О. Филипп Ильяшенко о любви, свободе и традиции
Когда мы считаем какую-то семью многодетной, о каком количестве детей мы говорим? У героя сегодняшнего интервью восемь детей. И ему есть с кого брать пример, ведь сам он вырос с одиннадцатью братьями и сестрами в семье протоиерея Александра Ильяшенко и матушки Марии. Наш сегодняшний гость – священник Филипп Ильяшенко, заместитель декана исторического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета — рассказал нам о семье, об осознании веры и о своем рукоположении.
Про родительскую семью и главные слова
Я родился вторым из 12 детей, и сейчас, оглядываясь на свое детство и юность, проведенные в этой семье до моего вступления в собственный брак, могу сказать, что все, что удалось мне в моей семейной жизни, на самом деле удалось не мне. Всё это вложили в меня мои родители – отец Александр, папа, и Мария Евгеньевна, мама.
Первое слово, которое мне хотелось бы сказать в связи с воспоминаниями детства, — это, конечно, любовь. Я бы даже сказал – избыток любви. Ее в нашей семье всегда было очень много. Я помню себя как эгоистичного, капризного ребенка, одного из худших старших братьев.
Дружная семья Ильяшенко
Я в последнее время много думаю о том, что это удивительно, что я так много имею сейчас. Сколько вокруг развалившихся, несчастных семей, сколько бед и трудностей переживают люди вокруг, а мне Господь дал жену, детей, счастливую семью. Я думаю, что, несмотря на все мои недостатки в детстве, та любовь, которая была в нашей семье, позволила мне и моим братьям и сестрам вырасти порядочными людьми, позволила нам получить образование и не оказаться где-то вне пределов нормального человеческого общения.
Второе слово, которое я бы хотел сказать в связи со своей семьей, очень «заезженное» и оттого опасное к употреблению, – это свобода. Она ни в коем случае не должна пониматься как «вседозволенность». Это про доверие. Конечно, школьный дневник у меня проверяли, уроки помогали делать, потому что учился я плохо, и без помощи родителей вряд ли закончил бы школу. Но при этом я гулял где-то после школы и знал, что родители мне доверяют и не контролируют все мои передвижения. Может быть, поэтому после школы, а тем более, когда я уже стал студентом, родители всегда знали, что я их не подведу и я старался соответствовать их ожиданиям.
Про традицию
Как человек, часто общающийся с людьми, профессионально как преподаватель и как священник, встречаю такую позицию: «Тебе повезло. Ты с детства в Церкви и тебе не понять нас, прошедших через жизненные искушения и испытания». «Повезло» – в данном случае это плохое слово. Я воспринимаю это как милость Божию. И в связи с этим есть еще одно слово, которое характеризует нашу семью, – это традиция.
Мои мама и папа сами из многодетных семей, мама из семьи священнослужителя и внучка священномученика. И под традицией я понимаю пристальное внимание к нашей жизни и участие в ней нашего святого предка. Сейчас я это очень хорошо чувствую и могу подтвердить важнейшими событиями своей жизни. И в ответ на это «тебе повезло, что ты не проходил те испытания, которые проходит обычный светский человек: искания, обретение или утрату веры» могу сказать, что это не так. Я уверен, что каждый человек, будь он с детства приведен в храм и водимый туда непрерывно на протяжении всей своей жизни, раньше или позже, но проходит через некоторое испытание обретения веры. Оно может быть связано с тяжелой утратой веры или с осознанием веры. В моем случае оно было связано с осознанием веры. Я прекрасно помню себя в подростковом возрасте, когда я приходил на службу, как это принято в нашей семье, в субботу вечером и в воскресенье утром, не для чего иного, как пообщаться со своими друзьями-сверстниками. И дальше я понимаю, что общаться на скамейке у храма куда менее удобно, нежели в другом месте, и ходить в храм, чтобы общаться с друзьями, не имеет смысла. И тогда приходит понимание, что здесь должно быть что-то другое, и нужно это «другое» осознать и найти самому. Здесь огромную роль сыграл мой духовник, отец Владимир Воробьев, влияние которого чувствуется на всех этапах моей жизни.
Летом мы выезжали в детские лагеря. Масса православных детей, подростков строят палаточный городок на берегу реки, возле храма. Мы ходили в этот храм по праздничным дням на службы. Когда около ста детей стоят в храме и молятся, возникает совершенно особенное ощущение. Я считаю, что если у меня и есть какой-то минимальный опыт молитвы, то он связан с этой общей молитвой в лагере, который был создан нашими старшими, нашими отцами для нас.
Про понимание сути покаяния и жизненное предназначение
Отдельное влияние на меня оказал опыт окормления у отца Владимира Воробьева, который в общении с нами, детьми, много говорил об исповеди и покаянии, о том, что наше каждодневное бормотание «обидел, не послушался, поленился» не есть покаяние, а просто перечисление привычного набора прегрешений.
Второй момент осознания своей веры произошел для меня в понимании сути покаяния. Большой заслугой нашего духовного отца было то, что он сумел разбудить в нас дух искания и желание постичь истинный смысл исповеди и в то же время удержать нас в Церкви. Говоря, что так нельзя каяться, он из раза в раз слушал мое вполне формальное лепетание и умел ответить так, что я возвращался снова и снова. Все это и привело к тому, что я осознал веру.
Желание быть священнослужителем пришло ко мне далеко не сразу. В восьмом классе я решил, что хочу получить историческое образование. Я поступил на исторический факультет МГУ. Моей специализацией была история конца XIX- начала XX вв. Персона моего, сначала дипломного, а затем — диссертационного исследования — Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. К концу обучения я уже понимал, что хотел бы послужить Церкви, как мой отец, дед и прадед.
Однажды один мой учитель в воскресной школе, удивительный человек, профессор Николай Евгеньевич Емельянов, рассказал, что его опыт знакомства с семьями священнослужителей свидетельствует о том, что если дети шли по стопам родителей, не обязательно в священном сане, но так или иначе служили Церкви, то эта ветвь рода укреплялась и имела продолжение. А если нет — то, как правило, мельчала, хирела, семьи распадались и т.д. Мысль его была в том, что если ты семейно призван к служению Церкви, то ты должен эту свою роль исполнять. Думаю, что мое сообщение о том, что я собираюсь пойти в служение, о том, что духовник предложил мне собирать документы для рукоположения, было для моих родных не менее важным, чем новость о моем намерении жениться.
Все, кто рассказывают о таинстве принятия сана, всегда говорят о том, что ощущали «прохождение в Царские врата как сквозь огненную стену». Я могу добавить, что все эти волнительные и обязательные моменты, связанные с принятием сана, даже формальности (например, сбор справок о физическом и психическом здоровье и др.), которые нужно пройти, очень полезны. Когда проходишь экзамен ставленника перед епархиальным советом, боишься, волнуешься, а потом выходишь после ответа с удивительным чувством, что сейчас ты разговаривал не со строгими экзаменаторами, а со своими добрыми друзьями.
Про служение
В начале 90-х гг. у Церкви появилась возможность не только свободно говорить, но и развиваться, действовать. Появились новые епархии, там не было священнослужителей, и в наш университет пришло приглашение от одного архиерея, который был в своей епархии и дьякон, и чтец, и священник, и архиерей в одном лице, помочь ему начать это дело. Это была Якутская епархия. Владыка Герман, сейчас уже Высокопреосвященный архиепископ Курский, большой друг и выпускник нашего университета, попросил отца ректора ему помочь. Все мои друзья туда ехали, они все были поющими, а я не пою. Так как оставить меня было бы неправильно, меня тоже взяли с собой алтарником. Потом мы вернулись, и я попросился алтарничать на постоянной основе в нашем храме.
Когда все обязательные предварительные процедуры были пройдены и я был рукоположен, то мое ощущение пространства и времени изменилось. Представьте, что вы всю жизнь смотрели на мир в полглаза, и вдруг начинаете смотреть во весь глаз, так сказать. Подходил сбоку, стоял с краю, а тут — рукоположение, и ты уже входишь прямо, стоишь перед, ты можешь касаться священных предметов: сосудов, крестов, престола. Дьяконское рукоположение осталось для меня именно воспоминанием об изменении своего положения в пространстве.
Сейчас я понимаю, что те пять лет моего дьяконства были просто необходимы для меня, хотя я никогда дьяконом быть не хотел. Частично это связано с тем, что дьякон — это украшение службы, а картавый и немузыкальный дьякон едва ли таким украшением может быть. Хотя, дьяконское служение — очень благодатное: максимально близко к престолу и минимальная ответственность, для меня это было очень полезной школой.
Про рукоположение в иереи
Уже прошло три года после моего иерейского рукоположения, а я каждый раз, когда вспоминаю это событие, чувствую что-то совершенно исключительное. По благословению отца Владимира я получил экстерном богословское образование, закончил богословский факультет нашего университета, и по благословению духовника подал прошение о рукоположении.
Прошло много времени, Святейший Патриарх Алексий почил, потом был период межпатриаршества. Патриарх Кирилл занялся своей епархией, Москвой, и, поскольку уже собралось много заявок на рукоположение, то он решил провести ставленнический экзамен. Нас было ровно 12 человек, я попал на Совет одним из последних. Это был один из случаев, когда я почувствовал, что мой предок, священномученик Владимир, не только наблюдает за мной, но и опекает меня. Длительное ожидание, мы судорожно повторяем имена и события, историю Нового и Ветхого Завета, исторические даты, и вот мне говорят, что я — следующий на очереди. И я стою перед дверью и отчетливо понимаю, что я сейчас зайду и ничего сказать не смогу. Но когда я зашел в кабинет, то внезапно понял, что и как нужно говорить.
После всех обязательных (экзаменационных) процедур Святейший Патриарх назначает рукоположения ставленников. Мне звонит мой друг и говорит, что обсуждалось рукоположение на Рождество, и мое имя было названо. А что такое Рождество сейчас? Это престольный праздник в главном храме, Храме Христа Спасителя, Патриарх совершает ночную службу. В истории российского патриаршества не было рукоположения на Рождество. В этот день и так тяжело, вечером служба, Всенощная, потом ночная служба, присутствие первых лиц государства, и трудно представить, что в этот день еще и включат рукоположение.
Но через три дня мне позвонил секретарь Патриарха, отец Владимир Диваков, и сказал, что Святейший Патриарх хочет меня рукоположить на Рождество, значит, я должен быть накануне днем в Храме Христа Спасителя. Сами понимаете, последние дни перед Рождеством особенные, служим каждый день утром и вечером, строгие последние дни поста. В канун Рождества в Храме устанавливается строгий пропускной режим, и, приехав туда в четыре часа дня, обратно выйти я уже не мог. К десяти прибыл Святейший Патриарх, и в двенадцать ночи началась Литургия. К этому времени я был полностью изможден. Все идет своим чередом, я в белом ставленническом облачении, голову покрывают воздухом, «Повели! Повелите! Повели Святейший Владыко!». Это было для меня совершенно невероятным переживанием, и вся усталость, трудности, жизненные обстоятельства ушли на второй план. Через какое-то время новопоставленному священнику дают Залог – часть Святого Агнца: «Приими залог сей и сохрани его цел и невредимь до последняго твоего издыхания, о нем же имаши истязан быти во второе и страшное Пришествие Великаго Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». И в этот момент, когда я стою с дискосом и Залогом у Престола, я понимаю, что я еще не на Небе, но уже и не на земле. Я чувствую, что происходит вокруг, рядом молится Патриарх и мой папа, который водил меня вокруг Престола, но я как будто не здесь, а где-то далеко-далеко. Это ощущение близости горнего мира трудно передать словами, но я каждый раз его чувствую, когда вспоминаю о том дне.
Про иерархию в семье и воспитание детей
Прежде всего, я выбрал себе любящую жену. Один протоиерей мне говорил: «Это только ты думаешь, что ты выбирал, на самом деле, тебя выбрали». На самом деле Господь мне дал такого человека, который компенсирует все то, чего у меня нет. Я человек достаточно резкий и жесткий в повседневной жизни, если я что-то говорю, то это должно быть выполнено. Я очень часто занят и дома бываю очень мало, и, если сказать в общем, то я стараюсь не вмешиваться в воспитание детей моей женой. Я прихожу поздно, высказываю какие-то свои директивные указания, устраиваю «разборы полетов», кипячусь и «налагаю санкции», но, когда ухожу утром, я знаю, что все будет мирно и тихо идти своим чередом. Я стараюсь не вмешиваться в жизнь своих детей, дать им максимум свободы.
Собственные недостатки в моей семье компенсированы, с одной стороны, той любовью, с которой действует моя жена, а с другой стороны, тем, сколько времени мне удается заниматься какими-то воспитательными процессами. Это не значит, что я не присутствую в семье, просто я в детях вижу не объект, а субъект, как сейчас говорят, стараюсь в каждом ребенке взывать к его способности действовать самостоятельно, к его праву принимать решения, быть ответственным.
О. Филипп с матушкой и детьми
Могу привести пример такого подхода: мой второй сын родился после четырех девчонок, и он прекрасно понимает особое отношение родителей к себе. Он человек довольно требовательный, капризный, и когда он начинает орать, я ему говорю как взрослому человеку: «Ваня, выбирай, как ты хочешь: или ты орешь за дверью, или ты остаешься с нами, но ведешь себя тихо». Он тут же замолкает, потому что в свои 4 года уже понимает, чего он реально хочет. И это еще раз подтверждает, что этот его крик — не следствие какой-то обиды или потребности, а просто проверка того, что он может добиться. Вот с мамой подействовало, а как будет с папой? И я оставлю за ним право выбирать, как себя вести, но добьюсь, чтобы этот выбор был сделан.
Так же, как мои родители ко мне относились, предоставляя мне определенную свободу, так же и я стараюсь относиться к своим детям как к самостоятельным личностям. Они много читают, у них большая свобода передвижения. Недавно в школе у нас был поднят вопрос по поводу доступа в социальные сети, и на родительском собрании мы решили ограничить доступ на определенные сайты, при этом понимая, что для современного школьника доступ в интернет — вещь необходимая, потому что выполнение любого школьного проекта предполагает сбор информации в интернете. Здесь важно сочетание свободы и определенных границ дозволенного.
Про приход детей в Церковь и Рождество
Еще с 90- х гг. существует проблема воспитания детей в семьях, где родители пришли к вере во взрослом возрасте. Это не мной замечено, но родители, пришедшие в храм во взрослом возрасте, имеют только свой опыт вхождения в церковную жизнь. Что такое, когда двадцатилетний человек приходит в храм? К этому возрасту по своим физическим возможностям он уже может делать все, что нужно в храме. Он может выстаивать любую продолжительность службы, вычитывать любые объемы молитвенных правил, может поехать в монастырь, выдержать строгий пост и т.д. И не имея опыта детского вхождения в Церковь, он пытается воспитывать своих детей, исходя из имеющихся у него представлений об этом.
Он считает, что дети должны приходить к началу службы, стоять всю службу ровно и неподвижно, но это неправильно. Предел активного восприятия ребенка — 10-15, а у старших — 20 минут. Те, кто преподают в школе, это прекрасно знают. Притащить маленького ребенка на службу и заставить его в течение часа сидеть неподвижно — это невозможно. Наша мама всегда привозила детей, что называется, к Причастию. Может ребенок провести в храме 10 минут — тогда заходим заранее, совсем не может — заносим, причащаем и сразу уносим. Храм — это не место для игр, и ребенку важно дать понять, что это особенное место, не для игр, а для другого. Ребенок приходит в храм помолиться, сколько он может. Если у ребенка остается впечатление от храма как от места, где его постоянно одергивают и к чему-то принуждают, во взрослом возрасте он бессознательно будет избегать визитов в церковь. Храм должен запомниться как место, где ему хорошо.
Например, мы в семье никогда не ставим елку на Новый год, только на Рождество. Что такое Рождество для ребенка? Это день, когда нужно очень рано ехать в храм, там много народу, приходится долго ждать и т.д. А что такое Новый год? Это когда ты спишь себе спокойно, на утро просыпаешься — елка, подарки, удовольствие. Какое у него будет отношение к этим двум дням, когда он вырастет? Он будет понимать, что Новый год — это праздник, а Рождество — это какое-то утомительное мероприятие. Возможно, он дорастет до понимания, что Рождество — это главный праздник, но должно пройти время до этого осознания, а, может быть, и нет. Не говорю уже про то, что Новый год попадает на последнюю неделю Рождественского поста, это особые строгие и торжественные дни, и что-то праздновать в это время — ненормально. Поэтому мы ставим елку в рождественский сочельник, утром дети просыпаются, мы едем в храм, потом начинаем дарить друг другу подарки, потом едем к бабушке и дедушке и там тоже обмениваемся подарками, и тогда дети понимают, что это день, когда приходит настоящий праздник.
Беседовала Вероника Заец
Фотографии из личного архива о. Филиппа Ильяшенко
/ Персоналии / pstbi.ru
I. Научные работы
- Ильяшенко Филипп, священник. Жизнь и служение отца Иоанна Кронштадтского // Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Избранные сочинения, проповеди, материалы. М.: Издательство ПСТГУ, 2011. (Русская богословская библиотека). С. 7–97, 8,4 п. л.
- Ильяшенко Филипп, священник. Социальное служение святого праведного отца Иоанна Кронштадтского. Дом Трудолюбия в Кронштадте // Бердянские чтения. Из варяг в греки: возвращение к истокам. Сборник статей. Симферополь, 2010. С. 198–217, 0,9 п. л.
- Ильяшенко Филипп, священник, Фирсов С.Л. Иоанн Кронштадтский // Православная энциклопедия. Т. 24. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2010. С. 353–364, 1,2 п. л.
- Ильяшенко Филипп, диакон. Лев Николаевич Толстой и святой праведный отец Иоанн Кронштадтский: некоторые аспекты восприятия конфликта современниками // История не учительница … Сборник статей преподавателей и выпускников Исторического факультета ПСТГУ. М.: Издательство ПСТГУ, 2008. С. 122 – 132, 0,5 п. л.
- Ильяшенко Ф., диакон. Лев Николаевич Толстой и святой праведный отец Иоанн Кронштадтский: некоторые аспекты восприятия конфликта современниками // Яснополянский сборник 2008. Тула: Издательский дом «Ясная поляна», 2008. С. 431–438, 0,5 п. л.
- Андреев Д. А., Ильяшенко Ф. А. Рецензия на книгу Н. Б. Киценко. Милостивый святой: отец Иоанн Кронштадтский и русский народ // Отечественная история. 2003. № 4. С. 170–172, 0,03 п. л.
- Ильяшенко Ф. А. Отец Иоанн Кронштадтский в восприятии современников // Приглашение к истории. Сборник научных статей. М.: Издательство ПСТБИ (ПСТГУ), 2003, С. 180–195, 0,8 п. л.
II. Учебно-методические работы
- Ильяшенко Филипп, священник. История России с древнейших времен до конца ХХ века. Программа курса для слушателей подготовительного отделения ПСТГУ. М.: Издательство ПСТГУ, 2010. – 29 с., 1,3 п. л.
- Ильяшенко Филипп, священник. Подготовка, написание, оформление и защита письменных работ. Методические указания для студентов высших учебных заведений. М.: Издательство ПСТГУ, 2010. – 38 с., 1,9 п. л.
- Ильяшенко Филипп, диакон. Методические рекомендации по написанию студенческих работ разного уровня сложности. М.: Издательство ПСТГУ, 2009. – 40 с., 1,9 п. л.
- Ореханов Г., свящ., Ильяшенко Ф., диакон, Сухова Н.Ю. Методические указания по написанию студенческих работ разного уровня сложности. Ч. 2. Итоговые квалификационные работы (бакалавриат, специальность, магистратура). Изд-е 2. М.: Издательство ПСТГУ, 2007. – 46 с., 2 п. л.
- Ореханов Г., свящ., Ильяшенко Ф., диакон, Сухова Н.Ю. Методические указания по написанию студенческих работ разного уровня сложности. Ч. 2. Итоговые квалификационные работы (бакалавриат, специальность, магистратура). М.: Издательство ПСТГУ, 2006. – 46 с., 2 п. л.
иерей Филипп Ильяшенко | Русская Православная Церковь, Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению
координатор по взаимодействию с МЧС России от ОЦБСС, спасатель, зам.декана исторического факультета ПСТГУ
Ведёт интернет-семинары:
- 6 октября 2017, пятница Алгоритм действия священнослужителей и мирян в ЧС. Роль социального отдела епархии
В последнее время в мире существует тенденция к увеличению количества чрезвычайных ситуаций. У спасателей и медиков разработаны особые алгоритмы действий в ЧС, в зависимости от профиля и положения спасателя и врача в момент катастрофы. Должен быть свой алгоритм действий при ЧС и у сотрудников епархии, ответственных за взаимодействие с МЧС и социальную помощь пострадавшим.
На вебинаре будет рассказано о наработках и сложившемся опыте оперативного алгоритма действия священника и мирян в ЧС и об опыте организации церковного штаба помощи. - 13 сентября 2016, вторник Алгоритм действий священника в чрезвычайных ситуациях. Пастырские вопросы организации церковной помощи в ЧС
В условиях современной цивилизации уровень технологического развития зачастую становится причиной чрезвычайных ситуаций. Любой человек может стать случайным свидетелем ДТП, пожара или других происшествий. В таких случаях долг каждого христианина как священнослужителя, так и мирянина, руководствуясь Евангельской заповедью о милосердии, сделать всё от него зависящее для оказания помощи пострадавшим, вне зависимости от их вероисповедания.
- 12 сентября 2016, понедельник
- 26 января 2016, вторник Алгоритм действий священника/епархии в условиях ЧС: традиции и новации
Почетные гости:
1. Каллистрат, епископ Горноалтайский и Чемальский
2. заместитель начальника Центра экстренной психологической помощи МЧС России Пыжьянова Лариса Григорьевна
3. координатор по взаимодействию с МЧС России от ОЦБСС прот. Андрей Близнюк
4. руководитель Православного Центра кризисной психологии при Патриаршем Подворье на Семеновском кладбище Хасьминский Михаил ИгоревичОбсуждение опыта организации церковной помощи во взаимодействии с МЧС России в масштабной ЧС и в локальных ЧС, в момент ликвидации последствий ЧС и при дальнейшей реабилитации пострадавших. Привлечение добровольцев, их подготовка. Особенности оказания духовно-психологической помощи пострадавшим, необходимость оказания церковной помощи суицидентам и их родственникам, создание православных центров помощи.
- 20 ноября 2015, пятница Алгоритм действия священнослужителя и мирян в ЧС. Организация церковного Штаба помощи
Координатор ОЦБСС МП по взаимодействию с МЧС, спасатель, зам.декана исторического факультета ПСТГУ, священник Филипп Ильяшенко, в первой части интернет-встречи рассказал о наработках и сложившемся опыте оперативного алгоритма действия священника и епархии в ЧС, после чего провёл семинар о том, как эффективно и быстро развернуть Штаб церковной помощи пострадавшим и их родственникам.
- 2 сентября 2015, среда
- 14 ноября 2014, пятница Штаб церковной помощи
В рамках краткосрочного курса для священнослужителей «Организация церковной помощи в ЧС» священник Филипп Ильяшенко — координатор по взаимодействию с психологами МЧС, спасатель, расскажет о Штабе церковной помощи
«Без благодати Божией это физически невозможно» » Иоанновская семья
23.01.2019
Пророк ХХ века: урок для интеллигенции
Современники святого праведного Иоанна Кронштадтского яростно спорили о нем.
В народе его любили и почитали, а либеральная интеллигенция считала его черносотенцем и реакционером, символом мрачного самодержавия. Консерваторы его уважали, но не всегда понимали.
Спустя сто лет, когда отец Иоанн был прославлен нашей Церковью, эти споры возобновились и «расклад сил» оказался почти таким же, что и в начале XX века. Почему для нас сейчас так актуален святой праведный Иоанн? Чему можно у него научиться?
Об этом мы беседуем со священником Филиппом Ильяшенко, заместителем декана исторического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, членом епархиальной комиссии по делам молодежи города Москвы, кандидатом исторических наук.
О. Иоанн Кронштадтский. Фото 1900-х гг.
Секрет его популярности
— Отец Филипп, почему отец Иоанн Кронштадтский пользовался такой огромной популярностью у простого народа? Все дело в чудесах, исцелениях, или на то есть и другие причины?
— Этим вопросом задавалось — и не находило ответа! — все образованное русское общество на рубеже XIX-XX веков. Мне кажется, что главная причина — не сами по себе чудеса, не сами по себе исцеления, а то, что за ними стояло, что делало их возможными. А именно то, что он сам называл «жизнь во Христе». То есть дар любви, той божественной любви, которую он получал в ежедневном причащении святых Христовых Тайн, в ежедневном служении Литургии, и которая выражалась в его готовности каждую минуту своей жизни, каждой копейкой своего достояния послужить ближнему. И эту любовь не мог не чувствовать народ, и поэтому шел к нему.
Но такая любовь встречается нечасто. Не только в ту эпоху, но и вообще во все времена имеет место дефицит святости. Может быть, только в первые века христианства святость была нормой жизни, затем христиан становится все больше, а святости — все меньше. Неудивительно, что на общем теплохладном, обмирщенном фоне такие подвижники, как святой праведный Иоанн, привлекают к себе множество людей. А уж тем более на переломе XIX-XX веков, когда Россия стремительно развивается, идет бурный процесс модернизации, когда приходит время банков, заводов и фабрик, быстрых капиталов.
Это просто не время святости. Плюс к тому незавидное положение Церкви в синодальный период — когда она практически всеми воспринималась как один из институтов государственной власти, священники воспринимались как государственные чиновники. И в такой ситуации отец Иоанн, явивший в своем служении настоящую церковную жизнь, конечно, был явлением исключительным.
Конечно, нельзя сказать, что он на всю Россию был один-единственный светоч. Мы можем вспомнить московских священников — отца Алексия Мечёва, который в каком-то смысле является продолжателем дела отца Иоанна, отца Валентина Амфитеатрова, о котором отец Иоанн говорил своим московским почитателям: что вы едете ко мне, у вас же в Москве есть отец Валентин!
Тем не менее масштаб известности у других достойных пастырей был все-таки меньшим, чем у отца Иоанна Кронштадтского, да и не так уж много их было в пересчете на всю тогдашнюю Россию. И дело не в том, что большинство священников были плохи — нет, в массе своей это были добросовестные люди, честно исполнявшие свое служение… но народ стремился к большему — к святости, и чувствовал ее в отце Иоанне задолго до официального церковного его прославления.
— А что же образованное общество? Откуда оно черпало представления об отце Иоанне?
— По большей части из прессы. Все началось с публикации в 1883 году в столичной газете «Новое время» так называемого «Благодарственного заявления», в котором около двадцати человек написали, что были неизлечимо больны, ходили по всевозможным врачам, использовали все средства медицины — и безрезультатно, а вот пришли к отцу Иоанну, который призвал их в участию в Таинствах Церкви, к частому причащению (вспомним, кстати, что тогда нормой считалось причащаться раз в год), и они исцелились. Причем каждый подписавшийся указал, чем именно он болел, и как все происходило. Потом в разных изданиях были и другие публикации.
Но не только в прессе дело. Вообще, есть миф, будто к отцу Иоанну со всей страны стекались одни лишь неграмотные крестьяне. Это, конечно, вовсе не так. Современники отца Иоанна в своих письмах и воспоминаниях свидетельствуют, что к нему потоком шли совершенно разные люди, всех сословий, бедные и богатые, простые и образованные. И крестьяне, и рабочие, и купцы, и учителя, и инженеры, и чиновники. Я уж не говорю о том, что многие образованные люди принимали отца Иоанна у себя дома.
Есть, кстати, забавное воспоминание одного семинариста, плывшего пароходом в Кронштадт, который слышал, как три интеллигентные дамы спорили, чем объясняется необыкновенная сила этого батюшки: «спиритизмом, гипнотизмом или животным магнетизмом».
Но все-таки бóльшая часть образованного общества не принимала отца Иоанна — не принимала жестко, категорично. Причина тут, на мой взгляд, заключается не столько в самом отце Иоанне, сколько в умонастроениях той части русского общества рубежа XIX-XX веков, которую тогда стали называть «интеллигенцией».
Это были люди, которые, с одной стороны, фактически отпали от Церкви, от традиции, а с другой — страстно, напряженно искали истину, искали идеал, жаждали справедливости, счастья для всех… и эту жажду, религиозную по сути своей, пытались удовлетворить идеологией безбожного гуманизма, а наиболее радикальные — идеями революционного переустройства общества.
Естественно, при таком настрое они никак не могли принять отца Иоанна — он противоречил всем их принципам. Они отвергали церковное учение — а он его горячо защищал; они отвергали монархию — а он был убежденным монархистом; они превозносили светскую культуру — а он ее весьма эмоционально критиковал (особенно театр). Причем все он делал ярко, заметно. Словом, они воспринимали отца Иоанна как конкурента в борьбе за влияние на умы.
Иногда эта ненависть к отцу Иоанну доходила до крайностей. Есть воспоминание современников о том, как отец Иоанн во время Литургии, когда должно было начаться причастие, вышел с Чашей — и, увидев, как некий студент прикуривает от лампады, сделал ему замечание. Студент же ударил отца Иоанна, Чаша частично расплескалась, камни, на которые попали Святые Дары, были потом вынуты и брошены в море, а студента народ едва не растерзал.
Известны и другие случаи, уже не физической, а «творческой» расправы, например, издевательская пьеса В. Протопопова «Черные вороны», основанная на газетных фельетонах, или повесть Н. С. Лескова «Полунощники», где жестоко высмеивалось окружение отца Иоанна с явным намеком на то, что все это шарлатанство. С 1905 года, после либерализации цензуры, в прессе стали появляться карикатуры на отца Иоанна, иногда откровенно непристойные.
Отряд сестер милосердия, отбывающий на Дальневосточный фронт. В центре о. Иоанн Кронштадтский, пришедший благословить и проводить сестер. Фото 1904 г.
В разных плоскостях
— А Толстой? Отец Иоанн его постоянно обличал за нападки на Православие. Отвечал ли ему Лев Николаевич?
— Практически нет. Есть отдельные его высказывания, что, дескать, я отца Иоанна не читал, ничего сказать не могу, мне это неинтересно. То есть Лев Толстой не вступал в полемику. Причину я вижу в том, что Толстой по своему происхождению, кругу общения, образу жизни находился совсем в иной плоскости, нежели отец Иоанн. Граф Толстой был аристократом, при всем своем демонстративном демократизме. Отвечать людям вроде отца Иоанна ему, возможно, казалось ниже своего достоинства: отец Иоанн — это какой-то «старичок», «из трупа» которого власть делает «предмет народного поклонения».
Вообще, единственное, в чем пересекались «плоскости» Льва Толстого и отца Иоанна, — это вера. И тут-то и летели искры, тут-то и разгоралась борьба за умы.
Надо сказать, что и отец Иоанн спорил-то, по сути, не с Толстым, а с теми, кто увлекся толстовским учением. Да, в статьях отца Иоанна есть слова вроде «опомнись, граф Толстой, прекрати хулить…» Но целевая аудитория этих статей — не сам Лев Николаевич, а молодежь, увлекшаяся толстовством.
Есть архивные свидетельства, что родители этих молодых людей приходили к отцу Иоанну в слезах, просили помощи: наши дети духовно погибают. Разумеется, отец Иоанн как пастырь, ответственный за души пасомых, не мог молчать, и использовал все свои возможности, весь свой авторитет, все свое влияние, чтобы обличить неправду Толстого и тем самым вернуть в Церковь хотя бы кого-то из соблазнившихся.
Да, отец Иоанн делал это очень эмоционально, да, в его дневниках есть очень «неполиткорректные» слова по поводу Льва Толстого, которые можно со стороны воспринять даже как пожелание тому смерти, но такая пылкость имеет своей причиной не ненависть, а любовь к своим духовным чадам.
При этом, заметьте, обращался он не к не-грамотным людям, понятия не имевшим о толстовской критике христианства, а к образованной части общества, точнее сказать, к молодежи, получившей образование, начавшей читать, думать, искать правду, но еще, в силу возраста, очень нестойкой, легко соблазняющейся любыми модными идеями. Как пастырь Церкви он обязан был свидетельствовать им об Истине, о Православии.
— А все-таки почему именно Толстой воспринимался как главная угроза? Помимо Толстого, что, не было других идеологических противников, других проповедников безбожия?
— Отвечу цитатой из предсмертного дневника отца Иоанна, это запись от 3 октября 1908 года (за три месяца до смерти): «Не скорби безутешно о злополучии Отечества. Земное Отечество страдает за грехи царя и народа, за маловерие и недальновидность царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого и всего так называемого образованного мира министров, чиновников, офицеров, учащегося юношества. Молись Богу с кровавыми слезами об общем безверии и развращении России».
Для отца Иоанна Лев Толстой был наиболее ярким, персональным проявлением того неверия, которое он видел во всех слоях образованного общества, вплоть до государя императора. Иначе говоря, Толстой стал для отца Иоанна неким символом предательства православной веры, в Толстом отец Иоанн видел полнейшее воплощение той тенденции, которая его пугала.
Преувеличивал ли он объективную меру влияния Толстого? Если глядеть из XXI века, то, возможно, да. Но тогда, сто с лишним лет назад, все виделось иначе. Отец Иоанн же был простым человеком, плотью от плоти народа и Льва Толстого воспринимал как некоего оракула, на которого с восхищением смотрит образованное юношество, перед гением которого даже власть склоняется и закрывает глаза на разрушение им основ бытия. Отсюда и такая прицельная фокусировка на его фигуре, отсюда такая эмоциональность его статей.
— А каков результат этих статей? Целевая аудитория услышала отца Иоанна? Был какой-то отклик?
— Что отец Иоанн был услышан — это несомненно. В его личном архивном фонде есть множество писем и от родителей, которые просят спасти их детей от лжеучений Толстого, и письма от молодежи, где та негодует: как, мол, вы смеете поднимать свой голос против великого писателя, против гения и гордости земли русской? Есть также и письма от родителей, которые рассказывают отцу Иоанну про реакцию своих детей на его обличительные статьи против Толстого. Реакция была разной, чаще негативной, но были и те, кто задумался. А возможно, слова отца Иоанна возымели воздействие не сразу после их прочтения, а много лет спустя. В общем, вся эта полемика с учением Толстого была не зря.
— Как Вы думаете, почему все-таки обличения отца Иоанна хоть и были услышаны интеллигенцией, но не возымели массового эффекта?
— Потому что тогдашняя русская интеллигенция была поразительно некритична к реальности. Одна из главных ее особенностей — ангажированность, неспособность к непредвзятому восприятию чего бы то ни было. С одной стороны, претензия на учительство (мы сейчас просветим темный народ и приведем его к счастью), с другой — абсолютная нетерпимость к иной точке зрения. Кто думает иначе, чем мы, — он не просто ошибается, он злонамеренно ошибается, он подлец, негодяй, с ним нужно беспощадно бороться. Во что вылилось такое умонастроение в 1917 году, говорить излишне. Вот и статьи отца Иоанна интеллигенция воспринимала именно в контексте «он враг, реакционер, черносотенец!».
Февраль 1917 г.
Монархист
— Это, кстати, одно из самых известных обвинений в его адрес — что он черносотенец, антисемит, погромщик. А как на самом деле было?
— Начну с последних слов — «антисемит», «погромщик». Это стопроцентная ложь. Нет никаких свидетельств — ни текстов отца Иоанна, ни воспоминаний современников — где он бы высказывал что-то антисемитское. А вот что касается «погромщик» — всё с точностью до наоборот. Когда в 1903 году случился страшный погром в Кишиневе, отец Иоанн совместно с епископом Антонием (Храповицким) подписал резкое заявление — «Слово о кишиневских событиях», где очень жестко с христианских позиций осудил погромы. Кстати, текст этот потом распространялся еврейскими обществами, что навлекло на отца Иоанна нападки крайних реакционеров.
Но правда в том, что отец Иоанн действительно вступил в монархическую организацию «Союз русского народа». Эта организация возникла в 1905 году, после событий первой русской революции, и объединяла тех подданных Российской империи, которые ужаснулись смуте и хотели спасти монархию, она объединяла людей из разных сословий, разного уровня достатка, разного культурного уровня (достаточно сказать, что туда входили и Дмитрий Иванович Менделеев, и Виктор Михайлович Васнецов), да и разных национальностей, кстати.
Для отца Иоанна, глубоко преданного монархической идее и враждебно относившегося к революционному движению, «Союз русского народа» был, прежде всего, традиционалистской организацией, занимающей охранительную позицию.
Программа «Союза», в которой основным пунктом значилось, что «благо родины — в незыблемом сохранении православия, русского неограниченного самодержавия и народности», была по ключевым вопросам созвучна его убеждениям. Тогда, после октябрьского манифеста 1905 года, после объявления свободы слова, собраний, в России возникает целый спектр политических сил, от крайне левых до крайне правых. В том числе и «Союз русского народа».
Естественно, в дореволюционной либеральной прессе, а уж тем более в советской пропаганде, его представляли как средоточие зла, насилия, жестокости, возлагали на него вину за те же самые погромы. Хотя большинство еврейских погромов произошло до 1905 года, то есть до создания организации. Но кого в советское время интересовали такие хронологические накладки?
Разумеется, я не утверждаю, что «Союз русского народа» был таким уж замечательным, что его не в чем было упрекнуть. Тем более что по большому счету ничего особого он и не добился, русскую революцию не предотвратил, да и вряд ли мог.
Но факт в том, что отец Иоанн был убежденным монархистом с юности, и он видел ту угрозу, которая нависла над Россией в те, казалось бы, спокойные годы, когда смута 1905 года была подавлена, когда Россия внутренняя стремительно развивалась и экономически, и культурно, ее международное положение было вполне прочно. Тогда, уже незадолго до смерти, он взывает к государю: «Проснись, спящий царь!» Он чувствует, что надвигается катастрофа, и ее причины — не внешние, а внутренние. Это помрачение умов, охватившее если не весь народ, то весьма большую — и самую активную! — его часть.
Хотел ли чего-то конкретного от государя отец Иоанн? В его дневниках мы не найдем какой-либо развернутой «политической программы», но, видимо, ему представлялись необходимыми жесткие меры: усиление цензуры, запрет всех газет и журналов, подрывающих устои, запрет религиозно-публицистических (замечу, не художественных!) сочинений Льва Толстого (и не его одного только). В конце сентября 1908 года отец Иоанн записывает: «Свобода печати всякой сделала то, что <…> читаются почти только светские книжонки и газеты; вследствие этого вера и благочестие падают; правительство либеральничающее выучилось у Льва Толстого всякому неверию и богохульству и потворствует печати, смердящей всякою гадостью страстей. Все дадут ответ Богу — все потворы». То есть отец Иоанн призывал именно к тем мерам, которые либеральная интеллигенция считала абсолютным злом. Однако время показало правоту отца Иоанна — свобода совести оказалась свободой жить без совести, те гражданские свободы (слова, собраний, партий), которыми пользовались после 1905 года либералы, обернулись катастрофой 1917 года, после которой начался такой террор, какой и представить никто из «людей прогрессивных взглядов» не мог.
Замечу, что, будучи принципиальным монархистом, застав четырех государей — от Николая Первого до Николая Второго, отец Иоанн вовсе не идеализировал конкретных монархов. Что касается последнего государя, то он не раз заочно — на страницах своего личного (не предназначенного для печати и никогда последнему царю не известного дневника) — взывал к нему, считал, что тот слишком пассивен, что не видит, не осознает весь ужас ситуации. Эту «болезнь» отец Иоанн находил не только у царя, но у всего просвещенного общества в целом: «На почве безверия, слабодушия, малодушия, безнравственности совершается распадение государства. Без насаждения веры и страха Божия в населении оно не может устоять».
— То есть можно сказать, что в отношении будущей русской революции 1917 года отец Иоанн оказался пророком?
— Это непростой вопрос. Есть разные апокрифы об отце Иоанне, где, дескать, он в деталях предсказал все, что случится в 1917 году, что Россия падет на колени, но потом, спустя долгие годы, воспрянет вновь. Однако это именно апокрифы, никаких документальных подтверждений тому нет.
Вообще, когда мы говорим о документальных подтверждениях, прежде всего надо сказать о дневнике, который отец Иоанн вел во все время своего пастырского служения, куда ежедневно записывал все свои мысли, случившиеся с ним события… Кстати, знаменитая книга «Моя жизнь во Христе» — это избранные и подготовленные к печати выдержки из его основного дневника.
Так вот, в сохранившихся дневниковых тетрадях (в том числе, в т. н. Предсмертном дневнике) у отца Иоанна нет никаких детализированных пророчеств о судьбах России. Есть общее ощущение, что надвигается беда, что все это когда-нибудь плохо кончится, но как именно, когда, в каких формах, там не сказано. Несомненно, отец Иоанн уловил тенденцию, причем уловил как раз тогда, когда остальные расслабились, успокоились, когда всем казалось, что ужасы 1905 года позади … И сегодня очевидно, что это его предчувствие явилось именно пророчеством.
Опыт добра и честности
— Давайте поговорим уже о близких временах. В советскую эпоху мало кто помнил об отце Иоанне, кроме глубоко воцерковленных людей, и то, видимо, не всех. Потом советская власть кончилась, имя отца Иоанна вновь стало известным, причем не только в церковной среде. О нем публикуются статьи, издается «Моя жизнь во Христе», издаются его биографии. Так вот, как отнеслась к отцу Иоанну светская интеллигенция 90-х годов прошлого века?
— Тут есть определенное сходство с ситуацией начала XX века. Как и тогда, постсоветская либеральная интеллигенция восприняла отца Иоанна в штыки. Были воспроизведены все те же мифы столетней давности — и насчет черносотенства, и насчет пресмыкательства перед царем, и насчет шарлатанства, и насчет невежества людей, тянувшихся к нему со всех концов страны.
Конечно, есть и различия. Все-таки современники отца Иоанна, люто критиковавшие его, были рождены и воспитаны в православной стране, в патриархальной культуре, и, как бы они ни отрицали эту среду, она на них влияла. Они говорили с отцом Иоанном на одном языке, хоть и говорили диаметрально противоположное. Другое дело люди конца XX века, выросшие на безбожной советской идеологии. Для них отец Иоанн гораздо менее понятен, для них он фигура историческая и чуть ли не мифологическая.
Разница еще и в том, что в начале XX века интеллигенция презирала Церковь, но не боялась ее, и отец Иоанн не казался ей источником серьезной угрозы. Разве может какой-то поп остановить железную поступь социального прогресса? А вот в конце века ситуация изменилась: в среде либеральной интеллигенции возник страх перед церковным возрождением, возникли опасения, что вот сейчас Церковь окрепнет, заполнит собой идеологический вакуум, образовавшийся после падения коммунизма, и установит жесткий тоталитарный режим. Соответственно, отца Иоанна некоторые антиклерикалы восприняли как символ того ужаса, который ждет Россию, если к власти придут «церковники».
Сейчас, двадцать лет спустя, эти опасения как-то приутихли. Во всяком случае, нынешних антиклерикалов фигура отца Иоанна не слишком интересует.
— Если отвлечься от фигуры отца Иоанна, да и от фигуры Толстого, и посмотреть на суть заочного спора между ними, можно ли сказать, что спор этот окончен? Или он в других формах, с другими персоналиями продолжается в России и по сей день?
— Конечно, спор продолжается, пусть и на новом историческом этапе. Спор мировоззренческий: сталкиваются два отношения к жизни, одно из которых основано на вере во Христа, а другое — на безрелигиозном гуманизме. Собственно говоря, этот спор идет как минимум с эпохи Возрождения. Полемика между отцом Иоанном и Львом Толстым — всего лишь один из эпизодов этого глобального исторического противостояния.
Сегодня, в современной России, происходит ровно то же самое. Одни люди, условно назовем их «либералами», стремятся привести человечество к счастью, как они его понимают — то есть к максимальному удовлетворению всех материальных и психологических потребностей большинства населения, и ради своей цели готовы сломать всё то, что им мешает, то есть традиционную мораль, традиционные семейные ценности, духовную традицию. Другие люди, условно назовем их «консерваторами», исходят из того, что земная жизнь дана человеку для подготовки к Вечности, а поэтому ее устройство должно быть таким, чтобы, насколько это возможно, содействовать воспитанию души. То есть стремятся сохранить и обогатить традиционные ценности.
Бронетехника перед Белым домом. Москва, октябрь 1993 г.
Конечно, жизнь устроена сложнее, чем любая схема, и потому нельзя утверждать, что «консерваторы» правы во всем, а «либералы» — ни в чем. Я уж не говорю о методах отстаивания своей правоты — бывает, что метод напрочь дискредитирует самую верную идею. Однако в целом мы не можем не видеть того, что современные «либералы» повторяют ошибку своих предшественников столетней давности — болея душой при виде «свинцовых мерзостей» текущей жизни, они готовы сломать всё до основания, чтобы наступило прекрасное «затем». А консерваторы им возражают: «затем» будет ужасным.
Мы рискуем вообще потерять Россию и раствориться в глобальном мире, выстроенном на чуждых христианству принципах. Сейчас, как и сто лет назад, как и всегда, атака на традиционные ценности может привести к полнейшему коллапсу — государственному, национальному, культурному, духовному. Но современные «либералы» не желают этого понять, поскольку их мышление ангажировано точно так же, как и у их предшественников начала прошлого века.
— Давайте все-таки вернемся к отцу Иоанну. Как Вы думаете, может ли его фигура оказаться интересной не только воцерковленным, но и нецерковным людям? Тем, кто еще не определился в духовном отношении? Есть ли в опыте жизни отца Иоанна Кронштадтского что-то такое, что может им помочь?
— Думаю, да. Сама жизнь отца Иоанна показывает, что он — явление вовсе не внутрицерковное, а общенародное, общероссийское. Перефразируя слова тюремного врача, доктора Гааза, отец Иоанн стремился делать добро, вся его жизнь была пронизана этим стремлением. А это стремление — стремление любви, любви жертвенной, деятельной.
Причем отец Иоанн, видя нуждающихся в его помощи, не пускался в рассуждения: а хватит ли у меня сил, а не взваливаю ли я на себя неподъемную ношу, а не лучше ли, чтобы кто-нибудь другой помог, а нужно ли вообще помогать, а будет ли прок от моей помощи — как это частенько делаем мы, оправдывая свою пассивность. Он просто делал что мог, даже в ситуациях, когда, казалось бы, ничего сделать было нельзя: например, снимал с себя одежду или обувь и отдавал нуждающемуся. И — Бог содействовал его любви, и неожиданно появлялись жертвователи, появлялись помощники. А появлялись именно потому, что отец Иоанн отдавал себя всего. Этим, как сейчас бы сказали, «социальным служением» была пронизана вся его жизнь.
Общеизвестный факт, что десятилетиями он спал не более четырех часов в сутки. Его день, благодаря дневнику и воспоминаниям очевидцев, реконструирован едва ли не по минутам. Попробуйте вот так пожить, и не пару дней, не неделю — а десятки лет! Сразу станет понятно, что без веры, без молитвы, без благодати Божией это физически невозможно, быстро случится то «выгорание», скорее та деградация, примеров которой мы в современной жизни видим немало.
И второе, о чем надо сказать — это честность отца Иоанна, честность перед Богом и самим собой. Из его дневника мы видим не благостный хрестоматийный образ угодника Божия, а живого человека, который на своей шкуре знает, что такое грех, что такое страсть, который раздражается, гневается, обижается, соблазняется — но и находит в себе силы на подлинное покаяние, преодолевает все это в себе. Вот это очень полезно почитать тем, кто еще не сделал свой религиозный выбор: смотрите, что такое настоящая духовная жизнь христианина, неприглаженная, не сусальная. Вот как пролегает дорога к святости.
Источник: Православный журнал «Фома».
На главном фото: отец Иоанн Кронштадтский в г. Боровичи.
Рядом — городской голова и местные чиновники. Фото 1901 г.
Здравый голос епископа: pretre_philippe — LiveJournal
один из немногих:В 2010 году в России наибольшим доверием пользовались ученые (средний балл 3,87 из 5 возможных), учителя (3,79) и священнослужители (3,74). Меньше всего опрошенные доверяли политикам (2,53), чиновникам (2,47) и полицейским (2,39)…
За эти годы сильно выросло доверие к полицейским (с 2,39 до 3,09) и работникам госорганов (с 2,47 до 2,97). Доверие к священнослужителям, напротив, заметно снизилось (с 3,74 до 3,66, а в 2013 году составляло даже 3,41), хотя и остается высоким.
«Соответствуют ли эти данные вашим ощущениям? Как бы вы их прокомментировали? С чем вы связываете снижение доверия к духовенству?» — с такими вопросами корреспондент Regions.ru обратился к священнослужителям.
Преосвящ. Ириней, епископ Орский:
«»Думаю, эти данные отражают действительность, а доверие к Церкви теряется из-за того, что мы порой не соответствуем тому образу, который должны являть. Ошибки прошлых лет мало чему научили — порой, посылая скорби, Господь очищал нас, делая это нам во благо.
Авторитет Церкви снизился и после того, как «Пусси райот» оказались в местах лишения свободы. А вот девушкам многие сострадали, говоря: нужно было поступить с ними по- другому. Закон о защите чувств верующих в связи с ужасным поступком девушек храме Христа Спасителя здесь в какой-то степени сыграл против нас, послужил не во благо Церкви.
Не лучшим образом на положение дел повлияли и скандальные истории в прессе, связанные с нравственностью священнослужителей. От лица всех священников прошу прощения, прошу, чтобы люди совершили молитву, дабы мы исправились и выполняли служением своим, что заповедовал Христос. Я верю, что это временно. Мы работаем над собой и будем пытаться восстановить то, к чему мы призваны и стремимся.»»
Там же, кстати, отзывы и других разных священнослужителей.
свящ. Стефан Домусчи:
«»…Часто у людей возникают ложные представления о Церкви, а когда они сталкиваются с «настоящей Церковью», действительность их разочаровывает. Дело не в том, что они увидели что-то плохое в Церкви — просто представляли все несколько иначе.
Кроме того, возможна и обоснованная потеря доверия к Церкви — из-за того, что мы, духовенство, не делаем в полной мере того, что должны были бы делать. Мы часто слишком пассивны в обсуждении проблем обычных людей.
Но дело не только в священниках. Многие люди, к сожалению, воспринимают эту жизнь как временную, а значит, не заслуживающую внимания. Они забывают, что от того, как мы проживаем эту жизнь, зависит, к чему придем в вечности. И если сегодня нам неинтересны беды или проблемы ближних, мы не пытаемся быть честными друг с другом, нам и там ничего хорошего ждать не стоит.»»
свящ. Филипп Ильяшенко:
«»…самое интересное и, может, в чем-то показательное — это отношение к духовенству. Снижения доверия к его представителям, наверное, отражает какие-то общие процессы, но я скажу о своем частном мнении, мнении не специалиста в этом вопросе: то, о чем должно говорить духовенство, к чему призывать народ — трудновыполнимо. И, столкнувшись с трудностью, людям проще постараться ее миновать. Тем более что духовенство говорит о трудности на всю жизнь, а не на какое-то время.
И, во-вторых, современный пастырь не всегда соответствует тому образу, который он должен являть. Если мы, священники, сумеем вдохновить людей своим примером (не корыстолюбия, но самоотверженного служения, пастырства) — тогда несмотря ни на какие трудности, испытания, скорби и печали, мы поведем за собой приходящего, ищущего. А если мы постигнем все теоретические науки, но наша жизнь при этом будет не то что далека от совершенства (она в любом случае от него далека), но не будет хотя бы устремлена к нему – конечно, никакого доверия не то что умножить, но даже сохранить мы не сумеем. И в этом смысле современный мир, как мне кажется, бросает серьезный вызов священнослужителю – быть образом Христа, а не того, кто вместо Него.»»
http://regions.ru/news/2569355/
Священник Филипп Ильяшенко всегда знал, что если останется один, то станет монахом, а если найдет человека, с которым будет несложно пройти путь длиною в жизнь, создаст крепкую большую семью. Сейчас в семье отца Филиппа 9 детей. Корреспондент портала Православие.Ru попросил батюшку рассказать о том, как важно найти близкого по духу человека и прислушиваться к советам отца.
Семья о. Филиппа Ильяшенко год назад. В 2014 году детей стало уже 9 — Отец Филипп, скажите, какой, по вашему мнению, должна быть многодетная мама? — Часто, мечтая, человек рисует в своем воображении, каким будет его спутник: как он будет выглядеть и какими чертами характера обладать. Поэтому и я, будучи еще очень молодым человеком, составил себе целый список требований, под которые обязательно должна была подойти девушка, чтобы стать моей женой. В конечном итоге я женился по любви, опустив критерии, которые сам себе составил. Конечно, я опасался, что моя любовь все-таки не станет разделять со мной те ценности, в которых воспитывали нас родители и наш духовник протоиерей Владимир Воробьев. В чем бы то ни было — как в том, что служение в Церкви, священническое служение — это особое, высшее служение, так и в том, что семья может быть только многодетной. Так я думал, пока один умудренный протоиерей не мне сказал такую вещь: «Это только ты думаешь, что ты выбирал — на самом деле выбрали тебя!» Не знаю за что — наверное, за молитвы родителей — меня миловал Господь и избавил от необходимости столкнуться с проблемой, которой я опасался. Говорят, что мужчина выбирает себе жену, похожую на его мать. Однако моя жена — полная противоположность женщине, которая подарила мне жизнь. Конечно, она так же, как и моя мама, любит детей и хочет, чтобы в семье их было как можно больше, но по характеру она – полная противоположность. Мягка и кроткая, она больше напоминает мне отца, который многое нам попускал, несмотря на то, что мама строго следила за тем, чтобы мы не баловались. — Почему вам было настолько важно найти человека, который также хотел бы создать многодетную семью? — Я просто не представлял, что в моей семье будет только один ребенок. Для меня иметь много детей в семье — вещь сама собой разумеющаяся. Это связано не только с тем, что я вырос в многодетной семье, но и с тем, что мои бабушки и дедушки со стороны обоих родителей имели многодетные семьи. Мой дедушка по линии матери — Евгений Абмарцумов — имел многодетную семью из семи человек, так же как и дедушка со стороны отца. Бабушка и дедушка по отцовской линии хотя и умерли рано, но связь с ними мы чувствуем и по сей день. Отец часто нам рассказывал удивительную историю любви дедушки и бабушки, которых мы никогда не видели. Будучи молодым мужчиной, мой дедушка стал инвалидом и сказал бабушке, что освобождает ее от данного им слова, потому что вынужден будет до конца жизни провести в инвалидной коляске. Так как бабушка сильно его любила, она все-таки вышла за него замуж. Хоть они и не были воцерковленными людьми, но все же смогли создать счастливую многодетную семью. Так как мои родители воспитывались в многодетных семьях, я думаю, они и не задумывались, какой будет их семья.
Семья отца Александра Ильяшенко — Кого в многодетной семье ждут больше: мальчиков или девочек? — Я думаю, что любой адекватный человек будет рад уже только тому, что у него появился здоровый ребенок, а кто он — мальчик или девочка — уже не так важно. Рождение детей — это всегда праздник, но не могу не заметить, что рождение мальчика – особое событие. В семье я был хоть и вторым ребенком, но первым сыном, поэтому я всегда чувствовал свое особое положение, отчего часто капризничал и не отходил от мамы. Насколько я помню себя в детстве, я всегда был очень близок со своей мамой. Когда я немного подрос, а в семье начали появляться другие дети, я начал осознавать, что являюсь старшим братом. Знаете, в народе говорят, что старший сын – это второй отец. Это очень высокая планка, которой я до сих пор не могу соответствовать. — Есть ли проблемы, которые не возникают в многодетных семьях? — В моем детстве говорили: «Один ребенок — эгоизм, два — антагонизм, три — начало нормальной семьи». Проблема эгоизма минимизируется. Я, конечно, скажу неправду, если начну говорить, что в многодетной семье дети всегда живут благополучно, что никто из них никогда не станет пить, курить или воровать. Увы, подобных примеров я знаю много. Хотя православное воспитание является профилактикой правонарушений и каких-то недобрых зависимостей и увлечений, это все-таки не панацея. Такой панацеей может быть только любовь и вера родителей, причем не на словах, а на деле. О себе могу сказать, что любить детей по-настоящему мне стоит еще поучиться. — Своих детей вы воспитываете по тем же принципам, что и ваш отец? — К сожалению, я не похож на своего отца. Он всегда очень много внимания уделял нам – своим детям, каждый день подолгу с нами возился, а я так просто не умею. Если бы умел, то все равно бы не успевал. Поэтому большую часть времени с нашими детьми проводит моя жена. Когда я прихожу вечером домой, прошу ее рассказать о событиях, прошедших за день. Иногда жена просить принять участие в воспитании детей.
Святейший Патриарх Кирилл, протоиерей Александр Ильяшенко, иерей Филипп Ильяшенко В основном, я все же стараюсь наблюдать за жизнью детей издалека, давая им свободу и право выбора, как это когда-то делали мои родители. С малолетства я приучаю своих детей точно знать, чего они хотят. Приведу пример: когда мой средний сын начинал капризничать и чего-то требовать, я ему говорил следующее: «Выбирай, чего ты хочешь: успокаиваешься и остаешься с нами играть или идешь за дверь». Ребенок должен принимать решения и четко понимать последствия своего выбора. В будущем ему не раз придется выбирать из разных вариантов правильное для себя решение, а также отвечать за свой выбор. — Часто ли вы обижались на своего отца, когда у него не хватало времени лично на вас? — Скорее, я обижался, когда мой отец уделял мне слишком много внимания в «определенных» ситуациях. С присущим мне тогда юношеским максимализмом я полагал, что со своими проблемами я лучше разберусь сам, нежели в этом мне будет помогать отец. Но после очередной неудачи я опять стоял напротив отца, который пытался донести до меня то, что я не мог понять, совершив тот или иной поступок. Когда отец проводил со мной эти разъяснительные беседы, я предпочитал стоять и мысленно про себя думать: «Ты говори-говори, а я постою помолчу и дальше пойду делать так, как считаю нужным». Тем не менее, я благодарен своему отцу за его разговоры со мной, потому что в определенные моменты жизни его советы и наставления мне все-таки помогали. — А своим детям вы устраиваете разъяснительные беседы или в семье чаще случаются «разборы полетов» с наложением санкций? — Дело в том, что я куда более жесткий человек, чем мой папа, и у меня разговоры выходят гораздо короче и радикальнее. Думается, что мои дети не будут вспоминать наши беседы с такой же благодарностью, как я вспоминаю их с моим отцом. Наши родители воспитали нас так, что мы захотели создать многодетные семьи, честно работать и жить с Богом, но захотят ли этого наши дети? Я считаю, что время покажет, и это для нас будет самая главная проверка. — А были ли у ваших детей такие же проблемы, как и у вас в детстве? Как удавалось их решить? — Конечно, проблемы были и есть всегда. Как бы это странно не звучало, но в современном мире моей многодетной семье жить намного легче, чем жилось семье моих родителей. Нам легче прежде всего потому, что за нас больше молятся. За нас молится наш духовник, наши родители, мои братья и сестры, родственники, друзья и прославленный в лике священномучеников наш прадед — священномученик Владимир Амбарцумов.
Мои дети учатся в православной общеобразовательной школе с очень хорошим уровнем образования, а также с пониманием материальных возможностей многодетных семей. В школе, конечно, у детей возникают проблемы, но их меньше, чем, если бы мои дети учились в обычной общеобразовательной школе. Им не нужно, как мне в свое время, скрывать свою веру. Сейчас мои дети достигли переходного возраста, который принес некоторые проблемы, но я понимаю, что это проблема именно переходного возраста, проблема отрицания, а не того, что ребенок чувствует себя ненужным и поэтому делает все наоборот. Для становления личности это нормально. И, безусловно, это заставляет привыкшего к положительному настроению в семье родителя понимать, что это некий период, который нужно пережить вместе с ребенком. — Если почитать материалы православных СМИ о многодетных семьях, то возникает ощущение того, что у таких семей совершенно нет проблем. Так ли это на самом деле? Какие проблемы возникают у многодетных семей помимо денежных и жилищных? — Вы правильно вынесли за скобки два самых главных вопроса, и я не могу их не прокомментировать. Жилищный вопрос в многодетной семье один из самых главных, на втором месте – денежный. Но, как говорят, «Бог дал детей — даст и на детей». Так и получается! Бог и государство про нас не забывают. В многодетной семье проблем в несколько раз больше, чем в обычной. Одна из многочисленных проблем многодетных родителей – это проблема образования ребенка. Когда в семье один ребенок, его можно привести и забрать из школы, отвести на какую-либо секцию или кружок, выучить с ним уроки. А когда у тебя пять школьников и три дошкольника, которые уже занимаются на каких-то занятиях, то одна логистика стоит отдельного должностного лица. По Кодексу законов о труде РФ человеку положено трудиться 8 часов в день 5 раз в неделю. Несмотря на это, многодетная мама работает три смены в день семь дней в неделю. Быть мамой — самая трудная работа, потому что всем нужно угодить. Дети приходят со школы в разное время, всех нужно накормить, а так как дети разные, то и едят они по-разному: один ест суп, другой его не ест. Также многодетной маме каждый день приходиться убираться, потому что когда в доме десять детей, в доме творится хаос. Навести элементарный порядок в условиях ограниченного пространства — это достаточно сложно. Это тоже целая проблема, потому что никто не хочет ничего делать, все уже устали, все должны идти спать, а тут им говорят, что нужно за собой убрать игрушки. Конечно, есть проблемы и между детьми: между мальчиками и девочками, старшими и младшими. — Насколько тяжело быть многодетным отцом? — Значительно легче, чем многодетной матерью. — Ваш отец, отец Александр, говорил о том, что его тесть часто наблюдал за поведением своих детей, как они относятся друг к другу и окружающим. Иногда даже ставил эксперименты. Однажды к ним в дом пришли гости и принесли много всего вкусного, что в те времена было большим дефицитом. Дома был только старший ребенок, и тогда отец сказал ему, что он мог бы есть много разных вкусных блюд, если бы у него не было столько братьев и сестер. Но ребенок тут же ответил, что ни за что не променяет своих младших братиков и сестричек на что-то вкусное. Приходилось ли вам наблюдать что-то подобное? — Я не проводил эксперименты, но я не сомневаюсь в подобной реакции своих детей, ведь они – третье поколение многодетных. Хотя, не буду отрицать, что проблема такая существует. Я рассказываю своим детям, что есть и другая жизнь, может быть, более благополучная в материальном плане, но мы живем той жизнью, которая у нас есть. В ней есть свои ограничения, довольно жесткие, и в то же время, в нашей жизни существуют другие возможности и преимущества. В будущем я не смогу и не буду заставлять детей жить так, как живем мы сейчас – в православной многодетной семье. Их жизнь — это их жизнь, я в нее вмешиваться не буду. Если в будущем они захотят жить в мире, где используют косметику, прокалывают себе разные части тела, гуляют по ночам и выпивают, я не буду их насильно задерживать в своей семье. Они будут жить так, как захотят, потому что это будет их выбор. Но в моей семье у них этого не будет. Выбрать свой путь они должны сами, но несмотря ни на что, они все равно останутся моими детьми, которых я буду любить до конца своей жизни.
— Отец Филипп, как наказать ребенка с пользой для него? — Чистыми руками, с холодной головой и горячим сердцем. Отец всегда мне говорил, что битье никогда никого ничему не научило. И это факт. Например, египтяне считали, что мозг человека находится в позвоночнике в жидком состоянии. И если ребенок начинал лениться, его нужно было отстегать розгами по спине, чтобы привести мозг в тонус. Я не призываю никого к таким радикальным мерам, но, когда ребенок в определенных ситуациях по малолетству рискует своей жизнью, то тут уже не до разговоров. Часто дети не понимают слов взрослых, но зато хорошо понимают «действие». Хороший шлепок по попе сразу объяснит непослушному малышу, что дорогу нужно переходить, только держа маму за руку, или что нельзя совать пальчики в розетку. — Отец Филипп, а научили ли вас чему-то дети? — Для столь самоуверенных людей как я это очень трудный вопрос. У самоуверенных людей всегда возникают трудности с воспитанием детей. Скажу только одно: дети очень хорошо учат терпению, вниманию и, конечно, любви. Но самое главное — дети учат по-детски радоваться жизни. pravoslavie.ru |
REGIONS.RU — новости Федерации | Эксперт Священник Филипп Ильяшенко
Материалы с 1 по 25 из 237
Мнение родителей в этом вопросе должно быть определяющим
Государство ставило своей задачей воспитание нового, советского человека, и воспитали: третье поколение большевиков были предателями
Действительное, самое сокровенное представление о счастье связано с ближайшими родственниками, семьей
Бравировать: «Пускай будет война», — могут люди, которых по-настоящему война никогда не коснулась, даже их дедов и прадедов
Времена, когда небольшая группа лиц, имеющих большое состояние, могла открыто управлять страной, прошли
Ожидать, что в мире когда-то будет имущественное и общественное равенство, наивно – никогда и нигде его не было, и попытка его построить обошлась нашей стране слишком дорого, чтобы пытаться это повторить
Замалчивание этих проблем их накапливает
Национальный принцип создания государства заложил мину замедленного действия, межнациональной розни, что сейчас проявляется взрывами то тут, то там
Нравственность можно показать, и настоящий пример захватывает, зовет за собой
Никакие экономические или социальные достижения, никакое супероружие не помогут стране, которая не сумеет воспитать нравственность в детях – своих будущих гражданах
Они плоть от плоти, прямые преемники своих предшественников
Сегодня высшие должностные лица европейской страны третьего сорта не могут позволить себе сказать правду про Россию
Канонизация требует времени
Если мы, верующие, не засвидетельствуем мученичество наших собратьев, погибших за веру, это засвидетельствуют камни
У нас происходящее на Украине всегда будет восприниматься как антироссийский, антирусский государственный переворот
Христианство для жителей нашей страны – основа как историческая, так и культурная и даже национальная
Чтобы создать нового советского человека, необходимо было уничтожить старого
Модернизация – это когда людоед начинает пользоваться вилкой. Но если он потом даже возьмет тарелку, столовый нож, людоедом он и останется
Патриарх затрагивает вопросы не только личной свободы человека, но и безопасности государства
80 лет назад на Бутовском полигоне был расстрелян мой прадед
Российская империя была православным государством, но Церковь была ведомством государственного аппарата
Атеизм – тоже вера, вера в отсутствие Бога
Сравните, например, Иоанна Кронштадтского с Михаилом Денисенко
Результаты «Декларации Сергия» были очень скромны
Тон послания сводится к следующему: «А кому что должен, всем прощаю»
Чего у нас точно нет — избытка христианской символики, обращения к христианской тематике
Кто не знает историю, рискует пережить ее вновь
Есть некое лукавство и в самом понятии светского государства – у нас нет отделения государства от религиозных церковных институтов и ценностей. Еще нелепее отрицать христианское происхождение тех ценностей, на которых держится цивилизованный мир вообще и наше государство в частности
