Журнал Доулы — LiveJournal
Есть дети, которые приходят давать, а есть те, что приходят брать.
О первых родители при каждом удобном случае говорят, что их ребенок солнце, осветившее всю нашу семью, с ним жизнь стала светлее, он принес радость и любовь в наш дом, он благословил нас своим светом. Про них иногда говорят как о тех, кто будто бы хоть и малыш совсем, но уже маленький Будда, мудрая, вечная душа, будто «он старше всех нас». Они не требуют многого, они очень простые, легкие, и даже трудности с ними проживаются будто с дуновением попутного ветра. С самого начала своего пути они выстилают все новым благополучием, удачей, благоприятными изменениями в семье и в материальной сфере, рождение таких детей поднимает мою женскую самость, воспитание — не воспаляет мой родительский нерв вины.
А о вторых говорят что-то совсем иное. Во-первых, о них почти не говорят, потому что неясно как. Все мысли про таких детей социально очень табуированны, самой себе в них признаваться ай как сложно, но если решаются шепотом — кому-то, в безопасной обстановке кабинета психолога, близкой подруге, в отчаянии — то это звучит емко: «Если бы тебя не было, то все было бы иначе, лучше». Кажется, что все в этих детях не так, как должно быть у нормальных детей, кажется, что они пришли все силы высасывать и ничего не отдавать взамен. С ними многое рушится, с ними приходит много боли. Начиная с беременности, которая оказывается вовсе не о розовых пони, лепестках роз, безмятежных прогулках с мужем под ручку и совместном семейном ожидании. Это период жесткого истязания телом — души, это беременности, фоном которых постоянно являются тревоги, страхи, отчаяние, усталость, злость, одиночество. Роды таких детей — опустошают меня, выказывают что-то такое, что я долго хочу развидеть, потому что не в состоянии примерить их на себя — как о себе, и тогда становится проще считать — что они о ребенке, к которому я чувствую все меньше и меньше. Этот ребенок приносит так много боли, что желая закрыться от боли, мы закрываемся и от него, назначая его в этой боли- козлом отпущения.
Знаете, кто такой козел отпущения с архитипической точки зрения? Это животное, которое приносилось в жертву богам, чтобы оно искупило все грехи общества. То есть на него символически вешалась коллективная вина, вся плохость всех. Так и с таким ребенком. У нас была бы идеальная семья, если бы не он. Я была бы идеальная мама перед самой собой, если бы не мое родительство им (ведь с другими детьми я хорошая!). У меня бы идеально был бы построен день, неделя, если бы не его поведение.У нас с мужем были бы хорошие отношения, если бы не этот ребенок. Это такой ребенок — который кажется… наказанием. В отчаянии мама задает вопрос: «За что мне он?» или мягче — «Почему?»
Но фишка-то вся в том, что все дети — благословение. Потому что жизнь — это благословение и любовь в чистом виде. Если брать это за аксиому, то начинается самый настоящий труд души.
Самое трудное — это развернуться лицом к этому ребенку, к Богу внутри него, который говорит с нами. Это допустить, что этот ребенок — тоже пришел давать, но только это дар — не на, на ладошке, не благословение ресурсом, а сила, рожденная из боли, любовь, закованная в травмах. Именно такие дети подарком своим несут не активную, на солнечной стороне — жизнь, радость, а теневую, заблокированную в нашей боли. Они будто подрывают все сокрытое, сдирают маски, провоцируют на изменения, снимают защиты, они обнаруживают сокрытое, выводя на свет — тайное, куда я, или вся моя семья не собирались смотреть — этакая грязь, заметенная под коврик, этакие скелеты в шкафу. Эти дети создают самую страшную ломку — круша наш перфекционизм, хорошесть на правильно выполненных условиях, делая нас уязвимыми — либо правда любимыми и принятыми — собой и другими, либо нет.
И тогда — не беременность им виновата, что я чувствую себя такой одинокой и беспомощной, а я обнаруживаю горькую, давно известную мне правду, в которой очень тщетно — что любовь моих родителей ко мне весьма и весьма условна, а свекры — не очень-то и считают меня своей, родной. Что муж — находится еще в очень незрелой фазе, все еще очень привязан к маме, и не в силах заботиться обо мне полноценно, он сам — ребенок. И тогда роды — оказываются бескомпромиссно о моем неумении ставить границы, выбирать действительно нужное, а не из вежливости и страха обидеть чужих людей. Тогда поведение этого несносного ребенка — оказывается обо мне, маленькой, раненой, которой не давали быть такой, а он — вон что себе позволяет! Если открыть душу на встречу этому ребенку — то дорога, сближающая вас, будет как тающая по весне — полная ручьев, пахнущая землей, сносящая все былое, мертвое, и много-много-много воды — потребуется, чтобы ступить на твердую опору — контакт.
Благословение этих детей — в труде души, в том вызове на взросление и исцеление, который они нам бросают. Смелость и мужество душ их не знает границ, щедрость их любви к нам и доверие в уязимости — сродни Иисусу, ведь этот ребенок подставляет вторую щеку, когда мы бьем его — на самом деле, или морально — отвергая. Такие дети — кажутся слабыми, и в них действительно куда больше детского, чем у детей «солнечных» — «взрослых душ». Малышовость их — размягчает сердце, милосерднее делает нас, потому что главное, к чему мы идем в этом трудном пути — это допущение любви к нашему внутреннему малышу (ох, простите за замыленную субличность, но в данном случае это действиельно так), ту нашу детскую часть, не которая мимими, а которую стыдно вспоминать, и самим хочется отвергнуть, потому что она ледяная, потерянная, и в ней так сильно много боли, что когда-то мы сделали вид, что ее нет.
Эти дети — пришли зеркалить ее. Чтобы вы полюбили — и его, и себя — целого, не солнечного, тщательно выбеленного, выросше-причесанного, а настоящего, разного, слабого.
Архивы Марьяна Олейник — СОЗНАТЕЛЬНО.РУ
Я доула. Я оказываю информационную и душевную поддержку в беременность, сопровождаю в родах, заботясь о психологическом и бытовом комфорте женщины, сопровождаю как в домашних родах, (как с акушеркой, так и соло), так и в роддоме. И еще я рядом в послеродовом периоде. Я мама троих мальчишек, каждый из которых рожден дома. Материнство свое ощущаю духовным путем.
Это выстрадано. Я сижу на закрывании родов, и на меня смотрит женщина глазами, полными слез и сожаления. Ей уже совершенно очевидно, ЧТО оказалось важнее.
Мы стесняемся сказать «нет» на своих родах, потому что врач, которая с тобой разговаривает, так доброжелательна, вы с ней знакомы еще с беременности, и, кажется, если ты выбрала ее для своих родов, то выбрала всю ее — со всеми ее идеями и предложениями на твоих родах, поэтому сказать ей «нет», это будто обидеть ее лично, указать на ее будто бы профессиональную некомпетентность, отвергнуть всю ее как человека. Этакий страх причинить другому «боль». Неудобно… Тем более, она так старается для меня, так хорошо ко мне относится — что зря доброго человека обижать.
Мы не соотносим, что сказать «нет» идее, предложению или даже настырному указанию — не значит отвергнуть самого человека, от которого идея исходит. Это нормально, что что-то нам подходит, а что-то нет, и при этом человек нам нравится или нет — и это не всегда взаимосвязанные явления. Нам может не нравиться человек, но нравиться его предложение, нам может не нравиться его предложение, но в целом он нравится. Главное, как у нас самих это внутри. Наличие внутренней свободы, отследившее слияние и тиранию, унаследованные от мамочки: «Ах так! Ну конечно, совсем ты меня не ценишь, все делаешь по-своему!» Как на это реагирует другой человек — мы не в силах проконтролировать. И кстати, этот другой человек может вполне без воспалительного процесса пережить отказ, как зрелый и здоровый, а лишь мы из своего болезненного опыта (чаще всего родительское-детских отношений) боимся сказать «нет» и получить такую реакцию.
Профиль пользователя Марьяна Олейник — Doula.ru
Доула
Коротко обо мне
Я мама трех сыновей и человек с очень богатой и необычной судьбой 🙂 Видимо, жизнь — доверие ей и следование ей — и есть мое основное "хобби". Люблю жизнь по душе. Люблю работать с запретными и болезненными чувствами.Выходить и выводить из боли на свет, на любовь, на дар и ресурс. Океан в бутылке — это я. А еще вы — бесконечность души в теле, и ваш малыш — в утробе :) А еще я автор множества статей по беременности, родам и материнству, которые вы могли и можете прочитать в моем блоге http://okean-v-butylke.livejournal.com или на Сознательно. ру, а также в журналах "Мой ребенок" и "Домашний ребенок" с 2006 по 2009 года.
Образование
первое высшее — журналистика МГУ, а дальше по профессии. Поскольку официального и единого образования для доул у нас в стране пока не существует, и поскольку профессия доулы подразумевает владением навыков и информации из самых разных сфер, то получились очень разные направления, ни одно не оказалось лишним:) 1ая ступень гештальт-терапии, в МИГИПе, 1ая ступень метода Мюррей, курс по перинатальным потерям в Институте Перинатальной Психологии и Репродуктивной сферы, курс для доул Дарьи Стрельцовой и Светланы Шныровой, интенсив в институте Гордона Ньюфелда о теории привязанности, курс на консультанта про грудному вскармливанию Виктории Нестеровой, курс на инструктора по уходу за новорожденным в Мами-Сити, курс по ароматериапии Татьяны Александровой, курс обучения расслабляющему массажу Светланы Шведовой, курс по духовному акушерству Михаила Фомина, И обучение у зарубежных коллег: участие в двух международных акушерских конференциях Midwifery Today 2х дневный семинар Мишеля Одена для доул и акушерок, Наоли Винавер (обучение в Мексике — техникам ребозо, закрыанию родов и послеродовому пеленанию) Сестра Морнингстрар — традиционная акушерка из племени индейцев чероки, Гейл Талли — о техниках переворачивания ребенка из тазового в головное, Гейл Харт — дистанционный акушерский курс. На самом деле, я наверняка что-то упустила и не одно, и каждый год — этот список все пополняется, потому что учиться и совершенствоваться можно бесконечно.
Услуги
Психологическая и информационная поддержка в беременность ( консультации). Работа со страхами, настроем на роды, тревогами в начале беременности. Ведение встреч и курсов для беременных — Круг тепла, вебинары, семинары. Консультирование при трудностях забеременеть. Сопровождение в родах (домашние — с акушеркой и без, роддом). Работа с послеродовыми состояниями (консультации). Закрывание родов — помощь в переживании опыта родов, с которыми связаны болезненные чувства (вина, разочарование, злость, обида и тп), в том числе после КС. Послеродовое пеленание. Работа с перинатальными потерями — аборты, выкидыши, прерывание, смерть до, после и во время родов. А также — консультирование доул и обучение для доул. На самом деле есть смысл спрашивать, если сомневаетесь — работаю ли я с тем или этим. Бывают очень неожиданные запросы, я им открыта. Если нет, я откажу и-или подскажу, к кому вам лучше обратиться.
Где я работаю
МоскваМарьяна Олейник: как вернуть утерянный аппетит к материнству
В гостях у «Матрон» — Марьяна Олейник, психолог, доула, автор книги «Разговор с доулой», мама 4-х сыновей. Марьяна сама сталкивалась с горем (ее муж погиб, когда дети были совсем маленькие) и много работает с травмами других людей в своих психологических курсах.
Мы поговорили с Марьяной о непростых вещах, о которых обычно стараешься не думать. Постарались найти ответы на вопросы, которые страшно задавать даже самому себе.Марьяна, расскажи о своей семье…
Моя семья состоит из пятерых человек и кучки животных. Мои сыновья — Рой, ему скоро 12 лет, Юра, ему 9 — учатся в вальдорфской школе с музыкальным уклоном. Лукьян (почти 6) — ходит туда же в вальдорфский садик, Демьян (1,9) — малыш, который со мной или с няней. И я — их родитель, учусь, работаю, занимаюсь творчеством. Есть еще собака, кошка и два попугая.
Ты растишь четверых детей без мужа. Работаешь и учишься одновременно. Нагрузка высока, и ее не с кем разделить. Получается, у тебя нет этой опции «дожить до вечера, сдать детей мужу и отдохнуть». Что можно сделать в таких обстоятельствах? Как научиться не доживать до вечера или детского отбоя, а просто жить с детьми? Как быть в те дни, когда хочется просто забраться под подушку с головой и там остаться на месяц, а надо кормить-одевать-отводить в садик-играть-читать?
Когда не становится того, с кем можно разделить заботы о ребенке, эти ожидания тоже исчезают. На самом деле это, хоть и больно по ряду других причин, но имеет очень оздоравливающее свойство: ты перестаешь делить свою жизнь на две части — «вот здесь я отсиживаю срок с ребенком», а «тут я, как раньше, пытаюсь побыть сама с собой». Ты просто научаешься жить с детьми. Они и вправду становятся частью твоей жизни, а не видом работы — работы мамой. Вы становитесь семьей, одной командой, где каждый воспринимается всерьез.
Это какое-то иное измерение, очень настоящее. Если тебе нужно в душ, ты придумываешь, как пойти в душ. Если нужно работать, находится способ, как сделать это при детях. Мне кажется, это и для детей очень важно. Это позволяет им соприкоснуться с реальностью взрослого, делает вас ближе. Ты просто честно говоришь: дети, сейчас я буду работать, ко мне заходить нельзя, это важно, потому что работа дает денежки. Я закончу работу, потом куплю вам что-нибудь вкусное, и мы пойдем гулять. Понятно, что текст может быть другим, важно передать смысл.
Дети быстро узнают, что от близости можно уставать, и это нормально. Это не воспринимается ими как отвержение. Здесь родителем транслируется ценность бытия с самим собой.
Стоит ли матери показывать детям свою слабость, плакать при детях? Или это обернется против нее со временем?
Мне кажется, это очень зависит от обстоятельств жизни. Если в семье кто-то умер или мама с папой разводятся, мне кажется совершенно нормальным и даже важным плакать при детях: так легализуется и их право на горевание. Если эти слезы с сохранением внутреннего центра, то есть ты можешь, плача, ответить ребенку на вопросы, налить попить, если он просит, — это переносимые для ребенка слезы. Если мама в истерике и театрально рвет на себе волосы, тут дело не в слезах, а в том, что мама в принципе психологически незрела, она сама еще ребенок. И тогда слезы — это лишь частное проявление не очень хорошей, мягко скажем, тенденции в ее родительстве.
Есть ряд ситуаций, в которые мне просто не хочется посвящать детей, слишком это все трудно для них. И если я могу потерпеть со своими слезами до вечера, то я терплю.
Мне кажется, важно слезами показывать, что: а) от слез мир не рушится, человек не рассыпается, а наоборот, наступает облегчение; б) есть ситуации, в которых слезы рождаются сами собой, и это нормально — значит, человек живой, восприимчивый. То есть это такой опыт, когда слезы помогают пережить какой-то процесс, они не бессмысленны. И после слез мама снова с детьми. Тогда и у детей не формируется страха перед собственными слезами, а это очень важно. Тщетность — одно из самых важных чувств для совладания с реальностью, для взросления.
Как возвращаться в родительство после горя, перенесенной травмы? Как вернуть себе утерянный «аппетит» к материнству?
В связи с сильным жизненным потрясением возникает такое явление, как посттравматический синдром. Он много в чем может выражаться, в частности — в потере интереса к какой-либо значимой части твоей жизни до травмы. По этому принципу в связи с травмой нередко «выпадает» материнство.
Думаю, есть большая разница между тем, что женщина в депрессии и не замечает того, что выпала из материнства или не придает этому значения, и тем, когда ее это волнует и она пытается вернуться в «то, как было», в прежнюю включенность в детей.
Меня это очень беспокоило, потому что других взрослых на подхвате, которые были бы значимыми для детей и могли бы утолять их голод по теплу, привязанности, — у меня не было. В семьях, где такие взрослые есть, это, с одной стороны, дает маме фору, возможность дольше побыть в депрессии, а с другой — это же и демотивирует из нее выбираться.
У меня был стимул — дети, которые меня ждали. Справедливости ради, не могу сказать, что я была в тотальной «отключке». Повторю, я была с ними одна, помощников не было, и отключиться было просто невозможно, во всяком случае с такой мамой, как я. Окружающие, кстати, не очень понимали, о чем я: ведь со стороны я была все такой же заботливой и теплой с детьми, и так оно и было.
Но знаю, что бывает и куда более жесткое влияние депрессии на материнство. Что делать? Да плакать, что еще. Ты никак не поторопишь процесс переживания. Это как роды: можно только не препятствовать. В противном случае он затормаживается. Например, если пытаешься боль во время схваток не пустить. Та же аналогия: когда зажимаешься, раскрытие не идет, и прогресса в родах тоже нет. С болью душевной то же самое: попытки обезболиться, сделать вид, что я ничего не чувствую, вот эти все «развеяться», «отвлечься» — полная ерунда, потому что вообще никак не помогает гореванию. А значит, и к детям не возвращает.
Важно знать, что горе имеет четкие стадии проживания, если по ним двигаться — горе конечно.
Другими словами, в первую очередь важно разрешить себе быть в горе. А еще — горевать, что и материнство твое провалено на какое-то время, и это пятно на детстве детей уже появилось, уже есть. Чем быстрее женщина выйдет из отрицания и признает, что она, как мама, в депрессии, — тем быстрее пойдет процесс. Плакать. Слезы растапливают и вымывают все-все изнутри.
Что может сделать мама для своих отношений с детьми, когда она понимает, что находится в депрессии?
Признать, что сейчас ты живешь в аварийном режиме. Что сейчас не получится «как надо» и «как правильно», сейчас будет неправильно, но это — конечно. Что сейчас важно выжить, а как выплывешь, будешь восстанавливать детей. Здесь все просто: ваш самолет потерпел крушение, сначала кислородная маска на себя, потом — на ребенка.
Что еще можно сделать? Продумать ресурсы для детей, дополнительные источники радости для них. Может быть, это будет какая-то студия для ребенка, в которой он души не чает; любое увлечение, особенно если в нем есть группа очень теплых людей, с янушкорчаковским взрослым. Это идеально.
Поговорить ребенком о том, что маме сейчас трудно. Дать понять, что вот такая мама — это ненормальный вариант мамы, мол, не запечатлевай это себе как норму, это очень важно. Сказать, что мама вернется. Подобрать такие слова, чтобы ребенок поверил, что когда мама справится, снова будет тепло и хорошо. Это и для мамы очень важно: когда она говорит это ребенку, она и себе дает такой позитивный зарок на возвращение в себя. И, конечно, снимает напряжение. Ребенку лучше знать горькую правду, чем не знать ничего и только выхватывать из пространства что-то не то и объяснять это собственной плохостью.
А самой маме, повторю, — плакать. Писать, выписывать свои чувства — это самый эффективный и доступный способ терапии. Если есть желание и возможность — пойти на психотерапию. Но мне важно сказать о том, что если такой возможности нет, это не значит, что из депрессии ты не выберешься. Опять же, это как с родами: если нет акушерки, это вовсе не значит, что ты не родишь. Если позволять психике делать свое дело, она проведет тебя через все стадии горевания. Просто наблюдай в себе все состояния и ни на чем не фиксируйся, ничего не оценивай. Так же как физическая рана на теле тяготеет к заживлению, так и все душевные процессы направлены на исцеление.
Искать опоры для себя. Ресурсы. Маленькие радости.
И, наконец (это специально в самом конце), если есть шевеление души в сторону детей не из чувства вины, а из любви, то посмотреть, что самое маленькое, простое и радостное мы можем сделать вместе? По силам? И делать это по возможности.
Давай немного поговорим о теневой стороне материнства…
Теневое материнство — это та его часть, в которой обычно ни социум, ни сама мама не любят признаваться, о чем не просто не принято говорить, но и как будто переживать такие его стороны стыдно, запретно. Например, усталость от ребенка, радость при сбегании от него на работу или в кафе с подружкой. Но это самый мягкий пример. Пожестче — злость на ребенка, раздражение на него, непринятие каких-то черт его характера, вина перед ним за какие-то провальные вещи в материнстве. Еще глубже — ревность к ребенку относительно мужа или собственных родителей, зависть и даже равнодушие. Или такое чувство, когда ты точно знаешь, что тут могло бы быть больше любви, особенно если есть сравнение с другим ребенком.
Красота теневого материнства в том, что именно тогда, когда признаешь табуированное и стыдное, начинаешь разбираться с этим, смотреть на свои чувства и проживать их, то высвобождается очень много ресурса и любви к ребенку. Отношения в результате становятся более живыми, искренними, глубокими и близкими. Да и к самой себе мама тоже становится ближе.
Если мама понимает, что не любит одного своего ребенка или что одного ребенка любит меньше остальных, насколько важно быть честной с самой собой и признать это? И что вообще делать с этим чувством?
Неизмеримо важно, это главная отправная точка, с которой необходимо начинать движение в сторону любви: признать ее отсутствие. Но тут очень важно оговориться: поток от матери к ребенку есть всегда, просто он может быть заблокирован. И тогда уместнее говорить не об отсутствии любви, а о нарушенной привязанности и разбираться с причинами этого.
Сейчас очень много говорят о теории привязанности с точки зрения ребенка, с точки зрения здорового воспитания. На мой взгляд, не менее важно рассматривать, что формирует привязанность самой матери к ребенку, как можно ее реабилитировать и укреплять. Сейчас я пишу книгу именно об этом: «Я не люблю своего ребенка, или О реке, которая всегда есть».
Как найти силу в тщетности, когда мама понимает, что она чего-то не дала своим детям, не дает и уже не даст? Например, у детей нет папы, или бабушек, или отдельной комнаты, о которой они мечтают, или она не может исполнить их мечту и вывезти их на море, или купить собаку или еще что-то. Как не утонуть в чувстве вины и не провалиться в ощущение «я плохая мать»?
Обычно у нас за такими идеями — иметь полную семью, отдельную комнату, ездить на море и т.д. — стоят какие-то смыслы. Например, за морем — здоровье, за папой — родительская любовь, цельность самовосприятия, может быть, половая идентичность в ситуации матери-одиночки с сыном. И когда мы смотрим в корень этого смысла, становится понятно, что жизнь значительно шире наших представлений о ее устройстве. И тогда ясно, что можно трижды в год ездить на море, но вести такой образ жизни, что там никаким здоровьем пахнуть не будет. Можно жить в полной семье, но с отсутствующим на работе или эмоционально холодным папой или папой-агрессором, который уж точно никак не способствует тому, что ребенок чувствует себя любимым. Но также становится видно, что эти смыслы можно обеспечить массой иных вещей. Питанием, закаливанием, если мы говорим о физическом здоровье. Собственным теплом, другими любящими и важными для ребенка взрослыми. А сами вожделенные формы можно нагнать, жизнь-то очень долгая. Если нагнать невозможно, то отгоревать эту невозможность. Это не конец света именно потому, что возможностей компенсации — миллион.
И еще момент. Часто мы сами очень драматизируем, представляя за ребенка, как много он теряет и как, бедняжка, страдает. Но в реальности ребенок знать не знает, как может быть по-другому. Для него его жизнь — норма, и совершенно не факт, что он в ней несчастен.
Марьяна, ты счастлива?
Да. И нет. Я очень долго шла к состоянию, когда ты довольна своей жизнью, а приливы вдохновения и мурашек случаются сами по себе. Когда есть какая-то устойчивость, позитивный фон как база, норма каждого дня. Когда есть радость, наслаждение. И в этом смысле я счастлива. Но есть вещи, которые я претерпеваю, от которых мне грустно. Мне очень не хватает мужа. И сказать, что я счастлива в значении «мне ничего не надо» и «все в моей жизни совершенно», я не могу. Но могу сказать, что я люблю ее, жизнь, и себя в ней. И мне в удовольствие каждый день.
Беседовала Елена Сай
Фото: Ирина Осташкова
приветствия пост! — Журнал Доулы — LiveJournal
Кто я?Меня зовут Марьяна Олейник.
Я человек, который очень любит Жить.
Наверное, это главное. Быть честной в этом. Много пишу, потому что живу этим — о жизни по душе, о любви к себе, о внутренней свободе и ответственности, о взрослом и маленьком ребенке внутри нас, о счастье, о любви к другим.
Много постов об этом вы можете найти по тегам «быть счастливым», «моя вера», «любить».
Я мама троих сыновей, которых ращу одна. Некоторое время назад мой муж Сережа умер, оставив мне двоих сыновей — Роя и Юру. Лукьян пришел ко мне Светом ровно через год после.
Материнство считаю духовным путем. О душевном труде своем, о чувствах, страхах, приобретенной мудрости и опыте пишу под тегом «растем».
А о детях своих пишу редко и в основном под замком. Если вы хотите видеть эти записи, попроситесь ко мне в друзья.
Моя страсть и любовь к слову я сначала развивала и углубляла на факультете журналистики МГУ им. Ломоносова, на прекраснейшей специальности «литературно-художественный критик».
Так что в недалеком прошлом я журналист, несколько лет сотрудничала с журналами родительской тематики, особенно с «Лиза. Мой ребенок», также была автором и редактором журнала «Домашний ребенок».
За 7 лет опыта работы в сфере беременности, материнства и родов, я выучилась и прошла курсы
— консультанта по грудному вскармливанию на курсе у Виктории Нестеровой,
— консультанта по уходу за новорожденным ребенкам в «Мама-сити»,
— курс для помощниц в родах Дарьи Стрельцовой и Светланы Шныровой,
— курс по духовному акушерству у Михаила Фомина
— курс для традиционных акушерок и доул в Мексике у Наоли Винавер,
— дважды участвовала в международной акушерской конференции «Midwifery Today»,
— а также родительско-акушерской конференции «Руки и сердца»,
— проходила обучение на аромаконсультанта (работа с эфирными маслами)
Использую в своей работе телесные практики, арт-терапевтические и психотерапевтические по гештальт-методу.
Год назад я начала учиться на психотерапевта по методу гештальт в МИГИПе, но сейчас мой младший сын маленький и учебу я временно приостановила.
У меня есть два года личной психотерапии, что видится мне невероятно важным для любого человека помогающей профессии, т.к. обеспечивает вашу безопасность оттого, чтобы доула не бросилась вас ни лечить, ни компенсировать свои болезненные потребности и травмы, чтобы на была чиста и ясна в своих мотивациях в работе с вами. Мне важны границы в работе с клиентами — временые, денежные, этические, поскольку и это делает нашу связь экологичной, четкой, безопасной, т.к. ясной.
На этот год в плане пройти курс обучения на доул у Мишеля Одена в Лондоне и курс по массажу. В общем, учиться я не останавливаюсь, т.к. профессия доулы — оооооччччень широкая и требует многих знаний, умений и опыта.
Мечтаю и уже в процессе воплощения — писать книги. 🙂
Чем я занимаюсь и могу быть вам полезна?
Я доула.
Доула — это такой человек, который сопровождает беременную женщину на ее пути к материнству. Я оказываю информационную и душевную поддержку в беременность, сопровождаю в родах, заботясь опять же о психологическом и бытовом комфорте женщины, сопровождаю и в домашних родах, (как с акушеркой, так и соло), так и в роддоме. И еще я рядом в послеродовом периоде. И считаю это очень важным ( я писала об этом здесь)
И я всегда на стороне данной конкретной женщине, принимая ее в ее выборах, позиции, ценностях — безусловно. И советую и ориентирую — исходя из ее представлений о правильном, а не моих. Но щедро делюсь своим опытом и тем, как бывает у других мам.
Надеюсь, что с января заработает мой сайт об этом — http://doula.ru, а пока можно подробнее прочитать о том, кто такая доула — здесь
Я считаю, что в материнстве, как и в любых других человеческих путях, нет туда или не туда, однозначных и жестких маршрутов, нет единой карты, которая подходила бы всем. Я просто помогаю женщине нащупать ее компас, и по ее пути иду с ней рядом 🙂 Стрелка компаса — это всегда любовь, наша душа и суть.
Об истине и о том, как по-разному все мы ее видим, очень красиво мне рассказала традиционная мексиканская акушерка Наоли Винавер, которую я и считаю прежде всего своим Учителем и мамой. В передаваемых ее знаниях и умениях она опирается на традиции индейцев, а мне это особенно близко.
Об истине.
О солнце внутри каждого из нас.
О Темаскале — как способе переживания боли и неотъемлемой части послеродового пеленания.
Еще я делаю послеродовое пеленание, да. Которому как раз научилась в Мексике.
О послеродовом пеленании — что это, какие бывают, зачем.
раз и два.
И организовываю Благословение пути. Что это за красивейшая традиция для беременных такая, можно прочитать тут и тут.
Я не принципиальничаю в том плане, что ко мне можно приходить как разово за поддержкой, так и циклично — всю беременность, но не звать на роды, так и просто позвать на роды, так и просто, отдельно, даже если раньше не общались — обратиться за моей доульской помощью в послеродовом периоде. А можно, и то, и другое, и третье, и «можно без хлеба»(с) 🙂
Картина Ольги Культенко,durida
Как доула, я регулярно провожу встречи для беременных и доул, о наших встречах вы можете подробнее узнать в этом посте и сообществеkrug_tepla
Также я веду доульский курс для беременных, который, как и суть моей профессии, направлен на поддержание беременной в ее тревогах, страхах, проблемах. Он насыщает теплотой женского круга других беременных, ощущением красоты и значимости происходящего с ней чуда — вынашивания новой жизни, и дает практические советы по подготовке к родам и жизни с малышом.
А некоторое время назад мы проводили веб-курс с Анной Неклюдовой, «Доверие чуду» — тоже для беременных. Пока проводить его мы больше не планируем, но есть его запись со слайдами, которую можно купить. Об этом тоже достаточно написать мне на почту.
А в ближайшие недели я начну вести свою авторскую колонку на сайте Сознательно.ру.
О родах, беременности и доульстве я пишу по тегам: берегиням, роды, доула, доула я
О! а еще я выучивалась на консультанта по грудному вскармливанию и консультанта по уходу за малышом, а также довольно хорошо знакома с ароматерапией.
О моем материнстве.
В своем материнстве я придерживаюсь принципов естественности. Всех трех своих детей я рожала дома, растут они вместе со мной, не ходя в детский сад, а со старшим мы выбрали семейное обучение вместо школы. Верю в теорию привязанности Гордона Ньюфелда, а также в мудрость природы — силы нашего тела и души и умению их граммотно восстанавливаться. Верю телу и душе, больше чем голове, которая часто обманывает нас, путая мотивации — из любви или из страха.
Верю — в Любовь.
О моей беременности вторым сыном.
О моей беременности третьим сыном.
Рассказы о родах:
Первые: раз и два. (этот жж — я в прошлой реинкарнации, в друзья не стучитесь, журнал убран под глаз)
Вторые: раз и два
Третьи: раз и два.
Чем занимаетесь вы и можете быть полезны? 🙂
Я открыта к разным идеям и предложениям по сотрудничеству или помощи мне, в контексте того, что я — а) работаю с беременными, б)пишущий человек, в) мама троих мальчишек.
Как со мной связаться.
Пишите мне на почту [email protected]
Если я не отвечаю больше недели, пишите мне еще раз, чтобы я ответила. Это моя особенность, вероятно, связанная с количеством детей и дел на единицу времени 🙂
Если у вас что-то срочное или вам так просто удобнее — звоните по телефону 8 917 509 26 36
Если у вас что-то невероятно срочное и важное — можно звонить ночью. Правда.
С теплом от всей души,
М.
Марьяна Олейник, Автор в СОЗНАТЕЛЬНО.РУ
Марьяна Олейник, доула: “Но мир не мама, он не относится к нам также, как наша мама, не действует по тем логическим связкам, что ты привыкла с детства, не устроен ценностно так, как твоя мама” — эти слова я говорю часто в индивидуальной работе, часто — на закрывании родов.
Но вот вчера впервые родилось не менее емкое — роды не мама.
В детстве мы, не имея иного опыта, воспринимаем обращение с нами главного взрослого как истину, как норму, как — так и должно быть, раз оно так есть. Главный взрослый своим отношением формирует наше восприятие самих себя, нашу самоценность и логику нашей самооценки. Процесс взросления именно что подразумевает вычленение “базовой линии нормы”, обнаружение паттернов и осознанной выработки своих норм и ценностей, своих собственных взаимоотношений с жизнью и своей веры.
Когда мы оказываемся в родах, ряд факторов оставляет нас совершенно голыми и детскими перед самой жизнью. Непредсказуемость процесса, сила невероятного, ни с чем несравнимого Ощущения, новизна происходящего, измененное состояние сознания, повышенное количество окситоцина в крови — все это, и еще то, что между этим — обнажает нас до состояния внутреннего ребенка, и тогда Родовой Поток — воспринимается нами как мир, а мир, как вы уже поняли, в неосознанном варианте воспринимается нами как мама.
И тогда мы начинаем бояться боли, в ужасе, что она может причинить нам вред или убить нас, если проявить хотя бы немного слабости и открыться ей. (Многим знакомо, когда за уязвимость перед мамой, когда поделишься с ней своими секретами про отношения с подружкой или мальчиком, потом получаешь язвительные и хлесткие фразы в ссоре? “Вместо того, чтобы с Сашей своим игрушки играть, надо было к уроку лучше готовиться!”)
Мы воспринимаем шероховатости или трудности в родах как проявление наших недостатков, неусердности, слабости, плохости. (“Значит, плохо старалась!”)
Мы полагаем, что тяжелые роды даются за какие-то грехи. (Идея наказания)
И наоборот, легкие — за то, что я такая хорошая, классная, духовная.
Мы идем на роды как на экзамен, к которому нужно очень хорошо подготовиться, в них — ничего не забыть и понравиться экзаменатору (в роли экзаменатора — мама, муж, врач, ведущая курсов подготовки к родам, лучшая подруга), после оценивать результат по шкале Апгар, порвалась или нет, кесарево или нет, и сколько было вмешательств.
Но главное, что мне хочется донести, это то, — что роды НЕ мама.
Роды не наказывают, не проверяют и не испытывают тебя, не манипулируют тобой и не обманывают доверие, не стремятся уязвить и унизить, не любят тебя только хорошую и успешную, роды -это сама Жизнь. Родовой Поток — как сам мир, как вселенское Все, которое проходит через тебя, как явленный здесь и сейчас Бог.
И тогда становится очевидным, что роды — благославляют тебя жизнью, нейтральны и любовны одновременно, мудры и даруют опыт, принимают тебя любую, безоценочны и честны как зеркало.
Боль, которую ты так сильно можешь бояться, является ни чем иным, как проявленным родовым потоком. И именно она — не убивает тебя, не имеет цели уничтожить, она — добрая эта боль, потому что голубит схваточными волнами, вынося на берег — самой Жизни, саму жизнь, новую.
Сила слабости
Мы выросли в большинстве своем у родителей, которым самим не хватило родителей. Когда вся страна работала на благо государства, дети — пока не выросли, воспитывались им же — в шестидневках, летом по три месяца — у бабушки, дальше школа и университет, со всеми совесткими ценностями, и не имели опыта здоровой привязанности, безопасной близости — с другим. Не имели опыта родительства к ним — не смогли стать родителями вам, и встретившись едва ли не впервые с безусловной любовью в лице своего дитя, не смогли найти ресурса стать вам взрослыми, и отдались целиком своей травме, в проигрышной попытке так ее залатать. Чаще всего — мы девочки — мамы для своих мам с самого своего детства. Наш внутрнений контролирующий разросся настолько, что не мыслит, как можно иначе. В детско-родительской паре, вопреки всем законам природы, ведущим была ты, ребенок, а ведомой — мама, взрослая. Это то, что в теории привязанности Гордона Ньюфелда называется “альфа-комплекс”.
В современном мире выращен культ силы и результата. Контроль — высшая добродетель.
Нам невероятно сложно допустить, что Родовому Потоку — как Самому высшему Родителю, как Богу-Жизни , — можно и нужно довериться. Что вся сила, весь выгрыш и победа, к которым мы так стремимся, именно в том, чтобы — отдаться, перестать отслеживать, оценивать, и предположить, что в жизни действительно есть Больший, чем я. Ему виднее, он может быть мудрее, и мир не просто не развалится, если позволить себе ослабить бразды правления, а наоборот, создатся — легкими родами, текущими без плотин наших зажимов. Это из детства мы вынесли — что полагаться можно только на себя, это из детства нам так небезопасно с родителем, что нужно заботиться и о нем, но роды не мама, да, и они и есть самый здоровый родитель, как Бог — Отец, а Жизнь — Мать, они правда мудрее и могут привести нас за руку к нашему благу.
Контроль, управление, сила, результат — это невроз и болезнь нашей цивилизации. Отсюда непомерная гордыня и неадекватное самоощущение своего размера в масштабе жизни.
Доверие, уязвимость, тщетность и процесс — это дорога к исцелению.
В родах не нужно быть сильной и справиться с болью. В родах нужно позволить себе быть слабой и признать боль выше себя, сдаться ей и позволить вести.
Поверить боли — это одна из самых мужественных задач нашего времени. Допустить, что она исцеляет, что она мудра, что она — наиболее про здесь, про человеческую жизнь, про заземленность.
В контексте духовных родов часто говорят о том, что роды сильно связаны с взаимоотношениями с мамой. И потому в роды надо идти, разобравшись с ними. Простив маму.
Роды действительно связаны с отношениями с мамой. Но не так директивно, что если у тебя с ней плохие отношения или обиды, то роды не пойдут.
Разобраться с отношениями с мамой — это не значит прийти к тому, чтобы любить ее и жить с ней мирно и счастливо. Это значит — увидеть, Как именно мама проявляется в тебе: где тебе, оказывается, бесчисленное количество лет больно от ее заветов и советов, где она продолжает жить в тебе твоими выборами и страхами, твоими комплексами и проблемами в отшениях с твоими уже детьми и самым близким — мужем. Обидеться на маму. А потом увидеть глубже, шире — как и почему она была такой, увидеть по-настоящему и в ней маленькую девочку, а по сути — увидеть в ней человека, а не истину, не бога. И отпустить.
И тогда в родах — “матери” человеческой будет все меньше, травмирующей твои роды, а Матери божественной — все больше, целящей твои роды.
Безусловно, наши слепые пятна, паттерны и жизненные установки, приведут к нам в роды ровно “тех самых” людей, мы спровоцируем их бессознательно на определенное поведение по отношению к нам, и все это — также повлияет на притчу родов.
(Тут нет упрека, если что, ни грамма. Я закрываю роды, я делала это сотни раз, я просто знаю, сколь безоценочны роды в своем отзеркаливании базовых мотивов в жизни женщины, в ее личной, ее рода и жизни ее ребенка — в будущем).
Но главное все же, Родовой Поток.
Мне бесконечно дорого, что я научаюсь не только писать о чувствах после родов, когда только и остается, что исцелять случившееся, но и находить слова — перед, чтобы распутать, сколько это возможно, золотую нить, из которой сплетется узор ваших родов.
И пусть лучшей подготовкой к родам будет не только информация, но и практика доверия и уязвимости, труд — близости в отношениях с близкими. Это то, что и есть правда — о родах. А тело — только выразит.
Закрытие родов
18 Фев84498
Марьяна Олейник, доула: Меня часто спрашивают о том, что же это все-таки такое, закрытие родов. Интуитивное представление есть у каждой женщины (еще бы — так как есть потребность), но в том, как оно претворяется в жизнь, есть множество расхождений и мифов. Мне важно обозначить, что делаю я. И мне важно, как бы нескромно это ни звучало, обозначить, что так делаю только я — потому что именно этот способ — авторский, то есть мой.
В жизни каждого человека есть важные вехи, отметины на пути, меняющие ход судьбы, статус человека, образ жизни раз и навсегда или на очень долго. Речь идет о свадьбе, о рождении ребенка, о начале учебы и ее окончании. Душа требует овеществления этих переходов, материального «засталбливания» для более ощутимого, в прямом смысле слова, проживания события. Чтобы его можно было осязать. Так придумались праздники, обряды, ритуалы. Нашей психике это очень важно — свидетельствование перед другими людьми, официальное право называть себя и быть кем-то, символическое воплощение в действиях того, что проживается сейчас более глобально — на уровне души.
Рождение ребенка мы празднуем тоже. На родины приходят родственники, близкие люди, дарят подарки, — все приветствуют малыша, отмечают — рождение ребенка. Но кто отмечает — рождение матери? А уж тем более, кто отмечает рождение матери двух детей, рождение многодетной матери, четверых детей, пяти?
С каждыми родами женщина перерождается, становится иной, чем прежде, проходит в них инициацию в матери именно этого, выданного ей конкретного ребенка. Каждые роды открывают нам новые грани о себе, о жизни, о других людях. Но кто говорит с ней об этом? Кто, спрашивая «ну как, ты родила?» имеет в виду твои чувства? Подразумевается дата рождения, баллы по шкале Апгар, вес и рост. Это так и звучит — 26ое, 3 500, 53 см.» В чуть более подробном варианте, с подругами или на форуме — можно поговорить о том, сделали ли мне разрез промежности, применили ли стимуляцию, как сильно было больно или терпимо, насколько хорош роддом и конкретный принимающий роды врач. Но кто, кто спрашивает женщину о том, как изменилась ты в связи со своими родами? Что ты чувствовала в них?
Вы знаете, насколько богат бывает этот спектр? к одним и тем же родам можно чувствовать благодарность, радость, разочарование, гнев, обиду, сожаление, вину, удовлетворение… да, самые противоречивые чувства. Роды могут рождать чувство неведомого ранее доверия миру и людям или засесть глубокой занозой изнасилованности, они могут укреплять и разъединять супружеские узы, они могут дарить терпимость к разным точкам зрения или делать из нас ярких фанатиков одной конкретной идеи. Роды чего только не могут, роды все могут!
И вот с этим всем женщина чаще всего остается одна, одинокая. «Родила, и слава Богу!», «Главное, что все живы и здоровы!», «Роды позади, а у малыша вся жизнь впереди» — все эти установки, напрямую или невербально транслируемые нам обществом, в семье, окружением — затыкают лавину невыраженных чувств, неназванных, не идентифицированных, непонятых, остающихся бродить где-то глубоко внутри неясным томлением, грустью, тоской, легким привкусом разочарования. Часто благодарность, которая обязаны быть у нас к людям, которые нам «жизнь спасли», помогали, старались во благо моей и безопасности ребенка, как будто запрещает нам одновременно и злиться, и обижаться и быть недовольной поведением и поступками их на наших родах.
Каждая женщина, имеющая хоть какой-то контакт со своей душой, чувствует после родов, что прежней ее — больше нет.
А новая — еще непознанная. А посередине — вот этот меридиан, большое нечто, огромная Волна, принесшая ей ребенка, и это единственно «видимая» часть ее подарка, но все остальное — в пучине. А хочется — разглядеть, осознать, понять, понять, что же _со мной_ произошло.
Может хотеться понять и осознать, какая я стала. Может хотеться отпустить наконец-то гложущие «если бы» и «почему». Роды всегда оказываются не такими, какие мы себе их представляли. Потому что реальность много шире и богаче, чем наши мысли о ней. Нам может не хватать приятия своих родов такими, какими они уже произошли. За спиной у нас может оставаться трудный путь беременности, который до сих пор отравляет уже начавшееся, проявленное материнство. Чувство вины часто создает образ недостаточно хорошей матери, плохой матери, и сжимает нас, делая узким, будто права не имеющим проявляться — поток самой благостной любви на свете — материнской любви.
Раньше существовали ритуалы — на Руси — размывания рук с повитухой, и повивания женщины после родов. Первое по факту — заключалось во взаимном мытье рук роженицы и акушерки со словами «Прости меня — Бог простит». Второе — заключало в себе проживание конца перехода и восстановления как тела, так и души женщины после родов.
Сейчас последнее — возродилось. Сейчас — на послеродовое пеленание — бум и мода. Но взято из него практически всегда — только остеопатическо-косметичкая часть, а душе, как всегда, позабыли. Непринято это, в 21 веке, говорить о своих чувствах. Делиться «негативными» чувствами. Это ведь «грузит» другого, это ведь долго, да и смысл в этом какой — о пролитом молоке не плачут.
А смысла много. Потому что только освобождая себя от горевания, от боли, в нас есть место радости, благодарности и любви. Тумблер один: когда мы пытаемся закрыть в себе одни чувства, мы блокируем и противоположные им. Освобождение от переживаний не происходит вовнутрь — заткнул поглубже, але-оп! И готово, нету! Переживание — переживается, выходит со словами, со слезами, с эмоциями, выходит действиями и новыми чувствами, выходит осознанием — наружу.
Я сделала то, чего не хватило мне самой. Все три раза, все мои такие прекрасные, домашние, здоровые, практически академически-идеальные три раза родов. Плюс потребность эта стала звучать раз от раза — от других женщин.
Ритуал Закрывания родов — это моя придумка — в той форме, в которой это делаю я. Я сделала его из мексиканской традиции темаскаля (специальной бани, в которую отправлялись пережить какое-то событие, с какой-то задачей на решение или просто поиск сил) и техники расставания из гештальт-терапии. По сути — это синтез того, что делали из века в век и психотерапии, причем и то, и другое основывается на природе души, строится по ее «законам» переживания процессов, и имеет глубокий терапевтический эффект.
Как это происходит?
Женщина рассказывает свою Историю. Причем начинаться она может очень субъективно — в разные моменты времени. Наши «роды» могут начинаться задолго до зачатия ребенка, с момента встречи с папой ребенка, а могут начинаться с момента, как ты узнала о беременности. А могут с какого-то значимого и в чем-то поворотного события уже в саму беременность. Могут и самими родами начинаться роды. То есть речь не идет о конкретном числе, фактической дате рождения ребенка и точном времени начала схваток. Равно как и заканчиваться роды могут только спустя несколько месяцев от рождения ребенка, или в день приезда домой из роддома, или в день отъезда из дома приехавшей на послеродовой период свекрови, а не в миг рождения плацента и прикладывания малыша к груди. Хоть и этим они тоже могут психологически кончаться — у всех по-разному.
В процессе рассказа явно прослеживаются особо острые моменты, яркие, цепляющие женщину, те, в которых она будто буксует. И тогда здесь присоединяюсь я. Нам важно вычленить чувства из потока оценок — своих собственных, чужих, но звучащих в собственной же голове, убеждений и отговорок, мыслей — именно чувства. Назвать их максимально точно, расщепить на тончайшие переливы оттенков. Дать им быть — выразить их. Здесь я обычно подхожу очень творчески — чувства выражать можно как телесно, так и арт-терапией, так и гештальтистскими методами, особо любимым методом является предложение — написать или высказать человеку с родов, к которому много что лежит на душе и не отпускает, неотправляемое письмо. Выписать и сжечь.
Мы смотрим внутренним фонариком на все-все эмоционально заженные моменты в истории женщины, к каждому чувству — подбираем свой ключ. Иногда он настолько прост — плакать. Иногда происходит глубинная работа. Хотя сказать, что слезы — это легко, тоже было бы несправедливым. Иногда много мужества требуется признать, что именно здесь, именно в том, как оно произошло, мне очень больно. И разрешить, дать себе право на то, чтобы испытывать ее.
Большой эффект оказывает высказанность кому-то. Выслушанность. Безоценочная, но с ведущим, с ощущением, что окунувшись в свои чувства, нырнув в них, — не утонешь, выплывешь. Это как быть в плавании океана с инструктором. Засвидетельствование и разделенность. Это мало бы было бы прожить все с самой собой. Да, и видимо, невозможно, смелости идти туда одной порой не хватает. А может, не смелости, а чего-то другого. Ведь иногда нам не хватает не только мужества столкнуться с собственной болью ли, виной ли и слабостью, но и со своей силой, удачей, победой — не хватает нам мужества признать себя, похвалить и порадоваться себе, ощущая свою ценность. И это тоже напрямую касается произошедшего в жизни женщины изменения — родов.
И только когда все вычувствовано до дна, наступает блаженная усталость, внутренняя пустота.
И только в нее и можно вложить опыт данных женщине родов. Только выплакав несбывшиеся ожидания, горечь обиды и вины, возможно найти — чему радоваться.
И эта часть — вторая (первая была условно «негативная», проживание «плохого») — состоит из поиска ресурса, своей силы, из собирания Даров со своих родов.
Смотреть стоит в двух направлениях.
Во-первых, в то хорошее, что все-таки в родах было. Что удалось, что получилось, что было особенно прекрасно. От чего душа замирает и радуется. Где есть гордость и восхищение, благодарность и изумление, любовь и восторг.
А во-вторых, все то, что мы достали в первой части — всегда на дне своем несет силу и опыт. С этим бывают сложности, я помогаю увидеть. Но главную работу, конечно, совершает сама женщина, это ее Дары. Зачем были мои роды такими, какими они были? На что мне эта ситуация? Какой я благодаря ей стала?
Для ощущение прожитости, ритуальности, я в работе всегда использую два камушка. Один впоследствии отдается природе, второй остается твоим напоминанием, талисманом, оберегом и берегом — из того океана чувств, который ты проплыла.
Формат работы у меня бывает двух видов — очный и заочный. Очный, конечно же глубже — мы видим глаза друг друга, язык тела, у меня есть возможность утешить прикосновением, да и что тут объяснять — мы все предпочитаем серьезные разговоры проводить лично, а не по телефону — здесь тот же принцип. С другой стороны — скайп или телефон — альтернатива тем, у кого по какой-то причине нет иной возможности провести этот ритуал.
По времени я никогда не ограничиваю. Потому что у всех своя работа чувств — кому-то два часа, кому-то пять. Но у нас есть четкий маршрут, по которому мы движемся, и мы всегда приходим к светлому концу. За это я отвечаю.
