Людмила Владимировна Петрановская все книги список
Людмила Петрановская — автор популярных изданий, посвященных психологии, воспитанию и развитию детей.
Закончив Институт психоанализа Людмила Владимировна многие годы занималась созданием просветительских книг для детей.
Большинство ее книг поднимают такие актуальные темы, как воспитание детей, поиск решений в сложных ситуациях, стратегии по спокойной подготовке к экзаменам. Все эти издания призваны помочь родителям найти общий язык со своими детьми. Представляем вам все книги Людмилы Петрановской по сериям — полный список.
Родителям о детях
Минус один? Плюс Один! Приемный ребенок в семье
«Минус один!» – в нашей стране на одного сироту стало меньше. «Плюс один!» – в вашей семье на одного ребёнка стало больше. Такая простая и одновременно сложная арифметика…
Как подготовиться к столь непростому решению, как пройти весь путь и не потерять надежды? Как сделать хотя бы одного ребенка счастливым?
Пусть счастливых детей будет больше!
Занимательная наука
Близкие люди
Тайная опора. Привязанность в жизни ребенка
Если Вы хотите переосмыслить свои отношения с ребёнком и не знаете с чего начать, прочитайте эту книгу Людмилы Петрановской — популярного психолога-педагога, руководителя многочисленных вебинаров на тему семейных отношений.
Каким образом формируется привязанность ребёнка к родителям и как она трансформируется на различных возрастных этапах? Чем принципиально отличаются роли Родителя и Наставника? Как стать опорой для своего ребёнка?
Ответы на самые сложные вопросы — здесь.
#Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы
Работа или дети? Со времён появления домашнего интернета молодые, талантливые, энергичные женщины терзаются этим вопросом. А можно и не выбирать. Известный психолог доказывает, что быть хорошим работником и отличной матерью — можно!
Перестаньте изводить себя, страдать от угрызений совести и волноваться. У мам, которые работают, вырастают чудесные дети!
Простые хитрости, о которых рассказывает автор, могут Вам успешно совместить семью и карьеру, не прибегая к магии и волшебству.
Дитя двух семей. Приемный ребенок в семье
Давайте попробуем вместе с известным психологом и талантливым педагогом Людмилой Петрановской разобраться с теми вопросами, которые возникают у каждого, кто решился усыновить ребёнка.
Стоит ли скрывать от ребёнка, что его усыновили? Сколько времени понадобится ребёнку, чтобы стать частью Вашей семьи и принять Вас? Нужно ли поддерживать отношения с кровными родственниками ребёнка и почему?
Каждый вопрос проиллюстрирован историей из жизни приёмных детей, что, несомненно, помогает родителям разобраться во всех нюансах отношений.
В класс пришел приемный ребенок
Очень часто приёмному ребёнку сложно адаптироваться в новой школе, а в результате от приёмных родителей можно услышать горькое: «У нас проблемы в школе!».
Как ни печально, но именно неуспеваемость, агрессивное поведение в классе становятся причиной отказа от ребёнка.
Вместе с известным психологом и педагогом Вы сможете разобраться в настоящих причинах недопонимания, поскольку агрессия — это уже результат глубоких душевных ран, которые ребёнок тщательно замалчивает.
Книга адресована приёмным родителям, школьным учителям и всем тем, кто сталкивается с трудностями в воспитании и общении с детьми.
Большая книга о воспитании
Большая книга про вас и вашего ребенка
Став взрослыми, мы просто забываем о том, что когда-то и сами были детьми: все печали, сложности в общении остаются в нашем детстве. А в результате молодые родители оказываются беспомощными перед капризами и истериками собственного ребенка.
Давайте научимся решать конфликты достойно, ориентироваться в сложных ситуациях и выходить из них так, чтобы Ваши отношения с ребенком становились крепче.
Только наша любовь и забота становятся той опорой, на которой держится личность ребёнка. Помните об этом.
Без серии
Если с ребенком трудно
Жизнь современных родителей нельзя назвать простой. Достаточно взглянуть на книжную полку и прочитать заголовки книг: «Как мы создаем проблемы своим детям», «Руководство по выживанию для родителей», «Если ваш ребенок сводит вас с ума»…
Кажется, что это литература для начинающего спецназовца, в жизни которого нет места радости. Проблемы, препятствия, соперничество…
Но стоит ли в терминах войны обсуждать воспитание ребёнка? Можно ведь найти те «волшебные слова», которые сделают общение простым и помогут избежать неприятных ситуаций.
Что делать, если…
Ребёнок мал и неопытен, а мир, в котором он живёт, огромен, непредсказуем и… очень опасен.
Дети переживают более эмоционально и болезненно, чем взрослые, теряются в новых для себя ситуациях. Темнота пугает, в садике никто не хочет дружить, кто-то чужой строгим голосом велит сесть к нему в машину…
Ребёнок уязвим и прекрасно понимает это. Давайте расскажем ему, что делать, если…
Что делать, если… 2. Продолжение полюбившейся и очень полезной книги
Это книга научит Вашего ребёнка делать выбор и сохранять спокойствие в самых сложных ситуациях: плохой почерк? учёба даётся с трудом? застрял в лифте? отключили свет? Для каждой проблемы можно отыскать решение.
Школьникам будет интересно узнать о том, как оценивать риски и принимать решения, не забывая при этом о личной ответственности.
Полезные советы практически на все случаи жизни от популярного психолога Людмилы Петрановской.
Что делать, если ждет экзамен?
Скоро экзамены. Нервы напряжены, душевное равновесие давно утрачено, а в семье все на взводе — скандалы вспыхивают в одно мгновение. Но подобных негативных проявлений, которые часто сопровождают процесс подготовки к экзаменам, можно избежать.
Автор рассказывает учащимся, как выучить материал, собраться на экзамене и продемонстрировать собственные знания.
А родители научатся правильно поддерживать своего ребёнка в этом первом — почти взрослом — испытании.
Людмила Петрановская: любовь как тайная опора
«Немало проблем, отравляющих жизнь множества людей, можно было бы просто не создавать, если знать, как устроены отношения ребенка с родителями», – считает известный психолог и автор книг по психологии семейных отношений Людмила Петрановская. По её мнению, именно эти отношения, а вовсе не развивающие методики, дают детям лучший жизненный старт.
«Все мы родом из детства», – кто сегодня не знает эти, ставшие хрестоматийными, слова Экзюпери. Что дает человеку опыт привязанности, идущий из детства? Об этом в наши дни размышляют многие педагоги и психологи.
В книге для родителей «Тайная опора: привязанность в жизни ребенка», вышедшей в московском издательстве «АСТ» в 2015 году, новые ракурсы этой темы осмысляет психолог Людмила Петрановская, чьи статьи часто появляются на православных интернет-ресурсах.
В своих выводах и предположениях психолог опирается на набирающую популярность теорию привязанности. В России эта теория пока что малоизвестна, и, как говорит Людмила Петрановская, «очень жаль, потому что я не знаю подхода к воспитанию и психотерапии более глубокого, точного и эффективного».
Публикуем фрагмент этой доброй и полезной книги на нашем сайтеАннотация
Людмила Петрановская – автор серии книг для детей «Что делать, если…», известный психолог‑педагог, руководитель вебинаров на тему взаимоотношений в семье и лауреат премии Президента РФ представляет продолжение серии «БЛИЗКИЕ ЛЮДИ: психология отношений». Книга будет полезна не только молодым мамам, но и тем, кто хочет переосмыслить отношения со своим возможно уже повзрослевшим ребенком.
Людмила Петрановская «Тайная опора: привязанность в жизни ребенка»
Любили тебя без особых причин
За то, что ты дочь,
За то, что ты сын,
За то, что малыш,
За то, что растешь,
За то, что на папу и маму похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной опорой твоей.
В. Берестов
Введение
Вся эволюция жизни – это эволюция родительской заботы о потомстве. Самые примитивные живые существа появляются на свет уже неотличимыми от «родителей», им ничего от своих предков не надо. Чуть более сложных родители только помещают в благоприятную среду, а там уж сами. Еще более сложным – стараются оставить пропитание на первое время. Так поступают некоторые насекомые. Отдельные виды рыб своих мальков уже охраняют.
Многие рептилии защищают кладки яиц и присматривают за вылупившимися детенышами. А вот птицы уже обязательно высиживают, кормят и учат птенцов, совершая иногда чудеса самопожертвования ради потомства. Детеныши млекопитающих не выживают без заботы взрослых, и детство их длиннее, чем у птенцов. Родители зверенышей их не только кормят, охраняют и учат – они с ними играют, ласкают, утешают, разрешают конфликты между братьями и сестрами, готовят к общению в стае.
Если смотреть с этой точки зрения, человек и в самом деле – венец творения. Потому что самые беспомощные детеныши и самое долгое детство на планете – четверть жизни – у нас. Прежде чем ребенок сможет обходиться без взрослых, проходят годы. Более того, с ходом истории период зависимости постоянно удлиняется, когда‑то детство в двенадцать точно заканчивалось, а сейчас и в двадцать два – не всегда.
Получается, чтобы выросло существо, которое не просто реализует записанные в генах программы, как миллиарды его предков миллионы лет да него, вроде тараканов каких‑нибудь, а строит свою жизнь, думает об устройстве мироздания, задается вечными вопросами бытия, имеет ценности, дерзает, верит, любит, – одним словом, существо разумное и свободное, необходим довольно долгий период полной беспомощности и зависимости. Каким‑то чудесным образом именно зависимость переплавляется в свободу, именно полная изначальная неприспособленность к миру – в способность этот мир творчески изменять.
Каждый, кто родился человеком и вырос, так или иначе прошел этот путь. Каждый, кто растит детей, идет по нему. В этой книге мы пройдем его, шаг за шагом, от рождения до взрослости, и попробуем понять: как это работает?
Я сразу хочу сказать: книжка эта не строго научная. Мне хотелось бы иметь параллельно еще одну жизнь, чтобы посвятить ее исследованиям, и каждое утверждение проверить. Но второй жизни у меня нет, а в этой я выбрала быть практиком. Так что я, на свой страх и риск, просто рассказываю, как я это вижу, чувствую, понимаю. С примерами из своей жизни, из рассказов клиентов и читателей моего блога, из наблюдений на улице и на детских площадках.
Конечно, самая суть, теория привязанности – теория вполне научная, по ней есть множество интереснейших исследований и публикаций, на какие‑то из них я буду ссылаться по ходу рассказа. Но я вполне отдаю себе отчет, что не все утверждения этой теории и уж тем более не все утвержден&
Людмила Петрановская о том, как воспитывать современных детей
Многое из того, что говорили наши родители, уже нерелевантно
Меня просили поговорить с вами про тревогу сегодняшних родителей. Можем или не можем мы подготовить ребёнка к жизни в том мире, в который ему придётся выйти, в будущем мире, и сложность здесь в том, что мы сами не очень понимаем и представляем, каким именно он будет.
Людмила Петрановская, психолог, на конференции «Домашнего очага»
Вообще, в обязанности родителя всегда входило не только ребёнка вырастить в физическом смысле, выучить чему-то, но и то, что потом назвали умным словом «социализация», то есть ввести его в тот социум, в то общество, в тот мир, в котором он будет жить. И примерно ему как-то донести, чтобы он ориентировался, как тут всё устроено: в плане отношений, в плане финансов, в плане правил и законов, в плане того, что делать, чтобы быть успешным, чего не делать, чтобы не оказаться отторгнутым социумом. Это тоже входит в обязанности родителей: дать ребёнку ориентировку «куда ты попал, во что мы тебя вообще ввязали, когда мы тебя родили».
Это хорошо и просто сделать, если ты живёшь в ситуации, когда мир всё-таки не очень меняется. И правила примерно такие же, какие были в твоём детстве, примерно такие же, какие были в детстве твоего родителя. И ты просто примерно повторяешь то, что тебе говорили папа с мамой в своё время, и это будет ребёнку полезно и хорошо. «Тут ты сынок трудись или, наоборот, воюй. Тут ты, деточка, старайся. Тут ты денежку береги. Старших слушайся», — и так далее.
В этом смысле мы сейчас с вами в очень сложной ситуации, потому что у нас на глазах многое из того, что говорили наши родители, стало нерелевантным. Сами наши родители уже столкнулись с тем, что многие их жизненные стратегии оказались неэффективными. И кто-то откладывал, откладывал деньги, потом всё терял, например. Старая, казалось, такая надежная истина: ты откладывай, откладывай копеечку — копейка рубль бережёт, и в конце у тебя будет сбережение. Раз за разом целые поколения убеждались: не-а, не будет. И зачем, спрашивается, было откладывать, и зачем, спрашивается, было себя ограничивать, экономить и так далее.
Никакого образования один раз на всю жизнь больше не существует
Стратегии образовательные на глазах меняются. Всегда было так: хорошо учись в школе, поступи в хороший вуз, окончи его прилично, и, в общем, ты в дамках. После того как ты окончил хороший вуз, дальше на годы вперёд у тебя простроена лыжня, у тебя гарантированная карьера, и если ты совсем не пойдёшь во все тяжкие, не начнёшь, там, водку пьянствовать, то всё с тобой будет хорошо. И даже если начнёшь, часто всё будет хорошо. Ну, потому что ты уже попал в эту лыжню, и уже ты в ней стоишь. Сейчас мы видим, что всё совсем не так, что никакого образования один раз на всю жизнь не существует и больше не будет существовать, видимо. Кроме каких-то очень отдельных профессий, да и то, у них тоже всё меняется. И мы видим это уже на примере собственном, своих знакомых, своего поколения.
Я обычно предлагаю провести такой короткий тест: поднимите сейчас руку те, кто работает не по той специальности, по которой было ваше первое образование после школы, и посмотрите, пожалуйста, вокруг себя. Это примерно всегда половина зала, треть зала — в зависимости от возраста среднего аудитории. То есть уже сейчас эта стратегия не работает. А мы по-прежнему, по инерции выносим детям мозг в 17 лет, в старших классах школы: «Нет, ты выбери. Нет, ты определись. Нет, ты реши. Нет, что тебе интересно. Нет, это важно, нужно выбрать».
На самом деле, получается, что это неважно. Растёт с каждым годом количество детей, которые уходят с первого, второго курса, потому что поняли, что поступили не туда. И если когда-то это было драмой, о ужас, ребёнок бросил институт, сейчас мы видим, что потом дальше происходит с этими детьми: никакой драмы, никакого ужаса нет, они через год или через два выбирают другую какую-то специальность, и часто очень хорошо себя в ней чувствуют. То, что когда-то для родителей казалось ужасным, сейчас дело житейское.
С каждым годом растёт, например, — это не только у нас, это общемировая тенденция — количество молодых людей, студентов, которые для второй ступени высшего образования, для магистратуры выбирают не ту специальность, и часто совсем далеко отстоящую от той, которую они окончили на первой ступени. И если раньше это происходило в контексте разочарования, ошибки первого выбора, то сейчас это обычное, нормальное дело. И многие студенты вообще считают, что это нормально: поучился тут — поучись теперь чему-то другому.
«Серийная моногамия» становится нормой
Отношения с противоположным полом, создание семьи — тоже очень сильно изменился контекст. Отношение к браку изменилось буквально на протяжении очень короткого времени, это произошло у меня на глазах. Я когда-то оканчивала филологический факультет — «факультет невест». Это был самый-самый конец 80-х. И я помню, что где-то со второго курса все мои однокурсницы начали выходить замуж, и к пятому курсу уже почти все были замужем, многие были с детьми, некоторые со вторым ребёнком, некоторые развелись уже, и кто-то уже снова вышел замуж. То есть к 22−23 годам у людей была за плечами уже богатая матримониальная жизнь. Потом я сама вышла замуж, какое-то время пожила, оглянулась: стали выходить замуж уже мои ученицы и жениться ученики. И я поймала сама себя на мысли, что, если кто-то это делал в 25−26, то я думала: «Почему так торопятся? Куда так рано?». Ну, я там понимаю, ближе к тридцатнику об этом подумать… То есть переосмысление того, когда и как это делать и что считается «нормой», произошло в моей голове и всего моего поколения буквально за десять лет.
Отношение к разводу очень сильно изменилось. Если раньше это был жизненный крах, фиаско, трагедия, всё не получилось, то сейчас огромное количество людей, которые относятся к этому совершенно иначе.
Понятно, что сам развод может быть очень стрессовым событием, но они даже не говорят про свои предыдущие браки как про неудачные. Одна моя знакомая говорит: «Когда мой второй брак благополучно завершился…» Это то, что терминологически называется «серийная моногамия», и то, что становится, в общем, нормой и, видимо, будет становиться всё больше нормой в связи с меняющейся продолжительностью жизни. Всё-таки не у всех будет получаться 50−60 лет прожить в одной паре. Кто-то будет выращивать детей и после этого создавать новые пары. И это не будет драмой, это не будет крушением. Это будет про пожили-пожили, выполнили какие-то жизненные задачи, каждый за это время изменился и хочет ещё чего-нибудь.
Вес и значимость гендерной идентичности снижается
Про гендерные стереотипы — я не думаю, что здесь есть такая прямо дилемма, что или у нас остаются традиционные, консервативные представления: «настоящий» мужчина и «настоящая» женщина, или всё это к чёрту, все — «они». На самом деле, конечно, не происходит такой радикализации, это не так, нет чёрно-белой картины. На самом деле что происходит: просто гендер спускается в списке важных идентичностей. То есть если раньше твоя принадлежность к мужскому или женскому полу была на первой позиции, если тебя спрашивали, кто ты, или человек сам себя спрашивал, кто я есть, то буквально первым ответом было «мужчина» или «женщина». Сейчас мы в большинстве всё равно мужчина или женщина, но просто эта позиция спускается, если бы мы поспрашивали об этом молодых людей. Она спускается на третий-четвёртый уровень. Человеку, например, больше может быть важна его профессиональная идентичность, чем то, что мужчина или женщина. Или идеологическая идентичность: я человек таких-то убеждений. Или ещё что-то. Просто её вес, её значимость, её цена спускается. И всё, что вокруг пола, гендера, секса — всё это становится менее сакральным, менее напряжённым, менее эмоционально значимым, что, может, не так уж и плохо.
На глазах одного поколения сменились несколько концепций потребления
Мы говорим сейчас об очень значимых вещах. Мы говорим о том, что мы не очень понимаем тот мир, в котором будут жить наши дети: как в нём будут зарабатываться деньги, как в нём будут сохраняться деньги, как в нём будет получаться квалификация, как в нём будут люди продавать себя на рынке труда, что будет критерием успеха, что мы можем детям сказать по поводу, например, правильного или неправильного потребления. Обратите внимание, что за очень короткий срок, на глазах одного поколения у нас сменились две или три концепции потребления. Мы пережили стадию дефицита. Мы пережили стадию «всё есть, но дорого, у меня нет денег». Мы пережили стадию «всё есть, и, в принципе, я могу себе почти всё позволить, ну кроме какого-то совсем люкса и лакшери». И мы сейчас приходим в стадию «всё есть, и мне это нафиг не надо». Если вы сейчас поговорите с молодыми людьми, они скажут: «Джинсы у меня есть и две майки тоже, зачем мне ещё что-то?».
Во всем мире родители не знают, к чему готовить детей
Это очень серьёзные и очень глубокие изменения, которые происходят с невероятной скоростью, и мы не вполне успеваем даже отрефлексировать и заметить, пока не зададим себе этот вопрос, или жизнь как-то нас не поставит в какую-то ситуацию, когда мы задумаемся об этом. А так мы живём-живём, быстро как-то перестраиваемся вместе со всеми и не очень понятно, что и в какой момент нашим детям говорить. Но это данность. Тут мы с вами не одиноки, это не то, что мы какие-то особенные, наши дети какие-то особенные, наша страна какая-то особенная. Это реальность, мне кажется, сейчас всего мира. Поэтому родители естественно испытывают тревогу. То есть в каких-то ситуациях они просто действительно не знают, к чему готовить детей.
Вот Наталья Родикова (главный редактор журнала «Домашний очаг» — Прим. Ред.) недавно писала у себя в Facebook, что мы готовим детей к информационному миру, а чёрт его знает, грозятся постапокалипсисом, а может быть, им нужно учиться огонь трением добывать и силки на кроликов ставить, и этого кролика потом свежевать. А мы его отдаём на курсы программистов — что делаем-то? Непонятно.
Или, например, сейчас очень переживают родители, у которых дети мало чего хотят, пассивные, неактивные и так далее. А, может, наоборот это преимущество. В то время, когда будет мало рабочих мест, на рабочие места будут брать только самых активных и упакованных компетенциями, а те, кого не взяли, кому просто предоставят базовый доход, будут лезть на стенку и сходить с ума. Так те, кто сейчас хорошо лежит на диване, они будут в выигрыше! У них будет самое хорошее психическое здоровье. Они будут с удовольствием гулять с собакой, общаться со своими детьми, играть с ними в футбол, смотреть на закат, вечером медленно пить «живое» вино на балконе и не будут совершенно убиваться и расстраиваться.
Мы с вами находимся в ситуации, когда хочешь не хочешь надо как-то эту толерантность к неопределённости раздобыть себе, потому что другого мира для нас нет.
Я это к тому, что одна из самых сложных способностей психики — толерантность к неопределённости. Это одно из самых сложно дающихся людям качеств. Она очень плохо даётся детям, а взрослым тоже даётся не всем. А мы с вами находимся в ситуации, когда хочешь не хочешь надо как-то эту толерантность к неопределённости раздобыть себе, потому что другого мира для нас нет. Определённости нет, никто её не обещал и, скорее всего, не пообещает. И, конечно, нам тревожно в этой ситуации, когда мы понимаем, что мы не можем выполнить основную функцию родителя — подготовить ребёнка к миру, потому что мы не очень знаем, что ему сказать, к чему его готовить.
Поэтому первое, что, мне кажется, важно сделать, это посочувствовать себе по поводу своей тревоги и понять, что эта тревога не потому, что лично вы не знаете, лично вы какой-то такой недотёпистый родитель, который не удосужился навести резкость. Но вот так объективно — мы все в этой ситуации. Никто не знает. А второе, если мы всё-таки зададим себе вопрос: «Хорошо, мы не очень понимаем, как всё будет устроено, мы не очень понимаем, что советовать, а что наоборот не советовать детям, но на что мы можем опереться? Есть ли что-то, что будет важно, что будет устойчиво, актуально при любом варианте, в любом случае, что бы там ни было: кроликов ли силками ловить, в информационном мире ли жить?»
Мне кажется, что таких вещей, в общем-то, три.
Учите контакту с собой и со своими ценностями
Первое — это контакт с собой. Что человеку точно важно и нужно — это быть хозяином самого себя, это понимать свои чувства, это понимать свои ценности, понимать, что мне нужно, что мне не нужно. Не быть щепкой, не быть объектом бесконечных манипуляций в том мире информационном, в котором мы живём. То есть это критическое мышление, контакт со своими чувствами и владение своими чувствами, это контакт со своими ценностями.
И второе — ценности. Если я понимаю, что для меня ценно, что для меня важно, что для меня значимо, то у меня есть всегда опора в принятии решений. И если у меня есть привычка опираться в принятии решений на ценности. Не на то, что кто-то сказал, не на то, что сейчас все делают, не на то, что у меня сейчас левая пятка вдруг захотела. А на то, что соответствует или не соответствует моим жизненным ценностям, моим жизненным смыслам: что для меня важно, что я как человек хочу, что я как человек хочу оставить в мире, что я как человек хочу сделать со своей жизнью. Это то, что в любом случае улучшает вашу устойчивость, вашу определённость в любом мире, при любом раскладе, что бы там ни происходило. Это то, что очень хорошо, чтобы дети умели.
И тут надо сказать, что мы не очень хорошо умеем им в этом помогать. Потому что первый, самый простой способ обучения детей — это «сделай сам — ребёнок скопирует». А мы сами не очень с этим в контакте. Мы сами не получали в своё время помощи в том, чтобы жить в контакте со своими ценностями, понимать, кто я, что я, относиться к себе не оценочно, а по-хозяйски.
В чём разница? По‑хозяйски — это когда я рассматриваю себя, все свои сильные и слабые стороны, все свои таланты, компетенции и наоборот проседающие компетенции как некое хозяйство: у меня вот тут хорошо, тут слабовато, тут маловато, тут нормально. И это хозяйство я планирую развивать. Я думаю: «Ага, вот здесь вот у меня сильная сторона, поставлю-ка я на неё и на неё обопру свой способ зарабатывать деньги. А вот здесь у меня слабовато, и я понимаю, что это мне мешает, например, вот в этом способе зарабатывать деньги, я это должен подтянуть. А вот здесь у меня слабовато, но это мне никак не мешает, мне всё равно, что кому-то это не нравится, меня устраивает, пусть здесь у меня будет моя зона некомпетентности. Я либо попрошу кого-то мне здесь помочь, либо, бог с ним, пусть так и будет». Это хозяйское отношение. Это не когда мне со стороны сказали: «Фу, как ты выглядишь», — и я с завтрашнего дня начинаю с утра и до вечера заниматься своим внешним видом. Или мне со стороны сказали: «Ой, ты не читал даже эту книжку», — и я нервно начинаю либо врать, что я её читал, либо искать и читать. Хозяйское отношение — это когда я думаю: «Да, я не читала эту книжку. И что? Я хочу её почитать? Я не хочу её почитать? Я попрошу своего друга, который её читал, коротко рассказать, о чём она? Или мне вообще это неважно? Или что?»
Если я понимаю, что я плохо вожу машину, то что я должен делать? Я должен либо пересесть на такси, либо пойти взять дополнительные уроки с инструктором, если мне это важно, либо что? Когда речь идёт о таких вот умениях, мы как-то в более здравом уме и трезвой памяти. А когда речь идёт о каких-то более общих и глобальных вещах, мы очень поддаёмся оценочности: ты такой или не такой — и что дальше? Сесть и плакать? Или метаться в попытках стать не таким?
У нас практически не принято про это с детьми разговаривать ни дома, ни в школе. Принято что? Принято доносить до них, в чём они неправы, принято доносить до них, что они должны сделать. «Ты такой-сякой, ты неусидчивый, ты неорганизованный, сделай что-нибудь». Но мы никогда не говорим об этом, приглашая ребёнка в хозяйскую позицию: «Давай посмотрим, что вообще у тебя хорошо получается, что плохо, что тебе легко даётся, что тяжело. И когда мы найдём, что что-то тебе легко даётся, и у тебя тут сильные стороны, у тебя тут способности, что мы с этим делаем? Как мы будем это использовать? А когда мы обнаружим, что тебе что-то трудно даётся, у тебя тут слабые стороны, что мы с этим делаем? Что бы ты сам хотел изменить? Какие усилия нужно приложить, чтобы это изменить? Стоит ли это этих усилий?». Это хозяйская позиция. Не про то, что девочка полная, неловкая: «А я хочу быть как балерина». — «Окей, ты хочешь быть как балерина. Давай подумаем, сколько тебе нужно для этого приложить усилий. Вот там столько нужно заниматься физкультурой. Тебе это подходит или не подходит? Это стоит того или не стоит того? Или, может быть, не такую радикальную программу, бог с ней, с балериной, вернёмся в нормальный диапазон массы тела?».
Вместо этого мы всё время выдаем оценочные суждения и совершенно не спрашиваем вообще у ребёнка, что он сам про это думает и чего вообще он сам бы хотел в себе апгрейдить, а что его в общем устраивает. И не учим его вот этому хозяйскому подходу — взвесить: «Хорошо, я этого хочу. Чем я ради этого должен пожертвовать? Какие я должен для этого сделать инвестиции? Стоит того, не стоит того? Что у меня в приоритете?»
И, кстати, некоторые системы образования, которые сейчас находятся в активном поиске, они уже понимают, что это слабое место, и вводят прямо специальные учебные курсы. Я, например, видела эстонские учебники, когда целый год посвящён обсуждению себя. Целый год предмет специальный «про меня», где обсуждается, какие бывают люди, какой ты, какой у тебя характер, какие у тебя способности, какой у тебя темперамент, какие у тебя слабые и сильные места, что тебе тяжело даётся, что тебе легко даётся, чего бы ты хотел, что для тебя важно, какие твои ценности. Просто чтобы ребёнку показать, что вообще так можно про это думать. Мне кажется, это очень важно, и, мне кажется, это очень не хватает в школе и в семьях. Потому что в семьях, к сожалению, мы тоже не имеем привычки ни про себя так говорить, ни со своими близкими так говорить, например, с супругами, ни с детьми.
Видеозапись лекции ЛЮдмилы Петрановской на конференции «Родители и дети 21 века. Навстречу друг другу»
Показывайте ребенку, как вы делаете выбор
Вот эти две вещи сцеплены: это знать себя и опираться в своих решениях на свои ценности, вообще иметь право иметь ценности. Ведь обратите внимание, мы ведь и с детьми с вами часто не говорим о том, что у нас есть ценности и что мы делаем выборы в связи с ценностями. Если посмотреть глазами ребёнка, как они видят родителей, они видят часто замотанных людей, которые себе не принадлежат, которые всё время виноваты, всё время в стрессе, которые в гробу видали, что им нужно ходить на работу. А потом мы говорим, что они не хотят расти. Они видят взрослую жизнь так, видят, что люди, которые всегда несчастны, которые непонятно зачем делают то, что делают, которые всегда в долгах каких-то, в ипотеках, в общении, которое им не нравится, к которому они себя принуждают, и так далее…
На самом деле, что интересно, я уверена, что для большинства из нас это не так, и, в общем-то, мы там эту работу выбрали почему-то. Понятно, что не всегда так, но всё-таки большинство людей взрослых, скажем так, жители Москвы имеют возможность, подёргавшись, попробовав, потерпев какое-то количество неудач, найти себе деятельность в соответствии с их ценностями. И образ жизни, который мы ведём, и люди, с которыми мы общаемся, и способ, которым мы проводим досуг, и партнёр, с которым мы живём, — всё это, так или иначе, мы выбираем и, в общем, наверное, нас на каком-то глубоком уровне это устраивает. Но если мы посмотрим глазами детей, они этого от нас почти никогда не слышат.
Они никогда не слышат от нас хороших слов в адрес наших супругов. Мы детям не говорим, что «Я живу с этим человеком, потому что он кажется мне очень классным, крутым, он мне нравится». Если он слышит что-то от нас, то он слышит претензии, он слышит недовольство. И он не понимает, как, зачем, почему вы вместе.
Если мы заводим других детей, тоже часто дети не понимают наши ценности, которые за этим стоят. Они только видят, что мы устали, что мы беспокоимся, что мы тревожимся, что у нас не хватает времени, сил, денег, чего-то ещё, и для них вот эта часть явлена. А та часть, которая стоит за нашим выбором, на самом деле важная и ценностная для нас, она часто просто не представлена им.
Поэтому мне кажется, что вот эти два момента — возможность думать о себе, знать себя, понимать себя, и возможность осознавать свои ценности и опираться осознанно в своих выборах на них, — это те два момента, которые в любом случае, ну вот что бы ни было в будущем, кролики или роботы, будут точно полезными. Это пригодится и в мире информационных технологий, и в мире «с копьём бегаем за кроликом», всё равно это полезные штуки.
Развивайте способность создавать и строить отношения
И третья важная вещь — это то, на что в любом случае люди будут опираться, то, что в любом случае нужно, важно, полезно, при любом раскладе, где бы они ни жили, кем бы они ни работали, как бы всё ни было устроено, — это способность создавать и развивать отношения. Потому что мы люди, мы социальные существа, наша видовая принадлежность точно не изменится, даже если в будущем нам начнут вставлять челюсть и суставы, не знаю, что ещё. Мозг наш не изменится, наш мозг социален, мы социальные существа, мы живём отношениями. Если у нас есть отношения, которые нас удовлетворяют — семейные, дружеские, с коллегами, партнёрские, есть принадлежность к каким-то общностям большим — идейным, фанатским, ещё что-то, то мы счастливы, нам хорошо.
Нам важно иметь отношения. Нам важно, чтобы эти отношения были стабильными, поддерживающими, конструктивными. Нам важно, чтобы нас в этих отношениях принимали. Нам важно, чтобы мы в этих отношениях были полезны и получали обратную связь, что наша забота людям важна, наше участие людям важно.
Тоже обратите внимание, что мы про это практически с детьми не говорим нигде. В лучшем случае мы даём им пример хороших отношений — это уже очень круто, если у нас это получилось. Но рефлексия совсем не принята на эту тему. А отношения — это целый мир. Это про то, что в отношениях, например, возможны конфликты, и конфликты не разрушают отношения, если нормально конфликтовать, правильно. Это про то, что в отношениях может быть неравенство какое-то, и с этим неравенством люди как-то справляются. Это про то, что в отношениях очень важна забота, очень важна надёжность, и забота и надёжность связана с тем, что ты говоришь о своих каких-то потребностях, и эти потребности слышат и как-то пытаются на них ответить.
Это целый важнейший мир, который, конечно, очень сильно в целом пострадал в индустриальную эпоху, когда люди переехали в города, люди переехали в отдельные квартирки, люди работали в конвейерных производствах в широком смысле, что бы это ни было: завод или какая-то бюрократическая история, в общем, многое было построено и сейчас ещё построено по принципу конвейера. Когда люди стали атомизированы и сфера отношений, конечно, очень сильно сократилась, очень сильно редуцировалась, и из-за этого очень сильно насыщенными стали некоторые отношения, которые остались.
Даже если посмотреть на ту же опять тему брака, на неудовлетворённость браком: почему раньше меньше было неудовлетворенности браком? Потому что не сложены были все яйца в эту корзину.
Муж или жена не были единственным человеком, с которым ты в близких отношениях, как часто это бывает у горожан современных. Когда все остальные на дистанции, только муж и жена — те самые, от которых хочется получить всё: всю поддержку, всю любовь, всё тепло, всё понимание. Для примера: я общалась с женщинами, которые живут в более традиционных обществах, на Кавказе и других. Там иногда очень могут быть отношения с мужем дистантные. Но у женщины при этом столько родственниц, сестёр, подруг, соседок, с которыми она в очень тесном контакте, что требования к мужу, в общем, намного меньше, не ожидается, что он будет на все случаи жизни: понимать, принимать, выслушивать, утешать и так далее — есть, кому это сделать.
К сожалению, мы продолжаем это делать, и дети сейчас практически лишены спонтанных отношений со сверстниками.
Если вы посмотрите на жизнь современного городского ребёнка, вы увидите, что спонтанных отношений со сверстниками практически нет. Даже то же, что было раньше в городах — это городские дворы, где хотя бы в каникулы, хотя бы на выходные можно было утром уйти и до вечера не появляться, и всё это время общаться со сверстниками, тренируясь вот в этом всём — в конфликтах, в дружбах, в предательствах, в предъявлении претензий, в том, как поругаться, а потом помириться, как себя позиционировать в группе, как мы дружим против них, — всего этого сейчас нет.
Мы засовываем ребёнка в машину, мы везём его на занятия, на этих занятиях дети между собой не взаимодействуют. Они взаимодействуют вертикально с педагогом, выполняя распоряжения педагога. После занятий мы втряхиваем их в комбинезон, опять в машину и везём куда-то на следующие занятия или делать уроки. В школе взаимодействия между детьми не поощряются вообще. В идеале любая школа пытается сократить свободное взаимодействие детей, и перемены, и какое-то свободное время. И получается, что у нас дети катастрофически лишены общения со сверстниками. И уже это распространяется даже на самых маленьких.
Школьники не имеют свободного времени практически, не имеют возможности после уроков, например, с друзьями поболтаться вокруг школы, и уже детскосадовцы даже не имеют свободной ролевой игры. Практически в детском саду у них всё время занятия-занятия-занятия. И мы таким образом обделяем, конечно, детей тем важным миром отношений, на который можно опереться всегда, где бы ты ни был, в каком бы ты мире ни оказался, будут ли тебе тут дроны приносить пиццу на завтрак, или будет всё как-то по‑другому. Всё равно отношения людям будут нужны, и всё равно компетентность в отношениях, умение отношения создавать, строить и поддерживать — это совершенно необходимо.
В этой ситуации вкладываться нужно в то, что точно пригодится
Соответственно, мне кажется, что если говорить про наши тревоги родительские, про то, можем или не можем мы детей подготовить к современному миру, мне кажется, что наша задача всё-таки посмотреть на это на метауровне. Не убиваться на конкретные темы, например, ходить ли на занятия английским дополнительно. Потому что, ну, не знаем мы ответа на этот вопрос. Если мы спросим сейчас — прямо сейчас без английского очень плохо, знаете это сами. Но если мы спросим себя про «через 15 лет»… Понимаете, у нас в телефоне, возможно, будет коммутатор, который совершенно будет решать эти вопросы, абсолютно, вот на том уровне, которой сейчас требует много-много часов на протяжении многих-многих лет дополнительных усилий, дополнительных работы. А мы украли эти часы у того, чтобы ребёнок играл с друзьями во дворе. Может быть, мы неправы. И, понимаете, мы не знаем ответа на этот вопрос и будем очень часто сталкиваться с тем, что мы не знаем. И в этой ситуации вкладываться нужно в то, что точно пригодится.
Ещё раз повторю, что пригодится, как мне кажется: знать, понимать себя, понимать свои ценности и вообще мыслить о том, что я могу принимать решения опираясь на ценности, что это важно, и третье — это отношения.
Вопросы участников
Контакт с собой через личный пример — это мы услышали. А есть ли какие-то ещё дополнительные способы общения с ребёнком, которые помогут этот контакт установить?
Мне кажется, это должна быть не только задача родителей, потому что родители здесь немножко в сложной ситуации. Всё-таки основная работа по этому контакту с собой и осознанию себя — это подростковый возраст. Подростковый возраст — это возраст негативизма по отношению родителям. Плюс всё-таки возможность думать о себе требует возможности рисковать, требует права задавать себе неприятные вопросы и думать опасные и страшные мысли. Например, имеет ли смысл вообще жить? Любой человек в 15−16 лет когда-то задумывался: «Имеет ли смысл вообще жить? Или вся эта бодяга — какой-то обман трудящихся и вообще ни к чему?» И как ты придёшь и с мамой про это поговоришь? «Мам, знаешь, мне кажется, что жить вообще не нужно», — ну, это жестокое обращение с мамой. Трудно себе представить маму, которая при этом сохранит философский такой настрой и скажет: «Ну, давай, сыночек нальём чайку и поговорим об этом». Любая мама, когда к ней придёт ребёнок и скажет: «Мама, мне кажется, жить вообще незачем», — у неё в солнечном сплетении образуется холодный ком, она меняется в лице, она начинает вспоминать страшные статьи в интернете про «синих китов», и ей становится совсем не хорошо. Поэтому ребёнок, скорее всего, это делать не будет. А ему с кем-то бы надо бы поговорить. И мне кажется, что хорошо бы, чтобы такую услугу предоставляли не родители. Дети должны иметь возможность поговорить об этом с кем-то, кто не боится ничего, кто не боится никаких тем, кто не заинтересован в этом ребёнке так лично.
Психолог Людмила Петрановская
И здесь опять мы выходим на более широкий контекст, потому что, например, есть фактически запрет и риски для специалистов говорить об этом, говорить с детьми о суицидальных мыслях, говорить с детьми о сексуальной ориентации, и это катастрофа, потому что мы обрезаем детям возможность с кем-то про это поговорить. Постоянно, когда в регионы ездишь, спрашивают специалисты: «А что я теперь должен сказать ребёнку, когда он говорит, что он не уверен в своей сексуальной ориентации?». Я должен ему сказать, что: «Прекрати немедленно! Ты что, урод!» — получается, что закон чуть ли не предписывает так говорить. Если, например, представить, что кто-то будет говорить с детьми о тех же суицидальных рисках. Этот кто-то, кто пришёл, допустим, в класс или куда-то в группу подростков, вот с чего человек должен начать? «Дети, многие из вас думают о том… И это нормально!» — это должен сказать психолог? После чего он рискует прекратить свою профессиональную деятельность в наших реалиях. И это, конечно, безумие: то, что мы пытаемся в этой ситуации играть в страусов, пытаемся зажмуриться. Если не говорить такие слова, если всё удалить, все ресурсы и такие слова не произносить, то дети будут целее. Но, на самом деле, они должны иметь возможность об этом разговаривать с кем-то, кто не боится.
А с кем?
Психологи, которые с проблемами обязательно работают. Нарративные практики, коучи те же самые. То есть подросток должен иметь право, возможность пойти к такому человеку и с ним поговорить про себя. И, мне кажется, что у нас не так много детей, не так много подростков, которые точно могли бы себе это позволить, поэтому это должно быть как страховая медицина. Просто если тебе 13 лет, ты имеешь право бесплатно пойти с уверенностью, что никто это не будет никуда передавать или как-то использовать против тебя и твоих родителей, безопасно поговорить про все свои на эту тему переживания и подумать про себя. Если говорить про темы менее нагруженные эмоционально: про свои способности, свои склонности, свои сильные и слабые стороны — это должно быть частью школьного обучения, должно быть часть образования. Детей должны учить про это думать, по‑хозяйски относиться, не сидеть, втянув голову в плечи: «Я смогу, или не смогу, или как меня оценят», — а по-хозяйски про это думать: «У меня тут хорошо, тут плохо. Тут слабое место, тут сильное место. Что с этим хозяйством делаем, как мы с этим обходимся».
Я мама полуторагодовалого малыша и задумываюсь о подготовке к школе. Я разделяю вашу позицию, что у ребёнка должно быть детство, не нагружать его кружок за кружком. Но мамочки первоклассников говорят, что в первом месяце, в сентябре, уже просят разобрать слово по составу, а мы это делали во втором полугодии. И рекомендуется уже с пяти лет на два года эту бодягу затягивать по подготовке к школе. Надо ли это? Не будет ли ребёнок действительно с 5 до 7 лет во всех этих подготовках? Не завязнет ли и не потеряет ли то, что ему сейчас по его когнитивному периоду нужно: движение или какое-то другое развитие?
Что такое подготовка к школе? Это подготовка к получению систематического образования. На чём основано систематическое образование? Оно основано на определённых способностях, на определённых психических новообразованиях, способности психики делать некие операции. Одна из важнейших операций, которая нужна для этого — это способность придавать смысл чему-то, то есть поверить, что вот эти чёрточки значат «а», поверить что «X» — это число. Это очень непростая психическая операция, маленький ребёнок на это не способен, человек с сильно ограниченным интеллектом на это не способен. Что готовит к этой операции? Готовит ли к этой операции курс по подготовке к школе? Не-а. К этой операции подготовит свободная ролевая игра. Когда ребёнок играет с другими детьми в «дочки-матери» и говорит: «Этот лист лопуха — это тарелка, эти семена — это салат, а ты будешь папа, ты пришёл с работы», — это готовит к этой мыслительной операции, ничего лучше природой не создано. Лишая детей ролевой игры ради того, чтобы они в пять лет уже писали палочки, мы очень нехорошую вещь на самом деле делаем.
Вопрос по поводу хозяйского отношения к себе: с какого возраста ребёнка об этом можно говорить вот так, как вы сейчас об этом сказали? Моей дочке 4 года, и пока ей нужно всё, ей интересно всё, она хочет и туда, и туда, потом наоборот не хочет. Как определить, что к чему и как с ней это главное обсудить? Потому что я обсуждаю, но ей сегодня одно надо, завтра не надо.
Это нормально. Собственно говоря, всё детство дается для того, чтобы одно было надо, другое не надо и всё пробовать. В 4 года нормально, что сегодня надо, а завтра не надо — по любой причине. Если речь о ребенке постарше, в ситуации когда «я вчера хотела, сегодня не хочу» — вот в этом месте можно остановиться и спросить себя: Что произошло? Сказал мне что-то не то тренер? Или у меня сегодня плохое настроение? Или я поссорился с приятелем по занятию? Или у меня не получалось? Что произошло? И готов ли я считать это достаточно важным, чтобы идти на поводу у этого, или, может, это пройдёт? Например, договариваться: «Ну, хорошо, тебе сегодня не хочется, но давай мы ещё три раза сходим, вдруг пройдёт. Или через три раза, если по‑прежнему это останется, ты точно не хочешь этим заниматься…» — ну, то есть мы делаем посильную ситуацию осознанного выбора ребёнку. Я не уверена, что в 4 года — это посильно, но, скажем, в 8 — это уже точно посильно. Мы делаем посильный ребёнку зазор на рефлексию: «посмотрим на это», «подумаем про это», «поговорим про это», а не реактивно делаем, что захотелось или не захотелось. Но в 4 года реактивность — это нормально, так что не надо из-за этого переживать.
Вопрос про ценности. Вы как раз упомянули про жизнь в городской среде. И вот как формировать в ребёнке именно те ценности, которые раньше формировались, грубо говоря, большой семьёй, либо религией, либо классическими традициями: от праздников до совместных ужинов и так далее?
Я под ценностями имею в виду не обязательно традиции. Ценности — это то, что мне важно, это то, что я считаю правильным, это то, за что я готов поработать, например, или даже чем-то пожертвовать. Это могут быть идейные убеждения, это могут быть просто решения, как с людьми обращаться, чем мне заниматься, на что мне тратить своё время. Ценности в любом случае есть, и не надо питать иллюзии, что мы должны какие-то обязательно сформировать конкретные. Скорее наша задача как родителей вообще дать ребёнку понять, что об этом можно говорить и об этом важно думать. Вот скорее про это.
А сообщества всё равно формируются. Мне кажется, сейчас идёт активный процесс формирования в городах новых сообществ уже по другим основаниям, на других общих целях. Люди устали от этой атомизации, люди устали не знать никого, им хочется уже объединяться, им хочется видеть друг друга, им хочется иметь общие интересы и действовать совместно.
Расшифровка лекции — Люба Богданова
Петрановская, Людмила Владимировна — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 17 апреля 2018; проверки требуют 23 правки. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 17 апреля 2018; проверки требуют 23 правки.Людмила Владимировна Петрановская (род. 20 апреля 1967 (1967-04-20), Ташкент) — российский психолог, педагог и публицист.
Окончила филологический факультет Ташкентского университета. В дальнейшем окончила также Институт психоанализа (1999).
В 1990-х годах работала над детской энциклопедией издательства «Аванта+». В связи с этим вместе с рядом работников издательства стала лауреатом премии Президента Российской Федерации в области образования.
Автор многочисленных просветительских книг для детей. Первая из них — «Звёздный мир в картинках» (с иллюстрациями Г. Литичевского) — вышла в 2004 году и затем была расширена и издана под названием «Звёздное небо» (с рисунками А. Селиванова). Наибольшую известность получила серия книг «Что делать, если…», предлагающая младшему школьнику разнообразные советы в затруднительных ситуациях; в 2013 году серия была дополнена книгой для старшеклассников «Что делать, если ждёт экзамен?»
Также автор широко известных книг, адресованных родителям: «Тайная опора. Привязанность в жизни ребёнка» (2014) и «Если с ребёнком трудно» (2014), в которых развивает и популяризирует теорию привязанности.
К ним примыкает книга «Selfmama. Лайфхаки для работающей мамы» (2017).
На протяжении многих лет занималась психологическими проблемами сиротства и усыновления. В 2012 году создала Институт развития семейного устройства — общественную организацию, обучающую будущих приёмных родителей и социальных работников[1]. Опубликовала книги «В класс пришёл приёмный ребёнок» (2008), «Дитя двух семей» (2013), «Минус один? Плюс один!» (2015) в помощь приёмным родителям.
Постоянный лектор в Лектории «Прямая речь».
Ведёт блог ludmilapsyholog в Живом Журнале[2].
Автор большого числа видеолекций и вебинаров.
Людмила Петрановская. Типичные ошибки родителей, роняющие детскую самооценку
Самооценка – это некое представление человека о себе, поиск ответа на вопросы: «какой я?», «какой я по сравнению с другими?», «достаточно ли я хорош?» Лекция православного психолога Людмилы Петрановской на эту тему прозвучала на фестивале по повышению самооценки для мам и детей в 2019 году.
Самооценка – популярный психологический термин. Все знают, что должна быть какая-то самооценка. Многие переживают, что она заниженная. Про других мы часто думаем, что она у них завышенная.
Есть еще выражение «адекватная самооценка», которое предполагает, что есть какая-то «правильная» самооценка, и когда ты точно угадал в граммах и миллиметрах, значит ты молодец, попал в точку. Получается такая странная упрощенная картина.
Я бы предложила по-другому на это посмотреть. Безусловно, каждый из нас что-то думает о себе, как-то оценивает себя. Чем-то в себе мы довольны, чем-то недовольны, что-то хотели бы улучшить, что-то по нашему мнению у нас лучше всех.
Откуда берется самооценка?
Никто не рождается в роддоме сразу с какой-то самооценкой. Откуда же мы ее берем? Наше представление о себе формируется в течение всего детства, а потом и всей жизни – в общении с людьми, причем в общении со значимыми людьми, с теми людьми, чье мнение важно.Можно сказать, что наша самооценка – это сумма отражений нас в глазах значимых для нас людей.
Мы общаемся с людьми, они реагируют на нас, выражают свое одобрение или неодобрение, восхищение или осуждение, и суммарный опыт этих отражений становится основой нашей самооценки.
Это не значит, что мы обречены всегда думать о себе только то, что думали о нас наши близкие. Мы можем пересмотреть это мнение, отнестись к нему критически, переосмыслить. Но сумму таких реакций все мы получаем в наследство от родителей.
К этим реакциям мы очень чувствительны.
Ребенок рождается на свет совершенно беспомощным, очень зависимым от своего родителя. Для того чтобы ребенок был уверен, что его взрослый будет о нем заботиться, будет его защищать, ребенку очень важно знать, что он своему взрослому нравится.
Очень важно, чтобы твой взрослый был тобой доволен, чтобы он думал о тебе хорошо. Если твой взрослый тобой недоволен, если он на тебя сердится, то тебе жизнь не мила.
В подростковом возрасте это уже может быть по-другому, у тебя уже есть какие-то свои ресурсы, какие-то другие значимые отношения, друзья, какая-то своя позиция. И если тебе мама или папа говорят, что у тебя «руки-крюки» или «вечно с тобой все не так», ты можешь что-то этому противопоставить.
Тебе все равно будет неприятно, ты все равно будешь очень расстроен, но ты сможешь подумать – «это он говорит из вредности», или «это у него плохой характер», а на самом деле «мои друзья думают по-другому», и «я умею что-то, что родители не ценят, но я знаю, что это круто».
Но когда вам пять лет, у вас нет такой возможности. Вы не можете сказать: «Мам, ты преувеличиваешь. Конечно, у меня не всегда все получается, но что прям руки-крюки – это перебор». Ты не можешь в пять лет сказать: «Пап, наверное, у тебя сегодня плохой день, поэтому ты так говоришь».
Если ребенок слышит это от взрослого, к которому он привязан, все эти оценки усваиваются некритично и сразу «проваливаются внутрь». Во многом они становятся основой нашего представления о себе. И у некоторых людей потом уходит довольно много часов с психотерапевтом, чтобы от этих высказываний критически отделиться. То есть понять, что это не истина, а просто у папы был плохой день.
Потому что для ребенка слова родителей – это истина, как скрижали для Моисея. Родитель – это в любом случае авторитет, человек, которому очень важно нравиться, соответствовать его ожиданиям.
Если ты нравишься родителю, то родитель тебя «не выгонит из детей», не оставит без своей заботы, защиты, покровительства. А ты в этом жизненно заинтересован. Ты очень маленькое существо, которое пока ничего не может сделать для себя.
Вот почему мы так сильно зависим от оценок родителей, вот почему оценки родителей ложатся в основу нашей самооценки. Хотя часто родители так говорят, совершенно так не думая.
Если бы мы этого же папу застали в спокойном состоянии и спросили: «Ты правда думаешь, что от твоей дочки одни проблемы?» Он бы ответил: «Нет, конечно. Она у меня умница, красавица, в куче случаев все хорошо, и лишь иногда она что-то «косячит»».
Но ребенок не может посмотреть на ситуацию более широко. Для него оценки родителей очень значимы, особенно если они сопровождаются эмоциональным нажимом, а то и физическим насилием.
Это не значит, что нужно бояться каждого своего слова. Любой из нас, какой бы он ни был внимательный и любящий, может о
Книга Если с ребенком трудно — читать онлайн
Перейти на страницу: 12345678910111213141516171819202122232425262728
Annotation
Новая книга известного семейного психолога, лауреата премии президента РФ в области образования, автора бестселлеров «Что делать, если…» и «Что делать, если… 2» адресована родителям детей и подростков с особенностями поведения. Издание поможет найти с ребенком общий язык, сориентироваться в сложных ситуациях и конфликтах, достойно выйти из них, сохранить терпение, восстановить понимание и мир в семье.
Людмила Петрановская
«Что за дети, Боже правый, никакой на них управы»
Людмила Петрановская
Если с ребенком трудно
«Что за дети, Боже правый, никакой на них управы»
Жизнь современного родителя непроста. Чего стоят одни названия книг для родителей: «Если ваш ребенок сводит вас с ума», «Нет плохому поведению», «Как мы создаем проблемы своим детям», «Руководство по выживанию для родителей» и тому подобное, это я только одну полку просмотрела.
Мы читаем, а что делать? Мы же ответственные родители. Мы хотим растить детей правильно. Эту книжку, и другую. И еще два десятка. И сообщество в Интернете. И еще пять. И к психологу: подскажите, посоветуйте. И к психологу с ребенком: что с ним не так? Родитель читает, запоминает, вникает. Как активно слушать, как правильно пороть (с любовью в сердце), восемь объятий в день, стояние в углу по формуле n + 1, где n – возраст ребенка. Срочно отдать в детский сад. Срочно забрать из детского сада. Заставлять читать. Ни в коем случае не заставлять читать. Хвалить правильно (образцы прилагаются). Не хвалить вообще, это оценка, а нужно без оценок. Метод воспитания по-японски, по-французски, по-папуасски. Так поступают сознательные родители, а так – естественные, а так – продвинутые.
Очень скоро родитель оказывается вооружен подходами, идеями и педагогическими приемами, как Нео в конце первой «Матрицы». Помните, он так эффектно распахивает свое черное кожаное пальто, а там… Ходить тяжеловато, но зато на все случаи. Можно стрелять с двух рук, в процессе делая сальто. Странно, что это вы таким усталым выглядите? А ребеночек как? Все то же? Надо, значит, расширять арсенал. Искать то самое «волшебное слово». Где-то же есть у него кнопка. А вот это пробовали?
Дорогие родители. А давайте на минутку остановимся. Ну, бывают же и у супергероев короткие минуты отдыха. Отставим базуку в сторону. Снимем с плеча карабин. Отстегнем портупею.
Дети не слушались, нарушали правила, дрались, портили вещи, не хотели учиться, ленились, врали, ныли, объедались сладким и хамили взрослым всегда, сколько стоит этот мир.
Вот, к примеру, излияния родителя из древнего-предревнего Египта: «Дети больше не слушаются своих родителей. Видимо, конец мира уже не очень далек… Эта молодежь растленна до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы». Чувствуете родственную душу? Не мы первые, не мы последние. Поговорите с любой мамой на детской площадке. Поговорите с английской королевой. Поговорите с самым заслуженным педагогом. От любого из них вы можете услышать: «Он иногда так себя ведет – прямо не знаю, что с ним делать».
Слушайте, но, если вдуматься, это же хорошо. Проблема не нова. Множество умных людей тоже с ней намучились. Специалисты между собой спорят. Сами вы уже все перепробовали, а толку нет (иначе зачем бы вам эту книжку читать)? Из этого следует, что спешить-то некуда. Немедленно решать проблему необязательно. Ну, не знаете вы, что делать, чтобы ребенок так больше не делал (или чтобы наконец делал). Вы уже давно этого не знаете. И если не будете знать еще какое-то время, ничего страшного не случится, правда? Столько лет собирали по квартире раскиданные вещи – еще три недели или три месяца погоды же не сделают? Все школьные годы чадо истерит из-за уроков – не хочет их делать. Ну, пусть еще одну четверть не хочет, хуже-то не будет. Если ваши дети дерутся между собой с тех пор, как научились ходить, но при этом оба в целом пока живы-здоровы, скорее всего, еще десяток драк им тоже особо не навредят. И если весь последний год вы бьетесь, чтобы он выключил компьютер, и безрезультатно, возможно, не случится ничего страшного, если вы временно перестанете биться и он еще какое-то время за ним посидит?
Давайте объявим мораторий, перемирие, прекращение огня. Ничего не случится, никакое молоко не убежит. Выдохните. Налейте себя чаю или кофе. Возьмите плед, если дело зимой, или сядьте у окна, если сейчас лето. Пусть пока все идет как идет.
Если бы дело было только в том, что вы не знаете каких-то особых правильных слов, правильного наказания или поощрения, правильного «приемчика», вы бы давно уже сами его изобрели или где-то нашли. Раз стараетесь, а не получается, значит, пора перестать стараться. Отойти на пару шагов. Подумать. Да просто успокоиться. Поставьте ситуацию на паузу.
Я предлагаю вам двигаться в таком порядке.
Сначала давайте разберем свой богатый, но местами уже заржавевший и просто опасный педагогический арсенал. Свалим-ка в кучу все это оружие, которое таскаем на себе (точнее, в себе) годами, и разберем, рассмотрим. Что-то из этого слишком жестоко, что-то просто не работает, а что-то может и у вас в руках взорваться. Может быть, многое давно уже выкинуть пора, вот и полегче станет.
Первая половина книжки – она в основном про то, что нам мешает в отношениях с ребенком, а ему мешает вести себя лучше. Для этого нам понадобится разговор о том, как связаны поведение, в том числе самое ужасное, и ваши отношения. Потому что, как мы увидим, отношения первичны, а поведение сплошь и рядом – только их следствие. Очень часто оказывается, что именно какой-то разлад в отношениях заставляет ребенка вести себя не лучшим образом, а вас раздражаться и отчаиваться. И наоборот, стоит наладить связь между вами, вернуть отношениям тепло и надежность – и волшебным образом, само по себе, улучшается поведение.
А во второй части речь пойдет собственно о поведении как таковом. Что делать и как его изменить, если оно вас никак не устраивает. По пунктам, шаг за шагом, в лучших традициях, с примерами и разбором ситуаций. Мы обязательно доберемся до вопроса «Что делать, чтобы он…» и даже до вопроса «Где у него кнопка», куда ж без этого. Но к тому времени, если не будете спешить, дадите себе время, чтобы думать и чувствовать, вы уже и сами будете знать ответы. Можете и не дочитывать.
Не стоит сразу листать книжку в поисках «приемчиков», боюсь, ничего не выйдет. Можно успешно использовать раз-другой вычитанную технику, но если она осталась лишь техникой, все скоро вернется к исходному положению дел. Все живое и прочное всегда развивается потихоньку, незаметно, как деревце вырастает: вроде сегодня такое, как вчера было, и завтра почти не изменится, а через год – ух ты, как выросло! Можно, конечно, срубить уже готовое и в землю воткнуть – сразу будет красиво. Но засохнет же.
Не надо себя ломать и переделывать, «брать в руки», начинать новую жизнь с понедельника. Это еще никого до добра не доводило. Вы с ребенком своим живете, вы его растите, вы его знаете, вы его любите, он рядом. В самом главном все уже хорошо. С остальным разберетесь, так или иначе.Начнем?
Часть первая Прощай, оружие, или Make love, not war
Поразительно, как часто мы говорим о проблемах с детьми в терминах войны: «Как нам с этим бороться?», «Мы все время воюем из-за уроков», «Я не могу с ним справиться». Словно ребенок – противник в схватке и вопрос, кто кого одолеет.
Вокруг тоже слышится: «Надо с ним построже. Вы его избаловали. Не надо потакать. Смотрите, привыкнет – на голову сядет. Это надо пресекать. Этого нельзя допустить». Это обычно педагоги. Здесь ребенок – этакий диверсант, коварная пятая колонна, который, только дай слабину – устроит переворот и поставит родителей на колени.
Отзывы о творчестве Людмила Петрановская
Когда-то давно я прочла книгу известного российского психолога и публициста Людмилы Петрановской Тайная опора. Привязанность в жизни ребёнка , осталась впечатлена, многое оттуда вспоминаю до сих пор и собираюсь книгу в скором времени перечитать. Но когда я увидела заголовок этой книги: «Лайфхаки для работающей мамы», и, самое главное, имя автора на обложке, которое уже само по себе — знак качества, я незамедлительно решила прочесть сначала её — тема актуальна нынче для меня как никогда. И мои надежды оправдались.
Собственно, лайфхакам, полезным советам и мелочам, применимым на практике, посвящена, пожалуй, не самая большая часть книги, да и большинство их них мне всё же было так или иначе известно, а часть их я с успехом применяю на практике уже давно. Я брала книгу в руки не за этим. У Людмилы Владимировны есть очень ценное качество: она умеет успокоить. Сам текст книги очень как-то уверенно-нетороплив, полон спокойного намерения донести мысль автора до читателя и вселяет уверенность в то, что всё и так совсем не плохо, а если всё же не очень хорошо, то точно станет ещё лучше. Путано я пишу, но когда я читаю книги Петрановской, я начинаю успокаиваться и понимать, что в общем-то трагедии нет никакой, а то, что меня не устраивает или настораживает, мне вполне по силам принять, переосмыслить или попытаться исправить.
И вот тут я хотела бы перейти к главному, чем эта книга, на мой взгляд, ценна. Людмила Петрановская замечательно подробно и доходчиво пишет о материнской вине. Чувство вины, мне кажется, настолько присуще современным матерям, что не испытывают его, по-моему, женщины или очень умные, цельные и уверенные в своих силах, или, скажу прямо, не самые умные и зачастую беспечные в целом по жизни. Впрочем, за всех матерей говорить мне права никто не давал, и я очень надеюсь, что в своих обобщениях я погорячилась.. Но автор книги настолько мастерски взрезает огромный толстый пласт материнской вины, настолько умело его препарирует и раскладывает на составляющие, анализируя каждую, рассказывая, откуда что берётся, как и почему развивается, — что узнаёшь во многом не только себя, но и своих знакомых, а также и случайно вычитанные где-нибудь на форуме или в личном блоге, например, ситуации становятся понятнее. Петрановская оперирует очень точными категориями: например, говорит о чувстве материнского «всемогущества», когда новоиспечённые мамы склонны видеть причины всех возможных неудач, несчастных случаев, заболеваний и плохого поведения своего ребёнка только и исключительно в себе. Или пишет о том, что идеал в материнстве постепенно и незаметно во многом благодаря интернету превратился в некую норму, которой, тем не менее, непросто достичь — ведь это всё же «идеал», эталон, но в последнее время произошла подмена понятий. Всё, о чём пишет автор в этой книге, оказалось мне действительно очень близким и знакомым, а глава про selfmade-маму, иначе — зачем и почему современные родители читают книги о родительстве, многое мне про саму себя прояснила.
Вообще же это в самом деле очень хорошо — что больше не стоит остро проблема выбора между ребёнком и работой. Я верю в это, я хочу верить, что жизнь не стоит на месте и предлагает совеменным женщинам разные варианты разрешения возникшей в результате появления на свет ребёнка ситуации. Я очень рада, что прочла эту книгу. А «Тайную опору» я непременно перечитаю тоже.
