Я наконец смирилась с фактом, что я шизофреник — Российская газета
Солистка и арфистка Наталья О Шей, больше известная по прозвищу-псевдониму Хелависа, вновь выступит со своими музыкантами на «Нашествии». «Мельница» открывает программу на главной сцене 11 июля.
Российская газета: Вы живете то в Швейцарии, то в родной Москве. Гоголь сочинял многие свои произведения в Италии, Довлатов — в США. А где вам лучше работается над новым русским фолк-роком для «Мельницы»: в России или тоже за границей?
Наталья О’Шей: Мне ближе Гоголь, могу цитировать его если не страницами, то крупными кусками текста точно. Но кажется, лучше всего сочиняется в Нью-Йорке, видимо, атмосфера Манхэттена как-то подстегивает мой креатив. Как я пишу? Почти как Маяковский — записываю слова и фразы на клочках бумаги. Запихиваю их в карманы джинсов и сумки, пока не начинают вываливаться. А еще у меня есть теперь волшебные красные кроссовки (мой аналог андерсеновских красных туфелек), которые притягивают вдохновение, — иду в них гулять в парке, и под ритм ходьбы регулярно рождается музыка. «Невеста Полоза», кстати, обязана своим происхождением этим кроссовкам.
РГ: Песни «Мельницы» все больше меняются, и с каждым альбомом вы понемногу уходите от аутентичного звучания.
О’Шей: Начнем с того, что у нас никогда не было «аутентичного звучания». Акустика — да, это было. Некий налет барокко и классические инструменты — конечно, тоже. Но вот аутентики, именно народности, «фолковости» все-таки было мало. За исключением перкуссии. Сейчас у нас есть масса народных духовых, звучание которых мы с удовольствием используем. И творчество, конечно, меняется, куда-то постоянно стремится… Сейчас мне кажется, что к тому року, который всегда играл у меня в голове. И еще — я перестала писать песни о несчастной любви. Не знаю, хорошо это или плохо, но в данный момент меня занимают другие вещи.
РГ: Многие хит-мейкеры с вами бы не согласились. Согласно исследованиям, именно песни о несчастной любви особенно востребованы аудиторией.
О Шей: Мы регулярно и методично копаемся в ругательных отзывах в Интернете. Стараемся понять: за что же нас иногда на самом деле ругают?! Зачастую критики — особенно из числа простых слушателей, а не профессионалов — не очень умеют сформулировать, что же конкретно их напрягает в «Мельнице». Они знают, что при прослушивании некоего диска что-то вызвало у них дискомфорт и пытаются выразить это доступными им словами, скажем, «магия ушла», «нет души» или «группа опопсела». Мы препарируем такие отзывы и в итоге находим, что дискомфорт произошел, например, от того, что случайно на пластинке оказалось слишком много песен о той самой несчастной любви. Или ритм-секция «не качает».
РГ: Именно после прочтения таких отзывов вы и выпустили сольный альбом, в котором больше кельтской музыки, простоты и абсолютной непохожести на свою основную группу?
О’Шей: Да, конечно. Это проект, который в корне отличается от «Мельницы». Это очень лаконичный жанр, здесь нет рока — только авторская песня и немного кельтики да барокко. И у этого проекта совершенно своя аудитория, которая не полностью пересекается с аудиторией группы.
РГ: Трудно ли женщине руководить мужским коллективом? Изменился ли ваш характер с тех пор, как стали профессионально заниматься музыкой в «Мельнице»?
О Шей: Мне не трудно. Я человек достаточно сильный, но, как кажется, умею с уважением относиться ко всем коллегам. Есть функции, которые я делегирую другим людям, есть функции, которые лежат только на мне. Наверное, характер несколько изменился или, скорее, изменилось отношение к жизни — я наконец смирилась с фактом, что я шизофреник. Как у алкоголиков — если признаешь факт собственной болезни, жить становится легче.
РГ: А как с этой мыслью смирился ваш муж?
О’Шей: Он ирландский дипломат, а в той культуре музыкантов очень и очень уважают. Так что, сдается мне, мужу есть чем гордиться. А еще я регулярно дарю коллегам мужа свои диски, они слушают с удовольствием и, будучи в Москве, приходят на концерты.
РГ: Следите ли вы за творчеством соперников? Или, чтобы сохранять творческую индивидуальность, полезнее поменьше обращать внимание на другие группы?
О’Шей: У нас нет соперников. И я не очень пристально слежу за творчеством коллег. Просто жду, когда случайно что-то зацепит мое ухо, — мне кажется, если творчество ценно, оно меня само найдет. Пока мне нравится слушать концертные сеты Ани Пингиной. Тем более с ней играют мои музыканты.
Хелависа: «Я на полставки, я кандидат небесных наук…»
Наталья Андреевна О’Шей, солистка группы «Мельница», известна своим поклонникам под именем Хелависа. Песни группы «Мельницы», которая в этом году отметила 15-летие, регулярно занимают верхние строчки радиочартов. Кроме того, у группы вышло два мини- и пять полноценных студийных альбомов, не считая сольных выступлений.
А в последнее время в песнях певицы «прописались» и ангелы — последний, пятый по счету полновесный альбом «Мельницы», вышедший в 2012 году, называется «Ангелофрения». Заглавная песня рождественского мини-альбома «Радость моя», вышедшего в январе 2013 года, так и вовсе кажется посвященной чуду Пятидесятницы.
Сейчас «Мельница» записывает новый альбом «Алхимия», который с нетерпением ждут поклонники. Релиз ожидается 9 октября. Как говорит сама Наталья Андреевна: «Выход альбома будет приурочен к дню рождения Джона Леннона, мне кажется, это красиво».
Еще Наталья — жена с десятилетним стажем. Наталья и Джеймс О’Шей поженились в 2004 году. Джеймс — ирландский дипломат, с которым певица познакомилась благодаря своей научной деятельности. У супругов две дочери с необычными именами Нина Катрина и Уна Тамар, появившихся на свет в 2008-м и 2011-м годах.
Ну и, наконец, Наталья — в недавнем прошлом еще и старший научный сотрудник, ранее преподаватель кафедры германской и кельтской филологии МГУ, преподаватель Тринити-колледжа в Дублине, кандидат филологических наук, потомственный ученый. В 2003 году она защитила диссертацию с малопонятным для простых смертных названием «Тематизация презенса сильного глагола в кельтских и германских языках». Как признается сама Наталья Андреевна, ее муж Джеймс присутствовал на защите, но тоже практически ничего не понял. Сейчас Хелависа занимается наукой как независимый исследователь.
— В вашем творчестве — мощные женские символьные ряды. Что же для вас значит быть женщиной и какой вы путь прошли в становлении своей собственной женственности?
— Я всегда осознавала суть женщины такой, какой она предстает в скандинавской мифологии: женщина судьбы, существо, способное творить судьбу, в отличие от героев, которые судьбе подчиняются. Об этом необходимо помнить, даже когда происходят какие-то чрезвычайно странные и жестокие вещи в жизни.
Вот буквально недавно я вспоминала свой страшный опыт экстренного кесарева: оно заставляет забыть о своей сути. И потом если тебе никто о ней не напомнит, то и сама не вспомнишь. Это, по сути, страшная операция, которая разрезает женщину пополам. И я совершенно не понимаю, почему, допустим, собирают у человека по частям колено — и он полгода ходит каждый день на физиотерапию, массаж, восстановительную гимнастику, а после КС женщине не положена точно такая же терапия. И становится понятно количество случаев послеродовой депрессии после такого рода хирургического вмешательства.
— У вас был такой опыт. Как вы выходили из этого состояния?
— Очень тяжело, я выходила 2 года. Первые 9 месяцев я вообще не помню — это чернота, а потом… Это не моя тайна, я не имею права ей делиться. Главное — женщинам в подобной ситуации не стесняться и просить о помощи, всякой, терапия ли это или какие-то другие вещи.
— Я помню, как на одном из концертов вы сказали, что «Двери Тамерлана»
— это песня про отпуск, что меня безумно поразило, потому что это последнее, что я могла бы о ней подумать. И я вспомнила сразу песню «Радость моя», которую мой знакомый священник называет песней про Пятидесятницу. О чем она для вас?— Да? Он хорошо чувствует, думаю, для меня эта песня и есть о каком-то таком чуде.
— А какие колыбельные вы поете своим девочкам?
— Они просят разное. Часто это «Новые ботинки», «Двери Тамерлана», «Королевна». В основном, вещи из моего творчества. Я пытаюсь им петь русские песни, например «Шел отряд по бережку», но как-то не очень идет. Русские народные они не очень полюбили.
— У ваших девочек двойные имена, как вы их давали? С мужем, каждый выбирали по одному имени?
— Ну, практически. Но в итоге все мои варианты победили. (Смеется.)
У меня была идея, что у каждой девочки должно быть одно имя ирландское, другое — русское. У одной дочери, первое русское, второе ирландское, а у второй наоборот.
— А как вы их сами называете, по двум именам или по одному?
— По одному, по первому. Нина и Уна. На самом деле я называю их Нинец и Уник.
— Дети растут билингвами, как вам кажется, это действительно особенные дети? Существует мнение, что билингвы очень быстро развиваются, у них по-особенному устроен мозг, это двойное мировосприятие, двойная картина мира.
— Да, все двойное. Но я не могу сказать, что присутствует какая-то акселерация, гениально ускоренное развитие. Они просто нормальные дети, которые говорят и думают на двух языках. Даже на трех.
— А вы в семье на каком языке разговариваете?
— Все зависит от ситуации. Супруг знает русский и очень хорошо говорит.
— Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились? Ходят легенды, что Хелависа нашла себе ирландского дворянина, который влюбился в ее песни?
— Нет, никакого дворянина там нет. Мой муж — парень из деревни, сын деревенской учительницы. Работал в посольстве в Москве, культурным атташе и консулом. Я работала в МГУ, ходила в посольство просить книжки. И однажды Джеймс зашел на концерт «Мельницы».
— Хелависа — это имя волшебницы, которая гибнет от несчастной любви. Почему в свое время был выбран этот псевдоним?
— В моей жизни тогда и было много несчастной любви. А ещё потому, что я похожа на Хелавису с гравюры Бёрдсли. «Хелависа» стало и именем, и образом. Мне уже говорят: о, это очень хелависное платье, очень хелависные туфли, хелависные сапоги. Я понимаю, что оно проникает в меня все дальше.
— А вы вообще разделяйте идею, что имя — это судьба в каком-то смысле?
— Не особенно, думаю, человек делает себя сам.
— Спрошу вас про вероисповедание. У вас, наверное, семья смешанного типа? Не ошибусь, если скажу что муж католик, а вы православная?
— Да. И дети тоже католики.
— И вы справляете две Пасхи и два Рождества? Никаких не возникает никак недоразумений, конфликтов, смешных историй? Дочери не спрашивают: «Почему празднуем два Рождества, и когда настоящее?»
— Нет. Они пока не спрашивают. Им все очень нравится. Я научила свекровь красить яйца луком, она, кажется, считает, что это какое-то язычество, никогда они в своей ирландской глубинке этого не делали.
— А в Ирландии не красят яйца?
— В Ирландии красят яйца специальными покупными красками из магазина. И клеят наклеечки. Все. Так что когда я им покрасила мраморные яйца луковой шелухой, они раздарили их по всем родственникам. А потом сказали, что это мракобесие. Деревня, что вы хотите. (Смеется.)
— Я читала, что в этой самой деревне все поразились, что вы кормили детей грудью.
— Очень. Я всех шокировала. Как же так, я была просто позор семьи. Совершенно не распространено. Совершенно неприлично.
— Почему так? Ирландская деревня представляется местом довольно простым. Молли Малоун, тачки, коровники.
— Да, Молли Малоун (прим. ред. — персонаж из известной ирландской песни, девушка, торговавшая мидиями) и неразбавленное коровье молоко младенцам с рождения, отчего у них дикие колики и аллергия. Конечно, для своих детей я предпочла грудное вскармливание, чем вызвала осуждение деревенских родственников.
— Вы сторонник так называемого естественного родительства. Вы можете рассказать о его принципах?
— Первый принцип — слушать своего ребенка, быть в контакте с ним, не навязывать ему какие-то установки, которые, может быть, тебе навязали твои родители. Если ребенок не очень себя хорошо чувствует, то можно с ним спать, взять его к себе в кроватку. Естественно, кормить грудью, носить в слинге. И вообще минимально ругать детей. Я не терплю, когда ругают моих детей.
— А откуда вы взяли эту систему? Сама собой родилась?
— Многие из моих знакомых, у кого появились дети раньше моих, придерживались таких принципов. Поэтому, когда я стала мамой, все произошло достаточно естественно.
— Как вам удается совмещать семью, двоих детей, творчество, гастроли?
— Тяжело. Например, в Россию я приезжаю только работать. На меня обижаются друзья. Говорят: «Ты приехала? Когда мы пойдем на шашлыки?» Увы, никогда.
— А сколько это примерно месяцев, недель в году?
— Это каждый второй месяц. Мы берем домашнее задание для Нины из ее школы.
— Дети всегда с вами?
— Конечно. А с кем же я их оставлю?
— А супруг?
— А что супруг? Супруг восемь часов уходит в офис, приходит хорошо, если в восемь вечера. Супруг работает, он дипломат.
— Вы сейчас в Женеве живете? Я читала, что вас все время перебрасывают с места на место, что совершенно нечему завидовать в жизни жены дипломата.
— И правда, совершенно нечему завидовать. Мы 4,5 года прожили в Женеве, обе девочки родились там. Потом мы служили 1,5 года в Вене, как раз там у меня была очень тяжелая депрессия. Сейчас снова вернулись в Женеву, но вскоре, возможно, нам снова предстоит куда-то переехать.
— А где больше всего вам нравится в Европе?
— Мне нравится в Женеве. Мне бы хотелось там остаться.
— А чем нравится Швейцария?
— Горы и французский язык.
— Как вам удается поддерживать себя в форме, несмотря на плотный гастрольный график и двоих детей? Ваши недавние фото с пляжа в инстаграме впечатляют.
— Я занудно следую плану питания, разработанного для меня специалистом, занудно делаю гимнастику для лица, разработанную другим, и не менее занудно три раза в неделю занимаюсь с личным тренером. Еще я бегаю, плаваю и занимаюсь скандинавской ходьбой. Я, конечно, стараюсь раз в год пройти курс массажа или сделать цикл аппаратных процедур для лица, но большую часть времени я сама себе косметолог, что как раз при нашем графике гастролей совершенно необходимо. Поэтому у меня всегда в чемодане энное количество сывороток, кремов и тканевых масок. Ну и планки и приседания в номерах отелей тоже никто не отменял.
Самое сложное на гастролях — это как раз питание! Скажем, я часто прошу салат с альтернативной заправкой или вообще без нее, а мне отвечают, мол, у нас весь чан салата сразу залит майонезом. Приходится потом в гримерке грустно жевать огурец.
— Я читала, что вы собираетесь когда-нибудь завести третьего ребенка. Как хватает сил на все? Многие люди сейчас не решаются первого завести, при этом они не живут такой насыщенной творческой жизнью, не путешествуют так много, как вы. Откуда вы берете силы?
— Не знаю. Они просто есть.
— Всегда так было?
— Нет, они не всегда были. Я была очень «дохлым» ребенком. И, наверное, далеко не сразу обрела ту уверенность в себе, которая есть у меня сейчас.
Какой способ? Наверное, надо работать, в принципе работать. Даже если ты сидишь дома, то не в Интернете или перед телевизором, убивая время. Даже они — для работы. И нужно заниматься домом и детьми как любимой работой, творческой, интересной.
— В становлении вашей женственности какое влияние на вас оказало материнство?
— Оно во мне очень многое открыло. Мне стало легче общаться с людьми, легче справляться с собственной интровертностью. У меня очень интересным образом, оба раза, когда я была беременна, полностью закрывались каналы связи с творчеством. Я не могла ничего писать. А потом они резко, как пробка от шампанского, вылетали, и творчество вновь лилось. И наступала такая эйфория, ведь было немного страшно всякий раз, вернутся ли они или нет. Возвращались, но что-то и менялось. Так случилось с альбомом «Ангелофрения».
— А почему такое название? Это ведь почти болезнь.
— Да. Потому что, когда я писала все эти песни, то я чувствовала себя практически больной.
— И наступило исцеление?
— Нет. Только обострение. Вот сейчас идет следующая стадия. Записываю следующий альбом «Алхимия». Сейчас альбом уже в финальной стадии работы: оформление готово, треки подсведены. Думаю, исцеление произойдет в свое время.
— Вы сейчас уже 10 лет в браке. У вас есть какой-то свой секрет? Что самое главное, что, по-вашему, поддерживает чувство, любовь между мужчиной и женщиной долгое время?
— В первую очередь — уважение, во вторых — ощущение личного пространства каждого. Мы изначально давали друг другу очень много места и продолжаем давать, мы считаем, что это очень важно для нас обоих. Мы оба люди властные, со своей харизмой, со своим мнением. Мы такие хищники по натуре оба, и если мы не будем давать друг другу охотничьи территории, то мы друг друга «сожрем», а это никому не нужно. Это был изначально принцип наших отношений, давать друг другу пространство. Быть вместе потому, что нам так хочется, а не потому, что так положено. Это пришло с опытом. К этому приходишь через боль, отрицательный опыт — то, как не нужно делать. Думаю, в конце концов, взрослеешь, и получаются жизнеспособные отношения.
Беседовала Юлия-Маргарита Поляк
Источник: Matrony.ru
Хелависа и ее магия Слова — Архив
– Да, мы продолжили линию, которую начал Clann Lir. Эта группа больше не выступает, проект был заморожен по объективным причинам – у участников не получалось собраться и нормально сыграть. Но костяк группы – Володя Лазерсон и я – на месте, мы решили продолжить.
– Был какой-то отклик на ваши песни у людей, для которых перечисленные языки – родные?
– У ирландцев мы отдали несколько песен на разные деревенские радио. Но в Ирландии в каждой деревне есть свое радио, весьма популярное среди местного населения, которое ничего, кроме этого радио, не слушает, так что в принципе это ничего не значит. Мне, конечно, очень приятно, что наша музыка получила одобрение у носителей культуры, это круто, мы все порадовались, выпили за это дело… Но это не означает, что нас немедленно куда-то позвали играть, увы.
– Вы замужем за ирландцем, какое-то время жили в этой стране, отлично знаете ирландский язык. В Японии неяпонцев, которые хорошо знают японский, считают «странными иностранцами». А в Ирландии?
– Конечно, этот момент присутствует, и я для ирландцев – «странная иностранка». Тут еще такая штука: мой муж – дипломат, мы переезжаем из страны в страну, у него всюду появляются новые коллеги, и первым делом он начинает рекламировать жену. Мне потом говорят: «Так вы – жена Джеймса, о которой мы столько слышали? Вы звезда в России?» И я говорю (корчит рожу): «Дэ…»
Принцип чакравартина
– Сколько языков вы знаете?
– Зависит от того, что понимать под «знаю». Я говорю по-русски, по-английски, по-французски и по-ирландски, несколько хуже – по-датски, по-немецки и по-испански. Еще я знаю некоторое количество древних языков: могу читать по-древнеирландски, по-готски, на латыни, естественно, еще на санскрите, среднеанглийском и древнеисландском.
– Есть мнение, что с каждым новым языком психопрофиль человека меняется…
– По-моему, это полная фигня.
– Языки вам даются легко?
– Да, поэтому я и пошла ими заниматься.
– Вы уже десять лет живете в Европе. Это сильно вас изменило?
– Мне кажется, нет. Я постоянно возвращаюсь в Россию и никогда не позиционировала себя как эмигранта. Наоборот, мне всегда очень обидно, когда обо мне отзываются как об эмигранте. Я не эмигрировала из России, просто так получилось – когда моего мужа услали обратно в Ирландию, я уехала вместе с ним. И если бы нас снова послали в Россию, я была бы только рада – в России моя работа, музыка, мои мама и бабушка. Я все время беру с собой в Россию детей. Это для меня очень важно.
– Ваши дочери говорят на нескольких языках?
– Они трилингвы. Русский, английский и французский. Мы сейчас живем в Швейцарии, старшая ходит во французскую школу, младшая – во французский детсад.
– Вы христианка, но при этом, как сказал один журналист, «не без интереса смотрите на буддизм». Как вы все это сочетаете с интересом к язычеству, которое проступает сквозь ваши песни?
«Девушка ну очень приличная, но с такими чертями в голове!» — ВСП.RU
Вокалистку российской фолк-группы «Мельница», известную публике как Хелависа, в узких кругах знают в качестве сотрудницы Московского госуниверситета Натальи Андреевны О’Шей. Она – этакий Цезарь в юбке. Успевает, живя в Женеве, кроме «Мельницы», солировать в проекте «Хелависа», воспитывать двухлетнюю дочку Нину Катрину О’Шей, путешествовать и создавать собственные линии одежды и аксессуаров. «Дури в голове много», – объяснила она сама эту сумасшедшую занятость, встретившись перед концертом «Мельницы» в Иркутске с Ксенией ДОКУКИНОЙ.
Группа «Мельница» – это, пожалуй, самый раскрученный фолк-проект в среде рок-музыки. Правда, сама Хелависа к такой характеристике относится критически:
– Ну, не знаю, насколько мы раскручены, – засомневалась она. – Мы не входим ни в один формат: и тусовка русского рока считает нас какими-то аутсайдерами, и люди, которые занимаются этно и народной музыкой, не признают нас своими. Мы везде как-то сбоку припёка, и у меня складывается ощущение, что наша раскрученность – она не благодаря, а вопреки. На самом деле здорово, что вы сегодня пришли, потому что о нас как-то о-о-очень мало пишут. Отношения с прессой совершенно не получаются у группы годами.
– Зато на сайте интернет-радио Last.fm у исполнительниц русской народной музыки Инны Желанной и Пелагеи по 10 тысяч слушателей, а у «Мельницы» – больше 84 тысяч.
– Серьёзно? Это интересно. Нет, мне не казалось, что мы настолько популярнее. Может быть, дело в том, что наша музыка – авторская и отношение к фолку опосредованное: мы можем разве что взять какой-то этнический элемент или придумать мелодию, которая будет стилизована под этническую.
А если говорить о той же Пелагее, то, на мой взгляд, заслуживает всяческих похвал, что Светлана (мама Пелагеи и директор её группы. – «Конкурент») и вся команда в последнем Полином альбоме попытались создать авторский материал. Не моё дело обсуждать работу коллег, и я никогда этого не делаю, если не могу похвалить. Но в данном случае, по крайней мере, два авторских трека получились совершенно великолепными.
– А почему, на ваш взгляд, стилизация под фолк, и в случае с «Мельницей» под кельтскую музыку, в России «выстреливает» больше, чем русский народный фольклор?
– Нарушилось что-то. Было время, когда фольклор подавался исключительно в виде официальных ансамблей песни и пляски по телевизору на День милиции. Люди разучились воспринимать народную песню в 16 – 20 куплетов, им скучно.
«У меня складывается ощущение, что раскрученность «Мельницы» – не благодаря, а вопреки»
Зато появилась традиция авторской песни, песни сюжетной, которая вышла, с одной стороны, из городского романса, с другой – из классического блатняка. Я не имею в виду контингент радио «Шансон», я об Аркаше Северном например. То, что появилось у нас в 60-е годы и стало называться бардовской песней, заняло нишу, оставленную фольклором, который народ позабыл. Народ под водочку на кухне мог вспомнить только «Ой, то не вечер…» и «Что ты вьёшься, чёрный ворон…» и при этом знал массу всяких Окуджав, Галичей и так далее.
Мне так кажется, что и российская любовь к тексту пошла отсюда. Ведь для нас очень важно, чтобы текст был осмысленный, чтобы песню можно было прочитать как стихотворение. Из-за этого у меня даже бывают проблемы, потому что я никогда не пишу тексты как стихи, а всегда пишу как песни. Поэтому иногда на бумажке они выглядят по меньшей мере странно. Я помню, мне писали люди о композиции «Ночная кобыла»: «Какая нелепая песня!», «Ну что за бредовый текст, там сплошные повторения!». А звучит красиво, волшебно. И повторения – это как раз фольклорные элементы, они там все по науке, как и ритм, и аллитерации. С филологической точки зрения у меня там всё правильно.
– То есть вы и с позиции лингвиста подходите к собственным текстам?
– Конечно, а я иначе не могу. Я же обучена любой текст воспринимать как объект анализа (Наталья О’Шей – кандидат филологических наук, лингвист, кельтолог, индоевропеист и специалист по кельтским языкам. – «Конкурент»). Естественно, когда я делаю что-то своё, одновременно будто смотрю в микроскоп. Очень долго работаю над текстом, у меня не бывает такого, что сел и левой ногой написал.
Прометей за кафедрой
– Но преподавать в университете, насколько я знаю, сейчас вы бросили?
– Бросила. Я теперь научный сотрудник. Надоели студенты. За 10 лет за кафедрой – они вот тут уже, – певица коснулась ладонью своего горла.
– А как же живое общение с молодёжью?
– Ну они же вампирят! – воскликнула Хелависа с искренним негодованием. – Они же сосут энергию просто! Нужно делать выбор. Либо ты умеешь ставить режим автопилота: приносишь в очередной раз свои карточки, методичку и, – выдохнув, скучным голосом заговорила она: «Ну, в тысячу первый раз начинаем курс введения в кельтскую филологию…», и тихо-спокойно живёшь и продолжаешь заниматься наукой.
Либо ты просто всю душу отдаёшь студентам, они тебя едят, как орёл грызёт печень Прометея, и ты приходишь, принявши экзамен, и чувствуешь себя просто распятым, как святой Андрей на косом кресте: «А-а-э! Спасите!». И тогда не остаётся сил ни на собственную науку, потому что ржавеют мозги, ни на что-либо ещё.
Поэтому, собственно, преподаватели, читающие хорошие публичные лекции – такие, на которые с других факультетов ходят, эдакие шоу, – они обычно очень мало ведут семинарских занятий, потому что иначе их не хватит. И часто болеют. Так что я в какой-то момент поняла, что уже не готова столько отдавать студентам. Что есть люди, которые могут не хуже меня преподавать и совершенно спокойно этим заниматься.
Наталья О’Шей считает, что внешне очень похожа на ведьму Хелавису, безуспешно пытавшуюся соблазнить рыцаря Ланселота в книге Томаса Мелори «Смерть Артура». У художника Обри Бёрдсли есть иллюстрация к этому эпизоду
А я себя буду отдавать на сцене и заниматься наукой.
– А мне казалось, что люди, которые на сцене выступают, умеют управлять энергией и подпитываться от зала.
– Да, умеют. Конечно. Просто лекция – это практически как концерт, потому что логика лекции строится так же: следишь за таймингом, знаешь, когда примерно у студентов концентрация внимания наибольшая, когда нужно отдохнуть, повторить и так далее. И ты царь и бог. А семинарское занятие – это другая история, значительно тяжелее, потому что это интерактив. Вот тут-то студенты тебя и хватают (здесь певица продемонстрировала руками, будто хищник накидывается на жертву) – и разгрызают.
Дьявол носит Prada
Во время разговора Наталья О’Шей была занята трудоёмкой процедурой зашнуровывания ботиночек на платформе, вязочки которых тянулись от носков и до щиколоток. К выбору обуви Хелависа относится с предельной принципиальностью: предпочитает исключительно Prada и имеет по этому поводу чёткие аргументы. Подводя недавно статистические итоги очередного года своей жизни, певица в числе прочих знаковых вещей указала: «Пар обуви Prada – 10».
– Мне нравится логика Миуччи Прада. Мне нравится то, как она думает. У неё всегда есть типичная итальянская католическая фишка: героиня Prada – девушка очень приличная, ну очень приличная, но при этом у неё такие черти в голове! Это не женщина, например, от Galiano, когда сексапил тебе в лоб, нет, Prada – это что-то с вывертом!
Как легко можно догадаться, внешний вид Хелависы – один из её «пунктиков». Её «вкусные» рассказы о новинках в гардеробе на страницах «Живого журнала» собирают за сотню оживлённых девичьих комментариев. Наталья сообщает, например, что, «помимо клюквенного и кроваво-красного», ей идёт цвет мака, поэтому она приобрела «чудесную майку с длинными рукавами этого цвета, из хлопка и вискозы с кашемиром». «Идеальный бленд – нежный, тёплый, драпирующийся, – рассуждает певица. – Эта майка дивно впишется в мою коллекцию мериносовых Icebreaker и шёлковых Silkbody (да, я обожаю носить продвинутое термобельё в качестве простых топов!). Носить её надо, конечно, с замшевыми шортами болотного цвета и соответствующим зелёным френчем. Чулки в рубчик опционально».
Долгое время часть гардероба для себя Наталья О’Шей создавала самостоятельно:
– Очень много шила и занималась разнообразным рукоделием, вышивала, кружева плела – я всё это хорошо умею, – рассказала она. – Но в какой-то момент надоело проводить долгие часы за машинкой и захотелось в большом количестве таких одёжек и колечек, сумочек и штучек, которые невозможно найти в магазинах.
Так появились линии одежды и аксессуаров от Натальи О’Шей под брендами «Snakes» и «Мици Дюпри».
– Собиралась банда единомышленников, которые долго-долго вкладывали собственные деньги в весь этот изначально убыточный бизнес, и наконец в какой-то момент у нас кто-то начинал это покупать, – пояснила певица. – Есть у нас шоу-румы в Москве, в Харькове, ещё мы делаем вещи на заказ и высылаем по всему миру.
– Разработкой дизайна заняты исключительно вы? Когда у вас время остаётся?
– Да, я. Ну, еду, например, в поезде – бац, что-то приглючилось, звоню дизайнеру: «Слушай, я придумала такой плащ!» – и начинаю описывать.
– Это окупаемый бизнес?
– Зависит от месяца. Вот летом из-за жары в средней полосе был совершенно мёртвый сезон. Да и вообще заниматься всем этим тяжело, особенно если нет инвестора. Потому что у нас в стране не очень хорошо с поддержкой малого бизнеса и совсем плохо с поддержкой молодых дизайнеров. Но мы потихонечку копошимся.
«Хелависа и все её инкарнации»
– Судя по фотографиям, выложенным у вас в «Живом журнале», вы берёте своего двухлетнего ребёнка в путешествия, не все из которых отличаются большим уровнем комфортности. Не боязно?
– Да нет. Потому что и я привыкла путешествовать, и она другой жизни не знает, бедная. Мне как-то спокойнее, легче и веселее, когда она со мной, даже в достаточно экстремальных путешествиях, чем если бы я её оставляла где-то с кем-то, тем более что в Швейцарии нет ни моих родителей, ни мужниных.
Здесь, в России, когда я еду на гастроли, конечно, оставляю её в Москве с бабушкой, потому что у нас обычно достаточно плотный гастрольный график. Но иногда бывают более расслабленные туры, когда есть по паре дней отдыха, и тогда я беру с собой дочку и её няню. Нина уже была в Краснодаре, Екатеринбурге, Петербурге. Для неё это нормально. Она приходит в аэропорт как к себе домой.
– В своей последней записи в журнале вы сообщили, что уже который год с мужем хотите совершить паломничество к Иакову Компостельскому «и вообще чего-нибудь такого просветляющего». Хочется действительно одухотворённого путешествия или всё-таки больше экзотики?
– Наверное, и того и другого. Действительно мечтаю о паломничестве к святому Иакову, потому что: а) это святой покровитель мужа; b) я очень люблю морские гребешки; с) мне географически нравится сам маршрут. Я думаю пройти через Пиренеи – это будет очень красиво и просветляюще, там купить ослика вьючного, на него сажать ребёнка и вешать рюкзаки и кормить его на постоялых дворах. А если доживёт до конца путешествия – продать за копейки. Классный план!
– Ваш личный сайт называется «Сайт Хелависы и всех её инкарнаций». Вы признаёте эту идею? Интересовались ли тем, кем были в прошлой жизни?
– Да, я согласна с этой теорией. Честно говоря, хорошо я вспомнила одну свою инкарнацию, и она мне очень не понравилась. Поэтому дальше я не стала копать, – засмеялась певица.
– А нынешнее воплощение себя вам нравится?
– Ну, пока ничего вроде. А вообще надо будет посмотреть из следующей жизни и решить.
Биографическая справка (взята из «Живого журнала» Хелависы)
Имя – О’Шей Наталья
Андреевна
Рост – 176 см
Вес – 56 кг
Размеры – 93-63-96
Волосы – тёмно-пепельные
Глаза – зелёные
Муж – один
Ребёнок – один
Лошадь – одна
Высшее образование – одно
Учёная степень – одна
Публикаций – тридцать
Официальных альбомов – 8 (из них четыре с «Мельницей», один сольник, один в составе «Clann Lir», один мюзикл и одна аудиопьеса)
Арф – 5
Пар обуви Prada – 10
Источник: http://it-monsters.com.ua/
Наталья О’Шей (Хелависа) — Мельница
Наталья Андреевна О’Шей (урожденная Николаева) ака Хелависа, родилась 3 сентября 1976 года в Москве.
Закончила музыкальную школу по классу фортепиано. Закончила филологический факультет МГУ и аспирантуру, является кандидатом филологических наук, вплоть до июня 2014 года работала на факультете старшим преподавателем и старшим научным сотрудником. Занималась вокалом и кельтской арфой, участница ряда арфовых школ и фестивалей в Ирландии и Шотландии.
Наталья — единственная участница из первоначального состава группы “Мельница”, которая до сих пор работает в команде, и она же ее лидер. Когда музыканты коллектива “Тиль Уленшпигель” решили собраться вновь после его распада, именно Наталья предложила название “Мельница”, и ее материал лег в основу творчества группы.
Помимо написания песен, Наталья занимается аранжировками и сопродюсерством треков.
Кроме основной работы в “Мельнице”, Наталья участвовала в проекте “Clann Lir”, с которым был выпущен один диск, а также ведет свой собственный сольный проект “Хелависа”. Это гибкая структура, в которой Наталья экспериментирует над акустическими аранжировками и материалом. На счету проекта три совершенно разных диска — «Леопард в Городе» с участием Алексея Орлова, Дмитрия Фролова и Дмитрия Сафонова, «Новые Ботинки», сборник кельтской музыки, возникший из совместной программы с Владимиром Лазерсоном, и, наконец, «Люцифераза» — дуэтное электронно-акустическое творение, созданное в тандеме с Сергеем Вишняковым. В концертах к Наталье и Сергею регулярно присоединяются их коллеги.
На счету Натальи ряд успешных дуэтов с другими исполнителями. Можно отметить концертное и студийное сотрудничество с такими группами, как Пикник, Пилот, Кукрыниксы, Ария, После 11, Северо-Восток, LOUNA, а также исполнение партии Такхизис в мюзикле «Последнее Испытание», партии Нариэль в метал-опере «Эльфийская Рукопись» группы Эпидемия и озвучку песни персонажа Джайны в игровой вселенной Warcraft.
Официальный сайт Хелависы — http://helavisa.ru
Хелависа песни | Muzalbom.ru — рецензии на новые альбомы 2019 года
Мы будем делать Вам красиво!» — так открывает концертную программу группы «Мельница» ее лидер Хелависа. Когда выступают музыканты на сцене, то волшебное звучание создают арфа, виолончель, флейты, гитары, и барабаны. Музыка группы «Мельница» дышит ароматами свежего озера, шепотом морским волн и простором альпийских лугов. Этот коллектив – флагман фолк-рока. Группа «Мельница» и ее фронтвумен Хелависа собирают полные залы людей самого разного возраста. В своих композициях вокалистка и лидер команды Наталья О’Шей использует огромный спектр образов всей европейской культуры. Хелависа известна не только как лидер «Мельницы». Личность Натальи многогранна. Она — лингвист, специалист по кельтским языкам, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник кафедры германской и кельтской филологии МГУ. Хелависа в совершенстве знает 4 языка — ирландский, английский, французский и датский. А ещё Наталья исполняет песни на шотландском и валлийском языках.
21 августа 2004 года Хелависа вышла замуж за Джеймса Корнелиуса О’Шей, гражданина Ирландии, который на тот момент имел должность атташе по культуре ирландского посольства в Москве. С тех пор Наталья живёт в Европе, приезжая с концертами в СНГ. В 2008 году у Хелависы и Джеймса родилась дочь Нина Катрина, а в 2011 году – вторая дочь Уна Тамар.
Сольное творчество Хелависы не вписывается в рамки «Мельницы». Наталья О’Шей выступает на сцене с другими приглашёнными музыкантами, среди которых выделяется Владимир Лазерсон – первый профессиональный кельтский волынщик в России. Недавно Хелависа в соавторстве с ним выпустила диск «Новые ботинки». Меломаны, послушав диск, имеют возможность погрузиться в мир шотландского и ирландского фольклора. Наталья ответила на вопросы http://muzalbom.ru/
— Хелависа, на вашем релизе «Новые ботинки» звучат кельтские песни. Расскажите, по какому принципу вы их подбирали?
— Я составляла ее из любимых песен разных регионов кельтского ареала, которые пришли ко мне разными путями. Скажем, шотландские скороговорки в жанре puirt-a-beuil я узнала от звезды шотландского фолка Джули Фаулис (Julie Fowlis) , ирландскую песню о жнеце — от ирландской певицы Муиренн Ник Аулив (Muireann Nic Amhlaoibh) , а текст «Плача по Книгам» мне вообще достала свекровь. Это очень любимая нами программа, выстраданная, прошедшая огонь, воду и медные трубы живых концертов. Вся эта история родилась в тот момент, когда Владимир Лазерсон предложил мне принять участие в его концерте в Малом зале Московской Филармонии. Мы решили сделать что-то новое. Я пригласила гитариста «Мельницы» Сергея Вишнякова, который с радостью освоил новый для себя гитарный строй, и в таком вот виде мы сыграли вполне академический концерт из двух отделений. А следующим номером мы опробовали ту же программу, но уже с перкуссией, аккордеоном и виолончелью в клубной обстановке, и тоже получилось хорошо. Стало понятно, что нужно писать альбом — вот мы его и записали.
— Хелависа, чем вам интересна шотландская и валлийская культура?
— В нашем репертуаре две валлийских песни – «Can Crwtyn» и «Y Gwartheg». «Can Crwtyn» — слегка безумная плясовая о пьяных воробьях и кроликах, играющих в кости, а «Y Ddau Farch» — ностальгическая баллада о старом и молодом конях. Они обе обладают невероятно красивой мелодикой, что нас изначально и привлекло. В принципе, от каждой региональной культуры мы берем песни, базируясь на их музыкальной составляющей, а не на философских идеях. Именно поэтому из Шотландии мы взяли почти бессмысленные, но драйвовые ритмичные воинственные «песни прачек» waulking songs, а из Ирландии — ритмичные джиги и польки с юга страны и трагические «плачи» в жанре sean nos, которые традиционно поются а капелла.
— Многие музыканты воспринимают музыкальные инструменты как живые. Хелависа, для вас арфа тоже как живой организм?
— Конечно, и даже более того. Музыкальный инструмент — это продолжение тела музыканта, точно так же, как оружие — продолжение тела воина.
— Расскажите о работе над статьёй об ирландской арфе с британскими коллегами.
— Мне очень повезло, что у меня замечательные интересные друзья. Например, есть очень близкая подруга Катерина, органолог и арфовый мастер, которая замужем за легендой старинной музыки, арфистом Эндрю Лоренс-Кингом. Около полутора лет назад нам пришла в ум идея предпринять исследование ирландской арфы — ее истории, органологии, музыковедения и мифов, связанных с ней как в народной, так и в научной среде. Мы сделали пару докладов на международных конференциях и недавно сдали в печать большую статью по результатам этого исследования. Мы рассмотрели такие мифы, что на традиционной ирландской арфе было принято играть, держа ее на левом плече — тогда как все дошедшие до нас инструменты и остатки инструментов показывают, что их держали справа. Мы еще планируем вернуться к этой теме. Возможно, сделаем очередной доклад осенью на конференции в Бангоре (Уэльс).
— Вы сочиняете сказки для детей. Хелависа, чем порадуете ребят в ближайшее время?
— Я попыталась собрать в подобии «Упанишад» несколько популярных в кельтских странах сюжетов. У меня есть сказка о Майкле Скотте и ведьме из Фолдсхопа, этакая история бытовой магии, перешедшей границы. Есть романтическая и страшная сказка о Короле-Вороне и голубой траве. Есть ирландские эпические сюжеты о том, как Кухулин получил свое имя (и о том, какие в древней Ирландии были собаки!) и о том, как Финн мак Кумал съел лосося мудрости и стал знать обо всем на свете. Есть очень романтичный и трагический сюжет о маге, воине и неверной жене.
— Вы преподавали и за рубежом, и в России. Хелависа, чем отличаются студенты в России и за её пределами?
— Студенты очень отличаются. Меня в первую очередь поразило то, что ирландским студентам на первых курсах не преподавали разнообразные «введения в…», «теоретическое что-то там» и философию. Конечно, мы это всё во время учебы терпеть не могли, но в итоге это дало нам (и дает нынешним студентам) фундаментальную базу. В российских вузах учат в первую очередь самостоятельно думать, мыслить системно, видеть проблему, уметь верно поставить вопрос, проанализировать материал и сделать выводы. Для того, чтобы ирландский четверокурсник увидел стройность индоевропейской звуковой системы, его нужно перевернуть с ног на голову и как следует вытрясти из карманов картофельные очистки. Теорию они начинают учить только на магистерском уровне и, значит, им приходится все, что они зубрили ранее, пересматривать заново.
У меня были замечательные студенты. После окончания учёбы они устраивали весёлые афтепати с подарками. Один из лучших учеников подарил мне чудесного древнеирландского монстра.
— Хелависа, что для вас стало самым поразительным в жизни за границей?
— Самым поразительным был самый первый приезд к отцу в Шотландию. Я уже бывала до этого во Франции, уже путешествовала, так что сам выезд за рубеж для меня не был чем-то шокирующим. В 1993 году мы с матерью выскребли все сбережения, чтобы купить билеты к отцу. Мы жили на гуманитарной помощи (luncheon meat, картошка и 200 г сыра в месяц) и даже как-то привыкли к постоянному чувству голода. И вот он нас в первый же вечер приводит в громадный супермаркет «Food Giant» со словами: «Девочки, я ничего не покупал в дом, чтобы вы сами могли выбрать всю еду, которую захотите». Мы с мамой встали в одном из проходов (с колбасами вроде) и зарыдали до тошноты.
— Хелависа, вы очень любите готовить. Живя за границей, предпочитаете русскую кухню или зарубежную?
— Ой, мне кажется, я готовлю какой-то фьюжн. Я называю это — лаборатория экспериментальной кухни. Я часто смешиваю традиции кавказской и средиземноморской кухонь, мне не слабо, скажем, сделать спаржевый суп с хмели-сунели или баклажанные туфельки с черемшой… В принципе, выросши в кубанской семье, сложно было не нахвататься приемов кавказской кухни, поэтому у меня даже русская кухня выходит с отчетливым южным акцентом. Я даже многие травки называю их южными именами типа — тархун, рейхан, кинди. Вообще кухня — это моя святая святых, я даже маму туда пускаю неохотно. Я расслабляюсь у плиты, танцую под музыку над кастрюльками, колдую. Сборники рецептов никогда не использую, это у меня от прабабушки, она тоже всегда готовила на глаз.
-Хелависа, расскажите о вашем недавнем отдыхе в горах.
— Поскольку мы сейчас живем в Женеве, получается, что отдых почти постоянный, и это меня очень радует. Была бы моя воля, так бы и жила в горах.
К сожалению, пропустила уже несколько сезонов, поскольку трудно устроить так, чтобы и с погодой повезло, и было кому присмотреть за двумя маленькими детьми, так что в основном получается мягкий горный туризм с ребенком на спине — ну и горные лыжи по выходным зимой, конечно. Вот сейчас сезон докатываем.
— Горы вдохновляют на написание песен?
— Конечно. Я написала песню про Сент-Экзюпери — и вот у меня он летит не над Сахарой, а над Альпами. Горы — моя любовь, я не могу без них жить, они всегда дают мне воздух и вдохновение.
— Что вы думаете об отношении мужчинам к женщинам за границей?
— Как ни странно, российские мужчины значительно более галантны. Банальный пример — моему мужу никогда не приходит в голову подать мне руку при выходе из автобуса. Просто их этому не учат.
— А почему вы тогда вышли замуж за иностранца?!
— Я вышла замуж за Джеймса не благодаря тому, что он иностранец, а скорее — вопреки. Этот человек настолько открыт новому и настолько интересуется культурой и историей России и сопредельных стран, что можно говорить, что это не я вышла замуж в Ирландию, а это он женился в Россию.
— На каком языке разговаривают ваши дочери?
— Обе девочки билингвы. Я говорю с ними по-русски, муж говорит по-английски, плюс еще есть французский в садике и в школе. Между собой они говорят по-русски, поэтому у маленькой английский несколько хромает, зато она очень хорошо и сложно говорит по-русски, а старшая обоими языками владеет одинаково и переключается легко.
— Хелависа, были ли они на ваших концертах?
— Старшая дочка была на моих концертах пару раз, была страшно счастлива, в паузах между песнями восклицала «молодец, мама! пой, мама!», но очень уставала от возбуждения, конечно. Маленькую я пока не брала. Они обе имеют доступ к арфе, и я вижу, что старшая безошибочно ориентируется в гармонии и может подобрать сама себе аккомпанемент, когда поет. Со следующего года я планирую начать заниматься с ней на фортепиано. Еще они любят наряжаться в принцесс и танцевать. Их захватывает ролевая игра по мультфильму «Холодное Сердце».
Дмитрий Прочухан
У Хелависы прибавление… — How it was… — LiveJournal
Солистка группы «Мельница» — Наталья О’Шей — Хелависа ylgur в апреле родила вторую дочку. В 35 лет с двумя детьми она выглядит очень хорошо, даже спустя два месяца после родов.
Мне понравились имена ее дочек — первую назвали Нина Катрина О’Шей, а вторую — Уна Тамар (второе имя от Тамары, но на грузинский манер) — очень оригинально.
Как она сама говорит, имя первой дочери больше русское, по крайней мере, славянское (Нина, Катрина — в честь матери мужа), а у второй — ирландское (Уна)- с восточными корнями (Тамар).
Это имя вызвало бурю обсуждений в сети — те, кому Хелависа не нравится — ругали его, а те, кто ее обожает — защищали.
В любом случае, по моему — это дело родителей и семьи, я лично в этом ничего плохого не вижу.
Но больше всего мне понравилась фотография Наташи уже с двумя детьми, если раньше она носила первую дочку на груди, когда та была маленькой, то теперь она переехала на спину, а малышка заняла ее место)))
Она похожа на африканку, обвешанную детенышами)))
Допощу этот пост в ответ на комментарий, оставленный wild_gia, а то там места мало))) Вряд ли у Натальи это связано со слингоманией — когда у тебя есть возможность приобрести не один слинг, а несколько, и когда это все можно удачно подобрать по цвету и фактуре — слинг становится деталью костюма, и если маме это не доставляет неудобства, то смотрится очень красиво — мама с малышом вместе, особенно когда у малышки еще и здорово подобраны всякие шапочки, надетые на торчащую из этого клубка материи головку…
Я не фанатка ее творчества, но она очень близкий друг моих близких друзей и я априори отношусь к ней хорошо. Кельтская культура мне тоже очень нравится и ирландцы тоже, хотя живьем я видела пока только одного)))
