Краткая биографическая справка
Лиза Пиленко. 11 летЕлизавета Юрьевна Пиленко — так звали в миру мать Марию — родилась в Риге 8 декабря 1891 года. При рождении маленькую Лизу удалось спасти, ей сделали серьёзную операцию. Через несколько дней, во время крещения, она захлебнулась в купели, и ребенка второй раз вернули к жизни.
Всю последующую жизнь Елизавета Юрьевна подвергалась много раз страшным опасностям. С ранней молодости она была уверена, что ее ожидают мучения, мытарства, мучительная смерть и сожжение.
В сожжение и в то, что у нее «будут спутники в гробах», она уверовала в последние годы своей жизни. Как ни страшно говорить, но грузовик с газом, а потом сожжение в крематории оказались для м. Марии и ее спутницам одним общим гробом.
Детство и отрочество будущей матери Марии прошло около Анапы. Там у ее отца, талантливого любителя-агронома, позднее директора Никитского ботанического сада в Крыму, было небольшое имение с виноградником.
С самого раннего детства в Лизе проявились большие способности к рисованию, литературе, рукоделию — кроме музыки (она была к ней равнодушна).
Еще девочкой она стала задумываться над вопросом, в чем правда и есть ли Бог — Бог любви и справедливости. Кончина отца вызвала в ней страстный протест против смерти как мировой несправедливости.
В 15 лет она стала интересоваться литературой и искусством, бывать на литературных вечерах, на одном из которых выступал Блок. Так завязалась дружба. Ей было 15 лет, а знаменитому поэту — 25-ть.
В 18 лет Лиза выходит замуж за Д. В. Кузьмина-Караваева — юриста, близкого друга многих литераторов. В период их недолгого брака Елизавета Юрьевна всё больше углубляется в религиозные поиски, в ней всё больше утверждается дух христианства. Скоро у нее выходят из печати первые книги: «Скифские черепки», «Юрали», «Руфь».
Через несколько лет она расходится с мужем и уезжает с дочерью Гаяной в родную Анапу. Тут она переживает начало революции и встречается со своим вторым мужем — Даниилом Скобцовым. С ним и уже с двумя детьми она эмигрирует сначала в Константинополь, в Югославию, а потом в Париж. В Константинополе у нее рождается еще одна дочь — Настя.
Заграница встретила их тяжелейшей нуждой и первой смертью. Умерла двухлетняя дочь Настя. Жизнь в эмиграции и выброшенность в нищету, смерть любимой дочери дали огромный толчок будущей матери Марии для духовного расцвета.
Она тогда говорила: «Любите друг друга, только до конца и без исключения, как бы ни тяжела была пытка…» От своего несчастья она обратилась к горю других, близких и далеких ей людей. Умерла ее девочка Настя, но материнство ее не умерло, оно пронизало ее насквозь, и всё сильнее у нее было желание служить всем обездоленным. С конца 20-х годов в Париже она стала помогать всем, кто нуждался в поддержке и помощи. А этих несчастных в эмигрантской среде во Франции было очень много: была безработица, толкавшая мужчин в кабаки, марсельские трущобы были переполнены эмигрантами со всего мира, падшие женщины, шахтерские поселения, белые русские офицеры, которые, оказавшись за границей, иногда сходили с ума… Елизавете Юрьевне казалось, что все это вопиет о помощи!
За всей ее деятельностью, которой она отдалась без остатка, встал вопрос о совершенно невозможной дальнейшей жизни супругов.
Елизавета Юрьевна стала стремиться к монашеству как самоотверженному служению Господу и людям.
Митрополит Евлогий (Георгиевский) поддерживал в ней это стремление, с согласия ее супруга дал ей церковный развод и сам постриг ее в церкви парижского Богословского института с именем Мария — в честь преподобной Марии Египетской.
На первое время ей дали тихую светлую келью в институте, где она могла спокойно молиться и готовиться к своему монашескому подвигу. Как пишет о ней о. Сергий Гакель: «Елизавета Юрьевна Скобцова отложила мирское одеяние, облеклась в простую белую власяницу, спустилась по тёмной лестнице с хоров Сергиевского храма и распростёрлась крестообразно на полу».
В рубаху белую одета…
О, внутренний мой человек.
Сейчас ещё — Елизавета,
А завтра буду — имя рек.
В 1932 году мать Мария поехала в Латвию и Эстонию и посетила тамошние женские монастыри. Как странно: именно в Пюхтицкой обители, ещё в советское время, были сняты многие кадры художественного фильма о ней!
Еще до пострига она насмотрелась на жизнь русских эмигрантов, на нужду и трущобы, в которых жили русские люди.
Теперь мать Мария поставила перед собой цель — создать настоящий «приют» — дом, где люди могли бы не только поесть, но и получить гражданские права и потом найти работу.
Судьба била мать Марию безжалостно. В 1935 году ее дочь Гаяна, не мыслившая себя без России, едет в СССР. Меньше чем через два года она умирает в Москве от дизентерии.
Ещё до начала войны м. Мария основывает движение «Православное Дело». Её ближайшими помощниками стали о. Димитрий Клепинин, молодой Юрий Скобцов, Ф. Т. Пьянов, Ю. П. Казачкин.
События развивались быстрее, чем все ожидали. Мать Мария оказывается в оккупированном нацистами Париже. И дом, который она основала на ул. Лурмель, 77, становится одним из штабов Сопротивления. Высокая, статная, с доброй улыбкой, уже стареющая женщина еще раз увидела смысл жизни в том, чтобы добро стало делом — на этот раз рискованным…
Лурмельский комитет стал центром антифашистской деятельности в Париже. В нем жили бежавшие из плена советские солдаты, посылались посылки, деньги, устраивались побеги.
В феврале 1943 года её восемнадцатилетний сын Юра и о. Димитрий Клепинин были арестованы гестапо. Их арестовали и в декабре месяце их перевезли в Бухенвальд. 9 февраля 1994 года о. Димитрий Клепинин скончался в лагере Дора.
Мать Мария была тоже арестована и отправлена в лагерь Равенсбрюк.
Существует несколько версий ее гибели. Даже в лагере мать Мария вышивала икону и платок (который сохранился). «Вот успею закончить вышивку иконы — выживу», — часто говорила она соседкам по нарам. По одной из версий, 31 марта 1945 года мать Мария пошла в газовую камеру вместо одной из отобранных фашистами девушек.
По другой, она болела дизентерией, ее долгое время прятали, но в конце марта все-таки обнаружили. Она не могла стоять на ногах, так она ослабла. На следующий день ее отправили в газовую камеру.
Мать Мария не боялась смерти, потому что для нее смерть означала встречу с Богом, к Которому она стремилась всей душой и шла всю жизнь.
Да, в одном из писем Блоку она писала: «Я ищу тяжестей!» Пророчествовала она и о том, что ей предстоит быть сожженной и погребенной в «общих гробах»!
Она была поэтом, художником, философом, прекрасно вышивала. Но, приняв монашеский постриг, весь талант своей души, все свои силы и любовь посвятила помощи ближним и обездоленным. «В личности м. Марии были черты, которые так пленяют в русских святых женщинах — обращённость к миру, жажда облегчать страдания, жертвенность, бесстрашие» — говорил о ней Николай Бердяев.
Вот так, не дожив до победы двух месяцев, мать Мария закончила свой земной путь в печах Равенсбрюка.
Елизавета Пиленко со своим братом Дмитрием. Костюмированный праздник, 1899 г. Протоиерей Сергий Булгаков Отец Дмитрий КлепининКУЗЬМИНА-КАРАВАЕВА, ЕЛИЗАВЕТА ЮРЬЕВНА | Энциклопедия Кругосвет
КУЗЬМИНА-КАРАВАЕВА, ЕЛИЗАВЕТА ЮРЬЕВНА (1891–1945), русская поэтесса.
В эмиграции с 1919. В 1932 стала монахиней в миру, приняв имя Мария (в честь святой Марии Египетской). Последний прижизненный сборник Стихи (1937) вышел за подписью «Монахиня Мария».
Родилась 8 (20) декабря 1891 в Риге. В юности была деятельным участником петербургской художественной жизни, часто посещала собрания в салоне Вяч.Иванова, дружила с А.Блоком, который посвятил ей стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…», в котором давал совет любить небо больше, чем «рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе». Написанный в эмиграции очерк Кузьминой-Караваевой
Кузьмина-Караваева (в девичестве Пиленко, по второму мужу – Скобцова) входила в первый «Цех поэтов», однако воздействие акмеизма на ее поэзию прослеживается лишь в раннем сборнике Скифские черепки (1912).
Он вырос из впечатлений детских лет, проведенных под Анапой, и возвращает из небытия «осколки бывшего», о котором напомнит «пиршество зари курганной» и сама «степь, где с Богом в веках мы вдвоем». Впоследствии намного более сильным стало влияние Блока, которым Кузьмина-Караваева зачитывалась с юности, когда была слушательницей философского отделения Бестужевских курсов (статья Встречи с Блоком была ею опубликована к пятнадцатой годовщине смерти поэта, в 1936). Сборник Руфь (1916), где блоковская доминирующая тема страдальческого духовного пути соотнесена с образом прабабки библейского царя Давида – она собирает «свой разбросанный сноп», чтобы оставить колосья у порога тех, кто бедствует, – определил главный лирический сюжет Кузьминой-Караваевой. Им стало странствие, которое приводит на высоты, но лишь затем, чтобы, оплакивая «умершую душу мою человеческую», проделать путь назад, так как обязанность человека – обитать «среди морских равнин», творя «лишь смертные дела» и всегда памятуя о бессмертии, о вечности.
Идея подвижничества, ставшего жизненным призванием матери Марии, вызрела еще в петербургский период жизни Кузьминой- Караваевой, в ту пору принадлежавшей к партии эсеров, а после Февральской революции сделавшейся городским головой Анапы и едва не расстрелянной деникинцами. Через Константинополь и Белград она в 1923 добралась до Парижа. В эти годы написан и под псевдонимом Юрий Данилов опубликован автобиографический роман
Всю свою энергию, в особенности после пострига, мать Мария отдавала организованному ею братству «Православное Дело», которое было центром социальной и духовной помощи отчаявшимся, а также Религиозно-философской академии, руководимой Н.
Бердяевым (Кузьмина-Караваева состояла ее секретарем), и православной общине на окраине Парижа.
В годы войны и оккупации эта община предоставила приют многим сотням преследуемых нацистами людей. Здесь они получали свидетельства о принадлежности к православию, их детей переправляли в провинцию. По доносу гестапо в феврале 1943 арестовало мать Марию; она была отправлена в концлагерь Равенсбрюк и сожжена в газовой печи 31 марта 1945. Посмертно вышли Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюке (1947) и книга Стихи (1949), изданная Обществом друзей матери Марии (1949).
Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Мифология»
Вид их был ужасен, вместо волос у них были змеи, в руках они держали бичи и факелы. Богинями чего были Алекто, Тисифона и Мегера?
Журнал «Человек без границ» — Путь любви: Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева
Лиза Пиленко, Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, Елизавета Скобцова, мать Мария – кто-то знает её прежде всего как поэтессу «Серебряного века», другие – как активного деятеля французского Сопротивления, как «мирскую монахиню», посвятившую себя помощи всем нуждающимся и отверженным.
Дитя «страшных лет России», периода крушения старого мира и поиска нового смысла, новых целей и новых форм, она никогда не довольствовалась рассуждениями и спорами, всегда стремилась действовать, делать хоть что-то, чтобы облегчить страдания ближних. Она проходила все жизненные испытания честно и смело, сочетая глубокие философские и богословские исследования и искания с деятельным состраданием и любовью. Уже став монахиней, она сформулировала своё жизненное кредо: «Путь к Богу лежит через любовь к человеку, и другого пути нет»*.
И так она жила — как могла, как умела — и многих спасла от смерти, от нищеты, от отчаяния и безнадёжности, многим свет в душу вернула, умея верить, когда никто не верил, продолжая сражаться, когда весь мир рушился, а будущее предвещало ещё большие потрясения и беды. Те, кто знал её лично, восхищались её стойкостью и силой духа, безрассудностью, с которой она бросалось в неизвестное ради достижения истины. А мать Мария отвечала: «Вы думаете, я бесстрашная.
Нет. Просто знаю, что нужно». И верила, что сможет довести начатое до конца.
Елизавета Юрьевна родилась в 1891 году в Риге. Через четыре года её отец вышел в отставку, и семья переехала в Анапу. Лиза росла в атмосфере доверия и открытости, очень любила отца, и его ранняя смерть стала для неё потрясением: «Мысль простая в голове: «Эта смерть никому не нужна. Она несправедливость. Значит, нет справедливости. А если нет справедливости, то нет и справедливого Бога. Если же нет справедливого Бога, то, значит, вообще Бога нет».
Мать с детьми переезжает в Петербург, и Лиза поступает в частную гимназию Л.С. Таганцевой. Она входит в кружок по изучению марксизма, а по вечерам проводит уроки для рабочих Путиловского завода. По воспоминаниям одной из подруг, Лиза «всегда была в приподнятом творческом состоянии и потому по сути своей глубоко оптимистична. У близких своих людей Лиза не допускала никакого упадка настроения, даже грусти».
И в то же время – «Смысла не было не только в моей жизни, во всём мире безнадёжно утрачивался смысл».
Юная девушка часами бродит по городу, не находя себе места, пишет стихи. В 15 лет она попадает на вечер поэзии, где читает Александр Блок. Через много лет она так опишет эту встречу: «Передо мной что-то небывалое, головой выше всего, что я знаю, что-то отмеченное. В стихах много тоски, безнадежности, много голосов страшного Петербурга, рыжий туман, городское удушье. Они не вне меня, они воют во мне, они как бы мои стихи». От этих стихов никуда не уйти: «непонятные, но пронзительные» они звучат той же болью и тоской, с которой ходит Лиза. Прочитав их все, она решается идти к Блоку домой, не застаёт, приходит снова и ждёт. В первом разговоре выплёскивает всю боль души – о том, что не любит Петербурга, что ненавидит этот рыжий туман, что в мире тоска и Бога нет. Ей кажется, что у Блока есть ключ к тайне, что он может помочь. Они говорят долго, Блок «внимателен, почтителен и серьёзен, он всё понимает, совсем не поучает», и Лиза всё яснее чувствует, что этому «большому человеку» ещё тоскливее, чем ей, что он ещё больше мучится, и ей его ужасно жалко; она начинает его осторожно утешать, утешая себя.
«Я оставила часть души там. Это не полудетская влюблённость. На сердце скорее материнская встревоженность и забота. А наряду с этим сердцу легко и радостно. Хорошо, когда в мире есть такая большая тоска, большая жизнь, большое внимание, большая, обнажённая, зрячая душа».
Этот разговор стал поворотным событием в её жизни, в творчестве, в судьбе. Через неделю Лиза получила от Блока письмо со стихотворением «Когда вы стоите передо мной…» Её задело, что он всё-таки обратился к ней как к пятнадцатилетней, что советовал «влюбиться в простого человека/, который любит землю и небо/ больше, чем рифмованные и нерифмованные/ речи о земле и небе», советовал бежать от них, умирающих. Заканчивается стихотворение известными строками: «только влюблённый/ имеет право на звание человека». Лиза решает: «Вы умираете, а я буду бороться со смертью, со злом, и за вас буду бороться, потому что у меня к вам жалость, потому что вы вошли в моё сердце и не выйдете из него никогда». И она действительно борется – и за Александра Блока лично, чувствуя его боль и тоску, видя в нём выражение того, чем живёт предреволюционная Россия, и за каждого страдающего человека, с которым сводит судьба, и за то, чтобы в эти страшные времена жила в сердце любовь и вера.
Оказавшись в среде культурной элиты России, Елизавета Юрьевна остро чувствовала все противоречия эпохи. Русская интеллигенция была средоточием мировой культуры, восхищалась искусством, знала историю, литературу и философию всего мира, а большая часть населения не умела даже читать. В разных слоях общества царили апатия и уныние, жило ожидание надвигающихся катастроф и сдвигов. Описывая те годы, Е.Ю. Кузьмина-Караваева (она вышла замуж в 1910 г. и под этой фамилией известна более всего как поэтесса) сравнивает атмосферу с Римом времён упадка: при всей глубине и широте знаний, при всей тонкости и умении видеть суть и чувствовать красоту, лучшие представители русской интеллигенции «не жили, а созерцали», были вялы и бездейственны. Они с воодушевлением «перекапывали почву старой традиции, смелые мосты бросали в будущее. И вместе с тем эта глубина и смелость сочетались с неизбежным тлением, с духом умирания, эфемерности». Гибла старая Россия, никто не мог представить, что придёт ей на смену – и очень мало кто шёл дальше рассуждений и споров о вечных и насущных вопросах, о будущем и о том, что необходимо сделать и предпринять.
Елизавете Юрьевне хотелось бежать от безответственных слов, бежать из Петербурга, который «умирал от отсутствия подлинности», тоски и безысходности – это была «тоска не в ожидании рассвета, а тоска от убеждённости, что никакого рассвета никогда больше не будет».
Одновременно, как любая эпоха перемен, начало XX века отмечено поиском новых форм в искусстве, новых героев, стремлением найти то, на что можно было бы опереться, когда все старые формы больше нежизнеспособны. Известность в литературном мире Елизавете Юрьевне приносит книга стихов «Скифские черепки» (1912 г.) В них отражение того «страшного мира» и тоска по настоящему, сражение и звон мечей, жажда света и чувство пути — огромная боль души и предчувствие уготованного. Елизавета Юрьевна вступает в объединение молодых художников «Союз молодёжи» и участвует в их выставках. Молодые художники ставили своей целью отойти от знакомого и понятного, разбудить людей, заставить их по-новому взглянуть на искусство и на свою жизнь.
Значимым событием в жизни Кузьминой-Караваевой стала её вторая встреча с Александром Блоком.
Они были представлены друг другу в театре, а потом несколько раз виделись у общих друзей – «как знакомые, как приличные люди в приличном обществе». И вот однажды – записка от него: «Думайте сейчас обо мне, как и я о вас думаю… Я благодарен вам». Елизавету Юрьевну эти слова потрясли. Она чувствовала, как тяжело ему, — и не могла помочь. «Если вы позовёте, за вами пойдут многие… и я пойду, куда угодно, до самого конца. Потому что сейчас в вас как-то мы все, и вы символ всей нашей жизни, даже всей России символ… и вы за неё, во имя её, как бы образом её сгораете. Что мы можем? Что я могу, любя вас? Потушить – не можем, а если и могли бы, права не имеем: таково ваше высокое избрание – гореть».
В 1920 году Елизавета Юрьевна вместе со вторым мужем Д.Е. Скобцовым и семьёй уезжает из родной страны, и начинается совершенно новый этап в её жизни. Казалось, «Россия умирает – как же смеем мы не гибнуть вместе с ней?»
Первые годы в Париже были в прямом смысле борьбой за выживание. Елизавете Юрьевне приходилось брать любую работу, чтобы прокормить детей (к тому времени их уже трое).
Новым потрясением стала смерть младшей дочери, но Скобцова не падает духом. В её дневнике есть такая запись: «О чём и как не думай, — больше не создашь, чем эти три слова: «Любите друг друга», — только до конца и без исключения, и тогда всё оправдано и вся жизнь освящена». Личное горе, как и любовь к Блоку, заставило её сердце открыться всем страдающим, в каждом увидеть живого человека, с его красотой и очень конкретной болью. «Душевность, которая отгораживает человека от внешнего мира и ограничивает его областью собственных переживаний, сосредоточивает его на внимательном слежении за малейшими движениями собственной души, — недолжная душевность. Душевность, которая позволяет человеку ближе и внимательнее подойти к другому, которая раскрывает ему внутренние причины и мотивы поведения другой души – это должная душевность». Кузьмина-Караваева выстрадала ту, вторую, душевность, и она вела её всегда.
В 1920-е годы во Францию приехали тысячи эмигрантов из России. Многие из них в чужой стране просто бедствовали – одинокие, разрозненные, оторванные от своих корней, без работы, без будущего.
По сути – беженцы! Елизавета Юрьевна в этих условиях не могла жить интересами только своей семьи – она начала помогать всем нуждающимся, отдавая все силы благотворительной деятельности. Некоторые из знакомых по петербуржской жизни, также уехавшие в Париж, считали, что Лиза сжигает себя, свой талант ради людей, которые недостойны этого. Она же верила, что каждый человек достоин сострадания, особенно тот, кто оказался в беде, верила, что каждому дана своя судьба и нужно принять её такой, какая она есть; каждому дана дружба и любовь и за то, чтобы они были в жизни, стоит сражаться, стоит всё отдать. И жила так, как верила.
В 1932 году она приняла постриг в православном храме в Париже, и на следующий день ушла в мир, избрав, как она сама его определяла, путь «материнства по отношению к миру», путь деятельной любви и самоотдачи. В честь преподобной Марии Египетской Елизавету Юрьевну нарекли Марией. Однако монашества в традиционном смысле она не понимала, считала его ненужным. Её общественное служение вызвало протест со стороны многих представителей церкви, но мать Мария продолжала неустанно призывать к активному, деятельному христианству, первая подавая тому пример.
Она видела, что одинаково нужны и милосердие, и материальная помощь. Став монахиней, Елизавета Юрьевна поставила перед собой цель – создание приюта, где люди могли бы не только провести ночь и поесть, но и получить помощь в поиске работы, оформлении документов и т.п. Средств для создания приюта не было, но была вера в то, что это очень нужно многим, и мать Мария принялась за дело с неиссякаемой энергией. Здание было найдено, нашлись и благотворители. Скоро туда пришло столько людей, что самой монахине пришлось поселиться в закутке под лестницей. При приюте был создан храм, и мать Мария сама его расписала. Через два года дом совершенно не вмещал нуждающихся, и хотя денег не было никаких, стали искать новое помещение, и оно нашлось. Все эти действия привели к созданию движения «Православное дело», которое объединяло русских эмигрантов во Франции, помогало им встать на ноги, обрести опору в жизни.
Помимо всех этих дел, мать Мария продолжала писать статьи, выступать на конференциях, рисовать и вышивать.
Она общалась со студентами, ездила по всей стране, помогая одиноким и покинутым, возвращая сердцам надежду и веру в Бога.
Мать Мария всю жизнь ощущала связь с Родиной, с русской историей, мечтала вернуться в Россию и там продолжить своё дело, но этому не суждено было сбыться.
Когда началась Вторая мировая война и Франция была оккупирована фашистами, многие русские попали под волну арестов. Мать Мария вместе с несколькими единомышленниками создала комитет, который помогал им деньгами, доставал документы, отправлял заключенным посылки. В результате организация оказалась в самом центре антифашистской борьбы.
В 1943 году немцы устроили в приюте обыск. Мать Марию арестовали за укрывание беглецов, за помощь врагам и отправили в концлагерь. Она погибла в газовой камере, но несмотря на все ужасы и лишения до последнего мига продолжала проявлять любовь в ближним, помогать всем, кто был рядом.
Для меня Елизавета Кузьмина-Караваева – человек, который научился по-настоящему любить и верить, и сражаться за жизнь и за свет.
Это человек, полностью посвятивший себя помощи ближним. Она не выносила теорий и в ответ на все кризисы современности, посреди всеобщего смятения, революций и войн, просто строила жизнь, проявляла лучшие человеческие качества – заботу о других, внимательность, чуткость, отзывчивость, доброту, любовь. Она объединяла людей, помогала каждому заново открывать смысл своей жизни, находить своё место в мире, свой путь, какими бы ужасающими ни были обстоятельства. Она сумела преодолеть внутренний кризис и направила все свои силы на помощь тем, кому было ещё тяжелее, чем ей. Мать Мария также пример человека, который действует по любви, пусть даже часто не видит пути, падает, но снова поднимается и продолжает искать свет и, словно факел, нести его окружающим.
И напоследок ещё одна цитата: «Мир думает, — если я отдал свою любовь, то на такое количество любви стал беднее, а уж если я отдал свою душу, то я окончательно разорился, и нечего мне больше спасать. Но законы духовной жизни в этой области прямо противоположны законам материальным.
По ним всё отданное духовное богатство не только возвращается дающему, но нарастает и крепнет».
* Все цитаты приводятся из воспоминаний и статей матери Марии (Е.Ю. Кузьминой-Караваевой) (см. список использованной литературы).
Использованная литература:
1. Евгений Богат «…Что движет солнце и светила» (глава «Такая живая»). «Захаров», М. 2001г.
2. Е.Ю. Кузьмина-Караваева «Избранное». «Советская Россия», М. 1991г.
3. К.И. Кривошеина «Красота спасающая. Мать Мария (Скобцова). Живопись. Графика. Вышивка». «Искусство – СПБ», С-П. 2004г.
В рамках программы «Поисково-просветительской экспедиции «Имя Кубани» посвященной 80-летию со дня образования Краснодарского края, была проведена исследовательская работа по увековечению памяти выдающихся личностей в Анапском районе. В информационный банк «Имя Кубани» в номинацию «Духовное имя Кубани» внесено имя КУЗЬМИНА-КАРАВАЕВОЙ Елизаветы Юрьевны (1891-1945) Поэт, публицист, религиозный философ, художник, революционер, общественный деятель. Елизавета Юрьевна родилась в Риге в семье товарища прокурора Ю.Д. Пиленко. С 1895 года она жила в Анапе. Здесь было имение ее деда, потомственного дворянина Дмитрия Васильевича Пиленко. Он в свое время был начальником Штаба Кубанского казачьего войска, начальником Черноморского округа, по его проектам застраивались Новороссийск и Анапа. Кроме того, Д.В. Пиленко был прекрасным агрономом, виноградарем, виноделом. С самого раннего детства в Лизе проявились большие способности к рисованию, литературе и стихосложению. И уже с детства она пребывает в неотступном поиске смысла жизни, истины, Бога. В Петербурге Лиза Пиленко получает блестящее образование. В круг ее интересов входят и литература, и история, и философия. Она посещает богословские курсы при Духовной академии, по окончании которых успешно сдает экзамены. По возвращению в Анапу работает над своими поэтическими сборниками. Вскоре у нее выходят первые книги: «Скифские черепки», «Юрали», «Руфь». Эти и последующие произведения ставят ее в один ряд с такими писателями «Серебряного века», как Н. Гумилев, А. Ахматова, М. Цветаева и др. В дни февральской революции 1917 года Е.Ю. Кузьмина-Караваева оказывается в самой гуще жизни Анапы, ее избирают городским головой. После установления в городе советской власти ее назначают комиссаром образования и медицины. В 1920 г. покидает Россию. В эмиграции, в Париже создает христианскую организацию «Православное дело», ставшую одним из центров сопротивления фашистам. Личное горе (потеря дочерей) подтолкнуло ее к принятию судьбоносного решения, к которому, по сути, она готовила себя всю свою жизнь – Елизавета Юрьевна избирает путь монашества, принимая имя Мать Мария. Избрав для себя путь монашества в миру, не только словом, но и делом спасала людей от духовной и телесной смерти, как в мирное время, так и в годы войны. В феврале 1943 года Мать Мария попадает в концлагерь Равенсбрюк, но и в аду концлагеря Мать Мария осталась для окружающих ее людей центром притяжения, надежды, мужества и веры. Она спасала словом, делом, любовью. 31 марта 1945 года, за несколько дней до освобождения узников концлагеря советскими войсками, Мать Мария была казнена в газовой камере. В 70-ые годы прошлого столетия вышла книга Е.Н. Никулиной «Мать Мария», в 1982 году снят фильм режиссера С.Н. Колосова «Мать Мария», в котором главную роль сыграла Людмила Касаткина. Израильский национальный мемориал Катастрофы (Холокоста) и Героизма присвоил ей звание «Праведник мира». В 2004 году она канонизирована Константинопольским патриархатом. В 2015 году одна из улиц Парижа была названа в честь Матери Марии. |
Имя Матери Марии известно во всем мире, о ней снимают фильмы, пишут книги. Для многих ее жизнь – образец нравственности и силы духа. Через всю свою жизнь она пронесла любовь к людям, к своей Родине. И это всегда находило отражение в ее творчестве. Самые светлые и пронзительные страницы творчества Матери Марии в прозе, поэзии, живописи посвящены ее малой Родине – Кубани и Анапе. Награждена Орденом Отечественной войны II ст.
|
Елисавета Юрьевна Пиленко родилась в городе Риге в 1891 году, детство провела в имении отца под г. День памяти монахини Марии – 14 апреля (по новому стилю). В последний день не плачь и не кричи Он все равно придет неотвратимо, Я отдала души моей ключи Случайно проходившим мимо. (Из книги протоиерея Николая Киселева «Святые жены и подвижницы благочестия Русской Православной Церкви царского, аристократического и дворянского происхождения», кандидата исторических наук, настоятеля Захарьинского Знаменского храма Московской епархии).
|
Анапой на Черном море, гимназию оканчивала в Санкт-Петербурге, после чего училась на философском отделении Бестужевских курсов. Кумиром ее юности стал поэт Александр Блок, с которым Елисавета вошла в тесные дружеские отношения, сама начала писать стихи. В 1910 году Елисавета вышла замуж за юриста Д. Кузьмина-Караваева, после развода с которым уехала на юг, жила в имении отца, опубликовала два сборника стихов «Скифские черепки» и «Руфь». Здесь родилась дочь Гаяна. После революции в 1918 году Елисавету Юрьевну избрали городской главой Анапы, с приходом красных она бежала заграницу вместе с третьим мужем Д. Скобцовым, от которого родилось двое детей. С 1923 оду они жили в Париже. После развода с мужем и кончины младшей дочери Елисавета Юрьевна в 1932 году приняла монашеский постриг с именем прп. Марии Египетской. В 1935 году с помощью своих детей Гаяны и Юрия, а также друзей – православного мыслителя Николая Бердяева и священника Сергея Булгакова мать Мария создала братство «Православное дело», которое оказывало помощь обездоленным соотечественникам на чужбине.
Мать Мария
Мать Мария (Елизавета Юрьевна Скобцова, урожд. Пиленко, по первому мужу – Кузьмина-Караваева) (1891–1945) – монахиня, русская поэтесса, мемуаристка, публицист, общественный деятель, участница французского Сопротивления. Канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица.
В молодости Елизавета Пиленко училась в петербургской гимназии подруги Анны Григорьевны Достоевской – Марии Николаевны Стоюниной. В дореволюционные годы Елизавета Юрьевна была погружена в жизнь литературно-артистического Петербурга, а после революции была вынуждена уехать в эмиграцию.
Там она написала книгу «Достоевский и современность», где отмечает: «Явление Достоевского было некой гранью в сознании людей». По словам достоеведа С. В. Белова, сама мать Мария была «человеком Достоевского», ее вера прошла через горнило скорби, сомнения и страдания. Достоевский был для нее собеседником, диалог с которым не прекращался всю жизнь.
Во время Второй мировой войны мать Мария жила в парижской эмиграции, уже приняв монашеский постриг. С началом нацистской оккупации общежитие монахини Марии стало одним из штабов Французского Сопротивления. В июне 1942 года, когда нацисты проводили массовые аресты евреев в Париже, монахине Марии удалось тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей и спасти их от отправки в Освенцим. Мать Мария выдавала евреям фиктивные свидетельства о крещении, собирала посылки для передачи заключенным. После разорения немцами русской общественной Тургеневской библиотеки, архив И. А. Бунина был перевезён в общежитие монахини Марии. Его удалось сберечь и вернуть после войны Бунину.
В 1941-1942 г. мать Мария написала статью «Прозрение в войне»: «Мы знаем, каковы бывают итоги больших войн: по существу, они сравнивают потери победителей и побежденных, они обескровливают обе стороны. Статистика считает десятками и сотнями тысяч, если не миллионами, раненых и убитых, статистика говорит нам о невероятном материальном оскудении, о миллиардах разорвавшихся в воздухе, пущенных на дно океана, сожженных, истребленных, изничтоженных. Есть еще в известном смысле более страшное явление, не подлежащее учету никакой статистики, — это озверение народов, падение культурного уровня, гибель творческих возможностей, — разложение душ. Каждая война отбрасывает всё человечество назад: в этом процессе играет роль как истребление самых молодых и творчески активных слоев населения, так и психическая деформация тех, кто остается живым и физически целым. В известном смысле можно утверждать парадокс, что всякая война, как бы она ни кончилась, самым фактом специфического своего влияния создает возможность, даже неизбежность следующей войны».
8 февраля 1943 года сотрудники гестапо арестовали сына Марии, а на следующий день и её саму. Монахиню сначала держали в тюрьме форта Роменвиль, а затем отправили в концлагерь Равенсбрюк. 31 марта 1945 года, за неделю до освобождения лагеря Красной армией, больная дизентерией мать Мария обменялась курткой, на которой был лагерный номер, с приговоренной к смерти молодой женщиной и вместо нее пошла в газовую камеру.
Работы о Достоевском
Скобцова Е.Ю. Достоевский и современность. Париж: YMCA-Press, 1929. (Текст вошел в книгу: Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария). Избранное. М., 1991.
Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1993.
Источники
Ликвинцева Н.В. Мать Мария (Скобцова) о «Прозрении в войне» // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2014, № 5. С. 243-261
Мать Мария. Стихотворения. Поэмы. Мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. Paris: La Presse Française et Étrangère, 1947.
Г. П. Федотов и Е. Ю. Кузьмина-караваева (мать Мария) на перекрустках жизненных и творческих судеб – тема научной статьи по истории и археологии читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка
Анастасия ГАЛЯМИЧЕВА
ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ:
Г.П. ФЕДОТОВ И Е.Ю. КУЗЬМИНА-КАРАВАЕВА (МАТЬ МАРИЯ)
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ ЖИЗНЕННЫХ И ТВОРЧЕСКИХ СУДЕБ
В статье рассматривается вопрос о взаимоотношениях видных деятелей русской эмиграции — матери Марии
(ЕЮ. Скобцовой) и Г.П. Федотова. Рассматривается их совместная деятельность в различных эмигрантских организациях.
Предпринимается попытка найти точки соприкосновения их творчества и следы творческого взаимовлияния.
The article considers the relationship of such a notable figures of Russian emigration, as G.P. Fedotov and Mother Maria (E.Ju. Skobtsova). The author examines their mutual aid in common cause in emigration. The author tries to compare their beliefs and articles and to understand how this prominent people influenced each other.
Ключевые слова:
русская эмиграция, Г.П. Федотов, Е.Ю. Кузьмина-Караваева (Скобцова, мать Мария), религиозно-философское общество «Круг», «Православное дело», Русское студенческое христианское движение; Russian emigration, G.P. Fedotov,
E.U. Kuzmina-Karavaeva (Skobtsova, Mother Maria), religious-philosophical society «Circle», «Orthodox cause», Russian Student Christian Movement in Emigration.
В истории русской эмиграции есть две фигуры, о которых написано и известно достаточно много.
Каждый из них сам по себе получил значительное признание: известная поэтесса, художница, журналистка, общественный деятель Елизавета Юрьевна Скобцова (в первом браке — Кузьмина-Караваева, в монашестве — мать Мария) и историк, религиозный философ и публицист Георгий Петрович Федотов.
Остается, однако, один аспект, мало изученный до настоящего времени: вопрос об их взаимоотношениях. Его рассмотрение может открыть немало нового и интересного, ведь долгие годы они шли рука об руку по дороге жизни, занимались делом просвещения молодого поколения эмигрантов, размышляли над одними и теми же проблемами, постоянно поддерживали друг друга в трудные моменты.
Е.Ю. Скобцова родилась 8 декабря 1891 г. в Риге в семье товарища прокурора Ю.Д. Пиленко. После скоропостижной смерти отца в 1906 г. Елизавета Юрьевна с матерью и братом Дмитрием переехала в Петербург. В 1909 г. окончила с серебряной медалью Стоютинскую гимназию Петербурга и была зачислена на историко-филологический факультет Бестужевских курсов.
В 1910 г. вышла замуж за родственника Н.С. Гумилева Д.В. Кузьмина-Караваева.
Благодаря знакомствам мужа (брак продолжался до 1913 г.) она сблизилась со многими деятелями культуры Серебряного века, стала активной участницей «Цеха поэтов» и объединения художников «Союз молодежи». Большое влияние на становление ее личности оказал А.А. Блок. Весной 1917 г. Кузьмина-Караваева вступила в партию эсеров. В годы Гражданской войны она принимала участие в белом движении на Юге России, в 1919 г. вышла замуж за председателя Кубанской краевой рады, видного казачьего деятеля Д.Е. Скобцова, а в 1920 г. навсегда покинула Россию. Первоначально семья Скобцовых нашла приют в Сербии, а в январе 1924 г. переехала в Париж.
ГАЛЯМИЧЕВА Анастасия Александровна — к.и.н., старший преподаватель кафедры истории и этно-конфессиональных отношений ПАГС им. П.А. Столыпина Ualyaman @rambler.ru
Г.
П. Федотов оказался в Париже годом позже. Родившийся 1 октября 1886 г. в Саратове в семье управляющего канцелярией губернатора, он закончил историко-филологический факультет Петербургского университета в 1912 г. и был оставлен при кафедре всеобщей истории для подготовки к профессорскому званию. Областью научных интересов Г.П. Федотова являлась духовная жизнь западного средневековья. В годы революции и Гражданской войны Г.П. Федотов не примыкал ни к одному из противоборствующих лагерей, а в 1920 г. стал профессором кафедры всеобщей истории в Саратовском университете. Федотов надеялся найти свое место в новой России, рассчитывая на старые дореволюционные связи среди саратовских большевиков. (В 1905 г. он был одним из самых активных пропагандистов большевистской партии в Саратове.)
К 1917 г. Г.П. Федотов, однако, уже расстался с увлечением марксизмом и революционным движением, вернулся к глубокой вере в Бога. Попытка найти себя в Советской России оказалась для Федотова безуспешной, и в 1925 г.
он навсегда покинул Родину, обосновавшись, как и тысячи других русских эмигрантов, в Париже.
Таким образом, жизненные пути наших героев еще до их отъезда из России были отмечены чертами сходства: оба они вышли из среды провинциального чиновничества, оба выросли в религиозных семьях, а в молодые годы испытали увлечение социалистическими идеями.
Знакомство Г.П. Федотова и Е.Ю. Скобцовой состоялось на V съезде Русского студенческого христианского движения в Клермоне, который проходил 12—18 сентября 1927 г. По словам супруги Г.П. Федотова Елены Николаевны, их дружба «оставалась ни чем не омраченной до конца»1. С этого же года можно говорить и о тесном переплетении их творческих судеб.
В 1927 г. в Париже увидели свет две брошюры Е.Ю. Скобцовой под общим названием «Жатва духа (Жития святых)»2. Г.П. Федотов опубликовал рецензию,
1 Федотова Е.
Н. Георгий Петрович Федотов // Г.П. Федотов. Собрание статей в 6 т. — Париж, 1988, т. 1.
2 Кузьмина-Караваева Е.Ю. Жатва духа. — СПб., 2004.
в которой дал работе очень высокую оценку3.
Рецензия Г.П. Федотова до сих пор остается незамеченной исследователями его творческого пути, а, между тем, она, на наш взгляд, занимает значительное место на самом важном повороте творческого пути мыслителя — обращении воспитанника петербургской школы историков западного средневековья к русской агиографической традиции. Его знаменитая книга «Святые Древней Руси», вышедшая в свет в 1931 г. в Париже, является во многих отношениях и продолжением, и дополнением, и своеобразным диалогом автора с книгой Е.Ю. Скобцовой. Г.П. Федотов уделил главное свое внимание другому измерению православной святости: на страницах его книги перед читателем предстает плеяда аскетов, мистиков, отшельников, «мастеров молитвы» — тех, кто воздействовал на общество личным примером служения Богу4.
Главным делом, объединявшим Г.П. Федотова и Е.Ю. Скобцову, было их участие в деятельности Русского студенческого христианского движения (РСХД). Георгий Петрович внес особый вклад в деятельность РСХД как организатор молодежного кружка по изучению истории и культурного наследия России через произведения русских писателей, поэтов, а также историков и философов. Елизавета Скобцова приняла активное участие в работе кружка, по преимуществу в его литературоведческом семинаре, посвященном раскрытию русского национального самосознания в русском слове и изучению духовного состояния современной России в ее художественной литературе.
Ярким свидетельством созвучия мыслей и идеалов Г.П. Федотова и Е.Ю. Скобцовой являются две статьи о кружке по изучению истории и культурного наследия России РСХД. Весьма показательно, что они носят одинаковое название — «Изучение России»5.
3 Федотов Г.
П. Рецензия на книгу: Скобцова Е. Жатва духа. Вып. 1—2 // Современные записки, Париж, 1927, № 35, с. 554-555.
4 Федотов Г.П. Святые Древней Руси. — Париж, 1931. Для современного читателя наиболее доступно последнее отдельное издание книги (М., 1990).
5 Скобцова Е.Ю. Изучение России // Вестник РСХД, Париж, 1927, № 9, с. 17—19; Федотов Г.П. Изучение России // Вестник РСХД, Париж, 1928, № 2, с. 29—32.
Другой точкой соприкосновения идейных исканий Е.Ю. Скобцовой и Г.П. Федотова было религиознофилософское общество «Круг», собиравшее за одним столом писателей, поэтов, критиков и философов русского Парижа. Возник «Круг» в 1935 г. и просуществовал до начала Второй мировой войны. Основополагающим источником наших сведений о работе этого творческого объединения является составленный Г.П. Федотовым отчет о его заседаниях в период со 2 декабря 1935 г.
по 3 мая 1936 г1. Основной формой работы «Круга» была беседа. Вступлением неизменно становился доклад одного из участников на философские, исторические или мировоззренческие темы. Состав участников «Круга» был непостоянным, однако и Г.П. Федотов и Е.Ю. Скобцова были непременными участниками всех его заседаний. В отчете Г.П. Федотова особое место занимает сообщение о докладе Е.Ю. Скобцовой, уже матери Марии (16 марта 1932 г. она приняла монашеский постриг), «Злое чудо», который был прочитан 20 апреля 1936 г. Доклад был посвящен вечной проблеме жизни и смерти. Именно последнюю мать Мария назвала «злым чудом» — чудом торжества зла над добром в земном мире. Как сообщает Г.П. Федотов, участники заседания высказали мысль о том, что смерть придает человеку осознание уникальности и хрупкости жизни, а значит, и ее ценности, а бессмертие бы, наоборот, «обескрасило жизнь». По-видимому, характер обсуждения доклада был вызван стремлением участников поддержать мать Марию, испытавшую страшную трагедию — смерть 4-летней дочери Анастасии в 1926 г.
, а затем, по условиям французского законодательства, вынужденную присутствовать при эксгумации и перезахоронении тела дочери в 1931 г. Трагедия послужила главным мотивом принятия решения о постриге. Свое монашеское служение мать Мария понимала как материнское служение: «Я увидала перед собою новую дорогу и новый смысл жизни: быть матерью всех, всех, кто нуждается в материнской помощи, охране, защите»2.
Стремление воплотить свои убеж-
1 Федотов Г.П. Отчет о работе «Круга» // Новый Град, Париж, 1936, № 11, с. 136—160.
2 Кузьмина-Караваева Е.Ю. Избранное. — М.,
1991, с. 420-421.
дения в практические дела вызвало к жизни благотворительную организацию «Православное дело». Первой благотворительной акцией новой организации стало открытие осенью 1932 г. общежития для одиноких женщин. Митрополит Евлогий, лично благословивший это начинание, вспоминал: «Мать Мария наняла особнячок в глубине переулка (9, villa de Saxe), светлый, удобный, с маленьким садом, и за дешевую плату стала принимать пансионерок. Нужда в дешевом русском общежитии была большая, и дом быстро наполнился. При общежитии м. Мария устроила церковь Покрова Пресвятой Богородицы; обитательницы дома стали ее охотно посещать… Скоро особняк уже не мог вместить всех желающих в нем поселиться тружениц, размеры его не позволяли м. Марии развернуться во всю широту ее планов, и через два года основательница перебралась на рю Лурмель, № 77, в большой дом»3.
В этом доме 27 сентября 1935 г. состоялось торжественное заседание, на котором официально было объявлено о создании организации «Православное дело». Одним из самых деятельных ее участников стал Г.П. Федотов, который был рядом с матерью Марией во всех многообразных начинаниях «Православного дела».
Профессора Парижского богословского института часто можно было увидеть на центральном парижском рынке, где он выступал в качестве носильщика матери Марии, покупавшей продукты для благотворительной столовой. Он же являлся самым популярным лектором на литературных собраниях «Православного дела», неутомимым организатором бесплатных экскурсий по музеям Парижа для русской молодежи, приезжавшей в столицу Франции из провинции.
Начало Второй мировой войны навсегда разделило судьбы Г.П. Федотова и матери Марии. Г.П. Федотов воспользовался приглашением Американского еврейского рабочего комитета и сумел выехать из оккупированной фашистами Франции в США. Что же касается матери Марии, то она решила остаться во Франции и бороться против фашизма. Она говорила: «Только теперь начнется настоящая
3 Евлогий (митрополит). Путь моей жизни. — М., 1994, с. 493.
работа, и не только среди русских, но и среди французов, и даже немцев»1.
«Православное дело» продолжало работать в новых, гораздо более сложных условиях. При этом есть основания предполагать, что Г.П. Федотов продолжал оказывать влияние на мать Марию. На наш взгляд, на это указывает уникальная для ее художественного творчества вышивка «Святой Филипп митрополит Московский», выполненная в 1940 г. для церкви Покрова Пресвятой Богородицы на улице Лурмель. Уникальность этой работы состоит в том, что все остальные художественные произведения матери Марии были связаны с евангельскими и ветхозаветными текстами. Появление русского святого, привлекшего в свое время особое внимание Г.П. Федотова, могло являться отражением нерушимых духовных уз между двумя видными деятелями русской эмиграции. В 1928 г. в Париже вышла в свет книга Г.П. Федотова «Святой Филипп митрополит Московский», ставшая событием в духовной жизни русской эмиграции.
Участие матери Марии в движении Сопротивления привело ее в 1943 г.
в концлагерь Равенсбрюк. Она жила ожиданием победы, продолжая творческую деятельность за колючей проволокой, но 31 марта 1945 г. была казнена в газовой камере2.
Даже после трагической гибели матери Марии Г.П. Федотов оставался для ее родных и близких одним из самых дорогих и
1 Федотова Е.Н. Указ. соч., с. 28.
2 Существует легенда, что мать Мария пере-
ступила в тот день порог газовой камеры вместо другой узницы Равенсбрюка, осужденной на смертную казнь.
уважаемых людей. Не случайно именно к нему через океан из послевоенного Парижа обратилась мать Е.Ю. Скобцовой Софья Борисовна Пиленко с просьбой стать редактором задуманного ею собрания работ дочери. Это издание не было осуществлено при жизни С.Б. Пиленко. Лишь в 1992 г. в Париже был опубликован двухтомник статей Е.
Ю. Скобцовой.
Статью будет уместно, на наш взгляд, завершить строками из письма Г.П. Федотова к С.Б. Пиленко. 9 января 1948 г. он писал: «Дорогая Софья Борисовна! Я был очень тронут, получив Ваше письмо, и благодарен Вам, что Вы обратились ко мне. Конечно, я сделаю, что могу, для редакторства ее наследства. Ведь я ее очень любил, несмотря на разность наших характеров. Скажу более: в Париже, может быть, у меня не было более близкого человека, помимо семьи… Какое это было замечательное место — “Православное Дело”, и все это создано, то есть объединено м. Марией»3.
Общность судеб Г.П. Федотова и м. Марии проявилась и в истории их возвращения в Россию. Оно было неразрывно связано с возрождением Русской православной церкви и русской религиозности на исходе ХХ в. Имя Г.П. Федотова заняло видное место в истории русской религиозно-философской мысли, а духовный подвиг матери Марии стал основанием для причисления ее к лику святых 16 января 2004 г.
3 Письмо Г.П. Федотова С.Б. Пиленко // Вестник Русского Христианского движения. — Париж; Нью-Йорк; М., 1992, № 166 (III), с. 154.
23 марта 1917 г. Елизавета Кузьмина-Караваева
Прошлой ночью Алексеев послал за мной, и мы долго разговаривали. Он серьезно обеспокоен тем, что может случиться с императором и императрицей, которые, как он мне сказал, сейчас находятся под строгим арестом в Царском Селе.
Его больше всего беспокоит, чтобы обоих вывели из страны в какое-нибудь убежище.
Янин, де Рикель и я сделали все, что могли, чтобы помочь, обсудив все это, хотя наши попытки сопровождать императора в Царское Село были отвергнуты.
Пришел генерал-майор Джон Хедлам, который был в командировке «советником по артиллерии», и дал мне очень интересный отчет о чувствах, которые он видел среди солдат, которые он видел.
У многих офицеров сложилось досадное и совершенно ложное впечатление, что Суд сверху донизу был прогерманским. При этом никаких антидинастических настроений не было. Приветствовалось назначение великого князя Михаила и приветствовалась перспектива успеха царевича.Назначение великого князя Николая главнокомандующим. был очень популярен. Создавалось впечатление, что немецкие интриги будут эффективно пресечены и что смена может привести к представительному правительству.
Снова и снова он слышал выражение: «Теперь у нас будут ответственные министры».
Киев, через который он прошел, был смесью тишины и истерии.
Русский офицер, которого он знал и только что прибыл из Петрограда, поделился с ним своими впечатлениями: —
«Настоящая опасность ситуации кроется в крайнем крыле лейбористской партии, который является не чем иным, как анархистами и террористами.Их всего лишь небольшой процент, возможно, 15 процентов, но они оказывают большое влияние. Эти люди не заботятся о последствиях, пока они могут распространять свои собственные доктрины.
Они готовы за это закончить войну.
Крик уже состоит в том, чтобы убить Родзянко, который, по словам анархистов, сейчас только думает стать первым президентом республики, и Керенский, их собственный социалистический представитель в правительстве, потому что он слишком умерен, и теперь, когда он стать министром больше не хочет.
Правительство не осмеливается бороться с этим анархистским элементом, потому что им удалось заручиться поддержкой солдат, и теперь Союз называется Союзом рабочих и солдат.
Речь идет о солдатах на складах в Петрограде, а не о 2 процентах. из них старые солдаты, прошедшие службу — в основном молодежь от 18 до 19 лет. Первые два-три дня они грабили продовольственные и питьевые лавки, а когда напивались, то ложились спать на месте. Теперь, когда с ними разговаривают, они не знают, зачем они нужны.Они уже говорят, что сделали свою работу по свержению Императора, и требуют, чтобы им дали пенсию и отпустили.
Очень важно не позволить анархистскому крылу овладеть настоящей армией.
Делегаты, присланные от правительства, не причинят вреда — они уехали официально и работают через командиров. Опасность таится в тайных эмиссарах экстремистов, подстрекающих к мятежу.
Художник Дмитрий Бушен (Dmitry Bouchene): pingping i love you
Художник Дмитрий Бушен (Dmitry Bouchene)
Живописец, график, сценограф — Дмитрий Бушен (Дмитрий Бушен) родился 26 апреля 1893 года в Сен-Тропе, Франция, в знаменитой аристократической семье.Потомок гугенотов, поселившихся в России во времена Екатерины II. Директор Пажеского корпуса внук Дмитрия Христиановича Бушена, сын генерал-майора Д. Бушена. После ранней смерти матери в 1895 году был доставлен в Санкт-Петербург и воспитывался в семье тети — Екатерины Кузьминой-Караваевой в будущей монахине Марии, которая оставила обширные воспоминания о Серебряном веке.
Букет в белой вазе
В 1912 году он окончил 2-ю Санкт-Петербургскую среднюю школу и уехал в Париж, где посетил Академию Рансона и встретился с Морисом Дени и Анри Матиссом.
В 1913 году он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Во время учебы познакомился с будущим искусствоведом Сергеем Эрнстом, который до конца дней был его самым близким другом. Наряду с обучением в университете занимается рисовальной школой ОПХ (Императорское общество поощрения художеств), на которую обратил внимание директор школы Николай Рерих.
Среди поклонников восемнадцати художников была Анна Ахматова. Их связывает теплая дружба, выдержавшая испытание временем и расстоянием.Глубокая симпатия связывала его с Зинаидой Серебряковой. Общаясь с художником, она черпала вдохновение в самом сложном для ее семьи послереволюционном периоде. Ее знаменитый портрет молодого Бушена 1922 года полон положительной харизмы, света и движущей силы.
В усадьбе Гумилевых Слепнево 1912 год. В центре — Анна Ахматова, слева от нее Мария Кузьмина-Караваева, справа — Елизавета Юрьевна Кузьмин-Караваева и художник Дмитрий Бушен.
Портрет Дмитрия Бушена.
Художник Зинаида Серебрякова
С 1917 года Дмитрий участвовал в петроградских выставках: «Мир искусства», «Русский пейзаж», 1-я Государственная бесплатная выставка произведений искусства, выставка русского искусства в Америке. Выставлены натюрморты, эскизы декораций и композиции, вдохновленные театром. Выполняются экслибрисы, оформляются книги для издательства «Аквилон». В 1918 — 1925 работал младшим хранителем Эрмитажа по отделению фарфора и ювелирных украшений.
Большой букет цветов на синем фоне
Букет с ирисами
Букет ирисы и гладиолусы
Букет сиреневый
Весной 1925 года под предлогом болезни уехал за границу и поселился в Париже вместе с Сергеем Эрнстом.Известный прежде всего как театральный художник, Дмитрий Бушен целиком принадлежал к поколению творческих людей, олицетворявших на сцене Парижа золотой век русской декорации. Его произведения стали популярными на Западе, но неизвестны в России.
Свою карьеру за границей художник начал разрабатывать структуру тканей и одежды для крупных французских домов моды Jean Patou, Nina Ricci, Jeanne Lanvin и Lucien Lelong. Вскоре Бушен знакомится с великой русской балериной Анной Павловой, а в конце 1920-х годов начинает создавать для нее костюмы.
Валентин
Ваза с цветами в мастерской художника
Натюрморт с цветами и лимоном
Цветы
Помимо работ для театра, художник написал пастелью и гуашью малоформатные картины: цветы, натюрморты, пейзажи Франции, итальянских городов, особенно Венеции, сцены из жизни театра и цирка. . Участвовал в выставках русского искусства в галереях Парижа.Пожертвовал свои работы в пользу благотворительных лотерей российской студенческой молодежи и малообеспеченных членов общества «Мир искусства».
Музыкальный павильон. Вилла Версаль
Букет цветов в голубой вазе
За свою карьеру Дмитрий Бушен создал множество театральных эскизов для крупнейших европейских оперных театров: для Гранд Опера, Театра Елисейских полей, Русского балета, Берлинской оперы, Ла Скала и т.
Д. Во всех своих декорациях Бушен продолжил традицию «Мира искусства».Сотрудничал с хореографами Джорджем Баланчиным, Михаилом Фокиным, Леонидом Мясиным, Роланом Пети, Сержем Лифаром.
Эскиз костюма к балету Копелло
танец
Танец сказочных птиц
Фантастический танец
Сценография для «Сирано де Бержерак»
Eskiz для набора «Pelleas et Melisande»
Сценография к балету Чайковского «Лебединое озеро».Свадьба Авроры
Его работы хранятся в Национальном музее современного искусства и Музее оперы в Париже, Музее Эшмола в Оксфорде, Музее Виктории и Альберта в Лондоне, Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Более 50 работ Бушена представлены Государственному Эрмитажу. Дмитрий похоронен 6 февраля 1993 года на кладбище Монпарнас в Париже в одной могиле с Сергеем Эрнстом.
Цирк
Околицы Сен — Тропе
Озеро Альбано.
Италия
Альбано. Италия
Венеция
Вид с террасы
Фрукты и листья
Натюрморт в Сенне — Тропе
Натюрморт фруктовый
Натюрморт с фруктами
Натюрморт с вазой и красными тюльпанами
Пейзаж в Венето
Вид из окна в Неаполе
Букет цветов
Букет цветов на синем фоне
«Skythische Scherben» фон Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева — Fachbuch
«Skythische Scherben» фон Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева — Fachbuch — bücher.де Ein Gedichtband des Silbernen Zeitalters
Herausgegeben von Baumgartl, Ines
Ein Gedichtband des Silbernen Zeitalters
Herausgegeben von Baumgartl, Ines
Елизавета Кузьмина-Караваева (1891-1945) war zu Gast in den Petersburger intellektuellen Kreisen der 1910er Jahre.
Sie gehörte zu den Gründungsmitgliedern der «Dichterzunft» und war mit den Dichtern des Silbernen Zeitalters с Александром Блоком, Николаем Гумилёвым и Анной Ахматовой персональным представителем.Im Mittelpunkt der ersten deutschsprachigen Monographie über Kuz’mina-Karavaeva steht das поэтично Frühwerk der späteren Mutter Maria, умирают во французской эмиграции, действующей для ортодоксальной Главной войны унд им KZ Ravensbrü. Dieses Buch widmet sich dem 1912 erschienenen Gedichtband… mehr
Andere Kunden interessierten sich auch für
Елизавета Кузьмина-Караваева (1891-1945) war zu Gast in den Petersburger intellektuellen Kreisen der 1910er Jahre.Sie gehörte zu den Gründungsmitgliedern der «Dichterzunft» und war mit den Dichtern des Silbernen Zeitalters с Александром Блоком, Николаем Гумилёвым и Анной Ахматовой персональным представителем.Im Mittelpunkt der ersten deutschsprachigen Monographie über Kuz’mina-Karavaeva steht das поэтищный Frühwerk der späteren Mutter Maria, умереть во французской эмиграции, действующей для ортодоксальной Главы войны, унд KZ Ravemns.
Dieses Buch widmet sich dem 1912 erschienenen Gedichtband «Skythische Scherben»; es enthält Originaltext und Nachdichtung, die ergänzt werden durch einen Essay, einen literaturwissenschaftlichen Beitrag sowie biografische Angaben zur Dichterin.
Подробная информация о продукте
- Ost-West-Express, Kultur und Übersetzung Bd.16
- Verlag: Frank & Timme
- Seitenzahl: 135
- Erscheinungstermin: 16 сентября 2013 г.
- Deutsch
- Abmessung: 206 мм x 15232 мм: 206 мм x 152 мм 210g
- ISBN-13: 9783865964748
- ISBN-10: 3865964745
- Artikelnr .: 39452919
Ines Baumgartl, Jahrgang 1965, lebt in der Uckermark, veröffentlicht seit 1997 Lyrik in Anthologien und Zeitschriften, tritt mit Lesungen eigener Gedichte auf, schreibt Texte für Künstler und widmet sichen Nachus demisung.2009 erschien ihr erster Gedichtband Seerettungsamt im mückenschwein Verlag Stralsund
Schreiben Sie eine Kundenbewertung zu diesem Produkt und gewinnen Sie mit etwas Glück einen 15, — EUR bücher.
de – Gutschein! Ein Marktplatz-Angebot für «Skythische Scherben» von Elizaveta Jur’evna Kuz’mina-Karavaeva «für 17,00 €
| Zustand | Preis | Porto Рейтинг | |||
|---|---|---|---|---|---|
| wie neu | 17,00 17,00 € | 2,50 2,50 € | Selbstabholung und Barzahlung, Offene Rechnung (Vorkasse vorbehalten. | )Versandbuchhandlung99,8% | Zum Angebot |
Stöbern Sie hier, um ähnliche Artikel zu entdecken
Es gelten unsere Allgemeinen Geschäftsbedingungen: www.buecher.de/agb
Выходные данные
www.buecher.de ist ein Shop der
buecher.de GmbH & Co. KG
Bürgermeister-Wegele-Str. 12,
86167 Аугсбург
Amtsgericht Аугсбург HRA 13309
Persönlich haftender Gesellschafter: buecher.de Verwaltungs GmbH
Amtsgericht Augsburg HRB 16890
Vertretungsberechtigte:
Günter Hilger, Geschäftsführer
Clemens Todd, Geschäftsführer
Sitz der Gesellschaft17: Augs.
DE 204210010
Bitte wählen Sie Ihr Anliegen aus.
Анна Ахматова | Фонд Поэзии
Анна Ахматова считается одним из величайших поэтов России.Помимо стихов, она писала прозу, в том числе мемуары, автобиографические произведения, и писала о русских писателях, таких как Александр Сергеевич Пушкин. Она также переводила итальянские, французские, армянские и корейские стихи. За свою жизнь Ахматова испытала и дореволюционную, и советскую Россию, однако ее стихи расширили и сохранили классическую русскую культуру в периоды авангардного радикализма и формального экспериментирования, а также удушающей идеологической критики социалистического реализма.Ахматова разделила судьбу, постигшую многих ее блестящих современников, в том числе Осипа Эмильевича Мандельштама, Бориса Леонидовича Пастернака, Марину Ивановну Цветаеву. Хотя она прожила долгую жизнь, ее непропорционально омрачили тяжелые моменты.
Исайя Берлин, который посетил Ахматову в ее ленинградской квартире в ноябре 1945 года, когда служил в России первым секретарем посольства Великобритании, точно назвал ее «трагической королевой», по словам Дьёрдя Далоса. Оценка Берлина отозвалась эхом через поколения читателей, которые понимают Ахматову — ее личность, поэзию и, что более туманно, ее поэтический образ — как символ благородной красоты и катастрофического положения.
Она родилась Анна Андреевна Горенко 11 июня 1889 года в Большом Фонтане, недалеко от Черного моря, третья из шести детей в семье высшего сословия. Ее мать, Инна Эразмовна Стогова, принадлежала к влиятельному клану помещиков, а ее отец, Андрей Антонович Горенко, получил титул от собственного отца, который был создан потомственным дворянином для службы в королевском флоте. Горенко вырос в Царском Селе (буквально «Царское село»), очаровательном пригороде Санкт-Петербурга, где располагалась роскошная летняя королевская резиденция и великолепные особняки русских аристократов.
В Царском Селе в 1903 году она познакомилась со своим будущим мужем, поэтом Николаем Степановичем Гумилевым, покупая рождественские подарки в большом универмаге «Гостиный двор». Это первое столкновение сделало гораздо более сильное впечатление на Гумилеве, чем на Горенко, и он ухаживал за ней постоянно в течение многих лет. В Царском Селе Горенко посещала женскую Мариинскую гимназию, но закончила последний год в Фундуклеевской гимназии в Киеве, которую окончила в мае 1907 года; они с матерью переехали в Киев после расставания Инны Эразмовны с Андреем Антоновичем.В 1907 году Горенко поступила на юридический факультет Киевского женского училища, но вскоре отказалась от юридических исследований в пользу литературных занятий.
Горенко начал писать стихи еще подростком. Хотя сначала ей не нравился Гумилев, они развили отношения сотрудничества вокруг поэзии. Он отредактировал ее первое опубликованное стихотворение, которое появилось в 1907 году во втором номере журнала Sirius , основанного Гумилевым в Париже.
Это стихотворение «На руке его много блестящих колец» (в переводе «На руке у него множество сияющих колец», 1990) она подписала своим настоящим именем Анна Горенко.В конце концов, однако, она взяла псевдоним Ахматова. Псевдоним произошел из семейных преданий, что одним из ее предков по материнской линии был Хан Ахмат, последний татарский вождь, принимавший дань от русских правителей. Согласно семейной мифологии Ахмат, убитый в своем шатре в 1481 году, принадлежал к королевской крови Чингисхана.
В ноябре 1909 года Гумилев навестил Ахматову в Киеве и, неоднократно отвергая его внимание, наконец согласилась выйти за него замуж. Венчание состоялось в Киеве в церкви Никольской Слободки 25 апреля 1910 года.Медовый месяц пара провела в Париже, где Ахматова познакомилась с Амедео Модильяни, в то время никому не известным итальянским художником. Встреча была, пожалуй, одним из самых необычных событий юности Ахматовой. Модильяни писала письма всю зиму, и они встретились снова, когда она вернулась в Париж в 1911 году.
Ахматова пробыла в это время в Париже несколько недель, снимая квартиру недалеко от церкви Святого Сюльписа и исследуя парки, музеи и кафе. Пэрис со своей загадочной спутницей.Адресатом поэмы «Мне с тобою п’яным весело» (опубликовано в № , Вечер , 1912; переводится как «Когда пьян, как весело», 1990) был назван Модильяни. В лирике осенний цвет вязов — это сознательная смена времен года со стороны поэтессы, уехавшей из Парижа задолго до конца лета: «Когда ты пьян, это так весело … смысл. / Ранняя осень натянута / Вязы с желтыми флажками ». Модильяни сделал 16 рисунков Ахматовой в обнаженном виде, один из которых остался с ней до самой смерти; он всегда висел над ее диваном в той комнате, которую она занимала в течение ее часто беспокойной жизни.
Примерно в это же время Гумилев стал лидером эклектичной и свободно сплоченной литературной группы, амбициозно получившей название «акмеизм» (от греческого акме, — вершина или время цветения). Акмеизм восстал против предшествующей литературной школы, символизма, которая находилась в упадке после почти двух десятилетий доминирования на русской литературной сцене.
Отличительными чертами символизма были использование метафорического языка, вера в божественное вдохновение и упор на мистицизм и религиозную философию.Символисты поклонялись музыке как наиболее духовной форме искусства и стремились передать «музыку божественных сфер», что было распространенным выражением символистов, через посредство поэзии. Напротив, Гумилев и его соратники-акмеисты обратились к видимому миру во всей его торжествующей материальности. Они сосредоточились на изображении человеческих эмоций и эстетических объектов; заменил поэта-пророка поэтом-мастером; и продвигал пластические модели для стихов за счет музыки. В октябре 1911 года Гумилев вместе с другим акмеистом Сергеем Митрофановичем Городецким организовал литературную мастерскую, известную как «Цех поэтов», или «Гильдия поэтов», на которой за чтением новых стихов последовала общая критическая дискуссия.Ядро новой группы составили шесть поэтов: помимо Гумилева, Городецкого и Ахматовой, который был активным членом гильдии и служил секретарем на ее собраниях, в нее вошли также Мандельштам, Владимир Иванович Нарбут и Михаил Александрович Зенкевич.
Несколько десятков других поэтов в то или иное время разделяли программу акмеистов; наиболее активными были Георгий Владимирович Иванов, Михаил Леонидович Лозинский, Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, Василий Алексеевич Комаровский.
Гумилев изначально был против того, чтобы Ахматова занималась литературной карьерой, но в конце концов поддержал ее стихи, которые, как он обнаружил, соответствовали некоторым эстетическим принципам акмеизма.В феврале и марте 1911 года несколько стихотворений Ахматовой появилось в журналах Всеобщий журнал ( Universal Journal ) , Gaudeamus и Apollon. Когда она опубликовала свой первый сборник, Vecher (1912; переведено как Evening , 1990), сразу же последовала слава. Vecher включает интроспективные тексты, ограниченные темами любви и личной судьбы женщины как в блаженных, так и, чаще всего, в несчастных романтических отношениях.Стиль Ахматовой лаконичен; вместо того, чтобы прибегать к продолжительному изложению чувств, она предоставляет психологически конкретные детали для представления внутренней драмы. В «Песне последних встреч» (в переводе «Песня последней встречи», 1990) достаточно неловкого жеста, чтобы передать боль разлуки: «Тогда беспомощно похолодела моя грудь, / Но мои шаги были легкими. / Я натянул перчатку на левую руку / На правую ». Точно так же абстрактные понятия раскрываются через знакомые конкретные объекты или существа.Например, в «Любовь» (в переводе «Любовь», 1990 г.) змея и белый голубь символизируют любовь: «Сейчас, как змейка, сворачивается в клубок, / Сердце завораживает, / Потом на несколько дней он будет ворковать, как голубь / На маленьком белом подоконнике ».
Читатели испытывали искушение искать в этих стихотворениях автобиографический подтекст. Фактически, Ахматова трансформировала личный опыт в своей работе через серию масок и мистификаций. В стихотворении о Гумилеве под названием «О любви…» (опубликовано в № Вечер; переведено как «Любил…» 1990 г.), например, она изображает из себя обычную домохозяйку, ее мир ограничен домом и детьми.
Героиня оплакивает желание мужа оставить простые радости домашнего очага в далекие, экзотические страны:
На любви три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
Я стертые карты Америки.
Не люблю, когда плачут дети,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . А я была его женой.
(В жизни он любил три вещи:
Эвенсонг, белые павлины
И старые карты Америки.
Он ненавидел, когда плачут дети,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . А я была его женой.)
У Ахматовой и Гумилева не было обычного брака. Большую часть времени они жили отдельно; Одним из самых сильных увлечений Гумилева были путешествия, и он участвовал во многих экспедициях в Африку. Более того, отношение Ахматовой к мужу не было основано на страстной любви, и за время их недолгого брака у нее было несколько романов (они развелись в 1918 году).Когда было написано «О любви…», она еще не родила ребенка.
Ее единственный сын, Лев Николаевич Гумилев, родился 18 сентября 1912 года. Ахматова доверила своего новорожденного сына опеке свекрови Анны Ивановны Гумилевой, проживавшей в городе Бежецке, и поэт вернулся к ней. богемная жизнь Петербурга.
Вторая книга Ахматовой, Четки ( Розарий , 1914), была ее самой популярной. К моменту выхода тома она стала фаворитом петербургской церкви.Петербургский литературный бомонд и славился поразительной красотой и харизматической индивидуальностью. В эти предвоенные годы, с 1911 по 1915 год, эпицентром петербургской богемы было кабаре «Бродячая собака», размещавшееся в заброшенном погребе винного магазина особняка Дашковых на одной из центральных площадей. города. Художественная элита обычно собиралась в задымленном кабаре, чтобы насладиться музыкой, чтением стихов или случайным импровизированным выступлением звезд балета.Стены подвала расписал ярким орнаментом из цветов и птиц театральный художник Сергей Юрьевич Судейкин. Ахматова часто читала свои стихи в «Бродячей собаке», ее фирменная шаль накинулась на плечи.
Мандельштам увековечил выступление Ахматовой в кабаре в коротком стихотворении «Ахматова» (1914). В стихотворении шаль Ахматовой задерживает ее движение и превращает ее в вневременную трагическую женскую фигуру. Мандельштам довольно долго преследовал Ахматову, хотя и безуспешно; Однако она была более склонна к диалогу с ним в стихах, и в конце концов они стали проводить меньше времени вместе.
«Бродячая собака» была местом, где начинались любовные интриги, где покупатели были опьянены искусством и красотой. Ахматова впервые встретила там нескольких любовников, в том числе мужчину, который стал ее вторым мужем, Владимира Казимировича Шилейко, еще одного поборника ее поэзии. У нее был роман с композитором Артуром Сергеевичем Лурье (Лурье), по всей видимости, сюжет ее стихотворения «Все мои бражники здесь, блудницы» (из Четки; переводится как «Мы все тут пирушки и распутные бабы, 1990), которое впервые появилось в Apollon в 1913 году: «Вы курите черную трубку.
/ Клубок дыма имеет забавную форму./ Я надела узкую юбку / Чтобы выглядеть еще стройнее ». Это стихотворение, точно изображающее атмосферу кабаре, также подчеркивает мотивы греха и вины, которые в конечном итоге требуют покаяния. Две темы, грех и раскаяние, повторяются в ранних стихах Ахматовой. Страстная, земная любовь и религиозное благочестие сформировали оксюморонность ее творчества, что побудило критика Бориса Михайловича Эйхенбаума, автора книги «Анна Ахматова: Опыт анализа » (Анна Ахматова: попытка анализа, 1923), назвать ее «половинкой». монахиня, наполовину шлюха.Позже слова Эйхенбаума дали чиновникам Коммунистической партии, отвечающим за искусство, повод запретить поэзию Ахматовой; они критиковали его как аморальный и идеологически вредный.
В Chetki героиню часто можно увидеть молящейся или вызывающей Бога в поисках защиты от преследующего образа ее возлюбленного, который отверг ее. Такой женский образ появляется, например, в «Я научилась просто, мудро жит» (перевод «Я научился жить просто, разумно», 1990), впервые опубликованной в Русская мысль в 1913 году: «Я научился жить просто, мудро, / Смотреть в небо и молиться Богу… / А если бы ты постучал в мою дверь, / Мне кажется, я бы даже не услышал.
Подобная героиня говорит в «Будеш жить, не знайа лиха» (в переводе «Будешь жить без беды», 1990):
Будеш жить, не знающая лиха,
Править и судить,
Соей подругой тихой
Сыновей растить.
. . . . . . . . . . . .
И для нас, склоненных долу,
Алтари гориат,
Наши к Божьему престолу
Голоса летят.
(Живешь без беды,
Вы будете править, вы будете судить.
Со своим тихим партнером
Вы вырастите своих сыновей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И для нас, спускающихся в долину,
Алтари горят,
И наши голоса парят
К самому престолу Бога.)
И снова она находит наиболее экономичный способ обрисовать свой эмоциональный пейзаж. Простота ее словарного запаса дополняется интонацией повседневной речи, передаваемой через частые паузы, которые обозначаются тире, например, как в «Provodila druga do perednei» (переводится как «Я вывел своего любовника в зал», 1990), который впервые появился в ее четвертом томе стихов, Подорожник ( Подорожник , 1921): «Одноразовый! придумал слово — / Я действительно записка или цветок? » Поэзия Ахматовой также известна своим многоточием, еще одним примером перерыва или паузы в речи, как это показано в «Я не люблю твоей прошу» (в переводе «Я не прошу твоей любви», 1990), написанном на 1914 г.
и впервые опубликовано в журнале «Звезда » ( «Звезда ») в 1946 г .: «Я не прошу твоей любви — / Теперь она в безопасном месте…» Смысл безответной любви в лирике Ахматовой двоякий, потому что говорящий то страдает, то заставляет страдать других.Но независимо от того, становится ли она жертвой безразличия своего возлюбленного или становится причиной чьей-то беды, персонаж передает видение мира, который регулярно осаждают ужасные события — идеал счастья остается неуловимым.
Начало Первой мировой войны ознаменовало начало новой эры в истории России. Многие восприняли 1913 год как последнее мирное время — конец сложного и беззаботного периода fin de siècle . Художники больше не могли позволить себе игнорировать жестокую новую реальность, которая быстро надвигалась.Для петербургской богемной элиты одним из первых проявлений нового порядка стало закрытие кабаре «Бродячая собака», которое не соответствовало стандартам цензуры военного времени. Меняется и поэтический голос Ахматовой; все чаще и чаще она отказывалась от частных причитаний в пользу гражданских или пророческих тем.
В стихотворении «Молитва» (в переводе «Молитва», 1990) из сборника Война в русской поэзии ( Война в русской поэзии , 1915) лирическая героиня умоляет Бога восстановить мир в ее стране: « Об этом я молю на твоей литургии / После стольких мучительных дней / Чтоб грозовая туча над темной Россией / Может стать облаком славных лучей.”
Третий сборник Ахматовой, Белая Стая ( Белая Стая, , 1917), включает не только любовную лирику, но и множество стихотворений с сильным патриотизмом. Осознавая свою новую гражданскую роль, она объявляет в стихотворении, написанном в тот день, когда Германия объявила войну России, что она должна очистить свою память от любовных приключений, которые она описывала, чтобы запечатлеть грядущие ужасные события. В «Памяти 19 июля 1914» (в переводе «Памяти 19 июля 1914, 1990»), впервые опубликованной в газете Vo imia svobody ( Во имя свободы ) 25 мая 1917 года, Ахматова предлагает эта личная память отныне должна уступить место исторической памяти: «Как отныне ненужная ноша, / Тени страсти и песен исчезли из моей памяти.
В стихотворении, адресованном возлюбленному Борису Васильевичу Анрепу, «Нет, царевич, ia ne ta» (в переводе «Нет, царевич, я не тот», 1990), первоначально вышедшем в Северные записки ( Northern Notes , 1915), она регистрирует свое превращение из влюбленной женщины в пророчицу: «И больше не делай мои губы / Целуй — они пророчествуют». Рожденная в канун святого Иоанна, особый день в славянском народном календаре, когда считалось, что ведьмы и демоны свободно передвигаются, Ахматова считала себя ясновидящей.Многие из ее современников признавали ее дар пророчества, и иногда она называла себя Кассандрой в своих стихах.
Независимо от того, предвидела ли «прорицательница» Ахматова невзгоды, которые ожидали ее в советском государстве, она никогда не считала эмиграцию жизнеспособным вариантом — даже после революции 1917 года, когда так много ее близких друзей уезжали и упрекали ее последовать примеру. Большую часть революционных лет она провела в Петрограде (бывшем Санкт-Петербурге) и пережила крайние лишения.
В тяжелые годы Гражданской войны в России (1918-1920 гг.) Она жила в Шереметьевском дворце, также известном как Фонтанный Дом (Фонтанный дом), одном из самых красивых дворцов в городе, который был «национализирован» Большевистское правительство; Большевики регулярно перестраивали заброшенные особняки русских дворян, чтобы предоставить жилое пространство выдающимся ученым, художникам и бюрократам, которые считались полезными для недавно основанного государства рабочих и крестьян. Ахматова смогла жить в Шереметьевском дворце после того, как в 1918 году вышла замуж за Шилейко — поэта, близкого к гильдии акмеистов, блестящего знатока Ассирии и профессора Археологического института.За неоценимый вклад в стипендию Шилейко получил комнаты в Шереметьевском дворце, где он и Ахматова останавливались с 1918 по 1920 год.
Дворец был построен в 18 веке для одного из богатейших аристократов и меценатов России, графа Петра Борисовича Шереметьева. Для Ахматовой этот дворец был связан с дореволюционной культурой; она прекрасно знала, что здесь социализировались многие поэты XIX века, в том числе Александр Сергеевич Пушкин и Петр Андреевич Вяземский.
В течение нескольких лет после революции большевистское правительство было занято войной на нескольких фронтах и мало вмешивалось в художественную жизнь. Этот короткий период, казалось бы, абсолютной творческой свободы дал начало русскому авангарду. По городу проводилось множество литературных мастерских, Ахматова была частой участницей поэтических чтений. Большинство ее стихотворений того времени было собрано в двух книгах: Подорожник и Anno Domini MCMXXI (1922).Среди ее самых ярких тем этого периода — эмиграция друзей и ее личная решимость остаться в своей стране и разделить ее судьбу. В стихотворении «Ты — отступник: за остров зеленый» (из Подорожник; в переводе «Ты отступник: за зеленый остров», 1990), впервые опубликованном в Воля народа ( Народная воля ) на 13 апреля 1918 года, например, она упрекает своего возлюбленного Анрепа в том, что он бросил Россию ради «зеленого острова» Англии. Вспоминая Россию, она создает стилизованный сказочный образ мирной страны с сосновыми лесами, озерами и иконами — образ, навсегда искалеченный разрушительными последствиями войны и революции: «Ты отступник: за зеленый остров / Ты Предал, предал Родину Родину, / Наши песни и наши иконы / И сосна над тихим озером.
Предательство Анрепа России сливается со старой темой Ахматовой о личном отказе, когда в последней строфе она играет на значении своего имени, Анна, которое означает благодать: «Да, ни сражения, ни море не ужасают / Тот, кто лишился благодати. ”
Твердая позиция Ахматовой против эмиграции коренится в ее глубоком убеждении, что поэт может поддерживать свое искусство только в своей родной стране. Прежде всего, определяя свою личность как поэт, она считала русскую речь своей единственной настоящей «родиной» и решила жить там, где на ней говорят.Позже советские историки литературы, пытаясь перестроить творчество Ахматовой в приемлемом русле социалистического реализма, внесли чрезмерный грубый патриотизм в интерпретацию ее стихов об эмиграции. Например, стихотворение «Когда в тоске самоубийства» (переводится как «Когда в суицидальной тоске», 1990), опубликованное в « Воля народа » 12 апреля 1918 г. и включенное в «Подорожник », регулярно появлялось в советских изданиях без нескольких из них.
его вступительные строки, в которых Ахматова выражает свое понимание жестокости и утраты традиционных ценностей, господствовавших в России во время революционных потрясений; этот период был «Когда столица на Неве, / Забыв о своем величии, / Как пьяная проститутка / Не знала, кто возьмет ее следующей».Роман Давидович Тименчик предложил библейский источник для ее сравнения между столицей Российской империи и пьяной проституткой. Пророк Исаия изображает евреев «грешным народом», их страну — «опустошенной», а их столицу Иерусалим — «блудницей»: «Как верный город стал блудницей! он был полон суждений; в нем обитала правда; а теперь убийцы »(Исайя 1:21). Кроме того, Ахматова сообщает о «голосе», который «успокаивающе» звал ее, предлагая эмиграцию как способ сбежать из адского ада российской действительности.Но ее героиня отвергает новое имя и личность, которые «голос» использовал, чтобы соблазнить ее: «Но спокойно и безразлично, / Я закрыл уши руками, / Чтобы мой печальный дух / Не был запятнан этими постыдными словами» .
» Вместо того, чтобы запятнать свою совесть, она полна решимости сохранить пятна крови на своих руках в знак общей судьбы и своей личной ответственности, чтобы сохранить память о тех драматических днях.
В «Петрограде, 1919» (перевод 1990 г.), из Anno Domini MCMXXI , Ахматова повторяет свой трудный личный выбор отказаться от свободы ради права оставаться в любимом городе:
Никто нам не отель помощи
За то, что мы остались дома,
За то, что, город своей любви,
А не крылатую свододу,
Мои сохранили для себии
Его дворцы, огонь и воду.
(Никто не хочет нам помогать
Потому что мы остались дома,
Потому что любя наш город
И не крылатая свобода,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, его огонь и вода.
В стихотворении «Ne s temi ia, kto brosil zemliu» (переводится как «Я не с теми, кто покинул свою землю», 1990), написанном в 1922 году и опубликованном в Anno Domini. Стихотворения.
Книга третья ( Anno Domini. Стихи. Книга третья , 1923), расширенное издание Anno Domini MCMXXI , она противопоставляет себя тем, кто покинул Россию, но сожалеет об их печальной участи как чужих в чужой стране: « Я не с теми, кто покинул свою землю / К терзаниям врага … / Но для меня изгнание навеки жалко.«Из-за года, когда было написано стихотворение,« враг »здесь не Германия (война закончилась в 1918 году), а большевики.
Ахматова и Шилейко недовольны вскоре после свадьбы, но прожили вместе, время от времени, еще несколько лет. Когда в 1924 году ему выделили две комнаты в Мраморном дворце, она переехала к нему и жила там до 1926 года. Этот дворец на набережной Невы, в непосредственной близости от Зимнего дворца, изначально был построен для графа Григория Орлова, графа Григория Орлова. фаворит Екатерины Великой, а затем перешел в руки великих князей.Но, несмотря на «королевские» помещения, еды, спичек и почти всех других товаров не хватало. И Ахматова, и ее муж были заядлыми курильщиками; она начинала каждый день с того, что выбегала из неотапливаемой дворцовой комнаты на улицу, чтобы попросить у прохожего свет.
В 1920-е годы более эпические темы Ахматовой отражали непосредственную реальность с точки зрения человека, который ничего не выиграл от революции. Она сетовала на культуру прошлого, отъезд своих друзей и личную утрату любви и счастья — все это противоречило оптимистичной большевистской идеологии.Критики стали называть Ахматову «пережитком прошлого» и «анахронизмом». Ее критиковали из эстетических соображений коллеги-поэты, которые воспользовались радикальными социальными изменениями, экспериментируя с новыми стилями и предметами; они отвергли более традиционный подход Ахматовой. В конце концов, когда железная хватка государства усилилась, Ахматова была объявлена идеологическим противником и «внутренней эмигранткой». Наконец, в 1925 году все ее публикации были официально запрещены. Государство разрешило публикацию следующей книги Ахматовой после Anno Domini под названием Из шести книг ( Из шести книг ) только в 1940 году.
Пятнадцать лет, когда книги Ахматовой были запрещены, были, пожалуй, самым тяжелым периодом в ее жизни.
За исключением своей краткой работы библиотекарем в Институте агрономии в начале 1920-х годов, она никогда не зарабатывала на жизнь никаким другим способом, кроме как писательница. Поскольку все литературное производство в Советском Союзе теперь регулировалось и финансировалось государством, она была отрезана от своего непосредственного источника дохода. Однако, несмотря на фактическое исчезновение ее имени из советских публикаций, Ахматова оставалась чрезвычайно популярной как поэт, а ее притягательная личность продолжала привлекать новых друзей и поклонников.Помощь, которую она получила от своего «окружения», вероятно, позволила ей пережить невзгоды этих лет. Время от времени, благодаря самоотверженным усилиям ее многочисленных друзей, ей поручали переводить стихи. Помимо перевода стихов, она также занималась литературоведением. Ее очерки о Пушкине и его творчестве были посмертно собраны в О Пушкине ( О Пушкине , 1977).
В 1926 году Ахматова и Шилейко развелись, и она навсегда переехала к Николаю Николаевичу Пунину и его большой семье, которые жили в том же Шереметьевском дворце на реке Фонтанке, где она жила несколько лет назад. Пунин, как и первые два мужа Ахматовой, Гумилев и Шилейко, был поэтом; его стих был опубликован в журнале Acmeist Apollon. Впервые он встретил Ахматову в 1914 году и стал частым гостем в доме, который она тогда делила с Гумилевым. До революции Пунин был знатоком византийского искусства и участвовал в создании Отдела иконописи Русского музея. После 1917 года он стал поборником авангардного искусства. Большевистское правительство ценило его усилия по продвижению новой революционной культуры, и он был назначен комиссаром Народного комиссариата просвещения (Народного комиссариата просвещения или Министерства образования), также известного как Наркомпрос.На протяжении большей части своей карьеры Пунин работал в Русском музее, Академии художеств и Ленинградском государственном университете, где заработал репутацию талантливого и интересного преподавателя. К 1922 году, как выдающемуся искусствоведу, ему разрешили жить в квартире в флигеле Шереметьевского дворца. Романтические отношения Ахматовой с Пуниным датируются примерно этим же годом, и в течение следующих нескольких лет она часто подолгу жила в его кабинете.
Хотя дворец был ее резиденцией в течение короткого времени, пока она была с Шилейко, он стал ее давним домом после того, как она снова переехала туда, чтобы быть с Пуниным.Неизбежно, он служил декорацией для многих ее работ.
Пунин, которого Ахматова считала своим третьим мужем, в полной мере воспользовался относительно просторной квартирой и заселил ее своими последующими женами и их семьями. Обустройство Фонтанного дома было типичным для советского образа жизни, которому не хватало места и уединения. В течение многих лет Ахматова делила квартиру с первой женой, дочерью и внучкой Пунина; после расставания с Пуниным в конце 1930-х годов она жила с его следующей женой.Несмотря на шум и общую тревогу обстановки, Ахматова, похоже, не возражала против совместной жизни и сумела сохранить свой царственный образ даже в тесной, неухоженной и плохо обставленной комнате. Лидия Корнеевна Чуковская, писательница и близкая знакомая Ахматовой, которая вела дневники их встреч, запечатлела противоречие между достойной жительницей и убогой обстановкой.
В Записках об Анне Ахматовой ( Записки об Анне Ахматовой , 1976; переведено как Журналы Ахматовой , 1994), в записи от 19 августа 1940 года, Чуковская описывает, как Ахматова сидела «прямо и величественно в одном углу. Потрепанный диван, выглядящий очень красиво.”
В течение длительного периода навязанного молчания Ахматова не написала много оригинальных стихов, но то немногое, что она сочинила — тайно, под постоянной угрозой обыска и ареста, — является памятником жертвам террора Иосифа Сталина. В период с 1935 по 1940 год она написала длинное повествовательное стихотворение Реквием (1963; переведено как Реквием в Избранных стихотворениях [1976]), впервые опубликованное в России в годы перестройки в журнале Октябрь . (Октябрь) 1989 г.Это шепотом шептали ее самые близкие друзья, которые быстро запомнили услышанное. Затем Ахматова сжигала в пепельнице клочки бумаги, на которых она написала « Реквием». Если бы эта поэма была обнаружена тайной полицией, она могла бы спровоцировать новую волну арестов за подрывную деятельность.
Как говорит Ахматова в коротком прозаическом предисловии к произведению, Rekviem была задумана, когда она стояла в очереди перед центральной тюрьмой в Ленинграде, в народе известной как Кресты, в ожидании известий о судьбе своего сына.Талантливый историк, Лев провел большую часть времени с 1935 по 1956 год в исправительно-трудовых лагерях — его единственным преступлением было то, что он был сыном «контрреволюционера» Гумилева. Прежде чем его в конце концов отправили в лагеря, Льва сначала держали в Крестах вместе с сотнями других жертв режима. Эпоха чисток в Реквием охарактеризована как время, когда «Ленинград, как бесполезный придаток, вырвался из тюрем». Ахматова посвятила стихотворение памяти всех, кто разделил ее судьбу — кто видел, как близких утащили посреди ночи, чтобы их раздавили пытками и репрессиями: «Они увели вас на рассвете, / Я шла за вами, как скорбящий… »
Без единого или последовательного размера, разбитого на строфы разной длины и рифм, Rekviem выражает дезинтеграцию себя и мира.
Смешивая разные жанры и стили, Ахматова создает поразительную мозаику из элементов народных песен, народных траурных обрядов, Евангелий, одической традиции и лирической поэзии. Она возрождает эпическую условность призывов, обычно обращенных к музе или божеству, вызывая вместо этого Смерть, которую в других местах называют «блаженной». Смерть — единственный выход от ужасов жизни: «В любом случае вы придете — так почему не сейчас? / Я жду тебя — больше терпеть не могу. / Я потушил свет и открыл дверь / Тебе так просто и чудесно.”
В эпилоге, визуализируя памятник, который может быть установлен ей в будущем, Ахматова вызывает тему, которая восходит к оде Горация «Exegi monumenum aere perennius» («Я воздвигла памятник прочнее бронзы», 23 г. до н. Э.). Эта тема неизменно пользуется популярностью в европейской литературе на протяжении последних двух тысячелетий, и пушкинская «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» («Мой памятник, который я воздвиг не руками рукотворный», 1836 г.) была самой известной ее обработкой в русских стихах.
Гораций и его последователи использовали изображение памятника как аллегорию своего поэтического наследия; они считали, что стихи обеспечивают посмертную славу лучше, чем любая материальная статуя. Ахматова же буквально говорит о бронзовом памятнике самой себе, который следует установить перед воротами тюрьмы:
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнут задумают памятник мне,
Согласие на это даю торжество,
Нет только с условиями — не ставить его
Николо Мория, где я родилась;
Последняя с морем разорвана связь.
Ни в царском саду у заветного пня,
Где десять безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла ия триста часов
Я где для меня не открыли засов.
(А если когда-нибудь в этой стране
Решают поставить мне памятник,
Я согласен на эту честь
В этих условиях — что стоит
Ни у моря, где я родился:
Моя последняя связь с морем оборвана,
Ни в царском саду у заветного пня сосны,
Где меня ищет безутешный оттенок,
Но вот, где я простоял триста часов,
И там, где мне никогда не открывали двери.
)
Ахматова находит другую, гораздо более личную метафору значения своего поэтического наследия: ее стихотворение становится «мантией слов», распространяющейся на людей, которых она хочет почтить память. Она пишет: «Я хотела бы назвать их всех по имени /, но список конфискован, и его нигде нет. / Я соткал для них широкую мантию / Из их скудных, подслушанных слов. Изображение мантии напоминает защитный покров, который, согласно раннехристианской легенде, Богородица накинула на паству в византийской церкви, событие, которое ежегодно отмечается праздником в православном календаре.Ахматова, хорошо разбирающаяся в христианских верованиях, переосмысливает эту легенду, чтобы отразить ее собственную роль спасительницы своего народа; она плетет мантию, которая защитит память о жертвах и тем самым обеспечит историческую преемственность. Rekviem , таким образом, свидетельствует о катарсической функции искусства, которое сохраняет голос поэта даже перед лицом невыразимого.
В более поздний период Ахматовой, возможно, отражая ее поиски самоопределения, тема поэта становится все более доминирующей в ее стихах.
Она всегда верила в «святое ремесло» поэта; она писала в «Нашем священном Ремесло» (Священное наше ремесло, 1944; впервые опубликовано в Знамя , 1945): «Наше святое ремесло / существует тысячу лет … / С ним даже мир без света был бы ярким». Также она верила в общую поэтическую судьбу. В коротком предвоенном цикле под названием «Тростник» (переведено как Рид , 1990) и впервые опубликованном как «Ива» (Ива) в сборнике 1940 года « Из шести книг » Ахматова обращается ко многим поэтам, живым и умершим, в пытаются сосредоточиться на архетипических особенностях своей судьбы.Жизнь поэта, как становится ясно из этого цикла, определяется изгнанием, понимаемым как буквально, так и экзистенциально. Данте Алигьери для Ахматовой является прототипом поэта в изгнании, тоскующего по родной земле: «Но босиком, в рубахе, / С зажженной свечой он не шел / По своей Флоренции — любимой, / Вероломный, низменный, тоскующий… »(« Данте », 1936 г.). Среди ссыльных русских поэтов, которые упоминает Ахматова, — Пушкин; Михаил Юрьевич Лермонтов, посланный царем на далекий Кавказ; и ее друг и современник Мандельштам, которого по приказу Сталина посадили в провинциальный город Воронеж.
Она даже включает себя в этот собирательный образ ссыльного поэта — только ее изгнание не из места, а из времени. Живя во мраке советской жизни, Ахматова тосковала по прекрасному и радостному прошлому своей юности. В лирике «Тот город, много любимый с детства» (в переводе «Город, любимый мной с детства», 1990), написанной в 1929 году и опубликованной в журнале «Из шести книг », она изображает себя иностранкой в своем родном городе. , Царское Село, место, ныне неузнаваемое:
Тот город, много любимый с детства,
В его декабрьской тишине
Моим промотанным наследством
Сегодня показалась мне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но с любопытством иностранки,
Плененной каждой новой,
Глиадела ия, как мчатся санки,
Я слушала язык родной.
(Город, любимый мной с детства,
Мне показалось сегодня
В своей декабрьской тишине
Как мое растраченное наследство.
. . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но с чужим любопытством,
Увлечен каждой новинкой,
Смотрел как санки скользили,
И слушал свой родной язык.)
В основе всех этих размышлений о поэтической судьбе лежит фундаментальная проблема взаимоотношений поэта и государства. Ахматова предполагает, что, хотя поэт находится во власти диктатора и уязвим для преследований, запугивания и смерти, его искусство в конечном итоге превосходит все притеснения и выражает правду. С этой точки зрения название «Тростник» символизирует слово поэта, которое невозможно заставить замолчать. Образ тростника берет свое начало в восточной сказке о девушке, убитой своими братьями и сестрами на берегу моря.Согласно легенде, вскоре из лужи ее пролитой крови вырос тростник, и когда пастух позже разрезал тростник на трубу, инструмент спел историю об убийстве несчастной девушки и предательстве ее братьев и сестер.
В 1940 году Ахматова написала длинное стихотворение «Путь всей земли» (опубликовано в журнале « Бег времени », 1965; переведено как «Путь всей Земли», 1990), в котором она размышляет.
смерть и оплакивает неминуемое разрушение Европы в горниле войны.Ее память переносит ее на рубеже веков и ведет ее через места наиболее важных военных столкновений, включая англо-бурскую войну, уничтожение российского флота при Цусиме и Первую мировую войну, которые предвещали катастрофу для Европы. В эту жуткую панораму прошлого вплетены личные воспоминания о Санкт-Петербурге и Крыму. Несмотря на назойливый апокалиптический настрой стихотворения, героиня спокойно созерцает приближающуюся смерть, конец, обещающий облегчение и возвращение в «родительский сад»: «И я спокойно займу свое место / В легких санях… / В своем последнем жилище / Упокой меня.Здесь Ахматова перефразирует слова средневекового русского князя Владимира Всеволодовича Мономаха, которые появляются в его «Поучении» (Поручение, около 1120 г.), которое он произнес, обращаясь к своим детям, со своего смертного одра (представленного в виде «саней», использованных древними славянами для передачи трупов для захоронения). В «Путем всей земли» Ахматова берет на себя аналогичную роль и говорит как мудрый, опытный учитель, инструктирующий своих соотечественников.
Ахматова провела первые месяцы Великой Отечественной войны в Ленинграде.По мере усиления немецкой блокады города многие писатели, музыканты и представители интеллигенции обратились к своим согражданам в серии специальных радиопередач, организованных литературным критиком Георгием Пантелеймоновичем Макагоненко. Участвуя в этих передачах, Ахматова еще раз стала символом своего страдающего города и источником вдохновения для его жителей. В конце сентября 1941 г. уехала из Ленинграда; вместе со многими другими писателями она была эвакуирована в Среднюю Азию. Но даже из Ташкента, где она жила до мая 1944 года, ее слова дошли до народа.Ее поэтический голос, который в предвоенные годы стал более эпическим и философским, приобрел в стихах военного времени отчетливую гражданскую каденцию. Самым известным из этих стихотворений, впервые опубликованных 8 марта 1942 года в газете Правда ( Правда ), а затем опубликованных в Бег времени , является «Мужество» (в переводе «Мужество», 1990), в котором поэт призывает своих соотечественников прежде всего беречь русский язык: «И мы сохраним тебя, русская речь, / Крепкое русское слово! / Мы передадим вас нашим внукам / Свободным, чистым и спасенным из плена / Навсегда! » Здесь, как и во время революции, патриотизм Ахматовой является синонимом ее усилий служить хранительницей исчезающей культуры.
В Ташкенте Ахматова часто читала стихи на литературных собраниях, в госпиталях и в Военной академии имени Фрунзе. После выздоровления от тяжелого тифа в 1942 году она начала писать отрывочную автобиографию. Очарованная своим окружением в Узбекистане, она посвятила своему «Азиатскому дому» несколько коротких поэтических циклов, в том числе «Луна в зенит: Ташкент 1942-1944» (в переводе «Луна в Зените», 1990), изданную в виде книги в году Прошу времени . Особое отношение Ахматовой к Ташкенту было стимулировано ее верой в свою азиатскую родословную, поскольку она пишет в цикле «Луна в зенит»: «Я не была здесь семьсот лет / Но ничего не изменилось….”
Ахматова вернулась в Ленинград в конце весны 1944 года, полная новых надежд и светлых ожиданий. Годом ранее, из-за временного ослабления государственного контроля над искусством во время войны, вышло ее « Избранное »; его издание было осуществлено при содействии известного и влиятельного писателя Алексея Николаевича Толстого.
Более того, она собиралась выйти замуж за Владимира Георгиевича Гаршина, выдающегося доктора и профессора медицины, с которым познакомилась до войны.Они регулярно переписывались во время пребывания Ахматовой в Средней Азии, и Гаршин в одном из своих писем предлагал жениться. Однако после ее приезда в Ленинград он разорвал помолвку — акт, который она приписала его наследственному психическому заболеванию — он был родственником эмоционально обеспокоенного русского писателя XIX века Всеволода Михайловича Гаршина, который покончил с собой, бросившись вниз. лестница. Тем не менее есть свидетельства того, что настоящей причиной был роман Гаршина с другой женщиной.Ахматова нехотя вернулась жить в Шереметьевский дворец. Ее сын Лев, который был освобожден из трудового лагеря ближе к концу войны и отправлен на фронт для участия в штурме Берлина, был восстановлен в Ленинградском государственном университете и позволил продолжить свои исследования. К 1946 году Ахматова готовила еще одну книгу стихов.
Однако, когда ее жизнь, казалось, улучшалась, она стала жертвой еще одного жестокого нападения правительства. Скорее всего, это было спровоцировано двумя визитами Исайи Берлина, которого советские чиновники, естественно, подозревали в шпионаже только из-за его должности в британском посольстве.Осенью 1945 года Берлин организовал два частных визита к Ахматовой и снова увидел ее в январе 1946 года. Ахматова всегда хранила воспоминания о ее ночных беседах с Берлином, блестящим ученым в своем роде. Вдохновленная их встречами, она составила любовный цикл «Чинкве» (впервые опубликован в журнале « Ленинград, » в 1946 году; перевод 1990 года), который вошел в « Бег времени»; частично читается: «Звуки стихают в эфире, / И тьма настигает сумрак./ В мире немом на все времена / Есть только два голоса: твой и мой ».
Она заплатила высокую цену за эти моменты счастья и свободы. Решением Коммунистической партии от 14 августа 1946 года два журнала, Звезда и Ленинград , были выделены и подвергнуты критике за публикацию произведений Ахматовой и писателя Михаила Михайловича Зощенко — произведений, признанных недостойными и декадентскими.
В осуждающей речи партийный секретарь назвал стих Ахматовой пессимистичным и укоренившимся в буржуазной культуре; ее называли «монахиней» и «шлюхой» — ее критики-коммунисты позаимствовали термины из монографии Эйхенбаума 1923 года.Ахматова испытала драматические последствия. Исключена из Союза писателей СССР; потеря этого членства означала серьезные трудности, так как в то время не хватало продовольствия, и только члены Союза имели право на продовольственные карточки. Почти все экземпляры ее недавно изданных книг были уничтожены, а дальнейшие публикации оригинальных стихов были запрещены. Важнее всего то, что Лев, только что защитивший диссертацию, был повторно арестован в 1949 году.
Ситуация казалась настолько безнадежной, что друзья посоветовали Ахматовой выкупить помилование сына, скомпрометировав ее дар поэзии.В сталинской России от всех художников ожидалось, что они будут защищать дело коммунизма, и для многих случайное применение их талантов с этой целью было единственным путем к выживанию.
Вынужденная жертвовать своей литературной репутацией, Ахматова написала дюжину патриотических стихов на предписанные советские темы; она восхваляла Сталина, прославляла Родину, писала о «счастливой» жизни в Советском Союзе и разоблачала «ложь» о нем, распространяемую на Западе. Цикл «Слава мира», опубликованный в журнале « Огонек » ( Пламя ) в 1949-1950 гг., Был отчаянной попыткой спасти Льва.Однако такое восхваление палача его жертвой, одетой в утонченную классическую форму Ахматовой, не убедило даже самого Сталина. Ей не удавалось сделать свои пропагандистские стихи достаточно искренними, и поэтому они остались напрасной жертвой — еще одним свидетельством художественного угнетения при советской власти.
Самым значительным творческим произведением Ахматовой в ее более поздний период и, возможно, ее шедевром, было Поэма без героя (в переводе Поэма без героя , 1973), начатая в 1940 году и неоднократно переписываемая и редактируемая до 1960-х годов; Оно было опубликовано в году в 1965 году.
Это самое сложное стихотворение Ахматовой. В нем есть резкие сдвиги во времени, разрозненные образы, связанные только косвенными культурными и личными аллюзиями, полуцитатами, внутренней речью, эллиптическими отрывками и различными метрами и строфами. Темы этой поэмы (длинное повествовательное стихотворение) можно сузить до трех: память как нравственный поступок; ритуал искупления; и похоронный плач. Столкнувшись с прошлым в Poema bez geroia , Ахматова обращается к 1913 году, до того, как «настоящий, а не календарь, двадцатый век» был открыт его первой глобальной катастрофой, Первой мировой войной.То время ее юности было отмечено элегантным беззаботным декадансом; эстетические и чувственные удовольствия; и отсутствие заботы о человеческих страданиях или ценности человеческой жизни. Тени прошлого предстают перед поэтом, когда она сидит в своем освещенном свечами доме накануне 1940 года. Ее знакомые, теперь уже все мертвы, приходят в облике различных персонажей комедии дель арте и вовлекают поэта в «адскую арлекинаду».
Маски гостей ассоциируются с некоторыми выдающимися деятелями искусства модернистского периода.Ахматова использует Poema bez geroia частично, чтобы выразить свое отношение к некоторым из этих людей; например, она превращает поэта-гомосексуалиста Михаила Алексеевича Кузьмина, критиковавшего ее стихи в 1920-е годы, в сатану и главного грешника ее поколения. Среди этой сюрреалистической и праздничной толпы появляются и ее бывшие друзья и возлюбленные. Как единственная выжившая в этом богемном поколении («Только как это случилось / Что я один из них все еще жив?»), Она чувствует себя обязанной искупить коллективные грехи своих друзей — акт искупления будет обеспечить лучшее будущее своей стране.Один из лейтмотивов этого произведения — прямая связь между прошлым, настоящим и будущим: «Как будущее созревает в прошлом / Так прошлое гниет в будущем…» За сценами 1913 года следуют отрывки из «Части». «tret’ia: Epilog» (Часть третья: Epilogue), которые описывают настоящий ужас войны и лагерей для военнопленных, возмездие за греховное прошлое:
А за проволокой колючей,
В самом сердце тайги дремучей —
Я не знаю, какой бог —
Ставший горсть лагерной пыли,
Ставший сказкой из страшной были,
Мой двойник на допрос идет.
(А из-за колючей проволоки,
В самом сердце тайги —
Не знаю, в каком году —
Став грудой «походной пыли»,
Став жуткой сказкой,
Мой двойник идет на допрос.)
Ахматова помещает коллективную вину в небольшое частное событие: бессмысленное самоубийство молодого поэта и солдата Всеволода Гаврииловича Князева, который покончил с собой из-за своей безответной любви к Ольге Афанасьевне Глебовой-Судейкиной, красивой актрисе, и Ахматовой. друг; Ольга становится дублером самой поэтессы.Хотя самоубийство Князева — центральное событие поэмы , он не настоящий герой, поскольку его смерть наступает не на поле боя, а в момент эмоциональной слабости. Другие тени прошлого, такие как Князев, не могут быть квалифицированы как герои, и поэма остается без таковой. Ученые сходятся во мнении, что единственный настоящий герой произведения — это время. По сути, Poema bez geroia напоминает мозаику, изображающую артистическую и причудливую юность Ахматовой в 1910-х годах в Санкт-Петербурге.
Петербург.
Отождествляя себя со своим поколением, Ахматова в то же время действует как хор древних трагедий («И роль рокового хора / я согласен взять на себя»), функция которого — обрамлять события, которые она рассказывает, с комментариями, обожанием. , осуждение и плач. Кроме того, негативная эстетика играет важную роль в Poema bez geroia. Они выражаются, в частности, не только в отсутствии конкретного героя, но и в многоточиях, которые Ахматова вставляет, чтобы предложить темы, которые нельзя было обсуждать открыто из-за цензуры.Другой центральный момент стихотворения — это не событие, такое как пропущенная встреча с гостем, который должен навестить автора: «Он придет ко мне во Дворце фонтанов / Выпить новогоднего вина / И он опоздает на этот туманная ночь ». Отсутствующий персонаж, которого поэт далее называет «гостьей из будущего», не может влиться в тени друзей Ахматовой, потому что он еще жив. Этот таинственный гость был идентифицирован как Берлин, чей визит к Ахматовой в 1945 году привел к таким драматическим последствиям для ее сына и для нее самой (отсюда и строчка: «Он несет смерть»).
В 1956 году, когда Берлин был в короткой поездке в Россию, Ахматова отказалась принять его, предположительно из-за опасений за Льва, только что вышедшего из тюрьмы. Она говорила с Берлином только по телефону, и это «несоответствие» впоследствии появилось в Poema bez geroia в виде нечетких намеков. Цикл Ахматовой «Шиповник цветет» (опубликован в Beg vremeni; переведен как «Sweetbriar in Blossom», 1990), в котором рассматриваются встречи с Берлином в 1945-1946 гг. И отсутствие встреч 1956 г., имеет много перекрестных ссылок с Poema bez Герои.
Наконец, как и положено современной повествовательной поэме, самое сложное произведение Ахматовой включает метапоэтическое содержание. В «Часть второго: Интермеццо. Решка »(Часть вторая: Интермеццо. Хвосты) Поэмы без героя рассказчик спорит со своим редактором, который жалуется на непонятность произведения, а затем напрямую обращается к стихотворению как к персонажу и собеседнику.
Ахматова знала, что Poema bez geroia будет считаться эзотерическим по форме и содержанию, но она сознательно отказалась давать какие-либо разъяснения.Во время интервью Берлину в Оксфорде в 1965 году на вопрос, планирует ли она комментировать работу, Ахматова ответила, что она будет похоронена вместе с ней и ее веком — что она написана не для вечности или для потомков, а для тех, кто все еще помнит мир, который она описала в нем. В самом тексте она признает, что ее стиль — это «секретное письмо, криптограмма / запрещенный метод», и признается в использовании «невидимых чернил» и «зеркального письма». Поэма без героев свидетельствует о сложности поздних стихов Ахматовой и остается одним из самых захватывающих произведений русской литературы ХХ века.
В 1952 году Ахматова и Пунины с большим неудовольствием переехали из Фонтанного дома, который полностью перешел в собственность Арктического института, и разместились в другой части города. Несмотря на ухудшающееся состояние здоровья, последнее десятилетие жизни Ахматовой было довольно спокойным, отражая политическую «оттепель», последовавшую за смертью Сталина в 1953 году.
Лев был освобожден из тюрьмы в 1956 году, и несколько томов ее стихов, хотя и подверглись цензуре, были опубликованы в конец 1950-х и 1960-е гг.В этот период вышел и ее самый важный сборник стихов. Вышедший в 1965 году сборник « Бег времени » собрал стихи Ахматовой с 1909 года и включал несколько ранее изданных книг, а также неопубликованную «Седьмую книгу». К тому времени, когда ей было уже за 70, ей разрешили совершить две поездки за границу: в 1964 году она поехала в Италию, чтобы получить Международную премию Этна Таормина в области поэзии, а в 1965 году она поехала в Англию, где получила степень почетного доктора Оксфорда. Университет.Во время второй поездки она ненадолго остановилась в Париже, чтобы навестить своих старых друзей, уехавших из России после революции.
Анна Андреевна Ахматова умерла 5 марта 1966 года в Домодедово (под Москвой), где она выздоравливала от сердечного приступа. После официальной похоронной церемонии в столице ее тело было доставлено в Ленинград на богослужение в Никольском соборе.
Похоронена в Комарово, расположенном на окраине Ленинграда и наиболее известном как место отдыха; в 60-е годы жила в Комарово на даче, предоставленной Литературным фондом.Полного признания в родной России Ахматова получила только в конце 1980-х, когда все ее ранее не публиковавшиеся работы наконец стали доступны широкой публике. В 1989 году ее столетний день рождения отметили множеством культурных мероприятий, концертов и поэтических чтений. Коммунальная квартира в Шереметьевском дворце, или Фонтанном доме, где она жила с перерывами почти 40 лет, теперь является музеем Анны Ахматовой.
свадебных литургий из Эпохи 31.10.06 @ 19:00: aethyrflux — LiveJournal
Я не верю, что когда-либо участвовал в более атеистическом / гуманистическом ритуале…47 человек присутствовало на этой неофильной нерелигиозной свадебной церемонии
(Ави: акустическое исполнение Тома Уэйтса «Картина в рамке»)
«Мы цитировали греков наизусть, восхищались французскими символистами Скандинавская литература — наша собственная, она знала философию и теологию, поэзию и историю всего мира.
В этом смысле мы были гражданами вселенной, носителями великого музея культуры человечества. Это был Рим во время падения. Мы не знали жить, а скорее созерцать самое изысканное, что было в жизни.Мы не боялись слов. Мы были циничны и не целомудренны духом, бледны и инертны по жизни. В определенном смысле мы, конечно, были революцией до революции — так глубоко, безжалостно и фатально мы разрушили старую традицию и навели смелые мосты в будущее. Но наша глубина и смелость были переплетены с сохраняющимся чувством разложения, духом умирания, призрачностью, эфемерностью. Мы были последним актом трагедии ».
Это были слова Елизаветы (Лизы) Юрьевны Кузьминой-Караваевой Пиленко, которую поймали при вывозе евреев из нацистской Германии и которая умерла в концлагере в 1945 году.Позже она была канонизирована как Мать Мария Скобцова, или Святая Мария Парижская.
Или, как сказал бы Роберт Антон Уилсон: «Не позволяйте ИМ имманентизировать Эшатон!» (Сделай сам …)
И как сказал Баки Фуллер в 1983 году во время последнего интервью перед своей смертью: «Самое важное, чему нужно научить своих детей, — это тому, что солнце не восходит и не заходит.
Это Земля вращается. Затем научите их понятиям Севера, Юга, Востока и Запада, а также тому, что они относятся к тому месту, где они оказались на поверхности планеты в это время.Все остальное приложится ».
Чтобы облегчить этот сдвиг парадигмы, мы предлагаем следующий ритуал:
ОБРЯД С ОТКАЗОМ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ, из Индекса Корпуса AutonomatriX
Малый ритуал изгнания двоякого языка (LBRD)
Действительно глупое начало Обряд (это отказ от ответственности)
Процедура:
1. Вызов «Архангелов» (с использованием знаков NOX) Голос:
Передо мной стоит предупреждение главного хирурга
За мной стоят аварийные выходы
Справа от меня стоит Большой Брат
Слева от меня стоят Все эти ублюдки, которые мешают мне
Ради меня Обжигайте все мои Дисфункции,
, так что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ МОЯ ПРОБЛЕМА!
2.Вращайся по кругу и лицом на юго-восток. Помашите рукой-сигилой Знака Древних по спирали против часовой стрелки внутрь и Произнесите: Входите на свой страх и риск.
3. Поверните виддершины лицом на северо-восток. Взмахните рукой-печатью Старшего Знака по спирали против часовой стрелки внутрь & Интона: Ничего не верно; все разрешено.
4. Поверните виддершины лицом на северо-запад. Взмахните рукой-символом Старшего Знака по спирали против часовой стрелки внутрь и Intone: Вопросы — это бремя для других; тюрьма отвечает самому себе.
5. Поверните виддершины лицом на юго-запад. Взмахните рукой-символом Старшего Знака по спирали против часовой стрелки внутрь и введите: Мы снимаем с себя всю ответственность и не несем ответственности.
6. Поверните виддершин снова лицом на юго-восток. Взмахните рукой-печатью Старшего Знака по спирали против часовой стрелки внутрь и Интонайте: Если мы решим принять нашу волю, эти ленты самоуничтожатся за 23 секунды.
7. Обратный отсчет от 23-14 беззвучно… @ 13 , поднимите руки вверх и используйте пальцы и руки, чтобы отсчитать до 1 , после чего сделайте сальто вперед через левое плечо, приземляясь на ноги.
8. Intone: Помогите мне со смехом изгнать проклятие Серого Лица из этой Хмурой Страны! … Теперь мы готовы совершить этот брак!
Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать радостный союз мистера I.Q. и г-жа J.G.
CiCi будет проводить брачные обряды, но прежде чем мы начнем, я оставлю вас с одним заключительным благословением и предостережением:
«В своей работе 1534 года _Gargantua and Pantagruel _ Франсуа Рабле описывает своего рода» гуманистическое «аббатство называемый Телем, единственным правилом которого было «Делай, что хочешь», «потому что люди, которые свободны, рождены, хорошо воспитаны и непринужденны в честном обществе, имеют естественный стимул и инстинкт, который побуждает их к добродетельным делам и уводит от них. порок, и это они называют честью.Когда те же самые люди находятся в депрессии и порабощены гнусным принуждением и подчинением, они используют это благородное качество, которое когда-то свободно толкало их к добродетели, чтобы сбросить и сломать это иго рабства.
Ибо мы всегда стремимся к тому, что запрещено, и жаждем того, в чем нам отказано ».
(Ритуал неожиданности, сделанный СиСи: Мавидж … Мавидж — это то, что объединяет нас сегодня … Мавидж, восхищенный авангард, этот двойник виффим двойник … … Ven wuv, twoo wuv, wiw fowwow you fowever .. … так tweasuwe your wuv.. Крылья есть? … Congwaduwations, теперь я обращаюсь к вам, мистер I.Q. И миссис JQ)
(миссис JQ бросает букет)
(общее веселье, еда / питье и т. счастливая пара, одновременно)
(возобновление музыки, обед, обсуждение и кутеж)
Полезная серия статей о русских писательницах на JSTOR
Славянский и восточноевропейский журнал (SEEJ) публикует исследования по всем областям славянских языков,
литературы и культуры.Статьи по неславянской восточноевропейской тематике
интерес к славистам тоже можно учесть. Представленные статьи должны
быть хорошо задокументированным и отражать наличие соответствующих первичных источников
на языках оригинала и знание текущего состояния исследований в
соответствующие области.
Педагогические статьи сообщают о результатах серьезных
исследования, эксперименты и оценки. Более короткие или менее формальные исследования,
коммуникации и сборники в тех же областях будут рассмотрены для
публикация в виде заметок.Обзорные статьи (более подробные аналитические эссе или обширные
обзоры исследований в конкретных областях) также приветствуются. Обзор книги
раздел также включен в каждый выпуск.
Американская ассоциация преподавателей славянских и восточноевропейских языков
(AATSEEL), основанная в 1941 году, существует для продвижения исследований и продвижения преподавания.
славянских и восточноевропейских языков, литератур и культур на всех образовательных
уровни, от начальной до аспирантуры. Хотя наибольшая доля
его деятельность и члены сосредоточены на русском языке, AATSEEL включает
все славянские и восточноевропейские языки, литература, лингвистика и культуры.AATSEEL проводит ежегодную конференцию в декабре каждого года; его публикации
включая Славянский и Восточноевропейский журнал (SEEJ) и AATSEEL
Информационный бюллетень, каждый из которых выходит четыре раза в год.
AATSEEL также издает
ежегодный список участников. Все участники получают все публикации без дополнительной оплаты.
Стоимость. Членство также дает скидку на регистрацию на нашей ежегодной конференции.
Примечание: Эта статья представляет собой обзор другого произведения, например книги, фильма, музыкального произведения и т. Д. Оригинальная работа не включена в этот обзор покупки.
русских героев французского сопротивления
Участие России во французском движении сопротивления до сих пор остается малоизвестной страницей Второй мировой войны. Между тем более 35 тысяч советских солдат и русских эмигрантов воевали против фашистов на французской земле. Семь с половиной тысяч из них погибли в боях с противником.Русские герои Речь генерала де Голля по лондонскому радио, призывающая всех французов объединиться для борьбы с захватчиками
История Участие русских эмигрантов в движении сопротивления начинается с первых дней оккупации Франции.
По призыву генерала де Голля они самоотверженно вели подпольную деятельность с французскими патриотами. Они руководствовались чувством долга перед своей второй родиной и желанием внести свой вклад в борьбу с фашистскими захватчиками.Одной из первых в Париже была «Гражданская и военная организация», которую возглавил ветеран Первой мировой войны Жак Артус. Генеральным секретарем этой организации была дочь русской эмигрантки княгини Веры Оболенской. Во многих городах оккупированной Франции они создали разветвленную сеть секретных групп, в которую входили люди разных профессий, сословий, религий.Известно, что за неделю до нападения Германии на Советский Союз члены «Гражданской и военной организации» с большим трудом передали в Лондон сообщение о предстоящей агрессии.
Княгиня Вера Оболенская
Позже, уже в 1944 году, разведывательные данные о размещении немецких войск сыграли важную роль в воздушно-десантном штурме союзников в Нормандии.
Активная деятельность в организации Веры Аполлоновны Оболенской, мужество, проявленное на судах над ней после ареста, снискали ей посмертную славу.
Она показала всем пример героизма в борьбе с фашизмом.
Группу сопротивления и подпольную типографию организовали исследователи Музея человека в Париже Борис Уайльд и Анатолий Левицкий со своими товарищами. Первой акцией этой группы стало распространение в Париже листовки, составленной журналистом Жаном Тексье, которая содержала «33 совета, как вести себя по отношению к захватчикам, не умаляя собственного достоинства».
Весь Р. декабрь 1940 года был выпущен листовка, написанная Борисом Владимировичем Уайльдом, призывающая к активному сопротивлению захватчикам.Слово «сопротивление», впервые прозвучавшее в этой листовке, дало название всему патриотическому движению во Франции в годы войны.
Борис Уайлд
Члены этой подпольной группы также выполняли разведывательные задания, полученные из Лондона. Например, им удалось собрать и передать ценную информацию о строительстве гитлеровцами подземного аэродрома возле города Шартр и базы подводных лодок в Сен-Назере.
Согласно доносу осведомителя, сумевшего проникнуть в эту группу, все подпольщики были арестованы. В феврале 1942 года были расстреляны Уайльд, Левицкий и еще пятеро.
Среди русских эмигрантов, самоотверженно вступивших в борьбу с оккупантами, были княгиня Тамара Волконская, Елизавета Кузьмина-Караваева (мать Мария), Ариадна Скрябина (Сарра Кнут) и многие другие. За активное участие в боевых действиях княжне Волконской было присвоено воинское звание лейтенанта внутренних войск Франции.
Во время оккупации Тамара Алексеевна жила недалеко от города Руфиньяк департамента Дордонь. С момента появления в этом отделении партизанских отрядов, состоящих из советских бойцов, она стала активно помогать партизанам. Княгиня Волконская лечила и ухаживала за больными и ранеными, вернула десятки советских и французских бойцов в ряды Сопротивления. Распространяла листовки и воззвания, лично участвовала в партизанских операциях.
Анатолий Левицкий
Среди советских и французских партизан Тамара Алексеевна Волконская была известна как Красная княгиня.
Вместе с партизанским отрядом она с оружием в руках участвовала в боях за освобождение городов на юго-западе Франции. За активное участие в антифашистской борьбе во Франции Тамара Волконская награждена орденом Отечественной войны II степени и Военным крестом.Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева эмигрировала во Францию в 1920 году. В Париже Елизавета Юрьевна создает организацию «Православное дело», деятельность которой в первую очередь была направлена на помощь нуждающимся соотечественникам.По особому благословению митрополита Евлогия он был рукоположен в монахини во имя Матери Марии.
После оккупации Франции мать Мария и ее товарищи по «православному делу» укрыли в Париже сбежавших из концлагеря советских военнопленных, спасли еврейских детей, помогли русским людям, обратившимся к ней за помощью, предоставили убежище всем, кого преследовало гестапо.
Елизавета Кузьмина-Караваева умерла в концлагере Равенсбрюк 31 марта 1945 года.По рассказам, в газовую камеру она пошла вместо другого заключенного — молодой женщины.
Посмертно Елизавета Кузьмина-Караваева была награждена орденом Отечественной войны.
Ариадна Александровна Скрябина (Сара Кнут), дочь известного русского композитора, с самого начала оккупации принимала активное участие в борьбе с фашистами и их пособниками. В июле 1944 года, за месяц до освобождения Франции, Скрябин погиб в перестрелке с петеновскими жандармами.В Тулузе установлена мемориальная доска на доме, где жила Ариадна Александровна. Посмертно награждена Французским военным крестом и медалью сопротивления.
День начала Великой Отечественной войны в русских эмигрантских кругах был объявлен днем национальной мобилизации. Многие иммигранты восприняли участие в антифашистском движении как возможность помочь Родине.
Начиная с 1942 года не менее 125 тысяч советских граждан были отправлены в концентрационные лагеря для принудительных работ на шахтах и шахтах во Франции из СССР.Для такого количества заключенных на территории Франции построено 39 концлагерей.
Стена форта Мон-Валериен, где 23 февраля 1942 года были расстреляны Борис Уайльд и Анатолий Левицкий и где в 1941 году были казнены тысячи участников Сопротивления в 1942 году — 4,5 года
Один из инициаторов Антифашистской борьбой в лагерях велась «Группа советских патриотов», созданная советскими военнопленными в концлагере Бомон (департамент Па-де-Кале) в начале октября 1942 года.«Группа советских патриотов» поставила перед собой задачу организовать диверсии и диверсии на шахтах и агитацию среди заключенных. «Группа …» обратилась ко всем гражданам СССР, находившимся во Франции, с призывом «… не унывать и не терять надежды на победу Красной Армии над фашистскими захватчиками, к высоко держаться и не терять достоинства гражданина СССР, использовать любую возможность, чтобы навредить противнику.
Обращение «Группы советских патриотов» из лагеря Бомон было широко распространено во всех лагерях для советских заключенных в департаментах Нор и Па-де-Кале.
В концентрационном лагере Бомонт подпольный комитет организовал группы саботажа, которые выводили из строя грузовики, горное оборудование и смешивали воду в топливо. Позже военнопленные перешли к диверсиям на железных дорогах. Ночью участники диверсионных групп проникли на территорию лагеря по заранее подготовленному проходу, открутив рельсы и выбив их в стороны на 15-20 см. Эшелоны
на большой скорости, груженные углем, военной техникой и боеприпасами, рвали по рельсам и спустились с набережной, что привело к остановке движения на 5-7 дней.Первый крушение эшелона советских военнопленных приурочили к 26-летию Великой Октябрьской социалистической революции.
Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (мать Мария)
Одна из диверсионных групп под руководством Василия Порика совершила побег из концлагеря Бомон. Вскоре был организован небольшой мобильный партизанский отряд, успешно проводивший смелые, смелые операции. За голову Василия Порика немцы объявили награду в миллион франков.
В одном из столкновений Василий Порик был ранен, взят в плен и заключен в тюрьму Сен-Нике.В течение 8 дней он мужественно переносил пытки и издевательства фашистов. Узнав на очередном допросе, что ему осталось жить два дня, Василий Порик решил взять последний бой. В камере он вытащил длинный гвоздь из деревянной решетки, с криком обратил на себя внимание и своим кинжалом убил пришедшего к нему охранника, который ему удалось отобрать. С помощью кинжала он расширил щель в окне и, разорвав белье и связав его, убежал.
Сообщая о побеге Пурика из тюрьмы, французские газеты пестрели заголовками: «Побег, о котором история Сен-Никайз не знала», «Из этих казематов только дьявол мог спастись». Слава Порица росла с каждым днем, в коллектив приходили новые люди. Удивленные находчивостью и смелостью советского офицера, горняки департамента Па-де-Кале сказали о нем: «Двести таких Пориков — и во Франции не было бы фашистов».
Герой Советского Союза Василий Порик
В ходе активных боевых действий отряд «Порич» уничтожил более 800 фашистов, сошло с рельсов 11 эшелонов, взорвано 2 железнодорожных моста, сожжено 14 автомобилей, было изъято большое количество оружия.
