Голицына, Авдотья Ивановна — Википедия
Княгиня Евдокия или Авдотья Ивановна Голицына, урождённая Измайлова (4 [15] августа 1780, Москва — 18 [30] января 1850, Санкт-Петербург), известная под прозваниями «princesse Nocturne» («ночная княгиня») и «princesse Minuit» («княгиня полуночи»), — одна из красивейших женщин своего времени, хозяйка литературного салона. Жена князя С. М. Голицына, владельца усадьбы Кузьминки.
Евдокия родилась в богатой знатной семье Измайловых, которая находилась в родстве с высшей аристократией — Юсуповыми, Вяземскими, Гагариными, Нарышкиными. Её отец, генерал И. М. Измайлов (ум. 1787), начал службу в 1740 году и продолжил её в кирасирских полках, в день коронации Екатерины II исключен был из службы за преданность Пётру III, но впоследствии дослужился до сенатора. Мать Александра (1744—1791) была родной сестрой знаменитого знатока искусств князя Н. Б. Юсупова.
Евдокия рано осиротела, и вместе с сестрой Ириной (1768—1848), в замужестве за Илларионом Ивановичем Воронцовым, воспитывалась в доме бездетного дяди своего — сенатора М. М. Измайлова, который ведал всеми строительными работами в Кремле и реставрацией памятников московской старины.
В доме дяди Евдокия получила блестящее для женщины того времени образование. Она была красива, умна и немного взбалмошна. Когда её стали вывозить в свет, она привлекала внимание многих.
19 июня 1799 года, по желанию императора Павла I, мужем Евдокии Измайловой стал князь Голицын Сергей Михайлович. При своём огромном богатстве, простоватый, добродушный и некрасивый муж не мог заинтересовать блестящую, изощрённую Евдокию Ивановну.
В 1800 году князь С. М. Голицын подвергся гневу Павла I и уехал с женой в Дрезден. В 1801 году Голицын вернулся в Россию, а Евдокия Ивановна, оставшись в Дрездене, написала мужу письмо, где объявила, что так как брак её был вынужденный, то она больше не согласна на совместное житьё [1]. Вместе с сестрой и её малолетним сыном княгиня Голицына прожила несколько лет за границей. А. Я. Булгаков писал брату из Неаполя в 1803 году[2]:
 | На сих днях приехала сюда княгиня Голицына. Она прекрасна: чёрные волосы, чёрные брови и чёрные глаза, зубы диковинные, рот, осанка прекрасны, хотя и дурно держится, только нос нехорош; одевается, говорит, смотрит — всё странно и не так, как другие. Весь Неаполь о ней говорит: она похожа на принцессу моей души; все здешние красавицы от неё упали и приуныли. |  |
Михаил ДолгоруковВ это же время Евдокия Ивановна встретила Михаила Петровича Долгорукова, флигель-адъютанта Александра I. Красивая наружность князя Михаила, острый ум, пылкое воображение и любезность в обхождении пленили молодую Голицыну. Она влюбилась и была верна своей сердечной привязанности к Долгорукову долгие годы.
Михаил Петрович отвечал взаимностью княгине Голицыной, и они прожили счастливо несколько лет. Для него Евдокия Ивановна просила развода у мужа, но князь Голицын его не давал. В 1808 году во время войны со Швецией князь Долгоруков был убит. Евдокия была безутешна. Много лет спустя она отплатила мужу, отказав ему в разводе, когда он задумал жениться на фрейлине А. О. Россет.
Война 1812 года с Наполеоном сделала княгиню Голицыну яркой патриоткой. Она занималась широкой благотворительностью, печатала брошюры высокомужественного содержания. Отстаивая всё русское, являлась на балы в русском сарафане и кокошнике, позднее объявила войну входящему в сельское хозяйство картофелю.
В 1816 году после возвращения из Европы княгиня Голицына становится хозяйкой Петербургского салона. В столице княгиню прозвали «Princesse Nocturne». Дело в том, что княгиня имела некоторые странности и, например, не принимала в своём салоне ранее десяти часов вечера. По рассказам, она боялась ночи, так как однажды известная гадалка Ленорман, предсказала ей, что она умрёт ночью.
Днём Евдокия Ивановна спала, а к полуночи в доме её на Миллионной улице под № 30, а летом на даче её, на Hеве, собирался избранный кружок её друзей. Салон Голицыной посещали все знаменитости того времени, как приезжие, так и отечественные. Среди них были А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, К. Н. Батюшков, князь П. А. Вяземский. Беседы у княгини отличались большой свободой и непринуждённостью. Хозяйка принимала своих гостей в одеяниях, напоминающих картины древнего Рима. Вот как говорит про неё князь П. А. Вяземский:
| Княгиня Голицына была в своё время замечательная и своеобразная личность в петербургском обществе. Она была очень красива, и в красоте её выражалась своя особенность. Не знаю, какова была она в первой своей молодости, но и вторая, и третья молодость её пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Чёрные, выразительные глаза, густые тёмные волосы, падающие на плеча извилистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношение необыкновенно мягкое и благозвучное… вообще красота её отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное. | |
После смерти Долгорукого доброе имя Евдокии Ивановны осталось безупречно неприкосновенным. Её независимость держалась в рамках строгой нравственности. Голицына на своём веку внушила несколько глубоких привязанностей. Среди её верных поклонников был Михаил Фёдорович Орлов. Орлов находил много общего с княгиней во взглядах на русскую историю, на роль народа в ней. Карамзин называл её Пифией, а Пушкин воспел её в стихах.
В 1817—1820 годах молодой Пушкин, Александр Сергеевич часто посещал салон «Ночной княгини». Карамзин о пылкой страсти Пушкина писал следующее: «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у неё вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви…»
Известны три стихотворения Александра Сергеевича, обращённые к княгине Голицыной.
«К ***» :
Не спрашивай, зачем унылой думой
Среди любви я часто омрачен,
Зачем на все подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;
Не спрашивай, зачем душой остылой
Я разлюбил веселую любовь
И никого не называю милой:
Кто раз любил, уж не полюбит вновь;
Кто счастье знал, тот не узнает счастья,
На краткий миг блаженство нам дано:
От юности, от нег и сладострастья
Останется уныние одно.
Второе было приложено к оде «Вольность» в 1819 году:
Простой воспитанник природы,
Так я, бывало, воспевал
Мечту прекрасную свободы
И ею сладостно дышал.
Но вас я вижу, вам внимаю, —
И что же?.. Слабый человек!..
Свободу потеряв навек,
Неволю сердцем обожаю.
Третье «Краёв чужих неопытный любитель…»:
Краёв чужих неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,
Я говорил: в отечестве моём
Где верный ум, где гений мы найдём?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где женщина — не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринуждённый,
Блистательный, весёлый, просвещённый?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирён с отечеством моим.
В последние годы своей жизни Евдокия Ивановна занялась высшей математикой и метафизикой, она дружила с выдающимися математиками и даже издала собственные сочинения по математике на французском языке — «совершенное сумасбродство», по отзыву А. Тургенева. Профессор математики академик В. Я. Буняковский, заметил:
| Голицына барыня умная, но в сочинениях своих не обнаруживает, к сожалению, ничего математического. | |
В 1830-х годах Голицыну у князя В. Ф. Одоевского встретил В. В. Ленц и описал её так:
| Старая и страшно безобразная, она носила всегда платья резких цветов, слыла учёной и, говорят, вела переписку с парижскими академиками по математическим вопросам. Мне она показалась просто скучным синим чулком. | |
В 1840-х годах Евдокия Ивановна уехала в Париж. Там она продолжала свои философско-математические занятия, увлекалась по-прежнему и литературой. А. И. Тургенев, посетивший Голицыну в 1844 году в Париже, сомневался в нормальности её умственных способностей, к тому же время сделало своё дело; оно не пощадило и её красоты, превратив «небесную» княгиню в «страшную» старуху. Под старость Евдокия Ивановна отличалась большой набожностью.
Скончалась княгиня Голицына 18 января 1850 года в Петербурге и была похоронена в Александро-Невской лавре. По её завещанию была сделана надпись на её могиле :
| Прошу православных русских и проходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у престола Всевышнего, для сохранения духа русского. | |
- ↑ Братья Булгаковы. Переписка. Т. 1. — М.: Захаров, 2010. — 606 с.
Голицына, Александра Петровна — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Княгиня Александра Петровна Голицына (урождённая Протасова; 1774—1842) — фрейлина и писательница из русского дворянского рода Протасовых.
Родилась в семье сенатора, генерал-поручика Петра Степановича Протасова (1730—1794) и его супруги Анны Ивановны (1750—1782). У Александры были четыре сестры:
Вместе с сёстрами рано осиротела и воспитывалась в доме у тётки, Анны Степановны Протасовой, камер-фрейлины и личного друга императрицы Екатерины II, под присмотром госпожи де-Пон.
Протасова дала своим племянницам блестящее, по меркам того времени, образование, особое внимание уделялось иностранным языкам, в том числе латыни и греческому, однако же русский язык, отечественная история и религия остались в забвении. По просьбе тётки те из племянниц, кто не был замужем к моменту коронации Александра I, получили графское достоинство.
Была пожалована в фрейлины, и в 1791 году вышла замуж за шталмейстера, тайного советника князя Алексея Андреевича Голицына (1767—1800). Однако брак был недолог, спустя 9 лет Александра Петровна овдовела.
Княгиня, искавшая утешения, но слабо знакомая с православием, нашла его в католичестве, как и её сёстры. 14 мая 1818 года она официально приняла католичество. Её примеру последовали и двое из её сыновей, а дочь даже стала монахиней и миссионеркой. Александра Петровна оказала также влияние и на некоторых других русских дворян, перешедших в католичество, её считали чуть ли не второй матерью Софьи Свечиной. Голицына порицала Свечину только за то, что та живёт за границей, в то время как истинной религии нужно служить на родине.
Анна Протасова вместе со своими племянницамиВ 1830-е годы княгиня взяла под покровительство поэта-слепца Козлова, который часто упоминает о ней в своём дневнике, относясь к ней с особой нежностью, как к матери. За несколько дней до смерти 18 января 1840 года он писал: «Эта святая женщина своей строгой положительностью умаляет сладость христианского милосердия, однако ж она всегда имеет святое влияние на мою душу, и я её люблю и почитаю чрезвычайно».
Княгиня скончалась 11 сентября 1842 года в Санкт-Петербурге, в своём доме на Миллионной, а похоронена была в Париже на Монмартрском кладбище.
В браке имела двух дочерей и четырёх сыновей:
- Пётр Алексеевич (1792—1842), участник войны 1812 года и заграничных походов, ротмистр. В 1820 году принял католичество, с 1838 года состоял Богородским уездным предводителем дворянства, умер в Париже; с 1817 года был женат на Елизавете Антоновне Злотницкой (1800—1866). Большинство его потомков — также католики.
- Вера Алексеевна (179. — ум. в детстве)
- Павел Алексеевич (1796—11.09.1864), участник Заграничных походов 1813—1814 годов, поручик лейб-гвардии Семёновского полка, член «Союза благоденствия», масон, надворный советник и камер-юнкер, с 29 апреля 1825 года был женат на графине Наталье Николаевне Зотовой (1807—1873)[1]. Скончался от ревматизма в Париже, похоронен там же на Монмартре.
- Елизавета Алексеевна (1797—1844), в 15 лет, узнав, что её мать и сестры матери приняли католичество, написала собственной кровью торжественный обет противиться всеми силами Католической Церкви. Но после некоторого времени это сопротивление католичеству сменилось интересом к его учению и, наконец, желанием ближе с ним познакомиться. В 1815 году по настоянию матери приняла католичество, в 1826 году стала монахиней в Метце, была помощницей основательницы конгрегации Святейшего Сердца Иисуса Магдалины Софии Бара, канонизированной в 1908 году. Была генеральным секретарём Общества и визитатором всех учебных заведений, находящихся в ведомстве Общества в Европе и Америке, писательница. Умерла в католической миссионерской станции Св. Михаила в штате Луизиане, США.
- Александр Алексеевич (30.03.1798—1876), крестник А. С. Протасовой, штабс-ротмистр кавалергардского полка, уездный предводитель дворянства в Смоленской губернии, умер холостым в Москве.
- Алексей Алексеевич (1800—1876), масон, перешёл в католичество, с 1870 года Смоленский губернский предводитель; был женат с 1824 года на графине Александре Павловне Кутайсовой (1803—1881), дочери камергера П. И. Кутайсова и внучке павловского любимца.
-
Алексей Андреевич Голицын
Голицына с сыном Петром
-
Елизавета Алексеевна,
дочь
Уже после смерти княгини были изданы некоторые из оставшихся после неё томов рукописей. Отрывки из написанных ею молитв и размышлений были изданы Августином Голициным в его книге «Vie d’une religieuse du Sacre-coeur». Её переписка с С. П. Свечиной и русскими католиками в книге «Lettres de M-me de Swetchine» (Paris, 1862).
- ↑ ЦГИА СПб. ф.19. оп.111. д.215. с. 287. Метрические книги Симеоновской церкви.
- Русские портреты XVIII—XIX столетий. Изд. Вел. Кн. Николая Михайловича. СПб. 1906. Т. I вып III. № 73.
- Русский биографический словарь: В 25 т. /А. А. Половцов. — М., 1896—1918. Том: 7, Стр.: 204
Чего боялась «ночная княгиня» Петербурга
Знать свою судьбу, в общем-то, неплохо, но стоит ли полностью менять жизнь из-за того, что предсказали карты?
Когда на чопорную русскую столицу опускалась ночь, общепринятые правила требовали окончить светские рауты, и старшее поколение разъезжалось по своим имениям. Просвещенная петербургская знать могла продолжить общение только в одном приличном месте: у «ночной княгини» Евдокии Голицыной.
Пифия Голицына
Двери ее салона в доме на Миллионной распахивались в десять часов вечера, и гости расходились только с рассветом. Если же на дворе стояло лето, то экипажи катили в сторону Аптекарского острова — мест глухих и прекрасных. Там, у реки Карповки, находилось милое небольшое поместье княгини.
Несмотря на неурочное для приемов время, в посещениях салона Пифии Голицыной, как ее называли, не было никакого скандала. Ведь ничего предосудительного в имении не происходило — просто продолжался светский раут. В неспешном ритме, с высокоинтеллектуальными беседами и научными спорами, в которых хозяйка принимала непосредственное участие.
Присутствие дамы и участие ее в обсуждении, например, вопросов мировой и российской политики или высшей математики, выделяло княгиню из общего ряда женщин того времени. Природная красота и грация не позволяли мужчинам отвести глаз, а эпатажность и загадочность образа не давали смолкать слухам и разговорам о тайне хозяйки салона.
Евдокия и император
А поговорить было о чем. Немногие женщины того времени позволяли себе иметь собственное мнение и распоряжаться судьбой по своему усмотрению. Особенно если к устроению этой судьбы приложил руку сам государь император. Дело в том, что в 1799 году Павел I своим милостивым повелением выдал красавицу сироту, происходящую из знатного рода Измайловых, за своего любимца, князя Голицына.
Романтическая натура молодой невесты требовала большой и чистой любви Аполлона, не меньше. А тут — навязанный некрасивый муж и никаких возможностей отказаться от брака. И замолвить слово перед императором за восемнадцатилетнюю девушку было некому.
Портрет князя С. М. Голицына работы Тропинина. Источник: wikimedia.orgРанние годы «полуночной княгини»
Девочка осиротела рано и вместе с сестрой воспитывалась в доме своего родного дяди. Сенатор Михаил Измайлов был отличным управленцем и приверженцем точных наук, а потому придавал вопросам образования большое значение.
Помимо классического «женского» образования Евдокия и Ирина освоили несколько сугубо мужских дисциплин, включая философию и математику.
Ветры свободной Европы
Преданный престолу сенатор не стал перечить, когда Павел I прислал сватов от князя Голицына, и Евдокия пошла под венец 19 июня 1799 года. Менее чем через шесть месяцев Голицын попал в государеву опалу и был вынужден уехать из Петербурга в Дрезден, куда вслед за нелюбимым мужем пришлось отправиться и Евдокии.
После государственного переворота, когда к власти пришел Александр I, Голицын вернулся на родину. Евдокия же оставалась за границей, откуда написала супругу письмо с просьбой о разводе. Голицын в удовлетворении просьбы отказал. Ощущая себя хозяином положения, он даже не представлял, как ему аукнется этот его отказ.
Когда по прошествии лет князь влюбился в молодую фрейлину, уже Евдокия отказала ему в разводе, мстительно напомнив о своей разрушенной мужем судьбе.
Любовь нечаянно нагрянет
Михаил Долгоруков — единственная любовь «полуночной княгини». Источник: wikimedia.orgИ ведь князь действительно ее разрушил. В 1803 году Евдокия встретила свою единственную любовь. В ее жизни появился князь Михаил Долгоруков, с которым она познакомилась во время его гран-тура. Это была обязательная для молодых аристократов поездка по Европе с целью ознакомления с передовыми течениями науки и образования.
Евдокия снова и снова просила мужа о разводе, но тот стоял на своем. А тут еще и планы царя Александра на женитьбу Долгорукова с императорской сестрой, с которой в юности у Михаила был роман.
Наступив на приличия, влюбленные несколько лет провели вместе. От безысходности Михаил ушел на русско-шведскую войну 1808–1809 гг. и практически искал смерти, не обращая внимания на пули и ядра, оказываясь в самых горячих точках сражений.
Красавица и чудовище
В это время Евдокия, сходя с ума от переживаний за любимого, послушалась советов и отправилась к знаменитой гадалке Марии Ленорман.
В салоне Ленорман русскую княгиню встретила сидящая в глубоком кресле маленькая худая женщина. Она внушала ужас одним только своим видом. Сверлящий пышущую здоровьем красавицу завистливый взгляд, узкие плечи, перекошенная спина. А то, что одна нога гадалки короче другой, не могли скрыть даже длинные юбки.
Единственный считающийся подлинным портрет Марии Ленорман. Источник: wikimedia.orgПредсказание было злобным и коротким. Гадалка предрекла ей потерю любимого, несчастливую судьбу, отсутствие детей и ее собственную постыдную смерть. Сказала, что найдут ее растрепанную, непричесанную, полураздетую и грязную. Но когда это произойдет — не сказала. А после сказанного практически выгнала растерянную княгиню из салона.
Когда взошло солнце
Вскоре пришло известие о смерти Михаила. С тех пор Евдокия перестала спать по ночам, каждый раз ожидая смерти после появления на небе первой звезды. Княгиня полностью поменяла свою жизнь, ложась спать только после восхода солнца. Ей была невыносима сама мысль о том, что ее увидят неприбранной и беспомощной.
Евдокия все же сумела извлечь некую выгоду из своих страхов: ее рауты были уникальными, больше никто не позволял себе устраивать ночные балы. А потому весь цвет просвещенной столицы был представлен княгине. Пушкин, Карамзин, Жуковский — перечислять известные имена вхожих в ее дом придется долго… Многие искали ее расположения, но она до конца дней была верна памяти погибшего Михаила Долгорукова.
Умерла Евдокия все-таки ночью, но ей к тому времени уже было почти семьдесят лет, и она устала бояться.
Ночная княгиня Евдокия Голицына | Матроны.RU
«Ночная княгиня», «принцесса ночи»… Звучит очень романтично, если бы в основе этой истории не лежал страх. Современницу Пушкина, одну из красивейших женщин своего века, Евдокию Голицыну прозвали «ночной княгиней», потому что ночью она всегда бодрствовала, а днем спала и начинала принимать гостей после десяти вечера.
Все дело в том, что однажды, когда она была за границей, гадалка – а по некоторым сведениям, это была знаменитая госпожа Ленорман, – предсказала ей, что она умрет ночью, во сне, неприбранная. И смертельно напуганная княгиня пыталась, как могла, избежать своей судьбы…
Племянница по матери знаменитого русского вельможи и «татарского князя» Николая Борисовича Юсупова, Голицына происходила по отцовской линии из старинного рода Измайловых. Она родилась 4 августа 1780 года в семье сенатора Ивана Михайловича Измайлова и его жены Александры Борисовны, урожденной Юсуповой.
Девочка рано осталась сиротой – отец скончался, когда ей не было и семи лет, а через три года ушла из жизни мать. Осиротевших детей – Евдокию и ее старшую сестру Ирину – взял на воспитание бездетный брат отца Михаил Михайлович Измайлов, который ведал всеми строительными работами в Кремле и реставрацией памятников московской старины.
В доме дяди Евдокия получила блестящее образование, имела по всякому вопросу свое мнение и рассуждала о вещах, которые редко интересовали девушек ее круга. Так, Евдокия с увлечением читала Руссо и обожала разгадывать ребусы, питая особую любовь к математике. Это было странно и ни на кого не похоже, поэтому дядя называл ее «красавицей чудачкой».
С ранней юности Евдокия Измайлова обладала яркой индивидуальностью и не могла не произвести фурор при дворе, блистая и красотой, и умом. В ее движениях сквозила восточная нега, так контрастирующая с холодным, заснеженным Петербургом. Император Павел I принял участие в судьбе Измайловой, сосватав ей в мужья своего любимца, знатного и богатого вельможу, князя Сергея Михайловича Голицына. Но князь был ограниченным и непривлекательным внешне человеком. Надо ли говорить, что он не вызвал у Евдокии никаких чувств. Да и сам он не обращал на молодую жену никакого внимания.
Это был крайне неудачный брак, ведь его не освящало подлинное чувство, но Павел I не позволял своим подданным жениться по любви. Поэтому после смерти Павла I, которого в марте 1801 года убили участники дворцового переворота, Голицына посчитала себя свободной от всяких обязательств и обратилась к своему мужу с письмом, где просила дать ей развод. Но Сергей Михайлович был человеком обидчивым и злопамятным и развода не дал. Впоследствии княгиня отомстила мужу: когда он собрался жениться на юной красавице Александре Россет, Евдокия Ивановна в свою очередь отказала князю в разводе.
В 1806 году княгиню посетила совершавшая путешествие по России французская актриса Луиза Фюзиль, которая посвятила Голицыной специальную главу в книге своих воспоминаний. «Когда она поднимала свои огромные черные глаза, у нее был тот вдохновенный вид, который придал ей Жерар в одной из своих прекрасных картин, где она была изображена, – писала Фюзиль. – Когда я увидела ее в саду, она была одета в индийское кисейное платье, которое изящно драпировало ее фигуру. Она никогда не одевалась так, как другие женщины; при ее молодости и красоте эта простота античных статуй шла ей как нельзя более». Наедине с собой княгиня любила перебирать струны арфы или гитары, но никогда не играла на публике.
Петр Вяземский вспоминал о ней: «Княгиня была очень красива, и в красоте ее выражалась своя особенность. Она долго пользовалась этим преимуществом. Не знаю, какова была она в первой своей молодости; но и вторая и третья молодость ее пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Черные, выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плечи извивистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношения, необыкновенно мягкие и благозвучные, – и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее. Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное».
На одном из светских раутов княгиня Голицына познакомилась с флигель-адъютантом императора Александра I, князем Михаилом Долгоруким, к которому она испытала глубокую сердечную привязанность. Он не мог не привлечь внимания княгини как человек, «глубоко сведущий в истории, науках математических, ума быстрого, характера решительного и прямого, наружности мужественной и прекрасной, сердца добрейшего и души благороднейшей».
Но их счастье продолжалось недолго. 15 октября 1808 года Долгорукий пал на поле боя в шведскую кампанию. Но если бы даже он остался жив, ему не суждено было соединить свою жизнь с Евдокией Голицыной, а пришлось бы венчаться с великой княгиней Екатериной Павловной. Та была без памяти в него влюблена, и император Александр Павлович не противился их браку, о чем решил уведомить князя, но фельдъегерь прибыл с посланием от императора лишь через два дня после гибели Долгорукого.
Говорили, что он пошел на войну со шведами искать смерти, так как не мог быть счастлив с любимой женщиной и не видел выхода из создавшегося положения…
Потеряв возлюбленного, Голицына была безутешна и замкнулась в своем горе. Она сохранила верность Долгорукому, и больше никто не затронул ее сердца. В отчаянии княгиня покинула Петербург и несколько лет жила в Европе. В нее влюблялись, ее обожали, а она оставалась доброжелательно-снисходительной. Все могли рассчитывать на ее помощь, на ее поддержку, но вот растопить ее сердце так никто больше и не сумел…
После окончания войны 1812 года Евдокия Голицына возвращается в Россию. В ее голове – хаос из болезненного патриотизма, перемешанного со свободолюбивыми мыслями, почерпнутыми в Европе. Она могла прийти на великосветский бал, одетая в русский костюм – сарафан и кокошник, увитый лаврами. Много сил княгиня отдала борьбе с насаждением в России заморского овоща – картофеля, который, по ее мнению, противоречил русскому национальному сознанию. Женственное обаяние Евдокии Ивановны было настолько велико, что ей прощали ее политический энтузиазм, нередко шедший в разрез с общепринятым мнением.
Литературный салон Голицыной гремел на весь Петербург. В ее доме на Миллионной улице, а летом – на даче в окрестностях реки Карповки собиралось самое изысканное общество – многочисленные друзья и поклонники, знать и таланты, писатели, художники и просто образованные люди. Едва окончив Лицей, молодой Пушкин начал часто посещать салон «ночной княгини». По мнению современников, Голицына стала первой петербургской любовью поэта. Ему было 18, ей – 37, и она все еще была невероятно красива.
Да еще и обладала чудесной способностью проникаться чувствами и мыслями другого человека, и была гением непринужденного общения и просвещенной беседы. Карамзин писал о пылкой страсти Пушкина: «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви…» Но прославленный историк ошибался. Стихи влюбленного поэта не замедлили появиться.
Где женщина — не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел –
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.
И после возвращения из ссылки Пушкин продолжал бывать у Голицыной. Его влюбленность прошла, кровь остыла, но осталось чувство дружбы, как это случалось со многими увлечениями поэта. С юга России с ласковой шутливостью спрашивал он петербургских приятелей: «Что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицына?»
Лет до шестидесяти Голицына еще блистала своей целомудренной красотой, но годы сделали свое дело, резко превратив «небесную» княгиню в «страшную» старуху. Состарилась она как-то внезапно. Современник писал о ней: «Старая и страшно безобразная, она носила всегда платья резких цветов, слыла ученою и, говорят, вела переписку с парижскими академиками по математическим вопросам. Мне она показалась просто скучным синим чулком».
Под старость Евдокия Ивановна отличалась большой набожностью. Скончалась княгиня Голицына 18 января 1850 года в Петербурге, нечаянно заснув ночью. Все же сбылось предсказание гадалки… Ее похоронили в Александро-Невской лавре рядом с бронзовой, потемневшей от времени плитой на могиле князя Долгорукого. По ее завещанию была сделана надпись на ее могиле: «Прошу православных русских и проходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у престола Всевышнего, для сохранения духа русского».
как ослепительный князь Голицын жену в карты проиграл
Фактрум публикует подробности сего увлекательного исторического пассажа.
В 1838 году Михаил Лермонтов написал поэму «Тамбовская казначейша». В поэме говорится, что находившийся в Тамбове проездом штаб-ротмистр Гарин обыграл в карты местного казначея Бобковского. Ситуация была бы банальна, если бы не ставка в этой игре, которой оказалась красавица Авдотья Николаевна, его супруга. Поэма сама по себе скандальная, но куда скандальнее была реальная история, которая легла в основу сюжета.
Самодур
События разворачивались не в провинциальном Тамбове, а в Москве, и участниками были не какие-то никому не известные казначей и штаб-ротмистр, а «сильные мира сего» — князь Голицын и граф Разумовский. Именно между ними состоялась игра, в которой призом победителю стала молодая красавица-жена.
Князь слыл самодуром, повесой и транжирой. Историк Михаил Иванович Пыляев писал о нем:
«Этот Голицын имел 24000 душ крестьян и громадное состояние, которые пустил прахом: частью проиграл в карты, частью потратил на неслыханное сумасбродство. Он ежедневно отпускал кучерам своим шампанское, крупными ассигнациями зажигал трубки гостей, бросал на улицу извозчикам горстями золото, чтобы они толпились у его подъезда, и прочее. Прожив таким образом состояние, он подписывал не читая векселя, на которых суммы выставлялись не буквами, а цифрами. В конце своей жизни он получал содержание от своих племянников и никогда не сожалел о своем прежнем баснословном богатстве, всегда был весел духом, а часто и навеселе». Князя при жизни прозвали «Cosa rara», по названию известной в то время оперы (по-русски «редкая вещь» в негативном смысле!)
В жены князь Голицын выбрал себе Марию Григорьевну Вяземскую (1772–1865), молодую красавицу, за которой закрепилось прозвище Юнона, за ее красоту.
Страдания молодой княгини
Молодые поженились в 1789 году. Но совместная жизнь у них не задалась. В семейной жизни князь был деспотом, нередко бил свою жену. И в то же время князь не жалел денег на наряды для Марии и вывозил на все балы, стремясь похвалиться перед людьми ее красотой и грацией. В обычной жизни Голицын вел себя как холостяк, кутил с друзьями, месяцами не появляясь дома. Его сумасшедшая расточительность стала легендой. Мария Голицына, предвидя неминуемое разорение, обратилась за помощью к только что вступившему на престол императору Александру I в. 1801 году. Но государь отказал, и ничто не могло уже помешать Голицыну стремиться к потере материального благополучия.
Так и жил князь своей развеселой жизнью и мало обращал внимания на жену, а Мария Григорьевна, между тем, всерьез увлеклась высоким и статным красавцем графом Разумовским.
Лев Кириллович Разумовский был настоящий барин. Утонченный и вежливый, он жил на широкую ногу и был веселым и гостеприимным человеком. Увлекался наукой, чтением и ценил искусство. У себя в доме одним из первых создал зимний сад, что добавляло прелести проводимым там праздникам и балам. Мария Григорьевна с тоской представляла себе, какое счастье могло ждать ее рядом с таким замечательным человеком. Но пока что рядом был деспот и грубиян Голицын. Взаимная симпатия Льва Разумовского и Марии Голицыной вскоре переросла в любовь. Назревал крупный скандал. Однако внезапно ситуация разрешилась самым неожиданным образом.
Игра
В то время получить развод было практически невозможно. Отчаявшийся Разумовский хотел сначала вызвать князя Голицына на дуэль, но затем решил попробовать иной путь. Разумовский предложил Голицыну, страстному игроку, сыграть на большую ставку. Азартный Голицын согласился. За ночь Разумовский смог выиграть почти все состояние Голицына. Под утро Разумовский предложил поставить Марию Григорьевну против всего, что он выиграл за ночь. Немного поколебавшись, Голицын согласился и… снова проиграл.
Лев Кириллович забрал Марию Григорьевну, а выигрыш оставил Голицыну. Несмотря на счастье освобождения, Мария Григорьевна была глубоко оскорблена тем, что её, урожденную княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь крепостную девку. Об этой скандальной истории говорили во всех домах Москвы и Санкт-Петербурга. Однако, именно благодаря широкой огласке церковь посчитала недопустимым такое поругание священных уз брака со стороны мужа и без колебаний дала согласие на расторжение брака с Голицыным.
Но высший свет подверг остракизму этот новый союз. Если Разумовского еще принимали, то Мария оказалась в положении отверженной обществом, для нее вход в аристократические дома был закрыт.
Прощение
По правилам того времени Мария Григорьевна не могла появляться там, куда могли прийти члены императорской семьи. Считалось, что разведённой женщине нельзя находиться в одном помещении с помазанниками Божьими. Но на помощь чете Разумовских пришел сам император Александр I. Мария Григорьевна не могла появляться на больших великосветских балах. Разумовских довольно редко, но приглашали на маленькие семейные праздники с танцами.
На один из таких праздников в доме Кочубеев неожиданно прибыл государь и, демонстративно пройдя через весь зал, пригласил Марию Григорьевну на танец. И поскольку сам император признал графиню Разумовскую достойной своего общества, у его подданных никакого другого выбора не оставалось, кроме как последовать высочайшему примеру и отныне принимать её как равную.
Князь Александр Николаевич Голицын
Мария Вяземская — Голицына
Лев Кириллович Разумовский
Загадки «Княгини Ночи»: v_murza — LiveJournal
Но я вчера Галлицыну увиделИ примирён с отечеством моим. (© А.С.П.)
Лазаревская усыпальница Александро-Невской Лавры не так давно открылась после длительного перерыва, и автор этих строк стал одним из первых ее посетителей. 
Надо полагать, это связано с обострением присущей ему (автору) тафофилии после оперативного препровождения на пенсию. Кто-то из мудрых людей сказал, что ищущий покоя, тишины, благодати, найдет все это на кладбище, а не в жизни.
Надгробные камни таят в себе возможность новых открытий, служа изрядным подспорьем авторским пристрастиям и самой душе взгрустнувшего краеведа. Сразу за входом в бывшую Лазаревскую церковь, справа находится надгробие княгини Евдокии Ивановны Голицыной, урожденной Измайловой (1780-1850). 
Раба Божия Евдокия была одной из красивейших женщин своего века, музой Пушкина. Ее называли «Princesse Minuit» («Княгиня Полуночи») или «Princesse Nocturne» («Княгиня Ночи», а можно оставить и без перевода — «Принцесса Ноктюрн»). Звали ее также Пифией. Говорили, что в Париже гадалка — по некоторым сведениям, это была знаменитая госпожа Ленорман — предсказала ей, что она умрет ночью, во сне, неприбранная. С тех пор княгиня Евдокия спала днем и не принимала к себе никого прежде 10-ти часов вечера.
«Княгиня была очень красива, и в красоте ее выражалась своя особенность. Она долго пользовалась этим преимуществом. Не знаю, какова была она в первой своей молодости; но и вторая и третья молодость ее пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Черные, выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плеча извивистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношения, необыкновенно мягкие и благозвучные — и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее. Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное». Так писал о Евдокии Голицыной кн. П.А. Вяземский.
«Красавица-чудачка Авдотьюшка»— так ласково называл будущую княгиню воспитавший ее дядюшка, сенатор М.М. Измайлов (1722-1800). Другим ее дядюшкой был «татарский князь» Н.Б. Юсупов (1750-1831), ее мать Александра была его родной сестрой. Напомню, что род Юсуповых происходил от темника Едигея, чья родословная восходит к Мухаммеду Абу Бакр ибн Раику — главнокомандующему при багдадском халифе Ахмаде ар-Ради Биллах (907—940) из династии Аббасидов. Казанская царица Сююмбике была прапраправнучкой Едигея.
Жизнь княгини Евдокии была окружена загадками и тайнами. Как мы сейчас увидим, они продолжаются и после ее кончины.
МОГИЛА ИЛИ КЕНОТАФ?
Помимо прекрасной внешности, ума и чувства стиля, княгиня Евдокия отличалась еще и небывалым для женщины того времени патриотизмом. Однажды она составила записку, в коей изложила свои взгляды на устройство России. Она считала необходимым введение конституции, которая бы гарантировала права и свободы всех граждан, за что друзья стали называть ее между собой «constitutionelle». Другой раз она явилась на обыкновенный бал Благородного Собрания в сарафане и расшитом бисером кокошнике.
Буквально во всех публикациях, начиная с Википедии, указано, что по ее завещанию была сделана надпись на памятнике-надгробии:
«Прошу православных русских и проходящих здесь помолиться за рабу Божию, дабы услышал Господь мои теплые молитвы у престола Всевышнего, для сохранения духа русского».
Но мы видим на надгробии совсем другой текст, хотя и в дореформенной орфографии.
Куда же подевалась такая замечательная эпитафия, и почему об этом никто не пишет?
Вероятная причина следующая. Евдокия Ивановна Голицына была похоронена в Духовской церкви Александро-Невской лавры. Всего там было 172 могилы, в том числе жены полководца княгини Е.И. Кутузовой-Смоленской, гр. А.Г. Кушелева-Безбородко, графини Н.К. Загряжской («Пиковая дама»), кн. Г.С. Волконского. 1 февраля 1881 г. в Духовской церкви отпевали Ф. М. Достоевского. 
Свято-Духовская церковь Александро-Невской лавры
В 1935 г. церковь была закрыта. Комиссия, в которую входили представители Института истории, Пушкинского дома, Академии материальной культуры, Комитета охраны памятников, Музея города и др., ходатайствовала о присоединении зала Духовской церкви к Благовещенской «ввиду наличия в нем большого количества музейных ценностей и исторических захоронений, в частности многих т.н. пушкинских спутников…».
Вместо этого в 1936 г. помещение Духовской церкви было передано организации Ленгорплодоовощ, которая немедленно принялась громить подвалы и склепы для размещения котельной и склада угля. Потом здание многократно передавали аэроклубу Осоавиахима, физкультурному обществу «Спартак» и т.д.
Музею-некрополю удалось в 1937 г. перенести часть памятников в Благовещенскую и Лазаревскую усыпальницы. Через 3 года под полом Лазаревской церкви были преданы земле останки ряда исторических деятелей, перенесенные из Духовской церкви. По данным сайта Некрополь Александро-Невской Лавры, среди них была и княгиня Е.И. Голицына. Что было на самом деле, сегодня вряд ли кто сможет сказать.
Нынешняя надгробная плита, похоже, является новоделом 1930-40 гг. На вопрос «могила или кенотаф» никто из сотрудников Лазаревского кладбища, музея-некрополя XVIII века — автору ответить не смог. Завещание княгини остается не исполненным.
ГДЕ НАХОДИЛСЯ ЕЕ ДОМ
В возрасте 18 лет красавица Евдокия Измайлова была выдана замуж за князя С.М. Голицына (1774-1859) по желанию императора Павла I. Уже через два года княгиня объявила мужу, что больше она не согласна на совместное проживание, поскольку к браку ее принудили. Тогда же она встретила свою единственную большую любовь, князя М.П. Долгорукова (1780-1808), флигель-адъютанта Александра I. Они прожили счастливо 6 лет. Евдокия Ивановна просила развода у мужа, но князь Голицын его не давал. В 1808 г. во время войны со Швецией князь Долгоруков был убит прямым попаданием пушечного ядра. 
Монумент на месте гибели кн. М.П. Долгорукова у финского города Иисалми
В отчаянии княгиня покинула Петербург и несколько лет жила в Европе. Она хранила верность Долгорукому, больше никто не затронул ее сердца. В нее влюблялись, ее обожали, а она оставалась доброжелательно-снисходительной. Много лет спустя она отплатила мужу, отказав ему в разводе, когда он задумал жениться на фрейлине А.О. Россет.
После окончания войны 1812 года Голицына возвращается в Россию. В 1816 г. она открывает в своем новом петербургском доме на Миллионной улице великосветский салон. В нем бывали и известные литераторы: Карамзин, Жуковский, Грибоедов, Вяземский, Александр Тургенев. Разговоры и споры там велись серьезные, на философские и политические темы. Грибоедов читал тут свое «Горе от ума».
В 1817 г. Жуковский ввел сюда юного Пушкина, и уже 24 декабря того же года Карамзин писал Вяземскому: «Поэт Пушкин… у нас в доме смертельно влюбился в пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви». Стихотворения тут же появились: «Краев чужих неопытный любитель…» и «Кн. Голицыной. Посылая ей оду „Вольность“». Вот последнее из них:
Простой воспитанник природы,
Так я, бывало, воспевал
Мечту прекрасную свободы
И ею сладостно дышал.
Но вас я вижу, вам внимаю,
И что же?.. слабый человек!..
Свободу потеряв навек,
Неволю сердцем обожаю. (1818)
Где же находился и как выглядел знаменитый дом на Миллионной, к подъезду которого съезжались кареты не ранее одиннадцатого часу вечера и где свечи гасили лишь с наступлением рассвета? В этом же доме княгиня Голицына скончалась 18 января 1850 г., как вы уже, наверное, догадались, нечаянно уснув ночью.
В большинстве исследований указан адрес Миллионная, д. № 30. Вот современный вид этого дома. 
Здесь сегодня находится Генеральное консульство Японии в Санкт-Петербурге (юридически здание составляет единое целое с д. № 29 по наб. Мойки).
На самом добротном архитектурном сайте Петербурга Citywalls нет никакой информации об этом доме, его владельцах, годах постройки/реконструкции. Судя по очертанию окон, все, что выше 1 этажа относится уже к советскому периоду.
В атласе Н. Цылова 1849 г. мы находим 2 дома на участке Е.И. Голицыной со стороны Миллионной улицы. Один из них имел четыре этажа, а второй три.
В 1881 г. графы Шуваловы — владельцы соседнего дома № 32 (ранее не его участке находилось два дома №№ 32 и 34) приступили к капитальной перестройке дома по проекту арх. М.А. Иванова. Одновременно они приобрели один из 2-х домов Голицыной (смежный). При перестройке зодчий придал всему дому, включая флигель, выходящий на Мойку, единообразный облик в стиле поздней эклектики. Это современный д. № 32 по ул. Миллионной.
Таким образом, сегодня практически невозможно разобраться, в каком из домов — 30 или 32 находился салон княгини. Но мне удалось найти фото дома № 30 до его реконструкции (1922 г.). Так выглядел трехэтажный корпус княгини Голицыной (слева на снимке). 
Он и является наиболее вероятным местом, где Пушкин, «свободу потеряв навек», стал обожать сердцем неволю. Первый этаж, как мы видим, сохранился в неизменном состоянии, и здесь абсолютно необходима памятная доска.
ПУШКИН И ГАЛЛИЦЫНА
Сергей Викторович Шумихин (1953-2014), историк литературы, архивист и публикатор обнаружил весьма своеобразное написание фамилии княгини в двух беловых автографах обращенного к ней стихотворения Пушкина «Краев чужих неопытный любитель…»:
Краев чужих неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,
Я говорил: в отечестве моем
Где верный ум, где гений мы найдем?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где женщина – не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел –
Но я вчера Галлицыну увидел
И примирен с отечеством моим. [30 ноября 1817]
Если написание фамилии через «а» как «Галицына» — более или менее обыкновенное дело (иногда в XIX в. даже узаконивался двойной стандарт: напр., Лермантов и Лермонтов, Строгановы и Строгоновы), то написание «Галлицына» с удвоенным «л» встречается единственный раз и, безусловно, не случайно. В печатных изданиях Пушкина это написание не воспроизводится. Что сие означает?
Шумихин считает, что что здесь мы имеем дело со скрытым каламбуром через обыгрывание в фамилии la princesse Nocturne слова «галл». Это словечко в те годы, когда совсем немного времени прошло после окончания Отечественной войны 1812 года, воспринималось почти так же, как «фриц» в другую Отечественную войну.
В салоне Голицыной царила подчеркнутая патриотическая настроенность, внимание к «русским» проблемам историко-культурным, социальным, философско-религиозным». Которые разрешаются исключительно на французском языке. Как и прежде, до Отечественной войны, гостям из Франции в салоне оказывается самый радушный прием. Надо отметить, что княгиня Голицына владела французским лучше иного природного француза. Равно как и другой ультра-патриот, граф Федор Ростопчин, сжегший в 1812 г. Москву.
Каламбур внутри мадригала « Краев чужих неопытный любитель…», превращающий его в эпиграмму, незаметен при громком чтении стихотворения вслух и проявляется лишь при чтении глазами.
Кстати, до сих пор неясно, увлекся ли 18-летний Пушкин 37-летней Голицыной всерьез или лишь потому, что за хозяйкой салона полагалось ухаживать. «Княгиня Авдотия» в первом столбце донжуанского списка Пушкина — кажется, это она? Пушкинисты, подскажите.
Донжуанский список Пушкина (фрагмент)
ЭТО НЕ ЕЕ ПОРТРЕТ!
Во многочисленных публикациях, посвященных княгине Е.И. Голицыной, приводится портрет, показанный ниже (к примеру, здесь, здесь, здесь и здесь).
Внутренний голос подсказывает автору этих строк, что это другая Голицына. А именно: Анна, урожденная княжна Вяземская (1796-1873). К нашей героине она абсолютно никакого отношения не имеет.
Автор этого портрета — французская художница Софи Шерадам (1793-1829), весьма популярная в Петербурге 1820-х гг.
Если я не прав, прошу меня аргументированно опровергнуть.
А ЭТО, НЕСОМНЕННО, ОНА
Худ. Элизабет Виже-Лебрен. Портрет Евдокии Голициной в образе Флоры. 1799
Глядя из Петербурга в год 2018 г. от Р.Х. на это полотно, также, как и на портрет героини кисти Иосифа Грасси (1802), приведенный в заголовке поста, я начинаю всерьез верить в переселение душ.
Основные источники:
Сергей Шумихин. Мадригал с двойным дном. (скрытый каламбур в послании Пушкина Princesse Nocturne).
И. С. ЧИСТОВА.. ПУШКИН В САЛОНЕ АВДОТЬИ ГОЛИЦЫНОЙ.
Авторские фото: октябрь-ноябрь 2018 г.
Княгиня Анна Голицына в Крыму. Мистическая утопия
от Yulia Samarina —В 20-е годы XIX в. в России получило значительное распространение умственное течение, известное под названием мистицизма. Дух религиозной экзальтации, углубленных духовных поисков как никогда был созвучен только что пережившему эпоху войн и революций европейскому обществу. Русский свет не остался в стороне от этого увлечения. Составной частью мистического умонастроения было стремление к уединению, общению с природой и уход от погрязшей в суете и безбожии современной цивилизации больших городов.
Лица, взыскующие возвышенного и уединенного, обратились к малоизвестным на ту пору, но будоражащим воображение южным землям Империи – Тавриде. С целью основания религиозной колонии, так называемого «нового света» – света добра, любви и бескорыстной помощи ближнему, искренней веры в бога – в Крым готова была отправиться целая духовная экспедиция. Это необычное путешествие началось ранней весной 1824 года в Петербурге, на Фонтанке, а закончилось на берегу Черного моря. Для некоторых его участников Крым стал к тому же конечным пунктом жизненного пути. Например, мини-пекарня.
Итак, ранней весной 1824 года, дождавшись конца ледохода, от Калинкина моста на огромной речной барже отправились к далекой Тавриде около сотни духовидцев, ясновидцев, прорицателей и толкователей Апокалипсиса. Инициатором, главой и финансистом экспедиции была княгиня Анна Сергеевна Голицына (урожденная Всеволожская). Вскоре после своей экстравагантной свадьбы она увлеклась религиозными вопросами, вошла в среду мистиков и пиетистов и даже стала руководительницей московского религиозного кружка.
Пиетизм («благочестие» — с лат.) как мистическое течение в протестантизме отвергал внешнюю церковь, ее обрядность; призывал к углублению веры, объявляя греховными любые развлечения. В этой среде княгиня познакомилась с одной весьма оригинальной особой – бывшей фавориткой императора Александра I баронессой Варварой-Юлией Крюденер (урожденной Фитингоф), имевшей всеевропейскую известность проповедницы и прорицательницы (наивысшим достижением ее влияния на образ мыслей можно считать внушение Александру I идей Священного Союза – союза Австрии, Пруссии и России, заключенного в 1815 году в Париже после падения империи Наполеона I с целью подавления любых революционных настроений; распался в 30-х годах). Ее последовательницей и также проповедницей была ее родная дочь – София-Юлия Беркгейм.
Чета Беркгеймов возбуждала всеобщее любопытство и много разговоров вокруг. Они обе были очень хороши собой, белокурые, высокие, нежные, как, впрочем, и Анна Голицына (недаром их именами были названы выведенные позднее сорта роз в Никитском ботаническом саду). Барон Франц Беркгейм был в Майнце генерал-комиссаром полиции, когда, в Страсбурге, познакомившись с Крюденер-старшей, увлекся ее учением, бросил службу и стал сотрудником всех ее религиозно-мистических предприятий. Летом 1815 года женился на ее дочери, баронессе Юлии, и с тех пор не расставался с ними, даже после того, как его прелестная жена попала в таинственную и непонятную зависимость от Анны Голицыной.
В последний момент к необычной экспедиции присоединилась еще одна дама – пожилая французская эмигрантка, графиня де Гаше. Под этим именем уже 12 лет скрывалась в России знаменитая авантюристка Жанна де ла Мотт, осужденная на родине во Франции за похищение бриллиантового ожерелья королевы Марии-Антуанетты накануне Великой революции (вдохновившая много позже А.Дюма на создание образа Миледи). Пожалуй, только она не имела с мистиками ничего общего и отправилась в Крым по мягкому, но настоятельному совету императора Александра I. Первые 4-5 месяцев вся оригинальная коммуна по рекам и каналам добиралась до Таганрога, а затем, пересев на парусное судно, отправилась далее к крымским берегам (к Феодосии), где всех предположительно ожидала новая жизнь
По прибытии для начала нужно было организовать быт колонистов и купить земли. Крюденер было уже под 60 лет и, изнуренная тяготами пути, она чувствовала она себя очень неважно. Занемогшая баронесса с дочерью остается в Старом Крыму (неподалеку от Феодосии), а княгиня Голицына отправляется дальше – на Южный берег Крыма – для поиска более подходящих мест для колонии. 25 декабря 1824 года, произнеся свою последнюю молитву к Создателю, Варвара-Юлия Крюденер тихо скончалась на руках дочери и последним приютом земного пути знаменитой проповедницы стал склеп генерала Шица, в доме которого она умерла. Как прихотлив оказался этот путь: родилась в Риге, вся Европа знала ее как героиню Священного Союза и была свидетельницей ее громкой славы, а умирает она в никому не известном Крыму, в маленьком убогом татарском поселке… Княгиня же Голицына, практически не зная Крыма, интуитивно выбирает для поселения один из самых живописных уголков Южнобережья – Кореиз. В 1825 году начинается строительство дома, а еще через четыре года – церкви Вознесения (освящена была в 1831г.).
Дом был большим и стоял чуть ниже церкви, примкнув к дикой скале одной стороной, а фасадом с широкой галереей смотрел на юго-запад. Нужно заметить, что Анна Голицына была одной из первых российских аристократок, перебравшихся в Крым жить. Ее пример позже увлек многих. Однако к тому времени большая часть пиетистов разъехалась, не выдержав неустроенности и сурового быта. Судите сами: каждый ли мог ходить, как княгиня Голицына, в мужской шинели или в длинном сюртуке и суконных панталонах (при этом – в чепце), верхом по-мужски ездить на лошади с плетью в руках? Перед этой властной и деспотичной старухой трепетали не только ее работники и местные татары, но и мелкие крымские чиновники. Она сама руководила всеми хозяйственными делами, но это не мешало ей и дальше заниматься пиетизмом (известен, например, ее указатель к Новому завету, написанный в тот период на французском языке).
Новые знакомства ее были весьма обширны: высшая Новороссийская администрация, симферопольское общество, соседи-помещики по побережью – со всеми она вела активную переписку. Атмосфера среди равных складывалась весьма дружелюбная. Всем даже были по-свойски даны шутливые прозвища (например, граф и графиня Воронцовы назывались Королем и Королевою, Н.Раевского любя называли Толстяком). Между хозяйственными распоряжениями и дегустациями произведенных вин южнобережное общество вело философские дискуссии, споры, беседы. Обсуждали приходящие через Одессу столичные новости (так, в феврале 1837 года все с горечью узнали о смерти А.С.Пушкина).
Но вот кто абсолютно не участвовал в этой почти идиллической жизни, так это Жанна де ла Мотт. Она добралась осенью 1824 года с мистиками до крымского побережья, но дальнейших отношений поддерживать с ними не собиралась (о нравственности у нее были свои представления). Она без сожаления покидает компанию княгини и поселяется в небольшом домике в Артеке близ горы Аюдаг. Но лишь на некоторое время. Отчего она решает перебраться в Старый Крым – остается загадкой. Скорее всего, из-за огромного количества вещей, которые привезла с собой из С.Петербурга: много мебели красного дерева, серебряных и золотых вещей, более 150 книг и пр.– вероятно, слишком хлопотно было их возить по Крыму.
В Старом Крыму она соседствует с бароном А.К.Боде – директором училища виноградарства и виноделия. У него был хороший сад и графиня несколько раз собиралась его купить, но только водила барона за нос (странно, т.к. деньги у нее были…). Однако тот на нее не обижался, так как графиня де Гаше была образована, хорошо знала французский двор, умела интересно рассказывать и общение с ней доставляло Боде удовольствие. Увы, Крым стал также ее последним пристанищем, и 23 апреля 1826 года, после болезни, графиня скончалась. Похоронили ее в Старом Крыму. Говорят, что перед смертью она всю ночь разбирала и жгла бумаги. Домыслов и споров после ее смерти было много. Приезжали люди из тайной полиции от А.Бенкендорфа из Петербурга, что-то искали, опрашивали свидетелей… Какие-то бумаги запечатали в конверт и отправили самому графу Палену. Общество терялось в догадках: «Но скажите, Бога ради, кто эта женщина и какое могло быть ее прошлое, если в момент ее смерти тревожился сам Государь Николай I, потребовав ее бумаги?!» Неизвестна судьба этого конверта, так же как и всех документов, касавшихся Жанны де ла Мотт, вдруг пропавших из архивного дела французского консульства в Одессе. Так упокоилась в крымской земле еще одна знаменитая и таинственная участница того мистического путешествия. Она исчезла, как исчезло искусительное ожерелье Марии Атуанетты (даже могила ее затерялась, не оставив следа).
Вернемся, все же в Кореиз и если Жанна де ла Мотт не хотела жить вблизи усадьбы княгини Голицыной, то барон Беркгейм напротив – хотел, но не мог. София-Юлия – его супруга – во всем слушала старую княгиню, а по странной ее прихоти, встречаться им позволительно было лишь на ее глазах. Поэтому тоскующий барон жил в своем имении в Ай-Даниле, где занимался разведением винограда и виноделием (и довольно успешно). Но в 1834г. он вдруг все неожиданно продал и поселился неподалеку от Кореиза, в чужом доме, в Мухалатке, в качестве управляющего… А через полтора года от какой-то опасной болезни умер на руках своего камердинера. Даже перед смертью А.Голицына не дала ему проститься с любимой женой Юлией наедине. Похоронен был барон Беркгейм в Мшатке. А еще через два года, 11 января 1838 года, умирает в симферопольской больнице и сама старая княгиня. Ее могила находится в выстроенной ею кореизской Вознесенской церкви. Так окончился странный путь вдохновительницы того мистического похода в «новый свет».
Баронесса Юлия осталась одна: мать, любимый муж, княгиня Анна – все близкие ей по духу люди оставили ее. Идеи пиетизма не прижились в Крыму. Дело, начатое 14 лет назад, постепенно теряло смысл. Баронессе Юлии Беркгейм по завещанию перешло имение Голицыной в Кореизе; были у нее и свои земли на территории Магарача (нынешняя Никита), но Юлия не захотела далее оставаться в Крыму. Дальнейший путь ее был туманен. Все старые знакомства она прекратила; избегала всех, кто ее знал, равно как и разговоров о матери, муже и прошлом вообще; никакой прежней восторженности и любви к ближнему более за ней не замечалось. А потом и вообще след последней из экзальтированных красавиц, отправившихся в благословенную Тавриду строить жизнь по законам трудолюбия, духовности и просвещения, растворился в глуши Орловской губернии и совершенно неизвестно, где закончились ее дни.
«Земля могил, молитв и медитаций», — так сказал о Крыме позднее Максимилиан Волошин. Жизнь и мистическое путешествие Крюденер, ее дочери и княгини Голицыной полностью соответствуют этой поэтической формуле. Это – экзотический цветок прошлого, давно забытый между книжных страниц крымской истории…
Автор: Юлия Самарина
