молитвы. Причащали детей очень часто, два лета просто каждый день я носила их в храм, ни одного дня не пропуская без уважительной причины. Это удавалось, конечно, благодаря Божьей помощи, близкому расположению храма да энергии моей молодости. Логика была такая: раз я не являюсь носителем церковных традиций и не знаю, как правильно учить детей вере, то пусть они сами, опытным путем, через приобщение Тела и Крови воцерковятся.
Папа читал Евангелие и вел с ними долгие беседы истолковательного характера лет с пяти. А до этого я своими словами, как могла, рассказывала евангельские истории и частично о сотворении мира – по детской Библии. Смешно вспомнить: своих старших погодок я вообще в «черном теле» держала: они вместе со мной трижды в день прочитывали «Серафимово правило», и Иван уже в два с половиной года «шпарил» «Верую». Наша милая крестная на даче так изумлялась на Ванино младенческое молитвословие, что заманивала его блинами в летнюю кухню: мол, прочитай мне «Верую» – я тебе блинчик дам. Это все весьма трогательно и смешно вспоминать: такое неофитство было… Надеюсь, что Бог это как-то претворил во благо. Мы не знали, как нужно, традиций церковного воспитания мы не ведали. Наверное, поэтому я избрала себе в духовники человека не только умудренного годами, но и носителя церковности – потомственной, кровной. Так и живем молитвами и добрыми советами протоиерея Александра Реморова. А я все время прошу исправить немощи моего воспитания: «Господи, дела рук наших исправи!»
– Значит, богословским образованием детей в основном занимается папа? Чем еще отличаются роли папы и мамы в вашей семье?
Матушка Анна: Папа с детьми делает уроки, когда может; я занимаюсь музыкой и тоже делаю уроки, когда не может папа… Дома я в основном кухмейстер, водитель, уборщица – сама устранилась от принятия решений и стараюсь не быть чересчур авторитарной для детей. Логистика вся в руках у батюшки. Это при вас сейчас я много говорю, и может показаться, что батюшка на вторых ролях. Просто это мои вопросы и моя тема. Дома не так: у нас абсолютный авторитет папы, и я его всячески поддерживаю – ради нас всех, чтобы у детей был добрый непререкаемый вожак и центр доверия. Чтобы я редко могла сказать: «Придется решать это с папой», и всем стало тяжело на душе, что придется папу расстроить, – и проблема бы тогда как-то сама собой рассосалась…
Для папы у нас всегда оставляется все самое хорошее: смешные впечатления дня, хорошие события. Изредка, когда совсем форс-мажор, приходится детям что-то неприятное говорить папе о своих грехах. Но семья знает, что не надо из пушки бить по воробьям. Папа – это позитивный такой человек, приятный, он у нас для радости и поэтому главный. Мама – это вся черная работа по наведению порядка в жизни. Зато папе можно все-все доверить без опасений, и он никогда не будет мелочиться, он все понимает, он самый умный. Как Христос. А мама нервная, и очень немного у нее душевных сил, увы. Иногда у самой мамы даже появляются мысли: вот, кошмарит она детей, не справляется… Но мама хорошо знает, что не надо поддаваться унынию: эти мыслишки от лукавого. С опытом доходишь до понимания того, что на наш пирог огромный не стоит сверху смотреть, лучше сбоку откусывать. Так проще съесть. И потом, если мы стараемся, тратимся, плачем и переживаем, Господь видит, что мы хотим как лучше, а Он и намерения целует. Самое главное – не распускаться и стараться проявлять с детьми благородство, не забывать о собственном добром воспитании, стараться поддерживать лучшие семейные традиции.
– Как вы празднуете с детьми Новый год и Рождество? Как правильно расставить для детей акценты, какой праздник важнее?
Матушка Анна: Мы стараемся ничего не делать искусственно. Так сложилось, что Новый год приходится на пост, поэтому мы его не то чтобы совсем не отмечаем, но и не особо празднуем. В лучшем случае покупаем и ставим елку, а наряжаем ее в Сочельник. В Новый год можем поесть вкусненько и постно, дети просят икру красную и рыбу. Потом уже строго постимся – до Рождества. Сейчас у батюшки получилось открыть еще один храм – мученика Вонифатия, его память в Новый год празднуется. Мы туда пойдем в новогоднюю ночь, будет всенощная по древнему уставу.
– А как быть с маленькими детьми, которые еще не могут выстоять службу, но уже много понимают? В каком виде ребенку, например трехлетнему, можно донести смысл Рождества?
Матушка Анна: Самые главные воспоминания у детей от праздника – семейная теплая радостная атмосфера и игровые воспоминания: от сценки к Рождеству, подаренных игрушек, раскрасок на рождественскую тему, совместного творчества, общения с верующими друзьями. Я, например, делала прориси, дети раскрашивали их вместе со мной, гирлянды клеили. И в это время как раз можно рассказывать о событиях, которые вспоминаются в этот праздник. Сам праздник – это, например, ночная служба, на которой малыш хоть и спит, но все равно для него это что-то особенное, необычное, некий положительный стресс, который запоминается и волнует приятно. Потом пусть малыш выучит стишок или колядку споет с мамой под елочкой. Когда-то можно уже и колядовать по бабушкам-дедушкам: мама с папой поют вдвоем, а малыш послушает. Да можно просто поиграть вместе в игрушки, ему подаренные, – уделить время. Главное – не нервничать родителям из-за пустяков, что что-то не успеваешь, устаешь. Ребенку важна мамина радость. Эта радость из детства будет всю жизнь сердечко согревать. Было, например, удивительно узнать, что двухлетний Ваня и трехлетка Лиза запомнили, как ехали на такси ночью в церковь, как там было красиво и как потом под елочкой что-то нашли. Они до сих пор помнят все игрушки, которые мы дарили им на Рождество. Помнят, как дедушка притащил с улицы огромную елку и мы ее в ванне купали, а ведь малыши были несмышленые.
– Вы сами пришли к своим принципам семейной жизни или вынесли их из семей ваших родителей?
Матушка Анна: Мы выходцы из творческих семей, где порядка было мало, так что мы в этом смысле не эталон. Батюшка вырос на гастролях: мама в оркестровой яме – первая скрипка, папа всю жизнь на сцене, он народный артист, недавно стал лауреатом «Золотой маски». Мой папа – фотохудожник, он, правда, готовит хорошо всякие восточные кушанья: мы из Узбекистана родом, а там в почете мужская кулинария; мама – музыкант-теоретик, профессор, без конца занималась диссертациями. Так что я с детства знакома с домашней работой, и за это маме очень благодарна, низкий поклон ей и ее науке, она меня к жизни подготовила. Многое, конечно, – из детства, которое было счастливым, в котором была бабушка из дворянского сословия, выдержанная, спокойная, любящая нас беззаветно, отличная хозяйка. Нам повезло с родителями, и, хотя мы сами скоро уж четвертый десяток лет разменяем, их поддержка очень большая – и моральная, и материальная. Родители батюшки стали совершенно церковными людьми, так же как и моя мама и сестра. Папа крещен в детстве, за него много молитвенников, он внучатый племянник расстрелянной в 1937 году благочинной одного монастыря на Урале. Думаю, что он обязательно примет Христа всем сердцем.
– Еще вопрос к теме старшего поколения. Что делать, если взгляды на жизнь бабушек и дедушек не совпадают с родительскими? Как объяснить ребенку такое несоответствие?
Матушка Анна: Нужно объяснить, что бабушка может быть неправа, что в разных семьях разные порядки. Дети сами это очень быстро понимают и делают выбор, как себя вести. Самое главное в этом вопросе – не научить ребенка лицемерию. Возможно, лучше жить порознь со своими родителями, а если есть проблемы, непонимание – то и меньше общаться. Те времена, когда люди жили большими семьями, прошли, сейчас это практически невозможно.
Отец Андрей: Люди жили большими семьями, во-первых, когда они не могли себя прокормить, во-вторых, когда старики были основными носителями опыта. А сейчас опыт советской жизни нецерковных бабушек и дедушек, увы, им зачастую мешает красиво и о Боге стареть и внукам бывает лишним.
Матушка Анна: Раньше были старики-старцы, духовно опытные, грамотные, а сейчас вне храма с возрастом превращаются в капризных детей, и это в лучшем случае. Люди без Бога в немощном возрасте еще и сходят с ума. Тем не менее родственные узы – это очень важно. Бабушки и дедушки дряхлеют, просят помощи – и любовь, и уход необходимый, и забота – все для них. К сожалению, иной раз многодетные сталкиваются с обратным явлением – старшее поколение так устает от своей полной трудов жизни, что просит их освободить от такого количества внуков.
Радостно, когда в семье все поколения единодушны – все верующие люди. Но это счастье так редко сейчас в церковной среде… Правильное отношение к старикам обычно имеет один результат: воцерковление детей приводит и старшее поколение к Богу.
Матушка Анна Ромашко: «Сегодня – день радости»
Наш сегодняшний разговор – с матушкой Анной Ромашко, журналистом, писателем, мамой восьми детей. О православном тайм-менеджменте, женской самореализации, проблемах воцерковления детей и подростков, а также курьезах многодетной жизни читайте в нашем интервью.
– Матушка, здравствуйте! Вы активно ведёте публицистическую деятельность. Когда Вы всё успеваете?!
– Жизнь замужней многодетной женщины предполагает большое количество «затворнического» времени, когда ты дома один на один с младенцами. Это прекрасное время для мыслей, а когда текст сложился в голове, его остается только записать и поправить, что занимает от силы час. Чтобы я сидела, чего-то из ума долго вытаскивала – нет. Именно семья, дети поставляют, собственно, все темы публикаций.
Но мир семьи, конечно, не ограничивается детьми и мужем. В него оказываются включены все учебные процессы, учителя, врачи, родители, все собеседники, друзья, батюшкины духовные чада, о жизни которых я ничего не знаю, пока они мне сами не захотят рассказать об этом…Отец Андрей «разведчик», он мне никогда ничего не рассказывает, что у него происходит. Он даже никогда не говорит, с кем он встречался сегодня, задерживаясь на службе.
– В общем, получается такой православный тайм-менеджмент?
– Да, такой православный тайм-менеджмент, когда ты понимаешь, что у тебя сейчас мозг оторвётся и вылетит на орбиту! (смеется)
– Наверное очень сложно совместить такую активную деятельность с большой семьей, с богослужением, с исполнением вечерних, утренних правил. Хватает ли времени на это?
«Время, отданное молитве, – время для любви»
– Важно потратить какие-то усилия, чтобы этот процесс запустить. Мы не пропускаем поход в храм в субботу и воскресенье. Это закон нашей семейной жизни, вокруг которого вертится всё остальное. Еще стараемся вместе со всеми детьми прочитывать молитвенное правило, по крайней мере вечернее. Утрами они разбегаются, школьники, студенты молятся по дороге, в транспорте, а я остаюсь с маленькими и молюсь, обнявши их, стоящих на стульчиках. Время, отданное молитве, – время для любви. Не надо детей одёргивать, говорить: «ты не так стоишь», «что ты делаешь, безобразничаешь…». Лучше тактильно: приобнять; если на пол слез — поднять, без раздражения. А это довольно сложно бывает! Например, в субботу вечером, когда надо идти на службу, детей иногда обуревает дух баловства: начинается беготня, хулиганство … Приходится какие-то строгости применять, а то и голос повышать, что плохо и неправильно.
В этом тайм-менеджменте большую часть жизни на меня влияет гормон окситоцин – когда я беременная и кормящая… Плохо влияет. Появляются реакции торможения, меньше сил, не до чтения или просмотра кинофильмов, дай Бог каждого ребенка спокойно выслушать. Возможно, я становлюсь более стрессоустойчивая, но не уверена. Не знаю.
В семьях родителей не было примеров многодетной жизни, мы – первопроходцы. Всё дается трудно, раньше я от разных пустяков унывала. Сейчас это позади, но все равно я прихожу к более стабильному состоянию, когда очередной ребенок уже подрос, а нового нет: у меня сил больше, больше возможностей.
Хотя кто-то из современных греческих афонитов говорил, что Господь даёт силы только на сегодняшний день. Это знаменитая цитата, такая очень расхожая.
– Нельзя планировать намного вперёд?
– Нет! Даже планы на завтра не всегда возможно осуществить. В моем варианте тайм-менеджмента важно другое: успеть как можно больше, пока вы молоды. Потому что силы для того, чтобы родить и поднять детей, даются молодым людям. Хотя, казалось бы, у них нет никакого опыта! Если меня сейчас сравнить с той особой двадцать лет назад, когда я Лизу родила… Просто дурочка, которая к тому же решила завести детей (простите!), совершено в этом ничего не понимающая, не знающая, что с ними делать, с их здоровьем и воспитанием. На самом деле люди учатся быстро, просто не надо бояться. Во всем своевременность должна быть… А у нас есть карьера, которую мы должны каким-то образом осуществить, нам надо, у нас такие, такие, такие планы – а потом уже детей.
– Матушка, как Вы считаете, важна ли для женщины-матери еще и внешняя профессиональная самореализация?
– Мне кажется, что реализоваться можно и после сорока. Тогда ощущаешь себя человеком зрелым, приходит жизненный опыт, умение, знание, навыки. В двадцать лет это было в зачаточном состоянии. У меня очень много различных мыслей и задумок. Например, книги написать. Фактически одна уже есть, просто она в издательстве, там работа над ней ведётся.
В сорок лет дети выросли, и можно уже видеть какой-то итог, задумать и карьерный рост. А вот семью создать и родить детей в сорок лет практически невозможно, тем более что моя профессия журналиста предполагает работу, которая с семьёй вообще никак не состыковывается. Жизнь, получается, обманщица: поманит, человек идёт вслед за этими целями, стареет и оказывается у разбитого корыта. Одинок, детей нет, возможностей исправить положение тоже нет.
«Будет проблема – появится решение»
Не надо бояться, что детям не хватит на хлеб с икрой, что у тебя что-то случится со здоровьем, не хватит сил, денег. Просто брать себя в руки и говорить, что я не одна, что со мной мой Небесный Отец, Который обо мне заботится больше, чем я сама о себе могу позаботиться. И не смущаться помыслами разными, страхами,
– Которые просто со всех сторон!
– Естественно. У нас как? Беременная женщина в первую очередь думает: «Как же мой ребёночек пойдёт в школу, ведь в нашем районе нет хороших школ! А надо по факту. Будет проблема – появится решение.
Нужно научиться радоваться вот этому сегодняшнему дню с его проблемами.
Например, мы едем с моим Павликом четырёхлетним в машине. Вдвоём! (Это большая редкость, когда мы с ним вдвоём). Нас старшие дети отпустили на даче прокатиться, вокруг красота, золотая осень, тишина. И он едет впереди, рядом со мной в своем креслице и так… рад. Смотрит маленький ребёнок на усыпанную листвой дорогу, и ему хочется выразить свои чувства. Он замирает и говорит: «Мама, знаешь, мне так… так… так…», – я говорю: «Хорошо?», – он отвечает: «Да! Так хорошо!». Я говорю: «Сынок, когда тебе хорошо, ты всегда благодари Бога». То есть надо объяснять это ребёнку. Но это невозможно объяснить, если ты сам не прочувствовал. У него глазёнки зажглись, он говорит: «Да! Слава Богу!».
Понимаете, этот момент – самое главное завоевание, я считаю! Что сегодня — день радости. Не завтра, не послезавтра. Не надо этого дня ждать. На самом деле радость, она вокруг. Вот ты вымыл это своё окно, забрызганное дождем, и в него солнце заглянуло: «Боже мой, какое счастье, как хорошо! Оно такое чистое, красивое, мое окно!».
– Матушка, на Ваш взгляд, какое отношение современного общества к многодетной семье? Какие проблемы возникают?
– В многодетных сообществах родители делятся историями, их часто спрашивают: «Зачем вы себя всего лишили, зачем вам эти дети?», – либо обвиняют в том, что они какие-то нахлебники на шее у государства, смотрят, как на диковинку, спрашивают: «Неужели это все ваши, и такие приличные?». В принципе общество сейчас постепенно движется к тому, что многодетность — это хорошо, но небольшими шагами. В последние свои две беременности я видела, что в роддомах много женщин с третьим ребёнком. Раньше это была просто исключительная редкость.
– Да, слава Богу, получается, с мёртвой точки что-то двигается?
– Да! Много женщин хотят наладить естественное грудное вскармливание. Пытаются сохранить молоко, и другие перемены к лучшему есть. Появилась мама, которая думает в первую очередь о том, что она мама, а потом уже женщина с маникюром, с разными там бигудями (смеётся).
Единственное, о чём я всегда страдаю… Может быть, не надо об этом страдать, но каждый раз попадая в роддом и видя мамочек других национальностей и культур, как правило из Средней Азии… переживаю, что они, по сравнению с нашими соотечественницами, такие самодостаточные, счастливые, всё пытаются сделать для того, чтобы состояться как мамы, чтобы ребёнок у них был счастлив и здоров.
Амина из Кыргызстана бьётся, стараясь наладить грудное вскармливание…. А наша мамочка запросто может ребёнка на ночь отдать в детское отделение, чтобы не кормить, чтобы выспаться. Он ей нужен как приятный бонус, которым не хочется сильно обременяться. Кормить грудью больно, шов от кесарева сечения ноет и так далее.
– Как Вы думаете, почему такие ценности у людей разные, такие разные взгляды на многодетность?
– Отчасти из-за советского периода. Например, за рубежом, в Италии, только в 60-х годах началась сексуальная революция, а до этого общество было абсолютно с традиционными христианскими ценностями. У нас, в России, этот процесс был запущен в начале ХХ века. Сексуальная революция практически сразу после Великой октябрьской революции началась, «национализация женщины» и так далее. Это же было – такие шоковые вещи. Потом то, чего общество достигло за годы застоя – начали появляться семьи даже с тремя детьми – сломала перестройка. Пришли к нам ценности западного общества потребления, полная эмансипация. Женщины ради карьеры нагружают себя наравне с мужчинами – это плюс к их прямым обязанностям жены и матери, чем сильно усложняют себе жизнь.
Но у нас есть Церковь, и наши церковные установки проникают в общество. Мне кажется, мы имеем надежду на хорошие изменения. Хотя есть очевидные силы, которые этому сопротивляются.
– Матушка, а как у ваших деток складываются со светскими сверстниками отношения? В школе, в институте? Какие-то есть трудности, или, может быть, наоборот – нет никакой разницы?
– Насколько я знаю, отношения у детей в коллективах с ребятами дружеские. К тому же они такие «единички», потому что у них есть вот эта своя семейная компания…
– Костяк такой семейный.
– Да. Возможно, они сами не стремятся завязывать близкие дружеские отношения, но всегда стараются помочь, поддержать людей вокруг, насколько я знаю. Мне никто не говорил обратного. Хвалили вот старшую дочь, говорили про среднюю, про сына. Если на молодёжном языке говорить — дети дружат без «понтов», по-человечески. Например, дочка учится в медицинском институте, там современные ребята, которые, пардон, матерятся бесконечно – и письменно и устно, живут такой жизнью, которая неприемлема для моих детей, со всеми её атрибутами современного мира. Мы, родители, старались не поддерживать в детях осуждающие разговоры, потому что надо в человеке видеть человека прежде всего. То есть то, в какой жизненной ситуации он оказался, из какой среды. Если его Господь оправдывает и терпит, то почему мы должны осуждать?
«Насколько мы человеку позволяем быть другим рядом с собой – это и есть смысл дружбы»
– Да, действительно. Что привело его к этому, мы же не знаем…
– Ребята рассказывают о своих семьях, какое воспитание они получили. Горькие слёзы… до чего иного человека бывает жаль. И они всё равно пытаются оставаться людьми, оказывают друг другу помощь, они относятся осуждающе к каким-то некрасивым вещам в своей среде. Поэтому мне кажется, главное — это то, какова наша духовная жизнь, насколько мы способны внутренне сопротивляться плохому влиянию вокруг, видеть и ценить хорошее. Насколько мы человеку позволяем быть другим рядом с собой – это же, в принципе, смысл дружбы. Что я не тебя хочу переделать, а свою душу храню. Воспитать вот это в детях, собственно, очень важно.
– А близкие друзья среди сверстников есть?
– Большой близости, чтобы это были друзья, которые вхожи в дом, нет. Такая установка была нашего папы с самого начала: если только Господь не устроит эту ситуацию, сильно сближаться не надо. Потому что слишком велика разница между нашим укладом и их, как бы своё не потерять. К тому же точек соприкосновения больших нет. Например, дружба ограничивается помощью в учёбе и не переходит в стены ночных клубов. И Лиза, и Ваня всегда стараются помочь одноклассникам, даже на уровне «дать списать» Возможно, это грубо звучит, и вообще отношение к этому бытует плохое: мол, списывать неправильно! А на самом деле человека можно иногда очень сильно выручить. Он, даже переписывая, что-то запомнит.
Я и сама не имею большого количества близких друзей. Самые главные люди – мой муж, мои дети. У меня есть две-три подруги, в основном тоже замужние женщины
– Из церковного круга или из светского?
– Одна подруга у меня – верующий человек, она не глубоко воцерковлена, я её очень люблю и стараюсь дать ей возможность быть другой. Ну и если о каких-то вещах она меня спрашивает, говорю ей, что думаю о её поступках. Но навязывать свою точку зрения я, конечно, не решаюсь. Можно покалечить человека.
Остальные подруги многодетные, они в такой же ситуации, как и я: нам, чтобы пообщаться, нужно какую-то экстраординарную ситуацию создать. Поэтому мы встречаемся, когда Бог позволяет нам это сделать.
«Когда ребёнок пришёл в храм — это драгоценно!»
– Матушка, и такой вопрос, который очень волнует верующих мам, — это церковная жизнь детей. Например, как правильно воспитать в ребёнке благоговение к храму?
– Понимаете, это очень серьёзный вопрос на самом деле. Серьёзный, потому что он связан не только с нами, он связан напрямую с приходской жизнью, богослужением. К сожалению, водя детей в храм, отчасти приходится влиять на жизнь, например, пожилых прихожан, которые воспринимают церковь как некий мавзолей. Там должно быть тихо, молитвенно, в идеале – пусто… И тут приходит мама с шумными младенцами. Естественно, начинают бабушки вертеться, всячески плечами пожимать, глаза «горе» возводить, либо глазами буравить. И в этой ситуации приходится объяснять, что ребёнку важно участвовать в богослужении. Если дети не будут в храме молиться со мной сейчас, я никогда не смогу рассказать им о православии, потому что об этом рассказать невозможно. Не должен во время службы маленький мальчик сидеть в воскресной школе, гулять на детской площадке и т.д., его место – в храме. Надо преодолевать стереотип, что крест прихода — это маленькие дети. Если у нас сознание не изменится на уровне приходском, мы не вырастим христиан никогда. Важно понимать, что когда ребёнок пришёл в храм — это драгоценно! Не нужно указывать маме: «Да вы отойдите вон туда вообще, в притвор, с вашим ребенком…». Если малыш вконец расшалился, шумит, и обязательно надо его урезонить – обратитесь к ребенку: дети обычно лучше слушаются посторонних людей. А мама и так знает, что у неё проблемы, – ребёнок кричит, беготня. Я считаю, что христианское воспитание детей – это дело целого прихода, а не только семьи. И тут требуются милосердие, взаимопонимание, поддержка. У меня был один раз, когда я в ответ на осуждающие замечания в мой адрес в присутствии детей спросила женщину: «А где ваши чада? Почему они не стоят с Вами в храме?». Если делают замечания детям – всегда благодарю за науку. Даже в жестоком тоне, но моим детям, а не мне, я всегда благодарна.
– А дети как воспринимают? Не обижаются?
– Объясняю, что это старший человек, и он имеет право сделать вам замечание. А вот вы, дети, так себя вести права не имеете. Я воспитывалась в Азии и уважаю старших, пожилых людей, люблю стариков.
Если ребёнок не видит нас на молитве, в храме вместе с ним за ручку, если не чувствует это, не пережил – то никогда не будет христианином. Воспитать веру искусственно невозможно. Даже воскресная школа, где ему расскажут, как хорошо быть верующим, не поможет. Всё идет из семьи, из традиций семейного благочестия. Но нужно быть готовым к тому, что позже, в подростковом возрасте, общение со сверстниками ребёнку будет нужно как воздух, семьи будет недостаточно. Хорошо, если при церкви есть подростковый клуб: нужно создавать среду, где православные дети смогут проводить досуг. Причём занимать их не только богословием. Военная патриотика, лазанье по оврагам, туризм, любой спорт, потому что с четырнадцати до восемнадцати лет дети не могут сидеть дома. И это надо создавать, специально об этом думать, в том числе родителям. Потому что батюшки, даже самые активные, обременены домом, семьёй. Нужно, чтобы был какой-то папа или мама, или несколько пап и мам, которые бы понимали важность создания православной среды общения для своих детей. Увы, многие верующие семьи традиционно замкнуты, обособлены и совершают грандиозную ошибку, считая семейный круг достаточным для пестования деток: «Ой, вы знаете, нам вот это не надо всё, вы там сами идите в свои походы… У нас семья, праздник». Потом они прибегают: «Что нам делать? Как нам исправить? Мы не можем ребёнка вытянуть в храм». А ему не с кем. У него нет ни одного собеседника в церкви, кроме бабушки, мамы, папы. И теперь уже, после улицы, светских приятелей, всё в храме стало пресным и неинтересным…
– Матушка, ещё много приходит вопросов о том, как подготовить к Причастию дошкольников. Как приучить к посту?
– Батюшка на эту тему сердится. Я слышала его рассуждения. Он говорит: «Вот представляете, приходит ребёнок на исповедь первый раз, он не знает ни одной молитвы. При попытке прочитать “Отче наш” страшно краснеет, запинается, и когда его спрашивают: “Как тебя зовут?”, – он отвечает: “Петров”, как в детском саду. Понимаете, что это значит? Это значит, что мама, исповедующаяся, никогда не брала своего ребёнка в храм, он не стоял рядом с ней на исповеди. Почему? Дети должны участвовать в нашей духовной жизни, понимать, что у мамы есть общение с Богом. И мама без этого не может, и папа без этого не может. И если этого нет, вы ребёнка не подготовите к Исповеди. Ну а технические вещи…
– Да, к Причастию. Правило вместе, возможно, вычитать.
– В нашей семье, как нас батюшка благословил, мы так и живём. Семилеток уже постим. Вычитываем полное правило ко Святому Причащению. Дети причащаются каждую неделю. Поста перед Воскресеньем трёхдневного нет. Есть пост в среду и пятницу. И, в принципе, это и для взрослых нормально, если они часто причащаются, – поститься только в среду и пятницу. Такая жизнь семьи готовит ребёнка к осознанному Причастию с младенчества. И когда ему исполняется семь лет, говорят: «Ты уже взрослый». Это такое событие: «Ты уже взрослый, ты можешь исповедоваться»!
– Получается, ребенок до семи лет принимает именно опыт подготовки и традиций?
– На мой взгляд, так. А еще Причащение частое. Но младенцам, естественно, вычитывать каноны и после Причастия молитвы благодарственные не нужно. Некоторые дети рано взрослеют, говорят: «Хочу исповедоваться», – в пять лет, например. Надо с батюшкой это обсудить. Некоторые священники принимают младенческую исповедь – раз появилось осознанное ощущение собственной греховности. Но как правило, этого не делают. Говорят: «Сейчас твоя исповедь — это разговор с мамой».
– Немаловажный вопрос — подготовка к Исповеди. Особенно самой первые исповеди. Должны ли родители подсказывать?
– Список грехов для отроков я помогала им составить, но писали они его сами. Помню, семилетний Ваня рисовал буку «з» и букву «я» в другую сторону. Нам отец Василий Мезенцев как-то поставил двойку за грехи. «Два, – говорит, – тебе за исповедь». Смотрю, а там жирно так… Из кармана ручку достал, двойку нарисовал. «Всё, – говорит, – исправь все ошибки!» А Марина из церковнославянского языка вынесла, что если добавить -лося в конце, то это будет очень благочестиво. И она везде -лося добавляла: «злилося», «ссорилося». И «лось» появлялся там, где его вообще не может быть. Я помню отца Виталия Бочкарёва, который сдерживался изо всех сил, чтобы не засмеяться, говорил: «Ты сегодня молодец, но лося убери».
Конечно, это смешно, но дети понимают, что их церковная жизнь связана с миром взрослых людей, добрых, опекающих, любящих, заботливых.
Сейчас у меня возникла проблема, что средние девочки, двенадцати и восьми лет, оказались выпущены из поля зрения. Получается, они у нас всегда «вагончиком» к старшим прицеплены, в общем конвейере. И недавно я поняла, что не проговорила с ними многих вещей. Я села и объяснила им какие-то вещи духовной жизни, то, что я считала нужным. Очень хорошая беседа получилась. Получается, не так трудно обустроить свою жизнь в самом начале. Трудно сохранить. Сохранить однажды заданный уклад, порядок вещей. Потому что потом много людей в него включаются, на это приходится тратить много сил. А между тем всё то, что вы не обсудите с ребёнком, никто не обсудит. Обговаривать надо каждую мелочь буквально. Например, почему нельзя курить. Это для нас очевидно. Почему нельзя пьянствовать? Дети не понимают, тем более если не имеют отрицательного опыта в своей семье. И каждую опасность приходится обговаривать снова и снова. После восьмого ребёнка у меня был момент, когда я могла воспринимать информацию пять минут. Ребёнок подходит ко мне поговорить, и я понимаю, что уже «отключилась», ничего не слышу. Даже не пять минут. В идеале было даже, наверное, три минуты. Они хотят поговорить, а я всё, пас. Беда… Но над ней надо поработать, осознать, обдумать, что-то сделать. Иногда просто попить «Пантогам», подлечить нервную систему. Опять же окситоцин… Хочется что-нибудь жевать в основном, а не думать.
Спасибо большое за интересные вопросы.
– Матушка, спаси Господи Вас за полезные ответы!
фото из личного архива Анны Ромашко
Вконтакте
Одноклассники
LiveJournal
Google+
Вы можете поаплодировать автору2Православные, категоричные, многодетные / Православие.Ru
Эта беседа с семьей протоиерея Андрея Ромашко о воспитании детей и жизни в многодетной семье была записана на одной из встреч православного семейного клуба при новосибирском храме в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Отец Андрей более десяти лет занимается в епархии окормлением молодежи, служит настоятелем в храме во имя иконы Божией Матери «Знамение-Абалацкая». Матушка Анна – журналист, мама шестерых детей.
– Каков ваш рецепт построения отношений между супругами, распределения ролей в многодетной священнической семье? Бывают ли у вас конфликты, и как вы с ними боретесь?
Матушка Анна: Священнические семьи изначально должны складываться по принципу взаимного согласия и готовности послужить Богу и людям. Девушке, которая собирается стать матушкой, лучше сразу, заранее понимать, что вся ее жизнь – это служение тому, кто служит Богу. Вопрос служения всегда должен быть поставлен во главу угла. Матушка стоит самой последней – за духовными чадами, свечницами и всеми приходскими сиротами и нуждающимися. Это человек, который, честно говоря, вообще не учитывается. Лучше с этим изначально смириться. А еще прекраснее – находить в этом утешение и радоваться своему богоспасаемому положению.Отец Андрей, матушка Анна Ромашко с детьми
Когда я выходила замуж, я к этой мысли еще не пришла, и у меня было несколько лет, в которые мне чрезвычайно трудно было себя в эту жизнь встроить. Я, с одной стороны, понимала всю необходимость батюшкиного дела, была с ним в этом единодушна, но мои личные эгоистические мысли, желания и чувства мне мешали, и я пребывала в состоянии уныния. Я была не удовлетворена редким присутствием батюшки в семье, вернее, его отсутствием. Или, например, тем, что я все на себе тащу, жертвую. Важно не допускать жалости к себе, не подсчитывать, кто и что в семье делает – кто больше, кто меньше. Со временем приходишь к этой мысли и начинаешь радоваться тому, что имеешь, – и почва для конфликтов исчезает.
В жизни многодетного семейства с какого-то момента может накопиться столько трудностей, что, если друг друга не поддерживать, все рухнет. В семье нельзя супругам друг друга воспитывать, нужно действовать любовью, везде соломку подкладывать и очень внимательно друг за другом следить, чтобы предупредить надрыв. Воспитывает Господь, а мы призваны помогать – жертвовать собой.
Конечно, бывают конфликты, в основном когда ослабевает вера, когда отходишь и предаешься каким-то мирским размышлениям – в этот момент «просовывается» проблема и возникает конфликт.
В принципе не нужно ничего, кроме того, чтобы стараться быть православным человеком, ортодоксально православным.
По мелочи бывают и разногласия, но это легко преодолевается. Вечером попросили друг у друга прощения – и всё.
Жена – это всё-таки существо вторичное, заповедь послушания мужу никто не отменял. В случае супружеского несогласия пусть приходит в голову спасительная мысль: муж имеет право на ошибку – это его неосуждаемое право, он человек. В любом случае нужно дать мужчине возможность совершить поступок, хоть и ошибочный. Это позиция жены. Но мужу, разумеется, не стоит культивировать в себе такое право.
Я с самого начала наших отношений просто благоговела перед мужем и старалась во всем его слушаться, но бывало всякое. Сейчас уже почти отвыкла спорить с ним, потому что это как жить без воздуха. Батюшка умнее меня и добрее.
Отец Андрей: Насчет обязанностей такой принцип должен быть, хотя иногда тяжело его соблюдать: если ты приходишь домой и видишь что-то несделанное, надо это сделать. Нет вопроса, кто это должен делать. Видишь, что посуда не вымыта, – либо сам помой, либо сделай вместе с детьми. Причем надо как-то разумно это делать, чтобы дети не думали, что папа всё время что-то требует и заставляет. Не обижать детей, а поиграть с ними в такую «дедовщину». Это в случае непослушания…
Матушка Анна: Чаще всего ребятишки сами загораются и хотят помогать. Это важно для воспитания семейного единодушия. Когда в общее дело вкладываешься, появляется участливость, сочувствие. Ведь семья – это общее дело.
– А многодетность – это для всех православных?
Матушка Анна: Мне кажется, что образ христианской семьи – это все-таки образ многодетной семьи, и надо понимать, что у нас есть такой ответственный возраст, когда мы должны рожать ребятишек, если нет серьезных проблем со здоровьем или еще с чем-то – это с духовником надо обсуждать. Но это должна быть очень серьезная проблема, чтоб не родить ребенка. А крест все равно в жизни будет, и может быть такой, что многодетность покажется легкой. Это та ответственность, от которой отлынивать не стоит. Пусть это лучше будет ребенок, чем, например, болезнь. Да и, мне кажется, это очень благодатно и радостно.
Конечно, сначала страшит ответственность. Но примерно после третьего ребенка наступает переломный момент, мировоззрение перестраивается, в него включены детки, и семья после этого уже ожидает следующего ребенка, потому что «армия без войны простаивает», и думаешь: «Как, неужели у нас больше не будет детей?» Дети – это абсолютная ценность.
Отец Андрей: Когда они часто рождаются, как раз к третьему ребенку начинаешь понимать, что все жертвы кончились, началась отдача – старшему ребенку уже можно что-то поручать, можно более полноценно общаться. И любовь растет к детям параллельно с их количеством.
– А если родители, например, хотят еще детей, но через какой-то промежуток времени?
Отец Андрей: Главное – слишком большой промежуток не планировать, а то потом не захочется. Будешь думать, что сначала надо, чтоб ребенок на ноги встал, потом чтоб в школу пошел, чтоб начальную школу закончил, чтоб из школы выпустился, сначала надо квартиру купить… И так бесконечно. Должна быть такая жизненная позиция: у нас в жизни есть служение; его надо найти и реализовывать.
Матушка Анна: Мне кажется, здесь на первый план выходят какие-то эгоистические проблемы: нам трудно, зона нашего комфорта нарушена, ребенок – это новая статья бюджета, человек, который переходит дорогу всем нашим интересам. Если подходить рационально, сначала действительно кажется, что когда мы рожаем детей, то против себя работаем. А дети, между тем, это собеседники, новые люди, помощники. Мне кажется, на самом деле рождение детишек не может причинить никакого вреда: не может отдалить мужа и жену друг от друга, существенно повредить предыдущим детям, даже здоровью. Это такое святое дело, которому Господь помогает всеми возможными способами. А когда для себя чего-то хочешь, это никогда не вознаграждается, и остаешься нищим.
– Как многодетной маме не потерять себя в детях, реализоваться самой?
Матушка Анна: Я вам отвечу евангельскими словами: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9: 24). Кажется, что в заботах о детях многое упускаешь, в том числе карьеру, красоту, здоровье. Но это неправда. Приобретение оказывается более ценным. Чадородие, по слову Евангелия, приобретает спасение души.
– Но вот говорят, что ребенку нужна мама умная, разносторонняя, интересная…
Отец Андрей (улыбается): Так глупую, узкую и одностороннюю никто замуж не возьмет.
Матушка Анна: Продолжать читать серьезные книги надо. Можно выкраивать время – когда кормишь грудью или ночью. Я классику перечитывала, например. Занималась переводами.
Но это все у меня происходило в первые пять лет брака. Семейная жизнь ставит такие серьезные задачи, к которым ты обычно не готов, и получается, что интересы в основном прикладные, связанные с детьми, с тем, чему они учатся.
Отец Андрей: А пока дети маленькие, надо все время им придумывать игры, игрушки, задания. Ребенок маму развивает. Временное отупение от усталости – это не страшно. Все равно постоянное общение с ребенком дает огромный опыт, обогащает. Сложнее вопрос карьеры. Конечно, лучше не работать, развивать ребенка всячески, любить и обучать.
Матушка Анна: Это, кстати, серьезный вопрос. Я бы не трогала ребенка до школы, если не откроется какое-нибудь дарование. Образование должно начинаться тогда, когда оно связано с будущей профессией. А раннее развитие – это часто перегрузка для ребенка. Нужно дать ребенку созреть. Маленькие дети, как правило, не готовы к коллективным занятиям, хотя как времяпрепровождение это может быть интересно, особенно родителям. Но… Увы, бывает, что даже в игровой форме все раннее развитие отчасти насильственно прививается, может ребенка растормаживать. Какая-то адаптация, наверное, происходит, но расшатывание нервной системы тоже есть.
Мне кажется, самая большая задача родителей – сохранить ребенку здоровую нервную систему до школы. Если есть какие-то проблемы с плохой адаптацией, нужно пойти к невропатологу: пусть он решает проблемы со здоровьем. Не нужно их усугублять непростым детским коллективом. Мы не водили детей в садик, только один год подготовительный – в школе, а у музыкантов – два. Ни у одного ребенка проблем не было с учебой и адаптацией.
Отец Андрей: Как правило, у малыша возникает страх перед групповыми занятиями – не нужно его переламывать. Вот лет в 9–10 уже могут быть сложности, когда ребенок не хочет, а надо, потому что уже взялись за что-то, потратили много сил, возможно, устали.
– А как определить, надо ли заставлять ребенка, или это не его занятие?
Матушка Анна: Мне кажется, Промысл Божий довольно хорошо виден в таких вопросах. Все это управляется, на каждый вопрос со временем находится ответ. Тут главное – быть гибким, подвижным, то есть не предполагать, что будет так, как я решил, и никак иначе. Если несколько раз что-то не сложилось, наверное, надо бросать. Если не просто ребенок говорит «не хочу», а какие-то внешние обстоятельства не складываются. Бывает, что ребенок перевозбуждается, заболевает, – это, конечно, ни к чему.
Отец Андрей: Но если при этом все получается, если все остальное – за, то надо продолжать. Конечно, надо ребенка чувствовать, не будет ли это травматично для него.
– Мы затронули вопрос ранней социализации. Вы считаете, она не нужна?
Отец Андрей: Вопрос в том, чтобы, пока ребенок не вышел в совсем взрослую жизнь, не поступил в университет, вложить в него максимум ответственности, сформировать внутренний стержень – с помощью опеки, убеждений, рассказов, на собственном примере, – чтобы ребенок потом мог точно решить, что он может себе позволить. А пока они маленькие, нужно просто быть с ними, всегда знать, где ребенок, что с ним происходит, какие у него друзья. Может быть, ребенку иногда и хочется чего-то запретного, но он знает, что идеал родителей вот такой, и, по крайней мере, делает вид, что ему соответствует, а со временем это закрепляется.
Матушка Анна: «Православного гетто» все равно не избежать, и, как мне кажется, оно полезно. «Мы соль земли». Поэтому социализация – это не то слово. Нужно воспитывать христианское отношение к людям: люди вокруг – это не враги, им легче помогать, чем от них защищаться. Проблема не в том, что ребенок ощущает себя чужим в коллективе, – нужно смещать фокус. Важно, чтобы он оставался человеком для самого себя в любой ситуации: не был подозрительным, не завидовал, оставался доброжелательным, не осуждал. Кроме того, посторонние неверующие люди больше всего обличают в каких-то недостатках и этим приносят пользу. Жизнь все время учит быть лучше. На жалобы ребенка о том, что к нему несправедливы, можно отвечать словами Евангелия. Важно сохранить доверительные отношения в семье, обсуждать ситуации.
Отец Андрей: Дети должны понимать, что они избранные, что они другие, некая духовная элита, которая свидетельствует о Христе всем остальным. Не нужно этого бояться. Ведь во Христе главный – это всем слуга. Вот это нужно им прививать: ты не такой как все не потому, что тебе ничего нельзя, а потому, что ты должен всем показать правильный путь. С этим надо жить.
В перестроечные годы народ сплошным потоком приходил в храмы, двери Церкви были распахнуты для всех. Церковь, между тем, была более жесткой, чем сегодня, – было больше строгостей и запретов. Сейчас это ушло, и люди расслабились: стало непонятно, то ли мы церковные, то ли нет. Мне кажется, сейчас нужно перед кем-то закрывать двери: извините, вы не подходите, приходите трезвые. Наверное, пришла пора «гайки закручивать», говорить: чтобы быть христианами, нужно хоть что-то для этого делать. Нужно жестче проводить границу между оглашенными и верными. Раньше было такое ощущение: вот сейчас мы чуть-чуть поработаем с обществом, и оно воцерковится, а теперь понятно, что оно просто поделится на воцерковляемых и тех, с кем работать бесполезно.
– Как при таком подходе у детей складываются отношения со сверстниками, с друзьями?
Матушка Анна: Для церковных детей это вопрос очень серьезный.
Отец Андрей: У наших детей друзей вне храма нет, к тому же свой домашний детский коллектив большой – им хватает друг друга, и им некогда по большому счету дружить. Есть люди, которые к ним тянутся. Это только церковные друзья, с нецерковными делать нечего, да и негде им пересекаться. У нас, взрослых, тоже нецерковных друзей практически нет. Есть знакомые, с которыми можно чашечку чая выпить, а разговор-то не клеится. Они рассказывают, как они куда-то съездили, что-то купили… В принципе можно о светских вещах поговорить – это не проблема. Но есть люди, которые в этом закоснели. Никаких духовных запросов. Общение расстраивается, когда нет общих интересов. Кто воцерковляется, с теми, конечно, интереснее.
– С какого возраста, по вашему мнению, можно ослабить контроль над ребенком?
Матушка Анна: Нашей старшей дочери 14 лет, в этом году получаем паспорт. И мы подумали, что на самом деле в эмоциональном плане такого ребенка уже можно немножко отпустить, она уже «варится» самостоятельно. Так что есть смысл в этом церковном делении, что в 14 лет человек уже взрослый. А до этого само собой получается, что ребенок обращается за помощью, его зависимость от родителей больше. Поэтому сразу ощущаешь, когда человек становится более независимым, – какая-то отдельность появляется, свои мысли, к которым надо с большим уважением подходить.
– Но как быть с чрезмерной подростковой независимостью, когда ребенок совсем перестает слушаться?
Отец Андрей (улыбается): Можно предложить ему поотжиматься. У нас в православной гимназии появился замечательный педагог, бывший боевой прапорщик, служил в Афганистане. Раньше занимался туризмом в детском подростковом клубе, а потом мы его к себе взяли. Так я прямо не нарадуюсь: дети все ходят в форме, сразу начинают застегивать китель, когда его видят. Ему ребенок говорит: «Я дневник не могу найти, забыл, наверное». – «Хорошо. Так, ты встаешь в упор лежа, а я ищу твой дневник». – «Всё-всё, сейчас найду!»
В реальности упор лежа принимается, конечно, только на уроках физкультуры, но дети понимают эти шутливые угрозы, включаются в игру.
Очень жаль, что в советской школе мы потеряли мужскую педагогику, у нас сейчас в основном учителя женщины, а как они с подростками справятся?
Наш сын и две дочери учатся в музыкальной школе при Новосибирской государственной консерватории им. М.И. Глинки – это такое спасение. Они там не хвастаются одеждой, телефонами, как в обычных школах. Кто лучше играет – это самое важное. То есть важно то, что ты есть, а не что тебе папа с мамой купили. Сумел ты сыграть концерт или не сумел, сделал ошибку или не сделал. А это зависит не только от таланта, а во многом от того, сколько ты занимался.
Матушка Анна: Педагог детей по специальному фортепиано, с которым они проводят много времени, очень требовательная, но никогда не унизит ребенка. Все по-взрослому, профессиональная подготовка.
Все наши консерваторские преподаватели обладают очень мощным внутренним стержнем, там другие, по-видимому, не выживают. Преподаватель – такая спокойная, уверенная, выдержанная и очень строго и корректно может выразить мысль.
В этом я вижу Божью руку в помощи нам, многодетным. Мы молимся о наших учителях, просим благословения Божьего на их труд. И постоянно появляются какие-то люди, которые необходимы, которые так помогают!
Отец Андрей: Вообще мы детей приучали с самого раннего возраста, что нельзя не послушаться, все равно придется делать так, как надо. Ребенок может остаться при своем мнении, справедливо он сегодня помогает маме по дому или несправедливо, он может вытирать пыль медленно и с неохотой. Это его право. Но то малое послушание, которое ему доверено, следует выполнить. В первую очередь, конечно, дела учебные.
Наши строгости – это полусерьезно, полушутя; ребенок всегда знает, что по-настоящему ему ничего не угрожает. А мальчиков обязательно нужно строить, играть в армию, прививать ответственность, особенно когда их двое и больше. Раньше, когда дети были в младшем школьном возрасте, мы с ними делали деревянные мечи и дрались, защищаясь кастрюльными крышками. Причем дрались в каком-то смысле по-серьезному, даже мечи ломались! Тут задача, во-первых, в развитии моторики, во-вторых, в том, чтобы научиться быстро тормозиться. Когда ребенок входит в раж, а папа говорит: «Всё, мы сейчас заканчиваем», – он должен остановиться, моментально успокоиться. Такая тренировка самоконтроля.
Мальчиков стоит отдавать на дзюдо или самбо. Это единоборства, в которых спортсмены не стали бандитами в советское перестроечное время. Видимо, там какая-то идеология была, и осталось много хороших тренеров, именно воспитывающих. Мы в гимназию пригласили светского человека, мастера спорта. Он и детей занимает, и жизни учит.
На приходе тоже важно что-то делать помимо воскресной школы, просто время проводить с детьми – и неважно, как: строить модели, лазить по горам, на лыжах ходить, плавать, в шахматы играть… Девочки могут с детьми возиться. Главное, чтоб общение было с верующими старшими, помимо мамы и папы. В этот коллектив могут потянуться за компанию и ребята из неверующих семей – им же тоже, бывает, некуда пойти.
Матушка Анна: Да, послушание важно – не всегда можно либеральничать, тем более не стоит позволять ребенку манипулировать родителями. Я по себе знаю, что вся эта воспитательная энергия аккумулируется в молодом возрасте. Сейчас я уже практически «зубы съела», на нашу маленькую девочку у меня уже строгости маловато, здоровья прежнего нет, воспитательного задора нет… Зато прибавилось с возрастом любви и терпения. Теперь старшие помогают – и примером, и общением с младшим ребенком – наши старшие детки, которых мы так внимательно воспитывали. Думаю, самое главное дело – воспитать старшего ребенка. Например, с Лизой и Ваней мы поступали так: пока не уберешь одну игру, о другой не думай даже. «Лего» убрали, теперь можно и в железную дорогу поиграть. Кукольные домики в порядке? Хорошо, теперь рисуйте. Когда родилась Марина, старшие ее сразу включили в свой конвейер порядка. Сердились, если она не соблюдает некогда установленные нами правила. Мы всегда на ночь моем полы: это так здорово – спать в чистой, проветренной комнате.
Отец Андрей: Причем старшие педагогических приемов не знают, а получается хоть забавно, но действенно. Мне младшая иногда звонит – просто нажимает на кнопку, а телефон там где-то валяется – и я слышу, что дома происходит. У нас Лиза, старшая, такая девочка скромная, скажешь молитву прочитать – она вполголоса читает… А в квартире я по телефону слышу: «Марина! Ну-ка иди сюда! Ты уроки выучила? Почему играешь!» То есть даже свои учебные дела дети иногда решают без помощи родителей. Мама на кухне, а старшая дочь следит за учебным процессом в детской.
Матушка Анна: Я с Лизы спрашиваю строго. Она у нас отвечает, например, за платяной шкаф, у нее там военный порядок, дети с вечера себе готовят одежду под руководством старшей сестры. Это важно, чтобы дети выглядели красиво и аккуратно. Многодетным никто скидок не делает ни в светской школе, ни в православной гимназии. Как-то батюшка уехал в командировку, а я говорю классной руководительнице по телефону, что не могу сегодня привезти ребенка, потому что мне надо быть в трех местах одновременно. Попросила дать домашние задания. А преподаватель спрашивает: «А вы что, в гости идете?» Какие гости? Я вообще это слово забыла… Села, продумала более тщательно свой маршрут, изловчилась и привезла Марину на уроки. Помощников (няни, домработницы), как вы понимаете, у нас нет.
Ребенок должен соответствовать требованиям школы – по крайней мере, внешним. Для светского человека многодетность – это совершенно непонятно, и никого не волнует, насколько загружена в таком семействе мама. Думаю, что с точки зрения большинства она – неадекватная чудачка. Поэтому ни к чему себя жалеть: взялся за гуж – не говори, что не дюж.
Приходится придерживаться порядка – и нам, и детям. Это ситуация, в которую ставит жизнь. Иначе мы все «посыпемся», как карточный домик.
С сожалением, однако, признаюсь, что на все у меня временами не хватает внимания. Однажды после дня за рулем, по занятиям и репетиторам, я аккуратненько вечером въехала в собственный сарай на даче. К счастью, никто, кроме бампера, не пострадал. Бывают и другие подобные ситуации, но, слава Богу, от серьезных потрясений Господь хранит.
Мне порой говорят, что я чересчур категоричная, и с другими многодетными матушками тоже сталкиваюсь, не менее категоричными. Мне кажется, это оттого, что мужчинам проще себя удерживать в рамках: у них мелкие падения не влекут за собой крупные. А для женской психики необходима строгость и категоричность еще потому, что все время приходится иметь дело с детьми, на которых ты можешь повлиять в основном собственным примером. А они очень внимательно смотрят, мы все время под лупой – ответственность большая. Самим необходимо всегда продолжать жить духовной жизнью, развиваться: ведь дети еще и зеркало, в котором в гротескном виде все твои недостатки отображаются. Иногда Господь такое попускает, и видишь себя в какой-то ужасающей карикатуре.
В нашей семье основная часть воспитания – это Причастие. Нам духовник пожелал когда-то, чтобы мы причащали детей каждую неделю, и это очень большая поддержка. Они так воспитаны, что исповедь – то место, где нельзя лгать. Это с Божьей помощью удалось привить им. Поэтому ближе к концу недели они начинают внутренне собираться. Так что при помощи духовников с воспитанием и послушанием проще справиться.
Вообще всегда надо молиться. Когда мы молимся, мы посвящаем часть своего разума и сердца данной ситуации. Видимо, для Господа это ценность, что мы об этом думаем. Господь отзывается на уровень нашей самоотдачи, переживаний.
– Как молиться за ребенка?
Матушка Анна: Все зависит от того, какую задачу ставит Господь. Кто-то читает канон святому, кафизмы, кто-то своими словами… В итоге за каждого ребенка в любом случае приносится молитва. Самое страшное время – когда его из рук выпустил и вверил Богу… Я считаю, что это и есть настоящая работа – когда дети уже взрослые, и их нужно отпустить. А то, что сейчас мы делаем, – это такая важная счастливая суета.
Покормить наших голодных галчат с молитвой, поблагодарить Бога всем вместе за прошедший день, собраться вместе для чтения Евангелия. Или наедине с собой – в транспорте или когда сидишь на бесконечных уроках детей по специальности, на соревнованиях Лизы, которая занимается спортивным туризмом, на хоровых занятиях младших девочек, в изостудии, за рулем, когда сзади, в салоне, возится и веселится подрастающий клан Ромашек, – просить Господа о помощи.
Молитва приходит естественным образом, как дыхание. Это родительское благословение: я все время с ребенком, где бы он ни был, своими мыслями. А как конкретно молиться, лучше спросить у духовного отца.
– А с какого возраста вы начинали молиться с детьми, рассказывать им о Боге, духовном мире? Отводили ли для этого какое-то специальное время? Кто из родителей этим занимался?
Матушка Анна: Мы с ними молились «Серафимовым правилом» лет до четырех, и они наизусть знали основные молитвы. Причащали детей очень часто, два лета просто каждый день я носила их в храм, ни одного дня не пропуская без уважительной причины. Это удавалось, конечно, благодаря Божьей помощи, близкому расположению храма да энергии моей молодости. Логика была такая: раз я не являюсь носителем церковных традиций и не знаю, как правильно учить детей вере, то пусть они сами, опытным путем, через приобщение Тела и Крови воцерковятся.
Папа читал Евангелие и вел с ними долгие беседы истолковательного характера лет с пяти. А до этого я своими словами, как могла, рассказывала евангельские истории и частично о сотворении мира – по детской Библии. Смешно вспомнить: своих старших погодок я вообще в «черном теле» держала: они вместе со мной трижды в день прочитывали «Серафимово правило», и Иван уже в два с половиной года «шпарил» «Верую». Наша милая крестная на даче так изумлялась на Ванино младенческое молитвословие, что заманивала его блинами в летнюю кухню: мол, прочитай мне «Верую» – я тебе блинчик дам. Это все весьма трогательно и смешно вспоминать: такое неофитство было… Надеюсь, что Бог это как-то претворил во благо. Мы не знали, как нужно, традиций церковного воспитания мы не ведали. Наверное, поэтому я избрала себе в духовники человека не только умудренного годами, но и носителя церковности – потомственной, кровной. Так и живем молитвами и добрыми советами протоиерея Александра Реморова. А я все время прошу исправить немощи моего воспитания: «Господи, дела рук наших исправи!»
– Значит, богословским образованием детей в основном занимается папа? Чем еще отличаются роли папы и мамы в вашей семье?
Матушка Анна: Папа с детьми делает уроки, когда может; я занимаюсь музыкой и тоже делаю уроки, когда не может папа… Дома я в основном кухмейстер, водитель, уборщица – сама устранилась от принятия решений и стараюсь не быть чересчур авторитарной для детей. Логистика вся в руках у батюшки. Это при вас сейчас я много говорю, и может показаться, что батюшка на вторых ролях. Просто это мои вопросы и моя тема. Дома не так: у нас абсолютный авторитет папы, и я его всячески поддерживаю – ради нас всех, чтобы у детей был добрый непререкаемый вожак и центр доверия. Чтобы я редко могла сказать: «Придется решать это с папой», и всем стало тяжело на душе, что придется папу расстроить, – и проблема бы тогда как-то сама собой рассосалась…
Для папы у нас всегда оставляется все самое хорошее: смешные впечатления дня, хорошие события. Изредка, когда совсем форс-мажор, приходится детям что-то неприятное говорить папе о своих грехах. Но семья знает, что не надо из пушки бить по воробьям. Папа – это позитивный такой человек, приятный, он у нас для радости и поэтому главный. Мама – это вся черная работа по наведению порядка в жизни. Зато папе можно все-все доверить без опасений, и он никогда не будет мелочиться, он все понимает, он самый умный. Как Христос. А мама нервная, и очень немного у нее душевных сил, увы. Иногда у самой мамы даже появляются мысли: вот, кошмарит она детей, не справляется… Но мама хорошо знает, что не надо поддаваться унынию: эти мыслишки от лукавого. С опытом доходишь до понимания того, что на наш пирог огромный не стоит сверху смотреть, лучше сбоку откусывать. Так проще съесть. И потом, если мы стараемся, тратимся, плачем и переживаем, Господь видит, что мы хотим как лучше, а Он и намерения целует. Самое главное – не распускаться и стараться проявлять с детьми благородство, не забывать о собственном добром воспитании, стараться поддерживать лучшие семейные традиции.
– Как вы празднуете с детьми Новый год и Рождество? Как правильно расставить для детей акценты, какой праздник важнее?
Матушка Анна: Мы стараемся ничего не делать искусственно. Так сложилось, что Новый год приходится на пост, поэтому мы его не то чтобы совсем не отмечаем, но и не особо празднуем. В лучшем случае покупаем и ставим елку, а наряжаем ее в Сочельник. В Новый год можем поесть вкусненько и постно, дети просят икру красную и рыбу. Потом уже строго постимся – до Рождества. Сейчас у батюшки получилось открыть еще один храм – мученика Вонифатия, его память в Новый год празднуется. Мы туда пойдем в новогоднюю ночь, будет всенощная по древнему уставу.
– А как быть с маленькими детьми, которые еще не могут выстоять службу, но уже много понимают? В каком виде ребенку, например трехлетнему, можно донести смысл Рождества?
Матушка Анна: Самые главные воспоминания у детей от праздника – семейная теплая радостная атмосфера и игровые воспоминания: от сценки к Рождеству, подаренных игрушек, раскрасок на рождественскую тему, совместного творчества, общения с верующими друзьями. Я, например, делала прориси, дети раскрашивали их вместе со мной, гирлянды клеили. И в это время как раз можно рассказывать о событиях, которые вспоминаются в этот праздник. Сам праздник – это, например, ночная служба, на которой малыш хоть и спит, но все равно для него это что-то особенное, необычное, некий положительный стресс, который запоминается и волнует приятно. Потом пусть малыш выучит стишок или колядку споет с мамой под елочкой. Когда-то можно уже и колядовать по бабушкам-дедушкам: мама с папой поют вдвоем, а малыш послушает. Да можно просто поиграть вместе в игрушки, ему подаренные, – уделить время. Главное – не нервничать родителям из-за пустяков, что что-то не успеваешь, устаешь. Ребенку важна мамина радость. Эта радость из детства будет всю жизнь сердечко согревать. Было, например, удивительно узнать, что двухлетний Ваня и трехлетка Лиза запомнили, как ехали на такси ночью в церковь, как там было красиво и как потом под елочкой что-то нашли. Они до сих пор помнят все игрушки, которые мы дарили им на Рождество. Помнят, как дедушка притащил с улицы огромную елку и мы ее в ванне купали, а ведь малыши были несмышленые.
– Вы сами пришли к своим принципам семейной жизни или вынесли их из семей ваших родителей?
Матушка Анна: Мы выходцы из творческих семей, где порядка было мало, так что мы в этом смысле не эталон. Батюшка вырос на гастролях: мама в оркестровой яме – первая скрипка, папа всю жизнь на сцене, он народный артист, недавно стал лауреатом «Золотой маски». Мой папа – фотохудожник, он, правда, готовит хорошо всякие восточные кушанья: мы из Узбекистана родом, а там в почете мужская кулинария; мама – музыкант-теоретик, профессор, без конца занималась диссертациями. Так что я с детства знакома с домашней работой, и за это маме очень благодарна, низкий поклон ей и ее науке, она меня к жизни подготовила. Многое, конечно, – из детства, которое было счастливым, в котором была бабушка из дворянского сословия, выдержанная, спокойная, любящая нас беззаветно, отличная хозяйка. Нам повезло с родителями, и, хотя мы сами скоро уж четвертый десяток лет разменяем, их поддержка очень большая – и моральная, и материальная. Родители батюшки стали совершенно церковными людьми, так же как и моя мама и сестра. Папа крещен в детстве, за него много молитвенников, он внучатый племянник расстрелянной в 1937 году благочинной одного монастыря на Урале. Думаю, что он обязательно примет Христа всем сердцем.
– Еще вопрос к теме старшего поколения. Что делать, если взгляды на жизнь бабушек и дедушек не совпадают с родительскими? Как объяснить ребенку такое несоответствие?
Матушка Анна: Нужно объяснить, что бабушка может быть неправа, что в разных семьях разные порядки. Дети сами это очень быстро понимают и делают выбор, как себя вести. Самое главное в этом вопросе – не научить ребенка лицемерию. Возможно, лучше жить порознь со своими родителями, а если есть проблемы, непонимание – то и меньше общаться. Те времена, когда люди жили большими семьями, прошли, сейчас это практически невозможно.
Отец Андрей: Люди жили большими семьями, во-первых, когда они не могли себя прокормить, во-вторых, когда старики были основными носителями опыта. А сейчас опыт советской жизни нецерковных бабушек и дедушек, увы, им зачастую мешает красиво и о Боге стареть и внукам бывает лишним.
Матушка Анна: Раньше были старики-старцы, духовно опытные, грамотные, а сейчас вне храма с возрастом превращаются в капризных детей, и это в лучшем случае. Люди без Бога в немощном возрасте еще и сходят с ума. Тем не менее родственные узы – это очень важно. Бабушки и дедушки дряхлеют, просят помощи – и любовь, и уход необходимый, и забота – все для них. К сожалению, иной раз многодетные сталкиваются с обратным явлением – старшее поколение так устает от своей полной трудов жизни, что просит их освободить от такого количества внуков.
Радостно, когда в семье все поколения единодушны – все верующие люди. Но это счастье так редко сейчас в церковной среде… Правильное отношение к старикам обычно имеет один результат: воцерковление детей приводит и старшее поколение к Богу.
Православные, категоричные, многодетные / Православие.Ru
Эта беседа с семьей протоиерея Андрея Ромашко о воспитании детей и жизни в многодетной семье была записана на одной из встреч православного семейного клуба при новосибирском храме в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Отец Андрей более десяти лет занимается в епархии окормлением молодежи, служит настоятелем в храме во имя иконы Божией Матери «Знамение-Абалацкая». Матушка Анна – журналист, мама шестерых детей.
– Каков ваш рецепт построения отношений между супругами, распределения ролей в многодетной священнической семье? Бывают ли у вас конфликты, и как вы с ними боретесь?
Матушка Анна: Священнические семьи изначально должны складываться по принципу взаимного согласия и готовности послужить Богу и людям. Девушке, которая собирается стать матушкой, лучше сразу, заранее понимать, что вся ее жизнь – это служение тому, кто служит Богу. Вопрос служения всегда должен быть поставлен во главу угла. Матушка стоит самой последней – за духовными чадами, свечницами и всеми приходскими сиротами и нуждающимися. Это человек, который, честно говоря, вообще не учитывается. Лучше с этим изначально смириться. А еще прекраснее – находить в этом утешение и радоваться своему богоспасаемому положению.Отец Андрей, матушка Анна Ромашко с детьми
Когда я выходила замуж, я к этой мысли еще не пришла, и у меня было несколько лет, в которые мне чрезвычайно трудно было себя в эту жизнь встроить. Я, с одной стороны, понимала всю необходимость батюшкиного дела, была с ним в этом единодушна, но мои личные эгоистические мысли, желания и чувства мне мешали, и я пребывала в состоянии уныния. Я была не удовлетворена редким присутствием батюшки в семье, вернее, его отсутствием. Или, например, тем, что я все на себе тащу, жертвую. Важно не допускать жалости к себе, не подсчитывать, кто и что в семье делает – кто больше, кто меньше. Со временем приходишь к этой мысли и начинаешь радоваться тому, что имеешь, – и почва для конфликтов исчезает.
В жизни многодетного семейства с какого-то момента может накопиться столько трудностей, что, если друг друга не поддерживать, все рухнет. В семье нельзя супругам друг друга воспитывать, нужно действовать любовью, везде соломку подкладывать и очень внимательно друг за другом следить, чтобы предупредить надрыв. Воспитывает Господь, а мы призваны помогать – жертвовать собой.
Конечно, бывают конфликты, в основном когда ослабевает вера, когда отходишь и предаешься каким-то мирским размышлениям – в этот момент «просовывается» проблема и возникает конфликт.
В принципе не нужно ничего, кроме того, чтобы стараться быть православным человеком, ортодоксально православным.
По мелочи бывают и разногласия, но это легко преодолевается. Вечером попросили друг у друга прощения – и всё.
Жена – это всё-таки существо вторичное, заповедь послушания мужу никто не отменял. В случае супружеского несогласия пусть приходит в голову спасительная мысль: муж имеет право на ошибку – это его неосуждаемое право, он человек. В любом случае нужно дать мужчине возможность совершить поступок, хоть и ошибочный. Это позиция жены. Но мужу, разумеется, не стоит культивировать в себе такое право.
Я с самого начала наших отношений просто благоговела перед мужем и старалась во всем его слушаться, но бывало всякое. Сейчас уже почти отвыкла спорить с ним, потому что это как жить без воздуха. Батюшка умнее меня и добрее.
Отец Андрей: Насчет обязанностей такой принцип должен быть, хотя иногда тяжело его соблюдать: если ты приходишь домой и видишь что-то несделанное, надо это сделать. Нет вопроса, кто это должен делать. Видишь, что посуда не вымыта, – либо сам помой, либо сделай вместе с детьми. Причем надо как-то разумно это делать, чтобы дети не думали, что папа всё время что-то требует и заставляет. Не обижать детей, а поиграть с ними в такую «дедовщину». Это в случае непослушания…
Матушка Анна: Чаще всего ребятишки сами загораются и хотят помогать. Это важно для воспитания семейного единодушия. Когда в общее дело вкладываешься, появляется участливость, сочувствие. Ведь семья – это общее дело.
– А многодетность – это для всех православных?
Матушка Анна: Мне кажется, что образ христианской семьи – это все-таки образ многодетной семьи, и надо понимать, что у нас есть такой ответственный возраст, когда мы должны рожать ребятишек, если нет серьезных проблем со здоровьем или еще с чем-то – это с духовником надо обсуждать. Но это должна быть очень серьезная проблема, чтоб не родить ребенка. А крест все равно в жизни будет, и может быть такой, что многодетность покажется легкой. Это та ответственность, от которой отлынивать не стоит. Пусть это лучше будет ребенок, чем, например, болезнь. Да и, мне кажется, это очень благодатно и радостно.
Конечно, сначала страшит ответственность. Но примерно после третьего ребенка наступает переломный момент, мировоззрение перестраивается, в него включены детки, и семья после этого уже ожидает следующего ребенка, потому что «армия без войны простаивает», и думаешь: «Как, неужели у нас больше не будет детей?» Дети – это абсолютная ценность.
Отец Андрей: Когда они часто рождаются, как раз к третьему ребенку начинаешь понимать, что все жертвы кончились, началась отдача – старшему ребенку уже можно что-то поручать, можно более полноценно общаться. И любовь растет к детям параллельно с их количеством.
– А если родители, например, хотят еще детей, но через какой-то промежуток времени?
Отец Андрей: Главное – слишком большой промежуток не планировать, а то потом не захочется. Будешь думать, что сначала надо, чтоб ребенок на ноги встал, потом чтоб в школу пошел, чтоб начальную школу закончил, чтоб из школы выпустился, сначала надо квартиру купить… И так бесконечно. Должна быть такая жизненная позиция: у нас в жизни есть служение; его надо найти и реализовывать.
Матушка Анна: Мне кажется, здесь на первый план выходят какие-то эгоистические проблемы: нам трудно, зона нашего комфорта нарушена, ребенок – это новая статья бюджета, человек, который переходит дорогу всем нашим интересам. Если подходить рационально, сначала действительно кажется, что когда мы рожаем детей, то против себя работаем. А дети, между тем, это собеседники, новые люди, помощники. Мне кажется, на самом деле рождение детишек не может причинить никакого вреда: не может отдалить мужа и жену друг от друга, существенно повредить предыдущим детям, даже здоровью. Это такое святое дело, которому Господь помогает всеми возможными способами. А когда для себя чего-то хочешь, это никогда не вознаграждается, и остаешься нищим.
– Как многодетной маме не потерять себя в детях, реализоваться самой?
Матушка Анна: Я вам отвечу евангельскими словами: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9: 24). Кажется, что в заботах о детях многое упускаешь, в том числе карьеру, красоту, здоровье. Но это неправда. Приобретение оказывается более ценным. Чадородие, по слову Евангелия, приобретает спасение души.
– Но вот говорят, что ребенку нужна мама умная, разносторонняя, интересная…
Отец Андрей (улыбается): Так глупую, узкую и одностороннюю никто замуж не возьмет.
Матушка Анна: Продолжать читать серьезные книги надо. Можно выкраивать время – когда кормишь грудью или ночью. Я классику перечитывала, например. Занималась переводами.
Но это все у меня происходило в первые пять лет брака. Семейная жизнь ставит такие серьезные задачи, к которым ты обычно не готов, и получается, что интересы в основном прикладные, связанные с детьми, с тем, чему они учатся.
Отец Андрей: А пока дети маленькие, надо все время им придумывать игры, игрушки, задания. Ребенок маму развивает. Временное отупение от усталости – это не страшно. Все равно постоянное общение с ребенком дает огромный опыт, обогащает. Сложнее вопрос карьеры. Конечно, лучше не работать, развивать ребенка всячески, любить и обучать.
Матушка Анна: Это, кстати, серьезный вопрос. Я бы не трогала ребенка до школы, если не откроется какое-нибудь дарование. Образование должно начинаться тогда, когда оно связано с будущей профессией. А раннее развитие – это часто перегрузка для ребенка. Нужно дать ребенку созреть. Маленькие дети, как правило, не готовы к коллективным занятиям, хотя как времяпрепровождение это может быть интересно, особенно родителям. Но… Увы, бывает, что даже в игровой форме все раннее развитие отчасти насильственно прививается, может ребенка растормаживать. Какая-то адаптация, наверное, происходит, но расшатывание нервной системы тоже есть.
Мне кажется, самая большая задача родителей – сохранить ребенку здоровую нервную систему до школы. Если есть какие-то проблемы с плохой адаптацией, нужно пойти к невропатологу: пусть он решает проблемы со здоровьем. Не нужно их усугублять непростым детским коллективом. Мы не водили детей в садик, только один год подготовительный – в школе, а у музыкантов – два. Ни у одного ребенка проблем не было с учебой и адаптацией.
Отец Андрей: Как правило, у малыша возникает страх перед групповыми занятиями – не нужно его переламывать. Вот лет в 9–10 уже могут быть сложности, когда ребенок не хочет, а надо, потому что уже взялись за что-то, потратили много сил, возможно, устали.
– А как определить, надо ли заставлять ребенка, или это не его занятие?
Матушка Анна: Мне кажется, Промысл Божий довольно хорошо виден в таких вопросах. Все это управляется, на каждый вопрос со временем находится ответ. Тут главное – быть гибким, подвижным, то есть не предполагать, что будет так, как я решил, и никак иначе. Если несколько раз что-то не сложилось, наверное, надо бросать. Если не просто ребенок говорит «не хочу», а какие-то внешние обстоятельства не складываются. Бывает, что ребенок перевозбуждается, заболевает, – это, конечно, ни к чему.
Отец Андрей: Но если при этом все получается, если все остальное – за, то надо продолжать. Конечно, надо ребенка чувствовать, не будет ли это травматично для него.
– Мы затронули вопрос ранней социализации. Вы считаете, она не нужна?
Отец Андрей: Вопрос в том, чтобы, пока ребенок не вышел в совсем взрослую жизнь, не поступил в университет, вложить в него максимум ответственности, сформировать внутренний стержень – с помощью опеки, убеждений, рассказов, на собственном примере, – чтобы ребенок потом мог точно решить, что он может себе позволить. А пока они маленькие, нужно просто быть с ними, всегда знать, где ребенок, что с ним происходит, какие у него друзья. Может быть, ребенку иногда и хочется чего-то запретного, но он знает, что идеал родителей вот такой, и, по крайней мере, делает вид, что ему соответствует, а со временем это закрепляется.
Матушка Анна: «Православного гетто» все равно не избежать, и, как мне кажется, оно полезно. «Мы соль земли». Поэтому социализация – это не то слово. Нужно воспитывать христианское отношение к людям: люди вокруг – это не враги, им легче помогать, чем от них защищаться. Проблема не в том, что ребенок ощущает себя чужим в коллективе, – нужно смещать фокус. Важно, чтобы он оставался человеком для самого себя в любой ситуации: не был подозрительным, не завидовал, оставался доброжелательным, не осуждал. Кроме того, посторонние неверующие люди больше всего обличают в каких-то недостатках и этим приносят пользу. Жизнь все время учит быть лучше. На жалобы ребенка о том, что к нему несправедливы, можно отвечать словами Евангелия. Важно сохранить доверительные отношения в семье, обсуждать ситуации.
Отец Андрей: Дети должны понимать, что они избранные, что они другие, некая духовная элита, которая свидетельствует о Христе всем остальным. Не нужно этого бояться. Ведь во Христе главный – это всем слуга. Вот это нужно им прививать: ты не такой как все не потому, что тебе ничего нельзя, а потому, что ты должен всем показать правильный путь. С этим надо жить.
В перестроечные годы народ сплошным потоком приходил в храмы, двери Церкви были распахнуты для всех. Церковь, между тем, была более жесткой, чем сегодня, – было больше строгостей и запретов. Сейчас это ушло, и люди расслабились: стало непонятно, то ли мы церковные, то ли нет. Мне кажется, сейчас нужно перед кем-то закрывать двери: извините, вы не подходите, приходите трезвые. Наверное, пришла пора «гайки закручивать», говорить: чтобы быть христианами, нужно хоть что-то для этого делать. Нужно жестче проводить границу между оглашенными и верными. Раньше было такое ощущение: вот сейчас мы чуть-чуть поработаем с обществом, и оно воцерковится, а теперь понятно, что оно просто поделится на воцерковляемых и тех, с кем работать бесполезно.
– Как при таком подходе у детей складываются отношения со сверстниками, с друзьями?
Матушка Анна: Для церковных детей это вопрос очень серьезный.
Отец Андрей: У наших детей друзей вне храма нет, к тому же свой домашний детский коллектив большой – им хватает друг друга, и им некогда по большому счету дружить. Есть люди, которые к ним тянутся. Это только церковные друзья, с нецерковными делать нечего, да и негде им пересекаться. У нас, взрослых, тоже нецерковных друзей практически нет. Есть знакомые, с которыми можно чашечку чая выпить, а разговор-то не клеится. Они рассказывают, как они куда-то съездили, что-то купили… В принципе можно о светских вещах поговорить – это не проблема. Но есть люди, которые в этом закоснели. Никаких духовных запросов. Общение расстраивается, когда нет общих интересов. Кто воцерковляется, с теми, конечно, интереснее.
– С какого возраста, по вашему мнению, можно ослабить контроль над ребенком?
Матушка Анна: Нашей старшей дочери 14 лет, в этом году получаем паспорт. И мы подумали, что на самом деле в эмоциональном плане такого ребенка уже можно немножко отпустить, она уже «варится» самостоятельно. Так что есть смысл в этом церковном делении, что в 14 лет человек уже взрослый. А до этого само собой получается, что ребенок обращается за помощью, его зависимость от родителей больше. Поэтому сразу ощущаешь, когда человек становится более независимым, – какая-то отдельность появляется, свои мысли, к которым надо с большим уважением подходить.
– Но как быть с чрезмерной подростковой независимостью, когда ребенок совсем перестает слушаться?
Отец Андрей (улыбается): Можно предложить ему поотжиматься. У нас в православной гимназии появился замечательный педагог, бывший боевой прапорщик, служил в Афганистане. Раньше занимался туризмом в детском подростковом клубе, а потом мы его к себе взяли. Так я прямо не нарадуюсь: дети все ходят в форме, сразу начинают застегивать китель, когда его видят. Ему ребенок говорит: «Я дневник не могу найти, забыл, наверное». – «Хорошо. Так, ты встаешь в упор лежа, а я ищу твой дневник». – «Всё-всё, сейчас найду!»
В реальности упор лежа принимается, конечно, только на уроках физкультуры, но дети понимают эти шутливые угрозы, включаются в игру.
Очень жаль, что в советской школе мы потеряли мужскую педагогику, у нас сейчас в основном учителя женщины, а как они с подростками справятся?
Наш сын и две дочери учатся в музыкальной школе при Новосибирской государственной консерватории им. М.И. Глинки – это такое спасение. Они там не хвастаются одеждой, телефонами, как в обычных школах. Кто лучше играет – это самое важное. То есть важно то, что ты есть, а не что тебе папа с мамой купили. Сумел ты сыграть концерт или не сумел, сделал ошибку или не сделал. А это зависит не только от таланта, а во многом от того, сколько ты занимался.
Матушка Анна: Педагог детей по специальному фортепиано, с которым они проводят много времени, очень требовательная, но никогда не унизит ребенка. Все по-взрослому, профессиональная подготовка.
Все наши консерваторские преподаватели обладают очень мощным внутренним стержнем, там другие, по-видимому, не выживают. Преподаватель – такая спокойная, уверенная, выдержанная и очень строго и корректно может выразить мысль.
В этом я вижу Божью руку в помощи нам, многодетным. Мы молимся о наших учителях, просим благословения Божьего на их труд. И постоянно появляются какие-то люди, которые необходимы, которые так помогают!
Отец Андрей: Вообще мы детей приучали с самого раннего возраста, что нельзя не послушаться, все равно придется делать так, как надо. Ребенок может остаться при своем мнении, справедливо он сегодня помогает маме по дому или несправедливо, он может вытирать пыль медленно и с неохотой. Это его право. Но то малое послушание, которое ему доверено, следует выполнить. В первую очередь, конечно, дела учебные.
Наши строгости – это полусерьезно, полушутя; ребенок всегда знает, что по-настоящему ему ничего не угрожает. А мальчиков обязательно нужно строить, играть в армию, прививать ответственность, особенно когда их двое и больше. Раньше, когда дети были в младшем школьном возрасте, мы с ними делали деревянные мечи и дрались, защищаясь кастрюльными крышками. Причем дрались в каком-то смысле по-серьезному, даже мечи ломались! Тут задача, во-первых, в развитии моторики, во-вторых, в том, чтобы научиться быстро тормозиться. Когда ребенок входит в раж, а папа говорит: «Всё, мы сейчас заканчиваем», – он должен остановиться, моментально успокоиться. Такая тренировка самоконтроля.
Мальчиков стоит отдавать на дзюдо или самбо. Это единоборства, в которых спортсмены не стали бандитами в советское перестроечное время. Видимо, там какая-то идеология была, и осталось много хороших тренеров, именно воспитывающих. Мы в гимназию пригласили светского человека, мастера спорта. Он и детей занимает, и жизни учит.
На приходе тоже важно что-то делать помимо воскресной школы, просто время проводить с детьми – и неважно, как: строить модели, лазить по горам, на лыжах ходить, плавать, в шахматы играть… Девочки могут с детьми возиться. Главное, чтоб общение было с верующими старшими, помимо мамы и папы. В этот коллектив могут потянуться за компанию и ребята из неверующих семей – им же тоже, бывает, некуда пойти.
Матушка Анна: Да, послушание важно – не всегда можно либеральничать, тем более не стоит позволять ребенку манипулировать родителями. Я по себе знаю, что вся эта воспитательная энергия аккумулируется в молодом возрасте. Сейчас я уже практически «зубы съела», на нашу маленькую девочку у меня уже строгости маловато, здоровья прежнего нет, воспитательного задора нет… Зато прибавилось с возрастом любви и терпения. Теперь старшие помогают – и примером, и общением с младшим ребенком – наши старшие детки, которых мы так внимательно воспитывали. Думаю, самое главное дело – воспитать старшего ребенка. Например, с Лизой и Ваней мы поступали так: пока не уберешь одну игру, о другой не думай даже. «Лего» убрали, теперь можно и в железную дорогу поиграть. Кукольные домики в порядке? Хорошо, теперь рисуйте. Когда родилась Марина, старшие ее сразу включили в свой конвейер порядка. Сердились, если она не соблюдает некогда установленные нами правила. Мы всегда на ночь моем полы: это так здорово – спать в чистой, проветренной комнате.
Отец Андрей: Причем старшие педагогических приемов не знают, а получается хоть забавно, но действенно. Мне младшая иногда звонит – просто нажимает на кнопку, а телефон там где-то валяется – и я слышу, что дома происходит. У нас Лиза, старшая, такая девочка скромная, скажешь молитву прочитать – она вполголоса читает… А в квартире я по телефону слышу: «Марина! Ну-ка иди сюда! Ты уроки выучила? Почему играешь!» То есть даже свои учебные дела дети иногда решают без помощи родителей. Мама на кухне, а старшая дочь следит за учебным процессом в детской.
Матушка Анна: Я с Лизы спрашиваю строго. Она у нас отвечает, например, за платяной шкаф, у нее там военный порядок, дети с вечера себе готовят одежду под руководством старшей сестры. Это важно, чтобы дети выглядели красиво и аккуратно. Многодетным никто скидок не делает ни в светской школе, ни в православной гимназии. Как-то батюшка уехал в командировку, а я говорю классной руководительнице по телефону, что не могу сегодня привезти ребенка, потому что мне надо быть в трех местах одновременно. Попросила дать домашние задания. А преподаватель спрашивает: «А вы что, в гости идете?» Какие гости? Я вообще это слово забыла… Села, продумала более тщательно свой маршрут, изловчилась и привезла Марину на уроки. Помощников (няни, домработницы), как вы понимаете, у нас нет.
Ребенок должен соответствовать требованиям школы – по крайней мере, внешним. Для светского человека многодетность – это совершенно непонятно, и никого не волнует, насколько загружена в таком семействе мама. Думаю, что с точки зрения большинства она – неадекватная чудачка. Поэтому ни к чему себя жалеть: взялся за гуж – не говори, что не дюж.
Приходится придерживаться порядка – и нам, и детям. Это ситуация, в которую ставит жизнь. Иначе мы все «посыпемся», как карточный домик.
С сожалением, однако, признаюсь, что на все у меня временами не хватает внимания. Однажды после дня за рулем, по занятиям и репетиторам, я аккуратненько вечером въехала в собственный сарай на даче. К счастью, никто, кроме бампера, не пострадал. Бывают и другие подобные ситуации, но, слава Богу, от серьезных потрясений Господь хранит.
Мне порой говорят, что я чересчур категоричная, и с другими многодетными матушками тоже сталкиваюсь, не менее категоричными. Мне кажется, это оттого, что мужчинам проще себя удерживать в рамках: у них мелкие падения не влекут за собой крупные. А для женской психики необходима строгость и категоричность еще потому, что все время приходится иметь дело с детьми, на которых ты можешь повлиять в основном собственным примером. А они очень внимательно смотрят, мы все время под лупой – ответственность большая. Самим необходимо всегда продолжать жить духовной жизнью, развиваться: ведь дети еще и зеркало, в котором в гротескном виде все твои недостатки отображаются. Иногда Господь такое попускает, и видишь себя в какой-то ужасающей карикатуре.
В нашей семье основная часть воспитания – это Причастие. Нам духовник пожелал когда-то, чтобы мы причащали детей каждую неделю, и это очень большая поддержка. Они так воспитаны, что исповедь – то место, где нельзя лгать. Это с Божьей помощью удалось привить им. Поэтому ближе к концу недели они начинают внутренне собираться. Так что при помощи духовников с воспитанием и послушанием проще справиться.
Вообще всегда надо молиться. Когда мы молимся, мы посвящаем часть своего разума и сердца данной ситуации. Видимо, для Господа это ценность, что мы об этом думаем. Господь отзывается на уровень нашей самоотдачи, переживаний.
– Как молиться за ребенка?
Матушка Анна: Все зависит от того, какую задачу ставит Господь. Кто-то читает канон святому, кафизмы, кто-то своими словами… В итоге за каждого ребенка в любом случае приносится молитва. Самое страшное время – когда его из рук выпустил и вверил Богу… Я считаю, что это и есть настоящая работа – когда дети уже взрослые, и их нужно отпустить. А то, что сейчас мы делаем, – это такая важная счастливая суета.
Покормить наших голодных галчат с молитвой, поблагодарить Бога всем вместе за прошедший день, собраться вместе для чтения Евангелия. Или наедине с собой – в транспорте или когда сидишь на бесконечных уроках детей по специальности, на соревнованиях Лизы, которая занимается спортивным туризмом, на хоровых занятиях младших девочек, в изостудии, за рулем, когда сзади, в салоне, возится и веселится подрастающий клан Ромашек, – просить Господа о помощи.
Молитва приходит естественным образом, как дыхание. Это родительское благословение: я все время с ребенком, где бы он ни был, своими мыслями. А как конкретно молиться, лучше спросить у духовного отца.
– А с какого возраста вы начинали молиться с детьми, рассказывать им о Боге, духовном мире? Отводили ли для этого какое-то специальное время? Кто из родителей этим занимался?
Матушка Анна: Мы с ними молились «Серафимовым правилом» лет до четырех, и они наизусть знали основные молитвы. Причащали детей очень часто, два лета просто каждый день я носила их в храм, ни одного дня не пропуская без уважительной причины. Это удавалось, конечно, благодаря Божьей помощи, близкому расположению храма да энергии моей молодости. Логика была такая: раз я не являюсь носителем церковных традиций и не знаю, как правильно учить детей вере, то пусть они сами, опытным путем, через приобщение Тела и Крови воцерковятся.
Папа читал Евангелие и вел с ними долгие беседы истолковательного характера лет с пяти. А до этого я своими словами, как могла, рассказывала евангельские истории и частично о сотворении мира – по детской Библии. Смешно вспомнить: своих старших погодок я вообще в «черном теле» держала: они вместе со мной трижды в день прочитывали «Серафимово правило», и Иван уже в два с половиной года «шпарил» «Верую». Наша милая крестная на даче так изумлялась на Ванино младенческое молитвословие, что заманивала его блинами в летнюю кухню: мол, прочитай мне «Верую» – я тебе блинчик дам. Это все весьма трогательно и смешно вспоминать: такое неофитство было… Надеюсь, что Бог это как-то претворил во благо. Мы не знали, как нужно, традиций церковного воспитания мы не ведали. Наверное, поэтому я избрала себе в духовники человека не только умудренного годами, но и носителя церковности – потомственной, кровной. Так и живем молитвами и добрыми советами протоиерея Александра Реморова. А я все время прошу исправить немощи моего воспитания: «Господи, дела рук наших исправи!»
– Значит, богословским образованием детей в основном занимается папа? Чем еще отличаются роли папы и мамы в вашей семье?
Матушка Анна: Папа с детьми делает уроки, когда может; я занимаюсь музыкой и тоже делаю уроки, когда не может папа… Дома я в основном кухмейстер, водитель, уборщица – сама устранилась от принятия решений и стараюсь не быть чересчур авторитарной для детей. Логистика вся в руках у батюшки. Это при вас сейчас я много говорю, и может показаться, что батюшка на вторых ролях. Просто это мои вопросы и моя тема. Дома не так: у нас абсолютный авторитет папы, и я его всячески поддерживаю – ради нас всех, чтобы у детей был добрый непререкаемый вожак и центр доверия. Чтобы я редко могла сказать: «Придется решать это с папой», и всем стало тяжело на душе, что придется папу расстроить, – и проблема бы тогда как-то сама собой рассосалась…
Для папы у нас всегда оставляется все самое хорошее: смешные впечатления дня, хорошие события. Изредка, когда совсем форс-мажор, приходится детям что-то неприятное говорить папе о своих грехах. Но семья знает, что не надо из пушки бить по воробьям. Папа – это позитивный такой человек, приятный, он у нас для радости и поэтому главный. Мама – это вся черная работа по наведению порядка в жизни. Зато папе можно все-все доверить без опасений, и он никогда не будет мелочиться, он все понимает, он самый умный. Как Христос. А мама нервная, и очень немного у нее душевных сил, увы. Иногда у самой мамы даже появляются мысли: вот, кошмарит она детей, не справляется… Но мама хорошо знает, что не надо поддаваться унынию: эти мыслишки от лукавого. С опытом доходишь до понимания того, что на наш пирог огромный не стоит сверху смотреть, лучше сбоку откусывать. Так проще съесть. И потом, если мы стараемся, тратимся, плачем и переживаем, Господь видит, что мы хотим как лучше, а Он и намерения целует. Самое главное – не распускаться и стараться проявлять с детьми благородство, не забывать о собственном добром воспитании, стараться поддерживать лучшие семейные традиции.
– Как вы празднуете с детьми Новый год и Рождество? Как правильно расставить для детей акценты, какой праздник важнее?
Матушка Анна: Мы стараемся ничего не делать искусственно. Так сложилось, что Новый год приходится на пост, поэтому мы его не то чтобы совсем не отмечаем, но и не особо празднуем. В лучшем случае покупаем и ставим елку, а наряжаем ее в Сочельник. В Новый год можем поесть вкусненько и постно, дети просят икру красную и рыбу. Потом уже строго постимся – до Рождества. Сейчас у батюшки получилось открыть еще один храм – мученика Вонифатия, его память в Новый год празднуется. Мы туда пойдем в новогоднюю ночь, будет всенощная по древнему уставу.
– А как быть с маленькими детьми, которые еще не могут выстоять службу, но уже много понимают? В каком виде ребенку, например трехлетнему, можно донести смысл Рождества?
Матушка Анна: Самые главные воспоминания у детей от праздника – семейная теплая радостная атмосфера и игровые воспоминания: от сценки к Рождеству, подаренных игрушек, раскрасок на рождественскую тему, совместного творчества, общения с верующими друзьями. Я, например, делала прориси, дети раскрашивали их вместе со мной, гирлянды клеили. И в это время как раз можно рассказывать о событиях, которые вспоминаются в этот праздник. Сам праздник – это, например, ночная служба, на которой малыш хоть и спит, но все равно для него это что-то особенное, необычное, некий положительный стресс, который запоминается и волнует приятно. Потом пусть малыш выучит стишок или колядку споет с мамой под елочкой. Когда-то можно уже и колядовать по бабушкам-дедушкам: мама с папой поют вдвоем, а малыш послушает. Да можно просто поиграть вместе в игрушки, ему подаренные, – уделить время. Главное – не нервничать родителям из-за пустяков, что что-то не успеваешь, устаешь. Ребенку важна мамина радость. Эта радость из детства будет всю жизнь сердечко согревать. Было, например, удивительно узнать, что двухлетний Ваня и трехлетка Лиза запомнили, как ехали на такси ночью в церковь, как там было красиво и как потом под елочкой что-то нашли. Они до сих пор помнят все игрушки, которые мы дарили им на Рождество. Помнят, как дедушка притащил с улицы огромную елку и мы ее в ванне купали, а ведь малыши были несмышленые.
– Вы сами пришли к своим принципам семейной жизни или вынесли их из семей ваших родителей?
Матушка Анна: Мы выходцы из творческих семей, где порядка было мало, так что мы в этом смысле не эталон. Батюшка вырос на гастролях: мама в оркестровой яме – первая скрипка, папа всю жизнь на сцене, он народный артист, недавно стал лауреатом «Золотой маски». Мой папа – фотохудожник, он, правда, готовит хорошо всякие восточные кушанья: мы из Узбекистана родом, а там в почете мужская кулинария; мама – музыкант-теоретик, профессор, без конца занималась диссертациями. Так что я с детства знакома с домашней работой, и за это маме очень благодарна, низкий поклон ей и ее науке, она меня к жизни подготовила. Многое, конечно, – из детства, которое было счастливым, в котором была бабушка из дворянского сословия, выдержанная, спокойная, любящая нас беззаветно, отличная хозяйка. Нам повезло с родителями, и, хотя мы сами скоро уж четвертый десяток лет разменяем, их поддержка очень большая – и моральная, и материальная. Родители батюшки стали совершенно церковными людьми, так же как и моя мама и сестра. Папа крещен в детстве, за него много молитвенников, он внучатый племянник расстрелянной в 1937 году благочинной одного монастыря на Урале. Думаю, что он обязательно примет Христа всем сердцем.
– Еще вопрос к теме старшего поколения. Что делать, если взгляды на жизнь бабушек и дедушек не совпадают с родительскими? Как объяснить ребенку такое несоответствие?
Матушка Анна: Нужно объяснить, что бабушка может быть неправа, что в разных семьях разные порядки. Дети сами это очень быстро понимают и делают выбор, как себя вести. Самое главное в этом вопросе – не научить ребенка лицемерию. Возможно, лучше жить порознь со своими родителями, а если есть проблемы, непонимание – то и меньше общаться. Те времена, когда люди жили большими семьями, прошли, сейчас это практически невозможно.
Отец Андрей: Люди жили большими семьями, во-первых, когда они не могли себя прокормить, во-вторых, когда старики были основными носителями опыта. А сейчас опыт советской жизни нецерковных бабушек и дедушек, увы, им зачастую мешает красиво и о Боге стареть и внукам бывает лишним.
Матушка Анна: Раньше были старики-старцы, духовно опытные, грамотные, а сейчас вне храма с возрастом превращаются в капризных детей, и это в лучшем случае. Люди без Бога в немощном возрасте еще и сходят с ума. Тем не менее родственные узы – это очень важно. Бабушки и дедушки дряхлеют, просят помощи – и любовь, и уход необходимый, и забота – все для них. К сожалению, иной раз многодетные сталкиваются с обратным явлением – старшее поколение так устает от своей полной трудов жизни, что просит их освободить от такого количества внуков.
Радостно, когда в семье все поколения единодушны – все верующие люди. Но это счастье так редко сейчас в церковной среде… Правильное отношение к старикам обычно имеет один результат: воцерковление детей приводит и старшее поколение к Богу.
Самый счастливый крест. Анна Ромашко
Мои пятые роды Когда-то в своём сетевом дневнике я написала о пятой беременности не очень весёлые строки. На первый взгляд, […]
Мои пятые роды
Когда-то в своём сетевом дневнике я написала о пятой беременности не очень весёлые строки. На первый взгляд, это, может быть, и не заметно, но внимательный читатель обязательно услышит нотки уныния и печали в этом как будто бы милом тексте.
Сейчас, с высоты прошедших с того времени десяти лет, особенно выпукло открываются «грехи юности и неведения», которые зачастую коренятся в самомнении и желании решать проблемные жизненные ситуации энергией молодости и здоровья, а не силой смирения и любви.
Итак, «закрытая» запись 2006 года из моего давно заброшенного Живого Журнала:
В семь утра звенит будильник. Папа весьма ощутимо тычет в мамин бок острым локтем, что-то мычит. Беременная мама разлепляет отекшие глаза и медленно занимает вертикальное положение. С первого раза ей это не удается, по причине боли внизу живота: срок приличный, нужно быть поосторожней. Из-под кровати выглядывает единственный тапок, мама надевает его и движется в сторону кухни. В этот момент из детской твердой поступью выступает восьмилетняя старшая дочь. Стараясь сохранить равновесие после поспешного подъёма, она просто оглушительно топает. Здесь мама просыпается окончательно и шипит, что нельзя же так топать, когда все спят, сейчас проснутся малыши, и весь день будут капризничать из-за того, что встали не с той ноги. Дочь поспешно скрывается в ванной, в кухне начинается бой кастрюль и мамины приглушенные восклицания по этому поводу, которые и будят остальных троих детей… Сын мотается в отвлеченном виде, то и дело требуя завтрак, две младшие девочки затевают возню из-за платьев, колгот, тапочек, младшая без конца громогласно заявляет: «Моя, моё! Дай-отдай!», – средняя в ответ истошно вопит.
Мама, находясь одним ухом в детской, старается дать ценные указания своей школьнице и заплести непослушные косички. Девочка страдальчески молчит и морщится от «больных волосиков». Наконец ребенок собран, причесан, накормлен и остается только разбудить папу. Оказывается, это уже некоторое время пытается сделать младшая дочь. Снята резинка с папиных волос, наискось надеты очки, девочка тычет пальцем отцу в глаза, уши и рот, приговаривая: «Газя, уси, зюби», – папа стонет, но продолжает спать. Мама предпринимает решительные меры для приведения папы в чувство. Наконец глава семьи просыпается и первым делом замечает, что время – почти восемь, что в школу теперь они обязательно опоздают, что маме надо иногда думать головой, что лучше бы младшим ребенком занялась и т.д. Начинаются страшные поиски носков, чистой майки, из-под кипы книг выпадают папины видавшие виды джинсы. Папа отправляется в служебные комнаты, сын пытается уговорить маму закрыть его кровать и вновь заявляет о своем небывалом чувстве голода.
Дома утренний беспорядок. Мама героическим усилием воли читает с тремя оставшимися детьми утренние молитвы (со значительными сокращениями), пьется натощак святая вода, подается завтрак. Дети увлеченно беседуют за столом, в тарелках при этом не убывает. Мама со вздохом ложится на кровать и мгновенно засыпает.
Одиннадцать утра. Сын Ваня тормошит маму с криками, что Маша обкакалась. К тому моменту, когда мама прибегает в детскую, все упало на пол, и в эту кучу наступили… Маминой скорби нет пределов. Тряпка, куски туалетной бумаги, – беременная мама пытается все быстро убрать; виновница преступления торжественно и величественно замерла посреди комнаты. На самом деле она испугана произведенным эффектом и ожидает взбучки.
Сборы на улицу происходят под крики младшей дочери: «А мене? Моё? Надень!». Сыну все не подходит, особенно «колючая» шапка. Варежки тоже не те и обязательно «снимучие», а носки шерстяные слишком толсты и будут «жмать». При попытке надеть зимние синтепоновые штаны соответствующего размера поднимается целый бунт: мальчик привык к своей прошлогодней одежде и ни за что не желает ей изменять. Доводы не действуют. В ход идут угрозы и шантаж. Наконец собраны все, даже мама. Младшие девочки удовлетворены своими шапками, несмотря на то, что одна из них оказывается «колючей». Взмокшая мать хватает младшую дочь и спускается по лестнице. Впереди «мыши кота хоронят». Такое название у детей имеет процедура вынесения на улицу санок, лопат и ведерок для снежных «пирожков». Марина, средняя из девочек, идет сзади, держа сани за полозья, Ваня спускается впереди, хватаясь за переднюю часть саней и гневно ропщет на Маринину нерасторопность и падающие лопаты, получая периодически тычок санками в спину…
Так вышло, что к 30 годам у меня было пятеро детей. Старшая дочь Лиза перешла во второй класс, её брат-погодок Ваня должен был пойти в первый, и, кроме новорождённой Саши, мы имели ещё двух дочек: четырехлетнюю Марину и Машу двух лет. В нашем случае тридцатилетний возраст оказался рубежом, через который, как через рубикон, нужно было перейти повзрослевшими и зрелыми людьми.
Девочка Александра родилась жарким летним днём 14 июля. Почувствовав утром первые слабенькие схватки, я решилась все же одеть детей на прогулку, чтобы отвлечься и не нарушать режим. Батюшка уже ушёл к тому времени на службу, а моя мама, страшно занятый профессор, именно на этот день наметила микропереезд к нам, чтобы дать возможность дочери «спокойно приготовиться к родам».
Спокойно, как водится, не вышло. Мама позвонила часов в 12 утра и сообщила, что уже вызвала такси и едет. Чтобы не пугать её, я, сидя на скамейке перед домом и наблюдая, как дети весело играют на площадке, решила, что сообщу ей новость по прибытии. Новость, конечно, ошеломила, но не выбила из колеи мою невозмутимую маму. Она осталась гулять с детьми, а я поднялась домой, чтобы сделать последние приготовления к роддому, собраться с мыслями и позвонить доктору, с которым мы договаривались встретиться непосредственно на родах. Я ощущала уверенность в своих силах – так называемую предродовую доминанту – и не торопилась, в отличие от мамы, которая быстро вызвала на подмогу своего брата. Царствие небесное ныне покойному дяде Жене, который тогда быстрее ветра примчался, сгрёб сумки и повёз меня в роддом. На мосту была пробка, и именно тут схваточки стали болезненными! Женя крестился и поминал всех святых, а я, чтоб его не пугать, молчком кусала губы. Так мы въехали на левый берег и, развив рекордную скорость, около двух часов дня оказались во дворе больницы.
«Девочки, а вы не боитесь пятые роды пропустить?»
Доктор встречал нас удивительно нарядный, при галстуке и в брендовой рубашке. Оказывается, мы с Сашей вытащили его из-за стола, где он только приступил к празднованию юбилея своей дочери. (Не профессия, а служение!) Перепоручив меня акушеркам, врач отлучился разобраться с моими бумагами. Схватки нарастали, но рожениц во всех стадиях родов было ещё 6 человек, поэтому медперсоналу было не до меня. Единственно, зная по опыту, что потуги могут начаться внезапно, я упросила сестричек переместиться в родильный зал. Никогда не забуду, как док появился в дверном проёме, оглядел «поле битвы», где на четырёх столах возлежали разнообразно рожающие, стонущие женщины, и возгласил: «Девочки, а вы не боитесь пятые роды пропустить?»
Я как раз тихо пришипилась в уголке и помалкивала, несмотря на болючие схватки. Все с недоумением стали озираться и, проследив взгляд шефа, направились в мою сторону.
– Ну что, рожать-то будешь? – царственно спросил доктор.
– А что, можно? – пропищала я.
– Запросто! – ответил Алексей Вячеславович Кочетков – доцент кафедры акушерства и гинекологии НГМА, прекрасный врач, который принял на свет пятерых из наших восьми (на сегодняшний день) детей.
Так, послушно, по заказу, родилась наша Саша, удивительная девочка с глазами разного размера и цвета – одним карим, другим зелёным, – акушерским парезом правой руки, а также абсолютным слухом и отсутствием каких бы то ни было способностей к точным наукам. Размер, точнее, разрез глаз мы поправили с помощью массажа, правда, перед этим пережив ряд волнений: подтянутое нижнее веко офтальмологи воспринимали чуть ли не как паралич зрительного нерва. Пришлось делать малышке томографию и исключать серьезную патологию. А вот разноцветные глазки так и остались Сашеньке в подарок на всю оставшуюся жизнь.
Как я уже говорила в самом начале, потрясения для нас не закончились рождением дочки.
По моем возвращении из роддома дети разболелись гриппом. Почему это происходило в нашей семье трижды, в канун появления на свет нового члена семьи? Бог весть. Тут к доброй традиции добавилась госпитализация батюшки – на почве гастроэнтерологии. Опять я осталась одна с четырьмя ужасно высоко температурящими детьми, новорождённым младенцем, кварцевой лампой, проветриваниями, влажными уборками, небулайзером и, как сказал бы поэт, «неизбывной тоской». Слава Богу, недельную Сашу никому не удалось заразить. Малышка росла и развивалась, да и мое здоровье практически восстановилось.
Батюшка вышел из больницы, начался учебный год. Если старшая дочь стабильно хорошо училась, была старательной и предсказуемой, то сынок-первоклашка как-то в школе потерялся. Несмотря на то, что мы серьезно готовили его к учебе, как медикаментозно, так и в плане знаний (он сам читал с 4 лет), у ребёнка обострились его неврологические проблемы, и каждое утро начиналось с истерик. Всем стало тяжело, сборы в школу каждый раз превращались в ад.
Когда я уже совершенно выдохлась, на Крестопоклонной неделе Великого поста, Иван сломал позвоночник, катаясь во дворе на качелях. Сломаны оказались 4 позвонка: слава Богу, это был неосложненный компрессионный перелом. Ребёнка в больнице мы не оставили, сшили ему рекомендованную хирургом жилеточку с валиком на спине для горизонтального положения – и сразу же принялись за массажи и ЛФК.
Забегая вперёд, скажу, что этот период в жизни сына длиной в два года, когда он проходил реабилитацию и был ограничен в нагрузках, послужил нам всем добрую службу. Во-первых, ребёнок обнаружил, что домашнее пианино – лучше любых гаджетов, и его врождённые музыкальные способности нашли наконец, определённое выражение. Если раньше он просто хорошо пел и строил второй голос в наших домашних молитвенных пениях, то теперь он садился за инструмент и слушал гармонии, подбирал аккорды, пытался играть любимые мелодии. Это в итоге привело к тому, что Ваня поступил в школу для одарённых детей при консерватории, куда его взяли в 8 лет. Увы, все остальные ученики начинали своё музыкальное образование с пяти лет, поэтому наш ребёнок, хоть и мечтал играть на фортепиано, учился два года на двух специальностях – на ударных инструментах, единственном факультете, где не нужно было дошкольное образование и туда его немедленно приняли, и дополнительно – на фоно. Сдавал Иван экзамены, таким образом, на двух кафедрах и добился перевода на другую специальность! Эта нагрузка не прошла для здоровья мальчика бесследно, но в целом неврологические проблемы на фоне творческой реализованности постепенно отступили.
Возвращаясь к своему повествованию про наши мытарства имени 2006 года, хочу рассказать ещё одну историю – о девочке Марине, которой только исполнилось 4 года, и она отчаянно страдала, практически лишившись моего внимания. Немудрено: имея на руках грудного младенца Сашу и несчастного Ванюшку, которому мы все старались облегчить жизнь, побаловать и утешить, я недостаточно уделяла внимание остальным малышам. В итоге двухлетняя Машенька все равно урывала свою толику любви, а Мариночка, тихая и нежная от природы, переживала всё молчком. Так продолжалось несколько недель, пока однажды она не пришла ко мне перепуганная и не сказала, с глазками, полными слез, что ей только что кто-то шептал, что Господь хромой, а Богородица горбатая.
Можете представить себе мой ужас и страх, когда я поняла, что у ребёнка то, что мы в Церкви называем «хульная брань». Конечно, Марина побывала на приёме у психиатра, очень опытного в своём деле, который ничего не нашёл у малышки и, соответственно, никакого лечения не назначил.
Ребёнок тем временем находился в подавленном состоянии, испуганном и дрожащем. Мы отправились к замечательному пожилому священнику, который нас ободрил, пообещав, что это пройдёт, и посоветовал побольше времени проводить с ребёнком и молиться над ней столько времени, сколько возможно – и причащать чаще.
Мы так и делали, вплоть до Пасхи, целый месяц, неразлучно с 90 псалмом и Маришкой, пока вся эта беда в одночасье не закончилась. Наутро в понедельник Светлой седмицы доченька проснулась рано, пришла ко мне на кровать с улыбкой, и, как взрослая, сказала, что она уже два дня не слышит никаких «плохих мыслей» про святых.
К сожалению, Сашенька на этом фоне неважно набирала вес. Вопрос её аппетита нас занимал еще довольно длительное время: мы без конца сдавали кровь на наличие анемии.
Чтобы как то выйти из этого «пике», батюшка запланировал поездку в Хакасию, чрезвычайно сложную, так как Ивану пока нельзя было сидеть в двигающемся автомобиле, поезде и и т.д. Машины у нас тогда ещё не было, зато бывший шеф отца Андрея из его геологического прошлого согласился пустить нас на три недели в хакасский учебный лагерь ГГФ НГУ, куда мы и заехали с палаткой, спальниками, коляской и пятью детьми, причём везде возили сыночка буквально лёжа – сначала в поезде, а потом на местных такси.
Вернулись в Новосибирск мы с наволочкой сушёного чабреца, который насобирали по склонам куэст и долинкам вокруг солёных и пресных озёр, загорелые и счастливые, переставшие бояться трудностей и полные сил.
«Взросление – это бег по пересечённой местности»
С тех пор я знаю, что уныние Господь часто лечит трудностями и скорбями, а взросление – это бег по пересечённой местности. Поэтому духовный закон «всегда радоваться, непрестанно молиться, за все благодарить» из первого послания апостола Павла к Фессалоникийцам – это способ безбедной жизни и единственная возможность выстоять в беде.
Помню, как в один из дней этого непростого года, когда особенно томилась душа, я написала стихотворение, которым и хочу завершить эту главу своего повествования:
Желаний вязкая петля,
Хочу иметь, и быть, и сметь,
И брать – не после, а с нуля,
Раздвинуть клеть и не болеть,
и не роптать, и не платить,
И просто жить,
Идти, идти, и все вперед,
И сзади чтоб никто не гнал,
И под ногами чтоб не лед,
И чтоб никто не звал, не знал,
Не пожелал бы зла и вьюг.
Холодный, до смерти, испуг
За сердце чтоб меня не брал…
А дети, дети пусть идут!
Вот так, за ручки, впереди.
И пусть холодные дожди,
И годы пусть меня не ждут…
Да так, пустое это все,
Теснится, возится в душе!
А надо мужества еще,
И столько радости… уже.
Анна Ромашко – мама восьми детей, журналист, жена священника, задумала цикл публикаций о родах и детях с тем, чтобы в итоге эти разрозненные воспоминания обрели книжный формат. Название будущей книги – «Самый счастливый крест», вынесено в заглавие цикла статей, которые будут появляться теперь и на нашем сайте. Первую публикацию из этого цикла, вышедшую в ноябре 2015 г., читайте здесь, вторую и третью.
Вконтакте
Одноклассники
LiveJournal
Google+
Вы можете поаплодировать автору7«ЗАПОВЕДИ» МНОГОДЕТНОЙ МАМЫ-МАТУШКИ АННЫ РОМАШКО
«Спаси, Господи!». Спасибо, что посетили наш сайт, перед тем как начать изучать информацию, просим подписаться на наше православное сообщество в Инстаграм Господи, Спаси и Сохрани † — https://www.instagram.com/spasi.gospodi/ . В сообществе больше 58 000 подписчиков.
Нас, единомышленников, много и мы быстро растем, выкладываем молитвы, высказывание святых, молитвенные просьбы, своевременно выкладывам полезную информацию о праздниках и православных событиях… Подписывайтесь. Ангела Хранителя Вам!
«Спаси, Господи!». Спасибо, что посетили наш сайт, перед тем как начать изучать информацию, просим подписаться на наше православное сообщество в Инстаграм Господи, Спаси и Сохрани † — https://www.instagram.com/spasi.gospodi/ . В сообществе больше 60 000 подписчиков.
Нас, единомышленников, много и мы быстро растем, выкладываем молитвы, высказывания святых, молитвенные просьбы, своевременно выкладывам полезную информацию о праздниках и православных событиях… Подписывайтесь. Ангела Хранителя Вам!
1) Не усложнять себе жизнь многими заботами.
2) Любить всех, кто рядом с детьми. Всегда благодарить тех, кто помогает нам воспитывать и образовывать их.
3) Не быть суетными и тщеславными, не гнаться за успехом, не требовать от ребенка достижений.
4) Научить себя и детей приносить радость. Чтобы учеба именно радовала педагога и маму с папой! Пятерка – не главное. Не позволять потребительскому отношению вырасти в сердцах. Учебные отношения – это отношения радости и благодарности.
5) Не унывать, глядя на несовершенства ребенка. Если их все время ругать, то взрослыми они научатся скрывать свои недостатки, а не стремиться к покаянию.
6) Понимать грань между шуткой и издевкой. Не издеваться.
7) Стыдиться грубости и всегда просить за нее прощения у детей.
8) Ни в коем случае не употреблять скверные слова, не пошлить, не выражаться двусмысленно.
9) Не осуждать и не обсуждать при детях наставников и педагогов. Научить ребенка, что учитель всегда прав.
10) Любить соседей и быть терпимыми к неудобствам тонких стен, уважать чужие интересы и правила.
11) Научить детей не свинячить и не мусорить дома и в общественных местах.
12) Мириться сразу же — не затягивать со словами примирения и самим прощать максимально тепло — что бы ребенок не сделал, с объятиями и нежностью.
13) Всё объяснять по возможности терпеливо. Стараться всё объяснить – всё вокруг в самом раннем возрасте ребенка.
14) Молиться всем вместе и просить друг у друга прощения.
15) Настойчиво следить за чистотой, особенно в нужных местах и на кухне.
16) Приучить каждого к персональной ответственности по дому и друг за друга.
17) Быть последовательными.
18) Избегать рукоприкладства и гнева.
19) Лень и вранье, эгоизм и злость лечить в храме. Не забывать про медикаментозное лечение – при помощи невролога, других необходимых специалистов. Ребенок иногда пытается сказать, что есть неблагополучие в его жизни и здоровье, самыми неожиданными способами: ленью, просыпает школу, плохой успеваемостью, несобранностью, неопрятностью. Нужен контроль!
20) Научить доброй шутке и не слишком серьезному, т.е. смиренному отношению к самому себе.
21) Не всегда вставать на сторону ребенка, стараться быть на стороне правды.
22) Любить мужа, ласково угождать ему, не перечить, не ссориться при детях, всегда оставлять папе самое вкусное.
23) Не делать из себя жертву и не жаловаться, особенно ребенку.
24) Всегда брать детей на руки, даже 17-летних. Гладить по головке, ободрять и одобрять.
25) Родителей – дедушек и бабушек – благодарить и ценить каждый день их жизни. Стараться понимать и радовать, будучи в свою очередь – детьми.
26) Когда приходит беда – доверчиво молиться Богу. Мы не знаем, что нас ждет впереди и зачем Бог посещает именно нас. Быть мужественными, ослабевая – жаловаться, плакать… Но не роптать ни в коем случае: это залог радости – безропотная жизнь.
27) Заботится о домашнем уюте. Дом имеет право красоваться и процветать. Пусть будет тепло, вкусно и чисто.
28) Забывать себя. Пренебрегая своими личными неудобствами, мы даем возможность Богу позаботиться о нас.
29) Никогда не отказывать людям, которые хотят к вам прийти за помощью. И, наоборот, избегать сплетен и пересудов. Всех оправдывать. Не думать о людях плохо.
30) Не упрекать, не «наезжать», все недоумения решать за общим столом – мирно. Если есть тяжелый разговор, молитвенно к нему готовиться.
Помнить о том, что мы можем дать ребенку только знания о Боге, а наша семейная церковность не сделает из человека святого старца. Каждого ребенка из верующей семьи ждет свой путь обретения веры. И этот путь может быть тернист. Полезно иметь перед глазами жизнь блаженного Августина – его падения и его славу. От души советую прочесть житие святой Моники, его матери, чтобы в любых невзгодах таить надежду и теплые слезы.
- Топ православные посты
30 заповедей многодетной мамы. Анна Ромашко
Есть идеальные ситуации, которые я продумываю, когда приходится ошибаться и расхлебывать свои грехи. Так сложились мои правила жизни, если хотите, […]
Есть идеальные ситуации, которые я продумываю, когда приходится ошибаться и расхлебывать свои грехи. Так сложились мои правила жизни, если хотите, – руководство к действию, спасательный круг, переосмысленное и «обжитое» Евангелие, такая молитва к Богу о исправлении жития. Прошу не считать менторством или бравадой: я сама лишь хотела бы соответствовать тому, что здесь написала.
Когда я думаю о своей жизни в качестве родительницы, о том, что, возможно, половину из нее я уже прожила и скоро может приблизиться средневозрастной кризис, то первое, что приходит мне в голову, – это необходимость подведения промежуточных итогов почти сорокалетнего пути, причем не мной – Богом. И то, что критерии оценки поведения зрелого, взрослого человека будут другими – не такими мягкими и щадящими, как до сей поры. И всегда молюсь: «Наказуя, наказа мя Господь, смерти же не предаде мя!» И еще: «Дела рук наших исправи!».
Есть идеальные ситуации, которые я продумываю, когда приходится ошибаться и расхлебывать свои грехи. Так сложились мои правила жизни, если хотите, – руководство к действию, спасательный круг, переосмысленное и «обжитое» Евангелие, такая молитва к Богу о исправлении жития. Прошу не считать менторством или бравадой: я сама лишь хотела бы соответствовать тому, что здесь написала.
Итак, мои «заповеди многодетной мамы»:
1) Не усложнять себе жизнь многими заботами.
2) Любить всех, кто рядом с детьми. Всегда благодарить тех, кто помогает нам воспитывать и образовывать их.
3) Не быть суетными и тщеславными, не гнаться за успехом, не требовать от ребенка достижений.
4) Научить себя и детей приносить радость. Чтобы учеба именно радовала педагога и маму с папой! Пятерка – не главное. Не позволять потребительскому отношению вырасти в сердцах. Учебные отношения – это отношения радости и благодарности.
5) Не унывать, глядя на несовершенства ребенка. Если их все время ругать, то взрослыми они научатся скрывать свои недостатки, а не стремиться к покаянию.
6) Понимать грань между шуткой и издевкой. Не издеваться.
7) Стыдиться грубости и всегда просить за нее прощения у детей.
8) Ни в коем случае не употреблять скверные слова, не пошлить, не выражаться двусмысленно.
9) Не осуждать и не обсуждать при детях наставников и педагогов. Научить ребенка, что учитель всегда прав.
10) Любить соседей и быть терпимыми к неудобствам тонких стен, уважать чужие интересы и правила.
11) Научить детей не свинячить и не мусорить дома и в общественных местах.
12) Мириться сразу же – не затягивать со словами примирения и самим прощать максимально тепло – чтобы ребенок не сделал, с объятиями и нежностью.
13) Всё объяснять по возможности терпеливо. Стараться всё объяснить – всё вокруг в самом раннем возрасте ребенка.
14) Молиться всем вместе и просить друг у друга прощения.
15) Настойчиво следить за чистотой, особенно в нужных местах и на кухне.
16) Приучить каждого к персональной ответственности по дому и друг за друга.
17) Быть последовательными.
18) Избегать рукоприкладства и гнева.
19) Лень и вранье, эгоизм и злость лечить в храме. Не забывать про медикаментозное лечение – при помощи невролога, других необходимых специалистов. Ребенок иногда пытается сказать, что есть неблагополучие в его жизни и здоровье, самыми неожиданными способами: ленью, просыпает школу, плохой успеваемостью, несобранностью, неопрятностью. Нужен контроль!
20) Научить доброй шутке и не слишком серьезному, т.е. смиренному отношению к самому себе.
21) Не всегда вставать на сторону ребенка, стараться быть на стороне правды.
22) Любить мужа, ласково угождать ему, не перечить, не ссориться при детях, всегда оставлять папе самое вкусное.
23) Не делать из себя жертву и не жаловаться, особенно ребенку.
24) Всегда брать детей на руки, даже 17-летних. Гладить по головке, ободрять и одобрять.
25) Родителей – дедушек и бабушек – благодарить и ценить каждый день их жизни. Стараться понимать и радовать, будучи в свою очередь – детьми.
26) Когда приходит беда – доверчиво молиться Богу. Мы не знаем, что нас ждет впереди и зачем Бог посещает именно нас. Быть мужественными, ослабевая – жаловаться, плакать… Но не роптать ни в коем случае: это залог радости – безропотная жизнь.
27) Заботится о домашнем уюте. Дом имеет право красоваться и процветать. Пусть будет тепло, вкусно и чисто.
28) Забывать себя. Пренебрегая своими личными неудобствами, мы даем возможность Богу позаботиться о нас.
29) Никогда не отказывать людям, которые хотят к вам прийти за помощью. И, наоборот, избегать сплетен и пересудов. Всех оправдывать. Не думать о людях плохо.
30) Не упрекать, не «наезжать», все недоумения решать за общим столом – мирно. Если есть тяжелый разговор, молитвенно к нему готовиться.
Помнить о том, что мы можем дать ребенку только знания о Боге, а наша семейная церковность не сделает из человека святого старца. Каждого ребенка из верующей семьи ждет свой путь обретения веры. И этот путь может быть тернист.
Полезно иметь перед глазами жизнь блаженного Августина – его падения и его славу. От души советую прочесть житие святой Моники, его матери, чтобы в любых невзгодах таить надежду и теплые слезы.
Вконтакте
Одноклассники
LiveJournal
Google+
Вы можете поаплодировать автору1