Лекарство от вины. Заметки православного психотерапевта
Депрессия, попытки самоубийства, беспричинная тревога и страхи — нередко с этими тяжелыми проблемами люди обращаются к психологу. Чтобы помочь пациенту, специалист должен понять причину его страданий. И нередко этой причиной оказывается оставшееся нераскаянным, часто глубоко запрятанное чувство вины. Грех без покаяния, совершенный в прошлом, прорастает в настоящем душевной трагедией. И человек часто не понимает: за что? А лекарство, оказывается, совсем близко.
СПРАВКА Наталья ВОЛКОВА родилась в Алма-Ате (Казахстан). В 1974 году окончила Казахский государственный университет по специальности «русский язык и литература». В 1997году в Лонг-Айлендском университете (США) получила степень магистра психотерапии. В настоящее время живет в США, психотерапевт Института Блейера. Прихожанка храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Нью-Йорке. |
Ошибочная эмоция?
Человек имеет многовековой опыт вины. Еще в раю Адам обвинил Еву в соблазне, Ева обвинила змея в искушении. С первого греха грешники пытаются переложить свою вину на другого. Каждый из нас так или иначе познает это мучительное чувство: мы содеяли нечто, что не должно было быть содеянным, переступили некий закон, который знает наша совесть. За годы своей клинической практики я наблюдала странный феномен: явную растерянность психологов перед виной как неискоренимым симптомом серьезнейших патологий и расстройств. Каких только теорий и методик ни разработано, каких только научных трудов ни написано, а чувство вины по-прежнему продолжает тревожить человеческий разум и психику. Классический фрейдовский психоанализ, на мой взгляд, едва ли справился с задачей, предложив сомнительное «лекарство от чувства вины» — оправдание ее поступками других людей, и прежде всего родителей. В современной поп-психологии, особенно западной, распространены теории и практики, призванные любыми путями повышать человеческую самооценку.
Считается, что люди должны перестать судить себя и ощущать свою значимость независимо ни от поступков, ни от обстоятельств. Предполагается, что человеку предназначено удовлетворять свои нужды (« Я заслужил, потому что я существую»), а потому — никакой вины и быть не может. Некоторые идут еще дальше, объявляя вину ошибочной эмоцией, и предлагают попросту уничтожить «зону вины» навсегда, как бесполезный опыт, как нечто постыдное и негативное. Результатом попыток «залечить» или «аннулировать» вину стал рост числа людей с хронической депрессией, состояниями патологической тревоги, неврозов, психозов, самоубийств. Не прекращает увеличиваться и число тех, кто пытается утопить «вину в вине» или убежать от нее в наркотический угар. Часто люди сами приходят к психотерапевту, чтобы враз избавиться от мучительного чувства, и, нередко открываясь в своих нравственных падениях, ждут услышать, что всегда есть что-то или кто- то — муж, жена, родители, дети, трудное детство, общество, нехватка денег и т.
Достаньте скелет из шкафа
Вот несколько примеров из моей практики. Пациент Михаил К. (настоящие имена людей изменены), 45 лет, две попытки самоубийства, сменил несколько психотерапевтов, много лет страдает депрессией, неконтролируемой тревогой, бессонницей, с людьми агрессивен, ненавидит женщин. Был кратковременно женат, друзей нет, ни на одной работе не задерживался больше полугода. После нескольких недель психотерапии выявился корень его проблем — глубоко запрятанное чувство вины перед матерью. В подростковом возрасте, в ссоре, Михаил толкнул ее к стене. После неудачного падения мать надолго заболела, и сын, не выдержав обстановки, ушел из дома.
Бывают ли без вины виноватые?
Царство Небесное есть Высшая Любовь, и нераскаянная вина стоит препятствием к Ней.
Немногие из нас рождены с талантом — любить, как заповедовал Господь. Надо долго и настойчиво овладевать этой наукой. К сожалению, школ, где бы нас учили любви к ближнему, нет. Но есть Божий храм, есть природа, и еще есть дети. Иисус Христос говорил: «Если не обратитесь и не станете, как дети, не откроется вам Царство Небесное». Недавно мне посчастливилось встретиться с замечательным мальчиком лет шести. Со своими сверстниками он играл в мягкий бумеранг. Пришла его очередь бросать — он бросил, и бумеранг полетел красиво вверх. Одна из девочек, зачарованная его полетом, побежала за ним вдогонку. Вдруг порывистый ветер развернул бумеранг, и он ударил девочку. Она заплакала, и взрослые принялись ее успокаивать. Мальчик же отошел в сторону и сел на корточки. Я подошла к нему, села рядом. Лицо мальчика выражало глубокое горе. Он заговорил первым: — Я нечаянно… Я не нарочно… Она побежала, и бумеранг ударил ее. И потом, помолчав немного, добавил: — Я все равно виноват, потому что ей было больно… Мгновенное искреннее признание вины, даже и не от преднамеренного поступка, и такое же мгновенное искреннее раскаяние.
| В рассказе Николая Носова «Огурцы» замечательно показаны все стадии осознания человеком чувства вины и освобождения от нее. Мама мальчика доходчиво объясняет сыну, что огурцы он не «просто взял», а украл, и сторожа могут наказать, и выгоняет мальчика из дома вместе с огурцами. Мальчик хочет бросить огурцы в канаву и соврать, что вернул их, но уже не может: раскаяние помогает ему преодолеть страх перед темной пустой улицей и гневом сторожа. “Котька вытащил огурцы и положил их на грядку. — Ну, все, что ли? — спросил старик. — Нет… одного не хватает, — ответил Котька и снова заплакал. — Почему не хватает, где же он? — Дедушка, я один огурец съел. Что теперь будет? — Ну что ж будет? Ничего не будет. Съел, ну и съел. На здоровье. — А вам, дедушка, ничего не будет за то, что огурец пропал? — Ишь ты какое дело! — усмехнулся дедушка. Фрагмент рассказа Н. Носова “Огурцы” |
Что скрывает пластырь самооправдания
Наш нравственный идеал есть не что иное, как наша совесть, хранящая в себе Божий Закон о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо. У нас всегда есть выбор — залепить ее пластырем самооправдания или же открыть наши душевные раны, уверовав в их исцеление.
Первое сделать, несомненно, проще. Даже если поначалу наша совесть, мучимая грехом и смутой, сопротивляется и требует очищения от грязи, вторая, третья и последующие попытки приглушить эти порывы даются нам все легче. Холодеет сердце, циничнее становится ум, и душа подает все меньше признаков жизни. От всего этого недалеко и до самого губительного исхода — духовного разложения личности и духовной смерти. За вину — эту нераскрытую душевную рану — многие из моих пациентов заплатили дорогую цену: годами отчаяния и болезни. В своей практике, работая с людьми несчастными и неприкаянными, я постоянно наблюдаю эту тонкую грань, за которой человеческая жизнь может погрузиться в непролазный мрак, если в ней отсутствует свет веры. Вина и прощение — постоянные темы моих бесед с людьми во время психотерапевтических сеансов. И тем из них, кто не отвергает веру, а пытается найти к ней свой путь, всегда легче дается осознание важной правды, что, когда мы нарушаем законы, написанные в нашей совести, мы — виноваты, независимо от того, чувствуем ли мы себя виноватыми или нет.
Одна из моих бывших пациенток, когда-то в молодости сделавшая семь абортов и оставшаяся без детей и без семьи, пришла к покаянию через страшные душевные муки. Непрестанная молитва о душах ее нерожденных детей, о ниспослании им Божьего света и милости зародила в ней надежду к новой жизни. Как говорил святитель Димитрий Ростовский, покаяние восстанавливает падшую душу, делает ее из отчужденной — дружественной Богу; покаяние ободряет душу истерзанную, укрепляет колеблющуюся, исцеляет сокрушенную, делает здоровой уязвленную.
Бесплатный дар
В «Преступлении и наказании» Ф. Достоевского Соня Мармеладова просит Раскольникова покаяться в убийстве: «— Встань!.. Поди сейчас же, сию минуту. Стань на перекресток, поклонись, поцелуй землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету и скажи вслух: я убил. И тогда Бог опять тебе жизни пошлет… Эка такую-то муку нести! Да ведь целую жизнь, целую жизнь!.. — Привыкну, — проговорил он угрюмо…» Раскольников не привык. И после многих лет мытарств и душевных страданий, уже в остроге, пришел к вере. Какие бы теории и механизмы человек ни придумывал в борьбе с виной, рано или поздно они перестают работать. И наступит минута, когда, наконец, замолкнет внешний шум и суета, которыми мы пытаемся заглушить голос совести, и тогда в глубоком молчании мы услышим горькую правду: «Я переступил… Я ослушался Бога». Раскаяние невозможно без смирения и кротости. Осознание того, что лично я, как человек, слаб и не в силах сам разрешить свою вину, современному человеку дается нелегко: мешает наша раздутая до гигантских размеров гордость.
Усмирить ее — большая победа. Древние говорили: из двух человек, первый из которых победил войско, а второй — себя, победителем вышел второй. Бог знает нашу вину, но верит в нашу способность очищения. Очищение не происходит на уровне интеллекта, но совершается в сердце. Часто мы прячем душевные травмы глубоко, как ужасный секрет, который не можем поведать даже близким, боясь потерять их любовь или уважение («если они узнают “это” обо мне, они перестанут меня любить»).
Вера — и в этом я, как православный психолог, убеждаюсь ежедневно, разбивает эту опасную концепцию, порождающую отчуждение. Истинная любовь безоговорочна и безусловна. Потерять ее невозможно. Раскаянная вина лишь восстанавливает наше единство с Богом. Покаяние — Божий дар, нам, каждому из нас данный безвозвратно и бесплатно. Как мы воспользуемся этим даром: предадим забвению по неудобству и ненадобности или бережно понесем по жизни, — нам решать. Психотерапия может быть полезна на первом этапе пробуждения личности, когда человек учится различать свои правдивые и ложные чувства, мотивацию поступков, причины конфликтов, преодолевать недоверие и страх, осознать и выговаривать вину.
Настоящее же очищение происходит в более высоких духовных сферах, и я всегда советую своим пациентам искать его в общении с Церковью. Двери Божьего храма открыты. Это наш выбор — пройти мимо, утешая свою совесть, или войти внутрь и предстать со своей виной перед Богом, Единственным, кто истинно может утешить нашу боль. Один воин спросил старца: «Принимает ли Бог раскаяние?» Старец ответил: «Если у тебя порвется плащ, выбросишь ли ты его?» Воин говорит: «Нет! Я его зашью». —«Если ты так щадишь свою одежду, то не пощадит ли Бог cвое творение?»
Наталья ВОЛКОВА
Рисунки Г. Валька
Нескучный сад №1 2008
Нескучный сад — Архив по номерам
Исповедь и чувство вины | Православие и мир
О том, почему исповедь для многих православных стала простой регистрацией, и как чувство вины превращается в привычку и теряет смысл, размышляет Андрей Десницкий.
Сначала – зарисовки из собственной жизни.
Мне лет 18, я прихожу на одну из первых в жизни исповедей. Всё очень серьезно и торжественно, я зачитываю по памяти список (очень краткий) своих грехов, от которых, конечно же, я обязательно через год-два избавлюсь и стану святым. Максимум через три.
Андрей Десницкий
Батюшка слушает с чувством и так же реагирует: «Грех, грех! Не смей! Вот если бы не дошел сюда, если бы по дороге под машину попал – прямо бы в ад! Прямо в ад!»
И я вдруг задумываюсь, так ли это всё механистично, и каковы мои перспективы, если я пока еще иногда грешу, а на исповедь выбираюсь в лучшем случае раз в неделю.
Мне лет 30, я зачитываю по памяти список, который с тех пор едва ли сократился – скорее вырос за счет совсем других вещей, которым я тогда не придавал значения или не замечал за собой. Священник внимательно выслушал его и спросил: «Скажи, какой свой грех ты считаешь самым главным?» Я ответил, ведь «градация» была мне прекрасно известна. «Нет, – улыбнулся он, – отсутствие любви – вот гораздо худший грех».
А в моем списке такого даже не было.
И в эти же примерно годы стою перед аналоем и сомневаюсь: услышит ли меня вот этот, впервые увиденный мной священник? Поймет ли? Готов ли я ему довериться? И, подойдя, вместо привычного «батюшка, я согрешил…» говорю: «Господи, грешен пред Тобой…» С тех пор так и начинаю.
Об исповеди говорить невероятно трудно, это слишком личное и интимное, и нельзя, наверное, раскрывать даже тайну собственного покаяния, тем паче чужого. Но говорить приходится, потому что значимо, актуально, часто непонятно.
Только ленивый в последнее время не отметил: исповедь часто превращается в допуск к причастию, она формальна, да и не выходит всерьез каяться раз в неделю или даже раз в месяц, если всё одно и то же вот уже который год. Словно бы напоминаешь Богу: да, человек я несовершенный и сам о себе это знаю. А Он будто не в курсе?
Но я хотел бы сказать немного вот о чем: об исповеди и чувстве вины. И для начала – еще одна история или даже две. Деревенский храм в середине девяностых, воскресная литургия, перед ее началом – общая исповедь с подробным перечислением грехов.
Священник долго и с чувством говорит об абортах, прихожанки крестятся: «грешна, прости Господи». Только ведь они за редчайшим исключением – пенсионерки, этот грех они могли совершить десятилетия назад и с тех пор вспоминают его перед каждой литургией. Не верят, что прощены?
Или в те же годы литургия в московском храме, параллельно народ исповедуется в боковых приделах. Выходит проповедовать священник и говорит… о том, как это ужасно! Вот, говорит он, приносится жертва за грехи мира, ангелы невидимо нам сослужат, а мы стоим тут и бубним: «я раздражаюсь, я обидчив, я необязателен, я сплетничать люблю…» Вот и остаемся раздражительными, обидчивыми и далее по списку, потому что ничего другого не видим! Да оторвись ты от своих грехов, взгляни на Спасителя, припади к Нему! И с тех пор – не исповедовал этот священник после начала литургии верных, принципиально. А теперь он уже не в этом мире.
Но вернемся на землю. Антропологи вообще говорят, что в мире есть два вида культур: культура вины и культура стыда, в зависимости от того, что движет человеком, чего он старается избегать.
Например, на Дальнем Востоке – классические культуры стыда. Самурая незаслуженно оскорбил его господин, и самураю ничего не остается, как публично взрезать себе живот и умереть. Смыть непереносимый позор может только кровь, пролитая собственной рукой. Стыд – это положение, в которое ты поставлен, даже если в том нет никакой вины.
А вина – ответственность за твои собственные поступки, даже если никто о них ничего не знает. Наша культура, как и любая культура с христианскими корнями, движима чувством вины. В церковь человека часто приводит именно это чувство и желание что-то с ним сделать. И это совершенно справедливо, в том же Новом Завете мы найдем, особенно у Павла, множество рассуждений о том, что всякий человек – грешник, заслуживающий погибели, и все мы нуждаемся в прощении, которое обретаем только во Христе.
Но что дальше с этим чувством делать? Казалось бы, церковь вообще про то, как человеку виновному и грешному стать праведным, не по заслугам, но по благодати. А на практике – вот эти вот бабушки, до сих пор исповедующие грехи молодости. Не верят, что прощены? А может быть, не готовы разбираться в своих нынешних грехах и потому приносят Богу давнишние, давно уже неактуальные? Так как-то привычнее.
Чувство вины каким-то парадоксальным образом сочетается с чувством непогрешимости: я же был на исповеди, я теперь чистый! Не раз наблюдал сцену: человек, который оскорбил другого, потом с неким достоинством сообщает, хоть никто и не спрашивал, что принес в этом покаяние на исповеди. Казалось бы, если ты лично Васю обидел, то перед Васей и извинись. Но это слишком просто: за Васю тебя уже якобы извинил Бог и теперь счет обнулен, можно Васе заново высказать всё, что о нем думаешь.
Похоже, православные люди бывают грубы, необязательны, обидчивы и далее по уже знакомому списку отчасти и потому, что им есть, куда девать свое чувство вины. Вот пропустил ты срок сдачи работы, подвел партнера, нагрубил соседу. Неверующий просто извинится, если, конечно, порядочный человек, и постарается не повторять.
А у человека церковного есть искушение (иначе и не скажешь) всю эту «мелочевку» спрятать в глобальном «от них же первый есмь аз».
Ну если я первый из грешников, чего вы от меня хотите? Не до них мне нынче, я в мшелоимстве ежедневно каюсь, а эти ваши дедлайны даже в молитвослове не обозначены.
Если к чувству вины привыкнуть, оно перестает работать. Или начинает работать избирательно, «затачивается» под определенные интонации и ситуации. Кто же не знает этой чудной, а точнее чудовищной манеры семейного общения, когда всё, буквально всё сводится к теме «кто тут виноват перед кем». Есть даже такой анекдот: «наша семья держится на хорошем аппетите и чувстве вины». Если любви нет, то, конечно, и это сойдет, но… не совсем тогда это семья. И не совсем церковь.
С другой стороны, иногда задумаешься: ну что, Богу очень интересно, что каждый из нас обидчив, завистлив, злопамятен и так далее, это для Него нечто новое и удивительное? И что съедена была в среду сосиска второпях, и что молитвенное правило не прочитано в который раз… В зависимости от этого – в ад, если не успел на исповедь, или не в ад, если успел.
Это точно о Боге? По-моему, это проекция образа недалекой и злобной воспиталки из детсада, которая в угол ставит и сладкого лишает за всякую мелочь.
А вот отсутствие любви, да еще когда о нем не задумываешься, когда это обычный фон твоей жизни… Да, в таком состоянии в Царствие попасть будет трудно. А если это становится «нормой» в самой церкви? Если община кающихся грешников – это толпа индивидуалов, занявших очередь за отпущением грехов? Кто ж не видел этих благочестивых скандалов в очереди к исповеди: «вас здесь не стояло, простигоссспади…» Точно ли Он простит? И Ему ли за это прощать, не Его ведь обидели – или скорее всем окружающим, которым с этим приходится уживаться?
Мы ведь так часто говорим, что исповедь – таинство примирения с церковью. Новое вхождение в общину. Если так, это точно не про сосиску в среду, а про что-то такое, после чего ты действительно не можешь назваться христианином.
Недавно довелось читать рассказ про батюшку, которому накануне исповеди некий человек сообщил, что отправляется воевать на чужую войну за высокие идеи.
Батюшка ему ответил примерно так: «Ты собираешься воевать с теми, кто тебе не причинил зла и на тебя не напал, не будучи при этом воином, связанным присягой. Это выходит убийство, и я не могу отпустить тебе грехов, пока ты не откажешься перед Богом от своего замысла».
Как? Воевать за правое дело – грех? А не сосиска, не раздражительность, необязательность? Переворот сознания. А для батюшки всё по канонам в лучшем понимании этого слова.
Может быть, корень проблемы в том, что огромное число людей у нас пребывают как бы на пороге церкви: то ли христиане, то ли нет. Исповедь становится своеобразной регистрацией, check in, способом удостовериться, что человек действительно церковный хотя бы на данное время и потому может приступать к Чаше. Но это уже отдельная тема: кто у нас тут православный и что вообще это значит. И мы, пожалуй, едва лишь приступили к ее обсуждению.
Вина выжившего. Как жить после?
«Мне было некогда поговорить, и друг покончил с собой…» «В результате ДТП, в котором я был водителем, погиб пассажир…» «Торопился и не подумал, что у лежащего человека может быть инфаркт».
Бывает, что с кем-то случилось несчастье, в котором мы не виноваты, но ощущение причастности и чувство вины после этого осталось. Как жить с тягостными мыслями и чем помочь человеку, которого гложет вина за невозможность все исправить? Отвечает кризисный психолог Наталия Скуратовская.
Лучше бы умер я, а не он
Наталия Скуратовская
– Почему чувствуешь себя виноватым в несчастье, свидетелем которого стал, хотя реальной вины в случившемся нет?
– Чувство вины – один из этапов переживания утраты. Когда происходит непоправимое – будь то смерть, несчастный случай с тяжелыми последствиями, например, ребенка ударили качели, упал с велосипеда, санок, забора, в результате чего стал инвалидом, – родные, особенно мать, корят себя, что не были рядом.
Чувство вины, которое испытывает человек, нормально и естественно. Оно не имеет отношения к актуальной вине, зато имеет – к принятию факта события.
В ситуации непоправимого несчастья наша психика инстинктивно пытается событие отменить. Включаются защитные механизмы. Первым возникает шок и отрицание. Кажется, что все приснилось, и хочется проснуться туда, где жизнь течет по-прежнему. Затем наступает стадия гнева на тех, кто виноват, например, на врачей, которые не спасли, на друзей, которые были рядом и не помогли. Но гнев может быть направлен и на Бога, и на самого умершего или пострадавшего, и на тех, кто к несчастью непричастен. Наша психика на этом этапе пытается переложить ответственность на других.
А потом, или же параллельно с гневом, приходит чувство вины и самообвинение. За этой «виной» стоит миф о собственном всемогуществе: «Будь я там, остановил бы несущуюся машину; не пустил бы товарища в реку, не позволил бы ребенку кататься с друзьями наперегонки…»
Переживая утрату, мы чувствуем беспомощность, а вина позволяет хотя бы иллюзорно вернуть ощущение контроля над своей жизнью.
Часто чувство вины возникает и тогда, когда травмирующее событие происходит на наших глазах, например, тонет человек.
И пусть мы понимаем, что, даже прыгнув в реку, не доплывем, не вытащим утопающего, все равно испытываем непреодолимый страх и порождаемое им чувство вины. Нередко вину испытывают люди, пережившие ДТП со смертельным исходом одного из участников, хотя сами не создавали аварийную ситуацию, не были за рулем автомобиля. Такую вину в психологии обозначают как «вину выжившего».
Следствием застревания на этой стадии горя обычно становится аутоагрессия, направленная на себя: «Лучше бы умер я, а не он». Дальнейшая жизнь у такого человека нередко строится в скрытом суицидальном ключе.
– Идея всесильности, которую вы упомянули, свойственна всем людям? Откуда она возникает?
– Идея всемогущества в возрасте от двух до шести лет – нормальное качество развивающейся психики. В физическом плане в этот период ребенок начинает осознавать себя отдельным от матери, хотя до конца ему не очевидно, сильный он или слабый. Он становится способным высказывать желания и достигать целей, если не самостоятельно, то с помощью взрослых.
Как раз в этот момент рождается и начинает бурно развиваться детская вера в собственное всемогущество: «Если буду слушаться бабушку – она выздоровеет и не умрет», «Буду хорошо учиться – родители не разведутся». Ребенок в этом возрасте воспринимает себя ответственным за события, на которые реально повлиять не может.
Позже жизнь вносит коррективы, опытным путем ребенок устанавливает предел собственных возможностей, учится разделять ответственность. Но детский опыт сохраняется с нами навсегда. В ситуации горя и невыносимых обстоятельств происходит регресс. Пытаясь изменить ситуацию, психика отбрасывает нас в тот момент, когда горя не было, то есть в детство.
Даже трудное детство – это ресурс переживания. Гнев, вина, агрессия, которые мы испытываем в процессе переживания утраты, опираются на детские образования нашей психики. Именно это позволяет нам постепенно принять мир, в котором случилось травмирующее событие.
«Разве у нас есть машина времени?»
– Обычно с чувством вины приходят даже не к психологам, а к священникам, делятся с родными.
Как здесь помочь, что говорить?
– Священникам полезно знать азы кризисной психологии, понимать, как переживается горе в норме и в патологии. Они действительно чаще других сталкиваются с подобными ситуациями.
Если человек остается с чувством вины на месяцы, а то и годы, значит, состояние превратилось в патологическое. Человека, который увяз в чувстве вины, следует вытаскивать через проговаривание, осознание того, что он может сделать прямо сейчас.
На реплику клиента «Будь я рядом, не пустил бы его» я обычно спрашиваю: «Разве есть у нас машина времени? И если нет, значит, ситуацию не изменить. Но что-то мы можем сделать для того человека прямо сейчас?» Верующие клиенты в размышлениях сами приходят к ответу – «Можем помолиться». Важно при этом понимать, что молятся вовсе не для того, чтобы «заткнуть» вину. Если речь идет о здоровом чувстве вины, то оно просто требует действия. Молитва оказывается ровно таким действием.
– Чем отличается здоровое чувство вины от нездорового?
– Вина может быть конструктивной и невротической.
Невротическая вина лучше всего описывается словами: «Я виноват во всем, что бы ни случилось». Это инфантильное чувство, которое часто является следствием определенных травм, полученных в детстве, например, в результате деструктивной стратегии воспитания. Родители или педагоги вменяли ребенку в вину все подряд, в том числе собственные неудачи, поддерживали в нем ощущение его плохости. Во взрослом возрасте такие травмированные люди легко принимают вину на себя, погружаются в нее без рефлексии.
Невротической вине противопоставлена конструктивная, которая предполагает признание за собой реальных ошибок: «Да, я совершил ошибку и должен ее исправить. Если она непоправима – должен искупить».
Тут возможны два варианта поведения: кто-то направляет агрессию на себя, начинает себя разрушать, а кто-то пытается уравновесить зло добром, то есть – действительно искупает.
Искупление в любом его проявлении является психологической потребностью человека.
Чтобы человек не увяз в чувстве вины в связи с непоправимым событием, важно привести его к действию, озадачить вопросом «Что можно сделать сейчас для исправления ситуации, для предотвращения подобных случаев в дальнейшем?»
– Как искупают вину?
– Многие известные социальные проекты рождались из чувства вины в состоянии горя, например, «Лиза Алерт». Представьте реальные переживания родителей, их друзей, близких, которые в сентябре 2010 года потеряли девочку Лизу. Она заблудилась в лесу Орехово-Зуево вместе со своей тетей. Пятилетняя девочка и ее тетя, пропажу которых проигнорировала полиция, упустив драгоценное время, в результате погибли от переохлаждения. По большому счету именно из чувства вины родился добровольческий проект, направленный на предотвращение подобных ситуаций и названный именем погибшей Лизы.
Небезызвестное хосписное движение в России также вышло из конструктивного чувства вины. Создание первого хосписа в нашей стране принадлежит английскому журналисту Виктору Зорзе.
Он не только предложил, внедрил, но и проспонсировал идею. К созданию хосписа Зорза пришел, потеряв единственную дочь. У его дочери Джейн обнаружили агрессивную форму меланомы. Девушка умерла спустя год после диагноза. Последним ее желанием было потратить деньги, отложенные на обучение в колледже, на строительство хосписа в России, выходцем из которой был ее отец. Паллиативная медицина и хоспис в Англии были той помощью, которая позволила Джейн уйти достойно.
Это лишь один из конструктивных выходов из чувства вины. Он вовсе не означает, что всем, кто чувствует вину в ситуации утраты, нужно ринуться в благотворительность и строительство больниц. В таких вещах требуется и призвание, и силы, и соответствующие жизненные обстоятельства. Но даже небольшое действие в этом направлении дает чувство облегчения страданий и возвращает смысл в жизнь, которая кажется разрушенной горем.
Если человек не плачет, а думает лишь о бизнесе
– Знаю ситуацию, когда водитель объективно не был виноват в ДТП, но пассажир погиб.
Водитель не горевал, не рвал на себе волосы, лишь сокрушался, что остался без прав на целый год и это создало проблемы в параллельном бизнесе. Все ли из нас одинаково глубоко переживают чувство вины? Или есть психологически устойчивые люди, которые раз не виноваты, то и не переживают из-за случившегося?
– «Не горюет» и «не показывает горя» – это разные вещи.
Действительно, у нас есть некоторые ожидания, как нужно горевать. Но эти ожидания обычно не имеют отношения к реальному процессу горевания.
Мне вспоминается история, которую мы обсуждали с психологами МЧС. Когда в августе 2000 года подводная лодка «Курск» затонула, к родственникам выехали психологи. Они сопровождали людей в Мурманск. Кто-то из родственников шутил, кто-то выглядел далеко не горюющим. Помню, у некоторых молодых специалистов такое поведение вызвало недоумение. «Что же это за люди такие, почему не плачут, не убиваются?» – услышала я реплику негодования.
На деле родные погибших остро переживали стадию отрицания.
В этой стадии люди легко могут зависнуть на многие годы. На других стадиях зависают реже, на отрицании – чаще и дольше.
Вина может быть настолько разрушительным чувством, что блокируется мозгом. В нас будто бы срабатывают внутренние предохранители, которые защищают нашу личность от разрушения.
Иными словами, в горе включаются мощные психологические защиты. Какая-то часть личности человека капсулируется, к ней теряется доступ. Происходит «психологическая ампутация», с которой спустя годы можно разобраться, но это отдельная и трудная история.
Да, такой человек может выглядеть неадекватно с точки зрения окружающих. Именно так было с родственниками экипажа «Курска», которые улыбались и в дороге обсуждали какие-то бытовые вопросы.
Есть и другая причина, объясняющая безразличие. Как правило, чувство вины не испытывают психопаты в клиническом смысле этого слова – то есть те, кто страдает психическим расстройством. Психопатия имеет психофизиологическую основу.
Доказано, что у таких людей менее развиты зеркальные нейроны, которые помогают нам чувствовать чувства другого, то есть испытывать эмпатию к другому человеку. При развитой психопатии для человека существуют лишь его собственные чувства. Других людей и их переживания он не воспринимает, их чувства ему непонятны.
В целом психопаты относятся к окружающим как к инструменту для реализации собственных желаний, используют их как вещи. Важно понимать, что такое отношение не является обесцениванием. Это лишь специфическое устройство психики определенной категории людей.
Кстати говоря, высокофункциональные психопаты прекрасно адаптируются в социуме, часто занимают руководящие должности в бизнесе. Высокофункциональная психопатия в жесткой иерархической системе вообще является качеством, способствующим карьере, ведь такие люди не испытывают сострадания, а решения принимают рационально и функционально.
Иными словами, водитель, который страдает из-за утраты прав и невозможности вести бизнес больше, чем из-за гибели пассажира, либо не способен к эмпатии, либо капсулирует свое горе.
Стоит прояснить обстоятельства и создать ситуацию, когда он сможет выговориться, будучи уверен, что его не обвинят, не осудят, не навесят на него вину.
– Чувство вины, если исключить патологические состояния, испытывают все?
– В ситуации утраты, безусловно, да. Чувство вины вообще является нормальной частью процесса переживания. Однако у невротизированной личности это чувство способно запустить разрушительные механизмы, которые существовали до утраты.
Часто события утраты становятся подтверждением идеи «Ты же знаешь, что ты плохой», «Всем от тебя одно зло». Тогда утрата не просто усугубляет чувство вины, а запускает обострение невроза. В этом случае человек объективно теряет возможность без помощи извне выбраться из разрушительной вины.
И в такой ситуации помочь отделить конструктивное от неконструктивного, разобраться с тем, что происходит, может только специалист. Увы, изнутри не всегда понятно, когда требуется помощь специалистов, а когда хватит дружеской поддержки, беседы со священником и молитвы…
Нырнуть на самое дно и выплыть
– Один священник в публичной проповеди упрекнул женщин, которые вместо того, чтобы каяться в абортах, исповедуются, что кошке с перебитой лапкой не помогли.
Как бы вы могли это прокомментировать?
– Не станем отказывать этим женщинам в том, что они, возможно, давно покаялись в абортах. Впрочем, бывает настолько нестерпимое чувство вины, грозящее в реальном времени разрушением личности, что человек ради сохранения себя цепляется за меньшую вину, чтобы не замечать большую. Не всегда это происходит осознанно, но часто «кошечками» наша психика просто защищается.
Разобравшись с меньшей виной, мы помогаем человеку получить реальный опыт прощения и искупления, который даст силы для работы с большей виной.
– Чувство вины многими, особенно верующими людьми, воспринимается как наказание? Следует ли его нести до конца или стоит что-то предпринимать?
– С самим чувством вины, безусловно, надо что-то делать. Прежде всего, чтобы предотвратить саморазрушение, которое ничего не исправит, но грозит погубить горюющего.
С другой стороны, горе нас закаляет. Закаляет нашу способность чувствовать, сопереживать, принимать реальность такой, какая она есть.
Мы не можем усилием воли и по щелчку принять реальность, особенно если она сильно травмирует нас. Но когда у человека появляется опыт переживания тяжелых событий, когда он прожил горе до конца, нырнул на самое дно и сумел выплыть, ему становится существенно легче впоследствии переживать другие неприятности, действовать адекватно, а не пытаться защититься от реальности иллюзиями, становится легче сопереживать другим и поддерживать их. В горе и страданиях взрослеет и совершенствуется наша душа – но осознать это мы можем только после того, как пережили горевание и нашли ему место в нашем прошлом.
священник о наших частых проблемах с покаянием
«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» — этими словами начал свою проповедь Спаситель. Великим постом в храмах на исповедь выстраиваются огромные очереди. Люди стараются в мельчайших подробностях припомнить все, что они считают грехом, подойти к аналою, кто по бумажке, кто по памяти огласить весь этот список, дождаться, когда священник накроет голову епитрахилью и прочитает разрешительную молитву… И что? Покаяние совершилось?
Эти и другие вопросы про исповедь и покаяние мы задали протоиерею Вячеславу Перевезенцеву, настоятелю Никольского храма в селе Макарово в Московской области.
| Слушайте расширенную аудио-версию беседы о покаянии
с протоиереем Вячеславом Перевезенцевым
в программе «Светлый вечер» на радио «Вера»
— Отец Вячеслав, как по-Вашему, почему мы, вроде, все время каемся, а все никак не можем понять, что такое покаяние?
— В течение всего Великого поста мы слышим песнопение «Покаяния отверзи мне двери, Жизнодавче». То есть покаяние — это некая дверь. Но открыть дверь — значит вступить на какой-то путь. А вот с этим-то и возникает проблема. Если мы говорим о пути, то должны ясно представлять, куда мы хотим прийти. Только это придает пути смысл.
— Когда говорят о покаянии, обычно приводят два классических примера. Первый — это апостол Петр, который с перепугу отрекшись от Спасителя, потом всю жизнь плакал, когда слышал, как кричит петух, и не только принял за Него крестную смерть, но и тысячи людей обратил ко Христу и вместе с апостолом Павлом стал краеугольным камнем в основании Церкви.
Второй пример — это благоразумный разбойник, который, собственно говоря, с нашей точки зрения, и не каялся в своих грехах, а просто в предсмертной агонии исповедовал Христа как Спасителя и после смерти попал Рай. В чем разница этих двух путей и чему они могут нас научить?
— Ну, разница очевидна. У апостола Петра это путь всей жизни. Ведь у него до того, как он отрекся от Спасителя в ту страшную ночь, были с Ним удивительные отношения. Совершенно потрясающий пример, когда он бросается в воду, видя Христа, идущего по водам. Это тоже образ покаяния — не важно, что под ногами, если тебя зовет Господь, ты пойдешь даже, если там нет почвы. Но идти по водам можно только тогда, когда смотришь на Христа. А он посмотрел вниз, туда, где под ногами бушующая стихия — и начал тонуть. Но Господь был рядом и протянул ему руку. Вот так и с нами.
А говоря о разбойнике, которого мы называем благоразумным, мы порой совсем забываем, что он был все таки разбойник. И жизнь свою он прожил очень дурно.
Но, оказавшись на кресте, в единое мгновение все осознал. Господь стал центром его жизни. И он же ничего не просил, только чтобы Тот о нем помнил. Но память Божия — это и есть жизнь: и если мы — в этой памяти, мы — с Богом.
— А Иуда? Для нас это пример нераскаянности. Но ведь с точки зрения «юридической», он как раз раскаялся: и деньги за свое предательство не взял, и себя сам осудил, и сам приговор привел в исполнение…
— Но он же знал Христа! Вот если бы он Его не знал, его история была бы совсем другой. А он не просто знал Христа, он был рядом с Ним, он вместе с другими одиннадцатью учениками жил с Ним одной семьей, видел чудеса, которые совершает Господь. И он не просто был рядом, он был казначеем. И воровал. Мы это тоже не должны забывать. Оказывается, можно быть рядом, быть свидетелем таких удивительных событий и при этом… воровать.
Сказано же у Апостола Иоанна, что бес вошел в него. А что такое бес? Это разрушительная сила, которая и привела его к тому дереву, на котором он повесился.
Конечно, он раскаялся. В том-то и трагедия Иуды, что он осознал, что сделал, когда предал невинного. Раскаяние и есть осознание греха — как греха, то есть как неправды.
— Но покаяния не было?
— Не было. Это очень важно понимать. Потому что очень часто люди приходят на исповедь и говорят: вот, я согрешил тем-то и тем-то. Ну и что?
Вот представьте себе: мальчишка играет во дворе в футбол, залепил мечом в окно, оно вдребезги, выходит папа, парень плачет, виноват, говорит, больше не буду, папа пожурил его, и они вместе уходят. Но так быть не должно. Что должен сделать нормальный отец? Он должен взять инструменты, взять сына за руку и сказать: пойдем, нам нужно вставить новое стекло. Мы всегда должны стараться исправить тот вред, который мы нанесли своим грехом.
Да, Иуда отдал сребреники, он раскаялся, но покаяния у него не было. Не было той связи со Христом, которая была у Петра, он Его не любил. Он понимал только, что сделал нечто дурное, что вот сейчас Иисуса распнут, и жизнь закончится.
Он-то думал, что Миссия воссядет на троне. Ведь когда Он входил в Иерусалим, все кричали: осанна! Казалось, вот сейчас наконец-то все узнают, кто Он на самом деле. А Иуда, Его ученик, станет в этом Его новом царстве, ну, скажем, министром финансов. А потом он понял, что ничего этого не будет. Что сейчас Иисуса схватят, позорно прибьют к кресту вместе с какими-то бандитами, и рухнут все его надежды. Ради чего он эти три года был с Христом? Ведь он-то думал, что это и есть смысл его жизни: сейчас надо потерпеть, пока у них небольшая община, которая живет только на подаяние, но будет время, когда все его мечты исполнятся. И вдруг все, крах, ничего не исполнится. Пустота. Иуда, раскаявшись, остался со страшным чувством вины, потому что сосредоточился на себе и на своем прошлом. Чувство вины закрывает для нас будущее. У Иуды не было будущего, потому что он во Христа не верил.
Glen Scott
— Вы сказали, что чувство вины закрывает для нас будущее. Но что нам делать с ощущением, что сколько бы мы ни старались, мы все равно остаемся погрязшими в своих несовершенствах?
— Есть мнение, что если мы хотим быть благочестивыми христианами, нам нужно максимально сосредоточиться на своих грехах, и от этого будет рождаться смирение, потому что мы будем видеть, какие мы недостойные, какие мы грешные.
Но у святых отцов речь идет все-таки о другом.
Смирение рождается от горнего воздуха, который врывается в нашу жизнь, от восприятия красоты Бога и, как говорит митрополит Сурожский Антоний, от того, что в Его свете мы вдруг видим, кто мы и как мы несовершенны.
А вот сосредоточенность на своих грехах может быть обратной стороной гордости. Ведь гордый человек как раз никого кроме самого себя не видит и потому не может прийти к покаянию, потому что покаяние — это поворот от себя к Богу. И тут может произойти подмена: чувство вины заменит чувство покаяния и духовного пути.
То есть всегда нужно видеть цель, к которой мы идем, понимать смысл этого движения. И именно в свете этой цели — если мы ее не потеряем — мы всегда будем видеть, что нас удерживает, связывает, от чего нам по-настоящему хочется освободиться. Но если цели нет?
Мне очень нравится мысль, что цель Великого поста, да и любого поста — это отказ не от дурного, не от греха: от греха мы должны отказываться всегда, каждый день. Постом же нечто новое входит в нашу жизнь, когда мы отказываемся от чего-то хорошего — ради лучшего. И для этого мы воздерживаемся в пище и меняем свой образ жизни, как-то себя перестраиваем: мы должны настроиться, как приемник настраивают, на определенную волну.
Glen Scott
— Но если каждый раз Великим постом мы проходим эту процедуру настройки, почему, когда проходит Пасха, мы возвращаемся на круги своя? Что делать, чтобы прийти в состояние, которое определяется формулой: «Люби Бога и делай, что хочешь»?
— Да, смысл этих слов блаженного Августина очень верный, хотя и парадоксальный. К сожалению, если мы даже что-то обретаем во время Великого поста, то очень быстро это растрачиваем. Что делать? Тут нет никаких рецептов. Хотя все мы знаем, что делать: не опускать руки, не расслабляться, стараться не угасить тот духовный жар, который мы хоть немножко разожгли в нашем сердце. И это в наших силах.
Здесь нет ничего неизбежного. Хотя, конечно, человек так устроен, что он не может быть все время на высоте эмоционального и духовного напряжения. Даже у святых были периоды, когда они чувствовали богооставленность.
Знаете, у Бориса Гребенщикова есть песня «Сидя на красивом холме», там такие слова: «Мы идем вслепую в странных местах, / И все, что есть у нас — это радость и страх, / Страх, что мы хуже, чем можем, / И радость того, что все в надежных руках». Этот страх, о котором говорит поэт, он очень важен. И естественен, если человек себя не обманывает. Но важна и эта радость — что все в надежных руках.
Христианство — это не технология самосовершенствования: вот, сейчас мы будем молиться, поститься, читать Священное Писание, совершать дела милосердия и автоматически будем становиться все лучше и лучше.
Христианство «работает» по-другому. В нем мы не можем сами себя усовершенствовать. Это только барон Мюнхгаузен мог вытащить сам себя из болота.
А что же мы можем? Можем сделать усилие. Но совершает все сам Господь. Как сказано в притчах Соломоновых: «Коня приготовляют на день битвы, но победа — от Господа». Вот и наша задача — готовить коня, то есть что-то с собой все время делать. Но победа — от Господа. И мы не можем ставить Ему условия. Это Его тайна — как дать нам почувствовать эту победу, эту радость.
Glen Scott
— Ну, тогда получается, что нельзя сетовать на человека, который регулярно подходит к одному и тому же священнику с одними и теми же грехами — он же делает то самое усилие, пусть и кажущееся незрелым…
— Да, но здесь очень важны именно личные отношения священника и человека, который приходит на исповедь. И если священник знает контекст его жизни, его духовное состояние, он уже не просто свидетель, который только слушает и произносит разрешительную молитву. Он может помочь что-то увидеть, в чем-то разобраться, обрести решимость с этим бороться. Ведь тот может каяться, но при этом не понимать, что с этим делать. И задача духовника — помочь. Конечно, если у человека действительно есть желание что-то с этим делать, потому что его ведь может и не быть.
Но если желание есть, я иногда таким людям говорю: у вас слишком большой список, давайте сегодня сосредоточимся на чем-то одном. А что делать сразу и с ленью, и с раздражительностью, и с рассеянной молитвой, и с осуждением — со всем тем, что есть у каждого из нас и с чем мы почти всегда приходим на исповедь?
Понимаете, есть две опасности, связанные с исповедью и покаянием. Если покаяние — это путь, страшно принять за него какие-то другие дорожки, которые ведут не туда. Тогда происходит подмена пути. Такие подмены бывают и в исповеди. Отец Александр Шмеман характеризует их как опасности юридизма и психологизма.
Юридизм — это когда ко греху мы подходим как к нарушению закона, нормы, как к некоему преступлению. И ждем наказания. Другая опасность — психологизм, когда человек приходит не с чувством, что нарушил закон, а с каким-то внутренним дискомфортом, и ему хочется, чтобы его оправдали.
В чем опасность юридизма? Такая исповедь может быть очень поверхностной. Это как если вы пришли за помощью к плохому врачу: он видит симптомы и дает вам лекарство, чтобы эти симптомы убрать, а откуда у вас эти симптомы? Он не видит — у него нет времени, а может быть нет знаний. И врачевания не происходит, хотя симптом может уйти.
Здесь очень важно, чтобы человек задумался: а почему это у меня? Ведь каждый из нас и ленится, и раздражается, и осуждает по-своему — у каждого за этим стоит что-то свое. И нужно понимать, что мы с таким собой можем встретиться, что нам будет очень неприятно. А если просто сказать: я ленив, раздражителен, то даже и переживать особо не придется.
Когда же мы говорим о соблазне психологизма, то здесь опасность за всеми этими разговорами, переживаниями, эмоциями до греха-то так и не добраться.
Беседовала Марина Борисова
| Слушайте расширенную аудио-версию беседы о покаянии
с протоиереем Вячеславом Перевезенцевым
в программе «Светлый вечер» на радио «Вера»
| Читайте также:
Совесть очищается стыдом. Протоиерей Павел Великанов о значении покаяния в жизни христианина
5 главных вопросов о покаянии
Чувство вины сводит с ума. Что делать?
Письмо в редакцию
Здравствуйте. Я все время чувствую себя виноватой. Перед Богом, перед мамой, перед мужем, перед детьми. Наверное, это закономерное чувство, ведь я действительно почти все делаю не так и постоянно это вижу. Стараюсь по учению святых отцов быть внимательной к своему сердцу. И вижу в нем одну грязь или глупость, укоряю себя за неправильные вещи, по возможности часто хожу к исповеди. В общем, стараюсь вести духовную жизнь. Но как только после исповеди чувство вины за свою никчемность проходит, тут же начинают, как снежный ком, наматываться новые грехи, так что иногда даже до Чаши не успеваю дойти: плохие мысли, желание причаститься раньше других, отвлечение от молитвы. И снова я виновата, хоть иди и опять вставай в очередь на исповедь.
Это — в храме. А в обычной жизни чувство вины — обычный мой спутник. Иногда, в общении с детьми, с мужем, с подругой это чувство меня отпускает, становится радостно и весело. И тут же снова накрывает новой волной вины: как я могла забыть о своей греховности? Как могла веселиться и радоваться, когда все во мне пропитано грехом? Наверное, это нормальное состояние для духовной брани. Но мне очень тяжело. Как с этим справляться, где найти силы чтобы выдерживать это чувство вины?
Екатерина, Хабаровск
На письмо читателя отвечает психолог Александр Ткаченко
С чувством вины у людей очень часто бывают сложные отношения. Тут может возникнуть целый ряд вопросов. Например, откуда берется чувство вины? Подлинная ли это вина, или же надуманная, когда человек, что называется, сам себя накрутил? Как отличить одно от другого? А самое главное — что же делать с этим чувством, если оно возникло или даже возникает регулярно? Попробуем во всем этом разобраться.
Тезис первый:
Чувство вины не является врожденным. Оно начинает формироваться в раннем детстве, с первым гневным окриком старших из-за какой-нибудь шалости.
Пока ребенок еще не знает, что разбить чашку, разрисовать фломастером обои или изрезать мамино платье ножницами — это плохо, чувства вины за такие действия у него не возникает. Все это для него лишь игра, с помощью которой он исследует мир. Он не понимает ценности вещей, не знает границ допустимого в поведении. Проще говоря, он еще не знает, что ему можно делать, а чего нельзя. Объяснить ему это — задача взрослых.
Еще не знающий норм и правил поведения ребенок обязательно будет лезть туда, куда не нужно, и делать то, чего нельзя. И конечно же, будет получать от взрослых сигналы недовольства таким поведением. Именно из этих сигналов в психике маленького человека начинает формироваться чувство вины, благодаря которому он потом всю жизнь будет определять, где именно он поступил недолжным образом.
Постепенно на основании полученного от взрослых опыта обвинений ребенок учится сам давать оценку своим поступкам. Для этого его психика создает структуру, которая будет осуждать его уже без всякого участия кого-либо извне. Душевная боль, осознание своей никчемности, страх отвержения близкими людьми, жгучий стыд за то, что причинил вред, — вот далеко не полный перечень ощущений, которые сопровождают чувство вины. Приятного в этом «букете» переживаний, прямо скажем, немного. Вина причиняет сильный дискомфорт, не дает жить спокойно, отравляет жизнь человека, причем в буквальном смысле этого слова.
Дело в том, что на уровне физиологии это чувство переживается как стресс, опасность: я сделал нечто недолжное, и теперь мне грозит возмездие.
В ответ организм реагирует вырабатыванием гормонов стресса — кортизола и адреналина. Они нужны для того, чтобы максимально мобилизовать все ресурсы организма и отразить опасность в бою с напавшим противником или же убежать от него, если силы слишком неравные. Но в случае с чувством вины проблема заключается в том, что человек разворачивает возникшую стрессовую агрессию против себя же самого. Он сам себя хочет наказать за совершенный проступок. А от себя, как известно, не убежишь. В итоге мобилизованные гормонами ресурсы организма не получают отработки в виде активного действия (ради которого они, собственно, и мобилизуются) и «застревают» в теле. Та энергия, которая должна была пойти на отражение атаки или бегство, начинает активизировать совсем другие группы мышц. Это могут быть спазмы кровеносных сосудов или полостных органов (которые тоже состоят из мышечной ткани), спонтанные зажимы скелетной мускулатуры, передавливающие нервные окончания. Поэтому душевная боль, которой сопровождается чувство вины, имеет и вполне выраженную телесную проекцию.
И если человек живет с этим чувством продолжительное время, гормоны стресса начинают разрушать его организм, подтачивать силы, делать жизнь безрадостной и унылой.
Тезис второй:
Есть конструктивное чувство вины — оно подвигает человека к признанию проступка и работе над собой.
Чувство вины буквально жалит человека, причиняет ему сильные страдания. Поэтому его конструктивное действие может быть лишь кратковременным и заключается в привлечении внимания человека к недолжному поступку. Оно подобно уколу булавкой, когда человек вскрикивает: «Ой, больно!» — и начинает искать, обо что же это он укололся. Но если он будет длительное время игнорировать такие уколы, «булавка» может серьезно его поранить и даже вызвать общее заражение крови. Так и длительное пребывание в чувстве вины может оказаться опасным для эмоционального и физического здоровья.
Но предположим, сигнал воспринят, «укол булавкой» достиг своей цели, человек ойкнул и, осмотревшись, понял, что именно он сделал не так, в чем провинился. Что дальше?
А дальше человеку предстоит принять на себя ответственность за совершенный проступок. Ему нужно оценить размер ущерба, нанесенного тому, перед кем он провинился, и постараться возместить этот ущерб.
Яркий пример подобного рода — история мытаря Закхея: Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему… (Лк 19:1–9).
Несомненно, Закхей, не один год бессовестно обиравший своих единоплеменников, испытал перед лицом Господа чувство вины за свои преступления. Но что же он делает при этом? Сгорая от стыда, убегает в горы, подальше от людских глаз? Нет, Закхей тут же принимает решение взять на себя ответственность и возместить обиженным им людям тот ущерб, который они понесли от его вымогательства. И Господь одобряет такое его поведение. Ему не нужно, чтобы Закхей постоянно пребывал в чувстве вины. Он видит, что тот принял ответственность, готов загладить последствия своего греха. Значит, чувство вины сделало свое дело. И нет смысла принуждать Закхея пребывать далее в этом разрушительном чувстве. Вообще, нетрудно заметить, что всех грешников, испытывающих вину, Господь в Евангелии не обвиняет еще, а напротив, оправдывает и прощает, снимая с них этот тяжкий и токсичный груз.
Признать вину и взять на себя ответственность за нанесенный ущерб — таков алгоритм действий при возникновении чувства вины за реальный проступок, ошибку или преступление.
Тезис третий:
Есть разрушительное чувство вины — оно загоняет человека в клетку вины за то, чего он и не совершал.
Но бывает и так, что никакого преступления не было и ущерб никому не нанесен. А человек буквально изводит себя переживаниями этого чувства, коря себя за каждый неловко сделанный пустяк. И в этом случае нужно говорить уже о невротической вине, которая возникает из-за чересчур требовательного отношения к себе.
Причины этому лежат все там же, в детстве, когда чувство вины лишь формировалось в психике ребенка под влиянием критической реакции взрослых. Если родители или воспитатели обращались с ребенком бережно и спокойно, то и чувство вины формировалось у него адекватно. Например, после случайно разбитой чашки объясняли, что разыгравшись, не стоит сразу же прыгать за стол и быстрее хватать молоко. Лучше сначала немного успокоиться, восстановить контроль за своими движениями, чтобы в следующий раз не получилось такого же конфуза. После такой критики ребенок понимал, что чашка разбилась по его вине. А его ответственность за нанесенный ущерб заключалась в принятии им новых знаний о себе, готовности изменить свое поведение таким образом, чтобы больше не разбивать посуду из-за подобных причин.
Но если взрослые в такой ситуации начинали кричать на ребенка, обесценивать, унижать или запугивать его, картина формирования чувства вины оказывается принципиально иной. Ребенок здесь просто не имеет возможности принять на себя ответственность за разбитую чашку. Он лишь видит, что значимые для него взрослые им очень недовольны, что они различными способами хотят причинить ему душевную боль. И в самом деле, ну а как еще можно расценить ситуацию, когда мама ледяным тоном спрашивает: «Ты хоть понимаешь, что ты сейчас натворил? Ты знаешь, сколько эта чашка стоила?» Или же: «Это была бабушкина чашка! Ты понимаешь, что ты сейчас разбил память о бабушке?» .
Все это — различные варианты эмоционального насилия, которые отличаются от физического избиения лишь тем, что боль здесь стараются причинить словом, а не ударами. И ребенок это чувствует. В результате, вместо принятия ответственности, он делает лишь один вывод: «Я плохой. Я сделал непоправимое. Мама меня больше не любит».
И в дальнейшем начинает уже сам причинять себе эту психологическую боль в подобных случаях, считая, что через такое самонаказание он как бы искупает свою вину. И потом, уже во взрослой жизни, в трудные минуты вместо навыка принятия ответственности, эмоциональный опыт вдруг достает из закромов памяти унижающие, обесценивающие, откровенно ругательные фразы. И ты уже не хочешь ничего преодолевать, достигать, да и вообще жить, хочешь лишь спрятаться куда-нибудь подальше от всех, чтобы никто не больше не видел, какой ты плохой, безмозглый неумеха с кривыми руками и тупой башкой. Или же торопливо говоришь про себя эти злые, ранящие душу слова, как будто спешишь опередить кого-то, кто может снова тебя так обозвать.
Что же получается в итоге? Человек живет с уверенностью в том, что всегда должен быть идеальным, не имея права на ошибку хоть в чем-нибудь.
И хотя идеал недостижим по определению, любое отклонение от него человек воспринимает как падение и катастрофу, вызывающие немедленное чувство вины. Ведь он запомнил, что любить его можно лишь тогда, когда он делает все как надо.
Но чем сильнее он стремится быть идеальным (а значит — любимым), тем хуже у него это получается. И тем сильнее он начинает терзать себя виной.
Так формируется чувство вины по невротической схеме. Никакой конструктивной функции у такой вины уже нет. Возвращаясь к метафоре укола булавкой, можно сказать, что при невротической вине человек начинает сам колоть себя этой булавкой, считая это наказанием за свою недостаточную «хорошесть».
Тезис четвертый:
У верующих людей болезненная тяга к самообвинению может маскироваться под «высокие духовные состояния».
Придя в Церковь, они вдруг обнаруживают, что мучающее их чувство вины внешне соответствует целому ряду состояний, свидетельствующих об «успешном» и правильном прохождении христианского пути духовной жизни. Тут и «смирение», и «самоуничижение», и «видение своих грехов как песка морского». И тогда болезненный навык к постоянному самообвинению может оказаться для такого человека поводом к мыслям о собственном духовном преуспеянии или приближении к той самой вожделенной идеальности. Действительно, святые подвижники годами и даже десятилетиями стяжали эту удивительную способность — обличать себя за различные мелкие грехи. А тут в самом начале пути вдруг видишь у себя такую высоту в уже готовом виде. Не иначе, ты избран Богом для какого-то особого служения. И вот уже чувство вины становится едва ли не желанным, вызывается произвольно и осознанно: ведь по нему видно, насколько человек духовно преуспел.
Увы, такая «духовная практика» ничем хорошим кончиться не может и обычно приводит к нервному истощению, истерикам, неврастении, которые при желании человек тоже может отнести к проявлениям своей «высокой духовности». Однако в православной аскетической практике для таких состояний есть и вполне традиционное определение — прелесть (от слова — лесть, т. е. — «прельстить самого себя»).
Причина такого духовного сбоя лежит в приобретенной с детства привычке судить о себе лишь в идеальных категориях. Человек с невротической виной не способен принять себя таким, каков он есть, — обычным, неидеальным, поврежденным грехом. Но без признания собственного несовершенства невозможно даже начать исправление себя.
Именно поэтому православные подвижники говорили, что признак начинающегося здравия души — видеть свои грехи как песок морской, т. е. — способность видеть себя неидеальным и обращаться к Богу за исцелением.
В случае же с невротической виной для человека настолько непереносимо сознание собственной греховности, что он стремится заглушить его постоянными уколами чувства вины за любое, даже самое малейшее действие греховных страстей. Неудивительно, что среди православных подвижников такое отношение к себе считалось одним из проявлений гордости. Вот что пишет об этом преподобная Арсения (Себрякова):
«…нужно поучиться еще, как себя любить. Да, и очень надо над этим потрудиться. Например, человек несправедлив бывает к себе и требует иногда от себя того, чего дать не может. Требует от себя победы над своими страстями и скорбит, волнуется, негодует на себя, когда видит, что его берут во власть те самые страсти, от которых он решил отстать. Но справедливо ли такое негодование на себя? Нет. Человек своею силой никогда не может победить в себе страсти: их побеждает в нас сила Божия. Эта сила присуща Его заповедям. Когда с помощию Божиею человек усвоит их, когда они будут жить в его сердце, тогда грех и страсти ослабевают и совсем прекращают свое действие в сердце. Нужно постоянно оживлять в своем сердце намерение жить по заповедям Христовым, нужно просить в молитве Его помощи, нужно смиряться в своих уклонениях, нужно подклоняться под свою немощь и не негодовать на себя за нее (выделено мной. — А. Т.). Ведь не силен ее победить в себе, зачем же требовать от себя того, что может дать Один Господь, зачем же скорбеть на себя, что не стал выше себя. В таком требовании от себя духовного преуспеяния сказывается наша гордость. Будем всего ожидать от Единого Господа и глубоко смиряться в своих немощах и греховности».
«Подклоняться под свою немощь и не негодовать на себя за нее» — хороший рецепт. Но какие-то активные действия ведь тоже нужно совершать для того, чтобы Господь избавил нас от этой немощи и укрепил в вере и благочестии? Безусловно — да. Однако вовсе не бесконечное самоистязание чувством вины предлагается святыми нашей Церкви для сохранения мирного духа в ситуации, когда христианин вдруг видит в себе мимолетное действие греха или страсти. Немедленная покаянная молитва, обращенная к Богу, — вот самое действенное средство против того множества мысленных грехов, которые все мы вольно или невольно совершаем в своем внутреннем мире. И не нужно ждать для этого очередной исповеди. Святитель Феофан Затворник прямо говорил: «Относительно мелких греховных движений сердца, помыслов и т. п. <…> следующее правило: как только замечено что-либо нечистое, тотчас следует очищать это внутренним покаянием пред лицом Господа. Можно этим и ограничиться, но если нечиста, неспокойна совесть, то потом еще на вечерней молитве помянуть о том с сокрушением и — конец. Все такие грехи этим актом внутреннего покаяния и очищаются».
Среди православных христиан отношение к чувству вины может вызывать споры. Одни считают это чувство важным и даже необходимым в прохождении духовной жизни. Другие, напротив, усматривают в нем серьезное препятствие на этом пути.
Чтобы разобраться в этом противоречии, нужно обязательно уточнить два понятия.
- Чувство вины бывает как адекватным, так и невротическим. Когда человек в силу сложившейся у него привычки обвинять себя за все на свете считает эту привычку неким высоким духовным состоянием, ничего хорошего из этого не получится. Однако чувство вины за совершенный грех — нормальная человеческая реакция, без которой духовная жизнь становится невозможной.
- Видение своих грехов не является естественным свойством человека. В нашем падшем естестве оно помрачено и выявляется лишь одним единственным способом — тщательным исполнением заповедей Евангелия. Чувство вины здесь лишь внутренний маркер, как бы говорящий: «Вот, у тебя снова не получилось, хотя ты очень старался. Твоих сил на это не хватает, скорее проси помощи у Господа». Но если это чувство становится способом самонаказания, если оно вгоняет человека в уныние и лишает упования на милость Божию, никакой пользы в духовной жизни оно не принесет. Преподобный Симеон Новый Богослов писал: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи». Соответственно, там, где нет такого усиленного стремления исполнить все заповеди Евангелия, не может быть и углубленного видения собственных грехов. Такое видение — дар Божий, который раскрывается тем сильнее, чем более человек стремится победить в себе грех. И если без такого усиленного подвига человек вдруг ощущает в себе мучительное чувство вины, это повод для серьезного разговора с духовником.
Но как же тогда справлялись с чувством вины святые, которые стяжали дар видения собственных грехов? Тут важно понимать, что для святых это чувство вины за грех, как уже было сказано выше, является лишь маркером, указывающим на то, что в духовной жизни произошел сбой, «поломка». Убедившись, что сами они с этой «поломкой» справиться не могут, подвижники обращались к Богу с молитвой о помощи. И в такой молитве, предстоя Господу, они получали от Него утешение своему горю от осознания собственного бессилия. Озаренные этим благодатным утешением, святые несли в мир не уныние от чувства вины и бессилия перед грехом, а свет и радость от веры в Божью любовь и милосердие.
Так, маленький самоуверенный мальчик, получив от отца какое-то задание, и не справившись с ним, понуро приходит к отцу и говорит:
— Папа, у меня не получилось. Наверное, я неумелый и никуда не гожусь.
Но вместо порицания слышит ласковый голос отца:
— Просто ты еще маленький. Я специально тебе это поручил, чтобы ты понял, как многому тебе еще предстоит научиться. Не огорчайся. Я всегда буду помогать там, где тебе понадобится моя помощь.
Тезис пятый:
Чувство вины должно быть лишь мотивацией к покаянию, а не фундаментом духовной жизни человека.
Полезно ли для христианина испытывать чувство вины? С одной стороны, вроде бы да, потому что все мы знаем о своей поврежденности грехом. А с другой, как совместить это чувство с едва ли не главным апостольским призывом ко всем христианам — всегда радуйтесь (1 Фес 5:16)? Как это вообще возможно — радоваться, испытывая чувство вины? Можно найти объяснение этому парадоксу с помощью несколько неожиданной аналогии.
Сначала — два риторических вопроса к автомобилистам (все остальные, думаю, тоже легко поймут, о чем идет речь).
Хорошо ли, что на приборной панели в вашей машине есть целый набор тревожных лампочек и значков, сигнализирующих о неисправности той или иной системы автомобиля?
Хорошо ли, когда все эти лампочки и значки постоянно горят и высвечиваются во время движения вашего транспортного средства?
Думаю, даже очень далекий от автомобильной проблематики человек легко ответит: в первом случае — хорошо; во втором, мягко говоря, не очень. А вернее, очень даже плохо. Примерно таким же образом действует в человеке чувство вины. Это тоже своего рода индикатор духовной неисправности.
«Включаясь», он помогает человеку осознать греховность того или иного поступка, слова, мысли. И в этом — несомненная польза чувства вины. Но, уберегая нас от совершения греха или от пребывания в нераскаянном состоянии после его совершения, это чувство может стать и разрушительным для нашей душевной и телесной жизни. А происходит это в том случае, если мы испытываем вину постоянно. Причем проблема тут вовсе не в самом чувстве вины. Ведь когда на пульте управления каким-либо устройством постоянно горит красная лампочка, сигнализирующая о неисправности, значит, что-то в устройстве работает некорректно и нужно срочно устранять неисправность. Если же этого не сделать, устройство просто сломается.
Чувство вины — такая же «красная лампочка» в нашем естестве.
Сделал, сказал или просто подумал какую-нибудь пакость — хлоп! Тут же загорелся на панели значок «опасность». Вина сжала сердце, отнимая радость и свободу. Для христианина тут все ясно: срочно бери на себя ответственность за причиненный себе или другим ущерб, кайся перед Богом и больше так не делай!
Машину-то, небось, тут же отогнал бы на станцию техобслуживания, загорись у нее на панели значок «проблемы с двигателем». Вот и о душе своей позаботься так же, не игнорируй ее «красную лампочку».
Конечно, жить, вообще никогда не испытывая чувства вины, свойственно лишь психопатам или духовно омертвелым людям, для которых грех стал нормой и уже не вызывает душевной боли. Однако и пребывать в этом чувстве постоянно, делать его своим привычным состоянием тоже неправильно и неполезно, поскольку в духовной жизни христианина оно является лишь побудительным мотивом к покаянию. Но исцеляет человека не оно, а само покаяние, т. е. оставление с Божией помощью того греха, за который испытываешь чувство вины. А уже вслед за покаянием приходит и духовная радость, и благодарность Богу за исцеление. И чувство вины здесь лишь эмоциональный маркер того, что совесть наша неспокойна, что-то ее гнетет. Нужное чувство, что и говорить. Но все же оно никак не может рассматриваться как нечто ценное само по себе, в отрыве от покаяния. И уж тем более — как нечто, свидетельствующее о правильной духовной жизни.
Загорелся в душе сигнал тревоги, ты его видишь — слава Богу! Иди и устрани причину. Поскорее сделай так, чтобы он погас.
Иллюстрации Марии Сосниной
Христианство – религия вины и упрека?
Вопрос читателя:
Христианство – религия вины и упрёка?
Христианское богословие гласит, что любой человек априори грешен, болен и виновен; он не может стать хорошим, что бы он ни делал, и даже на самых вершинах святости он только начинает осознавать глубину своей вины перед Богом.
Ислам и иудаизм в этом плане предлагают гораздо более спокойный взгляд на жизнь – живи, соблюдай закон Бога и будь что будет. Там нет какой-то экзальтации и постоянного самобичевания, сравнения с какими-то недостижимыми идеалами святости. Мусульманин в его представлении – это не от рождения до смерти заслуживающий наказания грешник, а любимое дитя Бога.
Это хорошо заметно и в разнице между псалмами и новыми христианскими молитвами. В псалмах есть самые разные темы, не только покаяние – тут и рассуждения, и благодарность, и воспоминания об истории, и философские размышления. А в христианских молитвенниках – одни постоянные слёзы и самоуничижение. Взгляд псалмопевца на мир и Бога лично мне кажется более адекватным.
Зачем постоянно топтать человека и прессовать его чувством вины и несовершенства?
Спасибо.
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Божие на Вас Благословение! Христианство – это не религия вины и упрека, это религия любви. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою», – сказал Сам Христос (Ин, 13:6). «Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью», – писал святой апостол Павел о том, какие отношения должны быть между христианами (Рим. 12:10).
Основа христианского понимания мира – это именно любовь: человека Бог создал только из любви к нему и для любви. И это любимое дитя и творение Божие, да. Если Вы этого не знаете, значит, Вы что-то не то читали и не там. Ничего страшного, все мы ошибаемся, сейчас разберемся.
Да, так вышло, что человек сознательно выбрал путь без Бога, не понимая, к чему это его приведет. Слово «грех» означает «ошибку», перевод такой с древнееврейского языка. Конечно, человек промахнулся, когда сделал такой выбор. Но и этот вариант Господь предусмотрел и устроил, как сделать так, чтобы открыть человеку путь, к которому он был призван изначально – к вечной жизни с Творцом мира, Богом. Бог не бросил человека погибать, а, как любящий Отец, буквально вытащил его из его выбора. Христианство – о том, как каждый человек может вступить на этот путь, пройти по нему и оказаться там, где он и должен быть в Вечности. Пораженность грехом – опыт бытия без Бога – осталась в каждом человеке, это и есть грехопадение Адама и Евы. И теперь поэтому каждый человек – свободный, созданный потому что по образу Божию – может выбирать, с Богом ему быть или нет. Вы уже знаете, что такое быть без Бога, поэтому давайте сделаем правильный выбор?
Что касается текстов. Псалмы – это часть и богослужения, и домашнего молитвенного правила. Мы молимся их словами и принимаем их. В молитвослове есть самые разные молитвы — и просьбы, и покаянные, и радостные благодарственные, и обилие акафистов, в которых постоянно повторяется: «Радуйся, радуйся».
Вам кто-то неправильно объяснил про христианство, и Вы сконцентрировались на том, что мешает быть с Богом, но выпустили из поля зрения то, что это бытие дает – любовь, мир и радость. Возможно, Вам не попадались просто тексты святых отцов, в которых они пытаются описать дивное неземное состояние благодати, когда мир Божий сходит в сердце и наполняет его. Может быть, Вы пока сами в начале духовного пути, и в начале, действительно, бывает много борьбы. Впрочем, она и потом сопровождает человека. Лукавый стремится извратить понимание истины так, чтобы ни за что не дать человеку возможность пройти путем к Богу. Увы, Ваше письмо как раз об этом: о неверном понимании. Так не дайте себя обмануть, не попадайтесь в эту ловушку.
Поговорите со священником, которому исповедуетесь, и попросите его больше рассказать Вам о том, к чему мы все идем. Может быть, на приходе Вы встретите людей, в которых как раз есть этот мир и радость, Вы тогда просто поймете, к чему и зачем это все. Живой пример всегда лучше, чем прочитанное в книгах.
А что святые писали о немощах и грехах, так это они писали правду: чем дальше, тем больше они осознавали свое несовершенство, приближаясь к Богу. Это вот знаете, как в работе: пока работаешь сам, вроде как оно и ничего, а потом видишь работу мастера, и понимаешь, насколько твоя собственная работа пока что груба, несовершенна и неуверенна. И так это осознание поражает, что как же о нем не рассказать? Оно и дает стимул в работе, в совершенствовании, профессиональном росте. Или в науке: кажется, что диплом написать – это огромное дело, кажется, что все сможешь охватить. Работаешь над магистерской – понимаешь, что всего-то охватить не получится, но еще хочется. Кандидатская – следующая ступень – и понимаешь, как мало ты знаешь. А выдающиеся специалисты, доктора наук, очень часто отказываются даже экспертами выступать по смежным областям, потому что понимают, насколько мало может изучить человек за свою жизнь, даже по одному предмету. И чем глубже познание, тем большая область того, чего не знаешь, открывается. Вы это имейте в виду. Со временем, как будете расти духовно, Вы это поймете, а пока просто запомните.
И отцы как никто другой понимали про эту духовную работу и точно знали, что без Бога человек ее сделать не сможет. Это просто факт.
И, дорогой читатель, Вы все же смотрите не с точки зрения легкости пути, а точки зрения его истинности. Ведь, опять же, когда Вы еду покупаете, Вас же качество интересует, а не яркость упаковки, правда же? И технику Вы купите не из-за красоты коробки, а по техническим характеристикам. И в спортзал к тренеру пойдете или детей отдадите не к такому, у которого фото красивые, а к такому, который научить может. А научиться Вечности можно только в Православной Церкви, это просто факт.
Помоги Вам Бог!
справляется с хана, худа, должен.
Когда умер мой отец, я хорошо помню сильнейшее чувство вины, которое я испытывал в последующие месяцы. Хотя его смерть не входила ни в одну из категорий, известных как вина, это не помешало мне почувствовать себя виноватым. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что мне не подходила пересадка костного мозга, хотя рационально я знал, что не могу это контролировать. У меня была вина за то, что я больше не звонила ему на первом году обучения в колледже, за то, что в больнице мы сказали ему, что можно отпустить, и что все будет хорошо без него.Когда несколько лет спустя парень моей сестры умер от передозировки, моя вина вышла на новый уровень. Я пересказал все, что, по моему мнению, должен был сделать, все негативные мысли, которые у меня были за эти годы, и примерно миллион других мыслей вины, которые часто мучают выживших после потери психоактивных веществ.
Итак, мы могли бы просто предположить, что у меня есть проблемы с чувством вины (вполне возможно), но, к счастью, за эти годы я поработал с достаточным количеством скорбящих, чтобы знать, что моя вина, когда я скорблю, является правилом, а не исключением. По нашему опыту, у большинства скорбящих есть определенный уровень вины, связанный с их потерей — иногда большой, иногда маленький.В последнее время у нас было много комментариев о вине в блогах и facebook. Итак, сегодня мы думаем, говорим и принимаем вину и горе (ну, вроде того).
Если вы когда-либо испытывали чувство вины, связанное с вашей потерей, и выражали его кому-то другому, есть большая вероятность, что вы слышали какой-то вариант: «О, не чувствую себя виноватым!» или «ты не должен так себя чувствовать, это не твоя вина». Если вы похожи на меня, ваш 14-летний подросток, вероятно, закричал: «Не говори мне, как себя чувствовать, ты меня не знаешь !!».Если вы волновались, это совершенно нормальная реакция. Если вы пропустили это, мы недавно написали пост о том, почему вы никогда не должны говорить горевшему, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Вы знаете нас — пытаемся научить мир тому, как не злить горевшего, по одному сообщению в блоге за раз.
Вот в чем дело — чувство вины — это чувство. Чувства необходимо подтверждать, и нам нужно найти способы принять, интегрировать и двигаться вперед с этими чувствами. Мы не можем перестать чувствовать себя виноватыми, потому что кто-то говорит нам — извините, но чувства работают не так.Итак, когда дело доходит до того, почему мы чувствуем вину, важно поразмышлять о причинах нашей вины, а затем подумать, как мы можем справиться с чувством вины. Но прежде всего мы должны признать, что чувство вины — обычное и нормальное чувство горя.
Почему мы испытываем чувство вины и горя?
Потому что мы действительно сделали что-то не так.
Хотя люди быстро говорят, что что-то не было нашей ошибкой, или мы не должны чувствовать себя виноватыми, реальность жизни такова, что мы все иногда ошибаемся.Мы делаем ошибки, и иногда они имеют серьезные последствия. Иногда нам не удается сделать то, что мы хотели бы сделать или должны были сделать. Это может быть серьезная ошибка в суждении или ошибка, приведшая к смерти. Это может быть что-то вроде того, что мы сказали обидно, или что-то значимое, что мы не сказали.
Потому что мы чувствуем, что сделали что-то не так.
Как известно, наш дорогой кибер-друг Марти на griefhealingblog.com, то, что вы, , чувствуете себя виновным , не означает, что вы виновны .Очень много раз мы, скорбящие, совершенно иррациональны. Как известно, горе сводит с ума! Мы анализируем каждый момент времени, проведенного с любимым человеком, мы рассматриваем все «нужно, было, можно», что вы можете себе представить. Наш иррациональный мозг найдет все, за что можно почувствовать себя виноватым. Несмотря на свою иррациональность, это чувство вины может быть очень сильным.
Потому что мы хотим порядка.
Это большая причина того, почему мы испытываем чувство вины и обвинения, хотя, будучи скорбящими, мы часто не замечаем этой связи.Суть в следующем: без кого-то или чего-то винить, мы должны признать, что Вселенная может быть непредсказуемой и хаотичной. Если мы думаем, что могли бы сделать что-то по-другому, что изменило бы исход потери, это может утешить нас тем, что существует рациональный порядок вещей и что у нас есть некоторый контроль. Если мы признаем, что никогда не могли знать или изменить результат, мы должны признать, что некоторые вещи, которые происходят, находятся вне нашего контроля. Пока мы сохраняем чувство вины, у нас есть надежда, что мы могли бы контролировать результат.Восприятие контроля (пусть даже неточного) часто более утешительно, чем мысль о том, что у нас нет контроля. Поговорим о меньшем из двух зол. . .
Как обычно, возникает вопрос: что делать с чувством вины? Вот несколько быстрых советов, как справиться с чувством вины:
- Признайте, что вина — это нормальная печальная эмоция , и не позволяйте другим преуменьшать значимость вашего горя.
- Подумайте, в чем ваша вина . Это рационально? Это иррационально? Это о контроле?
- Обсуди с другими .Хотя вы не хотите, чтобы люди преуменьшали ваши чувства, разговоры о вине могут помочь вам задуматься о своем горе. Хороший консультант или группа поддержки — отличная среда, чтобы поговорить о чувстве вины.
- Изучите свои мысли . Часто мысли о вине, рациональные или иррациональные, начинают поглощать нас. Они могут затащить нас в одну из этих бездонных черных дыр — таких, которые полны изоляции, отчаяния и слишком большого количества вина и мороженого Бен-Джерри. Чтобы скорректировать свое мышление, вы должны знать свои мысли о вине и замечать их, когда они возникают.
- Если ваше чувство вины иррационально, признайте это . Это не означает избавления от чувства вины. Это означает признание того, что, хотя вы чувствуете себя виноватым, на самом деле вы можете не быть виновным. Некоторые распространенные примеры — это признание того, что вы сделали все, что могли, с информацией, которая у вас была в то время, вы не могли предсказать будущее, помимо вашего поведения было задействовано множество других факторов и т. важно, и признание того, что горе иногда иррационально, может быть полезным.
- Найдите позитивные мысли, чтобы уравновесить мысли о вине . «Остановка мыслей» — это метод, получивший неоднозначную оценку среди специалистов по психическому здоровью. Идея заключается в следующем: когда вы замечаете, что негативная мысль берет верх (например, чувство вины), сделайте сознательное усилие, чтобы остановить и заменить эту мысль. Хотя это может быть не так просто, позитивная мысль полезна для уравновешивания негативных мыслей вины, которые вы испытываете. Например, если вы чувствуете вину за то, что вас не было рядом в момент смерти любимого человека, когда эта мысль возникнет, будьте готовы к мысли о том, сколько раз вы были там.
- Простите себя . Легче сказать, чем сделать, правда? Вы можете начать с этого поста о возмещении ущерба, а затем проверить этот пост о самопрощении. Помните, прощение не означает прощение или прощение. Прощение может означать признание того, что мы, возможно, сделали что-то, о чем мы сожалеем, но нахождение нового отношения и взгляда на себя в связи с этим действием. Это не значит, что мы забываем, но означает, что мы находим способ двигаться вперед.
- Выясните, что вы узнали .Вина часто нас чему-то учит. Это может быть что-то о нас самих или о мире. Мы можем учиться и расти практически на любой эмоции (глупо, но это правда), поэтому подумайте, чему вас научила ваша вина.
- Сделай что-нибудь со своей виной . Рационально или иррационально, вы можете использовать свою вину, чтобы помогать другим. То, что вы делаете, может исходить из того, что вы узнали. Будь то обучение других, чтобы они могли избежать ошибок, в которых вы чувствуете себя виноватыми, повышение осведомленности о причинах смерти (от сердечных заболеваний до злоупотребления психоактивными веществами и самоубийства) или просто побуждение других поговорить со своей семьей о желаниях конца жизни, вы может использовать множество переживаний вины, чтобы помочь другим.
- Подумайте, что вам скажет ваш близкий . Поместите себя в пространство, чтобы по-настоящему сосредоточиться на мыслях о любимом человеке. Представьте, что вы рассказываете им о своих чувствах — о своих сожалениях, о своей вине и обо всем этом. Если есть что-то, что вы хотели бы сказать, скажите это. Затем представьте, что вам скажет ваш любимый человек.
Вина — ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ тема. Сегодня мы коснулись только поверхности, поэтому оставьте комментарий, чтобы поделиться своей историей и всем, что помогло вам справиться с чувством вины.Тогда не забудьте подписаться, чтобы получать все наши сообщения прямо на ваш почтовый ящик.
Платки, скромность и современное православие
Кэтрин Келайдис
Яйя Кей держала свои шарфы в дальнем правом углу длинного светлого дубового комода. К тому времени, когда я стал достаточно взрослым, чтобы помнить, она никогда не брала их, кроме как в сад. Она накидывала одно из шелковых покрытий на свои идеально уложенные волосы, чтобы защитить их от сухих ветров высоких равнин Колорадо.Когда я был маленькой девочкой, даже в подростковом возрасте и в раннем замужестве, это было больше, чем просто садовые принадлежности. Они были внешними видимыми свидетелями ее внутреннего «я», сигнализирующими миру не только о том, что она христианка, но и о том, что она леди, скромная и целомудренная. Затем однажды, примерно в то время, когда телевидение стало королем, она, как и многие американские гречанки ее поколения, сложила шарфы и положила их в комод.
Дело в том, что большую часть моего детства в городском ассимилированном греко-православном приходе, где я вырос, головной убор полностью отсутствовал.Греческие женщины-иммигранты с Горного Запада (и других мест) всего за два поколения до меня имели опыт, мало чем отличающийся от сегодняшних мусульманских женщин, в том, что касается культурного и религиозного предписания, согласно которому они прячут волосы. Это сделало их объектом презрения среди соседей. Он выделил их не просто как разные, а как отсталые, заставляя всех увидеть, что греки плохо относятся к своим женщинам и что православие было орудием угнетения, непросвещенным проектом экзотического Востока.Хиджаб появился в моем мире только в конце 1990-х, с наплывом новообращенных белых американцев. Многие из этих женщин не просто носили платок в церкви, но всегда держали голову покрытой. Они прячут свои идеальные светлые и светло-каштановые волосы за шелковыми шарфами, повязками на голову и красивыми шляпами. Когда я был подростком, который каждое утро вставал на час раньше, чтобы попытаться укротить мои непослушные кудри, меня поразило, что эти женщины скрывали свои идеальные волосы, одобренные коммерческими шампунями. Честно говоря, это казалось такой тратой.
То, что я тогда не могла увидеть, это то, что кажется мне сейчас с острой ясностью: моя бабушка перестала покрывать волосы из-за давления ксенофобии и ассимиляции, а также из желания создать более свободное пространство для женщин в рамках ее собственной культуры. Эти американские женщины могут покрывать волосы, потому что они были опорой этой ассимиляции. Эти женщины могут покрывать волосы, потому что не боятся, что их отправят в чужую страну в качестве «картинной невесты». Различия — это то, что они могут искать по своему выбору, а не бремя, возложенное на них.Подчинение — это хорошо продуманная теория, а не жизнь в бессилии и рабстве. Они могут сделать этот выбор, даже не задумываясь о таких женщинах, как моя бабушка. Женщины, жизнь которых они небрежно игнорируют на каждом шагу. Женщины, чьи способности как матери и христианки они молчаливо презирают каждый раз, когда публикуют в социальных сетях сообщения об отсутствии «рвения» среди православных колыбелей. Женщины, чьи испытания и победы, они не знают и не хотят учиться.
Когда я вижу, как американские (преимущественно белые) обращенные женщины покрывают свои волосы, особенно за пределами церкви, я чувствую невероятное разочарование из-за того, что эти женщины не обращают внимания на опыт и победы моих бабушек и тетушек.Я чувствую, что они не понимают, что исторически значило быть женщиной в православной культуре, и разыгрывают часть культуры, которую они считают экзотической и привлекательной. Это часть более широкой проблемы, касающейся тенденции среди многих новообращенных в Америке превращать восточные литургические обряды в ролевую игру «Выбери свое собственное приключение». Dungeons and Dragons, действие которых происходит в Византийской Империи или Императорской России.
Так вот, было время, когда на короткое время я каждый день покрывала волосы.Когда я жил в Египте, я быстро понял, что, хотя закона не было, моя жизнь обычно была легче с платком. Затем мои подруги из Египта начали спрашивать меня, зачем я его ношу. Я сказал им правду: я хотел пойти на рынок, чтобы меня не беспокоили. То есть, когда я получил урок истории из моих: египетские женщин боролись на протяжении начала 20-го века, чтобы снять хиджаб. Мои друзья поделились со мной тем, как отчаянно они пытались удержать с трудом завоеванные ими успехи, достигнутые их матерями и бабушками перед лицом растущего фундаментализма, и отказ надеть чадру был мощным символом этого.Осознавая это, я поехала без него в Египет, даже если это означало еще больше преследований на улицах. Я осознал, что в контексте более широкой культуры, в которой я был новичком, идет битва, и мне нужно было к этому относиться чутко. Наш выбор, личный или иной, имеет последствия. Наш выбор что-то значит, а не только то, что мы можем себе сказать.
Когда я спросил свою маму, почему Яйя перестала носить вуаль, спустя годы после того, как моя бабушка ушла, моя мать сказала, что для моей йайя это сводится к скромности (даже несмотря на другие ее соображения).Скромность, как обе женщины поспешили напомнить мне и моей сестре, — это «не линия, которую вы проводите на своем колене. Это линия, которую вы проводите в своем сердце ». Это означает не привлекать к себе внимания. Не просить мир рассматривать вас как самого красивого или самого святого. Когда все были в платках, их носили и вы. Но когда вы оказались во времени и в месте, где женщины сняли его, вы тоже сняли его. Любой другой выбор был проявлением самовозвеличивания.
Скромность всегда была целью завесы.Женщины, которых я знала в детстве, снимали его, были самыми скромными из тех, кого я знал в своей жизни. Это были женщины, которые жили своей жизнью в духе смирения, о котором я могу только мечтать. Когда женщины приходят в Православную Церковь и берут покрывало, полностью игнорируя истории и жизни женщин, которых я так любил, я не могу не чувствовать некоторого гнева. Наш выбор имеет значение. Поэтому я умоляю своих сестер пересмотреть свои взгляды. Я знал благочестивых женщин, святых, если они когда-либо ходили среди нас.Они прожили жизнь, которую вы не можете себе представить. Они были беженцами, которых вы боитесь. Невесты, которых вы игнорируете. По крайней мере, думайте о них, когда заходите в церкви, которые они построили. Не превращайте их ношу в свой костюм. Это действительно маленькая дань уважения.
Кэтрин Келайдис — писатель и историк, чья работа сосредоточена на раннем средневековом христианстве и современной православной идентичности в нетрадиционных православных странах.
Общественное православие стремится способствовать диалогу, предоставляя форум для различных точек зрения на современные проблемы, связанные с православным христианством.Позиции, выраженные в этом эссе, принадлежат исключительно автору и не обязательно отражают точку зрения редакции или Центра православных исследований.
Нравится:
Нравится Загрузка …
Как справиться с чувством вины после смерти мамы
Когда вы учитесь справляться с чувством вины после смерти мамы, помните, что она не могла любить вас больше, чем когда умерла. Вы не были идеальной дочерью, она не была идеальной матерью, и у вас не было идеальных отношений между матерью и дочерью.Но у вас были друг друга … и этого должно быть достаточно.
Чувство вины после смерти матери — нормальная часть процесса скорби. «Иногда самая тяжелая часть горя — это чувство вины», — пишет Маргарет Браунли в книге « Путь Бога: путь к прочной надежде и исцелению» . «Мы зациклены на том, что мы сделали или не делали, на упущенных возможностях сказать« Я люблю тебя »и на временах, когда мы набрасывались на нас в гневе и нетерпении».
Научиться справляться с чувством вины после смерти мамы — это процесс , который требует времени.Помните, что вы также переживаете огромную утрату в своей жизни — ваша мама знала и любила вас, как никто другой на земле. Это усугубляет вашу вину, потому что вы знаете, что никогда не сможете отплатить своей матери за любовь, доброту, заботу и поддержку, которые она вам оказала. Твоя мама заботилась о тебе, когда ты был крошечным, беспомощным ребенком, и любила тебя, когда ты рос.
Матери (и отцы!) Приносят жертву за жертвой ради своих детей; чувство вины после смерти одного из родителей является частью скорби по поводу их смерти.Независимо от того, где вы были или как умерла ваша мать, чувство вины естественно из-за того, как сильно вы любили друг друга. Но застревать в чувстве вины и стыда — это не естественно и не здорово.
3 способа справиться с чувством вины после смерти мамы
Я не знаю, почему ты борешься с чувством вины или как умерла твоя мама, но я помню, как постоянно чувствовал себя виноватым и стыдным после того, как умерла моя бабушка. Она была мне как мама; она умерла одна в своей квартире 20 лет назад. Теперь я больше не чувствую себя виноватым или стыдно, когда вспоминаю определенные разговоры и события, но на то, чтобы зажить, ушло много времени.
Ты тоже исцелишься от вины, которую испытываешь из-за смерти мамы. Вы можете справиться со своим чувством вины, горевать, как вы хотели бы, и стать здоровее и сильнее. И если вы последуете за Иисусом Христом, вы обретете прощение и исцеление, чем вы могли себе представить.
1. Понять, почему люди чувствуют себя виноватыми
Как справиться с чувством вины после смерти мамы«Вина усложняет и продлевает процесс печали, препятствуя эмоциональному и духовному росту, необходимому для выздоровления», — пишет Браунли в книге Grieving God’s Way .«Самоосуждение и сожаление слишком часто могут привести к депрессии или даже мыслям о самоповреждении».
Вы чувствуете себя виноватым, потому что ваша совесть подсказывает вам, что вы могли или должны были быть более любящими, добрыми и благосклонными к своей маме. Вина исходит от хорошей части вас, которая знает, что вы нарушили свои собственные стандарты. Вы разочаровали себя. Может быть, ты даже разочаровал свою маму. Я знаю, что разочаровал бабушку, хотя она умерла, так и не сказав мне, что я причинил ей боль.
Когда вы признаете, что чувство вины возникает из-за доброты внутри вас, ваша способность исцелять возрастает. Вы неплохой человек. Возможно, вы сделали неправильный выбор или неверное решение, но вы действовали исходя из своих мыслей и чувств. Вы сделали или сказали что-то своей маме из-за того, что вы знали и во что верили в то время. Принятие себя — того, что вы сделали все, что в ваших силах — поможет вам избавиться от чувства вины, когда ваша мама умирает.
2. Определите конкретную причину, по которой вы чувствуете себя виноватым из-за своей мамы
Может быть, вы хотели бы быть более снисходительным, нежным или добрым.Вот чего я желал после того, как потерял бабушку. Может быть, вы могли бы быть более понимающими и терпеливыми, добрее или щедрее в своей жизни. Может быть, вы хотите, чтобы у вас был еще один шанс сказать маме «Я люблю тебя» перед ее смертью. Может быть, вас не было рядом, когда умерла ваша мать, и вы сожалеете, что не увидели ее в конце.
Даже если ваша мама была трудной (или одной из самых контролирующих родителей в мире!), Вы можете пожалеть о том, как отреагировали на нее. Один из самых важных способов избавиться от чувства вины после смерти мамы — быть честным.Какие действия или мысли лежат в основе вашего чувства вины? Что бы вы хотели сделать по-другому до смерти мамы? Если у вас нет ответов, прочтите «Как перестать чувствовать себя виноватым без причины».
3. Напишите о смерти мамы и о своих чувствах вины
Письмо может помочь вам перестать одержимы, размышлять и повторять одни и те же чувства вины снова и снова. Записывать все на бумаге — ручкой и бумагой, независимо от того, насколько это сложно или болезненно — это здоровый способ справиться с чувством вины и преодолеть его.Смерть мамы может стать самым болезненным опытом в вашей жизни; письмо может помочь вам обработать свои чувства и выразить свои мысли.
Запишите это. Пойдите в уединенное место, выделите 15 или 30 минут и отложите все остальное в сторону. Просто честно пиши. Что ты сказал или сделал своей маме? Почему ты чувствуешь себя таким виноватым? Что вы уже знаете о том, как справиться с чувством вины после смерти мамы? Будь честным; напишите всю историю. Скажи маме, что тебе жаль. Позвольте чувствам гнева, стыда, смущения, замешательства или сожаления перетекать через вас на бумагу.
Поговори с мамой. Напишите маме письмо, в котором расскажите ей, как сильно вы скучаете по ней и как плохо вы относитесь к тому, что произошло или не произошло. Расскажите маме, как вы чувствуете себя виноватым и как сильно скучаете по ней сейчас, когда ее больше нет. Верьте, что она вас слышит. Твоя мама читает каждое слово через твоё плечо. Она любит вас больше, чем когда-либо прежде, и прощает.
Помогите скорбеть о смерти своей матери
В Это нормально, что ты не в порядке: встреча с горем и потерями в культуре, которая не понимает , терапевт Меган Девайн предлагает глубокий подход к горю.
В этой книге Меган рассказывает, каково было стать свидетелем случайного утопления своего любимого мужа. Она не говорит конкретно об исцелении от чувства вины после смерти вашей мамы, но предлагает глубокое понимание невысказанных истин о потере, любви и исцелении.
Благодаря историям, исследованиям, жизненным советам и творческим практикам, основанным на осознанности, Меган предлагает уникальное руководство через процесс горевания. Будь то наши мамы, бабушки или партнеры … мы все должны горевать о потере того, кого мы любим.Эта книга предлагает надежду, помощь и исцеление.
Маргарет Браунли « Путь скорбящего Бога: путь к прочной надежде и исцелению» предлагает понимание исцеления нашего скорбящего тела, души, сердца и духа. Эта книга, наполненная стихами из Священных Писаний и вдохновляющими хайку Дайанты Айн, поможет вам пережить смерть своей мамы с точки зрения Бога. Божий путь скорби требует, чтобы мы верили в то, что Он проведет нас сквозь тьму, исцелит нашу боль, заберет нашу усталость и наполнит наши сердца надеждой, миром и новой целью.Если вы научитесь горевать с надеждой и верой, это поможет вам справиться с чувством вины и излечить его.
Прочтите комментарии ниже — возможно, вам будет полезно узнать, как другие справляются с чувством вины. Не стесняйтесь делиться мыслями и историями о том, как умерла ваша мама, почему вы чувствуете себя таким виноватым и что вы хотите, чтобы было иначе .
Мне жаль, что ты потерял маму.
С сочувствием,
Лори
*
Связанные
Как справиться с чувством вины и горя после переселения собаки
Решение вернуть собаку или отдать своего питомца — одно из самых трудных решений, которые вы когда-либо принимали.Вам может казаться, что вы никогда себе не простите. Мне знакомо это чувство, потому что я прошел через боль при переселении собаки. Вот как я справлялся с чувством вины, когда горевал.
Эти советы, как справиться с чувством вины после того, как вы вернете свою собаку в другой дом — или даже когда вы решаете, следует ли отдать собаку, — помогут вам горевать и исцеляться. Ты не одинок. Если вы прокрутите вниз до раздела комментариев, вы увидите сотни комментариев от владельцев собак, которые поделились своим опытом. Если вы напишите о своих чувствах и опыте, это поможет вам выздороветь.Некоторые владельцы собак пишут своей собаке прощальное письмо, другие читатели просто делятся своим опытом.
Не существует универсальных советов, как справиться с горем и чувством вины из-за переселения вашей собаки. Но важно знать, что собаки выживают. Ваша собака мила и легко приспосабливается, она так быстро приспособится к новому дому, что вы даже можете обидеться.
Я знаю, что собаки быстро приспосабливаются к переезду в новый дом, потому что я взял другую собаку через несколько месяцев после того, как мы переселили нашу большую черную лабораторную немецкую овчарку.Мы не смогли справиться с большой собакой и взяли маленького белого игрушечного кросса пуделя-бишона. Ее зовут Тиффи, и ей было три года, когда мы ее удочерили. Ее предыдущий владелец был опустошен тем, что ей пришлось отдать свою собаку, и я был одновременно счастлив и грустен, когда сказал ей, что Тиффи полностью освоилась в нашем доме за три дня. Собаки выживают, они живут настоящим моментом и быстро приспосабливаются к новой среде. Собаки помнят, но не несут бремени прошлого.
Пока вы читаете мои советы о том, как справиться с чувством вины и горя при переселении собаки, придерживайтесь идеи, что ваша собака штраф ….и, может быть, даже счастливее, чем когда-либо. Возможно, он играет с другими собаками во дворе, гоняется за белками или свернулся калачиком перед теплым камином. Ваша собака в порядке! Именно вам нужно справиться с чувством вины и печали, вернув себе любимого пушистого друга.
Одна из моих самых популярных статей о собаках — «Как решить, следует ли отдавать собаку». Я написал это, потому что мне пришлось переродить собаку по кличке Джаз — это была 77-фунтовая черная лабораторная немецкая овчарка. С тех пор я взял двух новых собак: Тиффи (маленькая белая на фото) и Джорджи (черно-белый терьер, которого вы встретите позже).
Хорошая новость заключается в том, что переделанные и принятые собаки быстро приспосабливаются к новой среде обитания. Собаки приспосабливаются, потому что они живут настоящим моментом, и они выживают. Владельцам собак более болезненно переселить собаку, чем самим собакам — хотя я не сомневаюсь, что наши собаки скучают по нам! Я не думаю, что они думают о своей потере, и им определенно не нужно учиться справляться с усыновлением.
Плохая новость в том, что боль, вину и горе, которые вы испытываете из-за переселения собаки, не исчезнут легко.Правда в том, что, хотя я могу звучать так, будто у меня не было проблем с тем, чтобы отдать свою собаку Джаз, я все равно чувствую себя ужасно, когда думаю об этом дне. Мы отвезли нашу собаку обратно в ООПТ, и мы с мужем плакали, как будто наши сердца разбивались. Потому что наши сердца были разбиты.
Еще одна плохая новость заключается в том, что горе и чувство вины по поводу потери собаки не исчезают просто так — даже после того, как вы прочтете мои советы о том, как справиться с этим типом потери питомца.
Как справиться с переездом собаки
Если вас переполняет чувство вины, возможно, вам будет полезно «Как справиться с чувством вины после потери любимой собаки».Обратите особое внимание на комментарии читателей, потому что вы увидите, что вы не одиноки. Наши собаки так важны для нас, и мы их так сильно любим … и причинить им любую боль нам невероятно сложно. Возвращение собаки в дом — это травматично, и я хочу, чтобы вы были нежны с собой.
1. Напишите письмо собаке, которую вы подарили
Найдите время, чтобы попрощаться с собакой. Позвольте себе горевать о своей потере и преодолеть чувство вины, которое вы испытываете из-за того, что усыновили собаку в новый дом.Сразитесь с этими уродливыми чувствами стыда и вины — не подавляйте их, иначе они сокрушат вас в будущем. Вам нужно преодолеть боль от того, что вы отдадите собаку, иначе она сожрет вас заживо.
Один из лучших советов о том, как решить проблему переселения собаки, — написать ей или ей письмо. Расскажите своей собаке, как сильно вы ее любите, как вам жаль, и почему вы это сделали. Плакать. Положите голову на бумагу и рыдайте, как маленький ребенок. Расскажите собаке, что вы чувствуете.
Прочтите комментарии ниже — вы найдете несколько писем, написанных опекунами собак, которым пришлось отдать своих собак.Вы можете написать свое письмо здесь, в разделе комментариев, или в своем дневнике.
Где бы вы это ни писали и как бы долго они ни были, будьте честны со своей собакой. Просто позвольте себе быть ребенком, разговаривающим со своей собакой.
2. Прочтите письмо, которое моя приемная собака Тиффи написала ее предыдущему хозяину
Вот письмо, которое моя новоиспеченная собака Тиффи написала предыдущему хозяину. Узнав, насколько быстро и прочно эта маленькая собачка приспособилась к нашему дому, вы поймете, что переселение собаки часто бывает более болезненным для людей, чем для собак.Вы можете быть удивлены, узнав, насколько наши собаки приспосабливаемы и устойчивы.
Дорогая старая мама,
Я скучаю по тебе, но я очень счастлива и рада оказаться в моем новом доме! Я получаю здесь много любви и внимания. Моим новым маме и папе не нужно заботиться о человеческих детях, поэтому я получаю все их внимание. У меня есть старшая сестра по имени Джорджи, она такая же собака, как я. Она больше, но не так умна, как я. Но она показывает мне, как бегать, прыгать и играть.
Ты должен меня сейчас увидеть — я так быстр, мчусь по лесу, как пуля! Я бегаю, нюхаю и иду по всевозможным захватывающим новым тропам, которые ведут меня в веселые приключения.Я гоняюсь за белками, енотами и птицами — но они для меня слишком быстрые. Мне все равно, я просто счастлив бегать за ними. Я чувствую себя большим и смелым в своем новом доме, а когда я лаю, я становлюсь еще крупнее и храбрее!
Я встретил всех друзей моей старшей сестры — у нее так много друзей, и все они влюбились в меня, как только увидели меня. Их зовут Нико, Шор, Бенджи, Хантер, Айви, Бампи, Сенна, Кайла, Рафф, Диабло и Смоки. Посмотри, сколько у меня новых друзей? Они думают, что я милый, и большие наконец перестали на меня наступать (им потребовалось время, чтобы вспомнить, какой я крошечный).
Моя старшая сестра Джорджи научила меня работать с штукой под названием «Конг», которая дает нам вкусные угощения. Вы знали, что я ем куриный суп по-домашнему каждый день на завтрак и ужин? И чаще всего по ночам я наблюдаю, как папа Медведь готовит стейки, куриные или свиные отбивные на барбекю. Иногда он роняет куски мяса, и они вкуснее всего, что я когда-либо пробовала.
Мама Медведь всегда следит за тем, чтобы у меня была настоящая курица и хрустящие кусочки, которые можно было съесть с куриным супом. Мне это так нравится, я вылизываю миску при каждом приеме пищи! Иногда я жую суповые кости, потому что мама и папа говорят, что это полезно для моих зубов.Я ничего об этом не знаю — мне просто нравится вкус костей!
Несмотря на то, что я счастливая собака в моем новом доме, я помню вас во сне. В моем сердце для вас есть особое место, и когда я мечтаю о том, где я была до того, как приехала сюда, я вспоминаю, как приятно было вас обнимать, обнимать и целовать. Ты всегда будешь в моем сердце и душе, и я всегда буду любить тебя.
xoxo
Тиффи
Тиффи и Джорджи — Как справиться с переселением собакиЕсли вы переселили свою собаку в дом несколько месяцев (или даже лет) назад, но все еще чувствуете себя виноватым, прочтите «Как справиться, когда прошлое продолжает возвращаться», чтобы вас преследовать.
3. Знайте, что ваше решение принесло счастье другой семье
Вчера вечером человек, который дал мне мою собаку Тиффи, написал мне по электронной почте, чтобы поблагодарить вас за то, что вы ее удочерили. Ей пришлось переселить Тиффи, потому что она просто не могла больше о ней заботиться. Я так благодарен, что она отдала свою собаку! И она так благодарна, что я смог усыновить ее собаку и полюбить ее полностью и полностью.
Если вы чувствуете, что не можете пересмотреть свою собаку, наберитесь духа. Знайте, что ваша собака адаптируется и, возможно, даже будет счастливее со своей новой семьей.Отдав собаку, вы должны поверить, что следующий дом будет для нее подходящим местом. В противном случае вы просто будете крутить колеса в густой гадости вины. Поверьте, ваша собака и ее новые опекуны очень счастливы вместе.
Вы имеете дело с непреодолимой грустью или депрессией? Возможно, вы не справились с прошлым горем и травмами. Прочтите, как оправиться от утраты и пережить горе.
4. Будьте нежны с собой, когда скорбите
Вы ругаете себя за то, что отдали собаку? Конечно, очень долго.Я пожалел о нашем решении и пожалел, что не переселил нашего пса Джаза. Но сожаление и вина ни к чему не привели. Если бы я продолжал размышлять о своей боли и осуждать себя за то, что забрал нашу собаку обратно в ООПТ, у меня не было бы сил написать эту статью. Может быть, мне пришлось испытать боль от переселения собаки, чтобы я мог помочь вам научиться справляться с потерей домашнего животного. Может быть, мы действительно просто идем друг другу домой темными поздними днями нашей жизни.
Поверьте, отдать собаку было правильным поступком.Верьте, что о вашей собаке хорошо заботятся и что ваши души однажды снова встретятся. Дайте себе время и позвольте себе горевать. Возвращение собаки в дом — болезненный опыт, и вы должны позволить себе справляться со своими эмоциями здоровыми способами.
Надеюсь, эта статья помогла вам по-другому подумать о том, чтобы отдать свою собаку, и, возможно, даже немного облегчила боль. Я молюсь о том, чтобы вы исцелились от боли и горя, когда отдали свою собаку.
Да пребудут с вами исцеление, самопрощение и мир.Вы приняли лучшее решение, которое могли. Пересадить собаку больно; дайте себе время и терпение, чтобы преодолеть вину, горе и боль.
Тепло,
Лори
*
Связанные
Доктрина пресуществления в Православной Церкви — Православие и гетеродоксальность
Верит ли Православная Церковь в «пресуществление» (по-гречески μετουσίωσις) в отношении Евхаристии? Или это используется только в латинской (римско-католической) церкви?
Определенно существует много путаницы и противоречивой информации, поэтому давайте рассмотрим подробнее.
Как давний блоггер, я могу поручиться за необходимость проявить благосклонность к писателям, когда они пытаются честно и тщательно представлять свои убеждения. Я намеренно размещаю в своем блоге заявление об отказе от ответственности, в котором ясно даю понять, что все ошибки, содержащиеся на сайте, принадлежат мне и никоим образом не дискредитируют Церковь. Если действительно хочет погрузиться в глубины нашей веры, то единственное место, где можно сделать это, — это литургическая и конфессиональная жизнь местного прихода.Тем не менее люди продолжают говорить мне, что мой блог им помогает, и поэтому я продолжаю вести блог. Господи, помилуй.
После всего сказанного я хотел бы дать несколько кратких комментариев к новому сообщению в блоге доктора Дэвида Дж. Данна под названием «Десять главных вещей, которые каждый протестант должен знать о восточном православии».
В пункте нет. 4, Данн пишет:
4. Евхаристия? Мы называем это Иисусом. Мы верим, что на самом деле это тело и кровь Христа в форме хлеба и вина, но мы не верим в пресуществление.Это католическая вещь. Мы считаем это загадкой. Другими словами: «Это тело Христа. А теперь перестань задавать столько глупых вопросов и открой рот! »
Из этих пунктов становится ясно, что Данн пытается быть кратким и даже броским в своих формулировках каждого пункта, поэтому я не буду чрезмерно критично относиться к его краткому и по существу.
Однако, поскольку это, кажется, сомнительное утверждение относительно пресуществления, я подумал, что попытаюсь внести более детальную ясность в этот вопрос таким образом, который не был предусмотрен намеренно короткой статьей Данна (что нормально. , действительно).
Латинское верование по этому поводу выглядит следующим образом:
1376 Трентский собор резюмирует католическую веру, заявляя: «Поскольку Христос, наш Искупитель, сказал, что воистину Он приносил в жертву свое тело под видом хлеба, Церковь Бога всегда считала это убеждением, и этот святой Совет теперь снова объявляет, что через освящение хлеба и вина происходит преобразование всей субстанции хлеба в субстанцию тела Христа, нашего Господа, и всей субстанции вина в субстанцию. его крови.Это изменение святая Католическая Церковь правильно и правильно назвала пресуществлением ».
1413 Посвящением осуществляется пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Под освященным видом хлеба и вина Сам Христос, живой и славный, присутствует истинным, реальным и существенным образом: Его Тело и Его Кровь, его душа и его божественность (см. Трентский собор: DS 1640; 1651). ).
Катехизис Католической церкви , 2-е изд.(Вашингтон, округ Колумбия: Католическая конференция Соединенных Штатов, 2000 г.), стр. 347 356
90 3 12Другими словами, католики верят, что пресуществление — это «изменение», которое происходит во «всей сущности» хлеба и вина, выделенных для евхаристической тайны. Это изменение происходит по словам установления или посвящения (то есть «Это Мое Тело» и т. Д.). Конечно, здесь есть некоторый схоластический язык, но в этом суть.
В православной традиции вы обнаружите, что по-разному учат, что это изменение происходит где-то между проскомидией (подготовительной литургией), которая теперь представляет собой отдельную службу перед Ортросом и Божественной литургией в обычное воскресенье, хотя традиционно она совершается во время Ортроса — и в Эпиклесисе («призыв вниз») или воззвании Святого Духа «на нас и на эти дары, указанные здесь» (как в литургии Златоуста).Таким образом, к подаркам следует относиться с благоговением на протяжении всего служения. Мы не знаем точного времени , когда происходит изменение, и это остается загадкой. Это мнение распространено среди таких, как покойный о. Александр Шмеманн и другие, хотя многие представители православной традиции также будут настаивать на том, что изменение действительно происходит по словам учреждения.
Таким образом, ключевой момент в восточной традиции заключается не в том, имеет место изменение или нет (даже если мы не можем понять или описать его точно), а в том, что это действительно имеет место .
Во время спора о иконоборчестве (восьмой – девятый века) изменение в Евхаристии использовалось для опровержения аргументов иконоборцев, которые утверждали, что Евхаристия была единственной истинной иконой Христа. В ходе этих дебатов иконописец святой Феодор Студит писал: «Мы исповедуем, что верные принимают само тело и кровь Христову по гласу Самого Бога». Реальность пресуществления была опровержением иконоборчества. Евхаристия не была иконой Христа, но была реальным и истинным присутствием личности Иисуса Христа в хлебе и вине Евхаристии; вернее, настоящий символ .
В недавней православной памяти было по крайней мере три конфессиональных документа, в которых поименно упоминается доктрина пресуществления. Некоторые отрывки:
В-четвертых, необходимо обратить внимание на то, что священник во время посвящения имел намерение превратить реальную сущность хлеба и сущность вина в настоящее тело и кровь Христа посредством действия Святого Духа. .
Он произносит это воззвание, когда соединяет эту тайну, молясь и говоря: «Пошли Свой Святой Дух на нас и на эти предложенные здесь дары и сделай этот хлеб драгоценным телом твоего Христа, а то, что в этой чаше, драгоценной кровью ваш Христос, изменяя их своим Святым Духом.”
С этими словами немедленно происходит пресуществление, и хлеб преображается в реальное тело Христа, а вино — в настоящую кровь Христа, при этом остаются только видимые проявления.
Православное исповедание веры , Петр Могила, митрополит Киевский (1633-1647)
В исповедании митрополита Петра, которое было широко принято и одобрено множеством патриархатов в семнадцатом веке, изменение происходит во времена Эпиклесиды.Это согласуется с католиками. Использование слова μετουσίωσις здесь означает, что хлеб, вода и вино действительно стали Телом и Кровью Христа по призыву Святого Духа. Они присутствуют не только в нашем воображении или как голый символ, но и в истинном, «греческом» смысле слова συμβολον, что означает объединение двух вещей (в данном случае реальное присутствие личности Иисуса Христа с элементами в чаше).
Он не присутствует ни в обычном, ни в переносном смысле, ни по чрезмерной благодати, как в других мистериях, ни просто присутствием, как некоторые отцы сказали относительно крещения, или через импанацию, так что Божественность Слова проявляется. соединены с изложенным хлебом Евхаристии ипостаси, как наиболее невежественно и жалко предполагают последователи Лютера.
Но истинно и реально, так что после освящения хлеба и вина хлеб преображается, преображается, преобразуется и преображается в истинное Тело Господа, Который родился в Вифлееме от Вечной Девы, был крестился в Иордане, пострадал, был погребен, воскрес, был принят, сидит одесную Бога и Отца и должен снова прийти на облаках небесных; и вино преобразуется и преображается в истинную Кровь Господа, Которую, когда Он висел на Кресте, излили для жизни мира.
Православное исповедание Досифея , Патриарха Иерусалимского (1672)
В этом исповедании веры, получившем широкое признание в Православной церкви семнадцатого века, Патриарх Досифей учит, что Христос «истинно и реально» присутствует в евхаристических элементах. Он не упоминает здесь время изменения, а просто говорит о том, что хлеб и вино «преобразуются» (опять же, μετουσίωσις) в «истинное Тело» и «истинную Кровь» Господа.
340.Как нам понимать слово пресуществление?
В изложении веры Восточными Патриархами говорится, что слово пресуществление не следует понимать как определение того, каким образом хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь Господа; ибо этого не может понять никто, кроме Бога; но только так многое означает, что хлеб воистину, действительно и существенно становится истинным Телом Господа, а вино — самой Кровью Господа. Точно так же Иоанн Дамаскин, трактуя Святые и Непорочные Тайны Господа, пишет так: «Это воистину то Тело, соединенное с Божеством, которое произошло от Святой Девы; не так, как если бы то Тело, которое вознеслось, сошло с небес, но потому, что сами хлеб и вино превратились в Тело и Кровь Бога.Но если ты ищешь способ, как это происходит, пусть тебе будет достаточно сказать, что это от Святого Духа; подобно тому, как тем же Святым Духом Господь образовал плоть для Себя и в Себе от Богородицы; я не знаю ничего больше, чем это, что Слово Божье истинно, могущественно и всемогуще, но способ его действия неисследован ». (J. Damasc. Theol. Lib. Iv. Cap. 13, § 7.)
Длинный катехизис православной, католической, восточной церкви св. Филарета (Дроздова) Московского (1830)
в г.В катехизисе Филарета впервые проводится различие между восточным и западным описанием пресуществления , о котором я знаю.
Писавший в девятнадцатом веке, Филарет говорит, что пресуществление не является ссылкой на само изменение — поскольку никто не может точно понять, как / когда это происходит, — но что это просто ссылка на то, что наш Господь «действительно, действительно , и по существу »присутствует в Евхаристии. Другими словами, это не ссылка на метафизическую или номиналистическую философию (как, например, с Аристотелем), но речь идет о реальности изменения, хотя и находящейся за пределами нашего понимания.
В некотором смысле невозможно провести истинное сравнение между римско-католической и православной точками зрения по этому вопросу, поскольку только одна община вынесла догматическое решение по этому вопросу.
В своих диалогах и спорах с протестантскими реформаторами латинские христиане догматически решали ряд вопросов, которые ранее оставались относительной тайной — или не были так «официально» определены, как на Тридентском соборе и последующих.
В тех редких случаях, когда Православная церковь ответила на аргументы реформаторов, слово transubstantiate используется для разъяснения православной позиции, в отличие от позиций Лютера и Кальвина (среди прочих).Однако это никогда не поднималось до уровня догмы и не было экуменически предписано. Другими словами, православное духовенство (мудро) использовало слова своего времени, чтобы отличить себя от протестантов, не обязательно загоняя себя в догматический угол. Следует также отметить, что сама схоластика не является полностью чуждой православию и не исключительна для Запада.
В конце концов, хотя я ценю цель сообщения доктора Данна, я думаю, что в этом конкретном пункте он преувеличил свою позицию.
Как православные христиане, мы должны соблюдать баланс и нюансировать наши утверждения, особенно в отношении латинян или «Запада». Меньше всего мы хотим упрощать дело до такой степени, что оно кажется обманчивым или — что еще хуже — дезинформированным. В конце концов, это, как правило, то, что нам преподносят те, кто не знаком с Православием (помимо литературы), часто справедливо ставя нас в «оборонительную позицию» (важное отличие от «триумфализма») в ответ на такие искажения.При этом я открыт для обратной связи, если кто-нибудь (римлянин или православный) сочтет, что я искажал ту или иную сторону в этой статье.
Статьи по теме
http://orthodoxweb.blogspot.com — Абель-Тасос Гкиузелис — Электронная почта: [email protected]
http://greatbritainofmyheart.wordpress.com
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ МОЕГО СЕРДЦА
Письмо новообращенной матери Феклы,
Игуменья Успенского православного монастыря
в Северном Йоркшире, Англия
Источник:
http: // ridetoorthodoxy.com
Письмо матери Феклы новообращенному
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРАВОСЛАВИЕ
Мать Фекла, скончавшаяся 7 августа 2011 года в возрасте 93 лет, была последней выжившей монахиней, занявшей закрытый православный монастырь Успения Пресвятой Богородицы в Северном Йоркшире, но стала более известна всему миру как духовная муза композитор сэр Джон Тавенер. Следующее письмо мать Фекла написала в 2009 году, когда ей был 91 год. Вы можете прочитать о ней здесь.
╰⊰¸¸. • ¨ *
Уважаемый «Джон»,
Я понимаю, что вы становитесь православными. Я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты англичанин.
Прежде чем мы продолжим, я должен прояснить один момент. Мне не сказали, почему вы собираетесь обратиться, но я уверяю вас, что в этом нет никакого смысла, если это происходит по отрицательным причинам. Вы найдете в Православии столько же «неправильного» (если не больше), сколько в англиканской или римской церквях.
Итак — первый вопрос: готовы ли вы противостоять лжи, лицемерию, злу и всему прочему, как в Православии, так и в любой другой религии или деноминации?
Ожидаете ли вы земного рая с обилием благовоний и правильной музыкой?
Ожидаете ли вы попасть прямо в рай, если креститесь медленно, помпезно и в правильной форме с правой стороны?
У вас есть кулинарная книга со всеми аутентичными русскими рецептами пасхальных праздников?
Вы эксперт в трехкратном поцелуе при каждом возможном или неподходящем случае?
Можете ли вы элегантно поклониться, не выпуская из карманов канцелярские принадлежности?
ИЛИ…..
Вы читали Евангелия?
Встречали ли вы распятого Христа? В духе ли вы присутствовали на Тайной вечере — значении Святого Причастия?
И….
Готовы ли вы со всем смирением понять, что в этой жизни вы никогда не познаете ничего, кроме Веры; эта Вера означает принятие Истины без доказательств. Вера и знание — это абсолютное противоречие и абсолютное поглощение друг друга.
Живое Православие основано на парадоксе, который проявляется в богослужении — частном или публичном.
Мы знаем, потому что верим, и мы верим, потому что знаем.
Прежде всего, готовы ли вы принять все как от Бога?
Если нам предназначено всегда быть «счастливыми», то почему Распятие? Готовы ли вы, что бы ни случилось, поверить, что где-то каким-то образом это должно иметь смысл? Это не означает пассивную выносливость, но означает постоянную бдительность, прислушивание к тому, что требуется; и, прежде всего, Любовь.
Бедные, старые, больные, до последнего вздоха мы можем любить.
