Нужен ли культ девства православие: Смысл девства | Православие и мир

Смысл девства | Православие и мир

Запертый сад — сестра моя, невеста,

заключенный колодезь, запечатанный источник.

Песн 4:12

Хмурый осенний вечер. Брестский вокзал. В укромном уголке “весь в чемоданах” сидит молоденький монах и пугливо перебирает чётки. Мимо гуляет мужичок со скучающим видом. Заметил монаха:

— Как дела, девственник?

Обычно, когда я это рассказываю, все смеются или на худой конец улыбаются.

Смешно. Смех всегда рождается там, где есть тонкая и деликатная ситуация. Всё, что связано с полом, всегда деликатно, поэтому пока живы люди, львиная доля юмора будет приходиться на “половые” анекдоты.

Или по-другому: смех можно рассматривать как механизм психической защиты, — там, где человек слишком уязвим, то есть в сфере пола, смех — последняя оборона, и это нужно принять как факт, нуждающийся в осмыслении.

Подвиг девства, — когда люди умные и здоровые берут на себя крест блюсти себя в чистоте не какое-то время, а всю жизнь, и несут этот труд вызывающе открыто — это деликатная ситуация.

Когда есть молодые люди, вопреки моде и даже мнению взрослых соблюдающие себя в чистоте до брака, а в браке живущие вызывающе честно и чисто — это тоже деликатная ситуация, а значит, она имеет риск быть осмеянной.

В наше время разговор о девстве, как это ни странно, — серьёзный разговор о смешном, и с этим ничего не поделаешь: само слово девство для большинства из нас обитает исключительно в ироническом контексте. Юродивое слово. И это справедливо не только для светской лексики. Можем ли мы себе представить, чтобы Патриарх обратился с посланием к девственникам? Понятно, что для нашего времени это совершенно невозможно — свои не поймут, чужие поглумятся.

Но ведь в древней Церкви такие послания были обычным делом, и почти у каждого святителя тех времён есть такие тексты. Просто само слово так обросло двусмысленностями, что не удивлюсь, если совсем скоро его будут стыдиться произносить в приличном обществе, если таковое ещё останется.

Болезнь профанации святого, заподазривания священного началась не сегодня, и ещё в начале XX века Н. А. Бердяев с горечью писал, что “любовь так искажена, профанирована и опошлена в падшей человеческой жизни, что стало почти невозможным произносить слова любви, нужно найти новые слова”[1].

Старые слова нельзя сдавать без боя, тем более что интуитивно мы все, даже неверующие, понимаем, что девство — это святыня и чудо красоты. Одно из песнопений в честь Божией Матери начинается словами “красоте девства Твоего удивляются ангелы”.

Песнь Песней Соломона. Иллюстрация к изданию 1518 г., Прага

Девство — это красота, и именно красотой покоряют нас жития святых подвижников и подвижниц. Никакие книги[2] и статьи о пользе девства и целомудрия не способны так заразить красотой девства, как правдивая история святой девы или сияющего чистотой аскета.

Нас утешают эти истории, и может быть, то чувство “тишины неизглаголанной” (по слову Епифания Премудрого), которое переживаешь над страницами житий, и есть опыт встречи с красотой девства.

“Сам Христос, — пишет священномученик Мефодий Патарский, — восхваляя твёрдо пребывающих в девстве, говорит: что лилия между тёрнами, то возлюбленная моя между девицами (Песн 2:2), сравнивая дар девства с лилией по чистоте, благоуханию, приятности и красоте. Подлинно девство есть весенний цветок, нежно произрастающий на своих всегда белых листьях цвет нетления” (Пир VII 1)[3]. Лилии, нежность, весна, цветение — вот какими словами дышит Святитель, когда говорит о девстве.

Но мы спрашиваем себя: возможно ли это, — чтобы здоровый молодой человек хранил себя в чистоте? Выпишем фамилии: Декарт, Паскаль, Спиноза, Юм, Кант, Ньютон, Лейбниц. Это не перечисление столпов философии нового времени, это имена людей, пребывавших в безбрачном состоянии и при этом не замеченных в извращениях. История запомнила их честными учёными, преданными своему делу, любящими философию так сильно, что эту любовь у них не получалось изводить на кого-то ещё.

Все эти люди выросли в христианской Европе, и то, что навык тратить силу любви на духовный труд был для них естественным навыком, — в этом заслуга христианства. “Путём вековых образовательных упражнений, — утверждает К. Г. Юнг, — христианство добилось очень значительного ослабления животных инстинктов-влечений, свойственных эпохам варварства и античности, так что большое количество инстинктивной энергии (жизненных сил) высвободилось для построения цивилизации”[4].

Получается, наша цивилизация и культура являются плодом воспитания в целомудрии. Если это так, то цивилизация далась христианам слишком дорогой ценой, потому что лилия девства весьма капризна и требует особого ухода, и когда мы читаем в житиях о подвигах преподобных, страшно даже подумать, какой крови стоила им борьба за чистоту.

“Устремляясь к духу, отцы-пустынники умерщвляли свою плоть, чтобы убежать от крайней огрубелости декадентствующей римской культуры, — продолжает К. Г. Юнг. — Аскетизм — есть форсированная сублимация, и он всегда имеет место там, где животные влечения настолько ещё сильны, что их приходится исторгать насильственно”[5]. Вот древние подвижники и несли свой тяжкий крест подвига среди строптивого и развращенного рода (Флп 2:15).

И конечно же, если говорить о пользе общественной, о роли в истории — это прекрасно и похвально — но — вот молодой человек, вступающий в жизнь, — как же будут жалеть его и близкие и дальние, как будут отговаривать, если узнают, что он решил пойти в монахи! Откуда этот испуг у вполне церковных людей? Почему девство пугает?

Призрак вод

Благочестивые миланские тетушки и мамушки не пускали своих дочерей в церковь, если там проповедовал святитель Амвросий Медиоланский: он так говорил о девстве, что девушки оставляли женихов, — самые удачные партии, — забывали свет, роскошную жизнь и вступали в число девственниц.

Однако современного читателя вряд ли тронут речи святителя Амвросия. Замечательный русский философ Б. П. Вышеславцев находил бездарным классический текст о девстве священномученика Мефодия Патарского “Пир десяти дев”[6]. В. В. Розанов называл послание святителя Климента Римского к девам “посланием к старым мухоморам”[7].

Конечно, можно сказать, что такие тексты ещё надо научиться читать, но в юном возрасте, когда уже надо что-то решать с девством, просто нет ещё надлежащего навыка чтения серьёзной литературы, а уж когда навык появляется, бывает, что и хранить уже нечего — не все процессы обратимы!

И вместе с тем для большинства наших современников не так очевидно, что девство вообще обладает какой-то ценностью. Не уродство ли это — сдерживать природный импульс, естественное, надо сказать, стремление к продолжению рода и к нормальной потребности в телесных радостях? Кто возьмёт на себя власть отбирать природное право человека на радость тела? И если эта радость естественна, то противоестественно-то как раз хранение девства, оно — извращение, задержка развития, болезнь, зараза на теле человечества.

Разве Христос завещал хранение девства? Не сказал ли Апостол: относительно девства я не имею повеления Господня (1 Кор 7:25)? И не есть ли вся эта проповедь воздержания, развёрнутая монашеским христианством, преступлением перед человечеством, и не в нём ли причина разного рода недугов семьи, несчастий — не от этой ли скованности, зажатости, страха перед телесным общением? — Вот как можно поставить вопрос, и так его в своё время ставил В. В. Розанов!

Василий Васильевич мучился этой темой в начале XX века и чаял избавления от засилья монашеского “бессеменного” типа святости ради иного религиозного идеала — плодовитости, семейности, солнечной религии пола.

Сейчас начало XXI века: народ раскрепостился, монастыри опустели, христианство не имеет прежнего влияния, и тем не менее — рождаемость падает, семьи разваливаются; без целомудрия Европа вымирает быстрее.

Есть, правда, вариант примирения, предложенный известным немецким девственником И. Кантом: хранить целомудрие — полезно: “целомудренность (pudicitia) — самопринуждение, скрывающее страсть, — всё же как иллюзия очень полезна, дабы сохранить между тем и другим полом известное расстояние, необходимое для того, чтобы не сделать один пол простым орудием наслаждения другого.

— Вообще всё, что называют благоприличием (decorum), именно таково, а именно есть не более как красивая видимость”[8].

Целомудрие — добродетель общественная, и появилась она в определённый момент развития человечества как необходимое условие комфортного сосуществования людей. Но для читателя-хрис­тианина очевидно, что эта реплика запечатлела смену идеалов: мера, в которую рос человек, называлась святостью, то есть органической, бытийной пронизанностью Божественными энергиями; когда христиане равнялись на образ святого, добродетели были настоящими и живыми, а протестантизм и рационализм поставили на место человека святого человека приличного.

Но подойдут и спросят: неужели это плохо — быть приличным человеком? Нет, это нормальная и необходимая ступень нравственного развития человека, но мы призваны к большему, к лучшему, и разве мы можем назвать преподобного Серафима или преподобного Сергия приличными людьми? Христа мы можем назвать приличным человеком? Они святы, их лики источают свет, свет живого добра, а не его имитации.

Можно сказать, что Кант — это этический номиналист: для него целомудрие — только имя, для христианских же писателей-аскетов был характерен этический реализм: целомудрие есть реальное приобщение к святости и подлинной чистоте. Ведь если целомудрие — только имя, красивая видимость, иллюзия, не имеющая под собой ровным счётом ничего, то и хранение девства есть только вид кокетливой игры в добродетель — что ж и держаться за такой фантик?

Тогда и отношение к целомудрию и к святости девства становится иным: “Женщины, священники и евреи обычно не напиваются[9], по крайней мере тщательно избегают показываться в таком виде, так как в гражданском отношении они слабы и им необходима сдержанность (а для этого, безусловно, нужна трезвость). В самом деле, их внешнее достоинство покоится только на вере других в их целомудрие, набожность и обособленные законы”[10].

Кант, правда, уточняет, что “для нас должна быть дорога даже видимость добра в другом человеке, ибо из этой игры притворства, быть может, незаслуженно снискивающей уважение, в конце концов может получиться нечто серьёзное”[11]. Только ведь иллюзии не греют, да и сам кенигсбергский старец говорил, что 100 талеров в моём воображении ещё не есть 100 талеров в моём кармане, потому-то образ целомудренного человека, рождённый договорной моралью, благополучно развалился под ударами психоанализа.

“То, что блестело в XIX веке, — писал Юнг, — конечно, не всегда было золотом, это касается в равной мере и религии. Фрейд был великим разрушителем, но наступление нового века предоставило столько возможностей для ломки, что для этого было недостаточно даже Ницше. Фрейду осталось ещё недоломанное, чем он занялся основательно. Пробудив целительное недоверие, он тем самым косвенным образом подтолкнул к обострению чувства подлинных ценностей. Грёзы о благородном человеке, владевшие головами публики с тех пор, как она перестала воспринимать догмат о первородном грехе, развеялись в определённой степени под воздействием идей Фрейда”[12].

Итак, человек приличный рассыпался, и те, кто видел в нём предел человеческой святости, бросились клеить разбитый идол и ругать разрушителя. А может быть, всё это попущено Промыслом, чтобы люди стали искать подлинного добра и призрак вод обратился в озеро (см. Ис 35:7)? Что же мы должны такого важного узнать о девстве? Прежде всего то, что ценить его придумали не христиане.

Пустой мир

Источник: PhotoSight.ru

Дохристианский мир чётко различал девство естественное и девство мистическое. Первое нам очень понятно: девушка должна хранить себя до брака. Но — почему?

Историки чаще всего дают объяснение в ключе правовых и имущественных отношений. Хозяин, то есть муж, должен быть уверен, что первенец, которому перейдёт всё, будет его сыном. Поэтому невеста должна быть девственницей по определению.

Само наше древнее слово “невеста”, которое часто расшифровывают как “незнаемая”, “непознанная”, — нам подсказка. Когда в древности за невесту вносился выкуп, покупалось именно девство, за него шёл торг. В одной из своих свадебных песен Катулл передаёт слова родителей, укоряющих свою дочь-невесту

Девственность вся ли твоя? В ней есть и родителей доля:

Третья часть от отца, и также у матери третья,

Третья лишь часть у тебя! Так против двоих не упорствуй,

Коль над тобою права с приданым отдали зятю.

(Катулл 62, 60–65)

На девственность заявляются права, как на недвижимость, и есть соблазн считать, что к этому юридическому моменту всё и сводилось. Но девственность — это ещё и красиво, а в древности красоту умели ценить не хуже нашего. У приснопамятного Катулла, которому никогда не ставили в вину излишнюю целомудренность стихов, тем не менее есть такие строки:

Но лишь завянет цветок, подрезанный тоненьким ногтем,

Юношам он уж не люб, и девушкам боле не люб он.

Девушка так же: доколь не тронута, все её любят.

Но лишь невинности цвет осквернённое тело утратит,

Юношей больше она не влечёт, не мила и подругам.

(Катулл 62, 43–45)

Заметим два момента: поэт-язычник говорит о красоте девства как об очевидном факте, не объясняя как умный человек, почему девство считают прекрасным. Второе: тело, утратившее девство — осквернено, поругано, спрофанировано. То есть красота девства сакральна, священна. А это уже язык не правовой, а религиозный. Здесь естественное девство совпадает с девством мистическим, и мне кажется, что соблюдение девства до брака не столько было связано с требованиями права, сколько несло в себе глубинную интуицию девства как хранения силы любви, творческой силы, а значит — силы мистической, которая была необходима для созидания семьи и рода, считалась исчерпаемой, а потому нуждалась в обереге.

Жан Раух. Весталка (1690)

Жрицы Весты были девственницами. Веста — древняя римская богиня домашнего очага, богиня земли, богиня-дева. Хранение семьи и благополучия римского государства поручалось девам. Весталки пользовались глубоким уважением у римлян, о чём свидетельствуют их необычные привилегии: куда бы ни шла весталка, её всегда сопровождал ликтор, расчищавший ей путь, если она выступала свидетелем, с неё не требовали клятвы, если ей случайно встречался преступник, ведомый на казнь, ему оставлялась жизнь, весталки имели право быть погребёнными в черте города.

Внешне весталки походили на монахинь: их посвящали через постриг, они носили особое аскетическое одеяние.

Однако святость весталки напрямую связывалась с её непорочностью, и за нарушение обета девства жрицу могли живой закопать в землю[13], потому что нарушение девства сулило несчастья римской республике. Тело весталки почиталось священным, и хотя жрицам позволялось после 30-летнего служения вступать в брак, мало кто из них, как писал Плутарх, пользовался этим правом, “да и те, которые сделали это, не принесли себе никакой пользы, большинство же провело остаток своих дней в раскаянии и унынии, причём навели на других такой религиозный ужас, что они предпочли до старости, до самой смерти девство супружеству”[14].

Природа Весты — огонь, она, бестелесная богиня-дева, требовала служительниц, подобных себе. Но разве случайно, что семью хранила девственность? В Греции Весте соответствовала Гестия, покровительница домашнего очага. Религия инков знала алькас — “девственниц солнца”, хранительниц солнечного огня — они жили в особом храме, и только им позволялось шить одежду для императора и готовить для него пищу[15].

Подобную связь девства и брака демонстрирует и культ Артемиды. С одной стороны, она покровительница в родах, охранительница брака, с другой — богиня-дева и защитница целомудрия. Девушки перед свадьбой жертвовали ей локон в честь Ипполита, пострадавшего за своё целомудрие[16]. Герой Еврипида Ипполит, хранящий девство ради Артемиды, приносит ей венок с девственного заповедного луга, которого не касался серп, на котором не пасли коз[17]. Ипполит живёт, как монах: он не ест “ничто дышавшее”, изучает пророческие книги, участвует в мистериях[18]. Религия Митры тоже знала своеобразное монашество, причём и женское, и мужское.

Есть ещё и другой аспект: девство как условие приобщения к мудрости и знанию. Девственницей (παρθένος) была весьма почитаемая в Греции совоокая Афина, богиня мудрости, покровительница творчества и дарительница красоты. В храме Афины было помещение, где прялась одежда для её статуи — эту работу доверяли только девицам. Знаменитая пророчица Кумская сивилла была девственницей. В древней Индии как только юноша вступал в возраст ученика и отдавался на воспитание брахману, он непременно должен был давать обет целомудрия, потому что считалось, что человек, утративший девство, уже теряет способность вынашивать знание и созревать духовно[19]. Обучение прекращалось тут же, как только узнавали о нарушении обета целомудрия. Воздержанию от общения с жёнами ради сохранения мудрости учили Пифагор и Эмпедокл[20].

В любом случае, девственное всегда считалось лучшим, потому религии, знавшие человеческие жертвоприношения, отдавали предпочтение нетронутым молодым людям: майя приносили в жертву красивых девственниц для умилостивления богов дождя; инки в конце года закапывали живьём в землю около 500 девственных юношей и девушек.

История религии знает множество примеров просто магии девства. У германцев были девы-прорицательницы, ухаживавшие за родниками и прорицавшие по воде; героиня эпоса Нибелунгов Брюнхильд (Брунгильда) обладала неистовой силой, которая напрямую связывалась с её девственностью: она теряет эту силу с утратой девства[21]. В Белоруссии в период бездождия именно девица шла к колодцу с кувшином, бросала его туда и шептала заклинания. Для многих традиций, например для Древнего Египта, было характерно отношение к детям как к пророкам: дети чисты и непорочны, они ближе к небу и чётче слышат его волю.

Надо сказать, что магическое восприятие девства — самая живучая из приведённых интуиций. Коварный злодей или вампир ничего не могут сделать девственнице и ждут, затаясь, смены её статуса — это один из мотивов американских фильмов ужасов. Безбрачные рыцари-джедаи в “Звёздных войнах” — тоже пример современных представлений о магии девства. Любопытно, что все подлинно космические беды в этом фильме начинаются, когда главный персонаж рыцарь-джедай Энекин Скайуокер нарушает обет целомудрия.

Здесь следует остановиться и сделать две оговорки. Первое. После всего вышеперечисленного есть соблазн думать, что христианство собственно ничего оригинального и не предложило, а просто заимствовало уже известную форму религиозной жизни, которую нарекли монашеством. В век постмодерна естественно говорить о бесконечном цитировании и смерти автора, да и читателя вместе с ним, но тут, мне кажется, всё проще.

Кант показал нам, что наш рассудок работает только в пределах 12 категорий, и даже гении не могут вырваться за пределы этой познавательной сетки, которую мы как бы набрасываем на мир в акте познания и вынуждены творить в её границах хотя бы потому, чтобы быть понятыми. И эти пределы разума не только не мешают оригинальности, но скорее помогают её рождению. Религиозные архетипы так же универсальны. Любая более-менее развитая религиозная традиция непременно приходит к храмовому богослужению, ритуалу, институту священства, монашеству — всё это универсальные формы, которые заполняются порой совершенно разным материалом.

Наше христианское мироощущение подсказывает нам, что эта сетка религиозных архетипов есть следствие единой очень древней перворелигии Эдема, из которого все мы ведём своё происхождение, и христианин может и даже должен учиться вылущивать из самых диких верований и обрядов предчувствия подлинного откровения, в полноте раскрытые в христианстве.

Второе. Девство языческого мира — это иное девство. В том мире царила магия и неосознаваемые предчувствия истины о человеке. Языческий мир утопал в разврате, и к девству относились скорее магически. Те же весталки, по свидетельству многих античных историков, позволяли себе участвовать в самых отвратительных увеселениях — главное, чтобы сохранялось телесное девство. Блаженный Августин с омерзением пишет о galli — служителях Великой Матери, оскопивших себя в её честь (О граде Божием VII 24–25)[22], и это отвращение разделяют с ним и языческие авторы[23]. О великом Вергилии Светоний писал: “Умеренный в пище и вине, он питал любовь к мальчикам <…> В остальном он был всю жизнь так чист и мыслью и речью, что в Неаполе его обычно называли Парфением (девственником)”[24]. Сравнивая языческую девственность с христианским идеалом, следует отметить, что связывает эти явления только одинаковое имя.

Упомянув Вергилия, нельзя не подчеркнуть тот факт, что незадолго до рождества Христова слово “девство” стали применять относительно мужчин. Ведь девство — это исключительно женское свойство и добродетель, и вот Вергилия называют девственником, в романе Ахилла Татия (II век) “Левкиппа и Клитофонт” главный герой неоднократно называет себя девственником, доказывая свою верность любимой (V 20; VI 16; VIII 5), постоянно делая оговорку: “я сохранил до сих пор свою девственность, если такое понятие уместно в отношении мужчины”[25].

Всё это было необычно, потому что четыре классические добродетели античного мира — благоразумие, справедливость, мужество и умеренность — были добродетелями исключительно мужскими, по крайней мере три первые были для женщины недоступны, она как бы выпадала из этики, и ей оставалась только умеренность, которую часто отождествляли с целомудрием. И тут такой странный обмен добродетелями. А уже в среде христиан, считавших женщину таким же образом Божиим, как и мужчина, способной к стяжанию благодатных даров и обожению, девственники не стыдились носить нарицание женского происхождения.

Однако наш обзор будет неполным без обращения к ветхозаветной церкви. Здесь усматриваются моменты и универсальные, и специфические. Всякий раз, когда Бог выходил навстречу людям, или люди приступали к святыне, появлялось требование: не прикасайтесь к женам (Исх 19:15; ср. 1 Цар 21:4). Близость к Богу требовала от человека особой святости, особого состояния. Это момент универсальный. Среди иудеев находились люди, которые соблюдали это состояние длительное время, а иногда и всю жизнь, и в 6-й главе книги Левит описаны правила обета назорейства. Но это были всё же временные обеты, что объясняется особой ценностью семьи и рода.

Иудеи ждали рождения мессии, им мог оказаться любой новорожденный мальчик, и любая девочка могла стать его матерью. Семь смертных грехов для иудея начинаются так: человек, у которого нет жены или есть жена, но нет детей. Такие — убивают свой народ и нарушают первую мицву — “плодитесь и размножайтесь”. Поэтому каждый иудей по достижении 18 лет обязан был вступить в брак. Блаженный Иероним очень точно объясняет такую расстановку ценностных приоритетов: “Тогда мир был пуст и, за исключением прообразов, всё благословение заключалось в детях”[26]. И хотя блаженный Иероним указывает на изредка появлявшиеся в Ветхом Завете фигуры девственников (Илия, Елисей, Иеремия, Даниил), всё же укоренение и осмысление этого состояния стало возможным только после явления Перводевственника Христа.

Девственный Логос

Святитель Златоуст свою “Книгу о девстве” начинает словами: “Красоту девства иудеи презирают, и это нисколько не удивительно, если они не почтили Самого Христа, родившегося от Девы”[27]. Однако справедливости ради надо сказать, что в философский и богословский обиход слово девство ввёл именно иудей — платоник Филон Александрийский (I век). Продолжая философию эроса Платона и пытаясь совместить её с библейским Откровением, Филон учил о небесном эросе как источнике всякой добродетели. Эрос есть стремление и любовь к добродетели; эрос познания как дар Божий есть сила, побуждающая к познанию. “Общение между Богом и человеком на высших ступенях обозначается Филоном именем девственной харизмы, дара (τ¾ν παρθένον χάριτα), — пишет И. И. Адамов, — здесь имеется в виду ступень самого тесного общения с Богом, когда между Богом и душой не остаётся ничего среднего”[28].

Внимательный и благодарный читатель Филона святитель Амвросий Медиоланский говорил уже о Девственном Логосе (παρθενικός λόγος), которого отождествлял с лицом Спасителя. “Душа наслаждается радостью и веселием, когда имеет παρθενικός λόγος [девственный Логос], потому что за неё пострадал и был распят Христос, Который и есть παρθενικός λόγος [девственный Логос]. Обладание этим Логосом также, очевидно, имеет место на высших ступенях, потому что оно характеризуется радостью, а ли­шение Логоса сопровождается печалью и покаянием: душа, в которой по причине её невоздержания умерло слово Божие, или παρθενικός λόγος, впадает в жалость”[29].

Это даже выглядит как-то необычно — “девственный логос”: “логос” — предельно духовный термин, очищенный от всякой примеси телесного, и “девство” — термин, взятый из области физиологии, обозначающий, конечно же, особую чистоту и святость, но — святость тела, — само сочетание “святость тела” для античного философа было таким же оксюмороном, как “огненный снег”. Плотин, помнится, вообще стыдился, что у него есть тело.

Но — Слово стало плотью (Ин 1:14) — а значит, не просто освятило телесность, но и оправдало тело, показало, что святость есть нормальное и единственно естественное для тела состояние. Потому только в христианстве стало возможным говорить о подлинной святости человека, не нуждающегося для достижения обожения в избавлении от тела, и девство стало синонимом совершенства оправданного и обоженного человека. Поэтому, как писал священномученик Мефодий Патарский, “первосвященнику, первопророку и первоангелу надлежало назваться и перводевственником.

В древности человек ещё не был совершенным и потому ещё не был в состоянии вместить совершенство — девство. Он, сотворённый по образу Божию, ещё имел нужду в том, чтобы быть по подобию [Божию] <…> Для того Он, будучи Богом, и благоволил облечься в человеческую плоть, чтобы и мы, взирая как бы на картине на Божественный образ жизни Его, могли подражать начертавшему её” (Пир I 4)[30].

Тайна девства, только предчувствуемая в дохристианском мире, была явлена в Богочеловеке, когда Христос родился от Девы и избрал образ жизни девственника. Священномученик Мефодий сравнивает Спасителя с Художником, начертавшим для людей образ девственной жизни. Полнота богообщения, дарованная во Христе, та близость к Богу, которую мы в Нём получили, требует от человека особой, чрезвычайной святости, и если Господь, являясь Израилю на Синае через образы огня, дыма, землетрясения, то есть опосредованно, заповедовал людям воздерживаться от плотского общения, то какой же святости требует от нас дар быть единокровными и единотелесными Христу?

Люди быстро привыкают ко всему и легко утрачивают способность удивляться, но если задуматься над довольно простым и очевидным для всех фактом: в городе Полоцке почитаются мощи преподобной Евфросинии — то есть святым считается тело (!) мёртвой (!) женщины (!). Для мира античности это безумие! Для иудеев — соблазн, а для нас, призванных — Божия сила и Божия премудрость (ср. 1 Кор 1:24).

Классическим текстом по теме девства является Мф 19:11–12: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. Здесь девственники названы скопцами не в буквальном смысле, а образно. Их скопчество имеет смысл только ради Царствия Небесного.

Но Господь отмечает, что понести этот подвиг в состоянии лишь те, кому дано. “Но если это зависит от воли, — размышляет Златоуст, — то спросит кто-либо: для чего он вначале сказал: не вси вмещают, но имже дано есть? Для того чтобы ты с одной стороны познал, как велик подвиг, с другой — не представлял его для себя необходимым. Дано тем, которые хотят”[31]. В 7-й главе Послания к Коринфянам апостол Павел также отмечает, что относительно девства он не имеет повеления Господня, но даёт совет как получивший от Господа милость быть Ему верным (1 Кор 7:25).

Прежде всего отметим, что девство — это не повеление Божие, а совет; подвиг девства — путь не для всех. “Отчего же Апостол не имеет повеления Господнего о девстве? — вопрошает блаженный Иероним, — оттого, что приносимое без принуждения заслуживает большую награду”[32]. Другой момент: девство есть милость быть верным Богу. Верность Богу в девстве означает полную отдачу Богу, и потому — девство выше брака: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (1 Кор 7:34).

Иными словами, девство есть особое харизматическое служение, особая миссия. И вот апостол Павел видит эту миссию в двойном свидетельстве девства: свидетельстве Креста и Воскресения, так что святых подвижников целомудрия называют преподобными — они уподобляются в своей чистоте Перводевственнику Христу, свидетельствуя своей жизнью и святостью реальность жизни будущего века ещё в этой жизни.

Бог рисует белым

Подвиг девства — в свидетельстве Креста и Воскресения. Это звучит красиво, но — фраза-то довольно туманная. Во-первых, насколько правилен такой союз слов — “подвиг девства”: ведь подвиг есть нечто активное, динамичное, энергийное, а девство есть состояние скорее пассивное, охранительное? К тому же девство — состояние, присущее человеку от рождения, его не надо искать, за него не надо бороться, оно дано, надо только беречь, отсюда — не сводится ли весь подвиг лишь к выполнению функции сторожа, к несению караула над своей невинностью?

Это распространённая ошибка — видеть в девстве и вообще в целомудренной жизни лишь аскезу, то есть негативный пассивно-охранительный духовный труд или подавление страстных импульсов. Кроме того, принято считать, что такое подавление приводит к неврозам, и это действительно факт, от которого не отмахнуться.

Однако если мы обратимся к текстам писателей-аскетов, то увидим, что подвиг девства сердцевиной своей имеет не простое воздержание и самоограничение, без которых он, конечно же, невозможен, но они лишь оформляют этот труд, делают его возможным. “Целомудрие, — пишет преподобный Иоанн Кассиан, — сохраняется не пособием строгости (воздержания), как вы думаете, а любовию к нему и удовольствием от собственной чистоты”[33]. Душа должна “всю силу любви от плотских предметов обратить к созерцанию умственной и невещественной красоты”[34], — говорит святитель Григорий. “Совершенная душа есть та, — учит преподобный Максим Исповедник, — коея страстная сила вся совершенно устремлена к Богу”[35].

Эта истина универсальна; иногда её именуют принципом сублимации, то есть переориентации силы любви, эроса к Источнику любви, красоты и святости. Ещё Платон доказывал, что похоть обуздывается не только законами, то есть ограничением и подавлением, но лучшими вожделениями (Государство IX 571 b)[36], и весь его диалог “Пир” посвящён воспитанию эроса в любви к подлинно прекрасному ради реального приобщения к нему. И прозрения Отцов — это не просто заимствования у предшественников, а универсальная общечеловеческая интуиция, естественно присущая каждому человеку как носителю образа Божия. Мотивы воспитания эроса мы найдём и в индийской мистике, и в учении суфиев[37].

Отличие христианского мироощущения состоит в том, что мы знаем, что подлинно прекрасное, в любви к которому растёт человек, есть не безликая, хотя и могущественная сила, как это было у Платона или индусов, а Бог Человеколюбец, возлюбивший меня и предавший Себя за меня (см. Гал 2:20). Принцип воспитания эроса просто и доступно сформулирован апостолом Павлом: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти (Гал 5:16) — важно не только обуздывать и подавлять вожделения, но и жить, то есть активно действовать и созидать себя в духе. Если нет труда по воспитанию эроса, а есть лишь подавление и ограничение, тогда действительно начинается болезнь, то самое состояние невроза, которого настойчиво ищут всеведущие и вездесущие психологи.

Подвижник-девственник — это не просто пугливый сторож, но человек, проживающий жизнь в её подлинной полноте, ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия (2 Тим 1:7). “Добродетель, — разъясняет Честертон, — не отсутствие порока и не бегство от нравственных опасностей; она жива и неповторима, как боль или сильный запах. Милость — не в том, чтобы не мстить или не наказывать, она конкретна и ярка, словно солнце; вы либо знаете её, либо нет. Целомудрие — не воздержание от распутства; оно пламенеет, как Жанна д’Арк. Бог рисует разными красками, но рисунок Его особенно ярок (я бы сказал — особенно дерзок), когда Он рисует белым”[38].

Таким образом, подвиг девства имеет две стороны — отрицательную и положительную — воздержание и воспитание силы любви, — и непременно должен проходить по этим двум линиям, на пересечении которых, как на кресте, подвижник несёт свой труд. Путь девства есть путь самоумерщвления и распятия. “Необходимо вмешательство смерти, — пишет Х. Яннарас, — для того, чтобы смертное поглощено было жизнью (2 Кор 5:4). Именно на эту смерть добровольно отваживаются монахи. Они отказываются от брака — естественного пути самоотречения и любви — и стремятся к ипостазированию эроса и плоти по образу Царства Божия. Их цель — обрести ипостасное бытие через послушание и аскезу, совершающиеся в отречении от природы. Тогда единственным источником существования и жизни становится любовный призыв, обращённый к человеку Богом”[39].

Узники любви

Священномученик Мефодий пишет, что девственников следует причислять к мученикам, потому что они переносят телесные тяготы “не какое-нибудь краткое время, но страдая во всю жизнь и не убоявшись подвизаться поистине олимпийским подвигом девства”[40]. В стихире святым мученикам (Октоих на стиховне в среду вечера, глас 5) поётся: “Несытною любовию души (курсив мой — и. С.) Христа не отвергостеся, святии мученицы…”. Девственники выбирают путь воздержания по причине ненасытимой жажды Бога, которая в обычном человеке лишь дремлет или проявляется в бессознательном стремлении ко всему прекрасному и доброму.

«Кто достигает любви, — пишет преподобный Макарий Египетский, — тот делается уже узником и пленником благодати. А кто почти (παρ¦ μικρόν) приблизится к мере любви, но не достигнет ещё того, чтобы стать узником любви, тот находится ещё под страхом, [ему угрожают] брань и падение; и если не упрочится он, то низлагает его сатана. Именно так иные введены были в заблуждение. Поскольку была в них благодать, они подумали, что достигли совершенства, и сказали: “Довольно с нас, более не имеем нужды”. Господь бесконечен и непостижим, так что христиане не смеют сказать: “Мы постигли”, — но смиряются день и ночь, взыскуя [Бога]»[41]. “Чей ум прилеплен к Богу любовью, — говорит преподобный Максим Исповедник, — тот небрежёт ни о чём видимом, ни о самом теле своём, как бы оно было ему чужое”[42].

Писатели-аскеты искали тождественный опыт любви у героев Священной истории. Святитель Григорий Нисский, очень пристально всматривавшийся в жизнь пророка Моисея, видит его как причастника того же пути: “Так Моисей бывшею у него устами ко устом беседою с Богом, как свидетельствует Писание, приведён в ещё большее вожделение таковых лобзаний, и после Богоявления, как будто не видевший ещё Бога, просит увидеть Желаемого. Так все прочие, в ком глубоко укоренена была Божественная любовь, никогда не останавливались в вожделении, всё даруемое им свыше к наслаждению желаемым обращая в пищу и в поддержание сильнейшего вожделения”[43].

Тот же святитель Григорий Нисский в своём трактате о девстве[44] даёт конспект учения о девстве, выделяя главные моменты этого сложного подвига: “Итак, вот путь, ведущий нас к обретению истинно прекрасного: всё прочее, что влечёт к себе расположение людей, что считается прекрасным, а потому удостаивается заботы и внимания, презирать как низкое и кратковременное, и ни на что таковое не тратить своей желательной силы; но и не оставлять оной в праздности и неподвижности, заключив её в самих себе (курсив мой — и. С.), а очистив от пристрастия к предметам низким, возводить туда, куда не досягает чувство; так чтобы ни красота неба, ни сияние светил, ни другое что из видимых красот не приводило нас в удивление: но чтобы созерцаемая во всех сих предметах красота руководила нас к желанию той красоты, которой славу поведают небеса, и ведение о которой возвещает твердь и все творение (Пс 18:2)”[45].

Итак, Святитель настаивает, что желательную силу, силу любить, или эрос, нельзя оставлять в праздности или просто подавлять, но нужно очистить и направить к единственно достойному объекту любви — к Богу, Который и есть источник красоты, добра и любви, и Сам есть Любовь, Добро и Красота. И именно этой подлинной красотой Божией уязвляется подвижник и приобщается ей в меру самоочищения.

Итак, становится понятным смысл упражнения в девстве: подвижник, переживший опыт откровения Божественной красоты, берёт на себя двойственный подвиг, во-первых, очищения, собирания и обуздания своего эроса, во-вторых, правильного направления его энергии к источнику Любви и Красоты — Богу — ради теснейшего единения с Ним.

Но не совсем ясно, при чём же тут девство? Почему телесная невинность имеет такую ценность среди подвижников, так что даже сам подвиг назван именем девства?

Гниющие лилии

У святителя Григория Нисского есть такая необычная фраза: “мы находим полезным для более немощных, чтобы они прибегали к девству, как к безопасной какой крепости, и не вызывали против себя искушений, нисходя к обычаю сей жизни”[46]. Почему — девство — для немощных? Почему девство — безопасная крепость?

Это довольно тонкая тема. И богословы, и философы для уяснения этой проблемы пользовались языком образов: если силу любви, эрос уподобляли водному потоку, то опыт половых отношений, особенно первый опыт, сравнивали с руслом, которое пролагает поток. Очень сложно выровнять вектор течения, проложенный потоком по привычному руслу, или дать потоку другое направление.

Преподобный Ефрем Сирин, рассуждая о девстве, употребляет такой жуткий образ: “Аще навыкнет зверь плоть ясти, лютейший сотворится на старость”[47]. Как медведь, отведавший человеческого мяса, уже не может есть ничего другого, так и человек, утративший девство, с первым половым опытом приобретает навык, который требует реализации эроса уже только привычным образом. Поэтому среди христиан так ценилось телесное дев­ство, — сохранившему его легче даётся труд воспитания эроса. Подвиг девства — труд по собиранию воды желания, — а собирать воду непросто.

“Если же кто, — пишет святитель Григорий, — все беспорядочно текущие потоки соединит, и разливавшуюся дотоле по многим местам воду заключит в одно русло, тот может собранную и сосредоточенную воду употребить с великою для жизни пользою и выгодою. Так, мне кажется, и ум человеческий, если постоянно растекается и рассеивается к тому, что нравится чувствам, не имеет нисколько достаточной силы к достижению истинного блага”[48].

Иногда Отцами используется и другой образ: принесение Богу самого лучшего, поэтому довольно часто мы можем встретить мотив девства как жертвоприношения; вспомним здесь про язычников, приносивших своим богам в жертву девственников. А вот рассуждения преподобного Макария Египетского: “Ведь и патриарх Авраам священнику Божию, Мелхиседеку, принёс в дар лучшее из добычи, и за это получил от него благословения (ср. Евр 7:1,4 [Быт 14:18–20]). Что же сим гадательно [даёт разуметь] Дух, возводя к высшему созерцанию? Не то ли, что всегда все мы должны прежде всего приносить Богу высшее и тук, первины всего состава нашего естества, то есть самый ум, самую совесть, самое расположение, самый правый помысел наш, самую силу любви нашей, начаток целого нашего человека, священную жертву сердца, лучшие и первые из правых помыслов, непрестанно упражняясь в памятовании о Боге, в размышлении и любви? Ибо таким образом мы сможем ежедневно иметь приращение и продвижение в Божественной любви (œρωτα) при помощи Божественной силы Христа”[49].

Одним словом, нерастраченность человека, его нетронутость имеют большое значение для успеха в подвиге девства. Однако само по себе телесное девство приобретает ценность только при сообщении ему подлинно христианского смысла. Невинность ещё не добродетель, а лишь удобное условие для её осуществления.

“С того времени, — пишет святитель Афанасий, — как ты начала воздерживаться для Бога, тело твоё стало освящённым и храмом Божиим”[50]. Воздержание тогда имеет ценность, когда присутствует верная мотивация: когда его предпринимают для Бога. Телесное девство — не цель подвига, а средство его реализации.

Авторы-аскеты, уточняя смысл девственного подвига, использовали выражение “упражнение в девстве”, подчёркивая тем самым, что подвиг девства есть напряжённое внутренне делание, при отсутствии которого хранение самогó телесного девства теряет свой подлинный смысл. “Ибо апостол, — пишет преподобный Макарий Египетский, — ясно уча, какими должны быть души, удаляющиеся от плотского брака и мирских уз и желающие целиком упражняться (™ξασκε‹ν) в девстве, говорит: Дева заботится о Господнем, чтобы быть святою не только телом, но и духом (см. 1 Кор 7:34), — быть свободною от действительных и мысленных, то есть от явных и тайных прегрешений, повелевая душе как невесте Христовой, желающей сочетаться с чистым и нескверным Небесным Царём”[51].

Святитель Григорий Нисский высказывается немного жёстче: “Упражнение в девстве пусть будет положено как некоторое основание для добродетельной жизни; и на сём основании пусть зиждутся все дела добродетели. Ибо хотя девство признаётся делом весьма почётным и богоугодным (оно и действительно таково, каковым почитается): но если и вся жизнь не будет согласоваться с сим благим делом, если будут осквернены нестроением прочие силы души, то оно будет не что иное как серьга в носу свиньи или жемчужина попираемая ногами свиней”[52].

Таким образом, девство “не к одному только телу относится, но мысленно простирается и проникает во все признаваемые правильными действия души”[53]. Мы говорим о девстве тела и девстве души, но должны ясно осознавать, что для христианина центр тяжести добродетели целомудрия лежит прежде всего в подвиге души.

Блаженный Августин, размышляя о печальном факте надругательства варваров над монахинями Рима, пишет, что насилие над телом не может нанести урон девству человека, не соизволяющего этому беззаконию: “Бог никогда не дозволил бы случиться этому с Его святыми, если бы святость, которую Он сообщил им и которую Он любит в них, могла погибать подобным образом” (О граде Божием I 28)[54].

Об этих, казалось, понятных истинах подвижники непременно упоминают в своих текстах, потому что человек всегда отличался способностью искажать любую правильную идею, а потому, как говорил один из персонажей Диккенса, “порок есть добродетель, доведённая до крайности”[55]. Всегда были, есть и будут люди, которые способны довести и идею девства до абсурда, даже до изуверства. У англичан есть присловье: “гниющие лилии пахнут хуже сорняков”. Если Господь попускал гнить манне — небесному хлебу, Он дал свободу гниения и лилии девства.

Виды гниения разнообразны. Во-первых, уже упомянутое пренебрежение внутренним деланием: “если видимо соблюдаешь тело своё от растления и блуда, внутренно же прелюбодействуешь пред Богом и творишь блуд в помыслах своих, то не принесёт тебе пользы девственное тело твоё”[56]. Во-вторых, излишняя, даже чрезмерная увлечённость внешним подвигом, когда девство из средства превращается в цель, когда забывается сам смысл упражнения в девстве, так что подвижники “не в состоянии свободно возноситься умом и созерцать горнее, будучи погружены в заботу о том, чтобы удручать и сокрушать свою плоть”[57].

Но самая страшная гниль — это гордыня и связанное с ней гнушение ближним. Святитель Афанасий предупреждает: “Если человек утруждается [в подвижничестве], но не имеет любви к ближнему, то напрасно и утруждается”[58].

Возвращение монахов

Одной из разновидностей гнушения ближним является осуждение брака. Такой взгляд на брак может появиться только у человека, который не понял самого главного: христианство вообще не знает и не принимает безбрачного состояния, потому что само девство есть духовный брак, самый настоящий, не метафорический. Святитель Григорий даже позволял себе говорить о брачном контракте с Богом: “Душа, прилепившаяся к Господу, чтобы быть с Ним единым духом, заключив как бы некоторый договор совместной жизни, — Его одного любить всем сердцем и душею, не будет уже прилепляться к блуду, чтобы не быть одним с ним телом”[59].

Если реален Бог, — а Он слишком реален, — если реален человек, горящий к Нему любовью, если реален диалог любви Бога и человека, — а подвижники свидетельствуют подлинность этого диалога и своей жизнью, и своим обликом, — значит, перед нами — подлинный брак, идеальный брачный союз, потому что он бескорыстен и вечен. А потому неправильно возводить наименование монах к прилагательному μόνος ‘одинокий’ — это верно лингвистически, но не по сути. Лучше сказать так: “монах” значит “однолюб”. Монахи не холосты и не одиноки, они в очень серьёзном и ответственном брачном состоянии (хотя брак серьёзен и ответственен по определению).

Но мы все прекрасно знаем, как устойчиво и живуче противопоставление монашества и семейной жизни. Почему так?

Почему миряне не любят монахов, это не так важно. Чаще всего это от непонимания или нежелания понимать; в любом случае тут мы найдём больше эмоций, чем мыслей. А вот претензии монахов иногда оформляются в чёткую позицию, главный элемент которой — подозрительное отношение к телесному общению супругов. Размышления на этот счёт мы можем встретить у многих писателей-аскетов.

Изданные и широко распространённые, эти тексты смущают многих христианских супругов, но важно понять их происхождение: эти тексты — часть иноческих духовных упражнений, медитаций на темы тленности и греховного поражения человека и всего космоса, одним словом, монашеская дидактика, и как таковая эта дидактика полезна и хороша на своём месте, но возводить её в абсолют неразумно и даже вредно.

Брак и девство так тесно связаны, что пренебрежение одним элементом влечёт гибель и разложение другого. Брак объясняет девственный подвиг, девственная жизнь обосновывает брак. Подлинное девство не противостоит браку, но само, являясь идеальным браком, вытягивает естественный брак к его подлинной высоте и цельности. Там, где нет этой устремлённости, где естественному браку некуда расти, опошляется и профанируется сама идея брака.

“Ибо брак не бесчестен потому только, — говорит святитель Григорий Богослов, — что девство честнее его. Я буду подражать Христу, чистому Невестоводителю и Жениху, Который чудодействует на браке, и Своим присутствием доставляет честь супружеству”[60].

Древние христианские писатели всегда боролись за брак, боролись с еретиками, гнушавшимися брачной жизнью, и с тех времён отношение к браку как к благословенному и священному подвигу стало критерием правоверия и верности апостольской Церкви. “Церковь, — пишет священномученик Мефодий, — уподобляется цветущему и разнообразнейшему лугу, как украшенная и увенчанная не только цветами девства, но и цветами деторождения и воздержания”[61].

Это покажется странным для многих современных христиан, но святые Отцы с особым благоговением писали о таких вещах, как, например, зачатие детей, называя его священнодействием, потому что, как говорит святитель Климент Александрийский, “человек, содействуя происхождению человека, становится образом Бога” (Педагог II 10)[62]. Те же мысли высказывает и священномученик Мефодий, и где! — в трактате о девстве! Муж, “соединившись с женою объятиями любви, делается участником плодотворения, предоставляя Божественному Создателю взять у него ребро, чтобы из сына сделаться самому отцом. Итак, если и теперь Бог образует человека, то не дерзко ли отвращаться от деторождения, которое не стыдится совершать Сам Вседержитель Своими чистыми руками” (Пир II 2)[63]. Здесь наши святые писатели не создают какой-то новый взгляд на общение полов и зачатие, но продолжают библейскую традицию.

Вспомним хотя бы, с каким девственным и детским удивлением и благодарностью говорит о зачатии человека книга Иова: Ты вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня (см. Иов 10:10). Мы стали слишком испорченными, чтобы читать такие тексты[64]! Отцы нас учат чистому зрению и благоговению к человеку, не только к его душе, но и к телу. “Нам нисколько не стыдно, — пишет святитель Климент, — поименовать органы, в которых происходит зачатие плода, ибо сотворения их Сам Бог не устыдился” (Педагог II 10)[65]; это звучит для нас неожиданно и с укором, однако это очень важный урок аскезы.

Человек, не научившийся принимать свой пол, принимать с благодарностью, не может нести подвиг девства. Надо слишком понять и принять то, что ты — мужчина или женщина, таким тебя сотворил Господь и таким Он Тебя принимает и любит. Ты не бесплотный дух, и никто не ждёт от тебя жизни бестелесного ангела, ты прекрасен в очах Божиих и угоден ему как человек, именно как человек, сотканный Им из костей и жил, и тело — твой самый близкий ближний, нуждающийся в заботе и понимании, требующий благоговейного отношения как соучастник твоей вечности. А потому служение девственника есть служение оправдания тела, веры в тело, как это ни странно прозвучит.

Монашество не перерастает христианство, не есть нечто, что выше его, эзотеричнее. «Оба пути — монашество и брак — равным образом признаны и почитаемы Церковью, поскольку ведут к общей цели: “истинной жизни”, не зависящей от пространства, времени, тления и смерти»[66].

В начале прошлого века протоиерей П. И. Алфеев писал: “Идеал христианского брака вытекает из идеала христианского девства. Там, где девство попирается, загрязняется и низвергается с высоты своего нравственного величия чистоты и святости, там и брак разрушается”[67]. Когда опускают верхнюю планку нравственных ценностей, это влечёт за собой деформацию всего строя жизни. Г. К. Честертон для подтверждения подобной мысли написал даже целый роман — “Возвращение Дон Кихота”, который закончил удивительными словами: “Одно я знаю точно, хотя многие посмеялись бы. Когда возвращаются монахи, возвращается брак”[68].

В хоровом пении есть неписаный закон, хорошо известный музыкантам: верхний голос в хоре должен петь позиционно чуть-чуть выше общей тональности, тогда хору будет удобно, не понижая, спеть произведение в своей тональности. Когда в обществе унижают монашество (часто сами монахи), стараются приспособить это служение под какие-то социальные или даже просветительские задачи, это обязательно очень плохо скажется на институте семьи. «Можно слышать иной раз такое суждение: мы не понимаем смысла тех женских монастырей, где, по-видимому, отсутствует служение ближним, — пишет в своём дневнике священномученик Арсений (Жадановский), — ответ на это пусть даст самое название сих обителей, какое часто у нас на Руси им усваивается. Они часто называются у нас “девичьими”, обозначая этим, что девственная чистота есть их призвание, их служение Господу.

Неизъяснимо высоко служение страждущему человечеству, но выработка чистоты сердца — должна быть первою и непременною целью всех без исключения женских обителей и при этом такой целью, которая иной раз может оказаться достаточной для спасения. Без этой первой цели и вторая, то есть служение ближним, будет выполняема по принуждению, с ропотом, будет мертва и неплодоносна»[69].

По мнению Отцов, даже проблема демографии напрямую зависит от девственного служения: “Если кто думает, что род человеческий вследствие посвящения девиц уменьшается, — рассуждает святитель Амвросий, — то пусть обратит внимание на следующее обстоятельство: где мало дев, там меньше и людей; а где стремление к целомудрию сильнее, там бывает сравнительно больше людей <…> По опыту самой вселенной, девственный образ жизни не считается вредным, особенно после того, как чрез Деву пришло спасение, оплодотворившее римскую землю”[70].

Таким образом, в рассуждениях о девстве мы выделили три взаимосвязанных позиции: девством называют

1) естественную девственность тела, или невинность;

2) духовное упражнение, возможное даже для утративших невинность;

3) состояние совершенства, обожения человека, охристовление.

В святоотеческой письменности девство есть традиционное для христианской аскезы духовное упражнение, цель которого состоит в воспитании силы любви, или эроса, ради всецелой устремлённости к Единственному объекту любви подвижника — Христу. В этом смысле естественная девственность тела есть основание для упражнения в девстве. Девство не имеет ничего общего с безбрачным или холостым состоянием, потому что девство есть духовный брак подвижника с Богом.

Как подлинный брак, девство не противостоит естественным брачным отношениям, а является тем идеалом, на который естественный брак равняется, обретая в нём свою подлинную духовную основу. Не брак есть образ девства, а девство есть образ брака, если угодно, эйдос брака. Христианское девство есть брак, единение верующего человека со Христом без посредника, школа любви, в которой личность человека обогащается, раскрываясь в любви ко Христу, Которому она уневестилась. И в браке, и в девственном служении Писание и святые Отцы видят путь к богообщению, необходимым условием которого является возрастание человека в любви. Смысл брака не ограничивается деторождением: его сущность — во взаимной любви супругов, перерастающей в любовь к Богу. Точно так же и девство не есть только воздержание от полового общения, но прежде всего стяжание любви к Богу, подлинный союз со Христом.

Хоровод Ангелов

На Сырной седмице народ обычно в церковь не ходит — набираются сил перед Великим постом. И это, как ни странно, всегда устраивает гурманов богослужения: людей в храме мало, и ты с удовольствием и знанием дела расплетаешь изящный узор сложнейших служб годового круга. А в пятницу вечером — главное блюдо — канон Всем преподобным отцам, в подвиге просиявшим. Тот, кто хоть раз вчитывался в этот текст, влюбится в него навсегда и будет ждать этой службы как чуда встречи с блаженными старцами и старицами, подвиг которых поёт канон. “Цветы пустыннии”, “добрые бисерие”, “цветы присноживотныя”, “птичее житие пожившие” — мирные старцы, хрупкие и простодушные, как цветы, тонкие, как птицы, едва касающиеся своими стопами земли — и много-много света — “светло блистающия”, “светло постившияся”, “блистающе чудесы”, “светильницы рассуждения”, “лучи солнца правды”; с ними и жены богомудрыя — “огнеявленная Феодула”, “небомудренная Марина”, “христоносица Вриена”.

Не канон, а праздник света и чистоты! Уязвлённые любовью к подлинно прекрасному — разве они знали отдых в своих трудах, разве мир не гнушался ими как чудаками и вольнодумцами? Проидоша в милотех, и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени. Ихже не бе достоин весь мир, в пустынех скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных (Евр 11:37–38).

Они — пророки Красоты — подражали своему Господу во всём и стали подобными Ему, подобны Ему по избытку красоты и человеколюбия. “Ты действительно прекрасен, — обращается святитель Григорий к Спасителю, — и не только прекрасен, но всегда таков в самой сущности прекрасного, непрестанно пребывая тем, что Ты Сам в Себе, не временем цветёшь, а в другое время перестаёшь опять цвести, но вечности жизни спротяжённа Твоя красота; ей имя — человеколюбие”[71].

Но многих захлебнувшихся любовью

Не докричишься — сколько не зови, —

Им счёт ведут молва и пустословье,

Но этот счёт замешан на крови.

А мы поставим свечи в изголовье

Погибших от невиданной любви… (Высоцкий).

“Блажен постящийся всё время [жизни] сей, потому что, поселившись в горнем Иерусалиме, будет вместе с Ангелами кружиться в [радостном] хороводе и упокоится вместе со святыми пророками и Апостолами”[72].

Примечания:

© Игумен Савва (Мажуко), 2010

1. Бердяев 	Н. А. Размышления об эросе // Эрос и личность. 	СПб., 2006. С. 201.

2. Горький 	опыт показывает, что наибольший вред 	целомудрию приносят книги в защиту 	целомудрия. Почему? В добродетели самой 	по себе нет интриги, а нет интриги — не 	о чем писать. Все добродетельные люди 	одинаковы, это заметил ещё Аристотель, 	и найти удачу в описании добра под силу 	только гению, но ведь писать о целомудрии 	что-то надо, и пишут по принципу “от 	противного”: “Да здравствует целомудрие, 	потому что, — знали бы вы, что они там 	вытворяют”; далее идёт подробное 	перечисление того, что не есть целомудрие, 	с большим числом примеров из жизни к 	вящему восторгу “трезвенного” читателя, 	и благодаришь Бога только за то, что 	никому из этих авторов не приходило на 	ум издавать свои шедевры с иллюстрациями.  

3. Священномученик 	Мефодий Олимпийский. 	Пир десяти дев, или О девстве // Отцы и 	учители Церкви III века. Антология. М., 1996. С. 424.

4. Юнг 	К. Г. Символы трансформации. М., 2007. С. 146.

5. Там 	же. С. 156–157.

6. Вышеславцев 	Б. П. Этика преображённого Эроса. М., 1994. С. 	47.

7. Розанов 	В. В. 	Люди лунного света. М., 1990. С. 16.

8. Кант 	И. Антропология с прагматической точки 	зрения // Собрание сочинений в 6 томах. 	Т. 6. М., 1966. С. 385.

9. Такие 	“дикие” нравы царили в Кенигсберге 	конца XVIII века.

10. Кант 	И. Антропология с прагматической точки 	зрения. С. 406.

11. Там 	же. С. 386.

12. Юнг 	К. Г. Памяти Зигмунда Фрейда // Дух в человеке, 	искусстве и литературе.  Минск, 2003. С. 	52.

13. Овидий. Фасты VI 459 // Овидий. 	Элегии и малые поэмы. М., 1973. С. 362.

14. Плутарх. Нума X // Сравнительные жизнеописания. М., 1999. 	С. 116.

15. В 	Полинезии некоторые девушки из знатных 	(“королевских”) семей обрекались на 	своеобразный затвор: они жили в пещерах, 	защищённые от солнечного света, и 	питались рисом, что тоже должно было 	способствовать белизне кожи. Белые и 	целомудренные принцессы были залогом 	благополучия племени. — Ред.

16. Еврипид. Ипполит // Античная драма. М., 1970. С. 343.

17. Там 	же. С. 291.

18. Там 	же. С. 326.

19. У 	А. П. Чехова есть афоризм: “Я заметил, 	что женившись, перестают быть любопытными”.

20. Фрагменты 	ранних греческих философов. Ч.  1. М., 	1989. С. 405.

21. Песнь 	о Нибелунгах X 681–682 // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о 	Нибелунгах. М., 1975. С. 436.

22. Блаженный 	Августин. 	О граде Божием. Минск, 2000. С. 338–342.

23. См., 	например, Плотин. 	Третья эннеада. СПб., 2004. С. 325; Лукреций. 	О природе вещей II, 	614–640 // Древнеримская философия. 	М.–Харьков, 1999. С. 50; Гай 	Валерий Катулл Веронский. 	Книга стихотворений. М., б. г. С. 47–52.

24. Светоний. О поэтах // Жизнь двенадцати цезарей. 	М., 1991. С. 311.

25. Ахилл 	Татий. 	Левкиппа и Клитофонт. Лонг. 	Дафнис и Хлоя. Апулей. 	Метаморфозы, или Золотой осел. М., 1969. 	С. 111. 

26. Блаженный 	Иероним. 	Письмо к Евстохии — о хранении девства 	// Диесперов А. Блаженный Иероним и его век.  М., 2002. С. 	153.

27. Святитель 	Иоанн Златоуст. 	Книга о девстве // Полное собрание 	творений в 12 томах. Т. 1. Кн. 1. М., 1991. С. 	295.

28. Адамов 	И. И. Святитель Амвросий Медиоланский. 	Сергиев Посад, 2006. С. 501.

29. Там 	же.

30. Священномученик 	Мефодий Олимпийский. 	Указ. соч. С. 393. 

31. Святитель 	Иоанн Златоуст. 	Толкование на св. Матфея Евангелиста. 	Кн. 2. М., 1992. С. 639.

32. Блаженный 	Иероним. 	Указ. соч. С. 153. 

33. Преподобный 	Иоанн Кассиан Римлянин. 	Собеседование 12, гл. 10 // Писания. М., 	1892. С. 393. 

34. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве // Творения святого Григория 	Нисского. Ч. 7. М., 1868. С. 318.

35. Преподобный 	Максим Исповедник.  	О любви в четырех сотнях. М., 1995. С. 62.

36. Платон. Собрание сочинений в четырёх томах. Т. 	3. М., 1994. С. 360.

37. См., 	например, замечательную книгу: Аннемари 	Шиммель. 	Мир исламского мистицизма. М., 1999. С. 	107–121.

38. Честертон 	Г. К. 	Кусочек мела // Избранное. СПб., 1999. С. 	993.

39. Яннарас 	Х. Вера Церкви. М., 1992. С. 120.

40. Священномученик 	Мефодий Олимпийский. 	Указ. соч. С. 426.

41. Преподобный 	Макарий Египетский. 	Духовные слова и послания. М., 2002. С. 503. 

42. Преподобный 	Максим Исповедник. 	Указ. соч. С. 5.

43. Святитель 	Григорий Нисский. 	Изъяснение Песни песней Соломона. М., 	1999. С. 33.

44. Удивительно, 	что автор, на мой взгляд, самого удачного 	и глубокого текста о девстве сам был 	женатым человеком, о чём со скорбью и 	сообщает в самом начале трактата. 

45. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве. С. 337.

46. Там 	же. С. 330.

47. Преподобный 	Ефрем Сирин. 	Слово 37 о девстве и о целомудрии // Книга 	богоугодных трудов преподобного отца 	нашего Ефрема Сирина. М., 1837. Л. 75 об.

48. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве. С. 321–322.

49. Преподобный 	Макарий Египетский. 	Указ. соч. С. 394.

50. <Святитель 	Афанасий Великий>. О девстве, или о подвижничестве (слово 	спасения к девственнице) // Альфа и 	Омега. 2000. № 2(24). С. 121.

51. Преподобный 	Макарий Египетский. 	Указ. соч. С. 380.

52. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве. С. 363–364.

53. Там 	же. С. 	355.

54. Блаженный 	Августин.  	Указ. соч. С. 49.

55. Из 	романа “Домби и сын”.

56. Преподобный 	Макарий Египетский. 	Указ. соч. С. 502.

57. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве. С. 380.

58. <Святитель 	Афанасий Великий>. Указ. соч. С. 131.

59. Святитель 	Григорий Нисский. 	О девстве. С. 355.

60. Святитель 	Григорий Богослов. 	Слово 40 // Творения. Т. 1. ТСЛ, 1994. С. 554.

61. Священномученик 	Мефодий Олимпийский. Указ. соч. С. 400.

62. Святитель 	Климент Александрийский. 	Педагог. М., 1996. С. 182.

63. Священномученик 	Мефодий Олимпийский. Указ. соч. С. 395.

64. Конечно 	же, не надо эту порчу недооценивать. В 	опыте пола всегда следует помнить о принципе 	Горгоны: 	от взгляда Медузы Горгоны человек 	каменел, и только Персей догадался 	смотреть на неё опосредованно, через 	начищенный щит — потому и смог победить.  	Предельной осторожности требует от 	нас забота о целомудрии, и на всё, что 	связано с полом, будь то позитивный 	опыт или опыт ошибок, не следует смотреть 	напрямую, надо прибегать к опосредованию: 	тщательно подбирая слова, избегая 	воспоминания грехов своих и чужих, очищая 	смыслы. 

65. Святитель 	Климент Александрийский. Указ. соч. С. 	188.

66. Яннарас 	Х. Указ. соч. С. 121.

67. Цит. 	по: Неганова 	Е. Идеал брака в Православии // Богословская 	конференция Русской Православной 	Церкви “Учение Церкви о человеке”. 	Москва, 5–8 ноября 2001 г. Материалы. М., 	2002. С. 278.

68. Честертон 	Г. К. Возвращение Дон Кихота // Избранное. 	СПб., 2001. С. 504.

69. Священномученик 	Арсений (Жадановский). Свете тихий. М., 	1996. С. 172.

70. Святитель 	Амвросий Медиоланский.  О девстве // О 	девстве и браке. М., 1997. С. 147.

71. Святитель 	Григорий Нисский. Изъяснение Песни 	песней Соломона. С. 110.

72. <Святитель 	Афанасий Великий>. Указ. соч. С. 134.

И еще о девственности | Православие и мир

На портале «Матроны.ру» не так давно появился текст Лилии Малаховой «О девственности». Уж не знаю, что меня – даму замужнюю – сподвигло его прочесть, но я в итоге не пожалела. Давно меня не настигало столь острое смешение эмоций: веселое согласие с автором по отдельным вопросам – и бурное неприятие прочих тезисов с желанием трясти текстом первоисточника и педантично кидаться полными, а не обрезанными, цитатами.

Елена Фетисова

Я старательно три дня молчала – в смысле не трогала клавиатуру – так что буря улеглась, и можно говорить спокойно о вопросе, о котором, как мне казалось, говорить две тысячи лет как незачем.

Собственно, о чем, вкратце, текст? О девственности. Посыл? Автор поставила себе целью написать утешительную статью для женщин, которые по приходе к вере начали укорять себя за потерю невинности до брака. Бывает, что чрезмерное самоукорение легко приводит к беспросветному унынию. Так что с желанием автора поддержать унывающих легко согласиться.

Еще автор пожурила девиц, чрезмерно надмевающихся своим девичеством, и остроумно заметил, что девство до брака – не единственная составляющая семейного счастья: неплохо бы, мол, еще и щи научиться варить. Кто поспорит!

Посетовал автор и на то, что в нашей культуре требования к добрачной чистоте девиц отчего-то выше, чем к чистоте мужского пола. Справедливо, хотя, строго говоря, чистота как добрачный идеал и для мужчин зафиксирована, например, в требованиях к ставленникам в священство. (Понятно, что у архиереев есть право соображаться с «икономией», то есть пользой церковной, нехваткой пастырей на приходах и т.п, однако же – идеал засвидетельствован).

Еще Лилия справедливо заметила, что девство девству рознь, и напомнила пословицу: «Телом девица, а душой блудница».

Но что же тогда не так? Что вызвало мое желание писать ответный опус? Способ авторской аргументации. Его можно сравнить с ситуацией, в которой мать утешает ребенка, потерявшего конфетку: «Да успокойся. Ну не плачь, новую купим! Послушай, да вообще она невкусная была!!! Посмотри, сейчас уже никто не ест конфеты…» Пафос утешения привел автора даже к серьезному искажению (ненамеренному, я уверена) слов апостола Павла по данному вопросу:

«Апостол Павел прямо пишет в своем первом послании к Коринфянам: «относительно девства я не имею повеления от Господа». Подразумевалось ли, что хранение девственности было само собой разумеющимся или же возлагалось на совесть каждого персонально – так и осталось тайной. Возведение девственности в культ произошло в более поздние времена...».

Увы, если читать приведенную фразу в полной версии Нового Завета, никаких неожиданных романтических тайн нам не откроется:

«В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся пред Богом. Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет, как получивший от Господа милость быть Ему верным. По настоящей нужде за лучшее признаю, что хорошо человеку оставаться так» (7:24–26).

Апостол рассуждает отнюдь не о том, стоит или нет хранить девство до брака, а о том, стоит ли юноше или девушке после обращения ко Христу вступать в брак, или же остаться в девстве, по сути – монашестве, просто тогда монашества как особого звания еще не существовало. Чуть ниже апостол поясняет:

«Выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше» (7:38).

То есть сам апостол Павел отдавал предпочтение девственному безбрачию, но оговаривался, что не имеет повеления от Господа навязывать безбрачие пастве как единственный путь ко спасению.

Не осталось для нас тайной и то, как относился апостол Павел к хранению девственности до брака, которая, если верить Лилии Малаховой, приобрела в христианской культуре ценность лишь в более поздние времена. «Не обманывайтесь, – предупреждал святой Павел, – ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи…. – Царства Божия не наследуют». (1 Кор. 6:9–10). Понятно, что если опустить вопрос о насилии, основной «способ» не сохранить девство до брака – это блуд.

Таким образом, «культ девства» – это просто «культ» воздержания от блуда, о котором как раз Павел-то и писал предельно жестко, а отнюдь не в виде таинственных оговорок: «Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела». (6:13) И «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет! Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? Ибо сказано: два будут одна плоть» (6:15–16).

На этом фоне странно звучат слова автора статьи о том, что «Вести или не вести половую жизнь вне брака это индивидуальное решение конкретного человека, и почему он его принял, знать окружающим необязательно». Знать, действительно, не обязательно и, более того, весьма не полезно. Но важно уточнить, что здесь понятие «конкретный человек» в понятие «христианин» не входит.

Христианин не может принять подобного «решения», прямо противоречащего нормам Св. Писания. Он может быть помрачен, в помрачении разума пасть и восстать – но это его беда, а не его право или «решение». Восстал и покаялся? Слава Богу. Раз уж мы начали с апостола Павла, то вот его утешение на этот счет: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего». (1 Кор. 6:11).

Автор же в тоне утешения приходит к рассуждениям о том, что-де:

«Плотское влечение – очень мощная сила, далеко не все люди способны ее побороть. Даже среди тех, кто причислен к лику святых, случались падения, а некоторые годами молились об избавлении от плотской страсти и не получали облегчения до глубокой старости. Воздержание – это физический дискомфорт, это сопутствующие заболевания, это изменение психоэмоционального состояния, причем не в лучшую сторону. Я бы сказала о воздержании так: в современных информационных условиях это подвиг. На подвиг способны не все, только избранные».

Да, именно «род избранный, царственное священство…» – так на сей раз апостол Петр обращается к христианам (1 Пет.2:9). На подвиг, если быть точным, не способен никто – но «все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4:13). Можно не справиться, но нельзя отказаться… Впрочем, именно первоначальная чистота изрядно облегчает подвиг воздержания от блуда. По пословице: коготок увяз – всей птичке пропасть. А пока не увяз – лети, птица, и лети, девица.

А еще, знаете, немалый подвиг – не съездить по лицу хамоватого, например, начальника или подъездную шпану. Иногда не убить на месте – это прямо-таки невозможный подвиг. Однако сдается мне, что в среде благовоспитанной и интеллигентной бьют по портрету реже, чем вступают в добрачные связи. И боюсь, что дело тут не столько в особой благовоспитанности, сколько в опасениях за собственный «портрет» — а вред от связей не столь бывает заметен. Или, может, просто еще никто всерьез не занимался размышлениями вслух о том, что заповедь «Не убий» – это только для избранных, а убивать или нет – это решение конкретного человека?

Культ крови на простыне. Как требование девственности до брака приводит к трагедиям

ООН призвала запретить проверки женщин на девственность – такая практика существует по меньшей мере в двадцати странах мира.

Патриархальные общества требуют от женщин девственности до брака. Эти традиции до сих пор живы во многих постсоветских странах и часто становятся причиной насилия над женщинами, убийств и самоубийств. Настоящее Время рассказывает истории нескольких браков, которые закончились трагически.

Все патриархальные общества обладают общими чертами, пишет доктор философии в области социологических наук Анна Темкина в своей книге «Добрачная девственность: культурный код гендерного порядка в современной Армении».

«Женские роли [в патриархальных обществах] тесно связаны с выполнением правил сексуального поведения, жестко контролируемого семьей и сообществом. В условиях «классического патриархата» выбор брачного партнера осуществляется родителями, младшее поколение контролируется старшим, женщины – мужчинами. Женщины ограничиваются в общении, передвижении, возможности получать образование, работать вне дома. Их сексуальная жизнь отождествляется с репродуктивной функцией и контролируется на всех этапах жизненного цикла», – отмечает Темкина.

Красное на белом

В Центральной Азии, на Северном и Южном Кавказе до сих пор остались традиции, связанные с потерей девственности во время брачной ночи. Главное, что их объединяет, – это публичная демонстрация того, что женщина выходила замуж девственницей. Эту традицию в разных регионах называют по-своему – «красные яблоки», «японский флаг» или «простыня».

После свадьбы молодых отправляют в комнату для совершения полового акта. В это время под дверью сидят родственницы (в некоторых регионах со стороны жениха, в некоторых – невесты). Именно они должны засвидетельствовать, что невеста была девственницей, – взять простыню или заранее подготовленную тряпочку со следами крови и продемонстрировать ее другим родственникам. В некоторых случаях белье со следами крови вывешивают на всеобщее обозрение.

Медики говорят, что кровь при первом половом акте бывает не всегда, это зависит от индивидуальных особенностей организма женщины. Но требования традиции однозначны – кровь должна быть.

Самоубийство Раджабби

В прошлом году в Таджикистане 18-летняя Раджабби Хуршед совершила самоубийство из-за упреков мужа.

Своего будущего мужа Раджабби впервые увидела в день свадьбы. В первую же ночь 24-летний Зафар Пиров заподозрил невесту в том, что она не девственница. Он дважды водил ее к врачам на экспертизу. Но и после того, как повторная экспертиза доказала, что у Раджабби не было секса до свадьбы, Зафар продолжал ее упрекать.

Через сорок дней женщина выпила концентрат уксусной кислоты. Пирова приговорили к семи годам тюрьмы за доведение супруги до самоубийства.

«Не выдержала издевательств и боли»

21-летняя Мастона Асо из Таджикистана уже год как в разводе. Она говорит, что до сих пор не может забыть издевательств мужа, с которым прожила всего два дня. Невесту Султону Ходжаеву выбирали родители. Мастона рассказывает, что на вторую ночь после свадьбы муж сильно избил ее, обвинив в том, что она не девственница.

«Он заставлял меня произнести вслух имя какого-то молодого человека, заставлял сказать, что мы любили друг друга и имели добрачную сексуальную связь. Я не могла все это повторить, но он сильно бил меня, от его ударов у меня пошла кровь из носа и лопнула ушная перепонка. Он стал угрожать, что подстрижет меня налысо и выставит из дома в чем мать родила. Я не выдержала всех этих издевательств и боли и призналась на камеру телефона, что вышла замуж не девственницей», – рассказывает Мастона.

После этого она прошла к доктору, который подтвердил, что Мастона вышла замуж девственницей, но знакомые до сих пор верят в обвинения ее бывшего супруга.

«Упала на колени и клялась»

Брак 28-летней Майсары из Вахшской долины Таджикистана продолжался всего один день. Муж засомневался в целомудрии своей супруги и заставил ее дважды пройти медицинскую проверку. Выводы обеих экспертиз были одинаковы: Майсара вышла замуж девственницей. Супруг успокоился, но она сама после этого не захотела с ним жить.

«Супруг меня унизил перед своей матерью и сестрами, засомневавшись во мне. Я упала на колени и клялась, что это неправда», – говорит она.

«Бескровные половые контакты»

По словам Гульжан Салыкбаевой, гинеколога медицинского центра ON CLINIC в Алма-Ате, около 30% первых половых контактов не сопровождаются кровянистыми выделениями.

«Это может быть физиология девственной плевы. Девственная плева может быть достаточно растяжима, она может быть разной формы. Если она полулунная или не происходит разрыва полностью, тогда кровянистых выделений может не быть совсем. Но это не значит, что эта девочка жила половой жизнью», – объясняет Салыкбаева.

«Я плакала, меня знобило»

Многие женщины, которые прошли через обряд, связанный с потерей девственности, вспоминают его с ужасом.

«Мы с мужем не планировали делать это в первую брачную ночь. Я вышла замуж в 23 и по любви, но все равно мне было страшно. Мы думали, что не станем сразу заниматься сексом, подождем, пока я привыкну к нему в постели рядом. Но за дверью стояли тетки. Они ждали, когда мы закончим, чтобы взять доказательства моей девственности. Мне дали белый платок, которым я должна была вытереться», – вспоминает 39-летняя Гульнара из Дагестана, которая выходила замуж в 2003 году.

«Мне ничего не хотелось, было очень страшно. Было больно. Крови было много. Когда все закончилось, муж вышел и сообщил им. Все три тетки и двоюродные сестры, которые еще не спали, зашли меня поздравить. А я плакала, меня знобило. Женщины помогли мне помыться, поменяли простыню, а платок забрали», – говорит Гульнара.

«Ему пришлось порезать палец»

Мээргуль из Кыргызстана тоже пришлось пройти через традицию публичной демонстрации окровавленной простыни. Но до мужа у нее уже были половые контакты. «Ради родственников ему пришлось порезать палец и испачкать постель», – говорит она.

«Я пыталась забыть тот день, когда родственники рвались в спальню, и друзей, которые собрались на улице. Я делала все, чтобы он тоже забыл об этом. Всегда смотрела на него, делала все, что он говорит. Все терпела. Бросила работу, через два года у нас родился ребенок. Но муж при любой ссоре вспоминал об этом случае, потом начал дружить с другими девушками. В конце концов мы развелись. Он забрал ребенка и не позволяет с ним видеться», – рассказала Мээргуль.

«Девственный секс»

В некоторых случаях девушки из патриархальных обществ соглашаются на анальный или оральный секс, формально оставаясь девственницами.

«Мне было 19 лет, когда у меня был анальный секс. Не могу точно сказать, почему я не стала заниматься сексом по-нормальному. Может быть, боялась терять девственность, может быть, не хотела терять девственность именно с этим человеком», – говорит 35-летняя Захрат из Махачкалы.

«Надеюсь, ты не подведешь нас ночью»

Некоторые девушки, имевшие сексуальный опыт до будущего мужа, решаются на гименопластику – хирургическое восстановление девственности.

«Я выходила замуж в 33. Считаю, что глупо ждать девственности от взрослого человека, но я совсем не жалею, что сделала это [гименопластику]», – рассказывает Камилла из Махачкалы.

«Сначала меня немного мучила совесть перед будущим мужем. Но в день свадьбы моя мама, проходя мимо, сказала: «Надеюсь, ты не подведешь нас ночью». Тогда я поняла, что все правильно сделала: если моя мама так говорит, то родственникам мужа не нужно давать повода для разговоров», – говорит Камилла.

«Муж ничего не заметил»

Периште приехала в Москву из Кыргызстана. Как и у Камиллы, до свадьбы у нее был сексуальный опыт. Она тоже решилась на операцию.

«У меня был парень, но бросил меня. Я познакомилась с другим. Сказала ему, что я еще девушка. Когда он предложил руку, я посоветовалась с подругами и сделала гименопластику. Я сделала это за три дня до свадьбы. Вышла замуж. Сейчас жду второго ребенка. Муж ничего не заметил», – рассказывает Периште.

«Как врач я против»

По словам гинеколога Гульжан Салыкбаевой, средний возраст пациенток, которые делают гименопластику, – 20-25 лет. «Это женщины, которые знают, что для их мужчины девственность девушки очень важна. В Средней Азии мужчины чаще всего хотят видеть невесту непорочной», – говорит она.

«Никакого физического ущерба операция не приносит. Но как врач я немножко против этого. Обычно я своим пациентам говорю, не хотят ли они поговорить об этом со своим молодым человеком. И только если пациентка говорит, что это невозможно, мы идем навстречу», – рассказывает доктор.

«Девственность важна для чистоты генов»

«Если девушка, на которой ты женишься, не девственница, если она переспала с другим мужчиной, то я бы чувствовал себя так, как будто доедаю чьи-то объедки. В этом смысле у меня очень тонкий вкус. Я бы не хотел оказаться в такой ситуации», – объясняет необходимость традиции 60-летний кандидат физических наук из Ташкента Анвар.

«Если женишься, то девственница – это знак благочестия», – поддерживает его мнение житель Душанбе Джалолиддин Ахмадов.

Чтобы объяснить, зачем эта традиция нужна в XXI веке, ее сторонники часто ссылаются на конспирологическую и антинаучную теорию телегонии. Согласно ей, вагина женщины «помнит» всех половых партнеров, а их гены передаются детям, зачатым позже с другим мужчиной.

«Девственность важна для чистоты генов и нравственности моих будущих детей», – уверен 55-летний Наманган из Ташкента.

С позиций современной науки, телегония – это суеверие, но на нее ссылаются религиозные и общественные деятели, преподаватели и политики. Например, в поддержку телегонии высказывалась российский детский омбудсмен Анна Кузнецова – она говорила, что большое количество половых партнеров у женщины может привести к рождению ребенка с отклонениями. Потом она сказала, что не помнит, что говорила это.

А министр здравоохранения Чувашии Владимир Викторов заявил, что если у женщины было семь партнеров, то «это гарантированное бесплодие». Почему именно семь, он не объяснил.

Некоторые имена в статье изменены по просьбе героинь

Сергий Радонежский | Политика и общество: анализ событий в Европе, России, мире | DW

Преподобный Сергий Радонежский, пожалуй, самый почитаемый из всех русских святых. В дни великих бедствий, когда решается вопрос быть или не быть народу, Господь, по молитвам и деяниям праведников, посылает светочей духовных, способных спасти от развала корабль государства. Таким светочем и был Сергий Радонежский. «Игуменом земли Русской» называли его современники и потомки. С именем Сергия связана и новая глава в истории русской святости: большинство русских святых 14 и начала 15 века были его учениками.

Точная дата рождения Сергия неизвестна. Предполагается, что родился он в период между 1314 и 1322 годами в семье ростовских бояр. Мальчика назвали Варфоломеем – в честь одного из апостолов. Согласно легенде, Господь предызбрал его ещё во чреве матери. Рассказывают, что однажды во время Божественной литургии, когда мать носила ребёнка ещё под своим сердцем, все присутствовавшие на богослужении слышали троекратное восклицание младенца из чрева.

Из Жития преподобного, составленного Епифанием Премудрым примерно через четверть века после смерти Сергия, мы узнаём, как «мужали его душа и тело, и наполнялся он разумом и страхом Божиим». С раннего детства ребёнок любил молиться и посещать церкви. Как ни странно, учение отроку давалось трудно, несмотря на все его старания. Но однажды случилось чудо. Разыскивая лошадей, маленький Варфоломей увидел в поле старца, молившегося под дубом. Мальчик подошёл к нему под благословение и на вопрос чего он хочет, ответил: «Более всего желал бы я научиться грамоте. Святой отче, помолись за меня о том Богу!»

Черноризец дал ему кусочек просфоры со словами: «Не смотри, что часть сия так мала, велика будет сладость, когда вкусишь от неё! Отныне Бог даст тебе, чадо, уразуметь грамоту!». И действительно, велико было изумление родителей, когда мальчик перед трапезой стал стройно читать псалмы. Старец же, которого Варфоломей привёл к себе в дом, предсказал отроку будущее духовное величие. Мальчик, сказал он, станет, сосудом Духа Святого, служителем Пресвятой Троицы.

Когда Варфоломею было 15 лет, обедневшая в результате бесконечных набегов татар и соседних москвичей семья переселилась из древнего Ростова в маленький город Радонеж в Московском княжестве. В 20 лет Варфоломей попросил у родителей благословения на пострижение в монахи, но родители попросили его не оставлять их до их кончины. После смерти родителей Варфоломей и его старший брат Стефан, к тому времени уже овдовевший и принявший монашество, решили стать отшельниками. В глухом дремучем лесу в 60 верстах от Москвы братья облюбовали себе место и построили небольшую церковь во имя Пресвятой Троицы. Вскоре, однако, Стефан, не выдержав тягот пустынножительства, ушёл в Богоявленский монастырь в Москве, и Варфоломей остался один.

Когда Варфоломею было 23 года, игумен ближайшего монастыря постриг его в монахи. Поскольку случилось это в день святых мучеников Сергия и Вакха, Варфоломей был наречён Сергием. Семь дней провёл новопостриженный инок в церкви, ежедневно причащаясь Святых Христовых Таин и вкушая лишь одну просфору. Затем игумен вернулся в свой монастырь, и Сергий остался один. Днём преподобный рубил дрова, возделывал огород, читал Слово Божие, ночи же он проводил, углубившись в сердечную молитву. Сергия не пугало соседство с дикими зверями – мимо его кельи бегали стаи волков, к преподобному повадился ходить медведь, с которым Сергий делил свою скудную трапезу. Его не смущало отсутствие самого необходимого. В обстановке безмолвия, холода, недоедания Сергию хорошо думалось. Созерцание Бога, коленопреклонённые ночные молитвы, физический труд – так жил Сергий в течение нескольких лет.

Постепенно к Сергию стали приходить другие иноки, прося принять их в сподвижники. Преподобный предостерегал их: «Приготовьте сердца ваши не на покой и беспечалие, а на терпение, чтобы переносить всякое искушение и всякий труд, приготовьтесь на пост, на подвиги духовные и на многие скорби!» Через некоторое время в Радонежской пустыни жили 12 иноков. Так возник монастырь, ставший в последствии Великой лаврой.

Скромен и убог был в то время вид обители: в глухом бору над речкой расчищена и обнесена тыном поляна, на ней стоят небольшая церковь и несколько маленьких келий. Тихо и мирно протекала жизнь иноков. Ежедневно собирались они в церковь и отправляли полуночницу, утреню, часы, вечерню, а Божественную литургию служил священник из ближайшего села, потому что иерея между ними не было. Между иноками было совершенное равенство, хотя Сергий и выделялся среди них своей особой духовностью. Через какое-то время игуменом монастыря стал Митрофан, тот, который некогда постриг Сергия в монахи. После же кончины Митрофана его место занял Сергий.

Став игуменом нового Троице-Сергиева монастыря, Сергий сочетал в управлении кротость со строгостью. Нищета, голод, холод – всё это считалось не бедой, а испытанием. Терпеть нужду означало вести добродетельную жизнь, при этом, однако, большое значение имели соблюдение «телесной и душевной чистоты», умение молчать, трудолюбие, смирение, беспрестанное служение Богу. Сергий строго запрещал просить милостыню и требовал, чтобы братия жила своим трудом.

К этому времени взгляды Сергия на религиозную сторону монастырской жизни уже сложились. Внешняя, парадная, торжественная сторона церковных обрядов для него не представляла ценности. В его монастыре не было построек, выделявшихся архитектурными красотами и роскошью внутреннего убранства, богатством фресок и икон. Одеяния священнослужителей также не отличались пышностью. Главное было в напряжённой работе ума и сердца, в нравственной сосредоточенности молящихся, в переживании момента молитвы. Этому, да ещё физическому труду было подчинено всё ежедневное течение монашеской жизни.

Через 15 лет после возникновения Радонежской пустыни вокруг неё стали селиться крестьяне. Так в округе стали появляться деревни, затем была построена и слобода. Крестьяне хорошо чувствовали себя вблизи обители, тем более что Сергий ни под каким видом не допускал, чтобы крестьяне работали на монастырь.

К 14 веку правила монастырского общежительства (киновии) были практически забыты. Каждый монах должен был заботиться сам о себе. Рассказывают, что Сергий однажды, когда ему нечего было есть, нанялся к другому иноку построить крыльцо, за что получил несколько кусков гнилого хлеба. С общежительным (киновийным) монастырским уставом Сергий был знаком и по византийским книгам, и по Житию преподобного Феодосия Печерского. С одобрения патриарха Константинопольского Филофея Сергий вводит в своём монастыре студитские правила: всё становилось общим, монахам не позволялось иметь никакой личной собственности. Отныне обитатели келий собирались вместе и для трапез, и для общих работ. Сергий следил за соблюдением правил киновии, являя собой образец киновийного поведения: работал больше всех, не гнушался самой тяжёлой работы, внешне ничем не выделялся среди братии. Всё в монастыре строилось на началах взаимной любви и единомыслия. Именно единомыслию Сергий придавал особое значение. Символом идеи нравственного и духовного единения стала для него Святая Троица.

Троица для Сергия была идеальным прообразом братских, доверительных отношений между людьми. Благодаря Сергию Троица стала одним из самых значительных годичных праздников на Руси. Всю свою жизнь Сергий посвятил служению Троице. Он был, пожалуй, первым русским мистиком, в православном смысле этого слова, то есть носителем особой таинственной духовной жизни, не исчерпываемой подвигом любви, аскезой и постоянной молитвой.

Для мистики Сергия характерна своеобразная трезвость. Она такая же здоровая, как и сам Сергий. В ней нет никакого пантеистического упоения, никакого эстетства. Мистика Сергия свободна от романтической сентиментальности. При всей любви Сергия к одиночеству и созерцанию его мистика пронизана и одушевлена действенной любовью к ближнему. Именно эту мистику Сергий завещал своим последователям.

От мистики до политики, как писал один исследователь, огромный шаг. И Сергий сделал его, как он сделал шаг от отшельничества к киновии. Сергий понимал, что для свержения ненавистного татарского ига необходима сильная центральная власть, способная объединить все силы в стране. Поэтому он не раз выступал в качестве посредника, убеждая удельных князей подчиниться Москве.

Первоначально Сергия не интересовала политическая жизнь. Он был далёк от княжеских междоусобных распрей. Да и в церковные дела он старался не вмешиваться. Однако Сергий активно поддержал Дмитрия Донского, когда тот собрался на бой с полчищами Мамая. Перед походом князь Дмитрий посетил Троицкий монастырь, где он принял благословение игумена. Сергий предрёк ему победу и отправил с князем на поле боя двух иноков – Александра Пересвета и Андрея Ослябю. Согласно Житию святого, всё время, пока продолжалась Куликовская битва, Сергий не только молился о победе, но и произносил поимённые молитвы за погибавших воинов.

Умер Сергий в 1392 году в возрасте 78 лет. Предвидя за 6 месяцев свою кончину, он назначил игуменом своего ученика Никона, а сам ушёл в затвор. Перед смертью он завещал своей братии: «Внимайте себе, братие. Прежде имейте страх Божий, чистоту душевную и любовь нелицемерную». Очевидно, уже в скором времени в Троицкой обители стали почитать Сергия как святого. А в середине 15 века его имя было внесено в список общерусских святых. В это же время началось строительство церквей во имя преподобного Сергия. В 1422 году мощи святого были помещены в раку, где они и хранились в течение добрых 500 лет. В 1919 году Троицкая лавра была закрыта, а мощи преподобного Сергия были переданы одному из московских музеев. После войны, когда лавра была вновь открыта, мощи святого были возвращены в обитель. Кстати, культ Сергия Радонежского, как и Феодосия Печерского, признаётся и Римско-католической Церковью.

В образе Сергия Радонежского воплощается православная святость во всей её полноте. Уход в пустыню, физическая аскеза, самораспятие, смирение, озарение Фаворским светом, «вкушение» Царства Небесного – Сергий повторяет путь всех великих свидетелей православия с первых его веков. Сергий Радонежский являет собой образ совершенного преображения человека Святым Духом. Он символизирует собой устремление к горнему, к высшему к «жизни в Боге». Именно это делает Сергия Радонежского средоточием русского православия, именно это проложило столько дорог к Троице-Сергиевой лавре. Сергий Радонежский не написал ни одного богословского труда. Но именно с его именем так или иначе связано всё живое в Русской Церкви.

Русское православие в современном обществе Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 271.2:316.4

Светлана Владимировна Рязанова

доктор философских наук, доцент, старший научный сотрудник Отдела по исследованию политических

институтов и процессов Пермского научного центра УрО РАН, г. Пермь. E-mail: [email protected]

РУССКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ1

Статья посвящена особенностям представлений о православном учении и культе в массовом сознании. Православие рассматривается не только как компонент отечественной культуры, но и как результат модернизации социального пространства. Восстановление правового и культурного статуса православия не привело к восстановлению его влияния на население страны несмотря на наличие претензий на духовную монополию. Постоянно взаимодействуя с мифологической и светской составляющими культуры, оно адаптируется к изменяющимся условиям и развертывается как многоуровневая и многовариантная религиозная система. Православие вынужденно превращается в религию индивида, редуцированную до удобных форм и вынесенную за пределы публичной сферы. В общественном пространстве остаются закрепленными только формальные стороны традиционной культовой практики. В работе проанализированы основные мифологемы, возникающие на основе православного образа жизни. Православие предстает как один из способов самоидентификации индивида, имеющий слабые связи с религиозным сознанием. Выделены закономерности трансформации религиозного учения в обыденном сознании, сводящиеся к конструированию мифологем с формально религиозным сюжетом, архетипическим основанием и светскими функциями.

Ключевые слова: миф, религия, культура, православие, обыденное сознание.

Современное российское православие, оставаясь значимой частью социокультурного континуума, само эволюционирует, реагируя на трансформации культуры. На современном этапе существования социума оно представляет собой неоднородное образование, внутри которого выделяются канонический и мифологический уровни реализации потребности в связи с сакральным. Эти уровни различаются по способу мировосприятия, видам деятельности и системе значений, которые сопровождают используемые сообществом верующих образы и понятия.

В настоящее время мифологический компонент в православии как системе взглядов доминирует по отношению к воспроизводству канонически определенного религиозного мировоззрения. Отчасти эта ситуация определена сложностями православной теологии для восприятия рядовы-

1 Работа выполнена при финансовой поддержке реализации совместного проекта УрО РАН № 12-С-6-1003 и проекта партнерских фундаментальных исследований Президиума СО РАН (конкурс Б) № 26 (совместный проект Института философии и права УрО РАН и Института философии и права СО РАН «Новые парадигмы социального знания»).

ми верующими [Sutton 2006: 115, 128-129], историческим путем православия в нашей стране [Забияко 2006], результатом которого стал невысокий уровень религиозной грамотности священников и паствы, падением доверия к священнослужителям из-за их сотрудничества с властными и силовыми структурами, возникновением/укреплением «параллельных» институтов, воспроизводящих альтернативную обрядность (подробнее см.: [Митрохин 2004]. Примечательно, что совокупность указанных факторов коренится не в специфике культуры советского времени, а в особенностях общественного сознания более ранних периодов, поскольку факты массового отхода от православной веры и ее трансформаций фиксировались еще с середины XIX в. [Андреева 2003].

Восстановление легитимного статуса религии в стране не привело к реанимированию статуса ее институтов в сознании постсоветского общества [Sutton 2006: 108], что в значительной мере является показателем эффективности работы советской идеологической системы. Иллюстративны следующие анекдоты как выражение бытового отношения к традиционным религиозным институтам: «В общественном месте стоят ящики с прорезями. На одном надпись «На строительство храма», на другом — «На строительство синагоги». Вопрос: В какой ящик истинный христианин бросит деньги? Ответ: В ящик с надписью «На строительство детской поликлиники»». «Отец Федор три года собирает пожертвования на часовню, но пока хватило только на Ауди». Разочарованность в иереях и уверенность в отходе Русской Православной Церкви от истинного христианства транслируется в подобных текстах: «Когда человек был еще ребенком, бабушка всегда говорила ему: «Внучек, вот вырастешь ты большой, станет тебе на душе плохо — ты иди в храм, тебе всегда там легче будет». Вырос человек. И стало ему жить как-то совсем невыносимо. Вспомнил он совет бабушки и пошел в храм. И тут к нему подходит кто-то: «Не так руки держишь!» Вторая подбегает: «Не там стоишь!» Третья ворчит: «Не так одет!» Сзади одергивают: «Неправильно крестишься!» А тут подошла одна женщина и говорит ему: «Вы бы вышли из храма, купили себе книжку о том, как себя здесь вести надо, потом бы и заходили». Вышел человек из храма, сел на скамейку и горько заплакал. И вдруг слышит он голос: «Что ты, дитя мое, плачешь?» Поднял человек свое заплаканное лицо и увидел Христа. Говорит: «Господи! Меня в храм не пускают!» Обнял его Иисус: «Не плачь, они и меня уже давно туда не пускают». Иногда встречаются и более резкие выражения: «Зачем патриарху ряса до пола и на голове клобук? Спрятать копыта и рога»».

Ощущение православным священством себя в качестве законного монополиста религиозного пространства не способствовало повышению качества работы с паствой [Froese 2004: 36]. Одновременно происходило формальное закрепление институтов и отношений, основанных на принципах светского мировоззрения, стимулирующих развитие глубоко индивидуального отношения к религии как форме культуры и способу восприятия мира. М. Эпштейн определяет такое редуцирование внешних, пуб-

личных форм религиозности как «минимальную религию», закономерный этап эволюции форм верований [Sutton 2006: 112]. Существование современного верующего на перекрестке разочарования в традиционных религиях, наличия широких возможностей для мировоззренческого выбора, постоянно ускоряющегося ритма социальной жизни и роста религиозного разнообразия приводит к тому, что реализация религиозного чувства осуществляется чаще всего через индивидуально формируемую и структурируемую религиозность, религиозность нового типа, воспроизведение традиционной обрядности на бытовом уровне с минимумом религиозной рефлексии, мистическую религиозность.

Религиозность нового типа, в том числе и индивидуальная, приобретает большие способности адаптации к изменяющимся внешним условиям по сравнению с традиционной, ставящей верующего и общину в позицию «догоняющего» [Ефименко] или «безнадежно отставшего». Дополнительным обстоятельством становится тот факт, что религиозный дискурс православия как религиозной системы эскапистского типа плохо коррелирует с потребностями экономики рыночного типа [Субботин 2004: 48]. Самостоятельное конструирование собственного отношения к священному и сакральному уже в гораздо меньшей степени испытывает влияние канонов и требований религиозных институтов, подвергаясь интенсивному воздействию как мифологической, так и светской форм культуры.

Однако усиление мифологического компонента в сознании верующего, на наш взгляд, объясняется не только совокупностью исторических и культурных факторов. Мы согласны с М.Ю. Смирновым в том, что чистых форм религии в культуре не существует, все они в значительной мере отягощены мифологическим компонентом [Смирнов 2006: 280], и никогда не имеет места полное замещение мифологической константы религиозной, особенно, если речь идет об уровне массового сознания [Смирнов 2005: 278]. О чистой форме религиозного сознания речь может идти лишь в том случае, если мы имеем дело с человеком как отдельной личностью. Р. Белла писал: «Не религиозная организация является носителем веры, но личность, берущая на себя функцию контроля символических систем» [Белла 1997: 52]. Это означает, что переживание религиозного опыта является (в отличие от мифологических практик) сугубо индивидуальным процессом и не может быть путем волевых усилий транслировано в сознание группы, чьи лакуны в мировосприятии восполняются, чаще всего, за счет мифогенеза. Особенно эта тенденция характерна для современных обществ, духовная сфера которых сочетает в себе элементы мифологической, религиозной и светской форм культуры [Лебедев 2003: 4 и далее].

Религиозная мифология является более доступной для человека в силу своей эмоциональной окрашенности, использования близких для человеческой психики сюжетов, основанных на воспринимаемых всеми людьми архетипических образах. Благодаря сочетанию доступной формы изложения, близких большинству людей паттернов и освященных религией норм и принципов, воплощенных в доступной форме, она способна вы-

ступить в качестве основы массовой религиозности. Приходится признать, что на уровне жизни отдельного верующего религия очень часто остается на уровне мифа. Даже интенсивное развитие религиозного сознания не может полностью устранить процесс мифотворчества, способный привести к ремифологизации всей религиозной системы [Смирнов 2006: 279].

Следует отметить, что сама религиозная система создает границы для мифотворчества, основой которых становится каноническая норма. Именно она определяет основные мировоззренческие принципы религиозной системы, способы существования религиозных институтов и стратегию коллективного и индивидуального поведения верующих. В тех случаях, когда мифологический сюжет в значительной степени начинает обособляться от того, что принято воспринимать как канон, происходит наделение его статусом апокрифического текста, кощунства, богохульства, еретического учения и насильственное вытеснение за рамки вероучитель-ной системы. Таким образом, мы утверждаем, что внутри религии как системы при сохранении канонической части вероучения в сознании верующих постоянно осуществляются процессы ремифологизации.

С другой стороны, любая мифологическая система, в своем существовании реагирующая на изменения в культуре, формирует пласт сюжетов, связанных с наличием религиозного отношения. Они могут выступать как вариант адаптации существующих верований по отношению к религиозной системе, а также описывать события, связанные с религиозным компонентом духовной жизни общества. Возникающие вновь мифологические сюжеты выступают в качестве своеобразного ответа всем изменениям, происходящим в религиозном и светском сегментах общественного сознания. При этом мифологическое сознание саму религию воспринимает магически, рассматривая ее как инструмент для решения проблем существования общества и человека [Смирнов 2006: 271].

Возникающий в религиозной сфере культуры миф, как и другие феномены духовной сферы, находится в зависимости от протекающих в ней процессов. Постепенное перенесение центра координат культурной жизни в сторону человека сделало возможным возникновение светских элементов духовной жизни [Лебедев 2003: 15], оказывающих влияние как на религиозное сознание, так и на мифологическое мышление. Отметим, что мифология как частично зависимая от религии форма верований не всегда является подверженной изменениям такого рода. Процесс обмирщения протекает как имеющий и мифогенные компоненты, специфически проявляющиеся в каждой форме общественного сознания [Хюбнер 1996]. Освобождение религией идеологического пространства создает возможность для существования в нем лакун и заполнения их мифологическим содержанием. Это могут быть результаты ремифологизации общественного сознания, возрождающие автохтонные образы, спонтанно возникающие на архетипическом основании новые мифологические сюжеты и волюнтаристски сконструированные мифы в рамках политико-

идеологических построений и текстов, принадлежащих различным сферам общественной жизни.

В условиях внешнего доминирования светской формы мировоззрения мифотворчество также начинает подчиняться процессу расщепления смыслов. Отсутствие регламентации в духовной сфере создает возможности порождения авторских мифологем в различных сферах творчества, которые могут сочетаться с традиционными, укорененными в архетипах образами. Каждая из областей духовной жизни общества, имея в качестве своих субъектов носителей коллективного бессознательного, также является полем для возникновения новых мифологем. Отсутствие разработанной идеологии, разрушение традиционной системы образования и досуга в современном обществе привели к возникновению значительного числа лакун в духовной жизни, наиболее быстро заполняющихся результатами процессов мифогенеза. Ж. Бодрийяр писал: «Ныне, когда исчезают религиозные и идеологические инстанции, нашим единственным утешением остаются вещи; это бытовая мифология, в которой гасится наш страх времени и смерти» [Бодрийяр 1999: 108]. Поэтому можно говорить о том, что светская культура предоставляет гораздо более широкое поле для мифотворчества, нежели религиозная.

Процессы мифотворчества в светской культуре могут осуществляться как в границах индивидуального сознания, так и на уровне групп. Дополнительным стимулом к этому становится активное развитие массовой культуры. В функционировании массовой культуры также присутствуют процессы объяснения феноменов окружающего мира, а следовательно работают механизмы спонтанного мифогенеза. В.И. Гараджа полагает, что мифологизация может быть вариантом протеста против всеобщей рационализации сознания [Гараджа 2010: 193], требующей специальной подготовки и имеющей элитарную природу. Спецификой мифотворчества в массовом варианте становится наибольшее распространение упрощенных образов, высокая степень их эмоционального насыщения, связь мифологических сюжетов с наиболее яркими акторами культурного пространства. Эти мифы образуют значительный пласт в современной культуре и обладают высокой устойчивостью благодаря постоянной поддержке со стороны средств информации и коммуникации.

Вместе с тем претензии на доминирование в современной культуре религиозного и светского типов мировоззрения не привели к полному исчезновению или частичному редуцированию элементов архаического мышления с его архетипической составляющей. А. Адлер, В. Рейх, Э. Эриксон, Л. Фойер представили аргументацию архетипичности как имманентного свойства идеологии и константности социальных мифологем в любых идеологических системах [Алпеева 1994: 29]. На наш взгляд, это обстоятельство связано с принципами, на основе которых осуществляется трансляция компонентов мифа. Именно в субъекте мифотворчества заложен потенциал не только дополнения основного культурного текста, которое может быть спровоцировано изменением внешних условий, но и транс-

формации ряда исходных моментов. Степень развитости индивидуального восприятия мира определяет уровень потенциала для коррекции и даже деформации как отдельных составляющих текста, так и его структуры в целом. Поэтому для современной культуры характерна поливариантность процессов мифотворчества, причем в индивидуальном варианте: «в современной машинной цивилизации место для мифологического времени остается только в отдельном человеке» [Леви-Строс 2001: 213].

Одним из ярких примеров генерирования современной мифологии, связанной одновременно как с религиозной, так и светской культурой, является процесс формирования бытовых представлений о православии в среде самих верующих. Религия для них превратилась в необходимый, но не сильно обременяющий элемент существования, допускающий возможность творчества в понимании вероучительных канонов и норм религиозного поведения. Возможности для такого рода творчества и были обусловлены влиянием светской культуры, а его результаты — преломлены в бытовом религиозном сознании.

Пространство представлений о православной вере, РПЦ и связанных с ними традициях и практиках в настоящее время является очень широким. Социологи утверждают, что формально за последние 10 лет религиозность россиян выросла: в 2000 г. о вере в Бога заявляли 47% россиян, в 2011 г. — уже 58%. При этом 72% россиян считают себя православными, что на 15 пунктов больше, чем религиозных людей [Насколько религиозно. ..], причем и здесь наблюдается рост (59% респондентов объявили себя таковыми пять лет назад) [Шмырев]. Очевидно, что социологический казус связан со специфическими представлениями православных о своей религии и сопряженных с ней феноменах. Такие верующие не только не склонны тщательно выполнять требования обрядового характера (около 80% не собираются менять свой рацион в связи с православным постом -столько же, сколько и в 1998 г. Лишь 2% россиян строго постятся от Масленицы до Пасхи [Шмырев]), однако и допускают возможность (не имея специальной подготовки и не всегда будучи хорошо осведомленными) трактовать по-своему положения веры и связанные с ними идеи и концепции. Православный россиянин готов декларировать собственную религиозную идентичность, не обременяя себя связанными с этим обязательствами. Возможно, это связано с потребностью в православии не как в религии, а как в основе для формирования либо национальной идеи, либо отправной точки для заполнения идеологического вакуума [Степанянц 2002: 25].

Источниками информации по бытовым представлениям о православии в среде верующих послужили материалы, собранные в ходе проведенного в 2006-2008 гг. анкетирования (было собрано 172 анкеты, включающие наряду с другими позициями вопросы, ответы на которые характеризуют уровень религиозного сознания верующих), анализа материалов Интернет-форумов, блогов, «живых журналов». Особым видом текста, дающего необходимые сведения, стали анекдоты, наглядно показывающие

тенденции в восприятии православия на бытовом уровне в среде верующих разных типов (более подробно о типах верующих см.: [Шмелев]).

В качестве дополнительного источника информации были использованы данные, полученные в ходе работы фокус-групп. Использование методики сбора информации при помощи полуструктурированной фокус-группы не является традиционным для религиоведения и смежных дисциплин. асе» обеспечивает достаточно свободный характер беседы и позволяет получить информацию от респондентов ин-тровертного типа за счет эффекта «массового движения». В нашем исследовании приняли участие две фокус-группы по 15 человек, что немного больше принятого в маркетинговых исследованиях количества (8-12 человек). По нашему мнению, это не нарушило динамичности исследования и сохранило связность обсуждения поднятых вопросов. Были соблюдены принципы социальной и возрастной однородности (работники горной промышленности и рабочие промышленных предприятий, мужчины в возрасте 27-40 лет).

Преимуществом фокус-группы для религиоведческого исследования является возможность получать глубинную информацию, связанную с интимными вопросами и тщательно сохраняемую от посторонних в обычном общении, а также фиксировать широкий спектр отношения к проблеме. Это достигается за счет снятия психологического барьера между интервьюером и респондентами, а также за счет общения респондента с себе подобными. Поскольку результаты, полученные в фокус-группах, нерепрезентативны для всей генеральной совокупности, мы использовали полученные в результате их проведения данные для верификации информации из других источников. Отметим, что в ходе анализа полученных данных не учитывалось, является ли респондент традиционно православным в результате семейного воспитания или стал неофитом по стечению обстоятельств личной жизни или воздействия среды общения.

Представляется возможным выделить несколько направлений, по которым осуществляется трансформация взглядов на религию, общество и человека, предписанных канонами и церковными правилами. Одним из наиболее важных для представления о субъектах пространства отечественного православия представляется способ идентификации себя как члена православного сообщества. Работа в фокус-группах и анализ анкет выявили следующие любопытные варианты самоопределения.

«Я православный, потому что я «крещеный», я, так получается, вступил в эту веру. Верующим я себя не считаю, т.к. если бы не определенные обстоятельства моей жизни, я бы до сих пор не стал бы даже православным. По своей сути я атеист, но после моих последних приключений я не знаю, кто меня наказывает за мои грехи»;

«я могу назвать себя православным и верующим, потому что я крещеный»;

«считаю себя православным и немного (курсив — С.Р.) верующим»;

«могу считать себя православным — это вера моих предков. Но верующим себя назвать не могу, в силу многих причин»;

«я православный верующий, т.к. стараюсь ходить в Церковь ставить свечку. Думать и размышлять о Боге. И для чего мы живем на этой земле»;

«я считаю себя православным, потому что соблюдаю традиции, обычаи»;

«человек может считаться православным, если он ходит в церковь, соблюдает традиции, верит в то, что кто-то там, на небесах, ему помогает»; «можно быть православным, но не верующим»; «я православный, но сильно в Бога не верю (курсив — С. Р.)»; «я могу считать себя православным, потому что православие присутствует в моей семье, и я привык с детства»;

«православный, неверующий (курсив — С.Р.), но в тяжелые жизненные ситуации/времена обращаюсь к религии и прошу себе помощи/поддержки»;

«я православный, потому что крещеный и мне импонируют духовные идеи и ценности Русской Православной Церкви. право каждого человека верить в Бога или кого-то другого (курсив — С.Р.)».

Большинство респондентов указывают на связь своего отношения к религии и семейных традиций, а также исторического наследия. При этом основным сегментом религиозной системы становится идентификация на основе стереотипов и стандартных поведенческих образцов. В связи с этим могут возникать нелепые внешне затруднения: «Я христианка, а муж мусульманин. Можно ли сделать ребенку две веры?».

Отечественное православие на бытовом уровне репрезентируется не в качестве религиозной системы, а как совокупность определенного рода норм и поведенческих установок, связанная с вероучительными моментами лишь отчасти, за счет соблюдения некоторых обрядов.

Мы не склонны трактовать эту ситуацию как обрядоверие — буквальное соблюдение норм религиозного поведения без их глубокого осмысления, поскольку ценность в данном случае представляет не сам обряд, а совокупность актов символической природы. Важно то, что совокупность коннотаций с обрядом генерирована не на основе церковных установлений, а под влиянием мифологического сознания. Православный в таком понимании — это член традиционно сложившегося коллектива, действующий по установленным правилам, иногда ощущающий связь с сакральным началом. Эти правила также формируются сообществом на бытовом уровне и получают мифологическое обоснование.

Содержание священных книг также подвергается трансформации вплоть до деформации основных смыслов: «Моя бабушка всю жизнь прожила рядом с церковью. Очень набожная, постоянно молится. И вот уже несколько лет она мне не верит, что на приветствие «Христос воскрес!» надо отвечать «Воистину воскрес!». Она же отвечает «Воинственно воскрес!»». В наибольшей степени искажение догматических положений касается наиболее сложных для восприятия тем: «Ветхий завет — это кусочек

торы, про еврейскую религию там в основном. Читайте Евангелие, там про треть бога пишут».

Очень часто носителями деформированных представлений о сути православного учения становятся люди, стремящиеся самостоятельно рассуждать на тему веры и верований: «Есть Бог Эрос, нейтральный вобщем-то, но дьявол делает за него проституцию, ревность, троянские войны и т.д., есть бог магии. На его основе дьявол делает ворожей, черных магов, злых ведьм и всякую нечисть. Есть бог огня. На его основе дьявол делает пожар. Есть ядерные силы и гравитация. На их основе дьявол делает Хиросиму и падение самолетов. Для того и послан Сын Божий, раз за разом, чтобы научить людей правильно пользоваться силами. Но люди ничего не понимают»; «бог и дьявол различаются по времени, как различные этапы эволюции», «Бог внутри каждого, Бог совершенствует мир каждую секунду и т. д. Вспомните самое начало писания о сотворении мира, когда дошло дело до человека получилась первая промашка. Задумал создать по образу и подобию своему. И создал по образу своему. Вывод: биолаборатория, и как любой ученый, Бог так же допустил ошибку. Ну не получилось. Ну не умеет он всего. А Утрення Заря (сатана) — всего лишь опозиция правящей партии».

Креационизм начинает дополняться элементами научного объяснения мира: «Моя подруга считает себя верущей, поэтому она глубоко уверена, что Бог создал Адама и Еву из обезьян». Эсхатологические идеи получают социально-бытовую трактовку: «Пока я собирала ягоду, рядом стояла моя чересчур религиозная двоюродная бабушка, и говорила: «Бабку Маланьку знаешь? Не? Маланька усё на свете знает, книжки про бога читает, усё что у них понаписано, сбывается. — А про конец света что-нибудь есть? — спрашиваю я и поглубже залезаю в смородину, чтобы она не видела, как я улыбаюсь. — Есть, как не быть? Ууу понаписана страсть! По земле будет ходить антихрист и поотбирает у нас усю пенсию. .. страх какой, воо»».

Чаще всего такая поверхностная, деформированная религиозность проявляется в слабых попытках воспроизводить православный образ жизни: «Сидим вчера на юбилее одной дамы. Народу прилично собралось, стол ломится: мясо такое, мясо сякое, рыба, икра, салатов море разных, водка и много еще чего. После очередного тоста кто-то из гостей задает вопрос: — «Ну что, караоке сегодня петь будем?» Хозяйка: «Ну вы что такое говорите, нельзя, пост…». По законам мифологического мышления в православное пространство пытаются включить одушевленных существ из человеческого окружения: «Есть у меня один религиозный друг … только вот слишком фанатичный … он своему коту в пост не давал есть мясо!!!» (имеют место случай исповеди и попытки причастить кота) [О причащении…]. Иногда присутствуют и неодушевленные предметы: «На православном форуме: «Батюшка, я случайно осенила крестным знамением унитаз. Что мне теперь делать?»; «Собираю себе новый компьютер. Надо ли его освящать в храме? Какие молитвы надо читать при сборке, чтобы он работал долго?»».

Обрядовая практика, связанная с православной традицией, также распространяется на братьев меньших: в РУНЕТе ходит фотография записи на заказной молебен священномученикам Харлампию и Власию, где первыми идут корова красной масти Зорька и бычок такой же масти Филька, за которыми следуют куры, и уже потом — несколько имен людей. Документ венчают от руки написанный крест и нанесенный штемпель с датой. Обращение к Власию ради домашней скотины отчасти объяснимо, если вспомнить о традициях почитания бога Велеса как «скотьего бога», но сама форма молебна здесь выступает индикатором даже не мифологического, а эклектического сознания. Основанием для включения становится характерное для мифологического сознания представление о всеобщей одушевленности всех предметов окружающего мира, их онтологическом равенстве.

Церковная обрядность получает расширительные, прикладные и полумифологические, основанные на принципе мифической партиципации, трактовки. Особенно часто это применяется к обрядам, имеющим материальные элементы — свечи, святую воду, иконы и др. «Нельзя использовать спички при зажигании лампадки или свечки. В спичке содержится сера, а сера — материал дьявола. Необходимость подходить к исповеди со свечой. Когда ставишь свечку на канон, нельзя подтапливать низ свечи, а то покойнику ноги подпалишь. Нельзя зажигать свечку от другой свечи, иначе перейдут все болезни и беды того человека, что ее ставил». «Через левое плечо свечку передавать нельзя — таким образом ты проклинаешь того, через кого передаешь. Также говорят, что нельзя зажигать свою свечу от других, так можно на себя взять чужие грехи… Чтобы человеку было плохо (чтобы, например, врагу отомстить), ставят свечи на канун за живых людей. Перед всеми иконами надо свечи поставить, да потолще. Если свеча сгорит полностью, то исполнится загаданное желание. Количество покупаемых свечей должно быть обязательно четным. Нельзя задувать свечу, надо о подсвечник гасить, или пальцами: в один храм бес зашел, дунул, и все свечи погасли. Человек приходит в храм поставить свечу, чтобы исполнилось его желание. При этом тот, кто ставит свечу, загадывает желание и ждет, пока она догорит, считая, что желание из-за этого исполнится. Бывает, какая-то бабушка две свечки купит, закрутит одну за другую, ставит их так, зажигает и молится. Это чтобы дети «жили мирно и счастливо»».

Все действия, связанные со свечами, наделяются магической природой и рассматриваются как панацея: «В церквах можно частенько услышать вопросы прихожан: «.у иконы какого святого поставить свечку от такого-то недомогания?»» [Орлова]. Распространено использование обрядов, связанных со свечами, для решения семейных проблем: «Одну молодую женщину со скрученными свечами спросили: «А зачем вы так сделали?» — «Мне муж изменяет. Я соединяю свечи, чтобы он не уходил от меня»». Производимые действия не имеют канонического обоснования, они основаны на мифологическом принципе качественного подхода в характеристике мира, когда каждый предмет полномочен представлять всю совокупность предметов того же рода, а производимое действие влечет за собой аналогичное по

отношению к другому объекту. Повод использования свечей может быть и совершенно далеким от религиозной жизни, к тому же используемым слабо верующими людьми: «Я . в храм нечасто хожу, но мне надо помолиться за сына, чтобы он экзамен сдал. Кому тут помолиться?» — «Богу», — отвечаю. -«КАКОМУ Богу?! Иконе какой свечку поставить?»» [Рассказ.].

Приведенные примеры показывают, что религиозное значение предметов при использовании в быту частью православных теряет полностью свою символическую нагрузку, превращаясь в элемент магико-мифологической практики, связанной с религиозной системой только внешне, да и то не всегда. Показательно, что «пользователи» свечей не всегда себе представляют не только смысл ритуала, но и сам сакральный объект, что делает их маргиналами по отношению к той общности верующих, на членство в которой они пытаются претендовать своими действиями.

Наиболее часто ритуалы используются для решения проблем, связанных со здоровьем: «только священномученик Антипа спасет от зубной боли» [Орлова]. Такой подход кристаллизуется на уровне популярно-массовых форм распространения информации: издаются книги вроде «Православное лечение пением», «Исцеление православным постом», «Православные рецепты водолечения» и тому подобное. Образки, святую воду, освященные масла используют не только во время болезни, но и для профилактики хворей [Орлова]. В полной мере магический подход распространяется и на вербальные формы культовой практики, также подчиняя их прагматическим целям и находя этому обоснование, не связанное с церковными установлениями: «Молиться необходимо только вслух. После похорон необходим заказ сорокоустов в трех монастырях; заказ сорока сорокоустов в сорока разных местах».

Слово приобретает магическую мощь, транслируя некую духовную субстанцию от одного носителя веры к другому: «Если во время исповеди случайно узнал о каком-нибудь чужом грехе, этот грех обязательно перейдет на тебя. При крещении нельзя брать имена мучеников, а то всю жизнь будешь мучиться». В ряде случаев речевые практики полностью повторяют принятые в архаических культурах и связанные с обрядами инициации действия: «После крещения надо еще раз окреститься, чтобы получить второе имя и сделать это имя тайным, тогда никто не сможет навести порчу». Молитва может быть использована и в качестве оберега: «.. .он религиозный … на полном серьезе думает, что смысл молитвы перед едой — ЧТОБЫ НЕ ОТРАВИТЬСЯ!».

Важность православной обрядности для верующих приводит к возникновению форм, преследующих исключительно прикладные цели: «В целях укрепления душевных сил энергетиков, их воспитания на канонах и ценностях православной веры и культуры святым небесным покровителем распределительного электросетевого комплекса России наречен святитель Спиридон Тримифунтский» [О небесном покровителе.].

Наибольшее значение придается кресту и обряду крещения. По-видимому, именно его рассматривают как способ закрепления в религиоз-

ном пространстве вне зависимости от повода, места и времени: «Иду по улице, 18. 30, самый пик, машины в три ряда. На другой стороне улицы -монастырь, храм действующий. Вдруг одна машинка, рядом со мной, тормозит. И весь поток за ней тоже. Смотрю — в машинке дамочка, одной рукой по телефону разговаривает, а другой рукой себя крестным знамением осеняет, троекратно. Перекрестилась — и все поехали…». Иногда применение крестного знамения может выглядеть совсем комично: «По радио играет Нау «Прогулки по воде». «Видишь там на горе возвышается крест…» и т.д. Мало того, что одна из бабушек подпевает, она КРЕСТИТСЯ при этом!!!».

Комичность эта, по нашему мнению, порождена неприемлемостью для сознания рефлексирующего индивида вульгарного сочетания различающихся элементов религиозной и светской культуры. Крест как символ становится актуальным для всех сфер применения, включая сугубо прикладную. Шахтеры верят, что «.нельзя помечать что-либо в шахте крестом. Лучше пометить галочкой. Согласно преданию, подземные духи очень не любят христианскую веру. Поэтому если они увидят крест на стене, то обязательно сделают какую-нибудь пакость» [Шахтерские приметы]. О наличии развитого мифо-сознания, благодаря которому православная традиция претерпевает столь сильные изменения на повседневном уровне, свидетельствует обращение к гадалкам и гороскопам, верят в судьбу (около 40% опрошенных) [Рязанова, Михалева 2011: 158]. В этом отношении православные не столько выделяются из среды других россиян, сколько воспроизводят наиболее характерные тенденции современной культуры [Суеверные.].

Очевидно, что в культуре, существующей на стыке религиозной мифологической и светской форм мировоззрения, традиционная религиозная система реализуется в своем наиболее популярном варианте — религиозной мифологии. Православие сохраняет популярность как система-образ жизни, в наибольшей мере опирающаяся на автохтонную традицию, в наименьшей — на совокупность канонических правил и норм. В массе верующих религиозный субстрат вычленяется слабо, испытывая сильное влияние историко-культурных и личностных факторов. Поэтому в большей мере стоит говорить о присутствии в отечественной культуре индивидов с мышлением и поведением «православного имиджа», под которым мы понимаем следование жизненной стратегии, зависящей от православия и использующей его систему образов и категорий по формальному признаку. Если допустить, что такой принцип отношения к религии характерен для большинства носителей традиционной религиозности, то следует говорить не о конфессиональной (вероисповедной) картине в границах современной культуры, а о наличии значительной по объему совокупности граждан, делающих свой выбор в пользу определенного образа жизни.

Материал поступил в редколлегию 15.04.2014 г.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Алпеева Т.М. 1994. Социальный миф как культурно-исторический феномен. Изд. 2-е, доп. Минск. 256 с.

Андреева Л. А. 2003. Процесс дехристианизации в России и возникновение квазирелигиозности в XX веке // ОНС : Обществ. науки и современность. № 1. С. 90-100.

Белла Р. 1997. Религия как символическая модель // Религия и право. Вып. 2-3. С. 52-53.

Бодрийяр Ж. 1999. Система вещей. М. : Рудомино. 224 с.

Гараджа В.И. 2010. Социология религии. М. : ИНФРА-М. 304 с.

Ефименко М.Н. Религиозная традиция как фактор регионального религиозного пространства [Электронный ресурс]. URL:

http://tomb-raider6.narod.ru/lib/bb/iii_bolshakovskie_chtenija/religioznaja_tradicija_kak_faktor.html (дата обращения: 14.02.2012).

Забияко А.П. 2006. Язычество: от религии крестьян до кибер-религии // Религиоведение. № 1. С. 69-80.

Лебедев С.Д. 2003. Религиозная и светская культуры как типы систем социального знания. Белгород : Изд-во Белгород. гос. ун-та. 48 с.

Леви-Строс К. 2001. Структурная антропология. М. : ЭКСМО-Пресс. 512 с.

Митрохин Н. 2004. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М. : Новолит. обозрение. 648 с.

Насколько религиозно российское общество [Электронный ресурс]. URL: http://ttolk.ru/?p= 11588 (дата обращения: 11.09.2012).

О небесном покровителе распределительного электросетевого комплекса России, 2012 : информ. письмо ОАО «МРСК Юга», филиал «МРСК Юга» — «Ростовэнерго» от 27.03.2012.

О причащении котов [Электронный ресурс]. URL: http://www.kalinovmost.org.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=1257 (дата обращения: 02.04.2014).

Орлова Л.В. Как суеверие заменяет современную медицину [Электронный ресурс]. URL: http://www.med2.ru/story.php?id=27043 (дата обращения: 16.07.2012).

Рассказ продавщицы свечей [Электронный ресурс]. URL: http://www.interfax-religion.ru/orthodoxy/?act=mosaic&root=3&page=11 (дата обращения: 16.07.2012).

Рязанова С.В., Михалева А.В. 2011. Феномен женской религиозности: региональный срез. Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та. 240 с.

Смирнов М.Ю. 2005. Смысл мифологии: ментальное и социальное значения // Вестн. Рус. Христиан. Гуманит. Акад. СПб. № 6. С. 277-278.

Смирнов М.Ю. 2006. Социокультурное бытие религии в ракурсе философии мифа // Третьи Торчиновские чтения. Религиоведение и востоковедение : материалы науч. конф. СПб. : Изд-во Санкт-Петербург. ун-та. С. 277-280.

Степанянц М. 2002. Этноконфессиональные процессы в современной России: ислам // Неприкоснов. запас. № 6(26). С. 24-31.

Субботин Е.В. 2004. Трансформации религиозного сознания в обществе потребления // Вызовы современности и философия : материалы круглого стола / под общ. ред. И.И. Ивановой. Бишкек. С. 48-57.

Суеверные и несуеверные россияне: социальный портрет, политические предпочтения? [Электронный ресурс]. URL: http://sreda.org/opros/suevernyie-i-nesuevernyie (дата обращения: 01.03.2014).

Хюбнер К. 1996. Истина мифа. М. : Алетейя. 650 с.

Шахтерские приметы [Электронный ресурс]. URL: http://miningwiki.ru/wiki/%D0%A8%D0%B0%D 1 %85%D 1 %82%D 1%91 %D 1 %80%D1%81 % D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D1%81%D1%83%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0% B8%D1%8F (дата обращения: 22. 04.2010).

Шмелев И.М. Понятие «религиозная личность» и классификация типов верующих людей в зарубежной и отечественной психологии [Электронный ресурс]. URL: http://sociosphera.ucoz.ru/publ/konferencii_2012/aktualnye_problemy_sovremennykh_politiko_p sikhologicheskikh_fenomenov_teoretiko_metodologicheskie_i_pr/ponjatie_religioznaja_lichnost _i_klassifikacii_tipov_verujushhikh_ljudej_v_zarubezhnoj_i_otechestvennoj_psikhologii/69-1-0-1637 (дата обращения: 11.09.2012).

Шмырев А. Истина где-то рядом. Социологи узнали, что думают россияне о религии [Электронный ресурс]. URL: http://sfi.ru (дата обращения: 11.09.2012).

Froese P. 2004. Forced secularization in Soviet Russia: Why an Atheistic monopoly failed? // Journal of the scientific study of religion. Vol. 43, № 1 (mar.). P. 35-50.

Sutton J. 2006. «Minimal religion» and Mikhail Epstein’ interpretation of religion in Late-Soviet and Post-Soviet Russia // Studies in East European Thought. Vol. 58, № 2 (jun.). P. 107-135.

References

Alpeeva T.M. Social’nyj mif kak kul’turno-istoricheskij fenomen [Social myth as a cultural and historical phenomenon], 2nd ed., dop., Minsk, 1994, 256 p. (in Russ.).

Andreeva L.A. Process dehristianizacii v Rossii i vozniknovenie kvazireligi-oznosti v XX veke [Process of dechristianisation in Russia and emergence of quasi-religiosity in the XX century], ONS : Obshhestv. nauki i sovremennost’, 2003, no. 1, pp. 90-100. (in Russ.).

Bella R. Religija kak simvolicheskaja model’ [Religion as a symbolical model], Religija i pravo, 1997, iss. 2-3, pp. 52-53. (in Russ.).

Baudrillard J. Sistema veshhej [The System of Objects], Moscow, Rudomino, 1999, 224 p. (in Russ.).

Efimenko M.N. Religioznaja tradicija kakfaktor regional’nogo religioznogoprostranstva [Religious tradition as a factor of regional religious space], available at: http://tomb-raider6.narod.ru/lib/bb/iii_bolshakovskie_chtenija/religioznaja_tradicija_kak_faktor.html (accessed in 14 February 2012). (in Russ.).

Froese P. Forced secularization in Soviet Russia: Why an Atheistic monopoly failed? Journal of the scientific study of religion, 2004, vol. 43, no. 1 (mar.), pp. 35-50.

Garadzha V.I. Sociologija religii [Sociology of religion], Moscow, INFRA-M, 2010, 304 p. (in Russ.).

Hjubner K. Istina mifa [Truth of the myth], Moscow, Aletejja, 1996, 650 p. (in Russ.).

Lebedev S. D. Religioznaja i svetskaja kul’tury kak tipy sistem social’nogo znanija [Religious and secular cultures as the types of systems of social knowledge], Belgorod, Izd-vo Belgorod. gos. un-ta, 2003, 48 p. (in Russ.).

Levi-Strauss C. Strukturnaja antropologija [Structural anthropology], Moscow, JeK-SMO-Press, 2001, 512 p. (in Russ.).

Mitrohin N. Russkaja pravoslavnaja cerkov’: sovremennoe sostojanie i aktual’nye prob-lemy [Russian Orthodox Church: current state and actual problems], Moscow, Novolit. obozrenie, 2004, 648 p. (in Russ.).

Naskol’ko religiozno rossijskoe obshhestvo [How religious Russian society is], available at: http://ttolk.ru/?p=11588 (accessed in 11 September 2012). (in Russ.).

O nebesnom pokrovitele raspredelitel’nogo jelektrosetevogo kompleksa Rossii : inform. pis’mo OAO «MRSK Juga», filial «MRSK Juga» — «Rostovjenergo» ot 27.03.2012 [On the patron saint of the Russian distributive electronetwork complex. The information letter of JSC IDGC of the South, IDGC of the South branch — «Rostovenergo» from 27. 03.2012]. (in Russ.).

Oprichashhenii kotov [On communion of cats], available at: http://www.kalinovmost.org.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=1257 (accessed in 02 April 2014). (in Russ.).

Orlova L.V. Kak sueverie zamenjaet sovremennuju medicinu [How the superstition replaces modern medicine], available at: http://www.med2.ru/story.php?id=27043 (accessed in 16 July 2012). (in Russ.).

Rasskaz prodavshhicy svechej [Story of the women selling candles], available at: http://www.interfax-religion.ru/orthodoxy/?act=mosaic&root=3&page=11 (accessed in 16 July 2012). (in Russ.).

Rjazanova S.V., Mihaleva A.V. Fenomen zhenskoj religioznosti: regional’nyj srez [Phenomenon of the female religiosity: regional dimension], Perm, izd-vo Perm. gos. un-ta, 2011, 240 p. (in Russ.).

Shahterskieprimety [Miners’ superstitious beliefs], available at: http://miningwiki.ruwiki/%D00/oA8%D0%B0%D 1 %85%D 1 %82%D 1%91 %D 1 %80%D1%81 % D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D1%81%D1%83%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0% B8%D1%8F (accessed in 22 April 2010). (in Russ.).

Shmelev I.M. Ponjatie «religioznaja lichnost’» i klassifikacija tipov verujushhih ljudej v zarubezhnoj i otechestvennoj psihologii [The concept of «religious personality» and classification of types of the believers in foreign and domestic psychology], available at: http://sociosphera.ucoz.ru/publ/konferencii_2012/aktualnye_problemy_sovremennykh_politiko_p sikhologicheskikh_fenomenov_teoretiko_metodologicheskie_i_pr/ponjatie_religioznaja_lichnost _i_klassifikacii_tipov_verujushhikh_ljudej_v_zarubezhnoj_i_otechestvennoj_psikhologii/69-1-0-1637 (accessed in 11 September 2012). (in Russ.).

Shmyrev A. Istina gde-to rjadom. Sociologi uznali, chto dumajut rossijane o religii [Truth is somewhere nearby. Sociologists have learned what Russians think of religion], available at: http://sfi.ru (accessed in 11 September 2012). (in Russ.).

Smirnov M.Ju. Smysl mifologii: mental’noe i social’noe znachenija [Sense of mythology: mental and social values], Vestn. Rus. Hristian. Gumanit. Akad., St. Petersburg 2005, no. 6, pp. 277-278. (in Russ.).

Smirnov M.Ju. Sociokul’turnoe bytie religii v rakurse filosofii mifa [Sociocultural existence of religion in the foreshorten of myth philosophy], Tret’i Torchinovskie chtenija. Religiove-denie i vostokovedenie : materialy nauch. konf., St. Petersburg, Izd-vo Sankt-Peterburg. unta, 2006, pp. 277-280. (in Russ.).

Stepanjanc M. Jetnokonfessional’nye processy v sovremennoj Rossii: islam [Ethnoconfessional processes in modern Russia: Islam], Neprikosnov. zapas, 2002, no. 6 (26), pp. 24-31. (in Russ.).

Subbotin E.V. Transformacii religioznogo soznanija v obshhestve potreblenija [The transformations of religious consciousness in the consumerist society], I.I. Ivanova (ed.), Vyzovy sovremennosti i filosofija : materialy kruglogo stola, Bishkek, 2004, pp. 48-57. (in Russ.).

Suevernye i nesuevernye rossijane: social’nyjportret, politicheskie predpochte-nija? [Superstitious and non-superstitious Russians: social portrait, political preferences?], available at: http://sreda.org/opros/suevernyie-i-nesuevernyie (accessed in 01 March 2014). (in Russ.).

Sutton J. «Minimal religion» and Mikhail Epstein’ interpretation of religion in the Late-Soviet and Post-Soviet Russia, Studies in East European Thought, 2006, vol. 58, no. 2 (jun.), pp. 107-135.

Zabijako A.P. Jazychestvo: ot religii krest’jan do kiber-religii [Paganism: from religion of peasants to a cyber religion], Religiovedenie, 2006, no. 1, pp. 69-80. (in Russ.).

Svetlana V. Ryazanova, Doctor of Philosophy, Associate Professor, Senior Researcher, Department of the Research of Political Institutes and Processes, Perm Scientific Center, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, Perm. E-mail: [email protected]

RUSSIAN ORTHODOXY IN CONTEMPORARY SOCIETY

Abstract: The article is devoted to the peculiarities of the perception of the Orthodox doctrine and ritual in mass consciousness. Orthodoxy is considered not only as a component of domestic culture, but also as a result of modernization of the social space. The restoration of legal and cultural status of Orthodoxy has not resulted in the restoration of its influence over the population of the country, despite the claim for spiritual monopoly. Constantly interacting with mythological and secular factors of culture, Orthodoxy adapts itself for changing social conditions and is developed as multilevel and multiple religious system. Orthodoxy forcedly turns into the religion of the individual, which is reduced to convenient forms and is taken out from the public sphere. Only formalities of traditional ritual practice are fixed in the public space. The article analyses the main mythologemes, which arise because of the orthodox way of living. Orthodoxy appears as one possible way of self-identification of the individual, having weak communications with religious consciousness. The patterns of the transformation of the religious doctrine in the ordinary consciousness, which are reduced to the designing of mythologemes with formally religious plot, the archetypical basis and secular functions are marked out.

Keywords: myth, religion, culture, Orthodoxy, ordinary consciousness.

Человек — камень. Как живется священнику, у которого нет «Мерседеса» | fontanka.ru

— Добрых учительниц им Бог послал, — радуется отец Петр.

Иногда про священников говорят, что они сами как дети. Живут в своем божественном мире, оторваны от реальности. Это точно не про отца Петра. Он погружен в реальную жизнь по самую голову.

В декабре 2016 года священник прибыл к новому месту службы – в Петербург, точнее в поселок Левашово. Строить на пустом месте церковь святителя Спиридона. И хотя на период строительства настоятель освобожден от налоговых отчислений в епархию, ему от этого не легче.

— Кризис. Всем тяжело живется. Мы ищем адреса разных фирм в Интернете, отправляем им проект будущей церкви, всю документацию – просим помочь. Уже больше чем в 100 компаний послали письма. И ни из одной не получили вообще никакого ответа!

Удивительно, но реально оказывают помощь простые небогатые люди. А бизнесмены помогают больше на словах. Один из них очень обнадежил отца Петра в самом начале. Посулил щедрое стабильное финансирование. Священник под это дело даже новую машину купил в кредит – все-таки несколько раз в неделю из Выборга в Левашово ездить приходится. А благодетель взял и исчез. И что теперь делать с этим кредитом? Машину банк отобрал, за долги в доме свет отключили.

Был период, когда семье отца Петра реально не хватало на одежду и обувь младшим детям — они ведь быстро растут. Еще и шалят, бывает, так порвут брюки или рубашку, что уже не заштопаешь. А ведь надо и старшей дочке помогать, которая живет в общежитии. Причем отец Петр не последний священник. Он протоиерей и кандидат богословских наук (окончил заочно Киевскую духовную академию).

— Помню, в 97-м году, в самом первом моем храме в Башкирии тяжело было. А теперь ситуация просто бедственная, — вырывается у отца Петра. — Но слава Богу за все! Без истинной веры тяжело нести этот крест. Без трудностей не закалялся бы священник. Если сам прошел через тяготы, то знает, как подсказать, помочь человеку, пришедшему к нему в храм за духовной поддержкой.

Если перевести богослужебные награды на воинские звания, то отец Петр подполковник. У него есть палица. Но в отличие от армии звания на их обладателях никак материально не сказываются.

Поможет ли армии военное духовенство? — Российская газета

Об этом ведут диалог бывший командующий Северным флотом, заместитель главы Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Вячеслав ПОПОВ и председатель синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами РПЦ отец Димитрий СМИРНОВ.

 

Российская газета | Авторы законопроекта полагают, что военные священники помогут «укрепить армейскую дисциплину, повысить уровень патриотизма в войсках, а также решить проблему армейской дедовщины». Слово Божие, конечно, способно творить чудеса. Но стоит ли уповать на него в попытках исцелить нашу армию от застарелых болезней и пороков? Не отдает ли это шарлатанством?

отец Димитрий | Я почти десять лет являюсь деканом факультета православной культуры в Академии Петра Великого. За это время около 700 курсантов прошли передо мной. Они уже в войсках, некоторые продолжают учиться. И ни одного дисциплинарного нарушения среди этого контингента! Потому что везде, где появляется священник, изменяется атмосфера. Он к солдатам относится как отец родной, старается их образовать и в историческом плане, и в духовном. Солдат всегда может сказать священнику такое, чего он не скажет офицеру. Поплакать в жилетку, как говорится. Ведь никакие репрессивные меры не улучшают нравственного состояния человека. Еще с древности известно: когда ворам на лобном месте рубили головы, в толпе орудовали карманники. При нашем огромном репрессивном аппарате сколько отвлекается сил на милицию, на тюрьму, на суды! А преступность растет. Вот сейчас после страшного случая в Челябинском танковом училище только и разговоров что про дедовщину. Но правильно сказал министр обороны: дедовщина с детского сада начинается. Нужно обучать людей основам православной христианской культуры. Чтобы создать альтернативу атмосфере волчьей стаи, которая возникает в любом коллективе — начиная с детского сада. Я детский сад прошел, пятидневки и все помню хорошо. А солдаты в сущности тоже дети, только великовозрастные.

РГ | Стало быть, и матросы — дети. Вячеслав Алексеевич, вы командовали флотом. Для укрепления дисциплины на кораблях вам нужен был священник?

Вячеслав Попов | Начну с того, что дедовщина и на флоте есть. Только там она называется годковщина. В армии — дед, а на флоте — годок. Другой жаргон, а суть та же. Но нельзя ставить вопрос так, как он сейчас ставится: мол, что нам делать с дедовщиной? Снова получается кампанейщина. По верхам стрижем, веточки подрезаем, а в корень не смотрим.

РГ | А в чем корень-то?

Попов | Корень — в воспитании личности. Личности, которая обладает достоинством, честью. Которая не допустит унижения ни себя, ни окружающих. Вот я внука своего так воспитал, что он скорее умрет, чем позволит кому-то себя унизить. И сам никогда не унизит никого.

РГ | Спросите любого отца или мать — они вам скажут, что их сын именно так и воспитан. Мать курсанта, изувечившего Андрея Сычева, она ведь искренне не верит, что это мог совершить ее сын. Такой хороший мальчик был, спокойный, добрый — и вдруг… Значит, дело в условиях, которые создает армейская служба для таких проявлений. Военный священник, по-вашему, способен эти условия изменить?

Попов | Вот с этой точки зрения я и смотрю на роль священника в воинском коллективе. Отец Димитрий правильно сказал: солдату важно выговориться, душу облегчить. Если человек верует или на пути к вере, священник может укрепить его дух. Достойная личность себя недостойно не поведет нигде и ни при каких обстоятельствах. Мы имеем десятки тысяч примеров достойного поведения в сталинских лагерях. Там, несмотря ни на что, многие люди не уронили себя. Конечно, армия создает определенные условия, когда на небольшом пространстве, в казарме, собрано большое количество молодых особей мужского пола и каждая особь проявляет то, что в ней заложено.

РГ | Но почему проявляется не лучшее? Не потому ли, что в казарме нередко царят нравы и обычаи лагерной зоны?

Попов | Не надо тут связывать одно с другим. Есть условия для тех или иных проявлений личности. И есть поведение личности в этих условиях. Конечно, условия играют роль. Если военнослужащий имеет возможность помыться, отдохнуть у телевизора или за играми, если у него налаженный быт, то с чего же он будет звереть? Но даже и в ненормальных условиях не всякий солдат начинает вести себя непотребно. Повторяю: если в человеке с детства заложено самоуважение и уважение к другим, никакая казарма, даже самая необустроенная, это не вытравит из него.

РГ | Тогда другой вопрос. Чем может быть полезен военный священник, если большинство солдат и офицеров не верят в Бога?

о. Димитрий | Кто вам это сказал? По официальным данным, 76 процентов в армии — люди верующие.

РГ | В это трудно поверить.

о. Димитрий | Это статистика Главного управления по воспитательной работе. Во всяком случае, на вопрос, есть ли Бог, 76 процентов российских военнослужащих отвечают: да. Разве это мало?

Попов | Я думаю, статистику такого рода следует понимать расширительно. Надо учитывать и намерения. Если человек положительно отвечает на вопрос, есть ли Бог, значит, он хочет верить в Бога, значит, он внутренне готовится к этому. По себе знаю. Я был истинным материалистом всю свою жизнь. А к вере пришел, когда мне было за сорок. И поменял свои взгляды.

РГ | Россия — страна многоконфессиональная. Какую же конфессию должен представлять военный священник?

о. Димитрий | Для армии актуальны только две религии — православие и ислам.

Попов | Православие все-таки в большей степени. Это ответ на вопрос, почему Церковь в армии должны представлять не имамы. В России русского населения 86 процентов. И пусть не все русские — православные, есть среди них и люди другой веры, но все равно православных большинство. Поэтому, на мой взгляд, естественно, что инициативу по созданию в армии института военных священников поддерживает Русская православная церковь.

РГ | Не спровоцирует ли это начинание межрелигиозную вражду в Российской армии?

Попов | Думаю, что нет. Когда я командовал Северным флотом, а это были времена бездуховные, середина 90-х, мы привлекали к сотрудничеству и архиепископа Мурманского и Мончегорского, и представителей других конфессий. Священнослужители — люди мудрые, найдут общий язык. Не будет никакого противостояния. Тем более что у нас в армии нет практикующих мусульман, иудеев, католиков, буддистов… И потом, я знаю многих наших православных священников, знаю их мудрость, терпимость. Если десять верующих мусульман из батальона захотят провести свой религиозный праздник, я совершенно уверен, что православный священник всегда найдет возможность связаться со своими коллегами из мусульманской общины и поможет удовлетворить это желание.

о. Димитрий | Я тоже в этом не сомневаюсь. Мы много столетий живем вместе. Ни один мусульманин не проявил ко мне неуважения из-за того, что я православный человек. Никогда. Представители ислама очень уважают православное духовенство. И ни один православный священник еще не дал повода относиться к нему иначе. А мы, в свою очередь, инструктируем священников, которые служат в войсках. Они там служат на общественных началах, их две тысячи. Так вот, мы объясняем, что, хотя на Северном Кавказе нередко происходят боевые действия, к каждому солдату-мусульманину православный священник должен относиться с подчеркнутой любовью. Если к православному человеку — с любовью, то к мусульманину — с подчеркнутой любовью. И это всеми вполне понимается и приемлется. Словом, с помощью православных военных священников мы всегда сможем найти подход и к мусульманину, и к иудею, и к буддисту.

РГ | В Российской армии позапрошлого века церковную миссию выполняли не только православные священники, там было и мусульманское духовенство.

о. Димитрий | Пусть и сегодня приходят. Правда, это подчас непросто организовать: исламская община не имеет централизованной структуры.

РГ | Тогда почему не обратиться к американскому опыту? Говорят, в армии США один полковой капеллан окормляет людей разной веры, способен отслужить любой религиозный культ.

о. Димитрий | Это не так. Я с военными капелланами НАТО взаимодействую уже десять лет. В США, например, каждый капеллан представляет только свою конфессию.

РГ | В армейской части США несколько капелланов?

о. Димитрий | Нет, капеллан один. Но он осуществляет взаимодействие с другими капелланами, представляющими ислам, протестантизм, католицизм, православие… У них военный капеллан является офицером, носит погоны. Есть главный капеллан родов войск. Он может исповедовать любую религию. Но он отправляет службу только своей конфессии. Если в данном воинском контингенте оказывается большая группа представителей другой конфессии, приглашают соответствующего капеллана. Но православный человек исламский культ не отправляет, как не бывает и наоборот. Это просто смешно. Это чушь самая натуральная.

Попов | А я вообще не понимаю, почему мы должны тут обращаться к американскому опыту. Сколько лет государству Соединенные Штаты Америки? Чуть более двухсот. А сколько годов насчитывает история российская? Письменная — тысячелетие. Теперь возьмем традиции. Американская национальная традиция формировалась два века. Наша — тысячу лет. Так почему, имея тысячелетнюю национальную традицию, мы должны вопреки этой традиции подражать Америке? Давайте действовать в согласии с нашей тысячелетней историей. И с нашей основной религией — православием. Тем более что православие нисколько не подавляет другие религии. Наоборот, оно проповедует терпимость к иной вере.

РГ | Вернемся к законопроекту. Согласно нему священники будут входить в состав воинских частей и носить военную форму. Это разумно, оправданно?

Попов | Лично я против этого. Потому что тогда его будут воспринимать как замполита. А священник должен оставаться священником, находиться на особом положении. Надо ли ему входить в штат воинской части? Не знаю. В идеале — не надо бы. Но куда-то он все же должен быть приписан. Сколько нам нужно священников в армии?

о. Димитрий | Три с половиной тысячи.

Попов | Три с половиной тысячи людей должны на что-то жить. Да еще в армейских условиях, по армейскому распорядку. Часть по тревоге подняли, солдаты и офицеры — в поле, на корабль…

РГ | …И он с ними?

Попов | И он с ними. Это нелегкая армейская служба. Следует ли проходить ее в штате министерства обороны? Пока не могу сказать. Надо провести эксперимент. И конечно, в масштабе не одного полка. Тогда многое станет яснее. Может, и не стоит военным священникам получать зарплату в министерстве обороны. Может, министерство будет перечислять Церкви некие средства за… ну, предоставляемые услуги, что ли. Не знаю, не знаю, надо смотреть, пробовать. Но что военный священник не должен носить погоны, в этом я убежден совершенно.

РГ | А вы как считаете, отец Димитрий?

о. Димитрий | Я просто потрясен!

РГ | Вы сказали бы то же самое?

о. Димитрий | Абсолютно. Дословно. Идеально было бы так: из военного бюджета деньги перечисляются Церкви, а та распределяет их священникам. Но мы согласны и в штат войти. Допустим, полк заключает контракт с данным священником. От того, что священник по окладу и по должности приравнен к старшему офицеру, он все равно остается священником. Думаю, нам подошел бы германский опыт. Там приходские священники заключают договоры с бундесвером. А опыт Америки нам не стоит копировать. Например, капелланы там носят военную форму. Это не в нашей традиции. В российской истории бывали разные случаи, но рясу священники при этом не снимали. Если ты священник, ты должен быть в рясе, у тебя должна быть борода. Представьте, придет человек — лысый, бритый, в погонах — и скажет, что он православный священник. Не воспримут его. Люди привыкли к определенному внешнему образу православного духовенства. Поэтому я против того, чтобы священники носили военную форму. За исключением ситуаций, когда священник отправляется в зону реальных военных действий. В БТР в рясе не влезешь. Не всегда удобно и по кораблю ходить в рясе, потому что там лесенки. По кораблю он может ходить в брюках, тужурке, головном уборе священническом. Можно пошить форму определенного образца, чтобы сразу было видно, что священник. А так, конечно, только ряса.

РГ | Надо ли создавать в министерстве обороны главное управление военных священников?

о. Димитрий | Для лучшего управления, для того, чтобы разрабатывать методики, доводить их до личного состава, конечно, должна быть централизованная структура. Так было и в Российской империи. Был главный протопресвитер армии и флота. Каждый военный священник подчинялся и армейскому командованию, и — по линии протопресвитера — церковному. Это все давно отработано.

Попов | Централизованное управление должно быть обязательно. Ведь полковой священник будет готовить людей к выполнению той или иной задачи. А кто ему эту задачу поставит? Только тот, кто над ним. Допустим, у командующего войсками округа есть главный священник, который управляет полковыми священниками. Да и потом, надо священников контролировать, чего уж там.

о. Димитрий | Обязательно.

Попов | Кто-то должен контролировать. Поэтому военно-духовная вертикаль необходима. Какая? Это вопрос обсуждаемый. Да и практика покажет.

о. Димитрий | Я поражаюсь. Как вы все продумали!

Попов | Это опыт. Я командовал подводной лодкой, дивизией, флотилией, флотом. И я знаю, что нужно, чтобы успешно решать поставленные задачи. Помню, как в 1991 году проходила последняя партийная конференция у нас на флоте. Я тогда командиром дивизии был. И вот разговор: мол, надо убрать политработников с кораблей. Я вышел на трибуну и сказал: «Товарищи командиры кораблей, командиры соединений, поднимите руку, кто из вас хотел бы служить без замполита». Рук не было. Я говорю: «Вот вам ответ на вопрос, нужны ли в армии люди, которые занимаются людьми. Надо убрать из этой работы политическую составляющую, а воспитание — оставить». Я и сейчас убежден: кто-то должен быть в армии, кто бы мог поддержать человека, утвердить его в вере. Необязательно в Бога. Можно помочь человеку обрести веру в себя. В добро. В справедливость. В существование высоких духовных начал.

РГ | А не будут ли возникать ситуации, когда священник войдет в конфликт с командованием части?

Попов | Да сколько угодно. Это случится обязательно.

РГ | И кто же тогда их рассудит?

Попов | Вы знаете, я всю жизнь стоял за демократию, но на флоте никогда ее не практиковал. Священник ты или военнослужащий, демократии в армии нет и не может быть ни для кого.

о. Димитрий | В Церкви тоже нет демократии.

Попов | Если конфликт у командира полка — есть командир дивизии. Если конфликт у полкового священника — есть дивизионный священник. Они договорятся.

РГ | А кому должен быть подчинен полковой священник? Командиру полка?

о. Димитрий | По религиозной части — своему духовному руководству, по военной — военному. Представьте себе, священник говорит: «Сегодня отслужим молебен». А командир: «Извини, у нас сегодня стрельбы. Давай согласовывать наши планы. Вот, батюшка, тебе время для работы с личным составом всей роты, вот — для индивидуальных собеседований. Ну и смотри, чтобы солдат не переутомлялся».

РГ | Должен ли священник подчиняться воинской дисциплине и уставу?

о. Димитрий | Он должен подчиняться воинскому распорядку жизни. Устав применим только к человеку, принявшему присягу. И уж точно священник не должен участвовать в стрельбах, несении караульной службы…

РГ | Вы уверены, что идея оснастить армию военными священниками найдет в российском обществе широкую поддержку?

о. Димитрий | Убежден в этом. Вы матерей спросите. Не менее 90 процентов из них будут «за». Но я вам другое скажу. Если завтра президент с такой просьбой обратится к Патриарху, тот, возможно, ответит: «Надо подумать, вопрос непростой». Ведь наша Церковь лишь недавно вышла из подполья. У нас 20 тысяч священников на всю Россию. А до 1917 года было 350 тысяч. Население же как было 150 миллионов, так и сейчас примерно столько же. Получается, ради помощи армии Церковь должна еще чем-то пожертвовать. Вместо того чтобы на приходах служить, пойдем в войска. Так для этого нам еще надо найти энтузиастов. Для этого нам нужно создать новые учебные заведения. Это огромная головная боль. Вот мне сейчас скажут: «Отец Димитрий, мы тебя приравниваем к генерал-лейтенанту, даем тебе генеральский оклад, даем машину, даем то, другое… Пойдешь?» Я отвечу: «Нет. Взаимодействие налаживать готов помочь. Но возглавить эту структуру — увольте. Мне это тяжело физически и умственно. Я уже устал». В общем, надо искать кадры, выращивать военное духовенство. Оно — необходимейший институт государства. Везде, от Канады до Южной Кореи, есть такой институт. Даже у эстонской армии, где отсутствует личный состав, капелланская служба имеется. Мы не найдем в Европе ни одной страны, где бы не было службы военных священников. И в России она была. А потом пришла новая религия под названием марксизм-ленинизм, появились новые капелланы — политруки. Я не хочу сказать, что полковые священники должны восполнить отсутствие политруков. У военного духовенства другая функция. Во всяком случае, она не только воспитательная.

РГ | И все же… Способны ли военные священники облагородить армию, очеловечить ее, искоренить царящие там нравы без глубокого реформирования Вооруженных сил?

Попов | Я ждал этого вопроса. И сразу отвечу: военное духовенство само по себе армейских проблем не решит. Но будет очень серьезно способствовать их решению. Но есть один нюанс. У нас действует Комитет солдатских матерей. Явление на сегодняшний день вынужденное. Это ненормально для здорового общества — иметь Комитет солдатских матерей. Да, у нас общество пока нездорово. Но даже в этом случае нужен был бы не Комитет солдатских матерей, а Комитет солдатских отцов. Мать, приезжая в часть, смотрит женским взглядом на мужские проблемы. Для нее он хоть и с автоматом и в погонах, но дитя. Должны приезжать отцы. Достойно ли фамилию свою несешь? Не позоришь ли род мой? Не унижаешь ли кого-то? Не унижаешься ли сам? Вот что надо смотреть. Только кому смотреть, если 70 процентов солдат — из неполных семей. Так вот, полковой священник — это мужчина. Ему можно открыться, он способен выслушать, понять, поддержать и, если необходимо, утешить. Поговорить по-мужски. В конце концов протянуть солдату руку для крепкого мужского рукопожатия. И это тоже очень важно.

Как культ Девы Марии превратил символ женской власти в орудие патриархата

Вера в непорочное зачатие происходит из Евангелий от Матфея и Луки. Их истории рождения разные, но в обоих Марии изображена девственницей, когда она забеременела Иисусом. Мария и Иосиф начинают свои сексуальные отношения после рождения Иисуса, поэтому у Иисуса есть братья и сестры.

Католическое благочестие выходит за рамки этого: Мария изображается девственницей не только до, но и во время и после рождения Иисуса, ее девственная плева чудесным образом восстановлена.Братья и сестры Иисуса считаются двоюродными братьями или детьми Иосифа от более раннего брака.

В католицизме Мария остается девственницей на протяжении всей супружеской жизни. Эта точка зрения возникает не из Нового Завета, а из апокрифического Евангелия второго века, «Протоевангелия Иакова», которое подтверждает вечную девственность Марии.

Начиная со второго века христиане считали девственность идеалом, альтернативой браку и детям. Было замечено, что Мария, наряду с Иисусом и апостолом Павлом, стала примером этого выбора.Это соответствовало окружающей культуре, где греческие философы, мужчины и женщины, пытались вести простую жизнь без привязанности к семье или имуществу.

Картина Иоганна Бургаунера с изображением Девы Марии, 1849 год. Wikimedia Commons

Это превознесение девственности, хотя и маловероятное в применении к Марии, имело некоторые преимущества. Возможность стать целомудренной монахиней вместе с другими женщинами давала молодым женщинам в ранней церкви привлекательную альтернативу браку в культуре, где браки обычно заключались и смерть при родах была обычным явлением.

Однако вера в вечную девственность Марии на протяжении веков наносила ущерб, особенно женщинам. Он исказил характер Марии, превратив ее в покорное, зависимое существо, не угрожающее патриархальным структурам.

Она оторвана от жизни настоящих женщин, которые никогда не смогут достичь ее бесполого материнства или ее незапятнанной «чистоты».

Сильный лидер

Тем не менее, в Евангелиях Мария — яркая фигура: решительная и смелая, лидер общины веры.

Ян ван Эйк, Гентский алтарь, деталь Девы Марии, около 1426 года. Wikimedia Commons

Как первая христианка, Мария провозглашает радикальное послание социальной справедливости, в котором бедные превозносятся, а могущественные низвержены. Она инициирует служение Иисуса на свадьбе в Кане и следует за ним до креста, несмотря на опасности. Она является жизненно важным присутствием при рождении церкви в Пятидесятницу, разделяя божественное видение преображенного мира.

В соответствии с Новым Заветом ранняя церковь также дала Марии титул «Богородицы» ( Theotokos ), который стал частью христианской ортодоксии, не привязанной к ее вечной девственности.

Материальное искусство изображало ее в некоторых контекстах как священническую фигуру (как в мозаике XI века из Равенны), с ее собственной автономией и властью, где она воплощает символическое призвание всех христиан «родить» преобразующее присутствие Христа. .

Снижение женской сексуальности

В отличие от этих мощных образов, альтернативный образ Марии, девы, вечно замужней, лишает женщин модели не только лидерства и храбрости, но также сексуального желания и страсти.

Мария была возведена на пьедестал буквально и символически. Wikimedia Commons

Симона де Бовуар, влиятельная ранняя французская феминистка, заметила, что культ Девы Марии представляет собой «высшую победу мужественности», подразумевая, что он служит интересам мужчин, а не женщин.

Вечная Дева умаляет женскую сексуальность и заставляет женское тело и женскую сексуальность казаться нездоровыми, нечистыми. Она безопасная и безопасная фигура для безбрачных мужчин, которые возводят ее на пьедестал, как в прямом, так и в переносном смысле.

Противоречие

Это правда, что католические женщины во всем мире находили большое утешение в сострадательной фигуре Марии, особенно против изображений очень мужественного, осуждающего Бога и жестокости политической и религиозной иерархии.

Но за это женщины заплатили цену, исключив их из руководства. Голосу Марии разрешено, отфильтрованным тоном, разноситься по церкви, но настоящие женские голоса молчат.

В сегодняшнем контексте культ Девы становится символом того, как церковь заставляет замолчать женщин и маргинализирует их опыт.

Марианское благочестие в своей традиционной форме имеет в своей основе глубокое противоречие. В своей речи в 2014 году Папа Франциск сказал: «Образцом материнства для Церкви является Дева Мария», которая «в свое время зачала Духом Святым и родила Сына Божьего».

Папа Франциск посещает аудиенцию с участниками Общего капитула Ордена монахов Пресвятой Девы Марии с горы Кармель (кармелитов), Ватикан, в сентябре. Vatican Media / AAP

Если бы это было правдой, женщины могли бы быть рукоположены, поскольку их связь с Марией позволила бы им, как и ей, представлять церковь.Если мир получил тело Христа от этой женщины, Марии, то сегодняшние женщины не должны быть лишены возможности отдавать тело Христа в качестве священников верующим на мессе

.

Культ Девы отрезает женщин от полной человеческой реальности Марии и, таким образом, от полноценного участия в жизни церкви.

Массимо Диодато, Молящаяся Мария, 1893. Wikimedia Commons

Неслучайно в начале 20 века Ватикан запретил изображать Марию в священническом облачении.Ее можно было представить только как недостижимую девственную мать: никогда как лидера, и никогда как полностью воплощенную женщину в своем собственном праве.

Не следует терять иронию в этом. Полностью человеческий евангельский символ женского авторитета, автономии и способности видеть измененный мир становится инструментом патриархата.

В отличие от этого, Мария Евангелий, Богоносица и священник — нормальная жена и мать детей — утверждает женщин в их воплощенной человечности и поддерживает их усилия по борьбе с несправедливыми структурами как внутри, так и за пределами церкви.

Православный вид Девы Марии

Протестантский проповедник недавно сказал, что преданность Богородице является причиной всего плохого в мире, поскольку она не была девственницей после того, как она родила Христа, и была просто другой женщиной. Это действительно расстроило меня. Почему мы поклоняемся Деве Марии и как мы отвечаем тем, кто говорит, что она была ничего, кроме другой женщины? Какое значение она имеет для нас, православных? (Б.В., Техас)

На каждое мнение и представление о Христианство.В какой-то момент должен преобладать здравый смысл. Во-первых, идея о том, что преданность Богородице , или Носителю Бога, является причиной всемирного беды — нелепое предложение. На такую ​​идею надо смотреть так же пассивно. что мы показываем так называемой научной попытке доказать, что христианская преданность Дева Мария происходит от языческого культа богини земли. Это не заслуживает отклик. Во-вторых, в то время как неправославные христианские конфессии могут отличаться в отношении их оценка значения Богородицы, это не объясняет взгляды тех, кто хотел бы верить — в невероятную, если не демоническую вещь, — что женщина, избранная Богом вселенной, чтобы родить Его воплощенного Сына, просто вернется, после этого чудесного события в мир плоти.Если апостол Павел хвалит целомудренный жизни, если христиане призваны стать евнухами ради Царства, и если в меньше всего в православной, католической, англиканской и лютеранской церквях монахи и монахини призванный поддерживать стандарт девственности и чистоты *, как может любой разумный человек предполагают, что женщина, призванная нести Сына Божьего, будет освобождена от такого благочестивого обязательство?

Мы не будем здесь комментировать неправильный перевод и неправильное использование Священного Писания, с помощью которого некоторые иноверцы пытаются утверждать, что Дева Мария была девственницей только «до времени» Непорочного зачатия, а не после или по которым они, скорее, наивно понимают детей св.Иосиф (пасынки Девы Марии) и их двоюродные братья должны быть буквально «братьями и сестрами» Христа. В Отцы церкви много писали по этим вопросам. Достаточно сказать, что древняя христианская традиция поддерживала идею о том, что Богородица была вечно девственницей, так же, как отцы церкви и соборы осуждали еретиков в ранней церкви, которые, как и их коллеги сегодня поставили под сомнение духовное величие Богородицы .

Что касается превознесения Богородицы, обратимся к Священному Писанию. Подойдя к дому Захарии, Дева Мария приветствовала его жену, Элизабет. «Исполненная Святым Духом, — воскликнула Святая Елизавета, — Благословенная Ты среди женщин … »(св. Луки 1: 40-42). В ответ Богородица отмечает, что «… впредь все поколения будут называть меня благословенным». Было бы, Опять же, предложите кому-либо немалую психологическую или духовную проблему. считают, что после этих заявлений Дева Мария просто вернется к жизни плоть и отложила свою духовную роль в спасении, принесенном человечеству Иисусом Христос.

Наконец, мы, православные, не «поклоняемся» Богородице. Мэри. Мы «почитаем» ее и оказываем ей большую честь. И мы никогда, как Латиняне развили идею о том, что Богородица родилась без греха (римская Католический догмат Непорочного зачатия) или что она соискупитель со Христом (культ Редемтриксы в Латинской церкви). Консенсус отцов церкви отвергает такие идеи, и Православная Церковь придерживается этого консенсуса.Однако мы делаем считают, что Дева Мария есть образ, как говорит преподобный Максим Исповедник, Христианская цель стать подобным Христу, theosis . Так же, как Богородица родили Христа телесным образом, поэтому мы должны, говорит нам св. Максим, родить Христос бестелесным или духовным образом. При этом мы подражаем ее практическому духовному жизни, включая чистоту и смирение, благодаря которым она превратила свою свободную волю в совершенную послушание Воле Бога.Этот практический образ Девы Марии — один из наших Читатели, архидиакон Василий Куретич, доктор медицинских наук, написал несколько слов, которые стоит здесь повторить. Они дают нам четкое представление о важности модели, которую она представляет для каждого Православных:

«Мы … осознаем роль Божественного Благодать в жизни Девы Марии и осознавать совершенство ее добродетели. Однако мы не можем упускать из виду важность свободы воли в развитии и выражение ее богатой личности.После Благовещения она сохранила секрет Божий план для нее; она столкнулась с непониманием и обвинениями со стороны других. Она быстро навестила свою кузину Элизабет, не думая о собственных нуждах, а только о необходимости Элизабет, чтобы разделить свою радость. Она пережила путешествие в Вифлеем; она смиренно подготовилась к рождение своего Младенца и послушно приняла повеление бежать в Египет. Девственница Мария с помощью Божественной Милости выполнила эти действия в реальном мире — с реальным усилия и жертвы.Таким образом, она является для нас образцом многих добродетелей ».

* Хотя они могут быть знакомы с монашеством в Латинской церкви большинство американцев не знают, что монашеские братства и сестринства выжили в лютеранском и реформатском движениях, несмотря на в целом полемическую позицию к монастырскому имению, ознаменовавшему протестантскую Реформацию. С годами они уменьшились в количестве или были поглощены римским католицизмом, как это имеет место в Швеция, где большинство лютеранских монастырских домов уступило широко распространенным прозелитизм немецких миссионеров-иезуитов в этой стране.

Из раздела «Вопросы и ответы» Православная традиция , Vol. IX, No. 4, pp. 8-9. Первоначально назывался «The Богородица ». Подробнее об эволюции термина Богородицы и его центральной значение для отстаивания христианства, см. Документы Третьего Вселенского Синода. Стоит отметить, что, хотя многие протестанты понимают, что этот Синод был посвящен осуждение учения Нестория, мало кто знает, что аргументы термина Theotokos , или «Богородица», для Пресвятой Девы Марии.Это было настолько верно, что епископ Каллистос (Вар) написал: «То же первенство что слово homoousion занимает в учении о Троице, слово Theotokos в учении о воплощении »( Православная Церковь, , стр. 25). почему протестанты не используют термин Богородица , не говоря уже о почитании Богородицы Мэри? Не делая этого, они на практике отрицают Воплощение и попадают под анафемы. Третьего Вселенского Синода.Пища для размышлений.

бескорыстных критиков и «культ христианской девственности»

Вы, наверное, заметили недавний залп критики евангелической сексуальной культуры. Нет, не склонность к распущенной морали, а христианское восхищение девственностью и чистотой. Жертвы «движения за чистоту» начинают говорить открыто.

Бывшая фундаменталистка и нынешняя феминистка Элизабет Эстер оглянулась на свой юный возраст и сказала: «[Мы] подразумевали, что врожденная ценность и достоинство женщины может быть измерена тем, прикасался к ней мужчина или нет.«Те, кто не отвечает физическим требованиям, считаются« поврежденными товарами ». Сара Бесси продолжила тему. Она отмечает, что ее «лишили права на настоящую любовь» из-за ее предыдущих сексуальных контактов. Она и другие «чувствуют себя маленьким грязным секретом, не как товар, легко оцениваемым примером». Для тех, кому так стыдно, восторгается Бесси,

В любви Христа нет стыда. Пусть он без греха бросит первый камень. Вы больше, чем ваша девственность — или ее отсутствие — и больше, чем ваше сексуальное прошлое.Ваш брак не обречен, потому что вы сказали «да» мальчикам, которых любили в молодости. Ваш муж не настроен против вас, он не настолько слаб и эгоистичен, выберите мужчину, отмеченного благодатью.

Рэйчел Хелд Эванс выразила одобрение обоих постов. Всегда смелый Тони Джонс задавался вопросом, должны ли христиане «праздновать добрачный секс», заключая: «Сегодня секс повсюду. Это неизбежно. Христианам отчаянно нужна новая сексуальная этика ». Более умеренная Эмили Мейнард осудила «девственница» и «недева» как философские категории для людей.

Все они правы. В чрезмерно сексуализированной культуре христиане слишком часто прибегают к тому, что Элизабет Эстер называет «обратной объективизацией». Контроль за чистотой ведет к странному объективизму — подчинению сексуальному посланию эпохи. Христиане рискуют отказаться от аргумента, что женщина является чисто сексуальным объектом, когда дело касается ее видимой физической природы. Поэтому в ответ ее тело нужно спрятать или сделать уродливым, чтобы дух оставался чистым. В конце концов, на девочек и остальное общество обрушиваются много несправедливых страданий из-за различных злоупотреблений.

Подобно исламскому окружению, христианские фундаменталистские культуры могут стыдить женщин и избегать человеческой красоты. Некоторые религиозные люди прибегают к «дымящейся кучке законнического позора». Когда религиозное сообщество рассматривает человеческое тело в утилитарном аспекте, в то время как священные тексты запрещают сексуальные проступки, они прибегают к деонтологической этике — непоколебимому следованию правилам. В определенных кругах существует основополагающее предположение, что Бог наказывает грех блудодеяния, разрушая будущий брак, хотя на самом деле это может быть не так.Но грех гораздо более обманчив и изощрен.

Дикий индивидуализм

В то же время не все хорошо с этой критикой девственности. Основная жалоба, кажется, требует, чтобы мы принимали разные решения без критики или даже сожаления. Но грех — особенно сексуальный грех — затрагивает все сообщество. Точно так же блуд (как и любой другой грех) прерывает общение между Богом и человеком и, таким образом, должен быть примирен через Христа. Грех прелюбодеяния не сводится к «взаимному согласию».Вопреки широко распространенному мнению, Ветхий Завет не является патриархальным по шовинистическому принципу, а Священное Писание четко определяет сексуальные нравы. Самые честные скептики, основанные на старых книгах, должны быть полностью отброшены. Мы слышим, что пары, «действительно преданные» друг другу, должны иметь возможность делать все, что им заблагорассудится, вне рамок традиционного брака.

Какое странное понимание приверженности! Этот новый стандарт устраняет риск любви. Традиционное понимание брачного завета требует доверия, особенно в сексуальной сфере.Пара окунается в мир семейной жизни, потому что любит друг друга. Пары, воздерживающиеся до брака, говорят друг другу: «Я люблю тебя так сильно, что отдам тебе свое тело. С этого момента я отказался от радостей жизни, связанной только с твоей в этом опасном мире ».

На протяжении нескольких поколений эта модель брака оказалась чрезвычайно устойчивой. В этом контексте любовь может поистине сводить с ума: люди делают сумасшедшие вещи, например заводят вместе детей, держатся вместе, преодолевая изнуряющие болезни, и вместе переносят ухудшение здоровья.С другой стороны, по какой причине «действительно преданные» не должны переходить от одного сексуального партнера к другому? Можно сделать вывод, что такая «приверженность» — это просто сильная эмоция — страсть момента, которая имеет мало общего с истинной решимостью. К счастью, исцеление возможно для пар, которые не воздерживаются. Евангелие Иисуса Христа может победить любой грех! Тем не менее пасторы, которые консультируют пары, говорят мне, что процесс восстановления доверия долог и болезнен. Девственность не делает кого-то «лучше», но молодые христиане отказывают себе в полноте романтической любви блудом.Они только усугубят ситуацию, солгав себе об этом. Мы слышали, что о страстных одиночках среди нас говорится, что любовь терпима. Так что идите туда, встречайтесь и, может быть, женитесь. Только не делайте скидок на похотливую плоть.

Безгрешность Марии — Вопросы и ответы

Вопрос

Как именно Православная Церковь рассматривает безгрешность Марии? В Литургии сказано: «Один Свят, Один Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца», а в других местах Иисус — единственный безгрешный.Также со ссылкой на 1 Иоанна 1: 8, где говорится: «Если мы заявляем, что мы без греха, мы обманываем себя, и истины нет в нас». Как их совместить? Является ли Богородица всепристойной, всесвятой, непорочной из-за своего обожествления через своего Сына, так что она есть те вещи, потому что ее Сын, как и мы святые, чистые и т. Д., Через наше соединение со Христом?

Кроме того, как получилось, что она упоминается как единственное прибежище для грешников, и различные фразы вроде этого? Разве Христос не является нашим единственным прибежищем и спасением грешников?

Это главный камень преткновения, который у меня сейчас есть с Православием.Похоже, что в православии существуют разные верования в Богородицу. Разве святитель Иоанн Златоуст не учил, что Мария хотя бы раз согрешила? Когда я читаю первых отцов церкви, кажется, что Марии уделяется мало внимания, если не считать христологического вопроса о том, была ли она Матерью Бога или только Христа. Разве учение о том, что Мария была безгрешной от рождения, не утверждает ту же общую концепцию, что Мария больше, чем остальное человечество, как Непорочное зачатие (помимо идеи первородного греха), за исключением того, что оно перемещает момент сверхъестественной благодати Бога к рождению от зачатия?

Я не пытаюсь отвечать на свои вопросы, просто не понимаю, как эти противоречия, по крайней мере, кажущиеся, могут быть разрешены.

---

Ответ

Хотя мне бы хотелось полностью ответить на ваш вопрос, он выходит далеко за рамки электронного письма, особенно потому, что полное понимание православной позиции, основанной на содержании вашего вопроса, в отношении Девы Марии требует тщательного объяснения некоторые второстепенные вопросы, о которых вы говорите, такие как первородный грех, Непорочное зачатие, сверхъестественная благодать и т. д. Поэтому я настоятельно рекомендую вам лично встретиться с приходским священником в православной церкви, которую вы посещаете — с ним несомненно буду рад ответить на этот вопрос более подробно.

Вкратце могу сказать, что Православная Церковь считает, что Мария как человек действительно могла согрешить, но предпочла не делать этого. В римско-католическом понимании кажется, что Мария, согласно римской доктрине, была освобождена от вины за первородный грех [православные не признают, что люди разделяют вину первого греха, а, скорее, только его последствия] перед всеми вечность, и поэтому не мог согрешить. Здесь сложность проявляется на нескольких уровнях, и ваш вопрос выходит за рамки электронного письма.

Иисус Христос — Спаситель Марии, а также наш Спаситель, о чем свидетельствует ее собственное заявление в Св. Луки — Магнификат, где она говорит: «Моя душа возвеличивает Господа, и мой дух радуется о Боге, моем Спасителе». Если бы Мария была «защищена от греха», так сказать, от вечности, православные стали бы спорить, зачем ей нужен Спаситель.

Мария — «новая Ева», которая сказала «да» Богу, тогда как первая Ева сказала «нет». У нее действительно был выбор, и вы можете попросить своего местного приходского священника поделиться с вами текстом Канона утрени для Великого праздника Благовещения, в котором вы увидите красивый диалог между Марией и архангелом Гавриилом в в котором она обсуждает, принимать ли новости архангела, только в конце принимает то, что он объявил.

Хотя многое из того, что православные говорят о Марии, «звучит» аналогично тому, чему учит католицизм, на многих уровнях существуют серьезные различия. Вы правы, однако, что у Православной церкви нет такой развитой мариологической традиции, как на христианском Западе; По крайней мере, по моему опыту, только в последнее время, с растущим интересом к Православию, особенно среди многих евангелистов, нам пришлось так глубоко — а иногда и глубже, чем следовало бы, — погрузиться в роль Марии.Иногда наши ответы кажутся несколько неубедительными, но на самом деле можно сказать лишь так много, прежде чем нужно признать, что, хотя есть определенные вещи, которые мы просто не можем полностью понять в этом отношении, аргументированная вера, как она определена в Св. Иакове, становится единственным выходом. .

Культ Девы Девы Би

Культ Девы Девы Би

Культ Девы: радикальное переосмысление женского начала Представительство

По мере того, как мы движемся от Древнего и От классической литературы Ближнего Востока и Средиземноморья до средневековой литературы Северо-Западной Европы и Великобритании, наиболее заметное изменение отношения мы встреча массивный сдвиг или даже полная инверсия представления женщин .Были заинтересован в нескольких объяснениях этого изменения:

a) Географически далеко от Средиземноморское и греко-римское влияние, Северо-Западная Европа и особенно Кельтские культуры, кажется, сохраняют более древние (не только доеврейские / христианские, но и также домикенские) представления о гендере. Просто Иными словами, до распространения ближневосточной культуры через микенских «греков» и иудео-христиан, мужчины и женщины, по-видимому, считались более равными (относительно) .

б) Средневековая европейская литература и культура представляет собой смесь классической (греческой и римской) литературы с Библией , и поэтому мы находим сексуализированные классические сказки, смешанные с еврейским целомудрием.

Нет ничего очевиднее, чем с так называемым Культом Девы Марии

Рождение от Девы: Как мы уже видели, во всех древних культурах и герои, и боги обычно являются детьми смертных дев, зачатых с богом — мать Гильгамеша — Нинсун; Рим был основан Ремом и Ромул, мать которого, Сильвия, забеременела от бога Марса и т. Д.; Гор, главный египетский бог, родился от девы Исиды — и если допустить героев кто являются потомками смертного отца и бессмертной / божественной матери, список снова растет (мать Ахилла — богиня Фетида и т. д.) — так что девственные рождения и частично божественное происхождение эпических героев означает один из старейших и наиболее распространенные мифы, восходящие к древнейшим зарегистрированным религиозным и эпическим сказкам известно человечеству.

Культы плодородия: Мы также исследовали, как культы плодородия самая старая форма записанной религиозной веры от кельтских друидов Бретани через Европу (Церера) и на Ближний Восток (Иштар), так что это легко чтобы увидеть, как мир был настроен принять веру, что Мария была девственницей мать сына Божьего: Иисус.

Еврейское целомудрие: Мы также видели, что такие девственные матери и непорочное зачатие, однако, не часть иудаизма. Но целомудренное сексуальное отношение к сексуальность до пронизывают еврейскую религию и закон (наказание за секс раньше или вне брака — смертей, за исключением мужчин, занимающихся сексом со своими рабынями), и эти еврейские сексуальные отношения революционизируют мир после иудео-христианско-исламской революции.

Vestal Virgins: Рим, казалось, был готов к такому радикальному пересмотру концепции секса либо раньше, либо , поскольку сюда пришло христианство . Римляне перешли от священные проститутки к весталке Девственницы в первый или второй век (хотя священная проституция сохранялась повсюду империя). Что еще более важно, богиня-дева Афина также играла самых центральных роль в гомеровских эпосах и как покровитель Афин; как Минерва она также оказала глубокое влияние на римлян и тех, кто находился ниже Римской империи.

Другими словами, грекам и римлянам было легко передать свое почитание для Девы Афины / Минервы Деве Марии.

Протестанты, безусловно, считают Марию матерью Христа, но она играет гораздо более важную роль. роль как в католическом, так и в восточно-православном христианстве — в странах Испанское католическое наследие, особенно, изображения Девы Марии часто превосходят числом те из Христа или только Христа (без сопровождения Марии).

Также напомним, что ислам был доминирующей религией в «Испании» с 711 по 1492 год, и Мария упоминается в Коране чаще (30 упоминаний), чем в христианском. Библия; учитывая влияние мавританской куртуазной любви на европейские романы, эта связь также кажется очевидной: влияние Марии на Южное Средиземноморье культура может прийти к нам в значительной степени через ислам.

В Америке это латиноамериканское почитание Марии, пожалуй, наиболее распространено. связаны с Нашим Леди Гваделупской.По легенде, в 1531 году в небольшом городке недалеко от Мехико Мэри явилась коренному мексиканцу Хуану Диего и сказала ему: на его родном языке, Науатль, построить ей церковь на месте ее появления. Это и серии последующих связанных чудес в значительной степени приписывают обращение Мексика, а затем Центральная и Южная Америка в христианские страны.

Щит Гавейна: Гавейн хранит изображение Пресвятой Богородицы на внутри своего щита, в то время как снаружи, чтобы другие могли видеть, он держит пятиугольник. Эта комбинация и то, как она представляет один образ в бою, а другой — в битве. сам кажется примечательным. Точно так же обратите внимание, что молитвы Гавейна также направлены на Мэри, не на Бога или Христос.

Сексуальная инверсия: от сточной канавы к башне

Здесь поражает , а не , что наши эпические герои медленно развиваются до уважают женщин. — вспомните более древних священных проституток и возбужденных богинь из эпоса Гильгамеша и Одиссея и обмен секс-рабынями в Илиада — , а скорее представление о сексуальной любви было полностью. перевернулся вверх ногами. Куртуазная любовь не представляет отношения к женщинам как равны или с уважением настолько, насколько поклоняются им — надевают их пьедесталы или башни — и изображение средневековых женщин не более реалистично, чем это было у шумеров и греков; они все еще совсем другое.

Хотя сейчас мужчин, , а не женщины, упали на свои колени, обратите внимание, что женщины просто застряли в башнях: они могут быть «высоко над» мужчинами, но на самом деле они приобрели небольшую реальную власть.

Тем не менее, стоит учесть, что к 1558 году Англия обнаружит могущественный и успешный государь когда-либо в обычно называемом «Девственница Королева Елизавета (1533 — 1603), поэтому, если эта сексуальная инверсия не представляет собой само равенство, это может быть важным шагом к равенству. С другой стороны, также имейте в виду, что и католики, и даже англиканцы церкви, женщины по-прежнему не могут занимать реальную власть или власть над мужчинами, и женщины не добьются политического равенства еще долго после установления светских демократий.

История непорочного зачатия идет вразрез с христианством | Джайлз Фрейзер

Самая ранняя полемика против христианства была сосредоточена на обстоятельствах рождения Иисуса. «Мы не рождены от блуда», — говорится в Евангелии от Иоанна, враждебно настроенном к Иисусу. Подразумевается: мы не были, а вы были. Во втором веке греческий писатель Цельс написал книгу о том, что Иисус был незаконнорожденным потомком прядильщицы по имени Мария и римского солдата по имени Пантера.Подразумевалось также, что ее изнасиловали. В различных более поздних раввинских текстах он упоминается как Иисус бен Пандера. Все это было задумано как оскорбление: Иисус был ублюдком. Очевидно, сын Божий не мог быть ублюдком. Итак, утверждается, что Иисус не был сыном Божьим.

Большинство ученых согласны с тем, что «девственница», вероятно, является неправильным переводом еврейского слова, обозначающего молодую женщину.

Идея о том, что Иисус родился от «чистой девственницы», вполне могла быть реакцией на эти оскорбления.То, что чрево Марии было «безупречным», возможно, было прикрытием, придуманным сторонниками Иисуса, чтобы объяснить его пришествие более богоподобным. Но вот в чем проблема. Ибо то, что отличает христианство от других религиозных традиций, состоит в том, что — если не брать в расчет повествования о рождении — христианство сознательно отвергает знакомое различие между чистым и нечистым. Иисус родился в коровнике; от прокаженных до проституток, он сознательно ухаживал за ритуально нечистыми; и он провел большую часть своего служения, разрушая преграды между чистым и нечистым — не в последнюю очередь в Храме, — которые отделяли «нечестивых» от самого Бога.

В христианстве упраздняется чистота. Действительно, основная идея о том, что всесовершенный Всемогущий Бог может на самом деле упасть настолько низко, что родиться истекающим кровью, испражняющимся человеческим существом, была бы сочтена всеми ранее ортодоксальными верующими — как греками, так и евреями — как отвратительная. Но это центральное понимание христианства: в личности Иисуса нет противоречия между тем, чтобы быть полностью человечным и полностью божественным. Или, другими словами, Бог прекрасно чувствует себя в человеческой жизни со всем ее ритуальным беспорядком, от крови до спермы.В составных элементах нашей человечности, в том числе в том, как мы устроены, нет стыда. Вот почему традиция «чистой девственницы» полностью противоречит здравому смыслу. Проблема не только в базовой биологии: она не складывается теологически.

То, что культ девственности Марии стал играть такую ​​большую роль в развитии христианства, является свидетельством того могущественного влияния чистоты на религиозное воображение. С этой точки зрения ее утроба стала новым Храмом, чистым местом для пребывания Бога.Но это повредило основам христианской философии, убедив слишком многих, что секс грязный и что женщины должны моделировать невозможное сочетание девственницы и матери. За исключением первых двух глав Евангелия от Матфея и Луки, непорочное зачатие в Новом Завете не играет никакой роли. Святой Павел об этом не упоминает. И большинство ученых согласны с тем, что девственница, вероятно, является неправильным переводом еврейского слова, обозначающего молодую женщину.

Более того, Иисус не особо заботился обо всей нуклеарной семье, настаивая на том, что самое важное отцовство, на которое можно претендовать, исходит от Бога, а не от биологических родителей.Отсюда христианское требование родиться второй раз — вода крещения экзистенциально преобладает над кровью семьи. Это, как выразился апостол Павел, является метафорическим возрождением путем принятия в новую, небиологическую семью. Вот почему, на мой взгляд, лучшие рождественские посиделки отражают это — когда за столом сидят, а также кровные родственники, «тетушки» и «дяди», принятые как часть большой семьи. Или, что еще более радикально, когда рождественский обед готовят с незнакомцами; заблудшие, одинокие и бездомные.

Ничто из этого не должно принижать Мэри хоть чуть-чуть. Воодушевленная молодая женщина из Галилеи, беременная и незамужняя, она пела о том, как Бог сбросит сильных с их престолов и поднимет смиренных. Неважно, откуда вы и кто ваши родители. Ранние христиане неверно ответили Цельсию. Когда они обвинили Иисуса в незаконнорождении, им следовало просто ответить: «А что, если он был?»

BBC — Религии — Христианство: Восточная Православная Церковь

Восточная Православная Церковь

Православных церквей

Православная молитвенная веревка ©

Православная церковь — одна из трех основных христианских групп (остальные — католики и протестанты).Православной традиции придерживаются около 200 миллионов человек.

Он состоит из ряда самоуправляющихся Церквей, которые являются либо «автокефальными» (что означает наличие собственного главы), либо «автономными» (что означает самоуправление).

Православные Церкви объединены верой и общим подходом к богословию, традициям и богослужению. В них использованы элементы греческой, ближневосточной, русской и славянской культуры.

Каждая церковь имеет свое географическое (а не национальное) название, которое обычно отражает культурные традиции ее верующих.

Слово «православный» берет свое значение от греческих слов orthos («правый») и doxa («вера»). Следовательно, слово «православный» означает правильную веру или правильное мышление.

Православная традиция возникла из христианства Восточной Римской империи и сформировалась под давлением, политикой и народами этого географического региона. Поскольку восточной столицей Римской империи была Византия, этот стиль христианства иногда называют «византийским христианством».

Православные церкви разделяют с другими христианскими церквями веру в то, что Бог явил Себя в Иисусе Христе, а также веру в воплощение Христа, Его распятие и воскресение. Православная Церковь существенно отличается от других Церквей в образе жизни и богослужении, а также в некоторых аспектах богословия.

Святой Дух присутствует в Церкви и как проводник для нее, действующий через все тело Церкви, а также через священников и епископов.

Православные церкви — это то же самое, что и восточные православные церкви?

Не все православные церкви являются «восточно-православными». «Восточные православные церкви» имеют богословские различия с восточно-православными и образуют отдельную группу, в то время как несколько православных церквей не находятся «в общении» с другими.

Не все церкви в восточной традиции являются православными — восточные церкви, не входящие в группу православных, включают восточно-католические церкви.

Восточные Православные Церкви

Номинальным главой Восточных Православных Церквей является Константинопольский Патриарх.Однако он только первый среди равных и не имеет реальной власти над Церквями, кроме своей собственной.

Есть 15 «автокефальных церквей», перечисленных в порядке старшинства.

Церкви 1–9 возглавляются Патриархами, а остальные — архиепископами или митрополитами:

1. Константинопольская церковь (древняя)
2. Александрийская церковь (древняя)
3. Антиохийская церковь (древняя)
4. Иерусалимская церковь (древняя)
5. Церковь Русская (основана в 1589 г.)
6. Церковь Сербии (1219)
7. Румынская церковь (1925)
8. Болгарская церковь (927)
9. Церковь Грузии (466)
10. Кипрская церковь (434)
11. Церковь Греции (1850 г.)
12. Церковь Польши (1924)
13. Церковь Албании (1937)
14. Церковь чешских и словацких земель (1951)
15. Православная Церковь в Америке (1970)

Православная община также включает ряд «автономных церквей»:

• Церковь Синая
• Финляндская церковь
• Эстонская церковь *
• Церковь Японии *
• Церковь Китая *
• Церковь Украины *
• Охридская архиепархия *

* указывает на Церковь, автономность которой признана только некоторыми из других Церквей

Для просмотра этого контента у вас должен быть включен Javascript и установлен Flash.Посетите BBC Webwise для получения полных инструкций

Жизнь и поклонение

Жизнь и поклонение

Восточное христианство подчеркивает образ жизни и веру, которые выражаются, в частности, через поклонение. Поддерживая правильную форму поклонения Богу, передаваемую с самого начала христианства. Восточные христиане верят, что они исповедуют истинное учение о Боге правильным (ортодоксальным) способом.

Православная Библия почти такая же, как и в западных церквях ©

Библия Православной церкви такая же, как и в большинстве западных церквей, за исключением того, что ее Ветхий Завет основан не на иврите, а на древнем еврейском переводе на греческий язык, который называется Септуагинта.

Мудрость Отцов Церкви занимает центральное место в православном образе жизни, поскольку сегодняшние наследники «истинной веры и Церкви» передаются в ее чистом виде. Поддерживая чистоту унаследованных учений Апостолов, верующие больше узнают о вдохновении Святого Духа, присутствующем как в истории, так и в наши дни.

Молитвенная жизнь

В центре поклонения и веры находится Евхаристия, окруженная Божественными службами или Циклом молитвы.Эти молитвы особенно поются на закате и рассвете, а также в определенное время дня и ночи.

Личная молитва играет важную роль в жизни православного христианина. Для многих православных христиан важной формой молитвы является Иисусова молитва. Это предложение, которое повторяется много раз; например: «Господь Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня, грешного». Цель этого повторения — дать человеку возможность сосредоточиться исключительно на Боге.

Строгая жизнь монаха или монахини рассматривается как важное выражение веры.

Гора Афон и монашество

Монастырь на Афоне ©

Монашество — центральная часть православной веры. Гора Афон на северо-востоке Греции считается центром православного монашества. Это единственное место в Греции, полностью посвященное молитве и поклонению Богу. По этой причине его называют Святой горой.

Большинство монастырей общежитие : общинный образ жизни. Полуостров разделен на двадцать самоуправляемых территорий.Каждая территория состоит из большого монастыря и некоторых других монастырских построек, которые его окружают (клуатры, кельи, коттеджи, скамейки, скиты).

И монах, и монахиня в духовной жизни должны следовать тому же образу жизни, которого пытаются достичь все христиане, следуя заповедям Бога. Не будучи противником брака, общепринято считать, что безбрачие в Церкви позволяет лучше понять христианскую жизнь вдали от мирских вещей.

Пост и молитва

Пост и молитва играют важную роль в жизни православных христиан.Православные верят, что пост может быть «основой всего добра». Дисциплина тренировки тела может позволить верующему полностью сосредоточить ум на подготовке к молитве и на духовных вещах.

Существует четыре основных периода голодания:

• Великий пост или период Великого поста
• Пост Апостолов: восемь дней после Пятидесятницы до 28 июня. Завершается Праздником Святых Петра и Павла.
• Успенский пост, который начинается 1 августа и заканчивается 14 августа.
• Рождественский пост с 15 ноября по 24 декабря.

Также ожидается, что все среды и пятницы будут днями поста.

Несмотря на то, что сегодня призыв к посту не всегда строго соблюдается, тем не менее, многие набожные православные христиане действительно переживают период настоящих трудностей, и было сказано, что:

Обсуждение самоотречения

Авторы из Opus Dei и греческой православной церкви обсуждают самоотречение и телесное умерщвление с мусульманским капелланом.

Для просмотра этого контента у вас должен быть включен Javascript и установлен Flash.Посетите BBC Webwise для получения полных инструкций

Таинства

Священные Таинства (таинства)

Следующие семь основных Таинств или Таинств лежат в основе Восточной Православной Церкви.

Крещение и Миропомазание

Первые два — это Крещение и Миропомазание. Крещение взрослых и младенцев происходит путем трехкратного погружения в воду во имя Троицы и одновременно является посвящением в Церковь и знаком прощения грехов.

Миропомазание следует сразу после крещения и совершается через помазание святым маслом, называемое Миром. После помазания следует Святое Причастие. Это означает, что в Православной Церкви младенцы и дети являются полностью причащающимися членами Церкви.

Миро может быть освящено только Патриархом или главным епископом поместной Церкви. Некоторая часть старого мироощущения смешивается с новым, таким образом связывая новокрещенных со своими предками по вере.

Мироздание используется для помазания различных частей тела крестным знамением.Намазаны лоб, глаза, ноздри, рот и уши, грудь, руки и ноги. Священник произносит слова: «Печать дара Святого Духа», перекрещиваясь в каждом месте.

Новокрещеный христианин теперь мирянин, полноправный член народа Божьего («Царственное священство»). Все христиане призваны быть свидетелями Истины.

Миропомазание связано с Пятидесятницей тем, что тот же Святой Дух, сошедший на апостолов, нисходит на новокрещенных.

Евхаристия

Евхаристия, обычно называемая Божественной литургией, исполняет заповедь Иисуса Христа на Тайной Вечере: «Делай это в память обо мне».

Пение гимнов ©

Как и во многих западных церквях, Евхаристия — это служба, состоящая, в первой части, из гимнов, молитв и чтений из Нового Завета, а во второй — торжественного приношения и освящения квасного хлеба и вина, смешанных с водой, с последующим прием Святого Причастия.

Православные верят, что через освящение хлеб и вино воистину превращаются в Тело и Кровь Христову. Причастие дается в ложке, содержащей и хлеб, и вино, и принимается стоя. Проповедь обычно читается либо после чтения Евангелия, либо в конце службы. По окончании литургии освященный, но не освященный хлеб раздается прихожанам, и неправославных часто приглашают принять участие в этом в знак дружбы.

Обе части литургии содержат крестный ход. У Малого входа Книгу Евангелий торжественно вносят в святилище, а у Великого входа хлеб и вино несут к алтарю для молитвы освящения и святого причастия.

Молитве освящения всегда предшествует провозглашение Никейского символа веры, часто всем собранием.

Православная Церковь уделяет особое внимание роли Святого Духа в Евхаристии, и в Молитве Освящения призывает Отца ниспослать Свой Святой Дух, чтобы произвести преобразование хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. .

В течение года используются четыре различных литургии:

• Литургия св. Иоанна Златоуста (совершается по воскресеньям и будням)
• Литургия Василия Великого (совершается 10 раз в год)
• Литургия Святого Иакова, Брата Господня (иногда совершается в День Святого Иакова)
• Литургия Преждеосвященных (совершается по средам и пятницам в Великий пост и в первые три дня Страстной седмицы)

Греческие православные священники ©

Заказы

Хотя Церковь является самоуправляемым сообществом, она признает диаконат, пресвитер или священство и епископата (епископов).

Епископы в Православной Церкви считаются прямыми преемниками первоначальных Апостолов, и они в значительной степени объединяют в Церкви. Священникам в Православной церкви разрешается вступать в брак, но они не могут вступать в брак после рукоположения. Епископы всегда должны хранить целомудрие. Православные священники обычно не бреют бороды в соответствии с Библией.

Покаяние

Все Православные Церкви используют Тайну покаяния или исповеди, но в грекоязычных церквях только священники, благословленные епископом как «духовные отцы», имеют право слышать исповедь.Детей можно допустить к таинству исповеди, как только они станут достаточно взрослыми, чтобы понимать разницу между добром и злом.

Через это причастие грешники могут получить прощение. Они вступают в исповедь со священником часто на открытом пространстве в церкви (не в исповедальне, как в римско-католической традиции, и не разделены решеткой).

Исповедь ©

И священник, и кающийся стоят, крест и Евангелие или икона ставятся перед кающимся, священник стоит немного в стороне.Это подчеркивает, что священник является просто свидетелем и что прощение исходит от Бога, а не от священника.

Затем священник выслушает исповедь и, возможно, даст совет. После исповеди кающийся преклоняет колени перед священником, который возлагает свою награду на голову кающегося и произносит отпущенную молитву.

Помазание больных

В грекоязычных церквях это проводится ежегодно для всего собрания во время Страстной недели накануне Страстной среды. Всем предлагается выступить для помазания особым маслом, независимо от того, болен он физически или нет.Это потому, что обычно считается, что все нуждаются в духовном исцелении, даже если они физически здоровы.

Помазание больных можно совершать и над отдельными людьми. Иногда люди хранят в своих домах освященное масло больных.

Церковь помазывает больных маслом, следуя учению Св. Иакова в его Послании (5: 14-15): «Есть ли среди вас кто-нибудь больной? Он должен призвать пресвитеров Церкви, и они должны помолиться над ним и помазать. (его) елеем во имя Господа, и молитва веры спасет больного, и Господь воскресит его.Если он совершил какие-либо грехи, ему будет прощено ».

Брак

Брак отмечается через обряд коронации , что свидетельствует о важности вечного союза пары. Хотя брак рассматривается как постоянное обязательство в жизни и смерти, повторный брак и развод разрешены при определенных обстоятельствах.

Календарь и Рождество

Православный календарь

После Первой мировой войны различные православные церкви, начиная с Константинопольского патриархата, начали отказываться от юлианского календаря или старого календаря и переходить к григорианскому календарю или новому календарю.В настоящее время юлианский календарь на тринадцать дней отстает от григорианского.

Сегодня многие Православные Церкви (за исключением Иерусалима, России, Сербии и Афона) используют Новый григорианский календарь для фиксированных праздников и святых дней, но юлианский календарь для Пасхи и переносных праздников. Таким образом все православные вместе празднуют Пасху.

Православный церковный календарь начинается 1 сентября и заканчивается 31 августа. Каждый день священен: каждый день является днем ​​святого, поэтому ежедневно почитается хотя бы один святой.

Православное Рождество

Свечи ©

Рождество отмечается православными христианами в Центральной и Восточной Европе и во всем мире 7 января по григорианскому календарю — на 13 дней позже других христиан.

На Востоке Рождеству предшествует 40-дневный пост, начинающийся 15 ноября. Это время размышлений, самоограничения и внутреннего исцеления в таинстве исповеди.

Обычно в канун Рождества соблюдающие православные христиане постятся до позднего вечера, пока не появится первая звезда.Когда видна звезда, люди накрывают на стол к рождественскому ужину.

В день Рождества люди принимают участие в божественной литургии, после которой многие идут процессией к морям, рекам и озерам. Все собираются в снегу для церемоний на открытом воздухе, чтобы освятить воду. Иногда реки замерзают, поэтому люди делают ямы во льду, чтобы освежить воду. Некоторые берут воду домой, чтобы благословить свои дома. Затем в помещении проводится большой праздник, где все присоединяются, чтобы поесть, выпить и повеселиться.

Православный русский обычай — подавать рождественские лепешки и петь песни. Традиция смешана с другими языческими традициями древней Руси, так что люди могут навещать своих соседей переодетыми, танцевать, петь и просить подарков, подобно угощению или угощению.

Между восточным и западным празднованием Рождества есть как сходства, так и различия. Восточное Рождество имеет очень сильную семейную и социальную привлекательность, как и на Западе. Он объединяет людей всех поколений, чтобы отпраздновать рождение Иисуса Христа.

В отличие от Запада, где Рождество превыше всего, на Востоке это Пасха, сосредоточенная на кресте и воскресении Христа, которое является высшим праздником года. Православное Рождество также лишено коммерческой составляющей, типичной для Запада.