Шацкая биография: Шацкая, Нина Сергеевна — Википедия – Шацкая, Валентина Николаевна — Википедия

Нина Шацкая: биография

Нина Шацкая — талантливая певица, неповторимый вокал которой способен вызвать у слушателя целую гамму эмоций — от искренней печали до веселой улыбки. Репертуар исполнительницы построен в основном на композициях в стиле джаз и романсах.

Нина Шацкая в 2017 году

Будущая звезда родилась в городе Рыбинске 22 января 1966 года. Талант девочки стал заметен с раннего детства: Нина проявила вокальный талант. Отец Нины Шацкой, профессиональный музыкант, оценил данные дочери и отправил девочку заниматься музыкой с преподавателями. Сам Аркадий Шацкий, папа Нины, выбрал профессию дирижера, а также руководил джазовой группой.

В одном из интервью Нина Шацкая вспомнит о том, что в возрасте 15 лет педагог впервые предложил попробовать исполнить романс. Вокал девушки отлично подошел для столь особенного жанра, однако сама Нина не пришла в восторг от перспективы исполнять подобную музыку. В тот момент ей нравилась другая музыка. Но спустя годы Нина Шацкая, по собственному признанию, осознала правоту педагога.

Нина Шацкая в детстве

Окончив школу, девушка поступила в Ленинградский университет, выбрав профессию управленца. Доучившись до последнего курса, Нина Шацкая окончательно поняла, что хочет связать дальнейшую жизнь с музыкой и оставила университет. Сразу после этого певица поступила в музыкальную студию Ленинградского мюзик-холла, но по неизвестным причинам была отчислена оттуда после первого года учебы. Исполнительница не комментирует этот момент.

Параллельно с учебой Нина Шацкая работала в коллективе Ленконцерта, участвовала в многочисленных вокальных конкурсах и выступала на сцене. После инцидента с музыкальной студией певица перебралась в Москву, где устроилась исполнительницей в варьете, что на Тверской улице.

Певица Нина Шацкая

Затем девушка на несколько лет уехала в Италию. В Сети распространяется информация о том, что за границей Нина Шацкая пыталась сделать карьеру модели, однако певица развенчала этот миф.

По признанию Шацкой, в Италию ее привели другие причины, а источником слухов стали профессиональные фото, на которых девушка действительно даст фору любой супермодели. Но это только красивая фотосессия, сделанная другом исполнительницы. На родину Нина Шацкая вернулась уже в 30-летнем возрасте и сразу начала путь к исполнительской славе и популярности.

Музыка

Первый сольный концерт Нины Шацкой состоялся в московском Театре эстрады. Программа выступления включала джазовые композиции и исполнение романсов. Кроме того, некоторые песни Шацкой представляли собой оригинальный синтез этих двух жанров. А в сочетании с неподражаемым исполнением репертуар Нины Шацкой привел зрителей в восторг, подарив певице огромное количество поклонников. В интервью певица скажет:

«Я выросла в семье джазового музыканта, впитала в себя эту музыку, и невольно джазовые интонации пробивались у меня, когда я стала петь романсы».

Вскоре Нину Шацкую называли не иначе как дивой русского романса. Сама же певица неоднократно признавалась, что не отдает предпочтения тому или иному жанру и любит разную музыку. 

Нина Шацкая на сцене

Главное, по мнению Шацкой, чтобы исполнение было искренним и душевным. В репертуаре дивы имеются также и русские народные песни, а также ретро-композиции и даже баллады.

Поклонникам особенно полюбился цикл альбомов 2005 года под названием «Осенний триптих», в который вошли пластинки «Изумруд», «Jazz Mainstream» и «Песня о счастье». Не менее популярным стал и альбом «Колдунья», который Нина Шацкая посвятила 120-летию великой поэтессы Анны Ахматовой.

Нина Шацкая и Ольга Кабо

В творческой биографии Нины Шацкой нашлось место не только музыке. Певица пробовала силы и в кино: женщине достались небольшие эпизоды в популярных сериалах «В круге первом» и «На углу, у Патриарших». Кроме того, дива блистает и на театральной сцене, совместные художественные постановки Нины Шацкой с Ольгой Кабо успели полюбиться зрителям. В 2004-м певицу наградили званием заслуженной артистки Российской Федерации.

«Голос»

Несмотря на сложившуюся музыкальную карьеру, в 2017 году Нина Шацкая решила поучаствовать в популярном телепроекте «Голос». Выбирая композицию для традиционных слепых прослушиваний, певица остановилась на романсе «Очаровательные глазки».

С первых же аккордов судья Александр Градский понял, что поет Нина Шацкая, даже не разворачивая кресло к исполнительнице. Позже музыкант признался, что не нажал заветную кнопку только потому, что хотел, чтобы Нина попала в команду более молодого наставника. Так и случилось: Нина Шацкая оказалась в группе подшефных Димы Билана.

У судей конкурса, пораженных мастерством исполнения Нины Шацкой, возник вопрос: зачем профессиональной и состоявшейся певице нужен проект «Голос». Артистка пояснила, что была поражена реакцией молодой аудитории на романс из ее репертуара, исполненный в предыдущем сезоне шоу. И тогда же приняла решение попробовать оказаться среди конкурсантов и познакомить аудиторию с подобным жанром поближе.

Личная жизнь

Певица не любит распространяться о подробностях личной жизни. По признанию женщины, единственным непрекращающимся романом для нее стал роман с музыкой.

Известно, что в 1990-х у Нины Шацкой складывались романтические отношения с Франко Витале, фотографом из Италии. Однако этот роман продлился недолго. Намерения Франко были серьезными, а вот Нина, будучи молодой и восторженной, влюбилась в другого человека и оставила Витале ради новых отношений, которые казались более перспективными и желанными.

Нина Шацкая

Позже яркой и стройной брюнетке (рост и вес Нины Шацкой, судя по внешнему виду красавицы, близки к идеальным) один за другим приписывали романы со звездами кино и эстрады, однако певица не комментировала подобные слухи. В интервью женщина часто признается, что мечтает о семье, муже и детях, но понимает, что любому мужчине будет тяжело рядом с самодостаточной певицей, жизнь которой посвящена сцене.

Нина Шацкая сейчас

Сейчас Нина Шацкая продолжает выступать и работать над новыми сольными проектами. Возможно, поклонников вскоре порадует новость о выходе очередного альбома певицы.

Нина Шацкая в шоу «Голос» в 2017 году

В свободное время Нина Шацкая любит путешествовать: на официальном сайте исполнительницы представлена не только информация о выступлениях и новых песнях, но и личный блог исполнительницы, в котором певица делится впечатлениями о поездках по миру.

У певицы нет собственной странички в «Инстаграме», однако женщина щедро делится фотографиями из путешествий на официальном сайте и в аккаунте в «Фейсбуке».

Дискография

• 2000 — «Игра любви»
• 2002 — «Леди-романс»
• 2003 — «Золотые россыпи романса»
• 2005 — «Песня о счастье»
• 2005 — «Изумруд»
• 2005 — «Jazz mainstream»
• 2009 — «Зефир»
• 2009 — «Колдунья»

Фото

Post Views: 22

Читать книгу Биография любви. Леонид Филатов Нины Шацкой : онлайн чтение

Думай, думай, думай!

Не позволяй себе не думать!

Не смей остывать!

Я тут. Я всегда тут.

Предисловие

Себе, моим детям и детям моих детей

Представляю себя, если Богу будет угодно, эдакой седенькой старушонкой, достающей трясущимися ручками из укромного, только ей известного местечка, потрепанную от времени эту самую книжку.

Она удобно усаживается в старое кресло. Тишина. Никто и ничто не мешает, только мотылек одиноко бьется об оконное стекло. Будто лаская, она проводит ладонью по книге, вздыхая, открывает ее, и уже глаза бегут по этим строчкам. Слезы льются из подслеповатых глаз, потом голова запрокидывается на спинку кресла, книга остается лежать раскрытой на коленях, легкая улыбка полетела куда-то к звездам, и память следом за ней улетает в такое далекое и близкое прошлое.

И вот эта умилительная сценка подвигает меня на написание станущей когда-нибудь потрепанной книжки…

Я не слукавлю, говоря, что эта книга будет интересна только мне и, может быть, моим детям и детям моих детей.

Эта книга – своего рода хранилище, где собрано все самое для меня дорогое, и это прежде всего Лёнины записки, телеграммы, письма, адресованные мне и написанные с 1972 по 1985 год: в 1985 году мы с Леней наконец-то узаконили наш бесконечно-длинный, четырнадцатилетний, горько-счастливый Роман.

К сожалению, я вынуждена обнародовать свой дневник, – не по годам наивный, я бы даже сказала редкий по наивности, но, безусловно, честный, так как именно он объясняет появление Лёниных писем мне. Зачеркнутые строчки и вырванные страницы обнаруживают мою конспирацию на случай, если бы дневник вдруг попал в чужие руки. С 1975 по 1980 год я прекращаю его вести, стараясь через «не могу» освободить себя от Лёниной зависимости, но при этом оставаясь, и я это буду остро ощущать, на его крепком поводке. Поэтому встречи, несмотря на мои «уходы», продолжались. Считая себя свободной, совсем разорвать наши взаимоотношения мне было не под силу: Лёня держал меня мертвой хваткой. В 1980 году, за два года до того момента, как мы стали жить одной семьей, я снова открыла свой дневник

Дневник – это и есть та моя сумбурная, иллюзорно-реальная жизнь.

В книге мои воспоминания о некоторых эпизодах из нашей жизни, немного о себе, чем и как я жила до того дня, когда увидела моего любимого, его последнее счастливое лето и осень, все, что относится к истории нашего Романа.

Обладая большим архивом, в следующей книге надеюсь опубликовать ту его часть, где будет звучать только Ленин голос, его размышления о нашем времени, о разных событиях в разные годы.

Не имея писательского опыта и дара, я все же решила написать книгу самостоятельно, отказавшись от редактуры, сохраняя таким образом ту нашу с Лёней ауру, то воздушное пространство, которое было только нашим.

Вступление

Лёня был сделан из чистого золота!..

С. Соловьев

– Нюська, ты меня любишь? – в который раз за день спрашивает Лёня, лежа в кровати и смотря что-то по телевизору.

– Да!

– А как?

– Очень!

– А за что? – дурашливо-озорно настаивает он.

В тон ему сыплю горохом:

– Ты – наше национальное достояние, гордость нации, за то, что не лебезишь ни перед какой властью, свою жизнь и поступки соразмеряешь с понятиями долга, чести, совести, достоинства (добираю воздух), ты в жизни ни разу не запятнал себя…

– Ну хватит, Нюська, не умничай, тебе это не идет.

Эту фразу он приклеивал по случаю любому из наших друзей.

А я, говоря все это, понимала, что это неполные слагаемые его незаурядной личности, что Леня – по-настоящему уникальное явление в нашей культуре и, бесспорно, уникальная личность.

«Лёня был сделан из чистого золота, я таких людей больше в своей жизни не встречал», – сказал о нем на похоронах режиссер С. Соловьев, работавший с ним на к/к «Избранные». Он действительно прожил достойную и опрятную жизнь, никогда не изменив своим нравственным идеалам, всегда оставался самим собой – чистым, светлым, цельным человеком.

Смешной эпизод. После очередного концерта в Израиле, после оглушительных оваций, к авансцене вышла прихрамывая довольно пожилая женщина с палочкой.

– Ша! – крикнула она, подняв палку, и волево заставила зал замолчать и потом, забавнокомично грассируя по-одесски, произнесла фразу, которая опять же была встречена ошеломляющими аплодисментами, овацией:

– Пока есть в Госсии такие люди, как Филатов, – Госсия жива! Уга!

Публика еще очень долго не могла угомониться, выражая с ней свою солидарность. И, как обычно, выстраивалась очередь за автографом. Получив его, люди говорили Лёне много хороших слов, выражая ему свою любовь. И было много слез, ностальгии по России, люди не желали расходиться, толпясь и кучкуясь возле него! Одна из женщин, получив автограф, сказала с горечью: «Лёнечка! Как жаль, что Вы не наш!» А я думала: «Замечательные люди, умеющие чтить и гордиться своими героями, не дающие забывать о них, будь то на радио, на телевидении или на встречах со зрителями». Почему же у нас – на Руси – не так? – неохваченная тема для диссертации. Просто мне стало обидно, что в первый же год после ухода Лени из жизни никому не пришло в голову вспомнить о нем, – ни в день его рождения 24 декабря, ни 26 октября, когда он навсегда ушел от нас. Могли б, наверное, напомнить друзья. В одной из передач Познер перечислял ушедших из жизни замечательных актеров, – фамилию Филатов я не услышала. А не прошло и года…

Спасибо Володе Качану, который на встречах со зрителями говорит о своем товарище. «Володя, пожалуй, единственный мой друг», – так Леня думал и написал эти слова в предисловии к Володиной повести «Роковая Маруся». И за то, что ты всегда был рядом – тогда и сейчас, – спасибо. И, конечно, я благодарна судьбе, пославшей нам в критическое для Лениной жизни время двух людей – Леонида Ярмольника и Яна Геннадиевича Мойсюка^[1], без которых никакие мои усилия не продлили бы Лене жизнь на целых шесть лет.

А то, что не вспомнили, – это уже, думаю, издержки Лёниной скромности. Он не любил и не ходил на праздные тусовки, хотя, озабоченный очередной работой, не мог не понимать, что именно там налаживаются деловые связи, именно там он мог бы найти поддержку своим театральным и кинопроектам. Господи, сколько сил и здоровья было потрачено на поиски денег к его незавершенному фильму «Свобода или смерть». Первый спонсор (спонсорша) никак не могла понять, почему именно такие деньги (называлась сумма) нужны для картины, для съемок. Объяснения Лёни – зарплата артистам, пленка, костюмы… хорошим артистам – высокие гонорары – не давали никаких результатов. А бесконечные выяснения отношений, доводившие его до дичайшей гипертонии, приближали болезнь. А Лёне она вообще решила не платить денег ни как режиссеру-постановщику, ни как исполнителю главной роли в фильме, пообещав после премьеры подарить автомобиль «Москвич», уже стоявший у нее в гараже. Такие вот дела! А на что жить? Как работать? Дикость! В результате Лёня рвет контракт и опять – поиск денег. Съемки приостанавливаются, а артисты ждать не могут, у всех какие-то дела помимо съемок. Наконец его знакомят с неким дяденькой, который обещает доспонсировать фильм. Обнадеженный, Лёня приезжает к нему в офис, и – вместо обещанных денег ему приходится в течение долгого времени слушать песенки Жана Тотляна, которого этот продюсер обожал. Я при этом не присутствовала, но так живо представила Лёнино недомогание и раздражение, которое он старательно прятал: нужно срочно продолжить съемки, – время уходит, артистов потом не соберешь. Жан поет, гипертония растет. Наконец Тотлян спел-таки свои песни, и Лёня слышит: денег пока нет – отданы на другую картину, – приходите в следующий раз. В следующий раз их также не было. Измученный вконец пустыми обещаниями, находясь в постоянном стрессовом состоянии, Лёня серьезно заболевает. Мои слова утешения не спасают положения. Видя его несчастным, хотелось завыть, безадресно заорать во все горло: «Суки! Суки вы бездушные!..»

А артисты ждали. О них-то Лёня думал в первую очередь. Он их любил, для них старался из спонсоров выбить как можно больше денег, отказываясь от них для себя, как это было на его первой картине «Сукины дети», кстати, отснятой в 24 дня с огромной массовкой. Вообще, к деньгам у него было странное для нашего времени отношение, т. е. никакого отношения. Он мог спокойно отказаться от них, даже если они были им заработаны тяжелым трудом. Мог, как говорится, ближнему отдать последнее, и это при том, что у нас никогда их не было в избытке, а иногда и попросту не было – жили в долг. «Нюська, да зачем они? Хватает на хлеб – зачем больше? С голоду не умрем», – говорил он. Я согласно кивала головой, правда, не совсем уверенная в его правоте. А однажды я все-таки ему ввернула: «Вот если бы у тебя были деньги, ты бы смог отснять свою картину». Лёня промолчал. А чего тут скажешь? Деньги презирал. Как-то раз, когда он был еще здоров, ему позвонил (концертный) администратор, сказав, что в Сибири (города не помню) очень его ждут всего на один концерт и обещают заплатить баснословную сумму, на которую «можно было бы купить даже хорошую машину» и не только. И – Лёня отказывается. Администраторы поражались: артисты жаждут приглашений, звонят, просят их, а он без конца отказывается, да еще от таких бешеных гонораров! И в ресторанах он мог расплатиться за весь большой стол, не дожидаясь, пока мужчины наконец-то найдут свои кошельки.

Ой! Не могу не рассказать один смешной случай, правда, смешным он кажется мне сейчас, а тогда было не до смеха. Однажды, после длительного перерыва, к нам в гости приехал один товарищ, к которому Лёня замечательно относился. Обнялись, расцеловались. Не давая нам опомниться, бегло рассказав, где он был и где заработал «кучу денег» (хвастливо показал эту «кучу», – такое я видела только в кино), он приглашает нас в ресторан: «Айда в ресторан! Гуляем, ребята, – я приглашаю!» А чего не пойти, когда тебя приглашает твой хороший приятель, да еще с «кучей», да еще столько надо рассказать друг другу, – давно не виделись, а историй всяких накопилось множество. Наскоро приведя себя в порядок, поехали в кафушку, что недалеко от Театра на Таганке, где мы с Лёней тогда работали.

Пришли, сели за отдельный столик. Настроение – праздник! Хозяин и девочки-официантки здороваются: нас тут знают и узнают нашего гостя, стесняясь, тоже здороваются и дают в красивой корочке меню. Наш гость, быстро изучив его, начинает заказывать для себя и для нас. Имея в виду его приглашение и его кошель, я все-таки напоминаю, что здесь дорогие цены, и не нужно заказывать красную, тем более черную икру, и ни к чему семга с осетриной. Друг гулял! И назаказывал такое изобилие всего, что, казалось, оставит здесь все свои заработанные деньги. Нам накрыли красивый стол. Какие краски! – от разноцветной зелени, от фруктов – красное, зеленое, желтое, черное – восторг! Пили и ели красиво и много. И много говорили, перебивая друг друга. Вино горячило и веселило. Только часа через три или, может быть, четыре, стали, отяжелевшие и уставшие от праздника жизни, собираться домой. Наш гость встал, а мы остались сидеть за столом, ожидая, пока он расплатится. Но то ли он дорогу перепутал, то ли еще что, но пошел он по дороге к раздевалке. Недоумения – несколько секунд, и Лёня быстро идет к стойке и записывает в долговую книгу сумму долга на свою фамилию. Потом еще долго мой любимый отрабатывал эти деньги. Смешно? Но зато – ах, как хорошо нам было тем вечером!

Я всегда считала, что счастье – сиюминутное ощущение, но жизнь с Лёней показала, что счастье может быть на годы, длительным, на уровне Души, – оно не выпячивается, оно где-то глубоко, но оно и есть – счастье! И поэтому все эти последние 10 лет, казалось бы, тяжелые, были для меня, как это ни странно прозвучит, – счастливыми: со мной был рядом любимый, самый дорогой человек на свете.

И он, несмотря на болезнь, работал, работал много, не щадя своих сил, сжигая себя без остатка, потому что хотел много успеть, переживая, что сил и здоровья совсем не остается. И все-таки за время болезни он написал несколько роскошных пьес, которые в свое время непременно увидят свет на театральных подмостках, – я в этом нисколько не сомневаюсь. В одной из телевизионных передач Володя Машков обещал, что обязательно поставит спектакль по Лёниной пьесе. Володя, если тебя не запросит Голливуд, пожалуйста, сделай спектакль. Лёня так этого хотел и так ждал!

Я много думала, как бы одним словом определить человеческую суть Лёни, то основное, что, как мощным магнитом, притягивало к нему людей. И, мне кажется, я нашла это слово, – пронзительность, пронзительность во всем, к чему бы он ни прикасался, в любой работе он достигал высшей планки.

«Виртуозный, тонкий мастер в своей актерской профессии, он мог сыграть любую роль, все ему было под силу», – так о нем писали. Его стихи, пьесы, пародии, переводы – образец прекрасного русского слова. Автор остроумных пародий, он на конкурсе эстрады получает первую премию. Правда, за ночь под давлением цехового начальства жюри перерешило и отдали первую премию, по-моему, Л. Полищук, а вторую разделили между Филатовым и Винокуром. «Что же это у вас получается? На конкурсе артистов эстрады первую премию получает не эстрадный, а драматический артист?!» – гневалось начальство.

Его перевод стихотворения «Очень больно» венгерского поэта Аттиллы Йожефа на родине поэта признали самым лучшим переводом.

Даже его первый фильм «Сукины дети», его режиссерский дебют в кино, на XVII Международном кинофестивале ровно половину срока держал первую строчку, а в конце фильму присудили приз зрительских симпатий. И примечательно то, я повторяюсь, что фильм с его многочисленными массовыми сценами был отснят за 24 дня. А какая дивная атмосфера была на площадке! Актеры не убегали, как это обычно бывает после съемок, по своим делам, а многие приходили даже тогда, когда у них не было в этот день съемок. Курили как оголтелые, но подаренная в первые дни одной из актрис роза в последний день была так же хороша и свежа, как будто ее только что срезали. На площадке царила Любовь. И «виной» всему этому была, конечно же, притягательная Лёнина сила. Его любили, все находились под обаянием его страстной эмоциональной натуры, которая оставалась неизменной даже тогда, когда он стал по-настоящему «звездой», влюбив в себя, казалось, все женское население страны. Популярность – медные трубы – его нисколько не изменила, и всегда и везде он оставался Мужчиной, которых – увы! – на сегодняшний день большой недород, дефицит. Он был любим женщинами и признан ими как уникальная мужская личность. Из всего мужского состава Театра на Таганке я видела только двух Мужчин, Мужчин с большой буквы – Филатова и Высоцкого. Это я так – кстати. Лёню любили не только женщины, его любили и к нему тянулись мужчины. Он, как мудрейший восточный старец, все понимал про нашу горестно-нелегкую жизнь и на любой вопрос мог дать точный ответ. Любое проявление несправедливости вызывало у него болезненную реакцию, он страдал, и я много раз видела, как у него наворачивались слезы, когда он сопереживал чужому горю, чужой беде и приходил в отчаяние от понимания, что изменить ничего невозможно. В такие моменты он мог быть едким, злым, но очень точным, пронзительно точным в характеристике того или иного явления, мог припечатать и дать такую убийственно точную оценку, мягко скажем, несимпатичному ему человеку, что становилось страшно.

Владимир Качан: «Температура его любви или ненависти всегда была очень высока. Если ненавидел, то даже как бы вскользь брошенная метафора, к тому же окрашенная фирменным филатовским ядом, могла человека попросту уничтожить, потому что он бил именно в то место, которое человек пытался скрыть или приукрасить.

О, этот яд производства Филатова! Кобра может отдыхать, ей там делать нечего. Поэтому собеседники, начальники и даже товарищи чувствовали некоторое напряжение, общаясь с ним. И даже хлопая по плечу, побаивались и уважали. Уважение было доминирующей чертой всех последних праздников в его честь. Государственная премия, или юбилей в театре, или премия «ТЭФИ» – все вставали. Весь зал!»

Он притягивал к себе людей, ему доверяли, он был как бы камертоном, по которому проверялась нравственная оценка тех или иных действий и поступков. Он любил людей, болел за них, и они ответили ему взаимностью: на похороны пришло огромное количество людей, пожелавших с ним проститься! Хоронили с воинскими почестями.

«Такого количества людей мы не видели давно, – пожалуй, только когда хоронили Шукшина, но и тогда народу было меньше», – говорили кладбищенские люди. Случай с В. Высоцким, конечно же, был особым случаем. Единственным человеком, не пожелавшим прийти на похороны и не пустивший артистов, назначив им репетицию, был Ю. Любимов. Бог ему судья! Кто-то все-таки пришел, наплевав на его негласный запрет.

Часть I НАЧАЛО

Глава 1 Первые встречи

«Кто это?» – «Филатов из «Щуки»

1970 год

Пытаюсь вспомнить первую встречу с Лёней в театре, тот день, когда мои глаза из всех новых артистов, пришедших в театр, выхватили одного-единственного… Не вспомнить… Помню мгновения.

Второй этаж. Длинный коридор, ведущий в большую гримерную, по-моему, мужскую.

Я только что вышла из декретного отпуска: родился сын Денис. Счастливое чувство обновления, глаза горят, ходишь как летаешь, и, кажется, весь мир счастлив вместе с тобой. И неважно, что ты еще не сыграла «своих» ролей в театре, но самая важная роль, лучшая, сыграна блестяще: родился мальчик – 4 килограмма 50 граммов, рост 53 сантиметра. На третий день в палату принесли замечательного, красивого мальчугана – не сморщенное, гладкое личико, цвета персика, и длинные черные волосы. А уж когда при кормлении маленький вдруг улыбнулся, как будто его пощекотали, я в тишине так громко отреагировала, что тут же от сестры получила взбучку.

Я была счастлива и, переполненная через край этими ощущениями, пришла в театр. Ах, как я несла себя в театр! А в коридоре бегали туда-сюда коллеги, может быть, дали перерыв. Хором все схватили сигареты. Счастливое кучкование артистов, сплетение интересов… Незлобивое «разбирание по косточкам», споры… Где-то в углу азартные шахматисты доигрывали партию, начатую до репетиции. Что-то меня потащило в эту гримерную. Вдруг вижу: навстречу мне быстрым шагом (почти летит) идет артист из новых. Глаза – быстрые, пронзительные, цепкие – на мгновение остановились на мне, остановились на мгновение, но ровно настолько, чтобы оставить след, поселивший уже тогда неясную во мне тревогу. Конечно же, через пару секунд я забуду это ощущение, но бдительное подсознание услужливо его запомнит, чтоб в нужный день и час напомнить. Первый вопрос, который я задала кому-то в гримерной: «Кто это?» – «Филатов Лёня из “Щуки”», – ответили мне.

Еще. Первый этаж. Женя Шумский^[2] с Лёней сидят в гримерной на диване, я почему-то перед ними. Чего я там делала и почему стояла лицом к ним, – не знаю. Слышу шепот Лёни: «Сколько ей лет?» Шумский также шепотом: «Тридцать и она замужем». Лёня: «Кто?» Шумский ответил. Позднее Лёня скажет: «Какой нелепый брак!» А через некоторое время я отвечу эхом в отношении его брака.

В верхнем фойе театра, которое перед вечерними спектаклями превращается в буфет, идет читка новой пьесы. Столы сдвинуты буквой «П». Я, как всегда, не читаю (это отдельная история). Взъерошенная комплексами и ненужными вопросами, нервно скучаю. Глаза как-то въедливо изучают причудливую трещинку на спинке впереди стоящего стула. На душе – противно: почему эту роль не дали мне? Она же в десятку моя! Надоедливое «почему». Устало перевожу взгляд на сидящих напротив. Не вижу лиц, вижу чьи-то дивные кисти рук с прекрасными тонкими длинными пальцами, Они завораживали. Ни у кого потом я больше не видела таких красивых рук. Это были руки «Лёни Филатова из “Щуки”».

Очень скоро мы стали здороваться, однако общение ограничивалось короткими, как будто незначительными фразами. Но в какой-то день Лёня вдруг неожиданно просит прочитать его переводы: «Я бы хотел, чтобы ты это прочитала и сказала свое мнение. Это написано, когда мне было девятнадцать».

Дома – никого. Я одна. Чуть-чуть участилось дыхание… читаю… переворачиваю странички. Не особенно любя стихи, читая, я испытывала удовольствие, с каждой строчкой понимая, какие это прекрасные переводы, написанные блестящим, легким профессиональным пером. Прекрасные переводы, как все, за что бы ни брался впоследствии Лёня. Назавтра, передавая их ему, обнаруживаю свои восторги. Лёня, вижу, счастлив, но сдержанно выражает свои чувства. Думаю, ему, конечно же, было важно мое мнение, но еще важнее было через эту уловку поймать меня на крючок Поймал-таки. Один шаг друг к другу, хотя я еще соблюдала дистанцию.

Замечаю, Лёня ищет встречи со мной. На ходу какие-то вопросы, сообщения, казалось, незначительные, но глаза его уже говорили о том важном, которое в дальнейшем станет основой нашей жизни.

«Любовь – это наша с тобой жизнь, наша с тобой биография», – напишет он потом в письме ко мне.

Перерыв на час между репетициями. С девочками толпимся у зеркала. Первый этаж, здесь же выход из театра. Подходит Лёня и шепотом приглашает меня в кафушку – рядом с театром, но не в «Гробики», как мы, актеры, окрестили кафе на Верхней Радищевской, потому что ранее в помещении этого заведения продавались похоронные принадлежности, а в кафе, которое находилось в самом начале Больших Каменщиков – в подвале небольшого дома. К сожалению, теперь нет ни дома, ни кафе. «Выпьем по чашке кофе», – уточнил Лёня. Я согласилась, хотя приглашение показалось мне странным. Идем. Вроде бы ничего особенного, но ощущение необычное, уже какой-то тайны, – наша судьба делала свои первые шаги.

Вот и кафе. Спускаемся по лестнице вниз. Столик на двоих. Садимся. Высокое окошко от меня слева. Лёня – напротив. Смотрим друг на друга, улыбаемся, робость у обоих. Неловкость от того, что не сразу начинаем разговаривать. О чем? И почему мы здесь? Это первый наш «выход в свет». Положение спасает официантка (или официант?), которая берет у нас заказ. «Кофе», – как-то слишком живо, почти выкрикиваем мы в один голос. Это нас развеселило, и обстановка немного разрядилась.

– Хочешь, я почитаю тебе стихи? Свои.

– Давай, – улыбаюсь я.

Лёня начинает читать. Одно, второе, третье стихотворение. Глаза в глаза. Завоевывая меня, они спрашивали и ждали ответа. А я, слушая, не могла отвязаться от своего вопроса: «Не может быть, неужели? Что это?» – до конца не понимая, что мои ощущения и вопросы имеют в виду.

Остывал кофе, Лёня читал, я слушала, больше прислушиваясь к своей внутренней бурлящей жизни, где вопросы и ответы, кувыркаясь и наталкиваясь друг на друга, переворачиваясь, как в невесомости, никак не могли выстроиться в один вопрос и обязательный на него ответ. Лёня выжидательно смотрит на меня: то, что хотел, он мне уже прочитал.

– Замечательные стихи, – как после спячки, встряхиваюсь я. Еще два-три незатейливых вопроса – где, когда они были написаны, Лёнины рассказы о своих друзьях-товарищах в городе Ашхабаде, где он, оказывается, вырос и где он начал печататься – в газете «Комсомолец Туркменистана». Стало вдруг по-родному тепло и уютно. Моя каждодневная вздрюченность куда-то испарилась, и с моим визави сейчас сидела вполне интеллигентная дама с плавными движениями рук и мягкой, нежной улыбкой. До начала репетиции оставалось несколько минут, нужно было торопиться. Быстро расплатившись с официанткой, вышли на улицу. Идем. И опять откуда-то вынырнула неловкость, зыбкое ощущение связавшей нас тайны. За углом дома, где не проглядывались ничьи лица, Лёня остановился и попросил меня подойти к нему. Я приблизилась, и мы, как школьники, стесняясь, поцеловались. Вопрос получил ответ.

Молча потопали в театр. Да нет, конечно же, говорили, вот только о чем – не помню. Помню, что меня не покидало чувство недозволенности, что я совершаю что-то греховное, и я струсила. Войдя в театр, шепотом произнесла: «Извини, Лёнечка, я к тебе хорошо отношусь, но не больше». Сейчас смешно: странное заявление, ничего умнее не придумала, как будто от меня что-то требовали сверх того.

После этого эпизода прошло больше года, в течение этого времени мы не общались, оставляя за собой право только на приветствие.

«Лёнечка, родной мой, какое же это было счастье – там, в кафе. Наше первое свидание… Уже тогда ты был родным, моим… А я испугалась напора, нахрапа. А может быть, и не во мне было дело, а Судьба, оттягивая наш будущий союз, постепенно готовила нас друг для друга».

Очень важно рассказать про мою тогдашнюю жизнь, какой меня увидел Лёня в первый раз, что я собой представляла в период нашего знакомства, почему мы так долго, невыносимо долго шли друг к другу. 12 лет. Любовь… страсть… ссоры… расставания с параллельным пониманием обоих о невозможности жить друг без друга… и опять ссоры и примирения… и так до 1982 года, тяжкие 12 лет.

Евгения Шацкая — биография, список книг, отзывы читателей

Не знаю, от кого надо быть в большем шоке. От автора, пишущего подобные книги, или от тех, кто ими восхищается и берет на вооружение «ценные советы». На меня книги Шацкой из жизни стерв произвели тягостное впечатление. Спросите, зачем читала тогда? Просто много восторженных отзывов видела и слышала, решила ознакомиться. Ну а прочитать смогла не все. Хотя, даже просматривая по диагонали, видно, что в каждой книге есть повторы из других книг этого же автора, и чуть ли не целыми главами. Так что много времени на ознакомление не уходит. Но вот как-то не очень честно по отношению к читателям.
Сказать, что была в шоке от содержания, это не сказать ничего. Такое ощущение, что текст писал человек, всю жизнь проработавший в палатке на базаре и черпающий «знания» из ток-шоу и сериалов, но при этом берущийся судить и высказывать свои безапелляционные суждения обо всем и вся. Отовсюду прет агрессия и неуважение автора по отношению к тем, у кого иная система ценностей, это очень заметно. Автор призывает не уважать коллег, позволять себе хамские высказывания на работе, даже клевету (понравился коллега-мужчина — скажи коллеге-девушке, что у него гонорея, чтобы она на него не претендовала, а сама действуй, и т.п.). Очень этично, ничего не скажешь. Далее. Находясь в офисе, ори по телефону во весь голос, а когда коллеги попросят не шуметь, перейди с ними на личности, скажи им, что только ты работаешь и зарабатываешь, а они все — пустое место и должны терпеть шум и ор. Услышала интересную чужую идею — быстренько к начальству, и выдай ее за свою. А истинный автор пусть в другой раз не болтает, сам виноват. Дальше — больше. Уважать тех, кто не занимается бизнесом, а, например, стал военным или работает на заводе или в НИИ, тоже не надо. Ну ясное дело, уважать надо только тех, кто занимается перекупкой и торговлей, т.к., по мнению автора, именно это круто. Не стоят уважения и женщины, посвятивших себя семье и детям, это же «домашние клушки». Да и вообще, тех, кто в чем-то не согласен с автором, она обвиняет в зависти к таким, как она, и даже «хоронит» на своем виртуальном кладбище, которое сама выдумала и сама же мысленно регулярно посещает (открытым текстом это пишет). Про отношение к мужчинам даже не буду много говорить, почти все сводится к тому, что их надо использовать. А кто строит отношения с ними на основе любви, те, опять же, клушки и их якобы непременно бросят.
Я бы изложила краткое содержание так: пособие для желающих нажить себе врагов и потерять друзей, любимых и работу.
Личное дело каждого, читать или нет, но я бы не советовала.

Четвертая жена миллиардера и главного редактора «Московского комсомольца» рассказала о долгом и трудном пути к счастью&nbsp

Каждый день Нина выкладывает фотографии с Павлом Гусевым. Пара много путешествует, бывает на премьерах, но при этом Нина успевает гастролировать с концертами. Трудно сказать, что подвигло Нину поделиться своей личной женской историей, но она это сделала в самой откровенной форме:

— Большую часть сознательной жизни я не жила — боролась за выживание.

Я боролась за место в профессии, за свой, в прямом смысле слова, хлеб и кров в Москве, за счастье…

И я неистово мечтала о счастливой семье…

Но, если профессия приносила огромную радость даже маленькими победами, то в личной жизни, при наличии армии поклонников, мне катастрофически не везло.

Почему? Не знаю…

Шли годы, а я продолжала, по-юношески, мечтать об искренной, а главное, взаимной любви.

Повзрослев, пару раз пыталась пойти на компромисс с собой, но не смогла.

Только самые близкие были в курсе того, как возвратясь домой с собственных сольных концертов, в самых престижных Московский залах, затащив на третий этаж без лифта горы великолепных букетов, я оседала на диван в верхней одежде и уличной обуви, не имея сил разуться, в полном одиночестве.

Я часто думаю, что мне повезло с генетикой, в подобных ситуациях многие коллеги моего поколения «садились на стакан» и погибали, кто в прямом, кто в переносном смысле.

Я научилась радоваться мелочам и находить счастье и покой странствиях…

Почему я это пишу? Потому что все те долгие годы, я жила рядом с полноценными семьями, с женщинами которые были ЗА мужем.

— Нина! Это была вселенская несправедливость, что ты, лучшая из всех — и одна. Жизнь, слава Богу, все исправила! Будь счастлива, наслаждайся каждым днём!

Видео дня. Чем занимаются дочь и внук Аллегровой

Читайте также