Священник-психолог: Церковь — это не фабрика по производству детей
https://ria.ru/20191215/1562378891.html
Священник-психолог: Церковь — это не фабрика по производству детей
Священник-психолог: Церковь — это не фабрика по производству детей — РИА Новости, 15.03.2021
Священник-психолог: Церковь — это не фабрика по производству детей
Не утихает церковно-общественная дискуссия о суррогатном материнстве, начатая генеральным директором МИА «Россия сегодня» журналистом Дмитрием Киселевым. По его РИА Новости, 15.03.2021
2019-12-15T14:08
2019-12-15T14:08
2021-03-15T14:20
религия
россия
биотехнологии и вера
суррогатное материнство
интервью — религия и мировоззрение
аналитика — религия и мировоззрение
россия сегодня
здоровье
дмитрий киселев
англия
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdn21.img.ria.ru/images/114402/84/1144028419_0:214:2880:1834_1920x0_80_0_0_84a81c202ee8a4b028bdc672711b3bf7.
jpg
Не утихает церковно-общественная дискуссия о суррогатном материнстве, начатая генеральным директором МИА «Россия сегодня» журналистом Дмитрием Киселевым. По его мнению, позиция Русской церкви противоречит Божией воли по этому вопросу, а именно, наказу «плодитесь и размножайтесь». Он также заметил, что у Церкви есть опыт использования современных технологий и компромисса в их оценках, из принципа «из двух зол выбирая меньшее». О том, почему деторождение – не главный приоритет Церкви, возможен ли компромисс по суррогатному материнству и ЭКО «во имя жизни», и какие психологические вызовы встают перед «суррогатным» ребенком и его семьей, рассказал РИА Новости ректор Института христианской психологии, психолог и священник Андрей Лоргус. Беседовал Артем Буденный. — Почему некоторые представители Церкви порой сравнивают в СМИ суррогатную мать с «инкубатором», «проституткой», «фермой»? Не унижает ли это достоинство человека?- Неуважение к женщине-суррогатной матери, увы, ошибка и грех.
Само суррогатное материнство, как факт и технология, могут вызывать неприятие и отвращение, но не личность участвующих в этом деле людей.- Если ребенок родился от суррогатной матери, как это отразится на его жизни?Ребенок, который в утробе матери слышал несколько месяцев ее голос и сердцебиение, не может забыть эти ощущения. И одновременно он не может понять, откуда эти ощущения взялись, потому что не осознает этот свой пренатальный (внутриутробный – ред.) опыт, не может его «пережить» и прочувствовать. Если бы генетическая мама его вынашивала, то совпадение пренатального и постнатального опыта создало бы ощущение безопасности и безмятежности. А если вынашивала другая — это грозит необъяснимой невротизацией.Вообще последствия для всей семьи – непредсказуемые. Есть показательная история трагедии Авраама и Измаила. Хотя служанка Агарь зачала от Авраама естественным путем, она не была просто любовницей, но «женой на час»: для рождения сына. Такая двойственность. И что из этого вышло? Отец прогнал родного сына.
— А какие психологические последствия будут для родителей и суррогатной матери, на ваш взгляд?- Сама ситуация травматична не только для ребенка, но и для всех его родных: у матери, у которой взяли яйцеклетку, уже может быть сформирован комплекс неполноценности, что она «ненормальная» женщина, не может родить. Бабушки и дедушки ребенка тоже будут переживать это как свою неудачу.Для мужчины, у которого берут сперму для оплодотворения, это тоже искусственная ситуация и могут возникнуть комплекс неполноценности и чувство вины, что жена «не такая, как должна быть,» и «родить ребенка нормально не можем», ведь надо прибегать к медицинским технологиям.А еще у мужчины будет сложное отношение к женщине, которая вынашивает его ребенка. Потому что с одной стороны она становится ему очень близкой, а с другой стороны, он не может к ней относиться как к жене, эта женщина используется как объект, а не как личность. Тут возможно чувство вины перед ней. И после всего как он будет относиться к ребенку, которого она выносила?Есть случаи, когда женщины отказываются отдавать ребенка генетическим родителям, потому что сроднились с ним: 9 месяцев — это большой срок.
Процесс беременности для женщины глубоко личностный, он сближает женщину и дитя настолько, что она на эмоциональном уровне не различает себя с ним. У суррогатной матери может также возникнуть желание участвовать в жизни ребенка, но она уже не сможет, скорее всего, это сделать и от этого тоже может страдать. Как психолог и священник я ставлю вопрос так: какова мотивация генетических родителей, которые хотят заполучить себе «суррогатного» ребенка? Зачем они идут на эту имитацию? Почему готовы платить столь высокую нравственную и психологическую цену и почему считают, что это их от чего-то избавит? — Есть ли такая мотивация у родителей, пользующихся технологией суррогатного материнства, которую вы считаете нормальной?- Желание воспользоваться суррогатным материнством не может быть нормой и не имеет здоровой мотивации, потому что речь идет об исполнении желания родителей во что бы то ни стало стать родителями. Родители удовлетворяют свои желания, а не думают о ребенке. В этом главная духовная проблема.
— Многие рождают детей, чтобы дать им жизнь, поделиться любовью – разве не может быть такой благой мотивации в случае с суррогатным материнством? — Может быть любовь и желание ею поделиться, но для этого, как правило, люди не применяют никаких технологий. Если человек исполнен любви, то не будет совершать над собой такое насилие. Единственная здоровая мотивация у супругов, для которых невозможна естественная беременность – взять приемного ребенка. При этом не делать вид (не обманывать), что он родной. Но для этого нужно смириться с тем, что своих детей больше не будет. Проблема в другом – люди не желают признавать себя бездетными, потому что это кажется им позорным.Очень любопытный факт – важно знать всем молодым родителям – часто, когда супружеская пара с помощью биотехнологий рожает ребенка, у них после этого происходит естественная беременность. Это значит, не было бездетности.- Люди часто прибегают к суррогатному материнству, чтобы самоутвердиться?- Да, так часто бывает. Женщина не может смириться с тем, что она не такая как все.
«Что ж, я не женщина, доска, бревно, почему не могу забеременеть?». Она переживает высокую тревожность. Приближение цикла – как ожидание казни, она воспринимают свою «небеременность» как наказание.Если она решается на применение технологий, тоже страдает, потому что вынуждена включиться в сложную цепочку действий как вещь, объект, с которым проводят манипуляции. Это обесценивание женщины, на мой взгляд. Но она готова это терпеть, чтобы потом считаться матерью. Суррогатное материнство — это имитация материнства с использованием другой женщины, хотя ребенок будет для них родной.Другой вариант – мужчина нанимает женщину – суррогатную мать, чтобы та зачала и выносила ему ребенка – «заказывает ребенка из своей спермы».Логика «сделать ребенка себе, или для себя» — логика эгоизма! Речь не идет тут об интересах ребенка, его еще нет и спрашивать некого, поэтому считается, что все возможно. Это напоминает ситуацию «выйти замуж, чтобы выйти замуж», или «выйти замуж, чтобы родить». Имеете право – сочиним вам замужество, разными технологиями сделаем мужа: «найдем, поженим — и вы будете как бы жена».
Мужчина тут не интересен, он нужен, чтобы оплодотворить и еще кормить на первом этапе, а дети, чтобы удовлетворить потребности женщины. Так вот, детей нельзя «завести», детей можно родить и воспитать.- Но для ребенка же – это хорошо, что он родился? Сам факт появления новой жизни – это положительно?Дальше нужно трудиться: есть психологические группы, в которых люди работают над собой, чтобы принять обоих родителей – и мать, и насильника.А в случае суррогатного материнства, таких групп нет, по крайней мере, я о них не слышал. Получается, такой обман: проблема (принятия родителей — ред.) есть, но о ней не говорят.Кстати, в будущем такой ребенок может захотеть найти «суррогатную мать», которая его вынашивала. — Если родители не говорят ребенку, что он приемный – это тоже обман?- Конечно. Одни психологи говорят «знает или нет о том, что приемный, – проблема есть». Другие, что нет проблемы, поскольку ребенок не знает. Но в любом случае ребенок всегда чувствует, как к нему относятся. А еще он на детской площадке может увидеть отношение чужого взрослого к своему ребенку, которое отличается от того, к чему он привык, например, любовь в глазах чужого взрослого.
А в глазах своей мамы — что-то другое: чувство вины, сомнение, фальшь, тень, озабоченность какой-то тайной. Он ничего не поймет, но у него может зародиться тяжелое чувство в отношении матери, с которым потом будет жить всю жизнь. — Есть ли у «суррогатного» ребенка ограничения, например, на крещение или другие таинства?- Нет. Ребенок не виноват, что он родился в результате суррогатного материнства — ограничений в таинствах нет. Но если священник решил, что родителям необходимо покаяться и поэтому переносит крещение ребенка, то это пастырская манипуляция (в хорошем смысле слова) по отношению к родителям. Конечно, ситуация спорная: крещением ребенка шантажировать нельзя, но если пастырь чувствует, что это важный момент для духовной жизни родителей, то допустимая. Но отказать самому ребенку в крещении нет оснований.- В Библии Господь говорит: «плодитесь и размножайтесь», а Церковь запрещает суррогатное материнство. Разве здесь нет противоречия, разве для Церкви дарование новой жизни – не приоритет?- И все же, если отбросить психологические сложности, почему Церковь отрицательно относится к суррогатному материнству?- Любая технология, которая нарушает целостность человеческой личности, греховна и враждебна человеку.
Под целостностью понимается вся совокупность телесных, психических и духовных способностей и ограничений человека. Человек, его целостность — это наивысшая ценность, так как это и есть образ и подобие Божие. Человек не конструктор, не собирается из частей, это не совокупность технологий, мы не можем заменять одну технологию другой, если что-то «сломалось».- Как в этой логике относиться к операциям по пересадке органов, донорству, когда заменяют часть организма, которая не работает?- Современные медицинские технологии поднимают вопрос биоэтики – и это вопрос ценностей. Этика тут становится проблемой и сегодня ни у священников, ни у психологов, ни антропологов, ни у медиков, ни у юристов, насколько я знаю, однозначных решений нет.Например, кажется, в Англии есть закон, который запрещает, или ограничивает пересадку печени алкоголикам, или пересаживают в последнюю очередь. Если человек сам «сломал» свою печень алкоголем, ему, может, и не откажут в пересадке, но когда донорских органов будет в избытке.
— Еще недавно кесарево сечение было смертельно опасно, но женщины шли на риск, чтобы использовать шанс родить. Это тоже неправильно, нужно было смиряться и не использовать эти технологии?- Помощь бывает разной. Помощь может стать подменой и самоцелью. В истории были «технологии», которые использовались в разных культах – убийство младенцев, кровь которых, якобы, помогала при болезнях. Но никто не называет это нормой и не оправдывает эти убийства.Еще вопрос – здоровье. Не всегда невозможность забеременеть – это болезнь. Когда это болезнь, ее можно пытаться лечить, но репродуктивные биотехнологии не лечат болезнь, это имитация, подмена, естественной функции.- В 2009 году Церковь пошла на компромисс и согласилась с использованием вакцин, в том числе от краснухи, при производстве которых используют клетки эмбрионов, полученных в результате аборта. Возможен ли, с вашей точки зрения, подобный компромисс в случае с суррогатным материнством и ЭКО – как «меньшее зло»?- При всем уважении к высказанному комиссией (совместное заявление Церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московского патриархата и Общества православных врачей России о проблемах вакцинации от 2009 года – ред.
) ситуативному согласию на вакцинацию от краснухи, считаю его ошибочным. Такие ситуации могут оставаться на совести пациентов и врачей, а не решаться, как каноническая норма.- Может ли Русская православная церковь пересмотреть свое отношение к суррогатному материнству в связи с развитием новых технологий?- Нет. Эта позиция не зависит от технологий. Менять из–за этой ситуации отношение к человеку в целом, и в частности по вопросу рождения детей, Церковь, конечно, не будет. Да и вообще-то никто, кроме женщины, благословение Церкви на использование суррогатного материнства не спрашивает: врачи злятся, что Церковь вмешивается. Женщины – у меня лично по крайней мере – благословения на суррогатное материнство не брали.
https://ria.ru/20191206/1562058797.html
https://ria.ru/20191206/1562038074.html
https://ria.ru/20191018/1559951301.html
https://ria.ru/20191206/1562038984.html
https://ria.ru/20191206/1562075236.html
https://ria.ru/20190704/1556156262.html
https://ria. ru/20191204/1561931117.html
россия
англия
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2019
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdn23.img.ria.ru/images/114402/84/1144028419_75:0:2806:2048_1920x0_80_0_0_3be3606c2dd18a45b467814d56188a33.jpgРИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
internet-group@rian.
ru
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
религия, россия, биотехнологии и вера, суррогатное материнство, интервью — религия и мировоззрение, аналитика — религия и мировоззрение, россия сегодня, здоровье, дмитрий киселев, англия, общество, русская православная церковь
Не утихает церковно-общественная дискуссия о суррогатном материнстве, начатая генеральным директором МИА «Россия сегодня» журналистом Дмитрием Киселевым. По его мнению, позиция Русской церкви противоречит Божией воли по этому вопросу, а именно, наказу «плодитесь и размножайтесь». Он также заметил, что у Церкви есть опыт использования современных технологий и компромисса в их оценках, из принципа «из двух зол выбирая меньшее». О том, почему деторождение – не главный приоритет Церкви, возможен ли компромисс по суррогатному материнству и ЭКО «во имя жизни», и какие психологические вызовы встают перед «суррогатным» ребенком и его семьей, рассказал РИА Новости ректор Института христианской психологии, психолог и священник Андрей Лоргус.
Беседовал Артем Буденный.
— Почему некоторые представители Церкви порой сравнивают в СМИ суррогатную мать с «инкубатором», «проституткой», «фермой»? Не унижает ли это достоинство человека?
— Неуважение к женщине-суррогатной матери, увы, ошибка и грех. Само суррогатное материнство, как факт и технология, могут вызывать неприятие и отвращение, но не личность участвующих в этом деле людей.
6 декабря 2019, 14:18Религия и мировоззрениеКатолический священник назвал суррогатное материнство проституцией— Если ребенок родился от суррогатной матери, как это отразится на его жизни?
— Как будет чувствовать себя ребенок — предсказать невозможно, но это будет переживаться как психологическая травма.
Ребенок, который в утробе матери слышал несколько месяцев ее голос и сердцебиение, не может забыть эти ощущения. И одновременно он не может понять, откуда эти ощущения взялись, потому что не осознает этот свой пренатальный (внутриутробный – ред.
) опыт, не может его «пережить» и прочувствовать. Если бы генетическая мама его вынашивала, то совпадение пренатального и постнатального опыта создало бы ощущение безопасности и безмятежности. А если вынашивала другая — это грозит необъяснимой невротизацией.
Вообще последствия для всей семьи – непредсказуемые. Есть показательная история трагедии Авраама и Измаила. Хотя служанка Агарь зачала от Авраама естественным путем, она не была просто любовницей, но «женой на час»: для рождения сына. Такая двойственность. И что из этого вышло? Отец прогнал родного сына.
— А какие психологические последствия будут для родителей и суррогатной матери, на ваш взгляд?
— Сама ситуация травматична не только для ребенка, но и для всех его родных: у матери, у которой взяли яйцеклетку, уже может быть сформирован комплекс неполноценности, что она «ненормальная» женщина, не может родить. Бабушки и дедушки ребенка тоже будут переживать это как свою неудачу.
Для мужчины, у которого берут сперму для оплодотворения, это тоже искусственная ситуация и могут возникнуть комплекс неполноценности и чувство вины, что жена «не такая, как должна быть,» и «родить ребенка нормально не можем», ведь надо прибегать к медицинским технологиям.
А еще у мужчины будет сложное отношение к женщине, которая вынашивает его ребенка. Потому что с одной стороны она становится ему очень близкой, а с другой стороны, он не может к ней относиться как к жене, эта женщина используется как объект, а не как личность. Тут возможно чувство вины перед ней. И после всего как он будет относиться к ребенку, которого она выносила?
Женщина, которая вынашивает ребенка, для которой он уже стал родным, – его просто заберут как вещь. И это для нее трагедия.
6 декабря 2019, 08:39Религия и мировоззрениеВ РПЦ призвали не лишать суррогатную мать прав на выношенного ребенкаЕсть случаи, когда женщины отказываются отдавать ребенка генетическим родителям, потому что сроднились с ним: 9 месяцев — это большой срок. Процесс беременности для женщины глубоко личностный, он сближает женщину и дитя настолько, что она на эмоциональном уровне не различает себя с ним. У суррогатной матери может также возникнуть желание участвовать в жизни ребенка, но она уже не сможет, скорее всего, это сделать и от этого тоже может страдать.
Как психолог и священник я ставлю вопрос так: какова мотивация генетических родителей, которые хотят заполучить себе «суррогатного» ребенка? Зачем они идут на эту имитацию? Почему готовы платить столь высокую нравственную и психологическую цену и почему считают, что это их от чего-то избавит?
Моя задача тут — помочь женщине найти образ своей личности, в котором бездетность или наличие детей не играло бы ведущую роль.
— Есть ли такая мотивация у родителей, пользующихся технологией суррогатного материнства, которую вы считаете нормальной?
— Желание воспользоваться суррогатным материнством не может быть нормой и не имеет здоровой мотивации, потому что речь идет об исполнении желания родителей во что бы то ни стало стать родителями. Родители удовлетворяют свои желания, а не думают о ребенке. В этом главная духовная проблема.
— Многие рождают детей, чтобы дать им жизнь, поделиться любовью – разве не может быть такой благой мотивации в случае с суррогатным материнством?
— Может быть любовь и желание ею поделиться, но для этого, как правило, люди не применяют никаких технологий.
Если человек исполнен любви, то не будет совершать над собой такое насилие. Единственная здоровая мотивация у супругов, для которых невозможна естественная беременность – взять приемного ребенка. При этом не делать вид (не обманывать), что он родной. Но для этого нужно смириться с тем, что своих детей больше не будет. Проблема в другом – люди не желают признавать себя бездетными, потому что это кажется им позорным.
Очень любопытный факт – важно знать всем молодым родителям – часто, когда супружеская пара с помощью биотехнологий рожает ребенка, у них после этого происходит естественная беременность. Это значит, не было бездетности.
— Люди часто прибегают к суррогатному материнству, чтобы самоутвердиться?
— Да, так часто бывает. Женщина не может смириться с тем, что она не такая как все. «Что ж, я не женщина, доска, бревно, почему не могу забеременеть?». Она переживает высокую тревожность. Приближение цикла – как ожидание казни, она воспринимают свою «небеременность» как наказание.
Если она решается на применение технологий, тоже страдает, потому что вынуждена включиться в сложную цепочку действий как вещь, объект, с которым проводят манипуляции. Это обесценивание женщины, на мой взгляд. Но она готова это терпеть, чтобы потом считаться матерью. Суррогатное материнство — это имитация материнства с использованием другой женщины, хотя ребенок будет для них родной.
Другой вариант – мужчина нанимает женщину – суррогатную мать, чтобы та зачала и выносила ему ребенка – «заказывает ребенка из своей спермы».
Логика «сделать ребенка себе, или для себя» — логика эгоизма! Речь не идет тут об интересах ребенка, его еще нет и спрашивать некого, поэтому считается, что все возможно. Это напоминает ситуацию «выйти замуж, чтобы выйти замуж», или «выйти замуж, чтобы родить». Имеете право – сочиним вам замужество, разными технологиями сделаем мужа: «найдем, поженим — и вы будете как бы жена». Мужчина тут не интересен, он нужен, чтобы оплодотворить и еще кормить на первом этапе, а дети, чтобы удовлетворить потребности женщины.
Так вот, детей нельзя «завести», детей можно родить и воспитать.
— Но для ребенка же – это хорошо, что он родился? Сам факт появления новой жизни – это положительно?
Да, появление ребенка – появление новой личности! Так же Церковь, например, относится к рожденным в результате изнасилования — как полноценным личностям. Дети не виноваты.
Дальше нужно трудиться: есть психологические группы, в которых люди работают над собой, чтобы принять обоих родителей – и мать, и насильника.
А в случае суррогатного материнства, таких групп нет, по крайней мере, я о них не слышал. Получается, такой обман: проблема (принятия родителей — ред.) есть, но о ней не говорят.
Кстати, в будущем такой ребенок может захотеть найти «суррогатную мать», которая его вынашивала.
— Если родители не говорят ребенку, что он приемный – это тоже обман?
— Конечно.
Одни психологи говорят «знает или нет о том, что приемный, – проблема есть». Другие, что нет проблемы, поскольку ребенок не знает. Но в любом случае ребенок всегда чувствует, как к нему относятся. А еще он на детской площадке может увидеть отношение чужого взрослого к своему ребенку, которое отличается от того, к чему он привык, например, любовь в глазах чужого взрослого. А в глазах своей мамы — что-то другое: чувство вины, сомнение, фальшь, тень, озабоченность какой-то тайной. Он ничего не поймет, но у него может зародиться тяжелое чувство в отношении матери, с которым потом будет жить всю жизнь.
— Есть ли у «суррогатного» ребенка ограничения, например, на крещение или другие таинства?
— Нет. Ребенок не виноват, что он родился в результате суррогатного материнства — ограничений в таинствах нет. Но если священник решил, что родителям необходимо покаяться и поэтому переносит крещение ребенка, то это пастырская манипуляция (в хорошем смысле слова) по отношению к родителям.
Конечно, ситуация спорная: крещением ребенка шантажировать нельзя, но если пастырь чувствует, что это важный момент для духовной жизни родителей, то допустимая. Но отказать самому ребенку в крещении нет оснований.
— В Библии Господь говорит: «плодитесь и размножайтесь», а Церковь запрещает суррогатное материнство. Разве здесь нет противоречия, разве для Церкви дарование новой жизни – не приоритет?
— Приоритет для Церкви – жизнь души, а не чадородие. Чадородие не цель ни духовной, ни церковной жизни. Такой заповеди — рожать во что бы то ни стало – нет. Церковь — это не фабрика по производству детей, а дом спасения души. С духовной точки зрения, рождение ребенка не добавляет и не убавляет ко спасению ничего: и бездетные могут быть святы, и многодетные порочны.
— И все же, если отбросить психологические сложности, почему Церковь отрицательно относится к суррогатному материнству?
— Любая технология, которая нарушает целостность человеческой личности, греховна и враждебна человеку.
Под целостностью понимается вся совокупность телесных, психических и духовных способностей и ограничений человека. Человек, его целостность — это наивысшая ценность, так как это и есть образ и подобие Божие. Человек не конструктор, не собирается из частей, это не совокупность технологий, мы не можем заменять одну технологию другой, если что-то «сломалось».
— Как в этой логике относиться к операциям по пересадке органов, донорству, когда заменяют часть организма, которая не работает?
— Современные медицинские технологии поднимают вопрос биоэтики – и это вопрос ценностей. Этика тут становится проблемой и сегодня ни у священников, ни у психологов, ни антропологов, ни у медиков, ни у юристов, насколько я знаю, однозначных решений нет.
Например, кажется, в Англии есть закон, который запрещает, или ограничивает пересадку печени алкоголикам, или пересаживают в последнюю очередь.
Если человек сам «сломал» свою печень алкоголем, ему, может, и не откажут в пересадке, но когда донорских органов будет в избытке.
— Еще недавно кесарево сечение было смертельно опасно, но женщины шли на риск, чтобы использовать шанс родить. Это тоже неправильно, нужно было смиряться и не использовать эти технологии?
— Помощь бывает разной. Помощь может стать подменой и самоцелью. В истории были «технологии», которые использовались в разных культах – убийство младенцев, кровь которых, якобы, помогала при болезнях. Но никто не называет это нормой и не оправдывает эти убийства.
Еще вопрос – здоровье. Не всегда невозможность забеременеть – это болезнь. Когда это болезнь, ее можно пытаться лечить, но репродуктивные биотехнологии не лечат болезнь, это имитация, подмена, естественной функции.
Все же проблема не в биологии или безвредности технологий, дело в мотивации родителей, матери! Люди хотят иметь ребенка — как вещь, во что бы им это не стало. Как полноту «корзинки потребления».
Квартира есть, машина есть, работа хорошая, денег достаточно, а ребенка нет. Как же так?! «Что я не женщина, что ли?». Проблема не в детях, а в заблудших душах матерей.
— В 2009 году Церковь пошла на компромисс и согласилась с использованием вакцин, в том числе от краснухи, при производстве которых используют клетки эмбрионов, полученных в результате аборта. Возможен ли, с вашей точки зрения, подобный компромисс в случае с суррогатным материнством и ЭКО – как «меньшее зло»?
— При всем уважении к высказанному комиссией (совместное заявление Церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московского патриархата и Общества православных врачей России о проблемах вакцинации от 2009 года – ред.) ситуативному согласию на вакцинацию от краснухи, считаю его ошибочным. Такие ситуации могут оставаться на совести пациентов и врачей, а не решаться, как каноническая норма.
— Может ли Русская православная церковь пересмотреть свое отношение к суррогатному материнству в связи с развитием новых технологий?
— Нет. Эта позиция не зависит от технологий. Менять из–за этой ситуации отношение к человеку в целом, и в частности по вопросу рождения детей, Церковь, конечно, не будет. Да и вообще-то никто, кроме женщины, благословение Церкви на использование суррогатного материнства не спрашивает: врачи злятся, что Церковь вмешивается. Женщины – у меня лично по крайней мере – благословения на суррогатное материнство не брали.
4 декабря 2019, 08:00Религия и мировоззрениеСуррогатное материнство: чего боятся разные религиипротивостояние или альянс? / Православие.Ru
В предыдущей
беседе с православным психологом Ольгой
Лысовой-Бродиной была затронута такая важная тема,
как место научной психологии в Православии.
Логическим продолжением этой темы является вопрос о
разграничении «сфер» священника и
психолога в духовной жизни православного христианина.
Бывает, что человек годами приносит на исповедь
горечь печальных наблюдений за собой, но так же
годами не только не избавляется от мучений, но даже
не получает облегчения. О том, в каких случаях
достаточно совета священника и аскетического подвига,
а когда требуется серьезная коррекция медицинского
характера, о роли священника и психолога в духовной
жизни православного христианина очередная беседа
– Какой характер, с вашей точки зрения, должны иметь отношения науки и религии по вопросам духовной жизни человека: взаимодополняющий или нужно просто поделить сферы ответственности и компетентности?
– Здесь возможна и уместна синергия, союз психологии
и богословия, сотворчество психолога и священника.
Более
того, есть много серьезных проблем, к решению которых
желательно привлекать других специалистов:
психотерапевтов, психиатров, невропатологов, неврологов.
Часто приходится сталкиваться с непониманием, в чем
разница между психологом, психиатром, психотерапевтом и
невропатологом. Все они занимаются психофизическим,
психосоматическим здоровьем человека, часто
взаимодополняют друг друга. Психолог помогает
обратившемуся к нему человеку в решении повседневных
проблем, возникающих в общении с близкими, на работе, в
воспитании детей, в разрешении и профилактике конфликтов,
в выборе профессии, а также проводит диагностику в случае
выявления отклонений от нормы. И в зависимости от тяжести
заболевания дает рекомендацию, к какому специалисту дальше
обратиться, если это необходимо: либо к психотерапевту,
занимающемуся лечением неврозов (пограничных состояний
между нормой и патологией) и психопатий, либо к психиатру,
лечащему серьезные психические заболевания –
психозы.
– А бывает так, что человек приходит на исповедь с тем, что на самом деле требует уже не просто осмысления и сожаления об этом, но серьезного лечения?
– Да, бывает, и не так редко, как кажется. К примеру, человек может годами исповедоваться в унынии, тоске, печали, агрессивных состояниях, а они не уходят, мучают, приносят разлад в семью, разъедают душу, очень тяжело отражаются на детях. Между тем, психологическая наука на сегодняшний день располагает обширными, богатейшими знаниями о причинах и терапии различных тяжелых душевных состояний. Специалист поможет человеку разобраться в истоках его переживаний и, когда нужно, предложит лечение. Ведь человек трехсоставен: дух, душа и тело непрерывно взаимодействуют. Недаром существует такое понятие, как психосоматика.
Часто приходится слышать: «Психология только
отвлекает, лучше святых почитать, к священнику
сходить».
Очевидно, что у многих людей путаница в
голове. Одно не мешает другому! Всему есть свое время и
место. Кроме того, священник занимается в основном
духовными вопросами: борьба со страстями, взращивание
добродетели, молитва, покаяние, исповедь, таинства, учение
о стяжании благодати. А психолог помогает человеку более
детально разобраться в психологических и педагогических
проблемах. На самом деле сегодня уже редко встретишь
батюшку, который не признает психологию помощницей в
пастырском служении. И если древние святые отцы считали,
что философия – служанка богословия, то святитель
Феофан Затворник, митрополит Антоний Сурожский, священник
Александр Ельчанинов признавали, что научная православная
психология – его, богословия, помощница. Возьмем, к
примеру, такую серьезную проблему, как уныние, печаль,
тоска, отчаяние. Сегодня чаще всего приходится
сталкиваться с тем, что в науке называется депрессией.
Дело в том, что уныние – это страсть, а депрессия
– это болезнь, сложный комплекс
духовно-душевно-телесного (соматического) происхождения.
А если к православному психологу или психиатру обращается невоцерковленный человек, то врач обязательно поделится своим взглядом на лечение, объяснив, что без помощи Божией и духовной работы над собой исцеление не будет полным и устойчивым. А если обратившийся за консультацией человек проявит заинтересованность, то психолог поможет найти внимательного священника, подскажет, какую литературу почитать. Вот такое сотрудничество священника и врача очень плодотворно.
Ведь одним словом «уныние» не очерчивается
весь спектр проблем. При очень детальном исследовании
выясняется, что депрессий огромное количество видов.
Приведу только некоторые из них: реактивная (реакция на
стресс и дистресс), невротическая (в основе –
глубокий внутренний конфликт), экзистенциальная (поиск
смысла жизни), кризисная (возникает на фоне возрастных
перестроек организма и при переоценке жизненных ценностей,
под воздействием сложных жизненных ситуаций), эндогенная
(возникает при нарушении биохимии мозга –
недостаточной выработки таких веществ, как серотонин,
дофамин, норадреналин). Вот такое разнообразие видов
депрессий. Часто здесь необходима лекарственная терапия, и
если она правильно подобрана, то даже в случае, когда
содержание этих веществ падает до нуля, то, принимая
необходимый препарат, человек, страдающий от тяжелой
депрессии, может жить полноценной духовной, семейной и
профессиональной жизнью. Как продолжают жить заболевшие
диабетом благодаря инъекциям инсулина. А вот если
депрессию не лечить, то может дело дойти и до
непоправимого – суицида. Ведь психические
заболевания не грех, а тяжелейшее испытание.
Среди отзывов на предыдущую беседу был и такой: «У
святых нужно учиться всему, а значит, изучать жития
святых, а не Фрейда и других теоретиков и не сидеть, не
выбирать, что в их учении подходит для православного
христианина, а что нет. Это пустая трата времени». Я
с такой позицией не могу согласиться, и вот почему.
Сегодня очень много мечущихся и запутавшихся людей,
особенно молодежи, находящихся в поисках смысла, истины,
читающих книги по психологии, эзотерике. Их не убедишь не
читать Фрейда, Юнга. Такие лозунги только отталкивают от
Церкви. И мы, православные психологи, не можем, просто не
имеем права отмахнуться от этой категории людей. «Мы
истину узнали, все поняли, теперь всех
“построим”, а психологию долой!» –
разве так нужно рассуждать? Слишком похоже на рассуждения
горе-строителей «новой жизни» начала XX века.
– Не секрет, что к тяжелому психическому повреждению могут привести и невежество и фанатизм в вере. Нужна ли профессиональная помощь психолога человеку, заболевшему на религиозной почве, то есть человеку, находящемуся в прелести? Или же тут возможна только духовная помощь?
– Конечно, в вопросах, касающихся психологических
повреждений, возникающих на религиозной почве, за советом
нужно, прежде всего, обращаться к священнику. Но дело в
том, что находящийся в прелести, в духовном повреждении ни
к священнику, ни к психологу за помощью и советом не
пойдет. Ведь в чем основная проблема человека, впавшего в
прелесть или ересь? В гордости, в уверенности в том, что
он все понимает, все делает правильно, обладает истиной в
первой инстанции и в советах не нуждается. Поэтому
священники и психологи чаще всего общаются с близкими
заболевшего, помогают им выработать правильную линию
поведения по отношению к попавшему в беду человеку.
Родственники не только сами страдают от неадекватного
поведения больного, но могут и усугублять своим
неправильным поведением его и без того тяжелое
патологическое состояние. Часто священник направляет
родных за советом к психологу, психотерапевту. Они
помогают определить тяжесть, степень, причину заболевания
и, если есть необходимость, направляют к другим
специалистам – психиатру, эндокринологу.
Приведу один пример. Женщина впала в тяжелую депрессию на
религиозной почве. У нее начались видения. Она стала
агрессивной. Опытный психолог посоветовал сдать анализы на
гормоны щитовидной железы. И оказалось, что причина
патологических состояний была в том, что мозг постепенно
отравлялся огромным количеством гормонов щитовидной
железы. Ее пролечили, и все прекратилось. А можно было
упорствовать в том, что психологи и психотерапевты вредны
и обращаться к ним, тем более в таком, казалось бы,
очевидно духовном случае заболевания, нет смысла. Что,
мол, все это у нее от гордости, она в прелести, и лечить
ее нужно только духовными средствами.
Но ведь нельзя
забывать, что человек трехсоставен, и поэтому большинство
болезней необходимо лечить, охватывая все три уровня
– духовный, душевный и телесный.
– Будущее за альянсом священника и психолога?
– Да, и этот союз предвидел святитель Феофан Затворник. Это не мое частное мнение. Психология уже давно плотно вошла в нашу жизнь и в жизнь Церкви. У меня самой есть опыт работы при храме. Около десяти лет я работала «в паре» со священником, моим духовником. Еще задолго до нашей встречи, будучи человеком очень образованным, с большим богословским багажом, батюшка этот отчетливо понимал, что есть духовные проблемы, есть психологические и психические. Все они глубоко взаимосвязаны, но каждая имеет свою специфику. Очень часто бывает так, что к психологу за советом, за помощью приходит человек, богословски подкованный, но при этом остро нуждающийся в психологических знаниях.
– А приходят именно подкованные?
– Не всегда, конечно.
Иногда, наоборот, приходят
психологически образованные, начитанные, а в духовной
области совершенно безграмотные, запутавшиеся. И в том, и
в другом случае возникает ряд проблем, которые совместными
усилиями священника и православного психолога решать
получается гораздо эффективнее. Богословски образованным
людям помогают в решении проблем психологические знания, а
психологически образованным – богословские. Как
сегодня часто бывает? Воцерковленный, богословски
образованный человек всех осуждает, ругается зло с
ближними, на детей постоянно кричит, домашних оскорбляет,
не может справиться со своими страстными эмоциями,
желаниями. И в одни прекрасный момент он понимает, что у
него раздвоение личности, такая легкая духовно-душевная
«шизофрения»: в храме он стоит благоговейно,
возведя очи горе, в пределе всем любезно улыбается, а
выходит из храма, и пошло-поехало – лезет все
негативное из глубин его души. Так мучается он сам
несколько лет, а заодно изводит и своих близких, пока не
попадает на прием к православному психологу или не
прочитает какую-нибудь стоящую книжку про свои
психологические проблемы.
И тут человек понимает, что он
давно живет с неврозом или что у него психопатия –
иными словами, что он давно живет с заболеванием, которое
требует не только духовной коррекции, но и психологической
или даже психотерапевтического вмешательства. Иногда для
выхода из патологического состояния бывает достаточно
просто серьезного переосмысления каких-то вопросов,
взглядов на вещи, самообразования как духовного, так и
психологического. Но часто выясняется, что необходимо
также обращение к психотерапевту, эндокринологу и
гомеопату. Есть ряд проблем, с которыми человек в
одиночку, как бы он ни старался, справиться не может.
Православная психология помогает человеку через
подключение логического анализа и различных знаний (от
святоотеческого взгляда на душу до важнейших научных
открытий) прояснить причины того, что его смутно терзает и
чему он сам не в состоянии найти объяснения. А если и
находит причину, то не может преодолеть патологический
комплекс проблем, заставляющий его бегать по замкнутому
болезненному греховному кругу. Мы часто чувствуем
гнездящуюся в душе греховность, боль, агрессию – а
справиться с ними годами не можем. Психология, находящаяся
в послушании у святоотеческого учения, может помочь
прояснить человеку картину его души, более отчетливо
высветить и раны, и страсти, и добродетели, а в союзе со
священником может помочь нащупать выход на свет Божий.
Психолог силен не только в диагностике и коррекции уже
существующих у человека проблем, но и в профилактике.
Хорошо зная врага в лицо, можно, с Божией помощью, не
допустить его до своей души или души своих детей.
Например, не допустить, чтобы у ребенка развился
тяжелейший невроз, акцентуация не переросла в психопатию и
т.д. Также психология может помочь человеку адаптироваться
к различным возникающим жизненным и внутренним проблемам,
сложностям и не получить серьезного нервного срыва при
входе в кризисный переходный возрастной период. Если же
невроз уже есть и быстрого абсолютного исцеления в
ближайшее время ожидать не приходится (например, если это
такие заболевания, как логоневроз (заикание), энурез,
истерия, невроз навязчивых состояний (внутреннее
заикание), депрессивный невроз – все они требуют
продолжительного лечения), то психолог может помочь
максимально смягчить страдания того, кто несет непростой,
но при правильном внутреннем устроении очень плодоносный
благодатный крест болезни.
Также он может помочь близким
лучше понять заболевшего, перестроиться и перестать своим
неправильным, психологически безграмотным поведением
усугублять его и без того тяжелое состояние.
– Вы упомянули о своем опыте сотрудничества со священником. Но ведь, наверное, есть и такие современные люди, которые вполне могут ограничиться помощью священника?
– Конечно, есть. Просто сегодня не так часто можно
встретить психологически устойчивого, уравновешенного
человека, без глубоких психологических травм, внутренних
конфликтов, не обремененного сложным комплексом семейных
проблем. Мало людей, умеющих строить теплые, доверительные
отношения с противоположным полом. Более того, сегодня
мало кто способен жить в мудрой простоте, находиться в
послушании у старших. Слова «надо»,
«послушание», «должен» чаще всего
вызывают негативную реакцию. Очевидно, что для многих
гораздо ближе фраза «Я никому ничего не
должен». Люди очень невротизированы.
Сегодня эмоции
гуляют отдельно, разум отдельно, духовная жизнь для
большинства – темный лес. При этом надо помнить
– и это не для кого не секрет, – что у
священников из-за большого наплыва людей не всегда есть
возможность уделить каждому приходящему в храм из мира
столько внимания, сколько требуется для высвобождения
человека из тех разрухи и хаоса, в которых пребывает его
душа. И тогда человек, нуждающийся в психологической
помощи и поддержке, обращается к психологу для более
детальной работы над своей проблемой. Но бывает, что
человек духовно крепок, душевно бодр, его эмоциональное и
рациональное начала не подавляют дух, не конфликтуют между
собой. У него с близкими нет тяжелых и серьезных постоянно
повторяющихся конфликтов, его эндокринная и нервная
системы работают без серьезных сбоев, у него есть
духовник, есть любовь к чтению Евангелия и творений святых
отцов. Вот в таком случае православные психологи и
психотерапевты могут отдыхать и спокойно спать.
Но, к
сожалению, у большинства из нас переразвиты как
рациональное, так и эмоциональное начала. Мы нервничаем по
поводу и без. Мы мечемся, постоянно анализируем,
философствуем, сомневаемся, спорим. И нам бывает очень
тяжело войти в простое послушание Богу, Церкви, духовнику.
– Посадить дерево вверх корнями или поливать безжизненную трость, о чем мы читаем в патериках, уже невозможно для большинства современных людей?
– Я думаю, что описанные в патериках высокие подвиги
смирения, полного отсечения «здравого смысла»
и своей воли, благодатного послушания, предстающего перед
рациональным миром как глупость, безумие, во все времена
были следствием глубокого духовного устроения. Ведь мало
кто рождается с установкой на полное безусловное
послушание. А до духовного благодатного нужно внутренне
дорасти. Ведь не всех и не всегда нужно слушаться. Недаром
трезвение – трезвый, духовно выверенный,
выстраданный взгляд на вещи – является одной из
самых ценных добродетелей.
Но сегодня мы, психологи,
родители, часто сталкиваемся с тем, что дети в пять-шесть
лет уже начинают оказывать такое бурное сопротивление
старшим, даже по самым мелким, незначительным вопросам,
какое еще лет пятнадцать назад не каждый сложный подросток
проявлял. То, что вчера казалось само собой разумеющимся,
сегодня агрессивно, дерзко оспаривается. Свобода от всего,
кроме своих (далеко не всегда безобидных) желаний,
становится идолом, идеологией, активно навязывается не
только всеми СМИ, но и нами самими, родителями,
педагогами. Многие, не прочитав ни одной психологической
или педагогической книги, не имея опыта духовного
послушания, ни с кем не советуясь, считают, что знают, как
им воспитывать детей. А при этом своим своеволием,
осуждением, упрямством, раздражительностью и грубостью,
уверенностью в своей правоте отталкивают от себя детей. Мы
часто говорим о светлом таким мрачным тоном, что детям
хочется только одного – уйти с головой в какой-то
другой мир.
Тут-то их и подстерегают субкультурные
сообщества, алкоголизм, наркомания, блуд. И до тех пор,
пока мы, взрослые, не будем меняться, духовно и
психологически развиваться, сами слушаться Бога, искать
ключи к душам наших детей, ничего не изменится к лучшему.
Очень отрадно бывает на душе у православного психолога,
когда, по милости Божией, удается на консультациях
делиться бесценными знаниями о христианской любви, о тайне
смирения и послушания, об учении о стяжании благодати,
подаренном нам Христом и святыми. Большое утешение видеть,
что происходит с человеком, с его душой, как меняются его
отношения с людьми, когда он знакомится со святоотеческим
учением о Боге и человеке, с важными психологическими,
педагогическими открытиями, соприкасается с удивительным
учением о смиренномудрии, о возможности бесконечного
обновления и преображения человеческой души.
– Даже это возможно? Привести человека через ratio к тому, что такое смирение?
– Православный психолог может только приоткрыть
дверь в духовную жизнь, поделиться тем, что знает об
исцеляющей и преображающей силе смирения и смиренномудрия.
Раскрывает же тайну смирения человеку только Господь. А
для того, чтобы это произошло, необходим глубокий,
серьезный личный духовный опыт. Большинство людей,
приходящих к психологу на прием, ничего не знают о
жемчужине Православия – смирении. Слово слышали, а
что за ним стоит, какие глубины оно таит в себе, не знают.
Чаще всего смирение считают синонимом покорности,
принятием того, что нельзя изменить. Но и те немногие, кто
читает о смирении, смиренномудрии, благодатном
самоукорении, сталкиваются с серьезными внутренними
проблемами. Ведь как часто бывает: ходим в храм, слушаем
проповеди о смирении, молимся о даровании его нам, а выйдя
из храма, начинаем раздражаться, злиться, своевольничать,
роптать. Часто вместо самоукорения мы самоутверждаемся
через осуждение или самоукоряемся до уныния, подогревая в
себе неизжитые комплексы неполноценности. Вместо того
чтобы соединять самоукорение с надеждой на помощь Господа,
с благодарностью Ему за жертвенную любовь к нам, с
решительным и радостным исправлением себя, мы начинаем
заниматься безблагодатным самобичеванием и бичеванием
близких.
Если самоукорение не растворено глубоким
упованием на безграничное милосердие Божие, то оно может
привести душу не к смиренномудрию, а к унынию и
саморазрушению.
– Смиренномудрие – это не самоцель, а средство достижения определенного состояния души?
– Настоящее смиренномудрие – это лекарство, врачующее душу, приносящее ей мир и открывающее путь к истинному смирению. А ведь именно смирение святые называли непадательным состоянием души. Только душа, обличенная в ризы смирения, становится максимально защищенной от проникновения в нее зла. А основным препятствием на пути обретения смирения является союз ветхого неочищенного подсознания, зашлакованного сознания и страстей. Они отторгают, рикошетят все то, что мешает им получать желаемое и властвовать над душой. Да еще падшие духи активно им помогают. Сегодня многие даже не задумываются над тем, что большая часть драгоценного времени нами используется для удовлетворения инстинктов, на развитие эмоционального и рационального начал. И все это вместо того, чтобы энергию души, духа, ума в основном направлять на созидание и обновление нашей души. А на духовную жизнь мы тратим ничтожно мало времени и сил, если вообще тратим. Хотя изначально, в раю, все было наоборот. Адам и Ева были призваны к постоянному общению с Богом и сотворчеству с Ним. И только после грехопадения человек стал замыкаться на себе, стало активно развиваться рациональное начало, так как приходилось адаптироваться в новой агрессивной, подчас враждебной среде. Ученые говорят о том, что современный человек использует от 3 до 20% наших нейронов. Остальной запас не востребован. Почему? Да потому, что мы активно задействуем лишь тот процент нейронов, который дан нам для рационального и эмоционального познания мира. Остальной же объем дан нам для духовной жизни: для молитвы, сотворчества с Богом, созерцания. Он активизируется по мере очищения, стяжания благодати и преображения человека. Часто у нас много сил уходит на рефлексию (обращение назад, самонаблюдение, самоанализ), переходящую в навязчивое бесплодное самокопание. Или на самозащиты, которые проявляются в осуждении, критике, борьбе не со своими страстями, а с ближними, с ветряными мельницами, в постоянном страхе чего-то, в конфликтах. В результате у нас активно переразвивается критическое мышление, которое (как и страх) необходимо, но в умеренной дозе. Если же оно начинает доминировать, то усиливается тревожность, раздражительность, активно развивается гордость. Человек, находясь в постоянной борьбе за внешнее выживание, материальное благополучие, в сопротивлении то одному, то другому, постоянно критикуя, пусть даже объективно, культивирует у себя негативный тип мышления. А оно, в свою очередь, начинает разъедать, разрушать и душу, и тело, доводит человека до невроза. И это еще не самое страшное. Постоянно замечая негативное и в себе, и вокруг, человек начинает излучать «радиацию» – отрицательную энергию. А это приводит к тому, что стремительно портятся отношения с близкими людьми и – что самое грустное – с детьми. И образуется патологический замкнутый круг: сталкиваясь с сопротивлением людей, человек говорит себе: «Вот! Я же говорю, что они дерзкие, непослушные, злые!» И снова конфликты, скандалы… А то, что он сам провоцирует их, он уже не видит, так как человек перестает трезво оценивать ситуацию и постоянно укрепляется в своем негативном мировосприятии. Психолог же может помочь человеку увидеть себя объективно, со стороны, тем самым разорвав этот эмоционально-мыслительный патологический круг.
– Какими качествами, с вашей точки зрения, должен обладать православный психолог?
– Первое – это искренняя и глубокая любовь к Богу и людям. Второе – горячее желание помогать. Третье – православное мировоззрение, воцерковленность. Православный психолог – это специалист, для которого в основе теории личности лежат Библия, Евангелие и святоотеческое учение о человеке. И практические советы, рекомендации, которые он дает, не могут противоречить евангельскому взгляду на жизнь. В основе православной психологической теории лежит учение о сотворении человека, о нашей бессмертной душе, о грехопадении и также десять заповедей, Нагорная проповедь и заповеди блаженства, Крестная жертва Спасителя и Его Воскресение, благодаря которым стало возможным наше преображение и спасение. Также в нее входит учение о нашей трехсоставности (дух, душа и тело) и о путях восстановления иерархии и гармонии между ними. Этому и посвящено множество книг, оставленных нам в помощь святыми. Для православного психолога ориентиром в работе не может служить теория Фрейда или Адлера или теория и практика, предлагаемые любой другой психологической школой. Все ценное и полезное, что есть в различных школах, может вкрапляться и даже активно использоваться, но не заслонять собой святоотеческое ядро, в основе которого лежит борьба со страстями, развитие добродетелей, а через это стяжание благодати. Многие современные психологи демонстративно игнорируют 2000-летний опыт Церкви. Когда психолог называет себя православным, он этим недвусмысленно дает понять, что для него является основой и опорой в работе. Сегодня с огромной скоростью распространяются различные сомнительные теории, практики, и именно поэтому люди нуждаются в ясности и честности, они должны понимать, представителем какой школы является психолог или психотерапевт, к которому они хотят обратиться.
Еще один важный род деятельности православного психолога – это миссионерский труд. Быть мостиком между миром и бездонным морем святоотеческого наследия. Одна из основных задач православного психолога – работать «переводчиком». Совсем не обязательно что-то изобретать, придумывать, достаточно просто в ту и в другую сторону давать качественную, полезную информацию: рассказывать людям, пришедшим на консультацию из мира, психологически подкованным, насколько все, что их мучает, терзает их душу, может врачеваться в Церкви. А с теми, кто воцерковлен, но чувствует, что он нуждается в психологической помощи, что у него есть ряд проблем, с которыми он не может сам до конца справиться, делиться важными для понимания их причин знаниями. Есть еще одно очень важное и ценное профессиональное качество для православного психолога, необходимое сегодня. Это умение отсеивать все то ложное и опасное для души, что в большом количестве встречается в различных психологических теориях и школах. Если психолог умеет трезво анализировать, выделять полезное и отфильтровывать ядовитое, он сможет помочь людям, которые к нему обращаются за помощью, не плутать в лабиринтах современной психологии, а, наоборот, получить очищенную, профильтрованную информацию, которая не навредит, а только поможет.
Мне к священнику или к психологу?
Иерей Михаил ВладимировWho is who— Недавно в социальных сетях разгорелась эмоциональная дискуссия о том, кто лучше поможет человеку решить психологические проблемы, с которыми все мы сталкиваемся в повседневной жизни — Церковь или специалист? В каких случаях к кому обращаться?
— Ну, давайте посмотрим на такую ситуацию. Скажем, у человека депрессия. Депрессия может возникать минимум по двум причинам. Первая – нарушение биохимической работы организма. Например, это может оказаться маниакально-депрессивным синдромом, который если уж развился, то без таблеток не прекратится.
Но депрессия может начаться и по другой причине – несбывшиеся надежды и несбывшиеся желания. Например: «Я хотел занять место своего начальника, а меня сегодня уволили…».
В первом случае Церковь в одиночку помочь не может, здесь нужна помощь врача, так как болезненное состояние развивается как следствие конкретного физиологического нарушения. А вот второй случай – как раз для священника. Потому что тут в основе депрессии лежит травмированная гордость.
Иерей Михаил Владимиров, священник Русской Православной Церкви Заграницей. Настоятель Храма Святой Живоначальной Троицы в г. Франклин (США, штат Нью-Йорк). Родился в Москве в 1961 году, в 1984 году окончил Школу-студию МХАТ и работал театральным художником-постановщиком. С началом перестройки занялся бизнесом и в 1993 году уехал работать в США. В 2005 году окончил Свято-Владимирскую православную духовную академию. В 2007 году в Свято-Николаевском Патриаршем соборе города Нью-Йорка епископом Зарайским Меркурием был рукоположен во иереи.— То есть, священник и специалист – скажем, психотерапевт или психолог – решают разными способами одну задачу?
— Это совершенно не так. Но для того, чтобы разобраться в этом, нам нужно определиться, кто есть кто.
Психиатрия – это область медицины, которая занимается лечением конкретных заболеваний, вызванных в значительной степени нарушениями функции мозга или обменных процессов. Таким образом, психиатрия лечит тело и через это помогает жизни души. Здесь я противоречий с христианской верой не вижу.
С психологией и психотерапией все сложнее. Это области науки, которые занимаются душевными проблемами здоровых с точки зрения психиатрии людей, но испытывающих внутренние страдания. Полезно вспомнить, что «психе» по-гречески означает «душа».
«Психология» означает «изучение души», «психотерапия» — «исцеление души». Но вместе с этим большинство направлений в психологии основываются на отрицании существования Бога, а следовательно, и души как нематериальной субстанции, которая не поддается исследованию научными методами.
Например, Фрейд, основоположник психоанализа, писал, что «религия – общечеловеческий невроз навязчивости». Концепция Юнга, которая включает в себя понятие религии в качестве необходимого условия психического здоровья личности, уравнивает христианство с оккультизмом.
Таким образом, возникает удивительный парадокс: и психология, и психотерапия фактически занимаются изучением того, что они отрицают. Отрицая существование души, эти области познания фактически противопоставляют себя христианству.
О том же свидетельствует и история. Появление психологии как науки было связано прежде всего с упадком духовной жизни и с тотальным ошельмовыванием Церкви. Психология расцветает именно в 19 веке, когда Просветительство достигло апофеоза, а Католическая церковь, особенно католическое богословие, пришли в упадок.
Интересно и то, что центром развития психологии становится Германия, которая прежде стала родиной Реформаторства.
В этот период начинается массовое вероотступничество, особенно среди образованной части общества.
Понятно, что в такой ситуации человек остается беззащитным перед окружающим миром и перед проблемами, с которыми он неизбежно сталкивается. Он начинает искать что-то, что заменило бы ему нормальную религиозную жизнь. На этом фоне и начинают развиваться психология и психотерапия.
Посмотрите: к психологам порой обращаются люди, ищущие легких путей. Они не хотят работать над собой и обращаться к Богу, потому что это колоссальный труд, но хотят прийти к психологу, который их утешит, и даст им конкретный рецепт: 10 ступеней достижения мечты, 7 шагов для счастливого супружества, 3 этапа познания себя и так далее. По крайней мере, такова «популярная психология», которой, увы, сейчас много.
А судьи кто? Фото: Александр Петросян— Но, по большому счету, психолог, как и священник, утешает человека, предлагая ему решения, которые, кстати, тоже бывает не всегда легко реализовать?
— Есть принципиальное различие в подходах священника и психолога к решению одной и той же проблемы, и основывается оно опять же на признании или непризнании существования души и Бога.
При зачатии человека Господь дает ему бессмертную душу, имеющую в себе «дух прав». Дьявол, приводя человека к совершению греха, попирает именно этот самый дух прав, заставляя человеческую душу страдать от нарушения ее цельности. Это чувство страдания души и есть то, что сегодня принято называть психологическими проблемами.
Священник предложит путь восстановления цельности души. Вспомним царя Давида, который, совершив два страшнейших преступления – убийство и прелюбодеяние – возопил к Богу: «дух прав обнови во утробе моей!», и Господь, услышав его, дал просимое. Так же и священник укажет страдающему путь, который восстановит израненную душу и избавит человека от невыносимой боли.
Другой путь – путь психолога/психотерапевта. Он предложит страдающему человеку изменить свой взгляд на причину страданий, принять совершенный грех как неизбежность, примириться с ним, забыть о нем, принять грех за проявление своей индивидуальности.
Психолог помогает человеку поставить самого себя высшим законотворцем и одновременно судьей своих действий и именно через это приобрести спокойствие и примирение с самим собой, возводя человека на высшую ступень индивидуализма. Квинтэссенцией гештальт-терапии являются следующие строки:
«Я – это Я, а ты – это ТЫ.
Я делаю свое дело, а ты – свое.
Я живу в этом мире не для того,
чтобы соответствовать твоим ожиданиям,
А ты живешь не для того, чтобы соответствовать моим.
И если мы случайно нашли друг друга, это прекрасно.
Если нет, этому нельзя помочь».
Эти слова принадлежат одному из крупнейших немецких психологов Фредерику Соломону Перлзу. В психотерапии этот текст получил название гештальт-молитвы (молитвы целостности). Молитва – это всегда обращение к Богу, и если прочитать этот текст как обращение к Богу, то станет ясен его подлинный автор – сатана, желающий отлучить человека от Бога.
Христианство учит, что страсть – греховна, а любой грех, в конце концов (и изначала) — результат влияния дьявола на человека. Но если священник учит, как победить дьявола с помощью Христа с тем, чтобы Христос уврачевал то, что разрушил дьявол, то психолог учит примириться с последствием дьявольского влияния на человека, даже считать это «нормой». В этом и есть, с моей точки зрения, принципиальная разница.
Похищенный термин «Православная психотерапия», книга митрополита Иерофея Влахоса. Фото с сайта zyorna.ru— Но есть ведь и православные психологи?
— На мой взгляд, православное направление в психологии родилось из попыток пришедших к вере психологов найти компромисс на профессиональном уровне между собственными религиозными убеждениями и уже полученным психологическим образованием. Это попытка соединения двух путей, противоположно направленных, мне видится искусственной и ложной. По-моему, такой компромисс значительно опаснее, чем открытое богоборчество обычной психологии/психотерапии.
О том, что такое настоящая православная психотерапия, пишет известный греческий богослов Иерофей Влахос, митрополит Навпактский и Свято-Власиевский. У него есть книга, которая так и называется «Православная психотерапия». В ней, например, он дает четкое определение, кто такой психотерапевт.
На протяжении многих веков в Греции психотерапевтом назывался опытный монах, дающий окормление страждущим.
Такой психотерапевт в буквальном смысле лечил душу. А в своем нынешнем значении понятие «психотерапевт» — похищенный и искаженный термин. Кстати говоря, Митрополит Иерофей рассматривает и богословие не как что-то родственное философии, а как практическую медицинскую науку об оздоровлении и выздоровлении души – и только через Христа.
— Некая женщина жаловалась, что в одном храме ей в качестве «терапевтического средства» дали правило вычитывать по пять кафизм в день, после чего ей стало намного хуже. В связи с чем возникает вопрос: можно ли навредить человеку, предложив ему большое правило или другие «духовные средства»?
— Можно, c вероятностью 99%, если правила дается человеку, который к этому не готов. Такое правило или сломает человека, или он не станет его выполнять, но на исповеди будет обманывать, или вовсе оставит и правило, и исповедь, и может вообще уйти из Церкви.
Большое правило сразу не помогает. Когда ко мне обращаются взрослые люди, крещеные в детстве, но только пришедшие в Церковь, я не даю им читать целиком даже утреннее и вечернее правила. Я советую им дома за столом внимательно прочитать оба правила, попытаться понять каждую молитву, заглянув в azbyka.ru, а затем самим себе составить молитвенное правило, которое будет состоять из начальных молитв плюс еще три любые молитвы, которые будут им близки.
И это становится их молитвенным правилом на первые полгода. Через полгода, если человек продолжает ходить в храм и на исповедь, тогда я говорю ему, что пора добавить еще пару молитв, но чаще всего оказывается, что он уже читает сам все правило целиком.
И тут есть еще важный момент. Когда я слышу, что на чтение правила не хватает времени, я задаю простой вопрос: сколько времени занимает чтение молитвы «Отче наш»? Обычно мне отвечают: полторы-две минуты. На самом же деле она прочитывается за 14-17 секунд. Чтение всего правила тоже не занимает много времени. Поэтому трудности, связанные с чтением правила — это не вопрос времени. Это вопрос преодоления сатаны.
Так как же можно человеку, который еще не окреп, предлагать участвовать в сражении, наравне с таким воином как, скажем, царь Давид?
Этого делать нельзя! Неокрепший новоначальный с большой вероятностью погибнет в такой борьбе ….
Сначала лекарство, потом Евангелие Монастырская аптека, Афон. Фото с сайта agioritikesmnimes.pblogs.gr— Существует мнение, что нельзя приступать к, скажем так, духовному деланию, духовной жизни, не прояснив, не очистив хоть в какой-то степени свое восприятие. А Евангелие, полагают некоторые, нельзя понять адекватно, пока сам, хоть в какой-то степени, не стал психологически здоров. Иначе есть риск привнести в него свои невротические смыслы.
— Надо вспомнить, что такое духовное делание. По мнению того же митрополита Иерофея (Влахоса) это «очищение сердца, просвещение ума и обожение». Поэтому утверждать, что ты не можешь заниматься очищением, пока не очистишься, звучит нелепо.
Что касается чтения Евангелия: если человек имеет проблемы, которые сегодня называют психологическими, то Евангелие ему необходимо читать ежедневно (о непонятном можно всегда спросить у священника). Если же мы говорим о проблемах, которые имеют отношение к психиатрии, то человеку сначала нужно выпить лекарство, а потом читать Евангелие. Потому что иначе у него может возникнуть совершенно неадекватная реакция на прочитанное.
Давайте разберемся: человеку дано тело – физический функционирующий агрегат, и дан мозг, который, являясь частью тела, тем не менее генерирует не только физическое действие, но и такую нематериальную субстанцию, как мысль. Чтобы нормально функционировать, тело должно быть здоровым. Иными словами, вряд ли сможет играть в теннис человек, у которого сломаны руки. Переломы должны срастись, и тогда он сможет играть.
Но вместе с телом человеку дан и мозг, как главный контролирующий орган, который ведет человека к спасению.
Если у человека поврежден мозг, он не в состоянии сам вести себя к спасению, не в состоянии генерировать здоровую мысль.
Священник должен это четко понимать. Когда мы обращаемся к психиатрическому больному с теми же требованиями, терминами, словами, что и к здоровому человеку, его мозг может сгенерировать совершенно неожиданную реакцию. Соответственно, его действия окажутся не теми, на которые рассчитывал священник.
Можно сказать с большой вероятностью, что у больного шизофренией (или другим психиатрическим заболеванием) может произойти искажение того наставления, которое даст ему священник.
Я расскажу вам об одном случае. В одном храме появился новый, очень трепетный и ревностный прихожанин, уже немолодой человек. Через некоторое время появилась его мама, которая подошла к священнику и предупредила, что ее сын тяжело болен.
Она попросила, чтобы к нему относились очень бережно, например, не призывали бы его к строгим постам, потому что он и так дома ничего не ест, возомнив себя святым.
При этом распознать в его поведении душевную болезнь, а не истинное подвижничество, со стороны было практически невозможно.
Впервые его состояние проявилось со всей очевидностью, когда после проповеди о пользе паломничеств этот человек исчез, и нашли его только через две недели в совершенно другом городе, куда он отправился в паломничество, надев сандалии и выкинув и мобильный телефон, и деньги.
Его подобрала полиция, когда он был уже в очень плохом состоянии – обезвоживание организма и тепловой удар — так как он шел без головного убора, чтобы быть «палимым солнцем». Кроме того, он, конечно, все это время не принимал лекарства.
То есть его реакция на проповедь, обычную и нормальную для всех, оказалась совершенно неадекватной. Фактически он мог погибнуть, и слава Богу, что он шел по дорогам, и его подобрала полиция. Если бы он решил пойти лесами, то там его бы никто и никогда не нашел.
Мое глубокое убеждение заключается в следующем: если священник хотя бы заподозрил у своего прихожанина психические отклонения, то он должен в первую очередь и под любым предлогом встретиться с его близкими и узнать у них, как обстоит дело в реальности – болен этот человек или здоров?
И если он болен, то нужно встретиться с его лечащим врачом, и обязательно поддерживать контакт и с его близкими, и с доктором, имея все их телефоны и дав свой телефон, не боясь, что они будут звонить в любое время суток. Без этого можно в буквальном смысле погубить человека.
Профпроверка батюшек в Америке Нью-Йорк, Николаевский кафедральный собор на Ист 97-й улице Манхеттена. Фото с сайта bigpicture.ru— Но ведь это предъявляет серьезные требования к подготовке самого священника?
— Да. И поэтому мне странно, когда до сих пор не могут прийти к единому мнению, нужно ли вводить в семинарии специальный ознакомительный курс по психиатрии. Я помню, как о. Джон Матусяк, когда я сомневался в целесообразности поступления в духовную академию, сказал мне: «Священник выполняет работу значительно более серьезную, чем любой врач. У врача должно быть профессиональное образование. У священника – тоже. В противном случае ты погубишь людей».
Пользуясь случаем, я могу посоветовать молодым людям, готовящимся к принятию сана, хотя бы просмотреть книгу В.Э. Пашковского «Психиатрические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями». Она может помочь избежать непоправимых ошибок. Эту книгу легко найти в свободном доступе в интернете.
— У психологов принято отправлять будущих и действующих специалистов на личную психотерапию. А у священников существует нечто подобное?
— Одно из важнейших отличий священника от психолога заключается в том, что психолог чаще всего считает себя здоровым с точки зрения психологии человеком.
Священник же, если почувствует себя полностью духовно здоровым человеком, не нуждающимся в помощи Божией, перестает быть не только священником, но и вообще верующим человеком.
Поэтому каждый день священник, стоя перед Богом, просит Его о помощи и исповедует Ему свои грехи. Кроме этого, естественно, священник как минимум два раза в год должен исповедоваться у епархиального священника. В своей жизни я стараюсь придерживаться ежемесячной исповеди.
В Американской автокефальной православной церкви есть прекрасное правило: человек, поступающий в семинарию, подписывает разрешение администрации семинарии проверить полностью его бэкграунд (историю жизни), включая не только возможные нарушения им закона, но и все нарушения правил дорожного движения, историю болезни, кредитную историю, информацию о собственности и др.
Этот процесс занимает значительное время, и проводится специальными независимыми агентствами. Естественно, студент тоже получает копию своего досье, обычно это от 20 до 30 страниц. Руководство семинарии имеет право по полученным результатам отчислить слушателя, если хотя бы по одному из перечисленных пунктов получен не соответствующий требованиям ответ, и уж тем более рукополагать такого человека ни под каким видом не будут.
Сам я окончил Свято-Владимирскую духовную академию, находящуюся под юрисдикцией Американской Автокефальной Церкви, а служу в Русской Зарубежной Церкви. Спустя семь лет после окончания Академии ко мне обратились монахини соседнего монастыря Американской автокефальной церкви с просьбой изредка совершать богослужения в у них, т.к. они остались без священника.
И хотя благословения обоих митрополитов, и Американской, и Зарубежной церкви были получены незамедлительно, но приступить к окормлению монахинь мне разрешили только после того, как я заново прошел всю проверку, включая и мою медицинскую историю. Ничего унизительного в подобной проверке я не вижу и считаю ее необходимой для каждого человека, готовящегося к священству, равно как и периодически для каждого служащего священника.
P.S. Как сказал апостол Павел, «должно быть разномыслие между нами, — чтоб выявились искусные». Разномыслие представлено здесь:
Священник психологу — друг или враг?
Бог, священник, психолог
Яков Кротов: Сегодняшний выпуск нашей программы посвящен религии и психологии. У нас в гостях отец Евгений Пискарев, православный священник за штатом и психолог на вольных хлебах.
В Священном Писании Господь говорит апостолам: «Посмотрите, все созрело. Вперед!» Вот одни люди идут к пенсии как к месту отдохновения, а отец Евгений идет на пенсию, как на Красное море. Насколько я понимаю, и религиозная ипостась, и ипостась психотерапевта чувствуют себя свободнее, когда нет начальника.
Евгений Пискарев: У меня никогда особо начальников не было. Скажем, в медицине, нас было два психолога на всю больницу, мы работали в разные смены, формально подчинялись зав. отделением и главврачу, а все остальные врачи были некомпетентны в нашей специальности. Это касается и других мест работы. Психолог – это что-то такое «прилагательное».
Яков Кротов: Свой среди чужих, чужой среди своих.
Евгений Пискарев: Может быть, и так, хотя метафора не совсем точна. С одной стороны, я встроен в этот процесс лечения, а с другой, меня, как медицинского психолога, в частности, интересует, что было до, почему случилось то или иное заболевание, отравление, суицид, и что будет после. Человек выйдет за пределы больницы, и что будет дальше? То есть нужно связать то, что было до, то, что будет после, и сам процесс лечения, чтобы лечение было наиболее эффективным с точки зрения адаптации человека к обществу. И важно, чтобы человек научился развиваться, иначе будет развиваться его болезнь.
Яков Кротов: Если это применить к священнической ипостаси, то основные претензии людей к священникам как раз в том, что они не сопровождают человека за пределами исповеди.
Евгений Пискарев: Пасторские функции… Ведь пастырь – это не только тот, кто принимает исповедь, а это пастух, который пасет, сопровождает овец на всем пути, заботясь о них. Есть даже такой термин – «психологическое сопровождение».
Претензии людей к священникам в том, что они не сопровождают человека за пределами исповеди
Яков Кротов: Вот древо вариантов, и куда человек должен идти – к Богу, к психотерапевту, к священнику? К Богу – это куда-то внутрь себя, но не к человеку.
Проблема в том, что многие люди беспокоятся, ищут психотерапевта или священника, хотя он им вообще не нужен.
Евгений Пискарев: Но все равно есть какая-то причина! Потому что им скучно? Чтобы заполнить внутреннюю пустоту?
Яков Кротов: Вот человек нанимает себе психотерапевта, священника, сопровождение…
Евгений Пискарев: Или «у всех есть», или «так принято», он читал в книжках, что приличные люди имеют своего специалиста.
Яков Кротов: И этот человек, наверное, страдает фарисейством, конформизмом?
Важно, какой тип отношений установится между психотерапевтом и человеком
Евгений Пискарев: Трудно сказать. Важно, какой тип отношений установится между психотерапевтом и человеком. Всегда есть что-то большее, и отношения развиваются. Что касается вопроса, к кому идти из трех… Вы сказали «или», но каждый из нас — образ и подобие Божие, и душа, может быть, неосознанно стремится к Богу. Идти в церковь за духовной помощью, на исповедь, или идти к психологу? Ведь батюшка не будет заниматься бытовыми вопросами, а это крайне важно. Христос сказал: «По делам их и узнаете их», а дела эти являются повседневной жизнью. Священник всегда находится на кафедре, он вещает, и ему не возразишь, а психологу можно сказать: «Доктор, что тут происходит? Я хочу знать, за что плачу деньги!»
Яков Кротов: «Дом Отца моего – дом молитвы». Когда человек из разных соображений (может быть, больной) идет к священнику за духовным окормлением, он ведь может не понимать, что храм – это, прежде всего, дом молитвы. Он идет, как сказано в молитве, на отпущение грехов, «понеже пришел еси во врачебницу». Кстати, эта метафора взята с Запада в XVI веке. А изначально святые отцы VI-VII веков, когда рождалось таинство покаяния, исповеди, сравнивали себя даже не с врачами, а с рукомойниками. Они брали руку кающегося и говорили: «Твои грехи стекают на меня» – как грязь через рукомойник уходит в землю.
Евгений Пискарев: И таким образом священник уподоблялся земле, был ниже. А что мы видим сейчас? На амвоне он выше.
Яков Кротов: Должны ли мы уговорить кого-то из слушателей, чтобы он шел в храм за духовным окормлением, сказать, что храм – это дом молитвы, где молятся так, как ты никогда не будешь молиться дома. Рядом с другим ты молишься уникальным образом!
Бог — не в бревнах, а в ребрах, то есть Бог живет в нас, внутри
Евгений Пискарев: Во-первых, важно понять, что Бог — не в бревнах, а в ребрах, то есть Бог живет в нас, внутри. Во-вторых, Церковь во многом напоминает фарисейские учреждения, где есть много внешнего, определенный устав, а что же по поводу благодати? Но больше пойти некуда. Задушевный разговор может состояться и на кухне с кем-то очень близким, но у людей, устремленных к истине, к Богу…
Яков Кротов: Вот конкретный пример. Человек ведет себя, как Дон Жуан, он переживает, недоволен собой, он хочет перестать изменять жене или просто гулять, если он холостой. Он нуждается в том, чтобы куда-то пойти: к психологу, к психотерапевту, к священнику, к Богу в своих ребрах, или он нормальный? Он же не разрушает общественные институты, не заставляет женщин делать аборты…
Евгений ПискаревЕвгений Пискарев: Это зависит от многих вещей. Например, каковы последствия каждого романа. Это важно! Происходит вырождение, неспособность образовывать сильные чувства, выхолащивание. Вот человек соединяет свою жизнь с одной женщиной на полгода, с другой на полгода, с третьей, а дальше что?
Яков Кротов: Если человек считает, что это ненормальное поведение… Вот как с Пушкиным, у которого был комплекс Дон Жуана, и все это закончилось так трагически… Но ведь встает вопрос: всякую ли болезнь нужно лечить? Кстати, вот традиционное поповское ханжество: тебе болезнь от Бога, Господь тебя тем самым перевоспитывает, радуйся, зато ты теперь попридержишься… Не является ли, как говорил покойный Чезаре Ломброзо, болезнь обязательным условием творчества, гениальности?
Всякий гений душевно нездоров, но не всякий душевнобольной – гений
Евгений Пискарев: Всякий гений душевно нездоров, но не всякий душевнобольной – гений. Да, в ситуации болезни, возможно, легче осознать себя, встать перед последними вопросами, болезнь может напомнить нам о смерти. Вообще, «страждущий плотью перестает грешить», – так написано. Нет сил для греха, нет сил ни для чего! Даже говорить не хочется ни с кем: все, я ухожу из этого мира. Но жизнь – для Бога. А тут я от этого ушел, от этого, а к чему я пришел? Если мы говорим про классическую депрессию…
Яков Кротов: Ну, это не совсем депрессия. Блуд – это своеобразный вид депрессии, это депрессия в виде агрессии.
Евгений Пискарев: В виде интервенции, захватничества, вот только что человек завоевал?
Яков Кротов: А что лучше – лишний раз из мнительности пойти к психотерапевту, священнику или не пойти и тем самым проверить, есть ли у тебя действительно болезнь?
Страждущий плотью перестает грешить
Евгений Пискарев: Если это у меня ипохондрический синдром, навязчивость, я делаю из мухи слова, тогда я иду, и что я могу узнать на приеме? Что у меня есть такая особенность – делать из мухи слона, и как мне с этой своей особенностью поступать? Это негативное мышление.
Яков Кротов: Но, с другой стороны, рак часто начинается с незначительных недомоганий.
Евгений Пискарев: А что мешает пойти, проверить, сдать маркер?
Яков Кротов: Страх.
Само состояние духовного лица врачует
Евгений Пискарев: Страх узнать правду? Ну, тогда, можно и так жить. Может, пройдет. Человек делает выбор. Если священник, то предполагается некоторая благодать. Я читал про людей, которые ходили к настоящим духовным батюшкам и говорили: «Я пришел, и я чувствую, что из него изливается любовь. Он ничего не говорит, а просто эта любовь сама врачует». Само состояние духовного лица врачует. В психотерапии это подменено, может быть, словом «компетенция» — как бы такой суррогат благодати. Но все равно есть личные качества. Проводили сравнительный анализ эффективности психотерапевтических школ, методов и пришли к выводу, что дело не в школе, не в методе, а в личности самого психотерапевта. Идут к родственной душе, чтобы соотнести свое поведение со своими эталонами и замыслами. Ну, как бы профилактический осмотр машины…
Яков Кротов: В результате всех этих разговоров про любовь и эмпатию человек оказывается приравненным к автомобилю, к механизму. Зачем идти к священнику ли, к Богу ли, к психотерапевту ли? Я себя толкаю на техосмотр, на исповедь, на тест Роршаха, то есть я тем самым себя объективирую?
В тесте, в оцифровке нет тайны души
Евгений Пискарев: Да, мы себя объективируем. Есть два подхода. В медицине научное направление таково: оцифровывают все – тело человека, показатели тестов, душу. Но есть и другое — есть таинство, есть искусство. Но тест не дает полной картины. В тесте, в оцифровке нет тайны души. Но есть другая крайность: люди говорят о таинстве, об искусстве, а на самом деле это оборачивается пустой болтовней. Тогда по делам их узнаете их. Говорить красиво – это, конечно, дар, но это не всегда эффективно в плане терапии.
Яков Кротов: То есть опять все поворачивается так, что человек – объект, и как бы найти хорошего субъекта.
Евгений Пискарев: Но это не просто объект, а он еще наполнен страхами, сомнениями, предубеждениями, установками: негативными, деструктивными. Я пойду к такому батюшке, он все может…
Яков Кротов: Это опять объективация – я сделал идола.
Евгений Пискарев: Совершенно верно! Итак, у человека есть свойство – объективировать, кумиротворить. Это одно из свойств объективации, неадекватное.
Яков Кротов: Почему? Это с другим, как с собой. Я себя сделал идолом, а теперь я нуждаюсь в том, чтобы меня почистили от патины, вмятин и так далее, и я ищу себе хорошего идола…
Евгений Пискарев: Нет, тогда я ищу субъекта, хозяина! Это другое. Человек говорит: я идол, игрушка судьбы, и мне нужен кто-то, кто ориентируется в этой жизни, он мне подскажет. Но дальше вопрос: это настоящий запрос, он будет слушаться, или это так, поиграть?
Яков Кротов: Слушать может только субъект, а не объект.
Евгений Пискарев: Вот самое слышание есть как раз становление субъективной части. Вера ведь — от слышания.
Яков Кротов: Там есть некое промежуточное звено между верой и слышанием – благодать.
Евгений Пискарев: Благодать – это вообще вершина! Вот всегда в разговоре чувствуется, родной человек или не родной, есть что-то за кадром. И то, что остается за кадром, даже за кадром компетенции, может быть, самое главное.
Есть некое промежуточное звено между верой и слышанием – благодать
Яков Кротов: Современная медицина основана не только на фактах, то есть факты понимаются как «улики», — это цифры, анализ, фактура.
Евгений Пискарев: Это объективация. Но есть интуитивное понимание! Есть что-то большое.
Яков Кротов: Но это большее должно стоять на фактах.
Евгений Пискарев: Корреспондироваться с фактами.
Яков Кротов: Если отобрать рентгеновские аппараты, никакая интуиция не спасет.
Евгений Пискарев: Люди чувствуют.
Яков Кротов: Возврат в Средневековье?
Евгений Пискарев: Да не в Средневековье! И сами пациенты чувствуют: что-то не то, болит. И конечно, опытный врач может предположить перелом, а вот со смещением или без смещения – это нужна иммобилизация.
Яков Кротов: Но мы сейчас говорим все-таки не о теле.
Евгений Пискарев: Точно так же с душами. Иногда важна иммобилизация, покой после стресса.
Яков Кротов: А это покой или пассивность? Прихожанин должен быть пассивен или активен?
Сначала нужно научиться расслабляться и слушать
Евгений Пискарев: Сначала нужно научиться расслабляться и слушать. Вот я пришел на клирос и начал активно петь, я пою фальшиво, зато громко! Это аналогия компенсации. Если я чувствую, что пою фальшиво, то я начинаю прислушиваться и стараюсь припеться. Выражаясь светским языком, это адаптация.
Сам визит к врачу приносит некое равновесие в душу, возникает некоторое доверие, искренность, и в этой искренности есть ресурс понимания себя, своей ситуации, окружения, перспектив.
Яков Кротов: Когда возникает слово «доверие», появляется и «вера». Представление о Боге – тот, кому доверяют. Его существование не подвергалось обсуждению. Он есть! Доверять ему или нет – это было очень важно. Мы исповедуем Единого Бога, которому доверяют в любой ситуации.
Евгений Пискарев: Я в данном случае имею в виду специалиста, доверяю ли я ему, буду ли я перед ним раскрывать душу, или не буду, уйду.
Яков Кротов: Отсюда растет антиклерикализм, когда человек принципиально не доверяет духовенству.
Евгений Пискарев: А почему?
Мы исповедуем Единого Бога, которому доверяют в любой ситуации
Яков Кротов: В таких тонких вопросах не может быть экспертов. И есть такая же фобия по отношению к психотерапевтам.
Евгений Пискарев: Да, но есть возможность сопутствия. В принципе, все люди на пути, и принимает меня пациент в качестве сопутствующего человека, который помогает выйти за пределы страдания, за пределы болезни, к собственному призванию… Уйти к встрече с Богом, к встрече призвания, смысла.
Яков Кротов: Каждая литургия начинается с пения псалма «Не надейтесь на князя, на сына человеческого» — не доверяйте людям. Нет человека, который не мог бы хрустнуть в самый ответственный момент. Это своеобразный цинизм, который, словно свинец, благодаря вере, преображается в золото. Я не просто не доверяю человеку, я доверяю Богу, и тогда эхом возвращается доверие к человеку совершенно другого типа. Есть разница в этом смысле? Пациент – психотерапевт, прихожанин – священник, — это одинаковые состояния? Насколько нужно доверие к священнику, и благодаря чему оно образуется?
Евгений Пискарев: Это очень важно! Если нет доверия, то я его не буду слушать, не буду слышать. И если нет доверия к психологу, к врачу, то я его не буду слушать и не буду слышать. Есть такое расхожее мнение, что психотерапевт – это священник не духовного, не религиозного мира. Свято место пусто не бывает, и, если люди перестали обращаться к священникам, то они стали обращаться к психологам, психоаналитикам.
Яков Кротов: Мнение такое есть, но правдиво ли оно? Или все-таки одно другого не заменяет?
Евгений Пискарев: Врач мыслит категориями болезни, священник — категориями спасения.
Яков Кротов: А священник всегда мыслит категориями спасения? Или бывают священники, которые мыслят категориями греха?
Евгений Пискарев: Грех как помеха спасению.
Яков Кротов: Есть плохие врачи и плохие священники, которые манипулируют страждущими.
Есть расхожее мнение, что психотерапевт – это священник не религиозного мира
Евгений Пискарев: Это называется ятрогения — заболевание, вызванное самим лечебным действием. То есть сам процесс лечения может быть патогенным, само лечение – вредоносным.
Яков Кротов: Вольтер говорит вашими устами, отец Евгений, про Церковь: раздавите гадину! Заметим, что вот в этой культуре: Вольтер, Мольер, — они и к медицине так относились – лечились, но не доверяли.
Евгений Пискарев: Вот тоже двойной стандарт: я лечусь, но не доверяю. Это часто бывает в отношениях между мужчиной и женщиной – люди общаются друг с другом, но не доверяют. Есть же и гендерные войны. Почему семьи распадаются — многие люди получили травмы от общения друг с другом на более ранних этапах.
Яков Кротов: Есть чудное изречение Сартра: «Ад – это другой». Нет реального ада, а вот существование другого человека – это кошмар, его не должно быть. Юнг, старший современник Сартра, выдал другое изречение, гармонирующее с этим, — что только то дерево (имелось в виду дерево души) достигнет кроной неба, у которого корни уходят в ад. Чтобы попасть в рай, надо корни иметь в аду.
Евгений Пискарев: «Держи ум свой в аде».
Есть чудное изречение Сартра: «Ад – это другой»
Яков Кротов: Да, это изречение святого Силуана Афонского, тамбовского крестьянина по происхождению. Он страшно мучился еще молодым человеком, считал, что погибнет, пока не услышал от Бога голос: «Считай, что ты погиб, что ты в аду. Держи свой ум в аде. И не отчаивайся». Так священник – это ад, психотерапевт – это ад?
Евгений Пискарев: Нет. Вообще, жизненная метацель – найти родственную душу.
Яков Кротов: А бывают не родственные души?
Евгений Пискарев: В том-то и дело, что мы не можем различать, и мы воспринимаем людей, скорее, как врагов, начиная со всяких насмешничеств, вербальной агрессии, шуточек.
Яков Кротов: Но это отсутствие в жизни человека с детских лет опыта рая, опыта надежды, уверенности и так далее.
Евгений Пискарев: Да, а все это обычно дается в семье. Ну, и тайна, которая всегда есть.
Яков Кротов: И грехопадение, в сущности, сводится к утрате этого первичного рая.
Евгений Пискарев: Да, некоего благодатного состояния души.
Яков Кротов: Означает ли это, что, когда человек идет лечиться, он возвращается в рай? Или он сознательно спускается в ад, по Юнгу, по психоанализу, идет в погреб своей души с проводником в виде священника, опускается на дно, чтобы пробить это дно и выплыть в реку жизни?
Евгений Пискарев: Да.
Яков Кротов: Но это значит, что нормально конфликтовать со священником, с психотерапевтом.
Евгений Пискарев: А как мы потом вместе пойдем? Если капитан воюет с лоцманом, куда они приплывут? Сейчас заключают медицинские диагностические контракты, но это тоже не совсем то. Я заключаю контракт такой-то длительности на такую-то стоимость…
Яков Кротов: Это же какая-то жуткая пародия на человеческие отношения и на завет Бога с человеком, в частности!
Государственная медицина в принципе бесчеловечна
Евгений Пискарев: Да. Поэтому я пока ушел. Государственная медицина в принципе бесчеловечна. Медицина вообще отодвигается все дальше и дальше от людей из-за оцифровки. Врач видит цифры, показатели, данные, а душу человека не чувствует. Появляются медицинские психологи (типа меня), которые призваны восстановить этот контакт человеческих душ, но психология тоже пошла по этому пути – оцифровывать душу – тесты, показатели… Складывается такой объективирующий подход, в котором нет места искусству. Это ведь псевдонаука. Какая же это доказательная наука, когда природа психических расстройств до сих пор неясна? Но людей лечат, пишут докторские и кандидатские диссертации
Яков Кротов: Так и Бог – тайна, но мы же молимся. И женщина – тайна. А мы говорим, что Адам познал Еву, — ничего он ее не познал! И она его не познала, впрочем. И слава богу, ведь то, что мы не познаваемы, это образ и подобие Божие в человеке.
Евгений Пискарев: Да, но пути дьявола познаваемы. Вот суть психотерапии — как раз в том, что, через исповедь идя в этот ад, узнавая закономерности ада, можно понять замыслы Божие. А ад – это искаженное отражение Бога.
Яков Кротов: А это все-таки диалог или монолог? Если человек идет на исповедь, он не ждет, что священник будет ему рассказывать о своих грехах.
Евгений Пискарев: Такое бывает. Хорошие исповедники призывают к покаянию, сами молятся и просят прощения в своих грехах, рассказывают о них, и это совершенно другое восприятие.
Яков Кротов: Но это ведь рискованно! Это может быть проявлением эгоизма.
Евгений Пискарев: Рискованно. Важно, что и священник – человек, и люди – человеки. И каков поп, таков и приход. Даже в церковных стенах возможен диалог, хотя на проповеди, конечно, он мало возможен. С психологом диалог в большей степени возможен, другое дело – какого качества. Вот в чем вся штука! Но бывает даже монолог, который воодушевляет, вдохновляет.
Современная культура все-таки стоит на рационализме
Яков Кротов: В современной культуре, мне кажется, есть еще один идол. Он есть в церковной жизни, предполагаю, что есть и в медицине. Этот идол – понимание. Современная культура все-таки стоит на рационализме, и в этом смысле восходит именно к XVII-XVIII векам. Многие люди, в том числе современные верующие, убеждены, что, для того чтобы победить болезнь, нужно, прежде всего, пробудить в человеке рациональное. То есть, если я объясню наркоману, что наркомания – это плохо, то он вылечится. Понятно, что это не так. Но многие к психотерапевту или священнику идут за пониманием и его не получают.
Евгений Пискарев: За пониманием чего — души или конкретного факта? В лечении есть доля просвещения. Конечно, просвещение необходимо, но есть нечто больше, что-то, что всегда остается за кадром, что, может быть, является вообще самым главным — человеческий контакт, я бы даже сказал, духовный контакт, резонанс, в котором рождаются вера, надежда, доверие, энергия. Бывает, что контакт воодушевляет, а бывает – поговорил, и стало еще хуже.
Яков Кротов: А бывает контактофобия?
Евгений Пискарев: Бывает. Этому есть другое название – аутизация, отгораживание от мира. И мизантропия – тоже разновидность контактофобии.
Яков Кротов: Человеконенавистничество. А можно лечиться, не вступая в контакт? Можно ходить в церковь, не вступая в контакт?
Какой у меня может быть контакт с Богом, если нет контакта с людьми?
Евгений Пискарев: Думаю, что нет. Какой у меня может быть контакт с Богом, если нет контакта с людьми? Христос все время проводил параллель между отношениями между людьми и отношениями человека с Богом. Человек-человек – горизонтальная плоскость, а есть еще вертикальная, и одно подобно другому. Поэтому и заповеди – «возлюби Господа Бога» и «возлюби ближнего». Одно подобно другому, но разное качество этих связей. Только вертикальная – не то, только горизонтальная – тоже чего-то не хватает.
Яков Кротов: Я все время хожу в подряснике, и по улице тоже, в отличие от многих священников, и в интернете я в основном как священник. И первая реакция, самая распространенная, с которой я сталкиваюсь, циническая: ты – поп, тебе за это деньги платят, поэтому ты изображаешь… Знаю, что бывает та же циническая реакция в отношении адвокатов: «адвокат – нанятая совесть». Это реакция крестьянина, архаического сознания: если ты платишь деньги, значит, человек — твой предмет, раб, он лишен совести, наемник. И то же самое, насколько я понимаю, с психотерапией. Но тут появляется старик Фрейд и требует платить, как знак… Знак чего?
Евгений Пискарев: Ответственности – считается так. Почем понимание? Мы, кстати, не затронули еще миф о важности понимания. Это один из путей. Прежде, чем что-то понять, важно принять. Как я могу понять, если я изучаю все через призму показателей, кардиограмм, рентгенограмм и прочего? Наше зрение нечетко, несовершенно, наши взгляды и представления неточны. Важно понять, что мы все мыслим искаженно.
Яков Кротов: Священное Писание, мировая литература, жизнь очень любит эту метафору – знание как зрение, выздоровление как прозрение, духовное зрение. Кажется, что вот Бога ты видишь отчетливо, какие-то тонкие движения человеческой души тоже, вроде бы, видишь, но потом ты понимаешь, что это какая-то патологическая дальнозоркость или патологическая близорукость, а в результате я не вижу целого.
Счастье одного основано на несчастье другого — вот и вся концепция спорта
Евгений Пискарев: Ну, видишь, и что? Важно, что ты делаешь! Я начинал как спортивный психолог, работал с командой. Футбольное поле – это место ристалища, поединка. Счастье одного основано на несчастье другого — вот и вся концепция спорта. Если я выиграл, то ты проиграл.
Яков Кротов: Функция врача в повседневной жизни и функция спортивного врача различаются? Можно ли сказать, что священник – тот же спортивный врач, врач команды? Ведь счастье священника — в том, что это соборность, община.
Евгений Пискарев: Происходит профанация общины и команды. Я вот работал в футболе. Декларируется, что команда есть, а на самом деле ее нет. И так все проникнуто ложью, даже суть христианства. Поэтому важно понимать, действительно ли я христианин. Если идти в церковь, то надо проверить, христианин я или нет, я вообще с Богом или как? Но тут может возникнуть еще и другой вопрос: а Церковь с Богом или как?
Врач, скорее, работает над негативом, над травмами, над некоторыми невозможностями. Психолог в спорте работает с духом, с волей к победе, с готовностью превозмочь себя, преодолеть собственные страхи и немочи, и победить!
Яков Кротов: Так священник — все то же самое!
Евгений Пискарев: По идее, священник работает как с негативом – с грехами, так и с позитивом.
Развивающее партнерство – это и есть то, чем должно быть христианство
Яков Кротов: Слово «обращение» означает и религиозное обращение к Богу, и обращение к врачу, и обращение к священнику. Каковы цели обращения?
Евгений Пискарев: Первое: обращение – это сразу возможность диалога. Второе: обращение – это движение. Был застой, какой-то ступор, невозможность, и что-то произошло, по этому поводу человек обратился, сделал некоторую акцию, некоторое движение, надеясь на разрешение. И тут возникает вопрос: а для чего он обратился, чего он хочет? Он приходит, и мы это дальше обсуждаем. Я спрашиваю: чего вы хотите, что могла бы наша встреча изменить в вашей жизни, что могло бы быть результатом нашей совместной работы? Формируется контакт, формируется терапевтическое партнерство, лечебное и развивающее партнерство.
Яков Кротов: Вот и ответ на вопрос, где пересекаются психотерапия и Церковь. Развивающее партнерство – это и есть то, чем должно быть христианство.
бывает, психологи и психотерапевты учат людей похлеще любого священника
Одна за другой пришли новости, что два известных священника (Элладской и Русской православных церквей) покинули свои приходы и стали психологами, коучами. Это, безусловно, не первый и не последний случай в истории, но сама по себе частота и одинаковость смены профессий и служений симптоматична.
Психолог, врач-ординатор кафедры психиатрии и медицинской психологии лечебного факультета РНИМУ Ольга Титова говорит, что есть определенные опасения насчет того, насколько «удачным» будет такой переход: «Священство связано с пастырством и учительством, правом наставлять и тем самым брать ответственность за жизнь человека (тем более, люди и рады часто ее повесить на кого-то). У них есть четкая картина мира – черное и белое. А при деформации возникает позиция «гуру». Терапевтов учат тому, что они не имеют права ничего советовать, только сопровождают клиента, не нарушая его автономию. И работают они в картине мира клиента, не абсолютных координатах».
Разобраться в этом вопросе помог врач психиатр-психотерапевт, действительный член Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги (ОППЛ), преподаватель метода интегративной психотерапии, основанной на осознанности, Роман Зайцев. В прошлом – священник (поэтому Роман Михайлович может оценить ситуацию изнутри).
— Перестав служить (священником), ты сразу двинулся в сторону психиатрии? Извини, что спрашиваю, я с того времени ничего о тебе не знаю.
— Оставив служение, я пытался адаптироваться. Чего только ни делал: был линейным продюсером на Мосфильме, работал финансовым экспертом в отделе проектного финансирования – поповские таланты не пропьешь! А потом утерянное врачебное достоинство восстановил. Это уже была сверхзадача.
— Ты по первому образованию – психиатр?
— Я по первому образованию врач – закончил интернатуру по скорой помощи, так что я – врач в неотложной терапии, и даже немножко практиковал. А когда решил вернуться в медицину, больше года учился. Я прошел основательную переподготовку по специальности – по психиатрии, и уже 13 лет практикую. Тяжело было очень, время было такое – денег не платили. Я пытался вернуться несколько раз, но пока мне все удалось, это отняло несколько лет.
— Ты интересную тему затронул! Вернуться из православных организаций (любых) в обычную жизнь. После Крутицкого подворья (где мы с тобой работали) я полтора года искала работу в светских изданиях. Это сейчас православие в тренде, а тогда мне на собеседованиях каждый раз говорили с издевкой: «Где-где вы работали?! В каком журнале?! Какого подворья?! Книгу Кураева, говорите, редактировали? А это кто?» Вырваться из православного гетто – это как 20 лет в тюрьме отсидеть, выйти на свободу и обнаружить, что мир изменился.
— Да-да, гетто такое. У всех, конечно, разная судьба, но поскольку я не работал по специальности, мне, несмотря на полноценное медицинское образование, вернуться было тяжело. У меня был сложный путь. Проблема была еще и в том, что мне были нужны деньги. Так-то работу найти было можно, и врачом сразу можно было восстанавливаться, а жить как? У меня четверо детей, которых нужно кормить, я квартиру снимаю, у меня просто не «билось». Хорошо, что были друзья: сначала один к себе взял, потом другой. Потом вернулся на подворье, но уже на светскую работу – административкой занимался. Зарплата была не ахти какая, но мне хватало перебиться. И я, не будь дурак, эти полтора года очень правильно использовал: получил необходимое медицинское образование и пошел работать в больницу.
— А почему в психиатрию? Ты думал, что это смежные (со священничеством) профессии?
— Интерес к психиатрии у меня был всегда. Я же из протестантов в Трехсвятительском (Московская центральная церковь евангельских христиан-баптистов расположена по адресу Малый Трехсвятительский переулок, дом 3), я же перешел в православие…
— Из «соседей» наших (православный храм Трех Святителей на Кулишках расположен по адресу Малый Трехсвятительский переулок, 4/6с5, настоятель — протоиерей Владислав Свешников).
— Из соседей, через дорогу. Я там «протусил» с 11 до 20 лет. Потом меня накрыло благодатью, и я пошел в православие.
— Полнота! Ты уже забыл, что у нас говорят – тебя накрыла полнота веры!
— На самом деле я поступил в институт, и в нашей маленькой группе оказалось два активных православных молодых человека. И они с двух сторон начали меня чморить: «Фу, какая гадость, ты баптист!». Я стал рассказывать, что это вроде не гадость, что все клево. Мы подружились, потому что вера все равно близкая. И один как-то раз сказал: «Пойдем со мной, я покажу тебе чего-то». Так я попал на службу, и она на меня произвела сильное впечатление. И я потихонечку вошел в православие.
А когда я был протестантом, у меня был наставник – Александр Сергеевич Мейснер.
— Психиатр, знакомый моих родителей. Принимал и лечил людей из нашего прихода.
— Он же живет на Покровке.
— Через дом от нас. Одно время к нам в гости приходили два психиатра: Александр Сергеевич и Михаил Юрьевич. Мейснер и Ярмуш. Родители шутили, что на дом к нам ходят Пушкин и Лермонтов.
— Видишь, какое пересечение. Александр Сергеевич – друг нашей семьи и мой крестный. Я на него равнялся, собирался пойти по его стопам. И все было нормально, пока благодать меня не накрыла. Тогда я от него ушел. Он расстроился и, видимо, немножко обиделся, что я предал баптистскую веру.
А когда я начал реабилитироваться – куда двигаться? Во-первых, психиатрия для меня всегда была самым интересным, а, во-вторых, чего греха таить, реабилитироваться в качестве психиатра или реабилитироваться в качестве реаниматолога – это разные вещи. Стать психиатром не легче, но это не связано с реанимационной ответственностью. Тем более, что я сразу хотел быть не психиатром, а психотерапевтом и заниматься психотерапией. Поэтому сначала психиатрия, потом психотерапия.
— Наша главная тема разговора – психология или психоаналитика, и мы к ней придем. А пока признайся: в профессии психиатра священническое образование, служение помогают тебе? Мешают?
— Чтобы прояснить, я определяюсь как психотерапевт, а это не совсем психиатр. Есть две специальности – психиатр и психотерапевт.
— Тогда давай уточним, что означает психотерапевт. В чем разница?
— Существуют три позиции: врач-психиатр, врач-психотерапевт и психолог. Врач-психиатр – это тот врач, который занимается лечением психических расстройств медикаментозными препаратами и процедурами. Врач-психотерапевт занимается лечением психических расстройств психологическими методами. Психолог вообще не врач. Он, по закону, заниматься психотерапией права не имеет. Это международная практика. Во всем мире психотерапия – это отдельная профессия, в которую приходят либо врачи-психиатры, либо психологи с образованием.
Чем занимается психолог, а чем психотерапевт? По сути дела одним и тем же – психотерапией. Только у нас базовое образование разное. У меня медицинское, а у него – гуманитарное. Психоаналитик – это не отдельная позиция, а направление в психиатрии. Так что я с психологами на одной «поляне» сижу, но выгодно отличаюсь от них тем, что я еще и психиатр. То есть занимаясь тем же, я еще могу оказывать медикаментозную помощь. У меня шире функционал.
— Тем не менее, вопрос остается: в работе психотерапевта….
— То, что я был священником, мне очень помогает.
— Каким образом и почему?
— Во-первых, религиозное образование. Я считаю, что хороший психотерапевт должен получить религиозное образование, обязан иметь представление об этой сфере. Потому что религия, понимание религии как феномена – это обязательная составляющая хорошего психотерапевта.
Есть такое понятие – soft skills (гибкие навыки, мягкие навыки – комплекс неспециализированных важных надпрофессиональных навыков, отвечающих за успешное участие в рабочем процессе – ред.). Общие soft skills – это умение общаться с людьми, слушать их. Это умения, не имеющие специального назначения. Понятно, что священник обладает soft skills, поскольку он в этом заинтересован, и должен их в себе развивать. Конечно, общие коммуникативные навыки развиваются у всех людей, помогающих своей профессией. А священник – это помогающая профессия.
Во-вторых, философское образование. Семинария, конечно, не сугубо философское образование, но все-таки там ты изучаешь своеобразную антропологию человека, которая пересекается с антропологией философской, психологической. У тебя становится шире кругозор, и ты начинаешь осознавать разные вещи. Во многом религиозная практика – это та же терапевтическая практика. В религии существует огромное количество элементов терапевтической практики, и ты можешь ими пользоваться.
— С одной стороны. С другой, у священника вырабатывается функция учителя, властителя дум, которой не должно быть у правильного психолога. Он не ментор, не наставник, не дает советов, как жить (и уж тем более «не благословляет»), он мягко наводит человека на решение проблем. В идеале. Кроме того, если мужчина долгие годы был священником (как недавно объявившей о своем уходе известный греческий игумен Андрей Конанос или настоятель подмосковного храма протоиерей Алексий Агапов), определенные взаимоотношения с людьми становятся привычкой. Будем честными, по большей части священники общаются с людьми с позиции «я всегда говорю правильно, я вам транслирую, что делать». Может ли такой человек стать хорошим психологом, если у него на подсознанке необходимость подавлять?
— Ты говоришь о профессиональной деформации священника, которому, изменяя свой статус, в любую другую специальность будет трудно перейти. И в этом смысле ты права. Но у меня никогда не было особенной позиции, я никогда никому «истину не вещал». Были другие сложности при переходе, но это далось мне легко. Я и как психотерапевт крайне ненавязчив. Я вообще всегда говорю людям, что ко мне не нужно прислушиваться, тем более верить мне. Может, я ненормальный какой, начну чушь нести, а вы будете верить (шучу). Поэтому здесь я для себя никакой проблемы не видел. И вряд ли кто-то из моих пациентов может упрекнуть меня, что я им что-то навязываю. Я рассказываю, объясняю, показываю, отражаю, но не навязываю. И раньше такого не было. Может, мой протестантский бэкграунд задает другую позицию, а может то, что я священником был 8 лет, а не 20, помогло – я не успел деформироваться. В принципе, я и сейчас священник! Никто меня не отлучал, не запрещал, не «расстригал». Просто я не знаю, где мое дело лежит. Но канонического права служить я уже не имею.
Надо сказать, в мире огромное количество психологов и психотерапевтов «гурического пошиба». И они похлеще любого священника учат. А есть священники достаточно либерального подхода, которые видят свою миссию не в том, чтобы наставлять, а быть сопечальником, поддерживающим «костылем». Во многом это зависит от самого человека, хотя соглашусь: позиция священника предполагает некое наставничество.
— Теперь к психологии. В последнее время мы все чаще слышим, что священники уходят из Церкви сами или им запрещают служить (что реже) и – совсем редко, как схиигумена Сергия, – их предают анафеме, но тут надо очень сильно постараться. Они действительно стали больше уходить или в эпоху интернета и соцсетей информация становится доступней? И второе: кажется, они массово переходят в психологи и в коучи? Или это миф?
— Выступлю как обыватель: мы действительно слышим о таком намного чаще. Раньше ведь тоже и интернет и сети были, но в последнее время одна за другой происходят очень яркие истории. Я знаю 5-6 случаев ухода. И действительно все уходят в психологи либо в коучи. Но мне кажется, что в этом есть определенная закономерность, что это неспроста. Как я уже сказал, позиция священника, как и психотерапевта, – это позиция помогающего специалиста. Они немного различаются по внутреннему содержанию, тем не менее смысл тот же. Чему учит священник? По идее, он должен помогать человеку разобраться в себе в свете 1-го Послания апостола Павла к Тимофею: «Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя». То есть в первую очередь трезво разбирайся в себе, бодрствуй, наблюдай за собой.
Возможно, эти призывы Священного Писания разбираться с собой могут создать у священников некую иллюзию: «А чего такого в психологии? Дело-то знакомое. Я тоже помогаю человеку разбираться с жизненными ситуациями, что-то распутывать, о чем-то размышлять». Наверняка в этом и кроется подоплека устремленности в эту профессию.
Но есть и другая тенденция: не уходя из Церкви, священники проявляют интерес к психологии, к коучингу как к современному направлению помощи. Они изучают их, чтобы использовать эти инструменты в своей священнической практике. Например, психиатрия преподается в высших учебных заведениях Церкви – в Троице-Сергиевой Лавре.
— В Духовной академии? Или в семинарии тоже?
— Я слышал, что и в семинарии какой-то курс читают. В НЦПЗ (Научный центр психического здоровья) это направление курировал Григорий Иванович Копейкин, он сам читал курс. В Сретенской семинарии то ли начали, то ли собираются читать курс психологии для пастырей и тоже привлекают кого-то из мира психологии, психотерапии. В Российском православном университете (РПУ) целая кафедра психологии. У священника Андрея Лоргуса есть Институт христианской психологии. Это говорит о том, что психология действительно имеет близость к священническому служению. Пересечения есть.
По большому счету мы (и психотерапевты, и священники) стараемся помочь человеку разобраться с собой. У нас одни конструкты, одни концепции, из которых идет взгляд на личность человека. Единого, общего понимания, что такое личность, не существует, теории личности самые разнообразные. Исходя из близкой ему теории, человек начинает выстраивать свою концепцию помощи.
Но, видя общее между священниками и психотерапевтами, я все-таки разделяю психологию и психотерапию. Не случайно их пытаются сделать отдельными специальностями. Я считаю, что психиатрия к психологии имеет посредственное отношение. Она имеет отношение к религии, имеет отношение к медицине. Если мы проследим разные психотерапевтические направления, станет понятно, что все они в своей основе имеют какую-то философию. И христианский философский взгляд на мир не хуже любого другого взгляда. Поэтому нет ничего странного, что бывшие священники тянутся к миру психологии.
— Безусловно! Но только во времена моей юности считалось, что семинария не тождественна высшему образованию. Она приравнивалась к техникуму.
— Правильно! Но где-то в середине 2000-х произошла реформа, образование в ней стало пятилетним. Но я еще техникум закончил.
— Давай так: священник, учившийся до середины 2000-х, окончил техникум, а до того 9 классов и сходил в армию. Будем честными, прошедшие этот путь по большей части не великого ума и образованности. Невозможно же сравнивать образование в Сретенской семинарии и семинарии в далекой епархии, где учатся 6 человек и поступают все, кто принес документы. Но если такой священник уйдет в психологи, а люди к нему пойдут, доверяя его бэкграунду, может случиться беда. Или психолог с «качественным образованием» тоже может испоганить жизнь клиенту?
— Это абсолютно точно! В этой сфере и чудаков, и совершенно неадекватных вполне хватает. И сумасшедших извращенцев огромное количество, и это никак не регламентируется. У нас нет лицензии психолога. Поэтому попы, которые стали психологами и гонят чушь, покажутся самым маргинальным слоем этого сообщества. А защититься нельзя никак! Только сарафанное радио, рекомендации, что тот специалист вроде бы адекватный человек и имеет хорошее образование.
То, что ты говоришь про священников с девятью классами из семинарии в провинциальном городке, верно – нет образования. Но такие и не идут в психологи. Их тех, кого я знаю, один человек в прошлом с психологическим образованием, другой – с медицинским. Это не последние люди в священнической среде, очень думающие. И дефицита с образованием у них нет. Конечно, чтобы заниматься психотерапией, нужно серьезное психологическое образование либо хорошее медицинское образование. Психологических курсов недостаточно.
С другой стороны, существует огромное количество странных профессий, про которые непонятно, то ли есть такая профессия, то ли нет. Например, коуч. Но ведь необязательно называть себя коучем, можно назваться HR-специалистом – специалистом по управлению персоналом. Можно быстренько получить соответствующее образование и все, ты – легитимный специалист, имеющий право заниматься лайф-коучингом. Ты будешь учить, как ставить цели и достигать их. Ты станешь учить жизни! При хорошем варианте ты будешь поддерживающим советчиком. Или начнешь впаривать какое-то мировоззрение.
По большому счету любой психолог или психотерапевт работает над мировоззрением человека. Он либо помогает человеку строить свое мировоззрение, либо навязывает его. Священник мировоззрение навязывает, но он его и контролирует. Он так выстраивает мировоззрение, чтобы у тебя было появилось четкое представление о жизни и задачах. Роль священника – это мировоззрение в умах людей пестовать. Было бы здорово, если бы священники этим занимались. Только у большинства из них нет христианского мировоззрения и вообще никакого мировоззрения нет. Есть куча странных обрывочных представлений, а мировоззрения нет.
Как человек с пониманием психотерапевт тоже работает с мировоззрением, но не навязывая, а помогая человеку сделать свое мировоззрение интегрированным, связным представлением о жизни.
Кстати, интересно: сейчас на Западе наблюдается увлечение философией стоицизма. Оно пришло на замену буддизма, в частности, дзен-буддизма, и в разных психотерапевтических школах, в разных подходах представляется как философский фундамент психотерапевтической методики. В своей работе я исхожу именно из философии стоицизма, рассматривая ее как базовую модель для психотерапевтической работы. Мне кажется, она замечательная. Я очень большой поклонник стоицизма как житейской философии. С моей точки зрения, он не только не противоречит христианскому мировоззрению, но и полностью ему соответствует. И я с удивлением узнал, что большое количество первых христиан, особенно в первые два века, были стоиками.
— Это вполне объяснимо, учитывая, что стоицизм появился в Греции за несколько веков до Рождества Христова. И, когда христианство пришло в Грецию, оно наслоилось на прежнюю философию.
— Стоицизм хорош тем, что он дает простор для метафизических конструкций житейского плана. Поэтому сегодня стоиками являются и христиане, и атеисты: стоицизм может примирять даже такие разные метафизические конструкции. Экзистенциальная психотерапия Виктора Франкла (австрийский психиатр, психолог, философ и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря – ред.) тоже исходит из философской мировоззренческой позиции стоицизма. Психотерапевтическая помощь невозможна без мировоззренческой позиции, и мы ее предлагаем. Если из христианства выделить только мировоззренческую позицию, а не конфессиональную, это может быть очень полезно.
— Послушав тебя, я наверняка поняла одно: к психологам ходить не надо – научат плохому! Мало ли к кому попадешь! Лучше уж возле попов остаться.
— В принципе, да. Даже атеист скажет: «Если есть хороший поп, больше никого и не нужно». Но в чем проблема с попами? Они не помогают разобраться с самим собой. По идее, они должны бы это делать, но я таких не встречал. Идет некая доктринизация, есть только очень жесткие конструкты, а понимания тебя нет. Чем хороша мировоззренческая позиция стоицизма? Она не претендует на эти конструкции, она не догматична. Ничего не навязывая, она предлагает философский мировоззренческий фундамент, на который можно опереться, прививает понимание, что смысл есть, что все не абсурдно, не хаотично: «Делай что должно – и будь что будет!» – такие конструкции. Она дает человеку возможность выбора, возможность самоопределения. Христианство, по крайней мере, его практическое воплощение в этом смысле далеко от свободы: шаг вправо, шаг влево – расстрел.
А психолог – это хорошо. Конечно, адекватный психолог. Сейчас многие пытаются дать ориентиры: как должен вести себя психолог, что он должен делать, что не должен, если он – адекватный психотерапевт. В первую очередь надо смотреть на образование – оно должно быть полноценное психологическое в нормальном вузе: 5 лет в МГУ, в МПГУ Должен быть официальный диплом клинического психолога. Если у него медицинское образование, там тоже жесткие стандарты. Хотя, конечно, от шарлатанов ничего не спасает.
Поэтому я не знаю, к кому посылать людей. Не потому, что я занимаю – верю только себе. Но когда просят к кому-то направить, у меня сомнения возникают.
— Я знаю парочку…
— Ну вот! Ты знаешь парочку, и я одного-двух знаю. А просто так не стал бы советовать: «Идите к психологу». Надо очень-очень-очень разобраться, к какому психологу отправлять, кто он такой, что у него в голове происходит.
— Тоже и со священниками. Когда меня спрашивают, к кому из священников пойти, я начинаю выспрашивать, зачем. Чтобы понять: к тому я могу отправить, а если отправлю к другому, человек больше в церковь никогда не вернется. Наверное, с психологами так же?
— Конечно! Со священниками как: к одному придешь – он сумасшедший, к другому придешь – дурак, к третьему сунешься – он тебя в секту заманит. Поэтому ходят к проверенным, адекватным, которые ничего не навязывают, милосердно к тебе относятся. С психологами та же история.
А что они идут в психологи, в коучи – это объяснимо. Я считаю, хорошо бы и в священники тоже шли, имея образование. Мне кажется, это было бы здорово и для них самих, и для Церкви.
— Ты хочешь сказать, что до семинарии будущему священнику хорошо бы получить какое-то другое образование?
— Да! Гуманитарное, психолог, социолог, педагог, например, философ, юрист. Любое образование, которое дало бы возможность развиться и могло бы помочь подрабатывать.
Это невозможно сделать повсеместно, но если бы образованных людей стало больше, они бы и Церкви принесли значительно больше пользы, и сами оказались бы в куда более безопасном положении. Потому что зависимость священников от системы разрушает сама по себе. Я очень хорошо отношусь к Церкви, но, объективно говоря, что-то надо менять.
Почему священники и психологи не любят друг друга
Просмотры: 4 709
Между священниками и психологами давно идет необъявленная тихая война. Ведь и те, и другие позиционируют себя знатоками души человека. Понимая, что они конкуренты, они часто обесценивают вторую сторону. «Вся эта психология — это от лукавого, нужно больше молиться и чаще исповедоваться, и все будет хорошо» — примерно такой посыл многих статей, проповедей и бесед священников на тему психологии. С другой стороны летят снаряды потяжелее: «Бог — это просто проекция отцовской фигуры, которой не хватало человеку. А молитвами, общениям с батюшками он компенсирует свои детские травмы. Да и потом, церковь воспитывает в людях чувство вины, стыда — самые токсичные эмоции, культивирует страдания и лишает человека радости. Оно вам надо?» Это очень грубый пересказ взглядов тех психологов, которые настроены решительно против веры и религиозности.
Исключения бывают, я лично знаю как минимум троих батюшек, которые позитивно относятся к нерелигиозной психологии. И нескольких верующих (но не религиозных) психологов.
Но в целом здесь постоянный конфликт. У каждой стороны свой инструментарий для решения ваших душевных проблем. Психологи и психотерапевты дают консультации, проводят тренинги. Священники дают советы во время исповеди, рассказывают как молиться и выполнять заповеди. Однако при всей разности в подходах и у той, и другой стороны есть общие ценности и цели. Но есть и стереотипы, которые мешают нормальному диалогу.
Стереотипы со стороны верующих
1. Нерелигиозная психология уводит людей от веры — значит, от лукавого, значит верующим она не нужна.
Увлекаясь психологией, можно действительно стать неверующим. Такие случаи бывали — люди начинали читать современные издания о психологии и со временем переставали посещать службы, забывали о церкви вообще. Однако было бы преувеличением утверждать, что на такое решение человека повлияла одна или несколько книг. Смена мировоззрения — всегда длительный процесс, в котором играют роль не только взгляды на душу человека, но и качество контакта с окружением человека в общине, степень его доверия священнику, репутация и эмоциональная компетенция самого священника и остальных верующих.
Люди уходят из церкви и без психологических книг, есть множество причин, отталкивающих людей от веры. Это и отсутствие прогресса в своей духовной жизни, поступки или слова самих христиан, которые не соответствуют ожиданиям человека. Сначала человек испытывает острое и глубокое разочарование, и только потом уходит. Находит в разных книгах аргументы для того, чтобы оправдать это решение. В общем, люди меняют мировоззрение не потому, что они прочитали новую книгу, а потому, что большинство их ожиданий от образа жизни по старому мировоззрению не оправдались. И тут дело не в христианстве и не в психологии, а в личной истории каждого человека.
2. Вся психология основана на Фрейде, который сводил мотивы поступков человека только к половому инстинкту, а это приземленное представление о человеке.
Это искаженное представление о Фрейде. Да и его термин «либидо» — это не про половой инстинкт, а скорее про само стремление жить. Жить наполненной жизнью, а не медленно тянуть свое существование. Фрейд хоть и один из отцов-основателей, но сейчас далеко не такой авторитет, которым он был в первой половине ХХ-го века. С его взглядами многие не согласны, даже среди неверующих психологов, не говоря уже о таком великом психологе как Виктор Франкл, у которого с Фрейдом было много концептуальных различий.
3. Молитва и исповедь полезнее психологов или бесед с психотерапевтами.
Это все равно что сказать, что для медицины бинт важнее, чем вата. Или что скальпель полезней, чем капельница. Для каждого случая есть свой инструмент. Более того, человек, который остро переживает чувство вины или чувство стыда, может впасть в еще более глубокую депрессию при длительной и глубокой исповеди у какого-нибудь очередного младостарца, возомнившего себя святым.
4. Человеку, который ведет духовный образ жизни, никакая психология не нужна, он вполне гармонично развивается и без этого, благодаря молитве и участию в таинствах.
Отчасти это правда — психология нужна не всем и не всегда. Как и медицина редко нужна будет человеку, который ведет здоровый образ жизни. Но дело в том, что если исключить из этого утверждения веру, то оно тоже будет верно. Человек может быть неверующим и быть вполне эмоционально зрелым, осознанным, умеющим управлять своими эмоциями и позитивно влиять на других людей. И при этом быть далеким от религиозности. Люди стремятся не к психологии и не к церкви, и даже не к Богу. Они хотят быть счастливыми, хотят, чтобы их ценили и любили. Кто-то все это находит в церкви, кто-то — в психологии, кто-то в других местах.
Стереотипы со стороны психологов
1. Церковь манипулирует людьми и воспитывает в них самые токсичные эмоции — стыд и чувство вины.
Стыд и вина действительно могут разрушающе действовать на душу человека. Однако эти чувства используются руководителями любых больших коллективов. Без этих чувств человечество вообще не смогло бы выжить. Другое дело, что чрезмерный акцент на вине и стыде действительно может стать чем-то вроде аутоиммунного заболевания. Вместо того чтобы защищать человека от всего плохого, эти эмоции могут спровоцировать такое количество и силу самоосуждающих мыслей, что человек впадет в депрессию. Или, выражаясь церковным языком, — в уныние. Подобные крайности действительно наблюдаются иногда среди религиозных людей, однако считаются патологиями духовной жизни. В православии есть специальный термин на такие отклонения — «прелесть», то есть лесть (ложь) в превосходной степени.
Теоретически можно полностью излечить человека не только от невротического переживания чувства вины, но и от всякого переживания своей вины. Однако тогда, как следствие, придется упразднить любые ценности, по которым живет человек в коллективе. Здоровое отношение к чувству вины хорошо описал современный православный психолог и писатель Александр Ткаченко:
«Конечно, жить, вообще никогда не испытывая чувства вины, свойственно лишь психопатам или духовно омертвелым людям, для которых грех стал нормой и уже не вызывает душевной боли. Однако и пребывать в этом чувстве постоянно, делать его своим привычным состоянием тоже неправильно и неполезно, поскольку в духовной жизни христианина оно является лишь побудительным мотивом к покаянию. Но исцеляет человека не оно, а само покаяние, т. е. оставление с Божией помощью того греха, за который испытываешь чувство вины. А уже вслед за покаянием приходит и духовная радость, и благодарность Богу за исцеление. И чувство вины здесь лишь эмоциональный маркер того, что совесть наша неспокойна, что-то ее гнетет. Нужное чувство, что и говорить. Но все же оно никак не может рассматриваться как нечто ценное само по себе, в отрыве от покаяния. И уж тем более — как нечто, свидетельствующее о правильной духовной жизни».
2. Церковь воспитывает в людях страх, запугивая адскими муками.
Словосочетание «страх Божий» часто встречается в церковных проповедях, как и призывы «бояться Бога». На самом деле речь идет о благоговении перед чем-то или кем-то, кто вам особенно дорог. Слово страх здесь используется в значении — боязнь потерять эмоциональную связь и качество контакта с другой личностью, в данном случае — с Богом. Просто термин «страх Божий» пришел к нам из поздней античности и средневековья, когда он воспринимался далеко не так негативно, как сейчас. И когда настоящий страх перед грозным Всевышним действительно спасал людей от аморального поведения.
Адские муки, как и райское блаженство — это метафора страданий или радости. По церковному учению, навыки деструктивного поведения (греховные страсти) приносят человеку страдания в этой, временной жизни, а если останутся с ним навсегда, то станут источником невыносимой боли в вечной жизни.
Равно и наоборот — навыки осознанного и возвышающего поведения (добродетели) приносят радость и удовольствие уже здесь и будут еще больше наполнять и вдохновлять нас в жизни за порогом смерти.
3. Христианство создает запрет на радость и культ страданий, даже сам Христос показал пример как нужно страдать.
На первый взгляд так оно и есть. В церкви есть культ мучеников, традиция аскезы, то есть крайнего ограничения не только в удовольствиях, но и в бытовом комфорте. Но если мы посмотрим основу — сам Новый завет, — то найдем там не только заповеди «любите врагов» или «подставляйте щеку», но и призывы «всегда радуйтесь», и «я пришел, чтобы радость ваша была совершенна». Более того, в нескольких эпизодах Евангелия Иисус явно подтрунивает над своими собеседниками.
Мученики в правильном переводе — это свидетели. Люди, познавшие бессмертие и любовь Бога, и поэтому готовые пройти любые препятствия, чтобы эту любовь сохранить. И именно это и считается в них самым ценным — то, как они дорожили своими отношениями с Богом.
Аскеза — это не просто ограничения себя в пище или бытовом комфорте, это настройка своих фильтров восприятия в соответствии со своими ценностями. Человек чувствует, что мясо или обильная пища мешает ему молиться, а ценность молитвы для него выше ценности обильного или мясного питания.
А радоваться никто не запрещает, наоборот, даже к радости и призывает. У христиан есть общая священная трапеза, во время которой они читают и поют песни и стихотворения о Боге. Называется это времяпровождение литургией или всенощным бдением. Есть традиция благотворительности, помощи обездоленным, которая тоже приносит много радости и позитивных переживаний.
Запрет на радость в стиле «Господь терпел и нам велел» — это тоже искажения. Страдания Христа — это не пример для подражания, а это его личный путь к бессмертию и к тому, что утешит всех людей, кто будет испытывать страдания. Иногда говорят, что это его цена за искупление грехов людей, однако это устаревший взгляд, который представляет Бога мелочным садистом, которому нужны страдания собственного сына для того, чтобы простить людей. Пока люди свободны выбирать между добром и злом, зло всегда найдет лазейку, а значит найдется место и страданиям. Но в любом страдании человек не одинок — Бог уже разделил его с ним.
4. Христианство лишает человека свободы воли и учит всех быть рабами Божьими.
Термин «раб Божий» появился в рабовладельческом Древнем Риме и показывал более высокий социальный статус христиан. Кто-то был рабом императора, кто-то был рабом сенатора или консула. Но рабами или бесправными было подавляющее большинство в античном обществе, поэтому раб Божий был явно круче раба кого-то из людей. Со временем этот термин приобрел нынешнее уничижительное звучание, которого раньше в нем не было. И очень долгое его существование в церковной среде говорит только о печальном забвении обращения Иисуса к ученикам «я вас называю не рабами, а друзьями».
Практика отказа от своей воли пришла из монашества, и только там и уместна. Но практикуется не только в христианском монашестве и не только в религиозных коллективах. Любой тренер или наставник всегда будет ожидать от своих учеников соблюдения своих правил и уважения к его ценностям, иначе процесс обучения не построишь.
Внимательное и вдумчивое чтение Нового Завета всегда подтолкнет вас к тому, что здесь идет речь о личной ответственности за свою судьбу, а не о передаче своей воли другим людям. «Никого не называйте учителями или отцами», «от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься».
Это вкратце те стереотипы, которые мешают диалогу между психологами и духовенством. Есть и общие темы, но это уже тема отдельного материала.
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
Многие из нас, выросшие на детсадовских «тихих» часах и школьных непременных атрибутах в виде ручек разного цвета и «переобувки», слабо представляют себе, как воспитывать собственное потомство. В советские годы редкому малышу выпадало счастье провести дошкольные годы в тихом семейном гнездышке с бабушкой, а то и с мамой. Нынешним же детям в условиях нестабильности и «экономики переходного типа» времени находиться под ласковым родительским присмотром выпадает еще меньше. Работа, обязанности, растущие цены на жилье — как уж тут родителям найти время для воспитания… Вот и диагностируют потом у современных отечественных ребятишек всяческие неврозы, психозы, фобии и депрессии. Конечно, в идеале каждый из нас по отношению к собственным детям настроен воплощать в жизнь святоотеческие наставления «плохое в человеке уменьшать, а хорошее взращивать», но получается ли подобное на практике? Наш нынешний гость, вернее гостья редакции помогает тем, кто к ней обращается, разрешать конфликты поколений, преодолевать трудности детского переходного возраста, а заодно понимать самих себя и ближних. Она говорит, что современные взрослые все больше утрачивают связь со своим внутренним миром детства, а потому им становится трудно говорить на одном языке с собственными детьми, радоваться жизни, верить в доброту и сказку. «Будьте как дети», — исполнения этого завета Христа очень не хватает нашим современникам — считает православный семейный психолог, специалист по вопросам воспитания и детского развития, неоднократно представлявший Украинскую Православную Церковь в общегосударственных социальных программах, наш постоянный автор и, кроме того, мама двух маленьких девочек матушка Анастасия БОНДАРУК. «Проблемы, стоящие перед священником и психологом — разного уровня»— Матушка Анастасия, прежде всего, хотелось бы спросить о том, как сочетаются православие и психология в целом. Не секрет, что православный человек настроен на определенную, скажем так, парадигму спасения: покаяние, причастие, пост, воздержание, и со своими внутренними накопившимися проблемами и затруднениями он скорее пойдет к священнику — за духовным советом или на исповедь. При этом роль психолога для него остается в большей степени вообще непонятной, ведь батюшка есть, зачем еще кто-то. — Один православный священник, а так же практикующий психолог, Андрей Лоргус, в своем интервью отметил, что, бывает, человек исповедуется, но не в том, чем он на самом деле болен, потому что не видит, как сам себя обманывает, не понимает мотивов своих действий и их глубинных причин. Показать человеку самого себя со стороны, разобрать эти скрытые смыслы и побуждения во время Литургии, за исповедью, часто просто нет времени, да и, в принципе, таинство покаяния этого не предполагает. Считается, что верующий, готовясь к таинству покания, уже сам себя трезво оценил, раскаялся в некоторых поступках и пришел их исповедовать. А что если человек заблуждается на свой счет, не понимает себя? Но я бы хотела все-таки разделить проблемы, которые решает священник, и вопросы, относящиеся к компетенции психолога. Последний, как правило, сталкивается с трудностями гораздо более низкого уровня: не духовными, а, скажем, жизненными, практическими. Конечно, наши психологические проблемы тесно связаны с духовной стороной, но точно также и телесные заболевания — это прежде всего повреждения вместилища Духа Святого, сосудом Которого каждый из нас призван стать. Недомогая или получив травму, мы все равно идем к врачу. И если об исцелении некоторых болезней мы молим Господа и святых угодников, то, например, при зубных болях мы пойдем не в лаврские пещеры, а сразу к стоматологу. Потому что эти проблемы — простые, они элементарны и относительно просто решаются. Так же и психология. И потом, как показывает опыт, откуда человек приходит в Церковь? — С постсоветского пространства, где люди привыкли к какой-то иллюзии. Нас с детства воспитывали: «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Не заботься о своих потребностях, не надо, о них уже позаботилось государство, а ты иди работай. Что получается? Человек не умеет понимать, не умеет слушать свои потребности — он попросту о них никогда не задумывался, его этому не учили. И когда он приходит в Церковь и встречается с идеей самопожертвования, то воспринимает ее в болезненном свете: никак о себе не заботься, всем жертвуй, не спи, не ешь… Он уже как бы болен одной болезнью, и воспринимает православное учение в преломлении через эту болезнь. В моей практике был случай. Молодой мужчина выписывал себе в специальный дневник цитаты в духе «пусть меня все ненавидят за Христа». У него была проблема: он испытывал трудности в общении, но отнюдь не потому, что был христианином, а потому, что не умел контактировать с людьми. Не умея подать себя, неадекватно воспринимая окружающих, он оправдывал свои затруднения тем, что он православный, успокаивал себя фразами: «Пусть меня гонят, как хорошо пострадать за веру». Но такой самообман — вещь довольно опасная, на которую, в то же время, внимания обращать часто не считают нужным. Должна сказать, что если православные верующие и обращаются к психологу, то, как правило, уже на стадии глубокого кризиса или вследствие больших, серьезных травм, когда ресурс человека исчерпан окончательно, и сил самому справляться с бесконечно длящимися трудностями попросту нет. Поэтому, если тяжело обратиться за советом к психологу или же нет такой возможности, по крайней мере, поговорите с кем-нибудь, кто вас может выслушать и поддержать. Ведь проговаривание проблемы — это уже часть терапии. У меня есть такой образ. Православный человек в своей жизни движется как-бы по двум траекториям: одна — вверх, ко спасению, а другая — по своей оси, по земным делам. Так вот задача священника — помогать двигаться вверх, а православного психолога — двигаться по своей оси, так, чтобы не суетиться, не уйти с головой в решение земных трудностей. — Часто обратиться к психологу, пусть и православному, мешает боязнь «уделить себе слишком много внимания». Консультации, обсуждения своих личностных проблем, говорят, — это «не по-православному»… — На счет слишком большого внимания к себе хочу пояснить. Есть какая-то данность, через которую мы не можем перешагнуть. То есть, Господь создал нас так, что, например, мы испытываем потребность во сне и еде. Мы это не сами себе придумали и поэтому отказаться от этого не можем. Существует низший уровень потребностей, есть более высокие уровни, а высшая потребность — это духовное общение с Богом. Средним звеном между высшими и низшими потребностями выступают психологические нужды — у каждого свои. Одно дело, когда, осознавая их, человек заведомо отказывается от удовлетворения какой-нибудь в силу определенной необходимости. Например: «Да, я хочу интересную работу. Господь наделил меня каким-то даром, использовать который я бы хотела. Но в то же время, Он дал мне двоих маленьких детей. Значит, сейчас не нужно, чтобы я использовала только этот дар. Я буду смотреть, как смогу совместить: где-то поработаю, но на первом месте у меня все-таки дети». Осознавая свои потребности, человек сам координирует их воплощение и любое ограничение воспринимает как необходимую меру, проявление Божьей воли. Когда же наличие тех или иных психологических потребностей у нас не осознано, если мы не понимаем, чего себя лишаем, и бросаемся с головой в какую-то деятельность, то неудовлетворенность накапливается и поскольку не осознается, то «неожиданно» выливается в конфликты, истеричность или же воплощается в соматике — возникают бронхиты, одышки, кожные высыпания… Разве же это по-православному? Кроме того, осознавая то, к чему мы призваны, важно знать свою меру. Об этом очень хорошо писал митрополит Антоний Сурожский: когда в Евангелии читаем какие-то строки, мы понимаем, «нет, Господи, это не для меня. Сейчас я к этому не готов». А какие-то вещи, наоборот, говорим, «а вот с этого я могу начать учиться». Это не значит, что как только я решил нести что-то со смирением — то сразу взял и понес. Это значит, что я попытаюсь. Когда-то, может быть, не получится — покаюсь и исповедуюсь, а когда-то и получится. Но не ждать, что все выйдет сразу. — А с какими запросами обращаются к православному психологу? Чего от него ждут — решения всех проблем или ответов на извечное «что делать?» — Когда человек приходит на консультацию, психолог изначально оговаривает, чего ждут от него, и что зависит от самого клиента — чтобы сразу разделить ответственность. Часто люди сразу ставят задачу: «Вы вернете мне мужа», «Вы измените мне сына». В таких случаях я говорю, что мы можем сделать что-то, чтобы менялся сам человек, его позиция, и вследствие этого, будут меняться окружающие. Часто просят: «Дайте совет», «Как мне поступить?», «Распишите подробную инструкцию». Приходится разочаровывать, потому что универсальных рецептов нет, и ситуация каждого — неповторима. Да и психолог не знает ответов на все вопросы. Задача консультанта — в процессе терапии помочь человеку посмотреть на себя со стороны, чтобы он сам мог оценивать свои действия и самостоятельно делать выводы об их нравственной стороне. А не то, что кто-то внешний скажет: «поступаешь хорошо» или «поступаешь плохо». Существует множество методик, позволяющих увидеть наше поведение со стороны. Например, психодрамма, «пустой стул», рисовальные методики, работа с образом, со сказками, игротерапия. Но невозможно все сделать за человека, потому что это, прежде всего, его ответственность. Можно дать определенные рекомендации, но принимать решение и отвечать за него все равно будет он сам. «В мире детства просто все. А мы, не понимая, чуть ли не по смертным грехам поступки ребенка сортируем»— Вы много пишете в статьях о проблемах во взаимоотношениях родителей и детей. В чем, на Ваш взгляд, кроется основная причина подобных конфликтов? — Как правило, трудности возникают из-за отсутствия опыта, его преемственности из поколения в поколение. Например, молодая православная девушка оказалась в ситуации, когда на руках маленький ребенок и все заботы по уходу за ним легли на ее плечи. Но с детства она видела маму, которая пишет диссертацию, папу, сутками пропадающего в своем НИИ, и слышала их наставления: «Учись!». Хозяйство в доме, может быть, вела бабушка, или мама вечером наспех варила макароны. То есть, девушка не получила в детстве образ какого-то уюта, не видела, чтобы кто-то вел быт, и тем более, не участвовала в домашней работе сама. Оставшись дома с уже собственным ребенком, она попадает в совершенно незнакомую, психологически новую ситуацию: от нее требуются какие-то качества, о которых раньше никто не предупреждал, а иметь их нужно уже в этот момент и ответственность лежит огромная — жизнь и безопасность маленького ребенка. Вот вам и почва для внутреннего конфликта, основание, которое может привести к депрессии. Когда приходят родители с детьми уже повзрослевшими, оказывается (для многих это вообще открытие), что ребенка нужно уметь эмоционально слушать. Не просто приучать к порядку, дисциплине, а и понимать его состояние. Одна мама спрашивает: «У меня ребенок очень подвижный — постоянно бегает и прыгает. А как мне заставить его делать зарядку?» Я говорю: «А зачем вам зарядка, если Ваш ребенок и так много бегает и прыгает?» То есть, она настроена заставить делать зарядку, потому что так принято. Но не все нужно ребенка заставлять. Иногда достаточно помочь ему понять, чего он хочет. Прислушаться. Может, он уже просит что-то хорошее. Наша же установка, что все его требования — капризы. Мало того, многие родители спрашивают: «Как сделать так, чтобы ребенок ничего не хотел?» И строят свое общение с детьми, исходя из такой нелепой установки. Но что значит, если ребенок ничего не будет хотеть? Это значит, что он не будет слушать свои желания. Выросший в такой эмоциональной среде человек во взрослой жизни характеризуется тем, что всегда непродуктивно расходует энергию. Он не понимает, чего хочет, и потому не может достигнуть цели. Потом такие люди (а, к сожалению, примеры подобного в жизни можно встретить на каждом шагу) ничего не могут сделать: они все начинают, ничего не заканчивают, за что-то хватаются, разворачивают грандиозные проекты, которые потом так и остаются нереализованными. А все потому, что человек себя не понимает, с собой не в контакте. Он не осознает, что у него нет сил или недостаточно опыта — он не слушает себя. У него может возникать перед заданием страх, который говорит: «Послушай, я же этого не умею, я же этого никогда не делал. Куда ты лезешь?» А человек не слушает: «Нет, раз надо, я все сделаю…» Берется и вдруг понимает, что не потянет. И отсюда, опять-таки — внутренние конфликты, расстройства, депрессии, да еще и дело завалено. Самое печальное, возникают ситуации: ребенку пятнадцать, его спрашивают, кем он хочет стать, чем в жизни заниматься, а он только плечами пожимает — «не знаю». А как он может кем-то захотеть стать, если в жизни до этого он вообще никогда ничего не хотел — все решалось родителями или родственниками без его участия и согласия! А ответственность-то уже другая. Одно дело — собирать игрушки, когда хочет мама, ходить на музыку, потому что так требует папа. Это можно: прийти, отсидеть урок в музыкальной школе, дома сделать вид, будто занимаешься и в итоге ничему не научиться. А во взрослой жизни нужно поднимать уже совсем другие тяжести, и многие надрываются. Поэтому лучше учить ребенка понимать свои желания и договариваться с ними. «Тебя, первое желание, я сразу выполню. Ты, второе, до завтра подождешь. Про тебя, третье, пойду спрошу у мамы». — Получается, что часто мы воспитываем своих детей не так, как полезно было бы для них, а так, чтобы удобно было нам. Но ведь это, в большинстве случаев — неосознанное поведение. Мы ведь хотим, чтобы деткам было хорошо, и поэтому стараемся для них, исходя из собственных представлений о заботе и любви… — Конечно же, все мы стараемся обеспечить детей тем, что для нас самих является благом. Но в этом ключе особенно актуальным будет то эмоциональное слушание ребенка, о котором я уже говорила. Например, родители, особенно мамы, обращаются с проблемой-претензией: «Я все для дочери делаю, по поликлиникам ее вожу, зубы у нас ухоженные, на всевозможные курсы мы ходим. А она не довольна, считает, что ее не любят, и вообще, ей это все не интересно. Она неблагодарная». Начинаем работать, и выясняется, что у ребенка совсем другие запросы. Ей хочется, например, чтобы мама с ней порисовала. Чтобы почаще разговаривала с ней, но не с позиции всезнающего авторитета, а с позиции теплой, родной мамочки. И это совсем не значит, что девочка ленится на кружки ходить, ей это нравится. Только запрос по отношению к маме — другой, потребность иная. Ребенку хочется, чтобы мама выражала свою любовь по-другому. Поэтому психологи часто дают такую общую рекомендацию: хотя бы по часу в день поиграть с ребенком так, как он хочет, с более старшим — провести время в сфере его интересов. — Расскажите, пожалуйста, немножко подробнее об эмоциональном общении с ребенком. Как это происходит? Мы ведь и так его слушаем, разговариваем с ним… — Здесь важно не просто слушать и отвечать на вопросы. Главное — настроиться, так сказать, на его волну, эмоционально подключиться к миру ребенка. Попытаться почувствовать, что чувствует он, понять его, а затем поговорить с ним об этом. Например, когда малыш злится или плачет, можно его спросить: «Ты сейчас злишься?» Даже не вопрос задать, а сказать: «Я вижу, ты злишься, ты хочешь поплакать». Таким образом, дать ему понимание того, что мы видим его эмоции, понимаем его и поддерживаем. А потом спросить: «О чем ты хочешь поплакать?» Нам кажется, что ребенок плачет оттого, что у него забрали игрушку, и мы считаем, что он жадный — сразу делаем вывод. Но оказывается, что малыш чувствует себя беззащитным — кто-то подошел и забрал у него игрушку. Да, так а потом и маму забрать могут… То есть, он воспринимает произошедшее по-своему, а мы часто склонны делать выводы за детей, и выводы неправильные. У них ведь, в мире детства, достаточно просто все, а мы уже и по смертным грехам все разбили: это такой-то грех, это такой. И начинаем ребенка по-своему лечить. «Нужно не воспитывать своих близких, а учиться понимать их, обеспечить им эмоциональную заботу»— Подобное эмоциональное слушание, очевидно, необходимо не только по отношению к деткам, но и к нашим ближним — родственникам и самым близким. Часто ведь можно услышать, что люди друг друга воспитывают, или даже дрессируют, чем причиняют обоюдные обиды и неприятности… — Несомненно, это так. И в большей степени это касается супругов. Самый яркий пример, вопиющий: «Муж не выражает мне любовь! Он не говорит, что он меня любит». Когда начинается диалог, выясняется: «Как это не говорю? Я сапоги тебе купил? — Купил. Ремонт в доме сделал? — Сделал. Если бы я тебя не любил, стал бы я за все это браться? Это ты меня не любишь — ужин мне не приготовила!» «Так я же тебя пять раз зато поцеловала, тапочки тебе принесла! А ужин я не люблю готовить…» Своим детским опытом и представлениями мы, образно говоря, программируемся на определенное восприятие и выражение любви. Если ожидаемых нами проявлений нет, значит, не любят. А нужно понимать, что как у нас есть свои представления, так у другого человека существуют свои. Нужно учиться их понимать и о своих доносить другому в такой форме, чтобы он тоже понял. «Ты знаешь, а мне нравится, когда… А я люблю, когда… Если бы ты мог для меня это сделать, это было бы очень хорошо». И в то же время быть готовым к тому, что это будет не сразу — когда-то близкий наш человек сможет, а когда-то и нет. Нужно учиться понимать, что все мы в эмоциональном отношении в какой-то степени глухи, недоразвиты. У нас есть какая-то здоровая часть личности, которая живет-процветает. А есть та, что не умеет жить, не умеет адаптироваться. И именно вот эту недоразвитую часть личности человек в семье и проявляет. Он думает: «Ну, на работе-то я не могу быть неумелым, меня выгонят. А в семье меня потерпят», — и поворачивается к близким людям этим вот «больным» боком. Оказывается, в семье тоже терпеть не хотят. Тогда возникает обида и закрытость: «Даже здесь меня не понимают!» Единственный выход помочь друг другу — это обоюдная эмоциональная забота, щадящий психологический режим. Я ничего нового не скажу, но нужно стараться быть снисходительными, подходить с пониманием к тому, что человек чего-то не умеет. Практика показывает, что сделать это очень тяжело — преодолеть свою замкнутость, установки. Тем более, если человека воспитали, что правильно только вот так. «А так — уже неправильно!» — Да, часто на словах «Ты делаешь не так, как меня учила моя мама» строятся не просто скандалы в семье, но и анекдоты по поводу тещ и крокодилов… — Это одно. А кроме того, как муж/жена, так и ребенок, если постоянно говорить о том, что он что-то делает неправильно, постепенно разуверяется в своих силах… Часто пассивность и неспособность поверить в себя воспринимается как «смирение». Но это ложное смирение, ведь «дух сокрушен» — это прежде всего осознание нашей греховности перед Богом. А когда человек не верит, что он может убрать в квартире или английский выучить и поэтому его не учит, это уже апатия, а не смирение. Бог дал человеку какие-то силы, каждого одарил и умом, и руками, и ногами, чтобы мы что-то делали в этой жизни. Я всегда ссылаюсь на ситуацию, описанную в Ветхом Завете, когда Господь дал Адаму послушание заботиться о райском саде или придумать названия зверям. Значит, человек создан для творчества, и Господь дал ему для этого силы. Кроме того, для взрослого человека важно находиться в гармонии со своим внутренним ребенком, как писал в своих дневниках протоиерей Александр Шмеман, «нужно всегда стремиться открывать своего внутреннего ребенка». Обычно это то, что в нас зажато, отодвинуто на задний, дальний план, хотя в действительности это — мощный, неиссякаемый ресурс радости, любви, творческой фантазии. Чтобы не терять связи со своим внутренним миром детства или обрести ее, когда она уже утрачена, можно обратиться к психологу. А можно позволять себе хоть иногда просто поиграть с детьми — окунуться в мир игр и сказок, самому побыть ребенком — без стремления к успеху, славе, достижениям или боязни быть побежденным.
Беседовали Юлия Коминко,
|
Энтони Пиниццотто, католический священник и судебный психолог
Днем Энтони Пиниццотто, доктор философии, работает судебным психологом в отделе поведенческих наук ФБР. Вечером он возвращается в католический приход и исполняет свои обязанности католического священника.
Карьерный путь: Пиниццотто стал священником в 1978 году и в настоящее время служит в католической церкви Святого Уильяма Йоркского в Стаффорде, штат Вирджиния. Прежде чем стать священником, он стремился стать советником или капелланом в тюрьме.С этой целью он работал консультантом-интерном и следователем в исправительной системе Пенсильвании. Получив степень магистра в области отправления правосудия, он присоединился к Департаменту столичной полиции в Вашингтоне, округ Колумбия, в качестве резерва в форме.
«С этого момента я понял, насколько интересной и захватывающей может быть карьера в правоохранительных органах», — говорит Пиниццотто. «Я никогда не терял интереса к консультированию и думал, что объединю психологию и право.»Он имеет степень магистра судебной психологии Колледжа уголовного правосудия Джона Джея в Нью-Йорке и докторскую степень по судебной психологии Джорджтаунского университета. В 1988 году он начал работать в ФБР, продолжая служить священником.
График работы: Пиниццотто выполняет ограниченные служебные обязанности в приходе в течение недели и работает полный рабочий день в качестве старшего научного сотрудника и клинического судебного психолога в ФБР. Он преподает курс поведенческих наук в Учебной академии ФБР в Куантико, штат Вирджиния.
Он также проводит исследования, в том числе выясняет, почему люди убивают и нападают на полицейских. В исследовании ФБР «Убитые при исполнении служебных обязанностей» он и группа исследователей опросили 50 человек, убивших сотрудников правоохранительных органов, исследовали вещественные доказательства с места преступления и поговорили с участвовавшими следователями, чтобы определить, подвергаются ли определенные офицеры большему риску. чем других убитых при исполнении служебных обязанностей. В частности, как отмечает Пиниццотто, наибольшему риску гибели при исполнении служебных обязанностей подвергались сотрудники полиции, которые старались помогать другим, были трудолюбивыми и уважаемыми офицерами и обществом.Он говорит, что эти офицеры могут с большей вероятностью ослабить бдительность при аресте людей или при остановке транспортных средств.
Лучшая часть его работы: Пиниццотто говорит, что он может объединить работу священника с его карьерой в области судебной психологии. «Я смотрю на человека с разных точек зрения — психологического, эмоционального, экологического и духовного — в попытке понять, почему мы делаем то, что делаем», — говорит он.
Пиниццотто говорит, что понимание биологических компонентов поведения является ключом к его работе.Многие дела ФБР, над которыми он работает, касаются лиц, злоупотребляющих алкоголем или наркотиками. «Будет лучше, если мы поймем биологические компоненты поведения и поможем правоохранительным органам, объяснив, почему [преступники] действуют именно так, как они», — говорит Пиниццотто.
То же самое и с его работой общинным священником. По его словам, его психологический фон позволяет ему лучше понимать, какой выбор делают люди в жизни; это также дает духовный выход, чтобы справиться с последствиями зла, которое он видит в своей повседневной работе.
Диапазон заработной платы: От 57 000 до 85 000 долларов для психологов из ФБР; От 85 000 до 125 000 долларов для главных ученых.
Как вы можете получить его работу: Пиниццотто поощряет студентов приобретать разнообразный опыт работы с руководителями с разной теоретической ориентацией, чтобы научиться по-разному рассматривать проблемы. По его словам, получив несколько точек зрения, студенты могут смотреть на проблемы более объективно — без предубеждений, исходящих только от одной ориентации — при поиске решений.Кроме того, он призывает студентов познакомиться с правоохранительными органами — например, работая неполный рабочий день в качестве сотрудника правоохранительных органов, — чтобы они могли лучше понять опыт сотрудников правоохранительных органов.
«Судебная психология дает мне возможность взглянуть на проблемы как клинически, так и экспериментально, чтобы проверить гипотезы, которые психологи разрабатывали на протяжении многих лет», — говорит Пиниццотто. «Я рассматриваю психологию как вспомогательную профессию, которая согласуется со служением. Кроме того, мне всегда нравились мистические истории.«
Католический священник, психолог дает совет в стрессовые времена — Католический телеграф
Перри Уэст
Denver Newsroom, 5 июня 2020 г. / 03:00 по московскому времени (CNA) .- В последние недели в заголовках газет преобладали тревожные и пугающие новости, поэтому психолог и священник посоветовали католикам позаботиться о своем психологическом и духовном здоровье.
Подобно тому, как большая часть страны начала ослаблять карантинные ограничения, направленные на замедление распространения нового коронавируса, во многих штатах сейчас наблюдаются волнения после смерти Джорджа Флойда, невооруженного чернокожего человека, находящегося под стражей в полиции.
На видео 25 мая, которое широко распространилось в Интернете, видно, как офицер полицейского управления Миннеаполиса стоит на коленях у шеи Флойда в течение нескольких минут после того, как он был взят под стражу. Было слышно, как Флойд несколько раз говорил: «Я не могу дышать». Вскоре он умер.
Города США стали свидетелями массовых протестов против жестокости полиции и расизма после смерти Флойда. Некоторые протесты превратились в ночи беспорядков и конфликтов с полицией. В ходе протестов погибли по меньшей мере пять человек.
Бывший офицер полиции Миннеаполиса Дерек Човен был арестован 29 мая по обвинению в убийстве второй степени и непредумышленном убийстве. Другим офицерам, присутствующим на месте происшествия, были предъявлены обвинения в пособничестве и пособничестве.
В некоторых случаях смерть Джорджа Флойда может повлиять на людей более серьезно, чем пандемия, сказала Дженнифер Мадере, президент Католической ассоциации психотерапии (CPA).
«Пандемия воспринималась скорее как внешняя, тогда как переживания несправедливости и угнетения вызывают нашу собственную боль и травмы», — сказала она CNA.
Несколько членов CPA отметили усиление чувства тревоги, замешательства, беспокойства, горя и гнева в последние недели. Некоторые люди могут уходить в себя, переживать окружающие их страх и травмы.
Доктор Кристина Линч, ведущий психолог теологической семинарии Св. Джона Вианнея в Денвере, сказала, что смерть Флойда и последовавшие за этим протесты и беспорядки добавили дополнительное чувство незащищенности к ощущению беспокойства, которое уже существует из-за коронавируса. пандемия.
Она подчеркнула важность поддержания связи с друзьями, семьей и соседями в это время, отметив, что изоляция может нанести вред психическому здоровью.
«Изоляция приводит к одиночеству, которое может повысить уровень стресса. Постоянный стресс и страх могут привести к гневу и грусти, что в конечном итоге может вызвать всплеск депрессии без ведома человека », — сказала она. «Важно поговорить о своих заботах и чувствах с доверчивым человеком. Ищите позитивные решения текущих событий, а не вселяйте страх.Говорите с другими о том, какие положительные результаты могут принести плохие ситуации ».
Она также призвала людей уделять время благодарности, каждый день находя время, чтобы записать пять благословений и поделиться своей признательностью с другими.
«Разумно смотреть минимум новостей, ровно столько, чтобы оставаться в безопасности. Важно заниматься спортом, исключить алкоголь (депрессант) и есть меньше сахара. Сделайте глубокий вдох и выдохните беспокойство физически. Если есть возможность, гуляйте на улице и получайте витамин D, улыбайтесь другим, это может стимулировать нашу внутреннюю радость », — добавила она.
«Неврологически можно изменить свое негативное мышление, записав (ручкой и бумагой) позитивные мысли не менее 27 [раз]. Это может помочь наладить позитивные отношения ».
Линч также подчеркнул важность здоровой духовности. Она призвала католиков приглашать других молиться за мир в местном сообществе и через социальные сети. Она также призвала людей активнее проявлять благотворительность.
«Я бы посоветовал сделать нашу католическую веру заразительной и решительно выступить против страха, а также проявить инициативу в продвижении надежды», — сказала она.«Молитесь каждое утро о внутреннем мире и, прежде всего, думайте о хорошем. Помните, что мышление — это вера. Чем более позитивно вы думаете, тем больше вы создаете положительных неврологических связей в мозгу ».
«Делайте добрые дела, например, звоните людям в вашей церковной общине, чтобы посмотреть, как они поживают», — добавила она. «Чем больше добрых поступков мы совершаем, тем лучше мы относимся к себе, что, в свою очередь, помогает нам быть более активными в совершении большего количества добрых дел».
Отец Иоанн Непил, профессор богословия Св.Богословская семинария Джона Вианни в Денвере рассказала CNA, что во времена тревоги и страха особенно важно принять любовь Бога. Он сказал, что мировые потрясения могут быть возможностью для большего обращения.
«Мы, американцы, убедились, что пока нам комфортно и здорово, все в порядке. Мы [теперь] осознали, что для этого нет никаких гарантий, и это не всегда в наших интересах », — сказал он.
«Одна из величайших ошибок, которые мы совершаем, как американцы, — это думать, что мы хорошие люди, а это просто злые люди, которые делают такие вещи.Я думаю, что как христиане, мы должны глубоко понять себя как связанных с действиями наших братьев и сестер и ответственных за них ».
Непил подчеркнул, что расизм, как и любая форма насилия, является внутренним посягательством на человеческое достоинство. Он призвал католиков возносить молитвы и покаяться в возмещение грехов других, особенно тех, кто мотивирован расовой ненавистью.
Прежде всего, сказал священник, настоящее время — время обращения и признания того, что мы, как общество, не можем отделить себя от Бога и построить совершенную утопию.
«Мы молимся о мире и о прекращении ненависти, но, как я упоминал ранее, самое важное — это отвергнуть безбожие нашей собственной уверенности в себе и научиться больше полагаться только на Иисуса как на спасение человека», — сказал он. .
Обновляя вас: священник, психолог и план
Fr. Ник и доктор Роксана Лоу всегда играли с идеей написать книгу вместе, но они знали, что это будет огромная задача. Пт. Ник — священник Греческой православной церкви Св. Иоанна Богослова в Джексонвилле, Флорида, и д-р.Роксана — психолог, занимающийся частной практикой. Пара является родителями двух маленьких детей и активна в греческой православной общине, часто руководя ретритами. Они также ведут два радио-шоу с вызовом, одно на Ancient Faith Radio, а другое — на 77 Talk Radio WABC Нью-Йорка. Эта православная властная пара была достаточно занята. Добавить книгу в эту смесь было их мечтой, но они не знали, как они ее поместят.
С приходом пандемии COVID-19 у Лоу появилось немного больше свободного времени. Руки.Детские футбольные мероприятия прекратились, школьные мероприятия были приостановлены, а обычная повседневная деятельность была прекращена. Пока мир вокруг них был сосредоточен на исцелении агрессивного вируса, о. Ник и доктор Роксана потратили небольшое количество дополнительного времени на совместное написание книги. Хотя они и начали это, недавнее горе остановило их прогресс. Оба они потеряли своих отцов от рака в течение восьми месяцев друг от друга. Пара все еще горевала, но нашла силы в своем путешествии.Когда COVID-19 поразил мир, они использовали дополнительное тихое время, чтобы начать все заново.
«Эта книга родилась в мрачное время нашей жизни», — сказала д-р Роксана. «Это была прекрасная синергия всего, что складывалось вместе, каждой проблемы, с которой мы сталкивались, люди. Все это осуществилось, когда мы начали испытывать себя ».
Они выбрали название Renewing You , потому что книга наполнена инструментами для застойной духовности и поиска новой цели. Восемь ключевых тем были выбраны с учетом их совместной точки зрения как священника и психолога.
«Мы хотели дать людям несколько практических, животворных принципов, которые они могли бы применять в своем хождении веры, независимо от того, через что они проходят», — объяснила д-р Роксана.
Идея основы книги родилась из их совокупного образования и опыта, их собственного пути через невзгоды и общих тем, которые они постоянно слышали от людей, которые заходили на их подкаст «Древняя вера» и радиошоу.
Пара также почувствовала сильное побуждение использовать свой опыт, чтобы продемонстрировать менее распространенную форму духовности — практическое Православие.
Д-р Роксана и о. Ник Лоух.Как священник греческой православной церкви о. Ник никогда не забывал опыт своего позднего подросткового возраста. С тех пор он использовал эту ситуацию, чтобы открыть окно в часто непреднамеренно закрытые двери древней христианской веры.
Побывав на протестантском ретрите подростком, он с гордостью объявил пастору, что он греческий православный христианин, и спросил его, слышал ли он об «истинной» церкви. Пастор ответил, что слышал о Православной церкви — проблема в том, что он никогда ее не видел.
«Он резал меня, как нож», — о. Ник вспомнил. «Это церковь, которая проецирует эту удивительную истину и традицию, и все же мы изо всех сил пытаемся поделиться этим посланием таким образом, чтобы люди могли понять и жить в своей повседневной жизни».
У доктора Роксаны был подобный опыт.
«Я вырос в греческой православной церкви, но большая часть того, что я слышал, не имела отношения к моей жизни. Это было об истории. Я помню, как подростком думал, что не было ничего из того, что я слышал в проповеди, что помогло бы мне в том, что происходило в моей жизни; с моими друзьями и проблемами, с которыми я столкнулась в молодости », — сказала она.«Это было то, что я хотел помочь изменить».
После опыта с пастором молодежи о. Ник начал искать решения, которые сделают свою веру более широкой и простой в применении. Примерно в то же время он начал слушать Билли Грэма по радио. Получив образование в Греческой православной богословской школе Святого Креста, о. Ник поступил в Духовную семинарию Гордона Конвелла, одну из крупнейших протестантских семинарий в стране.
Один случай в Gordon Conwell изменил его жизнь.
«Нас проинструктировали написать проповедь за 15 минут, а затем прочитать ее всем студентам», — о. Ник объяснил. «Я подумал, ох, это у меня в сумке. Это будет легко «.
После 30 секунд чтения проповеди о. Профессор Ника сказал ему сесть.
«Ты меня утомляешь», — сказал он.
«Я был унижен и унижен», — о. Ник вспомнил. «Но это действительно сформировало для меня еще один кусок головоломки практического христианства.
Fr.Ник регулярно делится этим опытом, будучи священником, радиоведущим, а теперь и писателем.
Помимо своего греческого православного духовного образования, он получил докторскую степень по городскому служению с упором на пастырское наставление.
«Я вырос в православной церкви, но влюбился в нее по причине протестантского влияния на мою жизнь», — сказал он. «Это заставило меня осознать это удивительное сокровище, которое у меня было, и я хотел поделиться множеством способов, которыми наша вера может ожить через обновление.”
С того момента, как у обоих отцов был диагностирован рак (с разницей в восемь дней), о. Ник и доктор Роксана усилили принципы, которым они учили в своей жизни. Трудно было опираться друг на друга, потому что каждый из них пережил серьезную борьбу.
«Это определенно момент службы экстренной помощи, когда один из членов семьи переживает потрясение, но когда два руководителя дома переживают это одновременно, это совершенно другое», — о. Ник объяснил.
Через собственное горе и душевную боль они осознали, что должны прилагать постоянные усилия, чтобы сознательно заботиться о себе, о людях, которых они любили, а также о своем браке.
«Когда мы переживали те трудные и болезненные времена, мы продолжали спрашивать себя:« Как нам на самом деле справиться с этим? »Именно тогда мы поняли, что забота о себе — это не роскошь; это была необходимость », — сказала доктор Роксана.
Прорабатывая собственные испытания, о. Ник и докторРоксана начала строить планы по написанию Renewing You вместе.
«Нашей целью было написать не книгу самопомощи, а книгу о Боге, помоги мне», — о. — указал Ник. «Вместо того, чтобы что-то, что вы быстро прочитаете и забудете, мы хотели предоставить материальным людям возможность постоянно возвращаться к более глубоким отношениям с собой и Богом».
Пара собрала восемь самых важных тем с точки зрения священников и психологического фона, чтобы дать людям практические, животворные принципы, которые они могли бы применять в своем хождении веры.
«Наши отношения нуждались в такой преднамеренности — потому что без этого, в какое бы темное время года вы ни находились, отношения превращаются в обычную ловушку, и это становится самоубийственным для Божьей цели в вашей жизни», — объяснила д-р Роксана.
По очереди писали и делились рукописью друг с другом по мере продвижения по книге, и пара обнаружила, что это укрепило их отношения как с Богом, так и друг с другом. Это также открыло им глаза на то, чего они не видели до того, как вместе написали книгу.
«Странно то, что даже в самые болезненные драгоценные дни, которые у нас были, когда умирали наши отцы, мы теперь можем оглянуться назад и увидеть огромную благодать и благословение, которые дал нам Бог», — поделилась доктор Роксана.
Сидя в кабинете врача, когда ее отец поставил диагноз рака, доктор Роксана молилась, чтобы Бог позволил ее отцу, писателю, дочитать свою последнюю книгу перед смертью.
«Он умер буквально через несколько дней после того, как подписал копии для своих коллег», — сказала она.
«Оглядываясь назад, вы можете увидеть замысел Бога и замысел Бога.Пока вы проходите через это, вы ничего из этого не понимаете, но теперь я знаю, что Бог был с нами буквально на каждом этапе пути ».
В память о них о. Отцы Ника и доктора Роксаны увековечены на обложке книги. Дизайн ключа включает их инициалы — G для Джорджа и A для Андре.
Теперь, когда их книга выпущена, она получает похвалы от таких людей, как Майкл Хаятт, автор бестселлеров New York Times и бывший генеральный директор Томаса Нельсона и автора бестселлеров New York Times Гэри Чепмена, автора книги «Пять языков любви». Эту книгу ждали многие как в Православной, так и в протестантской церкви.
Было важно иметь книгу о возрождении не только для православных христиан, но и для протестантов. Оба о. Ник и доктор Роксана хотели поделиться своим посланием как внутри, так и за пределами купола Православия.
Поскольку они продолжают распространять послание Renewing You в своих радиошоу, подкастах и служениях, о. Ник и доктор Роксана открыты для возможности выхода еще одной книги в будущем.
До тех пор они постоянно стремятся применить восемь аспектов обновления в своей жизни.
«Это постоянная эволюция», — поделилась доктор Роксана. «Иногда мы берем свою книгу, чтобы напомнить себе, как возобновить заново. Работа продолжается. Мы не идеальны, но мы стараемся ».
Вы можете найти Renewing You на Amazon, в магазине Ancient Faith Store или на Christianbook.com.
Слушайте «Здоровые умы, здоровые души» на TheLouhs.com и настройтесь на «Живи с Louhs» на 77TalkRadioWABC в Google Play или в App Store на iPhone.
Для получения дополнительной информации о Renewing You , а также о ретритах и мероприятиях Лу, посетите их веб-сайт.
Об авторе
Кристи (Кристина) Пессемье — отмеченный наградами внештатный писатель и автор статей. Она живет со своей семьей в Ричмонде, штат Вирджиния.
Стоит ли The Pappas Post 5 долларов в месяц за весь контент, который вы читаете? Каждый месяц мы публикуем десятки статей, которые просвещают, информируют, развлекают, вдохновляют и обогащают тысячи читателей The Pappas Post.Я прошу тех, кто часто посещает сайт, внести свой вклад и помочь поддерживать высокое качество нашего контента — и бесплатно. Щелкните здесь и начните ежемесячную или ежегодную поддержку уже сегодня. Если вы решите платить (a) 5 долларов в месяц или больше или (b) 50 долларов в год или больше , то вы сможете просматривать наш сайт полностью без рекламы!
Щелкните здесь, если хотите подписаться на еженедельное обновление новостей The Pappas Post
Священник-психолог дает советы Св. Игнатия
«Я считаю, что в нашей сакраментальной системе такой мощью является то, что она делает нашу веру физической, плотью и кровью», — сказал он.
«Все наши таинства связаны с плотью и кровью, а не только с точки зрения Евхаристии. Это еще один человек из плоти и крови, который помазывает вас. Это человек из плоти и крови, который произносит слова отпущения грехов. Так воплощается наша вера. Я думаю, что подобное развоплощение веры для многих было бы травмой ».
Тем не менее, сказал он, этот период лишений может быть возможностью для духовного роста.
«Суть кризиса в том, что он заставляет нас переосмыслить ситуацию.Любой кризис может раскрыть более глубокие истины — я имею в виду как духовно, так и психологически. Итак, задача состоит в том, чтобы поверить в то, что Бог в этом с нами, и держаться до тех пор, пока не проявятся какие бы то ни было милости, которые Бог собирается из этого извлечь. Однако сегодня долгая Страстная пятница и Великая суббота, — пояснил он.
Воздействие на детей
Доусон сказал, что изоляция может иметь особенно пагубные последствия для детей. В отчете Детского фонда, опубликованном в прошлом месяце, сделан вывод о том, что пандемия подвергает детей риску развития серьезных проблем психического здоровья, включая посттравматический стресс, с серьезными проблемами для тех, кто живет в бедности.
«Большая часть детского мира занята школой и семьей — обычно это 80-90% всего детского мира», — сказал Доусон.
«Теперь, когда школа исключена из уравнения и когда вы теряете доступ ко всем своим друзьям, это чрезвычайно сложно. Я думаю, мы можем ожидать, что это окажет как эмоциональное, так и когнитивное воздействие. Под этим я подразумеваю влияние как на когнитивное развитие, так и с точки зрения образования, а также социальные и эмоциональные последствия. Шесть месяцев — большой срок для ребенка.”
Он сказал, что кризис обнажил пропасть между «комфортным» и «неудобным», и что католики должны вдохновляться католическим социальным учением, чтобы бросить вызов существующему положению вещей.
«Жесткое утешение»
Доусон предположил, что духовность святого Игнатия Лойолы также может пролить свет на то, что люди испытали во время кризиса с коронавирусом. В частности, он особо выделил учение святого об «утешении» и «опустошении».”
Он сказал: «Утешение, классически, отмечено возрастанием веры, надежды и любви. Обычно с этим связаны энергия, радость и жизнь. В отчаянии все наоборот: душераздирающее отчаяние, замкнутость на себе, часто сосредоточенность на себе, и уменьшение веры, надежды и любви, чувство меньшей доверчивости и уверенности ».
«Утешение заключается в том, что обычно оно звучит как приятное чувство, и часто так оно и есть. Но так бывает не всегда. Есть то, что Игнациус называет «тяжелым утешением», то есть утешением оказаться в нужном месте в нужное время и делать правильные вещи, даже если это может быть очень, очень сложно.”
«Итак, кто-то может быть у постели друга, который мучительно умирает от рака, но он знает, что Бог с ними, и он знает, что он находится в нужном месте в нужное время, делая правильные вещи. ”
Он привел пример Марии, стоящей у подножия креста.
«Она не знала, каким было будущее, не знала, что задумал Бог, но она была со своим Сыном, с Богом, доверчивая, верная и ожидающая, когда будущее откроется. Потому что, как христиане, мы верим, что это будущее будет хорошим и обнадеживающим.Это основание для нашей надежды », — сказал он.
Для тех, кто в основном испытал опустошение во время кризиса, он сказал, что важно не винить в этом себя, а, скорее, извлечь уроки из этого.
«Искушение в отчаянии — отказаться от всего остального, чтобы перестать молиться, прекратить свои обычные религиозные обряды. Но вы остаетесь им верны, веря, что это пройдет ».
Он также рекомендовал вернуться к прежним источникам утешения, таким как друзья, семья и природа.
Он сказал, что нашел утешение в природе, окружающей Сен-Беуно, где в 1874-1877 годах жил и учился поэт Джерард Мэнли Хопкинс.
«Я нахожусь в невероятно красивой обстановке здесь, в Санкт-Беуно, и просто выхожу и внимательно смотрю на некоторые растения в садах: это меня останавливает. Это небольшие примеры утешения, которые могут радикально не изменить мое психологическое или духовное состояние, но они напоминают мне о красоте и чуде творения », — сказал он.
К священнику пойти или к психологу?
Вопрос : Если у меня проблема, скажите, пожалуйста, к священнику или к психологу?
Отец Рафаэль : Я бы сказал, конечно, вы должны пойти к священнику. Но, к большому сожалению, я кое-что вижу в нашем мире: все чаще и чаще мы, священники, не находим ортодоксального способа принять человека, прислушаться к нему, понять его, воскресить его.
Как выходец с Запада, где Церковь не была в течение 1000 лет, а западная духовность полностью обанкротилась — 20 -е годы век привел к его полному банкротству, которое уже было в нем давным-давно.И теперь те, кто просвещены с Запада, все больше и больше обращают внимание на ортодоксию, ортодоксию, которая плохо понимается в странах своего происхождения, где мы рискуем оказаться в том же положении, что и евреи, потерявшие когда-то им была дана традиция. Я говорю вам это именно так, чтобы не было необходимости просить Господа, чтобы не только люди с Запада нашли истину, но и чтобы Он также увеличил богатство нашего уже существующего наследия.
Итак, на Западе […] у меня сложилось впечатление, что эта наука психологии также является своего рода Милосердием Божьим в мире, где Бога больше нет и есть рукотворная Церковь, рукотворное священство, так сказать — я не хочу употреблять слово «псевдо», хотя, возможно, должен.Что такое психолог? Он тот, к кому вы обращаетесь, оставляя все свое бремя и все ему рассказывая, и знаете, что он не будет судить вас, и по профессиональным причинам он в принципе не раскроет тайну вашего признания. Отцы, священники! Это наша прерогатива! Мы должны не только суметь заменить психолога, но и превзойти все ожидания того, что он может сделать для клиента. Почему? Поскольку у нас есть Тайна [причастие], у нас есть Бог, Которого мы можем передать людям. Я говорю вам это, чтобы мы лишь немного углубились в Тайну Божью, и тогда мы не знали, как далеко она зайдет! Я видел массовое воскрешение, десятки семей, воскресших из мертвых, на Западе, а также здесь!
Так что, я бы сказал, конечно, увидеть священника, но простите меня, братия священники, иерархи, мы должны признаться в этом и это правда: мы такие плохие, что уже не знаем своего призвания, а потом люди сбиты с толку и идут куда угодно и куда могут.Я также скажу вам это: психология, насколько я знаю, она началась с Фрейда и продолжилась Юнгом, и она доставила человеку много проблем. Но, опять же, если вы посмотрите на это с исторической точки зрения, вы увидите, что даже там человек ищет свою истинную идентичность; и есть много психологов, которые открывают некоторые истины, но если вы внимательно посмотрите на это, вы увидите, что эти истины когда-то были уже известны Церкви, но, к нашему стыду, мы не живем этими истинами, мы не не применяю их больше.
Я говорю наш позор — знаете, я верю, что мы все как один человек, мое признание — это ваше признание, моя жизнь — это ваша жизнь, всех нас разделяет одна судьба, и я хотел бы призвать всех вы, как один человек, должны обновиться в Духе. Я имею в виду не то, что вы, миряне, судите священников, а то, что вы молитесь за нас, чтобы Бог просветил нас, чтобы мы могли просветить вас. Я имею в виду это для моих братьев-священников, чтобы мы знали, что находимся в ужасном упадке; Итак, мы должны учиться у левых и правых, у отцов, через психологию, из мира праведников, а также из мира греха, со всех сторон.И с Божьей помощью мы должны понять и повернуть вспять, как сказано в [книге] Откровения одной из Церквей: Покайтесь и творите свои первые дела, иначе … Я приду к вам быстро и снимите лампадку с места — если не раскаиваетесь .
Мой опыт священником и психологом в православном роддоме
Автор: о. Джордж Морелли
Мое знакомство с Марфой и Марией Хоум произошло на нашей конференции по жизни в Антиохийском приходе три года назад, я увидел киоск с фотографиями и брошюрами, описывающими работу Дома.К моему большому удивлению, Дом находился всего в нескольких милях от моей резиденции. Святой Дух что-то мне говорил?
Какова была бы роль священника-психолога в роддоме? Нет описания должности. Это неизведанная вода. После встречи с Матерью Дома у Сары Элизабет Офтедал несколько раз возникали потребности. Как священник я предлагал молитвы, службы, катехизацию и духовные советы — работа капеллана. Но у дочерей (термин, применяемый к женщинам, живущим в доме) есть проблемы адаптации, поведенческие и эмоциональные проблемы.Им необходимо прояснить свои ценности, определить жизненные цели и варианты воспитания, включая брак, одиночное воспитание без отца или усыновление. Похоже, я тоже буду вожатым.
Мать Дома принадлежит местной Православной Церкви в Америке (ОСА) прихода Св. Иоанна Дамаскина в Повей, Калифорния. Это тоже приход, куда она приглашает дочерей. Марта и Мария Хоум — официальное служение Западной епархии ПЦА и действует как религиозная некоммерческая корпорация, подчиняющаяся епископу Западной епархии ПЦА.Молитва, богослужения, катехизация и даже регулярное присутствие православного священника были бы способом убедительно продемонстрировать присутствие Христа.
Я прихожу раз в неделю, и мы начинаем с молитвы «Шестой час» [Часовщик], которая включает Послание и Евангелие дня и короткую проповедь. Затем следует любое количество начинаний. Одно может быть религиозным наставлением для любой дочери, изучающей религию. Другой вариант — личное консультирование по вопросам разъяснения ценностей, проблем адаптации, жизненных целей, социальных навыков или эмоциональных проблем.Главный аспект моей работы — консультации с Матерью Дома. Она хорошо знает многие чувства и конфликты, которые испытывают дочери. Она представляет их мне в формате тематического исследования. Мы обсуждаем возможные стратегии и решения в решении проблем.
Один общий психологический фактор, который я наблюдал среди дочерей, — это «оппозиционная ориентация» (* см. Ниже). По сути, он включает в себя подтверждение первоначального выбора дочери путем искреннего слушания всего, что они говорят.
Это временами довольно сложно. Некоторые из решений, которые, по словам дочерей, они хотят сделать, совершенно нереалистичны. Однако настало время позволить дочерям полностью выразить свои идеи. Терпение со стороны врача и Матери Дома очень важно. Как только они почувствуют себя в безопасности и убедятся, что мы их выслушаем и поймем, дочери будут готовы рассмотреть альтернативы и их последствия.
Два ответа, которые я нашел наиболее полезными: 1) «Это ваше решение, а не мое»; и 2) «Я знаю, что вы любите своего будущего ребенка и хотите для него самого лучшего… Я знаю, что вы захотите принять решение о том, что лучше всего для ребенка ». Необходимо обсудить все аспекты, такие как причины рождения и сохранения ребенка и т. Д. Каждый раз, когда обсуждается план развития последа, необходимо обсудить особенности того, как он Мы спрашиваем: «Что бы сделала хорошая мать? и «Что ты хочешь сделать?» и обсудим ответы. Мы молимся, чтобы дочери были дарованы «мудрости Соломома»; что она принимает решение, которое во всех случаях приносит пользу ребенку.
Для большинства дочерей, которые приходят в дом Марфы и Марии, лучший ответ — усыновление в хороший православно-христианский дом, который обеспечивает духовные, психологические и физические потребности ребенка.Как только дочь увидит это сама, будет подтверждено, что это самое любящее и заботливое решение, которое она может принять в отношении вашего ребенка. Это решение будет наиболее эффективным, когда дочь сама обнаружит это, пройдя по вышеперечисленным принципам.
Одна из критических замечаний в адрес Православной и Католической церквей, которые выступают «за жизнь», заключается в том, что мы проповедуем жизнь, а затем бросаем беременных девушек и женщин, чтобы они сами заботились о себе. Мы говорим, насколько греховен аборт, а потом ничего не делаем. Это не верно.Как христиане, мы обязаны заботиться о наших братьях и сестрах от зачатия до смерти. Примите во внимание слова нашего Господа:
Тогда Царь скажет тем, кто был по правую руку от него: «Придите, о благословенный Отца Моего, унаследуйте Царство, приготовленное для вас от создания мира; ибо я был голоден, и вы дали мне пищу, я хотел пить и ты напоил меня, я был незнакомцем, и ты меня приветствовал, я был наг, и ты одел меня, я был болен, и ты навещал меня, я был в тюрьме, и ты пришел ко мне.»Тогда праведники ответят ему:» Господи, когда мы видели Тебя голодным и накормили тебя или жаждущим и напоили Тебя? » И когда мы видели Тебя чужим и приветствовали тебя, или нагим и одели? И когда мы видели тебя больным или в тюрьме и навестили тебя? »И Царь ответит им:« Истинно, говорю вам, как вы сделали это с одним из меньших из этих моих братьев, вы сделали это со мной » Матфея 25: 34-40).
Если мы думаем, что аборт не проблема в наших приходах, то мы ошибаемся.Если мы думаем, что можем проповедовать, что аборт — это плохо, но не заботиться о беременных, мы ошибаемся.И если мы хотим ценить жизнь, которую эти девушки и женщины живут внутри них — воистину, эти малышки созданы по образу Бога. и являются плодом Его творения — и, не заботясь о них, мы действительно неправы. Неудивительно, что многие в мире называют нас лицемерами. Это служение необходимо в каждой общине мира. Это по Божественному приказу. Слава Богу во всем.
Банкноты
* В качестве оговорки, это (оппозиционная ориентация) является гипотезой.Я не могу делать научные выводы на основе небольшой необъективной выборки. Я также не использую здесь диагностическую категорию «оппозиционное расстройство». Однако мой подход к проблеме был подобен лечению оппозиционного расстройства, и я считаю, что Мать Дома Сара была бы с ним согласна.
Дополнительная литература
С любовью к Богу и служением Богу в ближнем: генезис православного родильного дома Сары Элизабет Офтедаль.
священников | Психология вики | Фэндом
Оценка |
Биопсихология |
Сравнительный |
Познавательная |
Развивающий |
Язык |
Индивидуальные различия |
Личность |
Философия |
Социальные |
Методы |
Статистика |
Клиническая |
Образовательная |
Промышленное |
Профессиональные товары |
Мировая психология |
Промышленные и организационные : Введение: Персонал: Организационная психология: Род занятий: Рабочая среда: Указатель: Краткое содержание
Эту статью нужно переписать, чтобы повысить ее актуальность для психологов..
Пожалуйста, помогите улучшить эту страницу самостоятельно, если можете ..
Parsi Navjote церемония принятия зороастрийской веры
Файл: Priestess of isis.jpgЖрица египетской богини Исиды, религиозный культ, просуществовавший до 600-х годов нашей эры, римская статуя второй век нашей эры в Museo Archaeologico Regionale, Палермо, Сицилия
Священник или жрица — это лицо, имеющее власть или власть проводить религиозные обряды; в частности, обряды жертвоприношения и умилостивления божества или божеств.Их должность или должность — священство , термин, который также может применяться к таким людям в совокупности.
Жрецы и жрицы были известны издревле и в самых простых обществах. Они существуют во всех или некоторых ветвях иудаизма, христианства, синтоизма, индуизма и многих других религий, и обычно считаются имеющими хороший контакт с божествами религии, которой они придерживаются, часто интерпретируя значение событий, выполнение религиозных ритуалов, и к кому другие верующие часто обращаются за советом по духовным вопросам.
В некоторых религиях быть священником — это человек по выбору или по человеческому выбору. В других случаях священство передается по семейной линии.
Индусский священник одевает Мурти (статую бога / богини) и готовит храм для поклонения. Священник совершает обряд Арти, звоня в колокольчик одной рукой и в то же время делая круги с помощью лампы Арти другой рукой. Священник также отвечает за бхаджаны и декламацию.
В зороастризме священство в основном передается по наследству.Священники готовят напиток из священного растения, ритуал Хаома . Они совершают Ясну, возливая возлияния в священный огонь под аккомпанемент ритуальных песнопений.
Священники выступают в качестве толкователей принципов школы 5 элементов Инь-Ян (огонь, вода, воздух, дерево и металл) древнекитайской философии, поскольку они относятся к браку, смерти, праздничным циклам и так далее. Даосский священник стремится поделиться преимуществами медитации со своим сообществом посредством публичных ритуалов и литургии.
Синтоистского священника называют каннуси (神主, каннуси ? букв. «Мастер ками»), первоначально произносится как камунуси , иногда его называют шинсоку (神 職, шиншок. ? ). Каннуши, традиционно мужчина, — это человек, ответственный за содержание синтоистского святилища, или дзиндзя, очистительных обрядов, а также за руководство поклонением и почитанием определенного ками. Кроме того, священникам помогает мико (巫女, miko – «храмовые девы») во многих обрядах как своего рода шаман или медиум.Девы могут быть либо членами семьи, проходящими обучение, либо учениками, либо местными волонтерами.
Файл: Благословение рук коэнов photo.jpgПоложение рук коэна, когда он поднимает их, чтобы благословить еврейское собрание
В иудаизме — коэны (единственное число כּכהן коэн , множественное число ככּהנִים коханим , откуда фамилии Коэн , Кан , Кан , Кон , Коган и т. д.) являются потомственными священниками по отцовской линии. Эти семьи происходят из колена левиимов (левитов) (отсюда фамилии Леви , Леви , Левин , Левин , Льюис и т. Д.) И традиционно считаются потомками. Аарона. В Исходе 30: 22-25 Бог наставляет Моисея приготовить святой елей для помазания, чтобы освятить своих священников для всех будущих поколений. Во времена существования двух еврейских храмов в Иерусалиме они несли ответственность за ежедневные и особые еврейские праздничные приношения и жертвоприношения в храмах, известных как корбанот .
После упадка Второго Храма и, следовательно, прекращения ежедневных и сезонных храмовых церемоний и жертвоприношений, коханы в традиционном иудаизме (ортодоксальный иудаизм и в некоторой степени консервативный иудаизм) продолжали выполнять ряд священнических церемоний и ролей. такие как церемония Pidyon HaBen (искупление первородного сына) и священническое благословение, и оставались подчиненными, особенно в ортодоксальном иудаизме, ряду особых правил, включая ограничения на вступление в брак, ритуальную чистоту и другие требования.Ортодоксальный иудаизм считает, что коханы хранятся в резерве для будущего восстановленного Храма. Во всех ветвях иудаизма раввины не исполняют таких священнических ролей, как умилостивление, жертвоприношение или причастие. Скорее, основная религиозная функция раввина — служить авторитетным судьей и толкователем еврейского закона. Раввины также обычно выполняли клерикальные и социальные руководящие роли, такие как руководство общиной и пастырское консультирование. Однако иудаизм не отводит такую роль раввинам.
Файл: Escriva at Mass.jpgРимско-католический священник Святой Хосемария Эскрива празднует священную жертву Мессы
Два разных греческих слова традиционно переводились на английский как priest (греческий язык был языком Нового Завета. был составлен, отсюда его важность для понимания практики раннего христианства). Оба слова встречаются в Новом Завете, что указывает на различие, которое не всегда наблюдается в английском языке. Первое, presbyteros (древнегреческий: πρεσβύτερος ), латинизированное как presbyter , традиционно переводится как priest , а английское слово priest действительно этимологически происходит от этого слова; Однако буквально это слово означает старший и используется в нейтральном и нерелигиозном контексте на греческом языке для обозначения трудового стажа или относительного возраста.Этот термин используется в англиканстве, католицизме и православии для обозначения человека, которому в той степени дано таинство священных орденов. Лютеране, особенно в Европе и некоторых частях Африки, называют духовенство диаконом, священником или епископом.
Второе слово, hiereus (древнегреческий: ἱερεύς ), латинское sacerdos , относится к священникам, приносящим жертвы, таким как священники еврейского Храма или священники языческих богов. Послание Нового Завета к евреям проводит различие между иудейским священством и Первосвященством Христа; он учит, что искупление Иисуса Христа на Голгофе сделало иудейское священство и предписанные ему ритуальные жертвоприношения излишними.Таким образом, для христиан Сам Христос — это hiereus , а христианские священники не имеют священства, независимого или отличного от священства Христа. Как и в большинстве христианских верований (включая англиканскую, римско-католическую, восточные православные церкви и восточное православие), в единую жертву Христа, которую он принес «раз и навсегда» (Евреям 10:10) ) на Кресте, присутствует через Евхаристию, [1] , так что единое священство Христа присутствует через служебное священство епископов и пресвитеров, которые по аналогии называются священниками, не умаляя уникальности священства Христа . [2]
Файл: Kruisheren 1964 Регулярные каноники Ордена Sanctae Crucis.jpgНекоторые священнослужители и религиозные деятели, такие как эти, которые являются Регулярными канониками Ордена Святого Креста и живут в Нидерландах, носят отличительную одежду, которая отличает их от другого духовенства. светские или религиозные
Подобное использование слова «священник» (ἱερεύς, sacerdos ) для христианских служителей, по-видимому, возникло только в конце второго века, сначала только для епископов; но ко времени святого Киприана, в середине третьего века, оно применялось и к пресвитерам. [3]
В Послании Климента конца I века термины ἐπίσκοπος (епископ) и πρεσβύτερος (пресвитер) взаимозаменяемы для духовенства выше диакона, но для Игнатия Антиохийского, который умер в первые годы Во втором веке епископы и пресвитеры уже были совершенно разными. В других местах, особенно в Египте, различие, кажется, установилось только позже. К середине того века во всех ведущих христианских центрах были епископы, отличные от пресвитеров. [4]
Слово «епископ» происходит от латинского episcopus от греческого слова ἐπίσκοπος (эпископос), первоначальное значение которого было «надзиратель» или «надзиратель». Оба английских слова «священник» и «пресвитер» происходят от греческого πρεσβύτερος (пресвитерос), первоначально означающего «старейшина», через латинское слово «пресвитер» .
католиков и православных [править | править источник]
- Основная статья: Священство (католическая церковь)
Восточно-православный священник в эпитрахелионе (украденном) и эпиманикии (наручниках), Мцхета, Республика Грузия
Файл: Рясовый священник french african.jpgКатолический священник из Бельгийского Конго
Наиболее значимые литургические действия священников в этих традициях это совершение Таинств (известных восточными христианами как «Священные Таинства»), включая совершение Мессы или Божественной литургии (термины для совершения Евхаристии в западной и восточной традициях, соответственно) и Таинства покаяния, также называемого исповедью.Таинства Помазания больных (Чрезвычайное Соборование) и Конфирмации или Миропомазания также совершаются священниками, хотя в западной традиции Конфирмация чаще всего совершается епископом. На Востоке помазание совершается священником сразу после крещения, а помазание обычно совершается несколькими священниками (в идеале — семью), но при необходимости его может совершить и один. На Западе Святое Крещение может совершать кто угодно, и Священное Крещение может засвидетельствовать диакон, но чаще всего оно также совершается священником.На Востоке святое крещение и бракосочетание (которое называется «венчание») может совершать только священник. Если человек крестится в крайнем случае (то есть, когда он боится немедленной смерти), только фактическое трехкратное погружение вместе со словами из Священного Писания (Матфея 28:19) ) может быть сделано мирянином или диаконом. Оставшаяся часть обряда и помазание должны быть выполнены Жрецом, если человек выжил. Единственное таинство, которое может совершать только епископ, — это рукоположение ( cheirotonia , «Возложение рук») или священные ордена.
Файл: Clerical clothing.jpgРимско-католические священники в церковной одежде, Вена, 2005
В этих традициях священниками могут стать только мужчины, соответствующие определенным требованиям. В католицизме канонический минимальный возраст — двадцать пять лет. Епископы могут отказаться от этого правила и рукоположить мужчин на год младше. Разрешения на срок более года зарезервированы за Святым Престолом (Can. 1031 §§1, 4). Католический священник должен быть инкардинирован своим епископом или его главным религиозным настоятелем, чтобы участвовать в общественном служении.В Православии нормальный минимальный возраст — тридцать (Кан. 9 Неокесарии), но епископ может обойтись без этого при необходимости. Ни в одной из традиций священники не могут жениться после рукоположения. В Римско-католической церкви священники в латинском обряде, который охватывает подавляющее большинство католицизма, должны соблюдать целомудрие, за исключением особых правил для женатого духовенства, переходящего из некоторых других христианских конфессий. [5] [6] Женатые мужчины могут стать священниками в восточном православии и восточно-католических церквях, но ни в том, ни в другом случае они не могут жениться после рукоположения, даже если они овдовели.Также важно отметить, что кандидаты в епископство выбираются только из числа соблюдающих целибат.
Англиканская или епископальная [править | править источник]
Файл: Choirhabit.jpgАнгликанский священник в костюме хора.
Роль священника в англиканской общине во многом такая же, как и в римско-католической церкви и восточном христианстве, за исключением того, что канонический закон почти во всех провинциях англиканства ограничивает управление конфирмацией епископом, как и при рукоположении.В то время как англиканские священники, являющиеся членами религиозных орденов, должны хранить целомудрие, светскому духовенству (епископам, священникам и дьяконам, которые не являются членами религиозных орденов) разрешается вступать в брак до или после рукоположения. Англиканская церковь, в отличие от римско-католической или восточно-христианской традиций, разрешила рукоположение женщин в священники в некоторых провинциях с конца 20 века. Однако эта практика остается спорной, и в ряде провинций священство полностью принадлежит мужчинам.Поскольку англиканство представляет широкий спектр богословских взглядов, в его пресвитерию входят священники, которые не считают себя ни в каком отношении отличными от священников Римско-католической церкви, и меньшинство, которое предпочитает использовать титул пресвитер , чтобы дистанцироваться от других жертвенные богословские значения, которые они связывают со словом «священник». Хотя священник является официальным титулом члена пресвитерата в каждой англиканской провинции по всему миру, обряд рукоположения в некоторых провинциях (включая Англиканскую церковь) признает широту мнений, принимая титул Рукоположение священников (также называемых пресвитерами). .
Протестантизм [править | править источник]
File: Youth Gathering 2004 054.jpgЛютеранский священник в церковной одежде.
Общее священство или священство всех верующих — это христианское учение, заимствованное из нескольких отрывков Нового Завета. Это основополагающая концепция протестантизма. [7] Именно эту доктрину приводит Мартин Лютер в своей книге 1520 К христианскому дворянству немецкой нации , чтобы отвергнуть средневековое христианское убеждение, что христиане должны быть разделены на два класса: «духовные» и «светские» «или недуховный.
Консервативные реформы лютеран нашли отражение в богословском и практическом взгляде на служение церкви. Большая часть европейского лютеранства следует традиционному католическому правлению диакона, священника и епископа. Лютеранские архиепископы Финляндии, Швеции, Норвегии, Исландии и т. Д. И стран Балтии являются историческими национальными приматами или Престолом первоначальной католической церкви, а некоторые древние соборы и приходы в лютеранской церкви были построены за много веков до Реформации.Фактически, экуменическая деятельность в англиканском сообществе и среди скандинавских лютеран взаимно признает историческую апостольскую легитимность и полное общение. Точно так же в Америке лютеране приняли апостольскую преемственность епископов в полном общении с епископами, и большинство лютеранских хиротоний совершается епископом. Католическая церковь, однако, не признает епископалов или лютеран как имеющих законную апостольскую преемственность.
Рукоположенное протестантское духовенство часто имеет титулы пастора, министра, преподобного и т. Д.В некоторых лютеранских церквях рукоположенное духовенство называется священниками, в то время как в других предпочтение отдается термину пастор.
Одежда религиозных деятелей в древние времена может быть продемонстрирована на фресках и артефактах из различных культур. Предполагается, что это платье связано с традиционной одеждой данной культуры, с каким-то символом божества, которое носит на голове или держит человек. Иногда особые цвета, материалы или узоры отличают празднующих, например, белая шерстяная вуаль, накиданная на голову весталок.
Файл: AGMA Kylix femme autel.jpgЖрица, служащая перед алтарем обнаженной, чтобы продемонстрировать чистоту, Аттический киликс с красными фигурами работы Чаириаса, ок. 510-500 гг. До н.э., Музей древней Агоры в Афинах
Иногда участники религиозных церемоний сбрасывают всю одежду в символическом жесте чистоты. Так было часто в древние времена. Пример этого показан слева на Kylix, датируемом ок. 500 г. до н.э., где изображена жрица. Современные религиозные группы склонны избегать такой символики, и некоторые могут быть весьма неудобны этой концепцией.
Сохранение длинных юбок и облачений у многих современных священников во время богослужения может быть истолковано как выражение древних традиций культур, из которых произошли их религиозные обряды.
В большинстве христианских традиций священники носят церковную одежду, отличительную форму уличной одежды. Даже в пределах отдельных традиций он значительно различается по форме, в зависимости от конкретного случая. В западном христианстве жесткий белый воротничок священнослужителей стал почти универсальной особенностью одежды священников, которую носили либо с рясой, либо с рубашкой духовенства.Воротник может быть либо полным воротником, либо рудиментарным выступом, отображаемым через квадратный вырез в воротнике рубашки.
Восточно-христианские священники в основном сохраняют традиционную одежду из двух слоев рясы разного покроя: rasson (греческий) или podriasnik (русский) под внешним exorasson (греческий) или riasa (русский). Если нагрудный крест был награжден, его обычно носят с уличной одеждой в русской традиции, но не так часто в греческой традиции.
Файл: Priest in Bull Temple.jpgИндуистский священник возлагает гирлянды на статую быка Шивы Нанди.
Отличительная одежда священнослужителей в наше время носит реже, чем раньше, и во многих случаях священники редко носят ее, когда не исполняют свои пастырские обязанности, особенно в странах, которые считают себя в значительной степени светскими по своей природе. Однако есть частые исключения из этого правила, и многие священники редко, если вообще когда-либо, выходят на публику без этого, особенно в странах, где их религия составляет явное большинство населения.Папа Иоанн Павел II часто инструктировал католических священников и религиозных деятелей всегда носить свою отличительную (духовную) одежду, если ее ношение не приведет к преследованиям или серьезным словесным нападкам.
Христианские традиции, сохраняющие титул священника, также сохраняют традицию особых литургических облачений, которые носят только во время богослужений. Одежды сильно различаются в разных христианских традициях.
Во многих религиях есть один или несколько уровней помощников священников.
В древнем иудаизме у священников (коэнов) был целый класс левитов в качестве помощников при совершении жертвоприношений, пении псалмов и поддержании Храма.Священникам и левитам, в свою очередь, служили слуги, которых называли нефинеями. Слуги низшего уровня не были священниками.
Помощник священника — это священник в англиканской и епископальной церквях, который не является старшим членом духовенства прихода, в который они назначены, но, тем не менее, состоит в ордене священников; нет никакой разницы в функциях или теологии, только в «степени» или «звании». У некоторых помощников священников есть «отраслевое служение», то есть они специализируются в определенной области служения в поместной церкви, например, работа с молодежью, работа в больницах или служение местной легкой промышленности.Они также могут проводить некоторые епархиальные встречи на неполный рабочий день. В большинстве (хотя и не во всех) случаях помощник священника имеет правовой статус помощника викария, хотя следует также отметить, что не все помощники викария являются священниками, поскольку этот правовой статус также распространяется на многих дьяконов, работающих помощниками в приходской обстановке.
Соответствующий термин в католической церкви — «приходской викарий» — рукоположенный священник, назначенный для помощи пастору (лат. parochus ) прихода в пастырском попечении прихожан.Обычно все пасторы также рукоположены в священники, хотя иногда эта роль назначается вспомогательным епископом.
- ↑ См. Катехизис католической церкви, 1362–1367 гг.
- ↑ Катехизис католической церкви, 1545 г.
- ↑ Оксфордский словарь христианской церкви: статья священник (Oxford University Press, 2005 ISBN 978-0-19-280290-3)
- ↑ Оксфордский словарь христианской церкви: статья епископа (Oxford University Press, 2005 ISBN 978-0-19-280290-3)
- ↑ includeonly> «Первый женатый католический священник будет рукоположен в воскресенье», CBS Broadcasting Inc., 06 мая 2007 г. Проверено 17 мая 2008.
- ↑ includeonly> Миллер, Майкл. «Пеорийская епархия рукоположила своего первого женатого священника», Peoria Journal Star , 17 мая 2008 г., стр. C8. Проверено 17 мая 2008. «Около 100 епископальных священников, многие из которых состоят в браке, стали католическими священниками с тех пор, как Папа Иоанн Павел II ввел в 1980 году« пастырское положение », — сказал [Дуг] Грандон, директор катехетической службы епархии. […] Его семейная жизнь останется прежней, сказал он. Вопреки распространенному заблуждению, ему не нужно хранить целомудрие.”
- ↑ «Протестантизм зародился в Реформации 16 века, и его основные доктрины, в дополнение к доктринам древних христианских верований, — это оправдание только по благодати через веру, священство всех верующих и верховенство Священного Писания в вопросах вера и порядок »(« Протестантское наследие ». Британская энциклопедия. 2007. Британская энциклопедия онлайн. 20 сентября 2007 г. [1])
