Элизабет Гилберт — Есть, молиться, любить » MYBRARY: Электронная библиотека деловой и учебной литературы. Читаем онлайн.
К тридцати годам у Элизабет Гилберт было все, чего может желать современная, образованная, амбициозная женщина — муж, загородный дом, успешная карьера, но… Пережив развод, депрессию и очередную любовную неудачу, она понимает, что все ее прежние представления о себе были ошибочными.Чтобы снова обрести себя, Элизабет решается на радикальный шаг: продает все, чем владеет, расстается со всем, что любила, и отправляется в кругосветное путешествие. На целый год. В полном одиночестве…… «Есть, молиться, любить» — книга о том, как можно найти радость там, где не ждешь, и как не нужно искать счастье там, где его не будет. По определению.…Современная книга о современной женщине, для которой есть, молиться, любить — значит получать удовольствие от жизни…Her magazin
Элизабет Гилберт
Есть, молиться, любить
Посвящается Сюзан Боуэн — которая поддерживала меня даже на расстоянии двенадцати тысяч миль
История о том, как в поисках смысла жизни одна девушка исколесила всю Италию, Индию и Индонезию
Говори правду, только правду и ничего, кроме правды.[1]
Шерил Луиза МоллерПредисловие
Что это за книга, или Загадка сто девятой бусины
В Индии, особенно в путешествиях по святым местам и ашрамам, повсюду встречаются люди с четками на шее. Такие же четки висят на шеях голых костлявых йогов устрашающего вида, глядящих на вас с фотографий, развешанных на каждом шагу. (Правда, иногда на них встречаются и откормленные йоги с добродушной улыбкой.) Эти четки называются джапа-мала. В Индии их использовали веками: они помогают индуистам и буддистам поддерживать сосредоточение во время религиозной медитации. Четки берут в одну руку и перебирают пальцами по кругу — одно повторение мантры на каждую бусину. В эпоху религиозных войн средневековые крестоносцы, придя на Восток, увидели, как местные молятся и перебирают джапамала. Обычай им понравился, и они привезли четки в Европу.
В традиционной джапа-мала сто восемь бусин. У восточных философов-мистиков число «сто восемь» считается самым благоприятным: совершенное трехзначное число, которое делится на три, а составляющие его цифры «один» и «восемь» при сложении образуют девятку — три умножить на три. Цифра «три», в свою очередь, воплощает идеальное равновесие, и это понятно любому, кто когда-либо видел Святую Троицу или простой барный табурет. Так как моя книга посвящена попыткам найти равновесие, я решила организовать ее по типу джапа-мала. В ней сто восемь глав, или бусин. Цепочка из ста восьми историй делится на три больших раздела, посвященных Италии, Индии и Индонезии, — ведь именно в эти три страны меня завел поиск собственного Я, которому я посвятила целый год. Выходит, что в каждом разделе по тридцать шесть глав, и это число имеет для меня особенное, личное значение — я пишу эту книгу на тридцать шестом году жизни.
Но довольно нумерологии — иначе вы начнете зевать, так и не начав читать. Хочу только сказать, что сама идея нанизать одну историю на другую, подобно бусинам джапа-мала, кажется мне такой удачной, потому что в ней есть структура. Искренний духовный поиск всегда был связан со строгой самодисциплиной и остается таким и сейчас. Истину не нащупать случайно, разбрасываясь по пустякам, даже в наш век, когда вся жизнь — сплошное разбрасывание по пустякам. Четкая структура пригодилась мне и в духовных поисках, и в написании книги; я старалась не отвлекаться от «перебирания бусин», чтобы все внимание было сосредоточено на цели.
Но это еще не все. У джапа-мала есть еще одна, дополнительная бусина — специальная, сто девятая. Она висит за пределами совершенного круга из ста восьми как медальон. Раньше я думала, эта бусина — что-то вроде запасной на непредвиденный случай, как пуговка, пришитая изнутри к дорогому свитеру, или младший сын в королевском семействе. Но оказалось, сто девятая бусина служит более высокому предназначению. Когда во время молитвы пальцы доходят до этой бусины, отличной от остальных, следует прервать глубокую медитацию и вознести благодарность духовным учителям. Моя сто девятая бусина — Предисловие. Я хочу взять паузу в самом начале и поблагодарить всех учителей, которые явились ко мне в этот год, порой принимая любопытные обличья.
Однако больше всего я благодарна своей гуру, позволившей мне учиться в ее ашраме в Индии. Эта женщина — само воплощение человечности. Думаю, сейчас самое время прояснить еще вот что: в книге описаны исключительно мои личные впечатления от пребывания в Индии. Я — не теолог и не официальный представитель какого-либо течения. Именно поэтому не называю имени своей гуру — кто я такая, чтобы говорить от ее имени? Учение этой женщины говорит само за себя. Я также не упоминаю название и местоположение ее ашрама. Этому замечательному месту ни к чему лишняя реклама, и оно просто не справится с наплывом желающих.
И наконец, последняя благодарность. Имена некоторых людей изменены по разным причинам, но, что касается учеников индийского ашрама (индийцев и европейцев), я решила изменить их все. Я уважаю тот факт, что большинство людей отправляются в духовное паломничество не затем, чтобы их имена потом всплыли в какой-то книге. (Кроме меня, конечно.) Я сделала лишь одно исключение для своего правила всеобщей анонимности: Ричард из Техаса. Его на самом деле зовут Ричард, и он на самом деле из Техаса. Мне захотелось назвать его настоящее имя, потому что этот человек сыграл в моей жизни важную роль.
И последнее: когда я спросила Ричарда, как он относится к тому, что в книге будет написано о его алкогольно-наркотическом прошлом, он сказал, что ничуть не возражает.
Ричард ответил: «Я и сам хотел, чтобы все об этом узнали, но не знал, как лучше сказать».
Но об этом потом. Сначала все-таки была Италия…
КНИГА ПЕРВАЯ
Италия,
или
«Ты — то, что ты ешь»,
или
36 историй о поиске наслаждения
Вот бы Джованни меня поцеловал…
Но это плохая идея, и причин тому миллион. Для начала — Джованни на десять лет меня моложе и, как и большинство итальянцев до тридцати, до сих пор живет с мамой. Одно это делает его сомнительной кандидатурой для романтических отношений, тем более со мной — писательницей из Америки, недавно пережившей коллапс семейной жизни и измученной затянувшимся на годы разводом, за которым последовал новый горячий роман, разбивший мое сердце вдребезги. Из-за сплошных разочарований я стала угрюмой, злой на весь мир и чувствовала себя столетней старухой. К чему тяготить милого, простодушного Джованни рассказами о моем несчастном покалеченном самолюбии? Да и к тому же я наконец достигла того возраста, когда женщина волей-неволей начинает сомневаться в том, что лучший способ пережить потерю одного юного кареглазого красавчика — немедленно затащить в койку другого, такого же. Именно поэтому у меня уже много месяцев никого не было. Мало того, по этой самой причине я решила дать обет целомудрия на целый год.
Услышав это, смышленый наблюдатель непременно спросил бы: тогда почему из всех стран на свете я выбрала именно Италию?
Хороший вопрос. Это все, что приходит в голову, особенно когда напротив сидит неотразимый Джованни.
Джованни — мой языковой партнер. Звучит двусмысленно, но ничего такого в этом нет (увы!). Мы всего лишь встречаемся несколько вечеров в неделю в Риме, где я живу, чтобы попрактиковаться в языках. Сначала говорим по-итальянски, и Джованни терпит мои ошибки; потом переходим на английский — и тогда уж моя очередь быть терпеливой. С Джованни мы познакомились через несколько недель после моего приезда в Рим, благодаря объявлению в большом интернет-кафе на пьяцца Барбарини — того, что стоит прямо напротив фонтана с атлетичным тритоном, дующим в рог. Он (Джованни, не тритон) повесил на доске листовку: итальянец ищет человека с родным английским для разговорной практики. Рядом висело в точности такое объявление, слово в слово, даже шрифт был одинаковый — только адреса разные. На одном объявлении был имейл некоего Джованни, на втором — Дарио. Но вот их домашние телефоны совпадали.
Положившись на интуицию, я отправила письма обоим одновременно и спросила по-итальянски: «Вы, случаем, не братья?»
Джованни ответил первым, прислав весьма провокационное сообщение. «Лучше. Мы — близнецы».
Ну как тут не согласиться — двое лучше, чем один. Высокие, смуглолицые, видные и неотличимые друг от друга, обоим по двадцать пять, и у обоих огромные карие глаза с влажным блеском — типичные итальянские глаза, от которых у меня мурашки бегут по коже. Познакомившись с близнецами лично, я невольно засомневалась, не стоит ли мне внести кое-какие поправки в свой обет целомудрия. Например, хранить целомудрие, но сделать исключение для двоих симпатичных двадцатипятилетних близнецов из Италии? Тут я вспомнила одну свою знакомую, которая, будучи вегетарианкой, все же никогда не может отказаться от бекончика… В мыслях уже складывался текст письма для «Пентхауса»:
…Стены римского кафе освещали лишь дрожащие свечи, и было невозможно понять, чьи руки ласкают…
Ну уж нет.
Нет, нет и еще раз нет.
Я оборвала фантазию. Не время сейчас искать приключений на свою голову и (что неизбежно) усложнять и без того запутанную жизнь. Мне нужно исцеление и покой, а их способно подарить лишь одиночество.
Как бы то ни было, к середине ноября (то есть к сегодняшнему дню) мы с Джованни, который оказался скромным и прилежным парнем, стали хорошими друзьями. Что касается Дарио, более взбалмошного из двоих, то его я познакомила со своей очаровательной подружкой Софи из Швеции, и они проводили время вместе, практикуя совсем другое. Мы же с Джованни только говорили. Мы ужинали вместе и общались вот уже несколько чудесных недель, исправляя грамматические ошибки за пиццей, и сегодняшний вечер был не исключением. Новые идиомы, свежая моцарелла — словом, приятное вечернее времяпрепровождение.
Рецензия на книгу «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт
Элизабет Гилберт показала себя многосторонним писателем: в ее творчестве были короткие рассказы, роман и даже научная литература. В 2006 году она написала духовную биографию — «Ешь. Молись. Люби». Книга композиционно состоит из 3 частей, в каждой из которых по 36 глав и в общем получается 108 повествовательных отрезка — по числу бусин в традиционном ожерелье для молитв у индусов.Элизабет был 31 год, когда ее брак и процветающая жизнь разрушились в одночасье. Судебные тяжбы, изнурительный развод, а в последствии неудачный роман с парнем по имени Дэвид — все это привело к мысли круто изменить свою жизнь и перестать жалеть себя, отправившись в путешествие. Было решено провести год за пределами своей страны по четыре месяца в Италии, Индии и Бали. Выбор стран не был случайным, Италия была выбрана из-за желания изучить язык и познать все прелести бурлящей жизни европейцев. В Риме Элизабет поддается удовольствию вкушать и смаковать традиционную кухню, насладиться свободой, посетить футбольный матч и прислушиваться к благозвучию итальянской речи. В 36 главах второй книги происходят в ашраме в отдаленной сельской местности в Индии. Гилберт проводит свои дни в медитации и созерцании. Чем ближе она приближается к Богу, тем больше она понимает, что одной из ее главных препятствий является неспособность отпустить ситуацию. Посредством выполнения тяжелой работы и принятия обета молчания, приходит осознание бессмысленности переживаний.
Рецензия Ешь, молись, люби. Мелодрамы тоже могут быть интересными?
Замужняя женщина Элизабет Гилберт в один прекрасный день понимает, что живёт совершенно не той жизнью, которой хотела. После болезненного развода она отправляется в путешествие по миру, которое поможет ей открыть новые горизонты и познать себя.Как гласит изрядно подзаезженная народная мудрость, и на старуху бывает проруха. Впрочем, если слегка перефразировать классика, проруха случается главным образом не в старухах, а в головах. По крайней мере, в голове Райана Мёрфи, автора роскошной психотерапевтической феерии «На острой грани» («Бег с ножницами»), определенно произошло небольшое замыкание. В результате упомянутого происшествия Мёрфи решил совсем уж повернуться лицом к широкому зрителю, и лицо это оказалось снабжено широченной, стоматологически выверенной, не лишенной даже некоторого крокодильего лоска улыбкой Джулии Робертс.
Название биографического романа американской журналистки Лиз Гилберт, по которой снят одноименный фильм, невольно напоминает сакраментальное «поститься, молиться, слушать радио «Радонеж». Но если вникнуть в суть предложенного Лиз мировоззрения, то на ум приходит остров Спиешьпей из «Незнайки на Луне» — на это своеобразное Бали отправлялись лунные коротышки, где в пароксизме бесконечного удовлетворения страсти к еде и развлечениям превращались в счастливых козликов. Книга Гилберт – весьма увесистый том – создана по религиозному принципу. Главный герой до определенного возраста живет как обычный человек – то есть неправильно, после чего переживает некие катаклизмы, отправляется в путешествие, встречает гуру и обретает новую Истину. В книге очень, очень много рассуждений о Боге, религии, женском счастье, а также политике и экономике. Рассуждений удручающей банальности – жизнь по Гилберт предстает как некий супермаркет, где каждый выбирает себе удобного Бога по вкусу, где смысл жизни – исключительно в удовлетворении от процесса потребления. Но, поскольку жить одними материальными интересами давно не модно, необходима соответствующая религия и философия, которую и предлагает Лиз Гилберт своим читателям.
«Ешь, молись, люби» оказался не только очень красивым фильмом (операторская работа на высоте, да и места, которые были показаны в картине, не могут плохо выглядеть), но и совершенно не глупым. Да, кино больше ориентировано на женскую аудиторию, но это не тот случай, когда другим просмотр не рекомендован, скорее наоборот. Хотя, каждый по своему воспримет увиденное, я же настроился на путешествие вместе с Джулией Робертс и оно выдалось весьма успешным и продуктивным.
То ли от желания неотступно следовать книге, то ли из полного отсутствия чувства формы режиссер Райан Мерфи размазывает историю духовных поисков аж на два часа с хвостиком. А юмор оригинала, сценаристы, видимо, не разглядели.
И в конечном итоге, это пространное повествование оказывается ни о чем. Не знаю, что там было в книжке, но в ее экранной версии правят философские банальности. Бога нужно искать внутри себя, любить – легко и сложно одновременно, а вообще все – тлен, потому учитесь получать удовольствие от жизни в любом ее проявлении.
Кстати, о Боге. Он занимает в этой типично бюргерской триаде – «ешь, молись, люби» – почетное второе место, а заодно, кстати, и третье, если верить апостолу Иоанну, утверждающему, что «Бог есть любовь». После неаполитанской пиццы и римской пасты, поедаемой с торжественным колоратурным сопровождением, после пива, футбола и шопинга весьма уместно вспомнить о Боге, обратившись к Нему с наиболее подходящими в данном контексте словами: «Здравствуй, Бог. Рада познакомиться». Бог, вероятно, тоже весьма рад знакомству, – Джулия Робертс все-таки, не хухры-мухры, – оттого Он и наставляет героиню на путь истинный, с присущим Ему специфическим юмором: через гуру спагетти, гуру индийско-нью-йоркской духовности (так сказать, Упанишады макдональдсовского разлива) и любых других гуру, какие только попадутся в дороге. Вначале она должна избавиться от «чувства вины», составляющего «сущность Америки», и «познать толк не только в развлечениях, но и в удовольствиях», испытать на полную катушку любовь к самой себе и «сладость ничегонеделанья».
В принципе, чем закончится фильм можно было предположить еще после просмотра трейлера, однако не финальной сценой берет «Ешь, молись, люби». Путь к финальной сцене — вот, что наиболее важно, тем более, что этот путь создателям удался. Некоторые реплики даже записать в блокнотик захотелось, очень органично они вписались в повествование.
Есть, молиться, любить (книга) — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
«Есть, молиться, любить: Один год из жизни женщины в путешествии по Италии, Индии и Индонезии в поисках ВСЕГО» (англ. Eat, Pray, Love: One Woman’s Search for Everything Across Italy, India and Indonesia) — книга мемуаров американского автора Элизабет Гилберт, вышедшая в 2006 году. Мемуары описывают путешествие автора после развода с мужем и её открытия во время этой поездки.
Права на экранизацию были приобретены компанией Columbia Pictures. Одноименный фильм с Джулией Робертс в главной роли вышел в кинотеатрах в августе 2010 года[1][2].
Гилберт также написала книгу-продолжение: «Законный брак» (англ. Committed: A Skeptic Makes Peace with Marriage), которая повествует о жизни Элизабет спустя четыре года после событий книги «Есть, молиться, любить»[3].
Сюжет книги
В 32 года у Элизабет Гилберт есть и образование, и дом, и муж, и успешная карьера писателя. Но она несчастна в браке, а бессонные ночи часто проводит, рыдая на полу в ванной. Расставшись с мужем и начав мучительный бракоразводный процесс, она стала встречаться с другим мужчиной. Однако отношения и с ним вскоре закончились, принеся Элизабет одиночество и опустошение. По счастливой для героини случайности, её отправляют на Бали писать статью о йоге. Там Гилберт встречает знахаря в девятом поколении, который предсказывает ей, что однажды она вернется на Бали и многому у него научится.
Получив, наконец, долгожданный развод, Элизабет проводит следующий год своей жизни, путешествуя по всему миру на деньги издателя, который тот предоставил в обмен на книгу о поездке[4].
Она провела четыре месяца в Италии, вкушая местную пищу («Есть»). Четыре месяца в Индии в поисках духовности («Молиться»). И остаток года на острове Бали в Индонезии, где искала «баланс», а нашла любовь в лице бразильца Фелипе («Любить»)[5].
Экранизации
Компания Columbia Pictures приобрела права на фильм по мемуарам и выпустила фильм под тем же названием, что и книга — «Есть, молиться, любить». Фильм вышел на экраны в августе 2010 года. Главную роль в фильме исполнила американская актриса Джулия Робертс. Автор сценария и режиссёр — Райан Мёрфи.
В фильме также снимались Хавьер Бардем, Джеймс Франко, Ричард Дженкинс[6]. Картина снята при поддержке продюсерской компании Брэда Питта Plan B Entertainment[7].
Интересные факты
- Опра Уинфри посвятила книге две передачи своего шоу[1].
- В списке бестселлеров газеты The New York Times книга продержалась 187 недель.[8]
- Студия Warner Bros приобрела права на экранизацию книги Эндрю Готтлиба «Пить, играть, трахаться» (англ. Drink, Play, Fuck), своеобразного «мужского ответа» на книгу Элизабет Гилберт.[9]
См. также
Источники
- ↑ 1 2 Callahan, Maureen. Eat, Pray, Loathe: Latest Self-Help Best Seller Proves Faith Is Blind, New York Post (December 23, 2007). Архивировано 16 декабря 2012 года. Проверено 17 июня 2008.
- ↑ Overview — Eat, Pray, Love (2008) New York Times.
- ↑ Callahan, Maureen. Committed: A skeptic makes peace with marriage, New York Post (3 января 2010). Архивировано 7 сентября 2012 года.
- ↑ Egan, Jennifer. Eat, Pray, Love, New York Times (February 26, 2006). Проверено 17 июня 2008.
- ↑ Lichtenstein, Grace. Heart and Soul, Washington Post (February 12, 2006). Проверено 17 июня 2008.
- ↑ Five Questions for Richard Jenkins » Theater Talk Архивная копия от 25 февраля 2012 на Wayback Machine
- ↑ Fleming, Michael. Par setting table for adaptation, Variety Magazine (October 10, 2006). Проверено 17 июня 2008.
- ↑ Paperback Nonfiction, The New York Times (28 августа 2010). Проверено 1 мая 2010.
- ↑ КиноПоиск.ru — Все фильмы планеты
Ссылки
«Есть, молиться, любить»: искренний роман о поиске смысла жизни
«Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома», — сказал однажды Анатоль Франс и был глубоко прав. Ему вторил Генри Миллер, заявив о том, что «истинное назначение вашего путешествия — это не место на карте, а новый взгляд на жизнь».
Пожалуй, одна из самых увлекательных книг о путешествиях — это «Есть, молиться, любить» американской писательницы Элизабет Гилберт. Автор после тяжелого развода отправилась путешествовать в три страны на букву «и»: Италия, Индия, Индонезия. Так что книга основана на реальных событиях.
Читать о других странах и культурах всегда интересно. При этом знакомство с новой страной получалось детальным, и через легкое чтение можно было глубже изучить даже обычаи, образ мышления, язык, историю, географию и религию этих стран. Книга увлекает, буквально путешествуешь с автором, погружаешься в ее эмоции, чувства.
Италия — место, где героиня смогла выйти из депрессивного состояния, Индия — где она обрела единство с Богом и покой в душе, Индонезия — страна, в которой Лиз совмещала духовное саморазвитие с обычными радостями жизни, и в этом единстве она ощутила настоящую полноту и счастье.
Эту книгу мне посоветовала прочесть мама, сказав, что главная героиня очень похожа на меня. Возможно, это так. Многие ее состояния и мысли мне знакомы. Она глубоко чувствует, рефлексирует, ищет правду и смысл жизни. Такие люди порой впадают в крайности, они более подвержены печали и депрессиям (по опыту знаю!). Гилберт честно пишет о своих внутренних конфликтах, а это требует изрядной смелости, не каждый на такое решится! Ее искренность подкупает.
В начале книги героиня признается, что хочет обрести глубокую веру, но при этом не отказываться от всех мирских удовольствий. Какая верная формулировка! Интересный ответ на этот вопрос дает ей балинезийский целитель: крепко стоять на земле, как будто у тебя не две ноги, а четыре, и стараться воспринимать мир не через голову, а через сердце. Есть, над чем подумать…
Но не всем книга может стать так близка, как мне: прекрасно могу понять тех, кто не одобрил внебрачные связи героини и не принимает ее склонности к восточным практикам. Конечно, мне это самой не близко. Но ведь литература и не обязана быть догматичной, это свободный полет мысли, а не сухая схема. Могу сказать, что эта книга привила мне чувство уважения к другим религиям: нельзя сказать, что они вообще во всем ошибаются. Удивительно то, что и героиня порой приходит к таким же выводам, какие есть в христианстве.
В связи с этим мне вспоминается удивительный случай, о котором рассказывал митрополит Антоний Сурожский. Однажды в беседе с известным богословом Владимиром Лосским, который был настроен категорически против восточных религий, владыка решил пойти на хитрость. Дома он выписал восемь цитат из Упанишад, а при встрече с Лосским попросил его узнать, из каких Святых Отцов он принес выписки.
Каково же было удивление Владимира Николаевича, когда он узнал источник этих отрывков! И, по словам митрополита Антония, это стало для богослова толчком к пересмотру взглядов. Удивителен вывод этого знаменитого проповедника: «И мы очень легко, слишком легко, мне кажется, говорим, что Бог как бы является нашей собственностью, что мы хранители веры и что у других вообще ничего нет». Владыка отмечает, что при этом, конечно, не нужно делать знака равенства между различными религиями, но судить о них нужно осторожно.
И какие впечатляющие выводы у Гилберт в финале книги! «Тогда я поняла, что именно так Бог любит нас и принимает и что нет на свете никакого ада — он существует разве что в наших запуганных умах». Ведь и Святые Отцы говорят о том, что ад не место, а состояние, и что он сам по себе был разрушен воскресением Христа.
А разве неправда, что счастье — это следствие работы над собой, состояние более глубокое и стабильное, чем минутная вспышка настроения. Счастье не дается даром, оно требует труда. А еще внимания…
О такой своеобразной «формуле счастья» созвучно Гилберт писала Джулия Кэмерон, автор книг по творческому возрождению: «Бабушка освоила то, чему ее научила трудная жизнь: успех у вас или провал, все равно не это определяет качество жизни. Оно, качество жизни, всегда пропорционально умению радоваться. А способность радоваться — это дар внимания… Исцеление — всегда награда за внимание. Оно, исцеление, может начаться с заживления конкретной раны — травмы из-за потерянной любви, болезненного ребенка, разбитой мечты. В конце концов, утихает боль, которая сильнее любой другой боли: боль от того, что все мы, как сказал Рильке, «невыразимо одиноки». А внимание — это в первую очередь воссоединение. Я узнала об этом так же, как и о многом другом, — совершенно случайно».
Словом, эта книга может послужить своеобразной путеводной нитью тем женщинам, кто, совершенно запутавшись в жизни, решились на поиск собственных ценностей и смыслов. У каждой из нас есть волшебная коробочка, в которой до поры до времени хранятся заветные мечты. Соединяя вместе все три составляющих — пищу для ума, души и сердца, — мы наконец-то можем в нее заглянуть.
В материале использованы кадры из фильма «Ешь, молись, люби» (реж. Райан Мерфи, 2010).
Элизабет Гилберт — Есть, молиться, любить » Страница 2 » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Сейчас полночь, стоит туман, и Джованни провожает меня домой по римским закоулочкам, петляющим вокруг старинных зданий, подобно змейкам-ручейкам в тенистых зарослях кипарисовых рощ. Вот мы и у двери моего дома, стоим лицом к лицу. Джованни обнимает меня по-дружески. Уже прогресс, первые несколько недель он отваживался лишь пожать мне руку. Останься я в Италии еще годика на три, глядишь — набрался бы храбрости для поцелуя. А вдруг он прямо сейчас меня поцелует? Здесь, на пороге… ведь есть еще шанс… и мы стоим, прижавшись друг к другу в лунном свете… это, конечно, будет ужасной ошибкой, но нельзя же упускать возможность, что он сделает это прямо сейчас… ведь всего-то и нужно наклониться и… и…
И ничего.
Джованни отступает.
— Спокойной ночи, дорогая Лиз, — говорит он.
— Виопа notte, caro mio, — отвечаю я.
Я в одиночестве поднимаюсь на четвертый этаж. Одна вхожу в свою маленькую студию. Закрываю дверь. Меня ждет очередная одинокая ночь в Риме. Долгий сон в пустой кровати в компании итальянских разговорников и словарей.
Я одна, совсем одна, одна-одинешенька.
Мысль об этом заставляет меня выронить сумку, опуститься на колени и прикоснуться к полу лбом. И там, на полу, я обращаюсь ко Вселенной с искренней молитвой благодарности.
Сначала по-английски.
Потом по-итальянски.
И в довершение, чтобы уж наверняка, — на санскрите.
Раз уж я стою на коленях, позвольте перенести вас на три года в прошлое — в то самое время, когда началась эта история. Оказавшись там, вы обнаружили бы меня в той же позе: на коленях, на полу, бормочущей молитву.
Но, не считая позы, все остальное три года назад было совсем не похоже на день сегодняшний. Тогда я была не в Риме, а в ванной на втором этаже большого дома в пригороде Нью-Йорка. Этот дом мы с мужем купили совсем недавно. Холодный ноябрь, три часа ночи. Муж спит в нашей кровати. А я прячусь в ванной, пожалуй, уже сорок седьмую ночь подряд и, как и все предыдущие ночи, плачу. Плачу так горько, что наплакала уже лужу слез, которая разлилась передо мной на кафельной плитке резервуаром душевных радиоактивных отходов, — тут и стыд, и страх, и растерянность, и печаль.
Не хочу больше быть замужем.
Мне очень не хотелось верить в это, но правда засела глубоко внутри и не давала мне покоя.
Не хочу больше быть замужем. Не хочу жить в этом доме. Не хочу иметь детей.
Но как это — не хочу детей?! Я же должна их хотеть! Мне тридцать один год. Мы с мужем вместе восемь лет, женаты шесть, и вся наша жизнь построена на уверенности, что после тридцати — самое время остепениться — я наконец успокоюсь и рожу ребеночка. Нам обоим казалось, что к тому времени я устану от постоянных разъездов и с радостью поселюсь в большом доме, полном хлопот, детишек и сшитых собственноручно лоскутных одеял. На заднем дворе будет сад, а на плите — уютно побулькивающая кастрюлька с домашним рагу. (Кстати, это весьма точное описание моей матери, что еще раз доказывает, как трудно было мне отделить себя от этой властной женщины, в чьем доме я выросла.) Но мне все это было не нужно. Я осознала это с ужасом. Мне исполнилось двадцать восемь, двадцать девять, и вот уже неизбежная цифра тридцать замаячила на горизонте, как смертный приговор. Тогда я и поняла, что не хочу заводить ребенка. Я все ждала, когда это желание появится, а оно все не приходило и не приходило. А ведь мне прекрасно известно, что значит желать чего-то. И ничего подобного я не чувствовала. Мало того, мне все время вспоминалось, что сказала сестра, когда кормила грудью своего первенца: «Родить ребенка — это как сделать наколку на лбу. Чтобы решиться на такое, надо точно знать, что тебе этого хочется».
Но разве можно теперь дать задний ход? Ведь у нас все идет по плану. Ребенок запланирован на этот год. По правде говоря, мы уже несколько месяцев упорно пытаемся зачать. Но ничего не происходит (разве что — в порядке издевательской насмешки над беременными? — у меня началась психосоматическая утренняя тошнота: каждое утро дарю туалету свой завтрак). А каждый месяц, когда приходят месячные, я украдкой шепчу в ванной: «Спасибо, Господи, спасибо, спасибо за то, что еще хотя бы месяц у меня будет моя жизнь…»
Я пыталась убедить себя в том, что со мной все в порядке. Все женщины наверняка чувствуют то же самое, когда пытаются забеременеть. (Это чувство я характеризовала как «противоречивое», хотя вернее было бы сказать «чувство всепоглощающего ужаса и паники».) Так я и уговаривала себя, что со мной все нормально, хотя все свидетельствовало об обратном. Взять хотя бы одну знакомую, которую я встретила на прошлой неделе. Она только что узнала, что беременна, — после двух лет лечения от бесплодия, которое обошлось ей в кругленькую сумму. Она была в экстазе. По ее словам, она всегда мечтала стать матерью. Годами тайком покупала одежду для новорожденных и прятала ее под кроватью, чтобы муж не нашел. Ее лицо так и лучилось от счастья, и я вдруг поняла, что это чувство мне знакомо. Именно так я чувствовала себя прошлой весной, в тот день, когда узнала, что журнал, где я работаю, посылает меня в Новую Зеландию с заданием написать статью о поисках гигантского кальмара. И я решила: «Когда мысль о ребенке вызовет у меня такой же восторг, как предвкушение встречи с гигантским кальмаром, тогда и заведу детей».
Не хочу больше быть замужем.
В дневные часы я отталкивала эту мысль, но по ночам не могла думать ни о чем ином. Это была настоящая катастрофа. Лишь я одна могла проявить поистине преступный идиотизм: дотянуть брак до такой стадии — и только потом понять, что хочу все бросить. Дом мы купили всего год назад. Неужели мне не хочется жить в этом замечательном доме? Ведь когда-то он мне нравился. Так почему же теперь каждую ночь я брожу по его коридорам и завываю, как Медея? Неужели я не горжусь всеми нашими накоплениями — дом в престижном районе Хадсон-Вэлли, квартира на Манхэттене, восемь телефонных линий, друзья, пикники, вечеринки, уик-энды, проведенные в магазинах очередного торгового центра, похожего на гигантскую коробку, где можно купить еще больше бытовой техники в кредит? Я активно участвовала в построении этой жизни — так почему же теперь мне кажется, что вся эта конструкция, до последнего кирпичика, не имеет со мной ничего общего? Почему на меня так давят обязательства, почему я устала быть главным кормильцем в семье, а также домохозяйкой, устроителем вечеринок, собаковладельцем, женой, будущей матерью и, в урывках между всем этим, еще и писательницей? Не хочу больше быть замужем.
Муж спал в соседней комнате на нашей кровати. Я любила и ненавидела его примерно поровну. Будить его и делиться своими переживаниями было совершенно ни к чему. Он и так был свидетелем того, как в течение нескольких месяцев я разваливалась на куски и вела себя, как ненормальная (я была даже не против, чтобы меня так называли). Я порядком его утомила. Мы оба понимали, что со мной что-то не так, но терпение мужа было не бесконечным. Мы ссорились и кричали друг на друга и устали от всего этого так сильно, как устают лишь пары, чей брак катится к чертям. Даже взгляд у нас стал, как у беженцев.
Многочисленные причины, по которым я больше не хотела быть женой этого человека, не стоит перечислять здесь хотя бы потому, что они слишком личные и слишком безотрадные. Во многом виновата была я, но и его проблемы сыграли свою роль. И это естественно: ведь в браке всегда две составляющие, два голоса, два мнения, две конфликтующие стороны, каждая из которых принимает собственные решения, имеет собственные желания и ограничения. Но я думаю, что некрасиво обсуждать проблемы мужа в этой книге. И не стану никого убеждать, что способна пересказать нашу историю беспристрастно. Пусть лучше рассказ о том, как разваливался наш брак так и останется за кадром. Я также не стану открывать причины, по которым мне одновременно и хотелось остаться его женой, не стану говорить о том, какой чудесный это был человек, за что я любила его и почему вышла за него замуж и почему жизнь без него казалась мне невозможной. Все это останется при мне. Скажу лишь, что в ту ночь муж был для меня в равной степени маяком и камнем на шее. Перспектива уйти от него казалась немыслимой, но еще более невыносимой была перспектива остаться. Мне не хотелось, чтобы кто-то (или что-то) пострадал по моей вине. Если можно было бы тихонько выйти через черный ход без всякой сумятицы и последствий и бежать, бежать, бежать до самой Гренландии — я бы так и сделала.
Это не самая радостная часть моей истории. Но я должна рассказать ее, потому что именно тогда, на полу в ванной, случилось нечто, навсегда изменившее весь ход моей жизни. Это было сравнимо с тем непостижимым астрономическим явлением, когда планета в космосе переворачивается на сто восемьдесят градусов без всякой на то причины и ее расплавленная оболочка смещается, изменяя расположение полюсов и меняя форму так, что планета в одно мгновение становится овальной, а не круглой. Нечто похожее я тогда и испытала.
Элизабет Гилберт — Есть, молиться, любить » Страница 5 » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Запомните на будущее: мужчины просто обожают, когда им задают такие вопросы.
Дело в том, что я привязалась к Дэвиду, как к наркотику (в свою защиту скажу, что он сам поощрял это, будучи, если можно так выразиться, роковым мужчиной). Теперь же, когда он стал уделять мне меньше внимания, я жила в предвидении легко предсказуемых последствий. Болезненная привязанность непременно сопровождает все истории об отчаянной любви. Все начинается, когда предмет обожания дарит тебе головокружительную, галлюциногенную дозу чувства, о котором ты не смела и помышлять, — это может быть, к примеру, эмоциональный коктейль из неземной любви и ошеломляющего восторга. Вскоре без интенсивного внимания уже не обойтись, и тяга превращается в голодную одержимость наркомана. Когда наркотик отнимают, человек заболевает, сходит с ума, испытывает эмоциональное опустошение (не говоря уж о ненависти к дилеру, который подсадил тебя на эту дрянь, а теперь отказывается давать ее бесплатно, хотя ты точно знаешь, что она спрятана где-то рядом, ведь раньше тебе ее давали просто так). Следующий этап: ты сидишь в углу, исхудав и дрожа, готов продать душу и ограбить соседей, лишь бы еще раз испытать тот кайф. Тем временем предмет обожания начинает испытывать к тебе отвращение. Он смотрит на тебя так, будто видит в первый раз, — этот взгляд уж никак не может быть обращен к той, к кому он когда-то питал возвышенные чувства. И самое смешное, разве он в этом виноват? Посмотри на себя. Ты превратилась в жалкую развалину, саму себя не узнать.
Вот и все. Последняя стадия отчаянной любви — полная и жестокая деградация собственного Я.
То, что сейчас я так спокойно об этом пишу, еще раз доказывает, что время лечит. Когда все это происходило, я была отнюдь не так спокойна. Потерять Дэвида сразу после того, как развалился мой брак и террористы напали на мой город, как раз в то самое время, когда бракоразводный процесс принял самый мерзкий оборот (мой друг Брайан как-то сказал, что мой развод был похож на «ужасную автомобильную аварию, которая происходила каждый день в течение двух лет»)… все это было слишком.
Днем нам с Дэвидом по-прежнему было весело и хорошо вместе, но по ночам я казалась себе единственной выжившей после ядерной зимы. Он отодвигался от меня — в прямом смысле, и с каждым днем все сильнее, как будто я была заразная. Я боялась ложиться спать, как заключенный боится спускаться в камеру пыток. Рядом со спящим Дэвидом, таким прекрасным и недоступным, меня затягивал водоворот панического страха одиночества. В моем воображении рисовались мельчайшие подробности собственного самоубийства. Каждая клеточка тела причиняла боль. Я казалась себе примитивным пружинным механизмом, который поместили под гораздо большее давление, чем он способен выдержать, и который вот-вот взорвется, уничтожив все вокруг. Я представляла, как руки и ноги отскакивают прочь от тела, чтобы быть подальше от вулкана безрадостности, в который я превратилась. По утрам Дэвид находил меня на полу рядом с кроватью: я тревожно спала, свернувшись на груде полотенец, как бездомная собака.
«Ну что еще?» — обычно спрашивал он с видом человека, которого окончательно достали.
За это время я похудела килограммов на пятнадцать.
Ho все же в те несколько лет со мной происходило не только плохое…
Известно, что Бог никогда не захлопывает дверь у тебя перед носом, не открыв при этом коробку шоколадных конфет (или как там в пословице[3]), поэтому на общем депрессивном фоне были и радостные события. Во-первых, я наконец начала учить итальянский. И нашла своего духовного учителя, гуру из Индии. И старик-индонезиец, хилер с Бали, пригласил меня приехать к нему погостить.
Объясню все по порядку.
Моя жизнь начала налаживаться, когда в начале две тысячи второго года я съехала от Дэвида и впервые в жизни нашла собственную квартиру. Она была мне не по карману, ведь мне по-прежнему приходилось платить за огромный дом в пригороде, в котором никто уже не жил и который мой муж запрещал продавать, да и услуги адвокатов и психоаналитиков обходились недешево. Но для выживания мне было просто необходимо иметь собственную, хотя бы и однокомнатную, квартиру. Она казалась мне чем-то вроде санатория, восстановительной клиники, где состоится мое выздоровление. Я выкрасила стены в самые теплые цвета и каждую неделю покупала себе цветы — как будто навещала саму себя в больнице. Сестра подарила на новоселье грелку (чтобы не было одиноко в холодной постели), и я спала, прижав ее к сердцу и держа так бережно, как спортсмен — сломанную руку.
Мы с Дэвидом расстались насовсем. Или не совсем насовсем. Трудно припомнить, сколько раз мы расставались и воссоединялись за эти месяцы. У нас образовалось нечто вроде ритуала: я уходила от Дэвида, ко мне возвращались силы и уверенность, а потом его прежняя страсть вдруг вспыхивала с новой силой (когда он видел, какой сильной и уверенной я снова стала). Уважительно и рассудительно мы обсуждали, не стоит ли нам «попробовать снова», и каждый раз придумывали новый, вполне здравый план, как преодолеть нашу очевидную несовместимость. Мы твердо вознамерились решить эту проблему. Ведь разве бывает такое, что двое людей, настолько влюбленных друг в друга, не могут жить долго и счастливо? Не может быть, чтобы у нас ничего не вышло. Просто не может. Воссоединившись и вдохновившись новыми надеждами, мы проводили вместе несколько самозабвенно счастливых дней. Иногда даже недель. Но в конце концов Дэвид опять замыкался в себе, а я начинала требовать его внимания (или наоборот — я липла к нему, а он уходил в себя: так мы и не выяснили, что за чем следует), и мое сердце снова было разбито. А Дэвид уходил. Он был моей приманкой и отравой.
Когда мы все же были в разлуке, я старалась научиться жить одна, хоть это и было нелегко. В результате такого опыта мой внутренний мир начал меняться. Мне стало казаться, что я вот-вот буду самостоятельной, хотя жизнь моя по-прежнему напоминала массовую аварию на переполненном шоссе в период отпусков. В те минуты, когда мне не хотелось покончить с собой из-за развода или расставания с Дэвидом, меня бесконечно радовало, что у меня вдруг стало появляться свободное время и возможность им распоряжаться. И тогда я задавала себе совершенно новый для меня вопрос: «Чем ты хочешь заняться, Лиз?»
Обычно я даже не осмеливалась ответить на него — меня по-прежнему терзали угрызения совести, что я сбежала от мужа, — но мне было приятно, что он вообще возник Когда наконец я стала задумываться, чем бы мне действительно хотелось заняться, я делала это очень осторожно, позволяя себе формулировать только мелкие, неглобальные желания. К примеру.
Я хочу заняться йогой.
Я хочу уйти с вечеринки пораньше, вернуться домой и почитать книжку.
Я хочу купить себе новый пенал.
Но одно странное желание присутствовало всегда, когда бы я ни задавала себе этот вопрос: Я хочу выучить итальянский.
Много лет я мечтала выучить итальянский. Этот язык прекраснее, чем розы. Но моему желанию не находилось практического оправдания. Не логичнее было бы вспомнить французский или русский, ведь их я уже учила несколько лет назад? Или выучить испанский, чтобы лучше понимать своих сограждан-американцев? Зачем мне итальянский? Не собралась же я переезжать в Италию. Выучиться играть на аккордеоне и то практичнее.
Но неужели все, что мы делаем, должно иметь практическую цель? Много лет я пахала, как прилежный солдатик, — работала, писала, всегда укладывалась в сроки, заботилась о близких, держала в порядке зубы и исправно платила по кредиту, голосовала и т. д. и т. п. Неужели вся наша жизнь — это всего лишь обязанности? Неужели в эту темную пору неудач, когда я чувствую, что лишь изучение итальянского способно принести мне радость, мне нужно какое-то иное оправдание? И не такая уж это неперспективная цель — изучение языка. Вот если бы в тридцать два года я решила стать прима-балериной нью-йоркского балета, это вызвало бы сомнения. Но выучить язык — вполне возможно. И вот я записалась на курсы «непрерывного образования» (другими словами, в вечернюю школу для разведенных). Друзья очень смеялись. Мой друг Ник спросил: «Почему итальянский? Ты, наверное, думаешь, что Италия снова вторгнется в Эфиопию,[4] на этот раз успешно, и тогда можно будет похвастаться знанием языка, на котором говорят в целых двух странах!»
Но я любила этот язык. В нем каждое слово было как пение соловья, как волшебное заклинание, как тающая во рту конфета. После занятий я бежала домой под дождем, наливала горячую ванну и лежала в пене, читая вслух итальянский словарь и забывая о тяжелом разводе и своем ноющем сердце. Произнося слова, я смеялась от восторга. Я называла телефон ильмио телефониньо («мой милый маленький телефончик»). Я стала одной из тех, кто раздражает всех своих знакомых, говоря на прощание чао. Только моим знакомым не повезло еще больше: ведь я к тому же объясняла, откуда произошло это слово. (На всякий случай скажу и вам: это сокращение от фразы, которую средневековые венецианцы произносили в интимных ситуациях: «Sono il suo schiavo», или «Я твой раб».) Уже произнося эти слова вслух, я чувствовала себя желанной и счастливой. Адвокат по разводам говорила, что беспокоиться нечего; у нее была клиентка из Кореи, которая после ужасного развода сменила имя на итальянское, чтобы снова почувствовать себя желанной и счастливой. Да как знать, может, я и в Италию перееду…
