Стихи о любви вероники тушновой: Вероника Тушнова — Стихи о любви: Читать стихотворения Тушновой про любовь — Отдел социального служения и благотворительности при Астраханско-Камызякской епархии

Содержание

Вероника Тушнова стихи о любви |

Я одна тебя любить умею

Я одна тебя любить умею,
да на это права не имею,
будто на любовь бывает право,
будто может правдой
стать неправда.
Не горит очаг твой, а дымится,
не цветёт душа твоя — пылится.
Задыхаясь, по грозе томится,
ливня молит, дождика боится…
Всё ты знаешь, всё ты понимаешь,
что подаришь — тут же отнимаешь.
Всё я знаю, всё я понимаю,
боль твою качаю, унимаю…
Не умею сильной быть и стойкой,
не бывать мне ни грозой, не бурей…
Всё простишь ты мне, вину любую,
кроме этой
доброты жестокой.

***

А знаешь, все еще будет

А знаешь, всё ещё будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря…
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.

Счастье — что онo? Та же птица:
упустишь — и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста…
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!

***

Улыбаюсь, а сердце плачет

Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит —

я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,

и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,

и о многом забыть пора…
Я люблю тебя.
Это значит —
я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?

Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,

посоветует, как же быть?

Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет…
Кто сказал, что легко любить?

***

Ты не горюй обо мне, не тужи

Ты не горюй обо мне, не тужи,-
тебе, а не мне
доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
— Молчи!
Улыбайся!-
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать — да,
говорить — нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть —
вот она я!
Мне тяжело…
тебе тяжелей…
Ты не меня,- ты себя
жалей.

***

Твои глаза

Твои глаза… Опять… Опять…
Мне сердца стук
мешает спать.
Не знаю- явь то или бред,
не знаю- был ты или нет,
не вспомнить мне
и не понять!
Твои глаза… Опять… Опять…
Волос невысохшая прядь,
соленая прохлада рук,
беззвучный ливень звезд…

Ты помнишь, как скатилась вдруг
одна из них
на пыльный мост?
Ты помнишь?
Ты не позабыл
вчерашней встречи
краткий час?
Теперь я знаю- это был
подарок свадебный для нас!
Ах, все ли ты сумел понять?
Твои глаза… Опять… Опять…
Дыханье обрывается…
Поднять не в силах век…
Так счастье начинается
последнее
на век!

***

Так уж сердце у меня устроено

Так уж сердце у меня устроено —
не могу вымаливать пощады.
Мне теперь — на все четыре стороны…
Ничего мне от тебя не надо.
Рельсы — от заката до восхода,
и от севера до юга — рельсы.
Вот она — последняя свобода,
горькая свобода погорельца.
Застучат, затарахтят колеса,
вольный ветер в тамбуре засвищет,
полетит над полем, над откосом,
над холодным нашим пепелищем.

***

С тобой я самая верная

С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая,
С тобой я самая добрая,

Самая всемогущая.

Щедрые на пророчества
Твердят мне:
— Счастье кончается!
А мне им верить не хочется,
Мне их слушать не хочется,
Ну их всех!

Ничего не кончится
Так иногда случается!

***

Раскаяние

Я не люблю себя такой,
не нравлюсь я себе, не нравлюсь!
Я потеряла свой покой,
с обидою никак не справлюсь.

Я не плыву,— иду ко дну,
на три шага вперед не вижу,
себя виню, тебя кляну,
бунтую, плачу, ненавижу…

Опамятуйся, просветлей,
душа! Вернись, былое зренье!
Земля, пошли мне исцеленье,
влей в темное мое смятенье
спокойствие твоих полей!

Дни белизны… чистейший свет…
живые искры снежной пыли…
«Не говори с тоской — их нет,
но с благодарностию — были». 1

Все было — пар над полыньей,
молчанье мельницы пустынной,
пересеченные лыжней
поляны ровности простынной,

и бора запах смоляной,

и как в песцовых шубах сучья,
и наводненное луной
полночной горницы беззвучье…

У всех бывает тяжкий час,
на злые мелочи разъятый.
Прости меня на этот раз,
и на другой, и на десятый,—

ты мне такое счастье дал,
его не вычтешь и не сложишь,
и сколько б ты ни отнимал,
ты ничего отнять не сможешь.

Не слушай, что я говорю,
ревнуя, мучаясь, горюя…
Благодарю! Благодарю!
Вовек
не отблагодарю я!

***

Бывало всё, и счастье, и печали

Бывало все: и счастье, и печали,
и разговоры длинные вдвоем.
Но мы о самом главном промолчали,
а может, и не думали о нем.
Нас разделило смутных дней теченье —
сперва ручей, потом, глядишь, река…
Но долго оставалось ощущенье:
не навсегда, ненадолго, пока…
Давно исчез, уплыл далекий берег,
и нет тебя, и свет в душе погас,
и только я одна еще не верю,
что жизнь навечно разлучила нас.

***

Биенье сердца моего

Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела…
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.

***

Ночь

Смеясь и щуря сморщенные веки,
седой старик немыслимо давно
нам подавал хрустящие чуреки
и молодое мутное вино.

Мы пили все из одного стакана
в пронзительно холодном погребке,
и влага, пенясь через край, стекала
и на землю струилась по руке.

Мы шли домой, когда уже стемнело
и свежей мглою потянуло с гор.
И встал до неба полукругом белым
морскою солью пахнущий простор.

От звезд текли серебряные нити,
и на изгибе медленной волны

дрожал блестящим столбиком Юпитер,
как отраженье крохотной луны.

А мы купались… И вода светилась…
И вспыхивало пламя под ногой…
А ночь была как музыка, как милость
торжественной, сияющей, нагой.
. . . . . . . . . . . . . . .
Зачем я нынче вспомнила про это?
Здесь только вспышки гаснущей свечи,
и темный дом, трясущийся от ветра,
и вьюшек стук в нетопленной печи.

Проклятый стук, назойливый, как Морзе!
Тире и точки… точки и тире…
Окно во льду, и ночь к стеклу примерзла,
и сердце тоже в ледяной коре.

Еще темней. Свеча почти погасла.
И над огарком синеватый чад.
А воткнут он в бутылку из-под масла
с наклейкой рваной — «Розовый мускат».

Как трудно мне поверить, что когда-то
сюда вино звенящее текло,
что знало зной и пенные раскаты
замасленное, мутное стекло!

Наверно, так, взглянув теперь в глаза мне,

хотел бы ты и все-таки не смог
увидеть снова девочку на камне
в лучах и пене с головы до ног.

Но я все та же, та же, что бывало…
Пройдет война, и кончится зима.
И если бы я этого не знала,
давно бы ночь свела меня с ума.

***

Не сули мне золотые горы

Не сули мне
золотые горы,
годы жизни доброй
не сули.
Я тебя покину очень скоро
по закону матери-земли.
Мне остались считанные весны,
так уж дай на выбор,
что хочу:
елки сизокрылые, да сосны,
да березку — белую свечу.
Подари веселую дворняжку,
хриплых деревенских петухов,
мокрый ландыш,
пыльную ромашку,
смутное движение стихов.
День дождливый,
темень ночи долгой,
всплески, всхлипы, шорохи
во тьме…
И сырых поленьев запах волглый
тоже, тоже дай на память мне.
Не кори, что пожелала мало,
не суди, что сердцем я робка.

Так уж получилось,-
опоздала…
Дай мне руку!
Где твоя рука?

***

Не охладела, нет

Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком…
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.

***

Не отрекаются любя

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам…
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

***

Не боюсь, что ты меня оставишь

Не боюсь, что ты меня оставишь
для какой-то женщины другой,
а боюсь я,
что однажды станешь
ты таким же,
как любой другой.
И пойму я, что одна в пустыне,—
в городе, огнями залитом,
и пойму, что нет тебя отныне
ни на этом свете,
ни на том.

***

Молчание

Ты верен святости обряда,
и в том душа твоя права.
ты слов боишься, но не надо
переоценивать слова.
я понимаю, понимаю.
твое смятение щажу,
и тоже молча обнимаю,
и тоже молча ухожу.
ты не преступишь обещанья,
ты не откликнешься на зов,

но не солжет твое молчание-
оно отчаяннее слов.
Все изумленнее, жаднее,
нежнее слушаю его.
и ни о чем не сожалею
и не желаю ничего!

***

Мне говорят, нету такой любви

Мне говорят:
нету такой любви.
Мне говорят:
как все,
так и ты живи!
Больно многого хочешь,
нету людей таких.
Зря ты только морочишь
и себя и других!
Говорят: зря грустишь,
зря не ешь и не спишь,
не глупи!
Всё равно ведь уступишь,
так уж лучше сейчас
уступи!
…А она есть.
Есть.
Есть.
А она — здесь,
здесь,
здесь,
в сердце моём
тёплым живёт птенцом,
в жилах моих
жгучим течёт свинцом.
Это она — светом в моих глазах,
это она — солью в моих слезах,
зренье, слух мой,
грозная сила моя,
солнце моё,
горы мои, моря!
От забвенья — защита,
от лжи и неверья — броня…
Если её не будет,
не будет меня!
…А мне говорят:
нету такой любви.
Мне говорят:
как все,
так и ты живи!
А я никому души
не дам потушить.
А я и живу, как все
когда-нибудь
будут жить!

***

Беззащитно сердце человека

Беззащитно сердце человека,
если без любви…
Любовь-река.
Ты швырнул в сердцах булыжник в реку,
канул камень в реку
на века.

Пять минут
качались облака.

***

Люблю

Люблю? Не знаю может быть и нет,
Любовь имеет множество примет,
А я одно сказать тебе могу
Повсюду ты, во сне, в огне, в снегу,
В молчанье, в шуме, в радости, в тоске,
В любой надежде, в любой строке и в любой звезде,
Во всём! Всегда! Везде!
Ты памятью затвержен наизусть
И ничего нельзя забыть уже.
Ты понимаешь? Я тебя боюсь,
Напрасно я бежать, спастись хочу,
Ведь ты же сон, тепло, дыханье, свет…
Хочу прижаться к твоему плечу.
Люблю? Не знаю, нет других примет!

***

Ты любил, и я тебя любила

Где-то по гостиничным гостиным
Изводилась я тоской по дому,
Самолет ждала твой
на пустынном,
Солнцем выжженом аэродроме.
Отсылала письма почтой спешной,
Спешные ответы получала…
Дни любви преступной и безгрешной,
испытаний будущих начало.
Прилетел ты злой и запыленный,
С добрыми, покорными глазами.
Городок, от зноя полусонный,
раем простирался перед нами.
Ты любил,
и я тебя любила…
А совсем не нужно это было,
зря мы ревновали и страдали,-
нас другие счастья в жизни ждали.
Только, друг мой, стоит ли лукавить?
Разве можно жизнь, как строчки править?
Ты любил,
И я тебя любила…

***

Все было до меня

Всё было до меня: десятилетья
того, что счастьем называем мы.
Цвели деревья,
вырастали дети,
чередовались степи и холмы,
за ветровым стеклом рождались зори
очередного праздничного дня,—
был ветер,
берег,
дуб у лукоморья,
пир у друзей,—
все это без меня.
Моря и реки шли тебе навстречу,
ручной жар-птицей
в руки жизнь плыла…
А я плутала далеко-далече,
а я тогда и ни к чему была.
Ты без меня сквозь годы пробивался,
запутывался и сплеча рубил,
старался, добивался, любовался,
отпировал, отплакал, отлюбил…
Ты отдал все, что мог, любимой ради,
а я?—
всего глоток воды на дне,
сто скудных грамм в блокадном Ленинграде.
Завидуйте,
все любящие,
мне!

***

Я стучусь в твое сердце

Я стучусь в твое сердце:
— Отвори, отвори,
разреши мне в глаза поглядеться твои,
оттого что забыла уже о весне,
оттого, что давно не летала во сне,
оттого, что давно молодой не была,
оттого, что бессовестно лгут зеркала…
Я стучу в твое сердце:
— Отвори, отвори,
покажи мне меня
возврати, подари!

***

Я люблю тебя

Я люблю тебя.
Знаю всех ближе,
Всех лучше. Всех глубже.
Таким тебя вижу,
Каким не видел никто, никогда.
Вижу в прошлом и будущем,
Сквозь разлуки, размолвки, года …
Я одна тебя знаю таким,
какой ты на самом деле.
Я одна владею сердцем твоим,
больше, чем все владельцы,
владею!
Ведь оно у тебя, как заклятый клад;
не подступишься —
чудища, пропасти, бесы…
Я зажмурилась.
Я пошла наугад.
В черных чащах плутала,
взбиралась по кручам отвесным,
сколько раз готова была отступить,
сколько раз могла разбиться о скалы…
Я люблю тебя.
Я не могу не любить.
Не могу уступить!
Это я тебя отыскала!

Все стихи Вероники Тушновой

* * *

А знаешь, все еще будет! Южный ветер еще подует, и весну еще наколдует, и память перелистает, и встретиться нас заставит, и еще меня на рассвете губы твои разбудят. Понимаешь, все еще будет! В сто концов убегают рельсы, самолеты уходят в рейсы, корабли снимаются с якоря… Если б помнили это люди, чаще думали бы о чуде, реже бы люди плакали. Счастье — что онo? Та же птица: упустишь — и не поймаешь. А в клетке ему томиться тоже ведь не годиться, трудно с ним, понимаешь? Я его не запру безжалостно, крыльев не искалечу. Улетаешь? Лети, пожалуйста… Знаешь, как отпразднуем Встречу!

Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов. Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия», 1967.

* * *

А может быть, останусь жить? Как знать, как знать? И буду с радостью дружить? Как знать, как знать? А может быть, мой черный час не так уж плох? Еще в запасе счастья часть, щепотка крох… Еще осталось: ночь, мороз, снегов моря и безнадежное до слез — «Любимая!». И этот свет, на краткий миг, в твоем лице, как будто не лицо, а лик в святом венце. И в три окна, в сугробах, дом — леса кругом, когда февраль, как белый зверь, скребется в дверь… Еще в той лампе фитилек тобой зажжен, как желтый жалкий мотылек, трепещет он… Как ночь души моей грозна, что делать с ней? О, честные твои глаза куда честней! О, добрые твои глаза и, словно плеть, слова, когда потом нельзя ни спать, ни петь. . . . . . . . . . . . . . . . Чуть-чуть бы счастья наскрести, чтобы суметь себя спасти, тебя спасти, не умереть!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

А я с годами думаю все чаще, что краденое счастье — тоже счастье, как ситник краденый — все тот же хлеб насущный, спасенье жизни неблагополучной. А может, несравненно слаще даже. Поверьте, это не в защиту кражи, но просто я убеждена, что сытый не представляет, сколько стоит ситный…

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

Арык

Глаз к сиянью такому еще не привык… Зной густой, золотой и тягучий, как мед… А за домом, в саду, пробегает арык, как живой человек, говорит и поет. Он струится, как будто в ущелье зажат, меж забором и каменной пестрой стеной. Распахнется калитка. .. Лучи задрожат… Засмуглеет рука… Брызнет звон жестяной. С мягким бульканьем вглубь окунется кувшин, И опять тишина. Он один ни на миг не стихает, сбегая с далеких вершин, торопливый арык, говорливый арык… В нем вода холодна и молочно-бела, и, как лента из шелка, упруга в горсти… С первой встречи я сердце ему отдала. Пели птицы в саду: «Не спеши, погости». Счастье ходит со мной по дороге любой… А покой… А покоя не будет нигде. В час, когда занимался рассвет голубой, я пришла попрощаться к ханларской воде.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Без обещаний жизнь печальней дождливой ночи без огня. Так не жалей же обещаний, не бойся обмануть меня. Так много огорчений разных и повседневной суеты. .. Не бойся слов — прекрасных, праздных, недолговечных, как цветы. Сердца людские так им рады, мир так без них пустынно тих… И разве нет в них высшей правды на краткий срок цветенья их?

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

Бессоница

Кряхтели рамы, стекла звякали, И все казалось мне: вот-вот уснувший дом сорвется с якоря и в ночь, ныряя, поплывет. Луна катилась между тучами, опутанная волокном, как мачта, дерево скрипучее раскачивалось под окном. Давным-давно легли хозяева, огонь погас. А сна все нет. И заманить ничем нельзя его. И долго мешкает рассвет. От окон тянет острым холодом, и хорошо и страшно мне. Все крепко спят. И с грозным городом я остаюсь наедине. Наш утлый дом по ветру носится, раскачивается сосна. .. И до чего ж она мне по сердцу, азербайджанская весна!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Бывало все: и счастье, и печали, и разговоры длинные вдвоем. Но мы о самом главном промолчали, а может, и не думали о нем. Нас разделило смутных дней теченье - сперва ручей, потом, глядишь, река… Но долго оставалось ощущенье: не навсегда, ненадолго, пока… Давно исчез, уплыл далекий берег, и нет тебя, и свет в душе погас, и только я одна еще не верю, что жизнь навечно разлучила нас.

Вероника Тушнова. Лирика. Москва: Художественная литература, 1969.

* * *

Быть хорошим другом обещался, звезды мне дарил и города. И уехал, и не попрощался. И не возвратится никогда. Я о нем потосковала в меру, в меру слез горючих пролила. Прижилась обида, присмирела, люди обступили и дела… Снова поднимаюсь на рассвете, пью с друзьями, к случаю, вино, и никто не знает, что на свете нет меня уже давным-давно.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

В аэропорту

В холодном, неуютном зале в пустынном аэропорту слежу тяжелыми глазами, как снег танцует на ветру. Как на стекло лепя заплатки, швыряет пригоршни пера, как на посадочной площадке раскидывает веера. На положении беглянки я изнываю здесь с утра. Сперва в медпункте валерьянки мне щедро выдала сестра. Затем в безлюдном ресторане, серьгами бедными блеща, официантка принесла мне тарелку жирного борща. Из парикмахерской вразвалку прошел молоденький пилот… Ему меня ничуть не жалко, но это он меня спасет. В часы обыденной работы, февральский выполняя план, меня на крыльях пронесет он сквозь мертвый белый океан. Друзья мои, чужие люди, благодарю за доброту. …Сейчас вздохну я полной грудью и вновь свободу обрету. Как хорошо, что все известно, что ждать не надобно вестей. Благословляю век прогресса и сверхвысоких скоростей. Людской благословляю разум, плоды великого труда за то, что можно так вот, разом, без слов, без взгляда, навсегда!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

В лесу (Навстречу сосны…)

Навстречу сосны. Нет конца им… День ярче, выше, горячей, но хвойный кров непроницаем для ливня солнечных лучей. Лишь кое-где во мраке вкраплен как будто золота кусок. И с веток солнечные капли сочатся в розовый песок. В лесу торжественно и тихо. .. Но я не слышу тишины,- еще не умер отзвук дикой, железной музыки войны. И с молодой березкой рядом, ее шуршанием одет, стоит расщепленный снарядом сосны обугленный скелет.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

В лесу (Осенний пожар…)

Осенний пожар полыхает в лесу, плывут паутин волоконца, тяжелые капли дрожат на весу, и в каждой по целому солнцу. Какой нерушимый сегодня покой, как тихо планируют листья… Хочу вороха их потрогать рукой, как шкурку потрогала б лисью. Как много их — рыжих, лиловых почти, коричневых и золотистых. Слетают на плечи, лежат на пути, трепещут на кронах сквозистых. Торжественной бронзой покрыты дубы, горят фонари-мухоморы… Я нынче с рассвета пошла по грибы, бродить по глухим косогорам. Брожу - и нет-нет да присяду на ствол, к осенней прислушаюсь речи. Почудилось — кто-то по лесу прошел. Не ты ли прошел недалече? Брожу - и нет-нет да тебя позову, молчанье лесное развею. Мне эхо ответит, лукавя: ау… А я вот возьму и поверю!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

В самолете

Молчали горы — грузные и грозные, ощеря белоснежные клыки. Свивалось их дыхание морозное в причудливые дымные клубки. А в синеве, над пеленой молочной, как божий гром «ТУ-104» плыл, уверенный в себе, спокойный, мощный, слепя глаза тяжелым блеском крыл. Он плыл над неприступной цитаделью отвесных скал, лавин, расселин, льда… Он неуклонно приближался к цели и даже без особого труда. Следила я, как дали он глотает,— цель! Только цель!— и больше ничего. И думала: как сердцу не хватает непогрешимой точности его.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

В чем отказала я тебе, скажи? Ты целовать просил — я целовала. Ты лгать просил,— как помнишь, и во лжи ни разу я тебе не отказала. Всегда была такая, как хотел: хотел — смеялась, а хотел — молчала… Но гибкости душевной есть предел, и есть конец у каждого начала. Меня одну во всех грехах виня, все обсудив и все обдумав трезво, желаешь ты, чтоб не было меня… Не беспокойся — я уже исчезла.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

Вальдшнеп

Влетел он в полымя заката и замелькал, и зачернел, и не слыхал, как в два раската гром над поляной прогремел. Свинца горячие крупицы ударили наперерез, и люди радовались птице, упавшей на землю с небес. Среди осин и елей мрачных, зарывшись в прошлогодний лист, лежал крылатый неудачник, весны подстреленный связист. И длинный клюв торчал, как шильце, из горстки пестрого пера… Кто знал, что этим завершится весны любовная пора? Какая радость им владела, как жизнь была ему легка, и как бы я его жалела, когда б не гордость за стрелка!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

Весна

Туч взъерошенные перья. Плотный воздух сыр и сер. Снег, истыканный капелью, по обочинам осел. И упорный ветер с юга, на реке дробящий льды, входит медленно и туго в прочерневшие сады. Он охрипшей грудью дышит, он проходит напролом, по гремящей жестью крыше тяжко хлопает крылом. И кипит волна крутая с каждой ночью тяжелей, сок тягучий нагнетая в сердцевины тополей. Третьи сутки дует ветер, третьи сутки стонут льды, третьи сутки в целом свете ни просвета, ни звезды. Краю нет тоске несносной. Третьи сутки в сердце мрак… Может быть, и в жизни весны наступают тоже так?

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Воздух пьяный — нет спасения, с ног сбивают два глотка. Облака уже весенние, кучевые облака. Влажный лес синеет щеткою, склон топорщится ольхой. Все проявленное, четкое, до всего подать рукой. В колеях с навозной жижею, кувыркаясь и смеясь, до заката солнце рыжее месит мартовскую грязь. Сколько счастья наобещано сумасшедшим этим днем! Но идет поодаль женщина в полушалочке своем, не девчонка и не старая, плотно сжав румяный рот, равнодушная, усталая, несчастливая идет. Март, январь, какая разница, коль случилось, что она на земное это празднество никем не позвана. Ну пускай, пускай он явится здесь, немедленно, сейчас, скажет ей: «Моя красавица!», обоймет, как в первый раз. Ахнет сердце, заколотится, боль отхлынет, как вода. Неужели не воротится? Неужели никогда? Я боюсь взглянуть в лицо ее, отстаю на три шага, и холодная, свинцовая тень ложится на снега.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Вот говорят: Россия… Реченьки да березки… А я твои руки вижу, узловатые руки, жесткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на победу благословлявшие. Вижу пальцы твои сведенные,— все заботы твои счастливые, все труды твои обыденные, все потери неисчислимые. .. Отдохнуть бы, да нет привычки на коленях лежать им праздно… Я куплю тебе рукавички, хочешь — синие, хочешь — красные? Не говори «не надо»,— мол, на что красота старухе? Я на сердце согреть бы рада натруженные твои руки. Как спасенье свое держу их, волнения не осиля. Добрые твои руки, прекрасные твои руки, матерь моя, Россия!

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Вот и город. Первая застава. Первые трамваи на кругу. Очень я, наверное, устала, если улыбнуться не могу. Вот и дом. Но смотрят незнакомо стены за порогом дорогим. Если сердце не узнало дома, значит, сердце сделалось другим. Значит, в сердце зажилась тревога, значит, сердце одолела грусть. Милый город, подожди немного,- я смеяться снова научусь.

Вероника Тушнова. Не отрекаются любя… Сборник стихотворений. Поэтическая Россия. Москва: Русская книга, 1997.

* * *

Вот уеду, исчезну, на года, навсегда, кану в снежную бездну, пропаду без следа. Час прощанья рисую, гладкий след от саней… Я ничем не рискую, кроме жизни своей.

Вероника Тушнова: стихи о любви

Я желаю тебе добра!
Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит —
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора…
Я люблю тебя.
Это значит —
я желаю тебе добра.

Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет.

..
Кто сказал, что легко любить?

* * *
Людские души — души разные,
не перечислить их, не счесть.
Есть злые, добрые и праздные
и грозовые души есть.

Иная в силе не нуждается,
ее дыханием коснись —
и в ней чистейший звук рождается,
распространяясь вдаль и ввысь.

Другая хмуро-неотзывчива,
другая каменно-глуха
для света звезд,
для пенья птичьего,
для музыки
и для стиха.

Она почти недосягаема,
пока не вторгнутся в нее
любви тревога и отчаянье,
сердечной боли острие.

Смятенная и беззащитная,
она очнется,
и тогда
сама по-птичьи закричит она
и засияет как звезда.

* * *
Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.
Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица,
в своем отполированном гробу.

* * *
Ни в каких не в стихах, а взаправду
ноет сердце – лечи не лечи,
даже ветру и солнцу не радо…
А вчера воротились грачи.
Не до солнца мне,
не до веселья.
В книгах,
в рощах,
в поверьях,
в душе
я ищу приворотного зелья,
хоть в него и не верю уже.
Я сдаваться судьбе не хотела,
покоряться судьбе не могла,
говорила:
«Любовь улетела»,
а теперь говорю:
«Умерла».
Умерла, не глядит и не слышит,
и не слышит, как плачу над ней,
как кричу ее имя,
не слышит,
бездыханных камней ледяней.
А грачи все равно прилетели
и возводят свои города…
Я ищу приворотного зелья,
а нужна-то
живая вода.

* * *
Зову, упрекаю, надеюсь и спорю,
молю, обвиняю, прощаю, кляну…
И горе моё —
настоящее горе,
во всю ширину
и во всю глубину!
Я в счастье не верю.
Так замятью снежной
не верят в сирень, в стрекотанье,
в дожди…
А всё-таки будет.
Придёт.

Неизбежно.
Не хочешь — не верь,
не умеешь — не жди.
А всё-таки будет.
И с тою же страстью
я счастью в глаза
изумлённо взгляну,
и будет оно,
настоящее счастье,
во всю ширину
и во всю глубину!

* * *
Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.

Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.

Пока я жива,
пока ты живой,
последнего счастья во имя,
быть солнцем хочу
над твоей головой,
землёй —
под ногами твоими.

* * *
Не знаю — права ли,
не знаю — честна ли,
не помню начала,
не вижу конца…
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло
тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.

Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на все побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит,-
прекрасен той первой поры неуют…
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.

* * *
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
…Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру…
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд…
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи…
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой…
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.

* * *
Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты…
Как тревожно, милый,
как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь…
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники,
и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце,
которое
мертвым было бы
без тебя.

* * *
Без обещаний
жизнь печальней
дождливой ночи без огня.
Так не жалей же обещаний,
не бойся обмануть меня.
Так много огорчений разных
и повседневной суеты…
Не бойся слов —
прекрасных, праздных,
недолговечных, как цветы.
Сердца людские так им рады,
мир так без них
пустынно тих…
И разве нет в них
высшей правды
на краткий срок цветенья их?

* * *
Осчастливь меня однажды,
позови с собою в рай,
исцели меня от жажды,
подышать немного дай!
Он ведь не за облаками,
не за тридевять земель,-
там снежок висит клоками,
спит апрельская метель.

Там синеет ельник мелкий,
на стволах ржавеет мох,
перепархивает белка,
будто розовый дымок.
Отливая блеском ртутным,
стынет талая вода…
Ты однажды
ранним утром
позови меня туда!
Я тебе не помешаю
и как тень твоя пройду…
Жизнь такая небольшая,
а весна — одна в году.
Там поют лесные птицы,
там душа поет в груди…
Сто грехов тебе простится,
если скажешь:
— Приходи!

* * *
Бывают весны разными:
стремительными, ясными,
ненастными и грустными,
с облаками грузными…
А я была бы рада
всякой
любой,
только бы, только бы, только бы
с тобой.
Только б ветки влажные ,
талая земля,
только хоть однажды бы:
«Хорошая моя!»
Только хоть однажды бы
щекой к щеке
да гудки протяжные
вдалеке…

* * *
Зову, упрекаю, надеюсь и спорю,
молю, обвиняю, прощаю, кляну…
И горе моё —
настоящее горе,
во всю ширину
и во всю глубину!
Я в счастье не верю.

Так замятью снежной
не верят в сирень, в стрекотанье,
в дожди…
А всё-таки будет.
Придёт.
Неизбежно.
Не хочешь — не верь,
не умеешь — не жди.
А всё-таки будет.
И с тою же страстью
я счастью в глаза
изумлённо взгляну,
и будет оно,
настоящее счастье,
во всю ширину
и во всю глубину!

* * *
Жизнь твою читаю,
перечитываю,
все твои печали
пересчитываю,
все твои счастливые улыбки,
все ошибки,
всех измен улики…
За тобой,
не жалуясь, не сетуя,
всюду следую
по белу свету я,
по небесным и земным
маршрутам,
по годам твоим
и по минутам…
Ничего я о тебе не знаю!
Разве лес-
прогалина лесная?
Разве море-
только ширь морская?
Разве сердце-
только жизнь людская?

* * *
Там далёко,
за холмами синими,
за угрюмой северной рекой,
ты зачем зовешь меня по имени?
Ты откуда взялся?
Кто такой?
Голос твой блуждает темной чащей,
очень тихий,
слышный мне одной,
трогая покорностью щемящей,
ужасая близостью родной.

И душа,
как будто конь стреноженный,
замерла, споткнувшись на бегу,
вслушиваясь жадно и встревоженно
в тишину на дальнем берегу.

* * *
Раскаленное,
цвета платины
небо с грудами облаков,
на зыбучем асфальте
вмятины
остаются от каблуков.
Листья пыльные не колышутся,
все труднее к закату дышится,
сердце сдавливает тоской
беспощадный зной
городской.
Не кончается день томительный
духоты и труда нелегкого…
Человек ты мой удивительный,
что ты бродишь вокруг да около?
Дай мне руки твои хорошие…
Хочешь, правду тебе открою?
Не принцесса я на горошине,
и взбредет же на ум такое!
Не к чему мне улыбки льстивые,
не нужны мне слова красивые,
из подарков хочу одно я –
сердце твое родное.
Хочу, чтобы дождик колкий
мне навстречу в лицо хлестал,
чтобы ветер в пустынном поселке
по- разбойничьему свистал,
чтобы холод туманил стекла,
чтобы тучи темней свинца,
чтоб рябина, качаясь, мокла
у бревенчатого крыльца,
чтоб к ночи – густой и стремительной –
закружился осенний снег…
Человек ты мой удивительный,
непонятливый человек!

* * *
Не о чем мне печалиться,
откуда же
слезы эти?
Неужели сердце прощается
со всем дорогим на свете —
с этим вечером мглистым,
с этим безлистым лесом.

..
А мне о разлуке близкой
ничего еще не известно.
Все еще верю:
позже,
когда-нибудь…
в марте… в мае…
Моя последняя осень.
А я ничего не знаю.
А сны все грустнее снятся,
а глаза твои все роднее,
и без тебя оставаться
все немыслимей!
Все труднее!

* * *
Гонит ветер
туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы
расстаемся молча,
так, как расстаются
навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток…
Ты жесток
жестокостью ребенка —
от непонимания жесток,
Может, ни день,
может, ни год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про все другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы
и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня.

* * *
Вот уеду, исчезну,
на года, навсегда,
кану в снежную бездну,
пропаду без следа.

Час прощанья рисую,
гладкий след от саней.

..
Я ничем не рискую,
кроме жизни своей.

* * *
А ведь могло бы статься так,
что оба,
друг другу предназначены судьбой,
мы жизнь бок о бок
прожили до гроба
и никогда не встретились с тобой.
В троллейбусе порой сидели б рядом,
в киоске покупали бы цветы,
едва заметив мимолётным взглядом
единственно любимые черты.
Чуть тяготясь весенними ночами,
слегка грустя о чём-то при луне,
мы честно бы знакомым отвечали,
что да,
мы в жизни счастливы вполне.
От многих я слыхала речи эти,
сама так отвечала, не таю,
пока любовь не встретила на свете
единственно возможную —
твою!
Улыбка, что ли, сделалась иною,
или в глазах прибавилось огня,
но только —
счастлива ли я с тобою? —
с тех пор никто не спрашивал меня.

* * *
Меня ты видел солнечной и ясной,
с неудержимой нежностью в глазах,
и некрасивой видел,
и прекрасной,
и в горестных,
и в радостных слезах.

И удручённой видел,
и смущённой,
поникшей, постаревшей от тревог…
Ты только никогда
неосвещенной
меня не видел.
…И видать не мог.

* * *
Прости, любовь моя ссыльная,
прости за то, что молчу,
прости за то, что не сильная
и сильной быть не хочу.

Прости за то, что несмелая,
от беды не уберегла,
и помочь тебе не сумела я,
и убить тебя не смогла.

* * *
Тяжело мне опять и душно,
опустились руки устало…
До чего же не много нужно,
чтобы верить я перестала.
Чтобы я разучилась верить,
чтобы жизнь нашу стала мерить
не своею — чужою меркой,
рыночной меркой, мелкой.
Если счастье от слова злого
разлетается, как полова,
значит, счастье было пустое,
значит, плакать о нём не стоит.
…Ты прости меня, свет мой ясный,
за такой разговор напрасный.
Как всё было, так и останется:
вместе жить нам
и вместе стариться.

* * *
Наверно, это попросту усталость,—
ничто ведь не проходит без следа.

Как ни верти,
а крепко мне досталось
за эти неуютные года.
И эта постоянная бездомность,
и эти пересуды за спиной,
и страшной безнадежности бездонность,
встававшая везде передо мной,
и эти горы голые,
и море
пустынное,
без паруса вдали,
и это равнодушие немое
травы и неба,—
леса и земли…
А может быть, я только что родилась,
как бабочка, что куколкой была?
Еще не высохли, не распрямились
два беспощадно скомканных крыла?
А может, даже к лучшему, не знаю,
те годы пустоты и маеты?
Вдруг полечу еще
и засверкаю,
и на меня порадуешься ты?

* * *
Надо верными оставаться,
до могилы любовь неся,
надо вовремя расставаться,
если верными быть нельзя.

Пусть вовек такого не будет,
но кто знает, что суждено?
Так не будет, но все мы люди…
Все равно — запомни одно:

я не буду тобою брошена,
лгать не станешь мне, как врагу
мы расстанемся как положено,-
я сама тебе помогу.

* * *
Нам не случалось ссориться
Я старалась во всем потрафить.
Тебе ни одной бессонницы
Не пришлось на меня потратить.
не добычею,
Не наградою,-
была находкой простою,
Оттого, наверно, не радую,
потому ничего не стою.
Только жизнь у меня короткая,
только твердо и горько верю:
не любил ты свою находку-
полюбишь потерю…

* * *
Нельзя за любовь – любое,
Нельзя, чтобы то, что всем.
за любовь платят любовью
Или не платят совсем.
Принимают и не смущаются,
Просто благодарят.
или (и так случается!)
Спасибо не говорят.
Горькое… вековечное…
Не буду судьбу корить.
жалею тех, кому нечего
или некому подарить.

* * *
Я, наверно, слишком часто плачу:
слёзы накликают неудачу.
Слишком мало
счастью доверяю
и его доверие
теряю…
Счастье любит
смелых и отчаянных,
вечно опечаленных
боится.
Им оно не дарит
встреч нечаянных,
им оно во сне и то не снится!

* * *
Нынче долго я не засну,
мне приснятся плохие сны:
ты хотел мне отдать весну —
отказалась я
от весны.

А она поет да поет
песню тоненькую в ночи,
а она заснуть не дает,
не прикажешь ей:
«Замолчи!».
Ты хотел мне отдать весну,
горечь ветра,
капель в лесу,
ветки с каплями на весу,
снега хрупкую бирюзу…
Не смогла я взять,
не смогу, –
не умею я быть в долгу.

* * *
Напрочь путь ко мне отрезая,
чтоб не видеть и не писать,
ты еще пожалеешь, знаю,
станешь локти себе кусать.
Чтоб не видеть…
Но ты увидишь.
Взглянешь – взгляда не отведешь.
Ты в метельную полночь выйдешь,
а от памяти не уйдешь.
— Обхватить бы двумя руками,
унести б ее за моря!
Почему же она такая?
Отчего она не моя?
Снег летит над землей застылой,
снег рассыпчатый и сухой,…
А ведь было бы счастье, было,-
оказался кузнец плохой.

* * *
Я давно спросить тебя хотела:
разве ты совсем уже забыл,
как любил мои глаза и тело,
сердце и слова мои любил…

Я тогда была твоей отрадой,
а теперь душа твоя пуста.

Так однажды с бронзового сада
облетает поутру листва.

Так снежинки – звездчатое чудо —
тонким паром улетают ввысь.
Я ищу, ищу тебя повсюду,
где же ты? откликнись, отзовись.

Как мне горько, странно, одиноко,
в темноту протянута рука.
Между нами пролегла широко
жизни многоводная река.

Но сильна надежда в человеке,
я ищу твой равнодушный взгляд.
Все таки мне верится, что река
могут поворачивать назад.

* * *
Так уж сердце у меня устроено —
не могу вымаливать пощады.
Мне теперь — на все четыре стороны…
Ничего мне от тебя не надо.
Рельсы — от заката до восхода,
и от севера до юга — рельсы.
Вот она — последняя свобода,
горькая свобода погорельца.
Застучат, затарахтят колеса,
вольный ветер в тамбуре засвищет,
полетит над полем, над откосом,
над холодным нашим пепелищем.

* * *
Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.

Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком…
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.

* * *
Терпеливой буду, стойкой,
молодой, назло судьбе!
Буду жить на свете столько,
сколько надобно тебе.

Что тебе всего дороже,
то и стану я дарить.
Только ты меня ведь тоже
должен отблагодарить —

молодым счастливым взглядом
в тихом поле, при луне,
тем, что ты со мною рядом —
как с собой наедине.

Правдой сердца, словом песни,
мне родной и дорогой,
даже если, даже если
ты отдашь ее другой.

* * *
Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та, с которою — рай,
все равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолет,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пес заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белесым
закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы, руки, стихи.

..
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся —

слишком много меня!

Вероника Тушнова

Кто сказал, что легко любить

Кто сказал, что легко любить Продолжение

Стихи Тушновой Вероники о любви

Главное произведение Вероники Тушновой приобрело широкую известность через значительное время после её смерти (а умерла поэтесса 7 июля 1965) – когда в 1977 году Алла Пугачёва начала исполнять её романс «Не отрекаются любя». Однако это, конечно, далеко не всё поэтическое наследие: на стихи Вероники Тушновой написаны и другие популярные песни, они изданы во множестве поэтических сборников.

Вероника Тушнова работала в жанре любовной лирики – поэтессу всегда терзали сильные чувства, но она не была особенно счастлива в личной жизни. Оба её брака распались, расставания были тяжёлыми. В последние годы Тушнова страдала не только от рака, но и от неразделённой любви к поэту Александру Яшину. Вероника Тушнова стихи, изданные в последнем сборнике – «Сто часов счастья», посвятила именно переживаниям этого периода.

Детство и молодость поэтессы

Существуют разночтения относительно года рождения Вероники Тушновой. В автобиографии поэтессы, некоторых других источниках, и даже на могиле указан 1915 год. Однако это едва ли правда; известно, что Тушнова окончила школу 1928 году, поэтому другая возможная дата рождения – 27 марта 1911 года, выглядит много более вероятной.

Родилась Вероника в Казани, в семье медика, профессора местного университета. Мать будущей поэтессы тоже была образованным человеком – выпускницей Бестужевских курсов. Вероника училась в одной из лучших казанских школ, с раннего детства изучала иностранные языки – английский и французский. Вероника Тушнова стихи в те годы ещё не писала, но учителя уже видели в ней большой литературный потенциал. После школы отец, имевший довольно деспотичный характер, настоял на поступлении дочери на медицинский факультет его университета.

В 1931 году отца Вероники перевели в Москву. Семье предоставили прекрасную квартиру в центре Москвы. Вероника Тушнова продолжила образование, а также увлеклась живописью и поэзией. В 1938 году она впервые вышла замуж за врача-психиатра. В этом же году стихи Вероники Тушновой впервые появились в печати.

В 1941 году, по совету поэтессы Веры Инбер, Тушнова решила поступить в знаменитый Литературный институт имени Горького – но этим планам помешала война. В годы Великой Отечественной Тушнова работала врачом в Казани.

Литературный успех

В конце войны, уже после развода с первым мужем, Вероника Тушнова опубликовала в «Новом мире» и «Комсомольской правде» несколько стихотворений, вызвавших большой интерес у публики.

Уже в 1945 вышел её первый сборник, который так и назывался – «Первая книга». В 1946 Веронику Тушнову приняли в Союз Писателей СССР. Впрочем, после этого последовал некоторый спад в творчестве, во многом связанный со вторым замужеством: следующий сборник Тушнова издала только в 1954, через 9 лет. Большинство критиков считает, что по-настоящему её поэтический дар раскрылся ещё позже – уже на рубеже 50-60х, ближе к концу жизни.

Вероника Тушнова работала критиком, рецензентом и журналистом, а также много времени уделяла поэтическим переводам, в том числе с татарского и бенгали.

Вторым мужем Тушновой был Юрий Тимофеев – главный редактор издательства «Детский мир». Брак продлился около 10 лет, с начала 1950-х годов. После расставания Вероника Тушнова прожила недолго – в 1965 у неё обнаружили рак. Глубокое чувство к Александру Яшину – последняя любовь поэтессы, осталось без ответа; Яшин был женат и имел четверых детей, бросить семью не мог.

Поэт Тушнова Вероника :: Поэмбук

Лучшие стихи Тушновой Вероники

Поэзия для детей. Детские поэты

Вероника Технова (1915-1965) — русский поэт.
Родился в Казани в семье профессора медицины Казанского университета Михаила Технова. Там он окончил школу. С детства писал стихи, первые свои стихи написал в возрасте 9-10 лет. По настоянию отца она пошла учиться на медицинский факультет Казанского университета. Потом учился в мединституте в Ленинграде, куда к тому времени переехала семья, но институт не закончился, хотя проучился четыре года.Занимался живописью, затем началось серьезное увлечение поэзией.
В начале лета 1941 года Технова приезжает в Московский литературный институт им. М. Горького: ее профессиональное и серьезное желание поэзии и филологии, кажется, сбылось.
Но началась война. Отец Вероники Тушновой к моменту смерти, на ее руках остались больные мать и маленькая дочка. Используя свои медицинские познания, Технова почти всю войну проработал в госпиталях, лечил раненых. И продолжал писать стихи… Звали ее ласково: «докторская книга».
В 1945 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла его первая книга стихов Тушнова, которую она назвала «Первая книга». Это был относительно поздний дебют — Веронике Михайловне было уже 29 лет и он шел так тихо, тихо … Вторая книга Вероники Тушновой «Пути» увидит свет только через десять лет, в 1954 году. стихи, часто написанные в манере и вдохновляющие на дорожные встречи и переживания, встречи с новыми людьми и новые места.«Азербайджанская весна» — один из поэтических циклов Тушнова.
Между двумя книгами TechNova работали долго и упорно: рецензент в «литературной фантастики,» эссеист в газете, в переводе с podsrachnikov Рабиндраната Тагора, и отлично сделал это потому, что он был лириком, «по самой своей strokecol фактом» , как она сама сказала. Она искала свой путь в поэзии. Искал тяжёлого, болезненного, часто готового отказаться от такта и много терять за сердце и талант.
В 1952 году Технова написала стихотворение «Дорога в Ключер».(Оно также включено в книгу 1954 года.) Поэма была очень хорошо встречена критиками и рецензентами. По-настоящему талант Тушнова раскрылся только в последний период ее творчества: сборники «Память сердца» (1958), «Второе дыхание» (1961) и «Сто часов счастья» (1965). Любовь — сквозная тема ее стихов, в ней есть печаль и радость, потеря и надежда, настоящее и будущее. Она громко говорила о любви, призывала к истинно человеческим отношениям между людьми.
На любовную лирику Тушновой сильно повлияла ее любовь к поэту Александру Яшину, который был женат и не мог покинуть ее семью.
Скончалась Вероника Технова 7 июля 1965 года после тяжелой болезни в возрасте 50 лет в Москве.

Творчество и биография Вероники Тушновой

Вероника Михайловна Тушнова — известная русская поэтесса. Ее душераздирающие стихи наполнены лиризмом и удивительно бережным отношением к любви.

Уроженка Казани выросла в семье профессора медицины Тушнова Михаила Павловича и Постниковой Александры Георгиевны.

1911 или 1915?

Официальной датой рождения, указанной в автобиографии, некоторых биографических статьях и на могильном памятнике поэтессы, считается 14 марта 1915 года. Однако по материалам Казанского литературного музея имени Горького и изданного сборника стихов В сборнике «Ибо все может быть дано», составленного дочерью Вероники Тушновой — Натальей Розинской, утверждается, что настоящая дата рождения Веры Тушновой — 27 марта 1911 года. Эта дата указана в выписке из метрической книги. , подтверждающий ее крещение в 1911 году.В пользу этого говорит и тот факт, что школьница окончила школу в 1928 году; в этом же году она стала студенткой медицинского факультета Казанского университета, что никак не удавалось в 13 лет.

Биография Вероники Тушновой

До революции семья Веры жила достаточно благополучно, и потом все рухнуло. По воспоминаниям Веры, мама прячется с ней от артобстрела вокруг погребов, все вокруг горит и грохочет.Тиф, голод, гражданская война, смерть и разруха, приход Советской власти и скромная жизнь за зарплату отца.

С малых лет Вероника Тушнова, биография которой всю жизнь была связана с поэзией, увлекалась поэзией и живописью, рано начала писать стихи. Девушка любила бегать босиком по траве, лежать на усыпанном ромашками склоне холма, ловить солнечные лучи в ладони и наблюдать за окружающим миром с его щебечущими, поющими, ползучими обитателями. Все самое интересное, поражавшее детскую фантазию, Вероника фиксировала в рисунках или стихотворных строках, которые приходилось скрывать от отца, который видит будущее дочери только в медицинской индустрии.

Литературное начало

Школа № 14 имени А.Н. Радищева с углубленным изучением иностранных языков, на которой училась Вера, считалась одним из лучших заведений города Казани, поэтому неудивительно, что такая прилежная ученица свободно владела английским и французским языками. Также ученику хорошо давали литературу; ее одаренность в этой сфере заметил школьный учитель Скворцов Борис Николаевич, который часто читал вслух произведения Тушновой как образцовые.

Далее, по настоянию отца, характеризовавшегося властным, можно сказать, деспотическим характером, Вера в 1928 году стала студенткой медицинского факультета института.В 1931 году в связи с назначением родителя на новое место работы семья переехала в столицу, в квартиру на Новинском бульваре, полученную за заслуги в области медицины, а в 1936 году, после смерти Михаила Павловича. , в Ленинград, где Вера продолжила учебу и получила докторскую степень. Четырех лет учебы молодой девушке хватило, чтобы понять ошибочный выбор жизненного пути. Ей больше нравилась живопись и поэтические пробы пера. В 1938 году Вера вышла замуж за известного психиатра Юрия Розинского, от которого в 1939 году родила дочь Наталью.Однако первый брак оказался скоротечным и быстро распался. Что стало причиной — никто не знает: сведения о сердечных делах, к сожалению, не сохранились; возможно, многие члены семьи Веры просто игнорируют.

Первая публикация

Слова Вероники Тушновой, рано начавшей писать, впервые опубликованы в 1938 году; в послевоенный период поэзия навсегда вошла в ее жизнь. В 1941 году молодая женщина, желая серьезно и профессионально заниматься поэзией и филологией, поступила в Литературный институт Горького, но приход войны не дал возможности учиться.С больной матерью и ребенком (отца к тому времени уже не было в живых) она переехала в Казань, где устроилась на работу в нейрохирургический госпиталь для раненых красноармейцев.

Творчество и биография Вероники Тушновой

Тушнова Вероника Михайловна — известная русская поэтесса. В ее душе волнующие стихи наполнены лиризмом и замечательно бережным отношением к любви.

Родилась в Казани, выросла в семье профессора медицины Тушнова Михаила Павловича и Постниковой Александры Георгиевны.

1911 или 1915?

Официальной датой рождения, указанной в его автобиографии, некоторых биографических статьях и на могиле поэта, считается 14 марта 1915 года. Однако по материалам Казанского литературного музея имени Максима Горького и изданного сборника В стихах «Всем можно дать», создателем которых является дочь Вероники Тушновой — Наталья Розинская, утверждается, что настоящая дата рождения Веры в Технобое — 27 марта 1911 года.Эта дата указана в выписке из книги записей рождений, подтверждающей ее крещение в 1911 году. В пользу этого также говорит тот факт, что школу, которую она окончила в 1928 году; в том же году стала студенткой медицинского факультета Казанского университета, что было невозможно в 13 лет.

Биография Вероники Тушновой

Семья Веры до революции жила неплохо, а потом все рухнуло. В воспоминаниях Вера с мамой прячутся от обстрелов в подвалах, вокруг все горит и грохочет.Тиф, голод, гражданская война, смерть и разруха, приход Советской власти и скромная жизнь на отцовское жалованье.

С ранних лет Вероника Тушнова, биография которой была связана с поэзией, увлекалась поэзией и живописью, рано писала стихи. Девушка любила бегать босиком по траве, лежать на усеянных ромашками склонах холма, ловить лучи солнца на ладони и наблюдать за миром с его щебечущими, поющими, ползающими жителями. Все веселье, которое больше всего поражало воображение ребенка, Веронике было закреплено в искусстве или стихах, которые пришлось скрывать от отца, видя будущую единственную дочь в медицинской индустрии.

Рекомендовано

Мэр города: полномочия и обязанности. Выборы мэра

Нормальное функционирование всех систем поселения, грамотное и своевременное выполнение задач в сфере экономической, социальной и других сфер развития невозможно без контроля мэра. Но как избиратели могут оценить качество работы …

Франсиско Франко: биография и политическая деятельность

Когда в Испании началась гражданская война, генерал Франсиско Франко (Франсиско Паулино из Hermenegildo Teodulo Franco Bahamonde — полное имя) отпраздновал свою аракацаилеа, но он казался уже уставшим от жизни и намного старше своих лет. К непрезентабельному внешнему виду …

Литература

Школа № 14 имени А. Н. Радищева с углубленным изучением иностранных языков, в которой учился Вера, считалась одним из лучших заведений города Казани, поэтому неудивительно, что такие прилежный студент с хорошим знанием английского и французского языков. Студент боролся с литературой; Ее талант в этой сфере заметил школьный учитель Скворцов Борис, часто зачитывались вслух сочинения Технобоя как образцовые.

Далее, по настоянию отца, властного, можно даже сказать, деспотичного характера, Вера в 1928 году стала студенткой медицинского факультета института.В 1931 году, в связи с назначением одного из родителей на новую работу, семья переехала в столицу, в квартиру на Новинском бульваре, полученную за заслуги в медицинской сфере, а в 1936 году, после смерти Михаила Павловича, — в г. Ленинград, где Вера продолжила учебу и получила диплом врача. Четырех лет учебы молодой девушке было достаточно, чтобы понять ошибочность выбора жизни. Ей нравились живопись и поэтический образец пера. В 1938 году Вера вышла замуж за известного психиатра Юрия Русинского, от которого в 1939 году родила дочь Наталью.Однако первый брак оказался недолгим и быстро распался. Причина этого — никому не известная информация, касающаяся дел сердца, к сожалению, не сохранилась; возможно, многие просто замалчиваются членами семьи Веры.

Первая публикация

Стихи Вероники Тушновой, начала писать рано, впервые опубликовано в 1938 году; в послевоенное время поэзия навсегда вошла в ее жизнь. В 1941 году молодая женщина, желая серьезно и профессионально заниматься поэзией и филологией, поступила в Литературный институт имени Горького, но прибытие войны дало возможность учиться.С больной матерью и ребенком (отец уже умер) она переехала в Казань и устроилась на работу в нейрохирургический госпиталь для раненых красноармейцев врачом палаты. Биография Вероники Тушновой продолжилась в тяжелой, изнурительной работе, не мешала работать в ночную смену, девушка все время что-то писала, что пациенты ласково называли ее «врач с записной книжкой». Зимой 1943 года вернулся в Москву в качестве ординатора в госпитале. В 1944 году в издании «Новый мир» вышло ее стихотворение «Хирург», посвященное Н.Л. Чистякова — оперирующий опытный врач, ее коллега по больнице. В 1944 году в «Комсомольской правде» был опубликован цикл «Стихи о дочерях», получивший высокую оценку читательской аудитории.

Творчество Вероники Тушновой

«Первая книга», изданная «Молодой гвардией» в 1945 году, стала дебютным сборником стихов и стихов 29-летней Веры. Новое в поэзии имя осталось практически незамеченным и подверглось критике со стороны мастеров своего дела. литературное творчество Критики сочли ее стихи претенциозными и надуманными.Следующий сборник «Дороги», с которым колебалась поэтесса Вероника Тушнова из-за боязни грубых насмешек, был опубликован 9 лет спустя, в 1954 году; поэт просто не решился на свое творение отпустить.

Книга написана на основе путешествий по стране, стихов, вдохновленных новыми людьми и новыми знакомствами, ярких впечатлений, неповторимой атмосферы аэропортов, вокзалов и поездов. Мысли, наблюдения и путешествия органично вплетены в любовную и лирическую темы.Но даже в этом сборнике критики учли недостатки, посчитав, что Тушнов не нашел собственного голоса и своего творческого лица. Но читатель легко и искренне воспринял душевные тексты, как женщина, глубокая и нежная.

Пятьдесят лет из жизни поэтессы

Это десятилетие молчания поэтесса Вероника Тушнова, биография которой вызывает искренний интерес поклонников ее творчества, настойчиво и плодотворно работала: писала очерки в газете, ведется в Институте литературы и искусства. творческая мастерская, рецензированная в издательстве «Художественная литература», отлично переведенная с подстраницы Рабиндраната Тагора.Все эти годы Вероника искала стихи: болезненные, тяжелые, часто теряющие ритм. В 1952 году он написал стихотворение «Дорога к Клюгеру», включенное в книгу в 1954 году и хорошо встреченное критикой; современный читатель видит в строках этого произведения некую напряженную тональность, аффектацию для чуждых риторическому ликованию поэта, о пафосе и стремлении к масштабу, присущему ныне забытой советской поэзии.

Не отказывайся, любя…

Самое известное стихотворение Технобоя — «Не отказывайся от симпатии».Впервые романс на музыку Минькова Марка был поставлен в спектакле Московского театра имени Пушкина в 1976 году; Хит, звучавший несколько десятков лет, это сделала Алла Пугачева в 1977 году. Российская эстрадная дива называет эту песню ключевой в своем репертуаре и признала, что во время выступления ее сердце и глаза наполнились слезами.

Дневник последней любви

Стихи Вероники Тушновой пронзительным эхом в сердце каждого читателя, вновь переживающего его счастливые и горькие моменты, его «Метель», которая чувствует неумолимое течение времени и наивно верит в свое счастье.

И ты придешь, когда стемнеет
Когда стекло ударит вьюгу…
Вспомни, как долго
Мы грели друг друга!

Эти строки, выученные и переписанные многими читателями, принесли Вере Михайловне известность, голос поэта приобрел высоту, силу и уверенность. С максимальной полнотой обострились лирики автора, раскрытые в последние годы ее жизни: это были книги Вероники Тушновой «Второе дыхание», «Память сердца» и «Сто часов счастья» — дневник ее последнего любовь, написанная поэтом во время смертельной болезни.

В этих произведениях резко описаны радость и горе, надежда и утрата, настоящее и будущее. В них Вероника Тушнова, биография, и сегодня вызывает искренний интерес у подрастающего поколения, думающего о глубоких человеческих отношениях и любви.

Сердце драмы Вера Технобой

Фотография Вероники Тушновой отчетливо передает эфирное обаяние этой красивой темноволосой женщины с грустными карими глазами, которые все прозвали «восточной красавицей»; поэт своим голосом говорил о любви и взывал к подлинным человеческим отношениям.На ее стихи пришло целое поколение девушек, полюбивших ее; сама поэтесса переживала сердечную драму. Любовь Вероники Тушновой яркая, чистая, разделенная, оказалась недостижимой, ведь сердце любимого человека принадлежало другой женщине.

Александр Яшин и Вероника Тушнова

Личная жизнь Вероники Технобой — ее счастье и ее трагедия. С поэтом Александром Яшиным — человеком с ярким русским характером, широким сердцем, пытающимся сдержать боль и невзгоды как один человек, так и Родину в целом, судьба свела ее после (или во время?) Второго неудачного брака с физиком Юрием. Тимофеев.Биография Вероники Тушновой не сохранила подробностей двух неудавшихся браков; …

Вероника Тушнова стихи о любви |

Я одна тебя любить умею

А знаешь, все еще будет

Улыбаюсь, а сердце плачет

Ты не горюй обо мне, не тужи

Твои глаза

Так уж сердце у меня устроено

С тобой я самая верная

Раскаяние

Бывало всё, и счастье, и печали

Биенье сердца моего

Ночь

Не сули мне золотые горы

Не охладела, нет

Не отрекаются любя

Не боюсь, что ты меня оставишь

Молчание

Мне говорят, нету такой любви

Беззащитно сердце человека

Люблю

Ты любил, и я тебя любила

Все было до меня

Я стучусь в твое сердце

Я люблю тебя

Все стихи Вероники Тушновой

* * *

* * *

* * *

Арык

* * *

Бессоница

* * *

* * *

В аэропорту

В лесу (Навстречу сосны…)

В лесу (Осенний пожар…)

В самолете

* * *

Вальдшнеп

Весна

* * *

* * *

* * *

* * *

Вероника Тушнова: стихи о любви

Стихи Тушновой Вероники о любви

Поэт Тушнова Вероника :: Поэмбук

Лучшие стихи Тушновой Вероники

Поэзия для детей. Детские поэты

Творчество и биография Вероники Тушновой

1911 или 1915?

Биография Вероники Тушновой

Литературное начало

Первая публикация

Творчество и биография Вероники Тушновой

1911 или 1915?

Биография Вероники Тушновой

Литература

Первая публикация

Творчество Вероники Тушновой

Пятьдесят лет из жизни поэтессы

Не отказывайся, любя…

Дневник последней любви

Сердце драмы Вера Технобой

Александр Яшин и Вероника Тушнова

Лирика Вероника Тушнова

You may also like...

Как соблазнить директора: Как соблазнить начальника, если хочешь закрутить с ним роман – Как соблазнить начальника

Добавить комментарий Отменить ответ