Мать Мария… Просто мать Мария (Елизавета Кузьмина-Караваева)
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна (1891-1945), в монашестве мать Мария, урожденная Пиленко, во втором замужества Скобцова, поэтесса, писательница
«На Страшном Суде меня не спросят,
успешно ли я занималась аскетическими упражнениями
и сколько я положила земных и поясных поклонов,
а спросят: накормила ли я голодного, одела ли голого,
посетила ли больного и заключенного в тюрьме».
Мать Мария
Лиза Пиленко родилась в Риге, но ее детство и юность прошли недалеко от Анапы в имении отца, талантливого агронома, директора Никитского ботанического сада. После смерти отца семья переселилась в Петербург.
В гимназические годы, еще подростком она увлеклась революционными идеями. Девушку из обеспеченной дворянской семьи тянуло к простым людям. Она была знакома со многими революционерами, преподавала русский язык и литературу в рабочей школе на Путиловском заводе. Елизавета Юрьевна вспоминала о тех годах: «За плечами было только 14 лет, но жизнь того времени быстро взрослила нас. Мы пережили японскую войну и революцию, мы были поставлены перед необходимостью спешно разобраться в наших детских представлениях о мире и дать себе ответ, где мы и с кем мы. Впервые в сознание входило понятие о новом герое, имя которому «народ»
В пятнадцать лет она стала интересоваться литературой и искусством. На поэтическом вечере юная Елизавета познакомилась с Александром Блоком, который произвел на нее неизгладимое впечатление: «Я чувствую, что около меня большой человек, что он мучается больше, чем я… Меня поражает его особая внимательность, какая-то нежная бережность. Мне большого человека ужасно жалко. Я начинаю его осторожно утешать, утешая и себя». Блок посвятил ей стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…».
Александр Блок
Елизавете исполнилось восемнадцать лет, когда она вышла замуж за Д.В. Кузьмина-Караваева – юриста, близкого к богемным литературным кругам. Вскоре у Кузьминой-Караваевой вышли первые книги «Скифские черепки», «Юрали» и «Руфь». Декадентская среда, в которой очутилась Елизавета после замужества, не стала для нее своей: «ритм нашей жизни нелеп: встаем около трех дня, ложимся на рассвете… Мы жили среди огромной страны, как на необитаемом острове… Мы были в области духа циничны и нецеломудренны, в жизни – вялы и бездейственны».
Тем не менее, Елизавета получила хорошее образование — она закончила Бестужевские высшие женские курсы, а это был один из лучших вариантов для женщины в те времена.
1912 год. В центре группы Анна Ахматова, рядом с ней в темном платье Елизавета Кузьмина-Караваева
После развода с мужем Елизавета Юрьевна с дочерью Гаяной уехала в родную Анапу, где ее застала революция. В Анапе она вышла замуж за казака Даниила Скобцова и занялась общественной деятельностью. Революция, о которой Лиза грезила в юношеских мечтах, разочаровала – слишком много жестокости и крови принесла она с собой. Может быть, этим и объяснялись ее политические метания. Она в 1917 году вступает в партию эсеров, в 1918 году, когда власть еще не установилась и часто переходит из рук в руки, становится городским головой Анапы; после «воцарения» большевиков работает городским комиссаром здравоохранения и образования, позже принимает участие в партийном съезде эсеров и начинает вести подпольную антибольшевистскую деятельность. С приходом деникинцев из-за своей комиссарской должности попадает в контрразведку белых… Однако белые вскоре отпускают Елизавету на свободу, не причинив ей вреда. В 1920-м году, после отступления белых с Кубани, она вместе с матерью и дочерью перебралась в Грузию, где родила сына Юрия.
Через несколько лет семья Елизаветы Юрьевны эмигрировала сначала в Константинополь, где родилась младшая дочь Настя, потом в Югославию и, наконец, в Париж. Елизавете Юрьевне в полной мере пришлось испытать все тяготы эмиграции: тяжелейшую материальную нужду, унижения, моральные испытания. Она боролась с нищетой, занималась литературным трудом, рукоделием, мужу с трудом удалось устроиться на работу шофером. В 1924 году под псевдонимом Юрий Данилов Кузьмина-Караваева опубликовала автобиографический роман «Равнина русская».
Казалось, жизнь постепенно налаживается, но тут пришло первое большое горе: неожиданно от менингита умерла двухлетняя дочка Настя. Эта смерть дала мощный толчок духовной жизни Елизаветы Юрьевны: «Как бы ни тяжела была пытка, я нахожу невозможным создать что-либо большее, чем эти три слова: «Любите друг друга», только до конца и без исключения. И тогда все оправдано, и жизнь озарена, а иначе она мерзость и бремя…»
Личное горе позволило ей ощутить и понять горе других людей. Елизавета Юрьевна больше не могла довольствоваться своей привычной жизнью. Она стала помогать всем, кто нуждался в поддержке. Эта деятельность поглощала все ее время и душевные силы. К этому времени семейная жизнь Елизаветы Юрьевны разладилась, и, по обоюдному согласию супругов митрополит Евлогий (Георгиевский) дал им церковный развод.
Елизавета Юрьевна задумалась о монашестве, как о самоотверженном служении Господу и людям. Она писала: «Мне стало ведомо новое, особое, широкое и всеобъемлющее материнство. Я вернулась с того кладбища (похорон дочери) другим человеком, с новой дорогой впереди, с новым смыслом жизни. И теперь нужно было это чувство воплотить в жизнь». Митрополит Евлогий поддерживал это стремление и в 1932 году сам постриг ее в церкви парижского Богословского института с именем Мария – в честь преподобной Марии Египетской. Николай Бердяев писал о ней: «Мать Мария была натурой очень активной, всегда увлеченной каким-либо делом, но никогда не удовлетворенной вполне. Потребность в религиозной деятельности привела ее к монашеству. Социальные мотивы всегда были сильны в ее религиозности. Она стремилась к созданию нового типа монашества. Эмигрантская среда была для этого очень неблагоприятной. Она стремилась все к новым формам деятельности».
Всю свою энергию мать Мария отдавала созданному ею братству «Православное Дело», которое было центром социальной и духовной помощи отчаявшимся. Мать Мария поставила своей целью создать для эмигрантов, находящихся в бедственном положении, приют, который мог бы стать для них надежным пристанищем. Она арендовала большой дом на улице Лурмель, 77. При доме была устроена церковь, для которой мать Мария сама писала иконы и шила облачения. Священником церкви стал ее друг – отец Дмитрий Клепинин. Для постояльцев была создана дешевая столовая и «очаг для женщин». Часть обедов выдавалась бесплатно. Мать Мария доставала продукты, стояла у плиты, мыла полы, выполняла самую изнурительную работу. Одновременно она пыталась наладить жизнь постояльцев, устроить их на работу, найти постоянное жилье. Невероятно, но мать Мария изыскивала время и для литературных занятий: писала стихи и пламенные полемические статьи. Вместе с Николаем Бердяевым она работала в Религиозно-философской академии.
Николай Бердяев и Елизавета Кузьмина-Караваева
В 1936 году мать Марию постигло новое горе: ее старшая дочь Гаяна, вернувшаяся за год до того в СССР, внезапно умерла в Москве. Мать Мария приняла этот удар с христианским смирением и написала на смерть дочери трагические и светлые стихи.
По мнению некоторых ревнителей «классического монашества», мать Мария нарушала его каноны и слишком много внимани\ уделяла мирским делам. Но она всегда была максималисткой по убеждениям. Главной своей задачей она видела общественную церковную деятельность, направленную на помощь конкретным людям. Мать Мария утверждала: «Я знаю, что нет ничего лицемернее, чем отказ от борьбы за сносное материальное существование обездоленных под предлогом, что перед вечностью их материальные беды ничего не значат. Я думаю, что человек может отказываться от любых своих прав, но абсолютно не смеет отказываться от прав своего ближнего».
После оккупации Парижа немцами к прежней деятельности матери Марии добавилась помощь жертвам фашизма. И.А. Кривошеин, хорошо знавший мать Марию, писал, что
В ее келье был установлен мощный радиоприемник. По ночам, рискуя жизнью, она слушала советское радио и на большой карте СССР отмечала положение на фронтах. Она всегда верила в победу над фашизмом и говорила своим друзьям: «Я не боюсь за Россию. Я знаю, что она победит. Наступит день, когда мы узнаем по радио, что советская авиация уничтожила Берлин. Потом будет и русский период истории. России предстоит великое будущее. Но какой океан крови!».
Мать Мария прятала евреев, преследуемых фашистами, установила связь с французским Сопротивлением, доставала фальшивые документы и переправляла людей в свободную зону. В ее доме скрывались советские военнопленные, бежавшие из фашистских лагерей.
Иеродьякон Юрий Скобцов, сын матери Марии, деятель русских благотворительных организаций, участник Французского Сопротивления. погиб в концлагере
Мать Марию отправили в лагерь Равенсбрюк. Своей верой, добротой и участием она поддерживала в окружающих человеческое достоинство. И.А. Кривошеин писал, что ей в лагере помогала «молитва и великое сострадание к людям. Здесь, в лагере, был предел человеческой беды и муки и страшная возможность духовного отупения и угашения мысли, здесь так легко было дойти до отчаяния. Но мать Мария не отчаивалась, потому что она уже умела осмысливать страдания и самую смерть»
Мемориальная доска в Риге на доме где родилась мать Мария
Война приближалась к концу. Узники Равенсбрюка уже слышали далекую канонаду наступающих советских войск. В эти дни фашисты торопились уничтожить как можно больше заключенных. Мать Мария была переведена в так называемый Молодежный лагерь, куда направляли обреченных перед казнью. 31 марта 1945 стал последним днем ее жизни. Мать Мария приняла мученическую смерть в газовой камере концентрационного лагеря Равенсбрюк.
Мемориальная доска в Санкт-Петербурге на доме № 2 в Манежном переулке
Разве можно забыть? Разве можно не знать?
Помню, - небо пылало тоскою закатной,
И в заре разметалася вестников рать,
И заря нам пророчила путь безвозвратный.
Если сила в руках, - путник вечный, иди;
Не пытай и не мерь, и не знай и не числи.
Все мы встретим смеясь, что нас ждет впереди,
Все паденья и взлеты, восторги и мысли.
Кто узнает - зачем, кто узнает - куда
За собой нас уводит дорога земная?
Не считаем минут, не жалеем года
И не ищем упорно заветного рая.
Елизавета Кузьмина-КараваеваМария Кузьмина-Караваева. Гумилев без глянца
Мария Кузьмина-Караваева
Анна Андреевна Гумилева:
В жизни Коли было много увлечений. Но самой возвышенной и глубокой его любовью была любовь к Маше. Под влиянием рассказов А. И. о родовом имении Слепневе и о той большой старинной библиотеке, которая в целости там сохранилась, Коля захотел поехать туда, чтобы ознакомиться с книгами. В то время в Слепневе жила тетушка Варя – Варвара Ивановна Львова, по мужу Лампе, старшая сестра Анны Ивановны. К ней зимою время от времени приезжала ее дочь Констанция Фридольфовна Кузьмина-Караваева со своими двумя дочерьми. Приехав в имение Слепнево, поэт был приятно поражен, когда, кроме старенькой тетушки Вари, навстречу ему вышли две очаровательные молоденькие барышни – Маша и Оля. Маша с первого взгляда произвела на поэта неизгладимое впечатление [9; 424].
Сергей Константинович Маковский:
Маша, спокойная, тихая, цветущей внешности русская красавица, с чудесным цветом лица, и только выступавший по вечерам лихорадочный румянец говорил о ее больных легких [9; 369].
Анна Андреевна Гумилева:
Это была высокая тоненькая блондинка с большими грустными голубыми глазами, очень женственная. Коля должен был остаться несколько дней в Слепневе, но оттягивал свой отъезд под всякими предлогами. Нянечка Кузьминых-Караваевых говорила: «Машенька совсем ослепила Николая Степановича». Увлеченный Машей, Коля умышленно дольше, чем надо, рылся в библиотеке и в назначенный день отъезда говорил, что библиотечная «…пыль рьянее, чем наркотик…», что у него сильно разболелась голова, театрально хватался при тетушке Варе за голову, и лошадей откладывали. Барышни были очень довольны: им было веселее с молодым дядей. С Машей и Олей поэт долго засиживался по вечерам в библиотеке, что сильно возмущало нянечку Караваевых, и она часто бурно налетала на своих питомиц, но поэт нежно обнимал и унимал старушку, которая после говорила, что «долго сердиться на Николая Степановича нельзя, он своей нежностью всех обезоруживает».
Летом вся семья Кузьминых-Караваевых и наша проводили время в Слепневе. Помню, Маша всегда была одета с большим вкусом в нежно-лиловые платья. Она любила этот цвет, который ей был к лицу. Меня всегда умиляло, как трогательно Коля оберегал Машу. Она была слаба легкими, и когда мы ехали к соседям или кататься, поэт всегда просил, чтобы их коляска шла впереди, «чтобы Машенька не дышала пылью». Не раз я видела Колю сидящим у спальни Маши, когда она днем отдыхала. Он ждал ее выхода, с книгой в руках все на той же странице, и взгляд его был устремлен на дверь. Как-то раз Маша ему откровенно сказала, что не вправе кого-либо полюбить и связать, так как она давно больна и чувствует, что ей недолго осталось жить. Это тяжело подействовало на поэта:
…Когда она родилась, сердце
В железо заковали ей,
И та, которую любил я,
Не будет никогда моей.
Осенью, прощаясь с Машей, он ей прошептал: «Машенька, я никогда не думал, что можно так любить и грустить». Они расстались, и судьба их навсегда разлучила.
Поэт много стихотворений посвятил Маше. Во многих он упоминает о своей любви к ней, как, например, в «Фарфоровом павильоне», в «Дорогах» [9; 424–425].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.Читать книгу целиком
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
Мать Мария (Скобцова). Красота спасающая
- Проза
- Абрамов Федор Александрович
- Авдюгин Александр, протоиерей
- Абрамцева Наталья Корнельевна
- Аверченко Аркадий Тимофеевич
- Агафонов Николай, протоиерей
- Агриков Тихон, архимандрит
- Аксаков Сергей Тимофеевич
- Александра Феодоровна, страстотерпица
- Александрова Татьяна Ивановна
- Алексиевич Светлана Александровна
- Алешина Марина
- Альшиц Даниил Натанович
- Андерсен Ганс Христиан
- Анненская Александра Никитична
- Арджилли Марчелло
- Арцыбушев Алексей Петрович
- Астафьев Виктор Петрович
- Афанасьев Лазарь, монах
- Ахиллеос Савва, архимандрит
- Бажов Павел Петрович
- Балашов Виктор Сергеевич
- Балинт Агнеш
- Барри Джеймс Мэтью
- Барсуков Тихон, иеромонах
- Баруздин Сергей Алексеевич
- Бахревский Владислав Анатольевич
- Белов Василий Иванович
- Бернанос Жорж
- Бернетт Фрэнсис Элиза
- Бианки Виталий Валентинович
- Бирюков Валентин, протоиерей
- Блохин Николай Владимирович
- Бонд Майкл
- Борзенко Алексей
- Бородин Леонид Иванович
- Брэдбери Рэй Дуглас
- Булгаков Михаил Афанасьевич
- Булгаковский Дмитрий, протоиерей
- Бунин Иван Алексеевич
- Буслаев Федор Иванович
- Бьюкенен Патрик Дж.
- Варламов Алексей Николаевич
- Веселовская Надежда Владимировна
- Вехова Марианна Базильевна
- Вильгерт Владимир, священник
- Водолазкин Евгений
- Вознесенская Юлия Николаевна
- Волков Олег Васильевич
- Волкова Наталия
- Волос Андрей Германович
- Воробьёв Владимир, протоиерей
- Вурмбрандт Рихард
- Гальего Рубен
- Ганаго Борис Александрович
- Гауф Вильгельм
- Геворков Валерий
- Гиляров-Платонов Никита Петрович
- Гинзбург Евгения Соломоновна
- Гоголь Николай Васильевич
- Головкина Ирина
- Гончаров Иван Александрович
- Горбунов Алексей Александрович
- Горшков Александр Касьянович
- Горький Алексей Максимович
- Гофман Эрнст
- Грибоедов Александр Сергеевич
- Грин Александр Степанович
- Грин Грэм
- Громов Александр Витальевич
- Груздев Павел, архимандрит
- Губанов Владимир Алексеевич
- Гумеров Иов, иеромонах
- Гэллико Пол
- Даль Владимир
- Данилов Александр
- Дворкин Александр Леонидович
- Дворцов Василий Владимирович
- Девятова Светлана
- Дёмышев Александр Васильевич
- Десницкий Андрей Сергеевич
- Дефо Даниэль
- ДиКамилло Кейт
- Диккенс Чарльз
- Домбровский Юрий Осипович
- Донских Александр Сергеевич
- Достоевский Федор Михайлович
- Дохторова Мария, схиигумения
- Драгунский Виктор Юзефович
- Дунаев Михаил Михайлович
- Дьяченко Александр, священник
- Екимов Борис Петрович
- Ермолай-Еразм
- Ершов Петр Павлович
- Жизнеописания
- Жильяр Пьер
- Зайцев Борис Константинович
- Зелинская Елена Константиновна
- Зенкова Еликонида Федоровна
- Знаменский Георгий Александрович
- Зоберн Владимир Михайлович
- Игумен N
- Ильин Иван Александрович
- Ильюнина Людмила Александровна
- Имшенецкая Маргарита Викторовна
- Ирзабеков Василий (Фазиль)
- Казаков Юрий Павлович
- Каледа Глеб, протоиерей
- Каткова Вера
- Катышев Геннадий
- Кервуд Джеймс Оливер
- Керсновская Евфросиния Антоновна
- Киселева Татьяна Васильевна
- Кисляков Спиридон, архимандрит
- Козлов Сергей Сергеевич
- Кокухин Николай Петрович
- Колупаев Вадим
- Константинов Димитрий, протоиерей
- Королева Вера Викторовна
- Короленко Владимир Галактионович
- Корхова Виктория
- Корчак Януш
- Кочергин Эдуард Степанович
- Краснов Петр Николаевич
- Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович
- Краснова Татьяна Викторовна
- Кривошеина Ксения Игоревна
- Кристус Петрус
- Крифт Питер
- Кронин Арчибальд Джозеф
- Кропотов Роман, иеромонах
- Круглов Александр Васильевич
- Крупин Владимир Николаевич
- Куприн Александр Иванович
- Кучмаева Изольда Константиновна
- Лагерлёф Сельма
- Ларионов Виктор Александрович
- Лебедев Владимир Петрович
- Леонтьев Дмитрий Борисович
- Леонтьев Константин Николаевич
- Лепешинская Феофила, игумения
- Лесков Николай Семенович
- Либенсон Христина
- Линдгрен Астрид
- Литвак Илья
- Лихачёв Виктор Васильевич
- Лукашевич Клавдия Владимировна
- Льюис Клайв Стейплз
- Люкимсон Петр Ефимович
- Лялин Валерий Николаевич
- Макаров Михаил
- Макдональд Джордж
- Макрис Дионисиос
- Максимов Владимир Емельянович
- Максимов Юрий Валерьевич
- Малахова Лилия
- Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович
- Мельников Федор Ефимович
- Мельников-Печерский Павел Иванович
- Милн Алан Александр
- Мицов Георгий, священник
- Монах святогорец
- Муртазов Никон, иеродиакон
- Назаренко Павел
- Недоспасова Татьяна Андреевна
- Немирович-Данченко Василий И.
- Никитин Августин, архимандрит
- Никифоров–Волгин Василий А.
- Николаев Виктор Николаевич
- Николаева Олеся Александровна
- Нилус Сергей
- Носов Евгений Иванович
- Нотин Александр Иванович
- Оберучева Амвросия, монахиня
- Павлов Олег Олегович
- Павлова Нина
- Пантелеев Л.
- Панцерева Елена
- Парамонов Николай, игумен
- Паустовский Константин Георгиевич
- Пестов Николай Евграфович
- Попов Меркурий, монах
- Поповский Марк Александрович
- Портер Элионор
- Поселянин Евгений Николаевич
- Потапенко Игнатий Николаевич
- Прочие авторы
- Пушкин Александр Сергеевич
- Пыльнева Галина Александровна
- Рак Павле
- Раковалис Афанасий
- Распутин Валентин Григорьевич
- Ремизов Алексей Михайлович
- Робсман Виктор
- Рогалева Ирина
- Рожков Владимир, протоиерей
- Рожнева Ольга Леонидовна
- Россиев Павел Амплиевич
- Рыбакова Светлана Николаевна
- Савельев Дмитрий Сергеевич
- Савечко Максим Богданович
- Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович
- Санин Варнава, монах
- Сараджишвили Мария
- Свенцицкий Валентин, протоиерей
- Сегень Александр Юрьевич
- Сегюр Софья Фёдоровна
- Секретарев Тихон, архимандрит
- Сент-Джон Патриция
- Сент-Экзюпери Антуан
- Сергейчук Алина Борисовна
- Скоробогатько Наталия Владимировна
- Смоленский Николай Иванович
- Снегирев Иван Михайлович
- Соколова Александра
- Соколова Наталия Николаевна
- Соколова Ольга
- Солженицын Александр Исаевич
- Соловьев Владимир Сергеевич
- Солоухин Владимир Алексеевич
- Степун Федор Августович
- Стрельцов Артем
- Сухинина Наталия Евгеньевна
- Сюсаку Эндо
- Творогов Питирим, епископ
- Тихомиров Лев Александрович
- Ткачев Андрей, протоиерей
- Толгский Сергий, протоиерей
- Толкин Джон Рональд Руэл
- Толстиков Николай, священник
- Толстой Алексей Николаевич
- Торик Александр‚ протоиерей
- Трауберг Наталья Леонидовна
- Тростников Виктор Николаевич
- Труханов Михаил, протоиерей
- Тургенев Иван Сергеевич
- Тучкова Наталья
- Уайзмэн Николас Патрик
- Уайлдер Торнтон
- Уингфолд Томас
- Ульянова Валентина
- Урусова Наталия Владимировна
- Устюжанин Андрей, протоиерей
- Филипьев Всеволод, инок
- Хэрриот Джеймс
- Цветкова Валентина Ивановна
- Цебриков Георгий, диакон
- Чепмен Гэри
- Чарская Лидия Алексеевна
- Черных Наталия Борисовна
- Честертон Гилберт Кийт
- Честерфилд Филип Стенхоп
- Чехов Антон Павлович
- Чинякова Галина Павловна
- Чудинова Елена Петровна
- Шевкунов Тихон, архимандрит
- Шекспир Уильям
- Шергин Борис Викторович
- Шипов Ярослав, священник
- Шипошина Татьяна Владимировна
- Ширяев Борис Николаевич
- Шмелев Иван Сергеевич
- Шорохова Татьяна Сергеевна
- Шполянский Михаил, протоиерей
- Шукшин Василий Макарович
- Экономцев Игорь, архимандрит
- Юдин Георгий Николаевич
- Яков
От поэтессы до преподобномученицы. Мать Мария (Скобцова)
Сейчас еще Елизавета,
А завтра буду имярек.
Мать Мария
У каждого из нас в голове живут свои образы. Кто-то при слове «монахиня» представляет толстую добрую тётеньку с улыбкой, кто-то — изможденную сухую суровую старуху. Термин «поэтесса Серебряного века» вызывает в памяти Ахматову, дым «Бродячей собаки», холодный Петербург (а то и Петроград!).
И, кажется, что нет никакой силы, способной все эти возникающие истории примирить и свести в одной точке (да и не надо). Однако сила такая есть, и у нее есть конкретное имя. Точнее даже несколько имен: мать Мария (Скобцова). Она же Елизавета Кузьмина-Караваева, она же Лиза Пиленко. Она же святая Константинопольской церкви преподобномученица Мария. Практически современная нам святая. Целая вселенная.
***
Лиза Пиленко родилась 8 декабря 1891 года в Риге. Ее отцом был юрист Юрий Дмитриевич Пиленко, человек удивительной судьбы. Выйдя в отставку, он с семьей уехал в Анапу, где обосновался в наследственном имении Джемете, главной гордостью которого были виноградники, выращенные дедом Лизы.
Мемориальная доска. На доме, где родилась Елизавета Пиленко. Рига, улица Элизабетес, 21
Всего через 10 лет отставной юрист достиг в деле виноградарства таких успехов, что был назначен директором Никитского ботанического сада. Семья снова сменила место жительства — на этот раз домом им стала Ялта. Через год Юрий Дмитриевич получил новое назначение и должен был уехать в столицу, в Санкт-Петербург, но внезапно скончался в Анапе. Эта первая и такая страшная трагедия настолько потрясла обожавшую отца Лизу, что, по ее собственным словам, она просто потеряла веру в Бога.
Семья — овдовевшая мать Софья Борисовна, Лиза и ее младший брат Дмитрий — всё же переезжает в Петербург. В 1909 году будущая мать Мария выпускается из гимназии с серебряной медалью и поступает на Высшие Бестужевские курсы. К этому моменту она уже знакома со многими интересными людьми столицы, в частности — у нее тянутся сложные отношения и волнующая переписка с Александром Блоком.
В 1910 году 19-летняя Лиза выходит замуж. Ее избранником становится помощник присяжного поверенного Дмитрий Кузьмин-Караваев, который окончательно вводит ее в круг поэтов Серебряного века, сам являясь их знакомцем и завсегдатаем вечеров «На башне» у Вячеслава Иванова, например. Все это окончательно определяет вектор жизни будущей подвижницы на ближайшие несколько лет: она выпускает сборник стихов «Скифские черепки» (критика встретила его довольно тепло), а потом уезжает сначала на немецкий курорт, а затем в Крым, где продолжает «богемные знакомства»: естественно, Максимилиан Волошин и другие.
Спустя три года после свадьбы Елизавета уходит от мужа. В том же году у нее рождается дочь Гаяна. Молодая мать составляет новый сборник стихов «Дорога», но он так и не увидел свет. Постепенно богемный период заканчивается, на смену ему приходят усталость и душевный разлад. Возвращаются утраченные когда-то мысли о Боге, появляются философские размышления, например — создается повесть «Юрали», которая являет собой неприкрытую стилизацию под Евангелие.
И вот на страну обрушивается революция. Кузьмина-Караваева в этот момент в Анапе. Она встречает переворот с необычайным воодушевлением, которое несколько спадает к октябрю, но, оказавшись во многом идейной противницей большевиков, Елизавета становится городским комиссаром по здравоохранению и народному образованию.
За это она чуть не поплатилась жизнью, когда попала в руки деникинцев. Краевой военный суд не стал приговаривать ее к расстрелу, а один из окружающих казачьих деятелей, военный судья Данила Скобцов, стал ее вторым мужем. В этом браке родилось двое детей: Юрий и Анастасия. Семья натерпелась в эмиграции: Сербия, Константинополь, затем Париж. Елизавета Юрьевна публикует в эмигрантских журналах очерки, статьи и автобиографические заметки: например, «Как я была городским головой», «Последние римляне», «Равнина русская».
1926 год приносит Елизавете Скобцовой новое испытание: от менингита умирает ее младшая дочь. В отличие от той первой, страшной трагедии — смерти отца, на этот раз женщина не отстраняется от Бога, а сильнее прилепляется к Нему, в Нем черпает силы справиться со своим горем. «Сколько лет — всегда — я не знала, что такое раскаянье, а сейчас ужасаюсь ничтожеству своему… Рядом с Настей я чувствую, как всю жизнь душа по переулочкам бродила, и сейчас хочу настоящего и очищенного пути не во имя веры в жизнь, а чтобы оправдать, понять и принять смерть. О чем и как ни думай, — больше не создать, чем три слова: «любите друг друга», только до конца и без исключения, и тогда все оправдано и вся жизнь освещена, а иначе мерзость и тяжесть», — напишет она спустя почти 10 лет после случившегося.
Вектор жизни Елизаветы Юрьевны снова меняется, чтобы уже совсем скоро выйти на сияющую и ровную дорогу, ставшую также и финишной прямой. Женщина всем сердцем принимает идею активного служения ближним: становится активным деятелем РСХД (Русское студенческое христианское движение, — прим. ред.) в качестве разъездного секретаря, выступает с лекциями и докладами, публикует заметки о тяжелой эмигрантской судьбе. Параллельно с этим будущая монахиня учится в богословском институте в Париже.
Примечательна и крайне показательна одна из историй, случившаяся за время службы Елизаветы разъездным секретарем. Она приехала в Пиренейские горы, где должна была встретиться с местными шахтерами. Те приняли ее не просто прохладно — они будто дышали ненавистью в адрес этой миловидной полноватой женщины с уютными ямочками на щеках. Когда гостья заикнулась о цели своего визита — докладе — аудитория взорвалась возгласами порядка: «Лучше полы нам помойте, да грязь уберите, чем лекции свои нудеть!»
Она смиренно принимается мыть полы и убирать грязь, царившую в доме. В процессе уборки она вся облилась водой, и именно тот, кто больше всего возмущался ее приездом, дал ей куртку и отправил обсохнуть. Потом принесли обед, за которым все чувствовали себя уже своими и буквально родными людьми.
И так происходило везде — удивительным образом эта женщина могла растопить любой лед, преодолеть любое непринятие. Она спасает наркоманов по всем уголкам Франции: кого-то отвозит в деревню, кого-то отдает на поруки. Вникает в судьбу соотечественников-эмигрантов. Активно помогает женщинам, здоровым, больным, падшим, одиноким, семейным.
Понятно, что просто так это дальше продолжаться не могло и постепенно пришло к своему логическому завершению. Получив согласие супруга и церковный развод, 16 марта 1932 года в церкви Свято-Сергиевского православного богословского института Елизавета Пиленко-Кузьмина-Караваева-Скобцова приняла монашеский постриг с именем Мария. Начинается новая эра в ее жизни.
Интересно, что внешне изменений произошло мало, разве что светское платье сменилось иноческим одеянием. Ни о какой спокойной жизни в монастыре не было и речи, мать Мария продолжала все также носиться по стране (и за ее пределами!), посещая обиженных, обездоленных и просто нуждающихся в помощи. Впрочем, новый «статус» позволял активнее сотрудничать с женскими обителями, то принимая помощь, то отдавая ее.
Крайне быстро, в том же 1932 году, мать Мария открывает «Общежитие для одиноких женщин» в Париже, сняв для него дом, на аренду которого, на самом деле, совсем не было средств. Деньги были взяты в долг — и постепенно из тех, кто искал помощи, кто оказывал ее, возвращал старые долги или ссужал новыми деньгами, возникло движение «Православное дело», несомненным лидером которого была мать Мария.
Надо сказать, что не было не только денег — в самом арендованном для «Общежития одиноких женщин» доме не было хороших условий. Своими силами был сделан ремонт, а также открыта домовая церковь. Слава о новой организации довольно быстро разлетелась широко по стране, и через пару лет в «Общежитии» уже не было места для всех желающих туда попасть и вести жизнь, близкую к монастырской, в которую входили помощь ближним, молитва, вышивание, роспись, шитье. Через несколько лет «Общежитие» стало расширяться.
Сама мать Мария не ограничивалась только своим парижским «детищем», она продолжала ездить по Франции, читать лекции, организовала Комитет помощи русским душевнобольным. Россия вообще ни на минуту не покидала ее мыслей, особенно с 1935 года, когда ее старшая дочь Гаяна уехала обратно на родную землю.
Гаяна
В 1937 году в жизни матери Марии произойдет еще одна страшная беда: Гаяна умрет в Москве от дизентерии. В память о дочери монахиня еще больше углубится к помощь ближним, хотя, как говорят современники, больше было уже некуда, и без того каждая секунда времени этой женщины была расписана, чтобы помогать окружающим, выслушивать страждущих, утешать обиженных.
1940 год принес с собой оккупацию Парижа. Мать Мария развивает бурнейшую деятельность: вывозит еврейских детей, в «Общежитии» находят приют евреи и остальные граждане «группы риска», которым достают поддельные документы и помогают уехать из страны. Вскоре эта деятельность вскрывается, мать Марию и нескольких ее сподвижников (включая сына Юрия) арестовывают и отправляют в разные концентрационные лагеря. Юрий попадает в Дору, где погибает 6 февраля 1943 года, а его мать — в Равенсбрюк. Еще в январе 1944 года она пишет оттуда своей матери, старенькой, пережившей детей и внуков Софье Борисовне, что здорова и полна сил и бодрости, но март 1945 года оказывается последним месяцем земной жизни монахини.
Слева направо стоят мать матери Марии С.Д. Пиленко, Юрий Скобцов, мать Мария, о. Дмитрий Клипенин — участники парижского подполья Источник: https://www.matrony.ru/otdam-moyu-dushu-ya-kazhdomu-mat-mariya/#ixzz3Vwa1k4a6
За неделю до освобождения концлагеря РККА, 31 марта 1945 года, мать Марию казнят в газовой камере — и одна из версий истории гласит, что она пошла туда вместо другой женщины. Даже если эта подробность выдумана, она совершенно не противоречит тому образу жизни, какой вела монахиня Мария, и тому принципу, который она соблюдала свято: всю себя, без остатка, отдавать людям.
В 1985 году мать Мария получила звание «праведник мира», а в 2004-м была канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица. Споры об этом не утихают до сих пор, есть множество и сторонников ее скорейшей канонизации в РПЦ и противников ее канонизации в принципе. Однако сложно поспорить с тем, что эта женщина действительно была праведником мира, пусть даже у нее, как у всякого человека, были свои ошибки, сомнения и провалы.
***
Какой образ из всех, что были свойственны этой женщине, ближе и важнее именно вам? Многодетная мать, лиричная поэтесса, энергичная монахиня, борец с фашизмом, помощница эмигрантам? Каждый решит сам.
Лично мне более всего интересна девочка 10 лет, на полном серьезе ведущая переписку с обер-прокурором Священного Синода Константином Петровичем Победоносцевым, — был в жизни матери Марии и такой эпизод, оставшийся в далеком детстве, но, несомненно, повлиявший на всю ее дальнейшую судьбу.
Мария Скобцова: грешница и святая — Woman on Top
Июль 22, 2013
Мария Скобцова, она же Елизавета Кузьмина-Караваева (в девичестве – Пиленко) – одна из самых неоднозначных фигур в истории русского монашества. Судите сами: была близка к петербургской богеме, которая, как известно, никогда не отличалась аскетизмом, затем и вовсе примкнула к партии эсеров, дважды состояла в браке, а перед эмиграцией успела побыть градоночальницей. К тому же Скобцова курила – привычное дело для поэтессы серебряного века, но небывалый случай для религиозного деятеля. Её имя окружено ореолом всевозможных слухов; о матери Марии и по сей день спорят до хрипоты: одни клеймят её мнимую святость, другие – восхищаются отвагой. Говорят, что она перешила номер с робы советской военнопленной и пошла на смерть в газовую камеру вместо неё. Исследователи, правда, сходятся на том, что вероятнее всего это – легенда; впрочем, она характерна для жизненного пути Скобцовой в целом.
На берегах Невы она была поэтессой, влюблённой в Блока. История не нова: Александр Александрович был этакой рок-звездой своего времени: толпы восторженных полуобморочных барышень, готовых кинуться на шею своему кумиру, пухлые связки надушенных писем с объяснениями в любви и, конечно же, своими стихами. Тем не менее, Блок педантично отвечал на каждое послание, делая соответствующие пометки в специальной книге. Среди таких вот восторженных барышень, начинающих поэтесс, была и Лиза Пиленко, всё-таки добившаяся аудиенции Александра Александровича после нескольких неудачных попыток. Она и потом отправляла ему свои рукописи: Блок читал, делал пометки, но все эти литературные изыскания оставались в стороне от бурлящей богемной жизни Петербурга. Стихи Елизаветы были не самыми яркими: никаких тебе эффектных метафор и сложной строфики.
Да и облик у неё был не самый подходящий для светской львицы: крепко сложенная, круглолицая… Тогда (как, впрочем, и сейчас) были в моде совсем другие типажи. «Она была худа, как смертный грех, и так несбыточно миниатюрна», — так, например, писал Игорь Северянин о Палладе Богдановой-Бельской – ещё одной богемной звездочке с петербургского небосклона наряду с Ольгой Глебовой-Судейкиной и Саломеей Андрониковой. Елизавета же подобных комплиментов никогда не удостаивалась; более того, Алексей Толстой в романе «Хождение по мукам» иронически изобразил её внешность и манеры: «Елизавета Киевна была красивая, рослая и румяная девушка, с близорукими, точно нарисованными глазами и одевавшаяся с таким безвкусием, что её ругали за это даже телегинские жильцы». Разумеется, Елизавета Киевна – это литературный персонаж, но за ним чётко стоит реальный прототип.
Да, Елизавета Кузьмина-Караваева не была первой салонной красавицей и великой поэтессой, и тем не менее оставила свой след как в искусстве, так и в религиозной деятельности, что уже немало.
Детство и становление
Елизавета Юрьевна Пиленко родилась 8 декабря 1891 — в один год с Мандельштамом, Булгаковым и Лилей Брик. Её отец — Юрий Дмитриевич – был юристом. Семья Пиленко до 1895 года жила в Риге (этот дом на улице Элизабетес, в самом сердеце латвийской столицы, сохранился и по сей день), а потом переехала в южные края: сначала в Анапу, где отец Лизы получил в наследство имение с виноградниками, а потом в Ялту. Но на этом их перемещения не закончились: Юрия Дмитриевича перевели по службе в Петербург, но до Северной Пальмиры он так и не доехал, скоропостижно скончавшись 17 июля 1906 года. Это событие стало первым настоящим потрясением для юной Лизы.
Тем не менее семья Пиленко всё-таки перебралась в Санкт-Петербург, который девочка невзлюбила (в отличие, кстати, от южанки Ахматовой, для которой «город парков и зал» быстро стал своим). Там Лиза продолжила своё образование: закончила с серебряной медалью стоюининскую гимназию, проучилась год на юридическом, но потом решила не идти по стопам отца и, выбрав свой путь, поступила на философский факультет, став одной из любимых учениц Николая Лосского. Впрочем, диплом Пиленко так и не получила, всецело поддавшись влиянию богемы и стихотворному творчеству.
Богемная жизнь
В 1908 году Елизавета познакомилась с Блоком – своим кумиром и идейным вдохновителем. Он, кстати, дал девушке неплохой совет: «Я желал бы, чтобы вы влюбились в простого человека, который любит землю и небо больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе». Лиза в каком-то смысле послушалась своего кумира и вышла замуж за Дмитрия Кузьмина-Караваева – помощника присяжного поверенного. Но, несмотря на 
своё небогемное занятие, её супруг был близок к кругам искусства: именно через него молодая женщина познакомилась с Вячеславом Ивановым, Осипом Мандельштамом, Николаем Гумилёвым, Михаилом Лозинским, Анной Ахматовой и другими представителями литературного бомонда. В 1912 году вышел её стихотворный сборник «Скифские черепки», который, как ни странно, был положительно принят критиками.
Однако Елизавете быстро приелась душная салонная атмосфера Петербурга и эпатажные выходки распалённых алкоголем и наркотиками поэтов. Поэтесса решила подышать вольным воздухом и отправилась на знаменитый курорт Бад-Наухайм (кстати, в 1897 году его посещал столь любимый Кузьминой-Караваевой Блок), а затем в Крым. Правда, на черноморском побережье без литераторов не обошлось: там Елизавета общалась с Максимилианом Волошиным и Алексеем Толстым.
Отъезд негативно сказался на браке Кузьминой-Караваевой: поэтому уже в 1913 году она оставила мужа на болотах Невы, а сама вернулась в любимую с детства Анапу. Там она родила дочь, назвав её красивым греческим именем Гаяна, написала новый стихотворный сборник «Дорога», который, конечно же, первым делом отправила Блоку, но её уже не столько волновали поэтические изыскания, сколько религиозные проблемы.
Отъезд на юг и эмиграция
Как это ни парадоксально, Кузьмина-Караваева приняла февральскую революцию с энтузиазмом. Она вступила в партию эсеров, а в феврале 1918 года даже была избрана городским главой Анапы. Говорят, Елизавета Юрьевна отважно отстаивала культурные ценности у матросов-красноармейцев и всегда трезво действовала в той постреволюционной кутерьме. Когда город был захвачен белыми, её арестовали и только чудом не расстреляли: во многом благодаря заступничеству Даниила Скобцова – известного кубанского казачьего деятеля, в скором времени ставшего её вторым мужем. В 1920 году Елизавета с матерью Софьей Борисовной и дочкой эвакуировалась в Грузию, и уже в Тифлисе у Скобцовой родился сын Юрий.
Затем всё семейство отправилось в Константинополь – знаменитое временное пристанище многих эмигрантов первой волны (среди которых, например, были Аркадий Аверченко и Тэффи). После Скобцовы жили в Сербии, где у них родилась дочка Анастасия; а с 1924 года перебрались в Париж – крупнейший центр русской эмиграции. Однако им не суждено было стать счастливыми на блистательной родине Гюго, Рембо и импрессионистов; сначала супруги вынуждены были добывать средства на пропитание тяжёлым трудом: Даниил Ермолаевич день и ночь работал таксистом, а Елизавета Юрьевна дезинфицировала стены, выводила клопов и тараканов.
Впрочем, этот горький хлеб изнанничества вкусили почти все российские эмигранты (петербургская модница и всеобщая любимица Ольга Глебова-Судейкина, к примеру, подбирала в Париже окурки). Но в марте 1926 года произошла настоящая трагедия: от менингита скончалась их младшая дочка – 4-х-летняя Настенька. Это событие стало поворотным в судьбе Елизаветы Юрьевны. Она с головой ушла в религиозно-проповедническую деятельность, стала принимать активное участие в жизни Русского студенческого христианского движения, заочно окончила Свято-Сергиевский православный богословский институт и, в конце концов, приняла монашеский постриг. Елизавета Скобцова навсегда оставила свою прошлую жизнь на черноморских и северных берегах и получила новое имя – Мария – в честь святой Марии Египетской. На монашеское служение её благословил духовный отец – Сергей Булгаков.
Религиозный путь
Мария была деятельной, энергичной и независимой от традиционных форм монашества: она считала их безнадёжно устаревшими и попросту невозможными в новых исторических условиях. Скобцова создала приют 
для одиноких женщин и дом отдыха для больных туберкулёзом, где не гнушалась никакой работы: она самостоятельно убиралась, покупала продукты (шла пешком через весь Париж с огромной тележкой!), готовила пищу, расписывала домовые церкви, вышивала иконы… Никакого комфорта: только непрерывный труд. Так вспоминали о ней друзья: «Она любит физический труд и презирает белоручек. Ещё одна черта: она не признает законов природы, не понимает, что такое холод, по суткам может не есть, не спать, отрицает болезнь и усталость, любит опасность, не знает страха…»
Несмотря на свой плотный рабочий график, мать Мария находила время на написание стихов, пьес-мистерий и активное участие в религиозно-философских дискуссиях. Казалось бы, вот её призвание и всё бы хорошо, но судьба нанесла женщине новый сокрушительный удар. Её дочь и верная помощница Гаяна в 1935 году вернулась на родину, где её ждали короткое замужество и внезапная кончина… По некоторым данным, девушка умерла от неудачного аборта. По другим – от брюшного тифа.
По трагическому стечению обстоятельств, мать Мария пережила всех своих детей: во время войны её сын Юрий погиб в концлагере Дора. Впрочем, и саму нашу героиню ждала страшная смерть…
Сопротивление и смерть
Во время нацистской оккупации мать Мария стала активной участницей французского Сопротивления, она укрывала евреев и вместе с отцом Дмитрием выдавала фиктивные свидетельства о крещении, которые иногда 
помогали потенциальным смертникам избежать лагерей. От неминуемой гибели она спасла 4 детей, укрыв их в мусорных баках.
…Мать Марию арестовали 9 февраля 1943 года, на день позже, чем её сына Юрия. Она провела 2 года в лагерях и умерла в женском лагере Равенсбрюк. По одной из версий, мать Мария была казнена в газовой камере за неделю до освобождения Красной армией. По другой – умерла от дизентерии. Как было на самом деле – не знает никто. Впрочем, шансов умереть в этом страшном месте было гораздо больше, чем выжить: по некоторым данным, в Равенсбрюке были замучены от 50 до 92 тысяч человек.
Так закончилась жизнь одной из самых неоднозначных русских монахинь. Конечно, её деятельность сложно назвать канонической с точки зрения православной догматики («Кто я, Господи? Лишь самозванка, расточающая благодать…», — писала мать Мария о себе). Но мы, разумеется, не будем выносить никаких суждений насчёт её религиозной деятельности: достаточно того, что наша героиня была яркой, трудолюбивой и отважной женщиной, вошедшей в историю…
— В 1982 году режиссёр Сергей Колосов снял о ней фильм «Мать Мария» с Людмилой Касаткиной в главной роли.
— Первый муж – Дмитрий Кузьмин-Караваев – принял католичество, служил в русских эмигрантских общинах в Италии, скончался в 1959 году в Риме.
— Второй супруг – Даниил Скобцов – умер в 1969 году в Нуази-лё-Гран — пансионате для русских, основанном матерью Марией до войны. Похоронен в одной могиле с дочерью Настей на известном российском кладбище Сент-Женевьев-де Буа.
— Мать Мария была канонизирована как преподобномученица в 2004 году.
— Её сын Юрий, скончавшийся в концлагере, был причислен к лику святых в том же году.
— В 1982 году режиссёр Сергей Колосов снял о ней фильм «Мать Мария» с Людмилой Касаткиной в главной роли.Валерия Мухоедова
Похожие Посты
Елизавета Кузьмина — Караваева… Мать Мария. Во имя чужих детей. — Страницы Лины Городецкой
В Риге на улице Элизабетес в 2011 году появилась мемориальная доска. В 1891 году в доме, на фасаде которого она установлена, родилась девочка Лизочка, симпатичная круглолицая девочка, любимица родителей и ожидало Лизочку светлое будущее дочери успешного адвоката, которой родители ни в чем бы не отказывали.
Удары Судьбы посыпались позже.
Первым стала скоропостижная смерть отца, в самом разгаре его карьеры. К этому времени семья Пиленко уже проживала в Анапе, где находилось имение Джемете с виноградниками, доставшееся отцу Лизочки после кончины его отца, отставного генерала и винодела Дмитрия Пиленко.
А далее, ждал семью Петербург. В 1906 году Юрий Дмитриевич получил назначение на службу в столицу, но выехать к месту назначения не успел — он скоропостижно скончался в Анапе. Позже Лиза, потрясенная трагедией, рассказывала, что в те дни потеряла веру в Бога.
Она все таки переехала в Петербург с матерью и младшим братом. А дальше жизнь закрутилась так, как бывает в жизни, по которой можно писать роман. Впрочем, романы уже написаны…
Затем, учеба в гимназии, на Бестужеских курсах, которые она так и не закончила. Знакомство с Александром Блоком, с которым связали девушку непростые отношения.
Это ей, пятнадцатилетней Лизоньке Пиленко поэт посвятил одно из лучших своих лирических стихотворений:
Когда вы стоите на моём пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.
Неудачный первый брак…впрочем именно с фамилией мужа Елизавета Кузьмина — Караваева стала известна в истории. Но вошла в Истории она, как Мать Мария. Это будет позже, когда вернется смысл жизни в служении людям.
Она искала себя и находила… В стихах… посещение «Цеха поэтов», общение с Николаем Гумилёвым, Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом.
Находила себя в политике. В марте 1917 года вступила в партию эсеров. И вернувшись в Анапу в феврале 1918 года даже была избрана городским головой. А затем, когда большевики взяли власть в городе, Кузьмина-Караваева, хотя и не разделяла их идеологии, заняла должность комиссара по здравоохранению и народному образованию, стараясь защитить население от грабежа и террора.
А затем еще одно замужество, эмиграция. Грузия, Турция, Сербия и наконец, Париж…
Трое детей родилось у Елизаветы Юрьевны.
Троих детей она потеряла.
В 1926 году от менингита умерла ее младшая дочь Анастасия, было девочке 4 года. В 1935 году старшая дочь Гаяна уехала в СССР, решив, что строительство коммунистического государства ей ближе, чем эмигрантская жизнь в Париже. Но 30 июля 1936 года она скоропостижно умерла в Москве. До сих пор остаются открытыми вопросы причины ухода из жизни молодой женщины.
Удары судьбы… Казалось, легко сломиться, и мир может стать черным и мрачным, как могилы дочерей. Но смогла Елизавета Юрьевна не только устоять перед этими ударами, не озлобиться на белый свет, а наоборот, через боль душевную, прийти к главному своему призванию. Служению людям.
Так появилась Мать Мария, о которой написаны книги, поставлен фильм и существует множество былей и легенд.
Она организовала в Париже общежитие для одиноких женщин, дом отдыха для выздоравливающих туберкулезных больных в Нуази-ле-Гран, под Парижем, причем большую часть работы там делала сама: ходила на рынок, убирала, готовила пищу.
При общежитии была устроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы и курсы псаломщиков.
Она, поэтесса в душе, писала богословские и остро-социальные статьи. Но не чужды ей были и светские темы. В пятнадцатую годовщину смерти Александра Блока был напечатан в журнале «Современные записки» ее мемуарный очерк «Встречи с Блоком». В 1937 году в Берлине вышел её сборник «Стихи», в конце 1930-х — начале 1940-х годов она написала стихотворные пьесы-мистерии «Анна», «Семь чаш» и «Солдаты».
Но наступили лихие времена для всей Европы. Во время нацистской оккупации Парижа общежитие монахини Марии на улице Лурмель стало одним из штабов Сопротивления.
И одной из своих задач ставила мать Мария помощь еврейским семьям. Чем могла она поддерживала их в беде.
В июне 1942 года, когда нацисты проводили массовые аресты евреев в Париже и сгоняли их на зимний велодром для последующей отправки в Освенцим, ей удалось в мусорных контейнерах тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей.
Ее дом на Лурмель и дом отдыха в Нуази-ле-Гран стали убежищами для евреев и военнопленных, мать Мария и священник, отец Димитрий Клепинин так же выдавали евреям фиктивные свидетельства о крещении, которые помогли спастись некоторым.
Но не всем по сердцу была ее деятельность. По доносу одной из монашек мать Мария и ее сын Юрий были арестованы. Юрий погиб в 1944 году в Доре, филиале концлагеря Бухенвальд. Мама об этом не знала и мечтала вырваться на волю и увидеть сына.
А сама Елизавета Юрьевна оказалась в нацистском лагере смерти Равенсбрюк. Там мать Мария провела последние два года жизни, став моральной и духовной опорой для заключенных. Мать Мария читала заключенным женщинам свои стихи, рассказывала о России, о Блоке, перевела на французский язык «Катюшу», которую узницы тихо пели. Она верила и своей верой и личным примером смогла поддержать множество, отчаявшихся женщин.
Погибла Мать Мария в газовой камере Равенсбрюка 31 марта 1945 года, за неделю до освобождения лагеря Красной армией. Всего за неделю до света, свободы и будущей жизни… Которой не нашлось продолжения. А было ей всего 53 года…По одной из версий, она пошла в газовую камеру вместо другой русской женщины, надев на себя ее одежду. Не знаю легенда это или быль, но все что делала до своей гибели Мать Мария достаточно чтобы с поклонением относиться к ее образу.
О ее жизни и творчестве написано много… Ее петербургсий период жизни вошел в роман «Хождение по мукам» в образе «Елизаветы Киевной». В СССР в 1982 году был снят фильм, в котором Людмила Касаткина сыграла Мать Марию.
В 1985 г. мемориальным центром «Яд Вашем» матери Марии посмертно присвоено звание «Праведник мира». Получил звание Праведника и ее сын Юрий, помогавший матери.
А в Риге, улица на которой родилась Лиза Пиленко, и в память о ней установлена мемориальная доска, по случайному совпадению называется «Улица Элизабетес».
Это стихотворение было написано ею в 1942 году.
Два треугольника — звезда,
Щит праотца, отца Давида,
Избрание — а не обида,
Великий дар — а не беда.
Израиль, ты опять гоним,
Но что людская воля злая,
Когда тебе в грозе Синая
Вновь отвечает Элогим!
Пускай же те, на ком печать,
Печать звезды шестиугольной,
Научатся душою вольной
На знак неволи отвечать.
Светлая Память Светлой Женщине!
Вам понравилось прочитанное? Буду рада, если поделитесь с друзьями. Спасибо!
Понравилось это:
Нравится Загрузка…
Похожее
Монахиня Мария Скобцова — Православный журнал «Фома»
В 1945 году в концлагере Равенсбрюк погибла монахиня Мария (Скобцова), пошедшая в газовую камеру вместо другой женщины.Подвиг жертвенной любви этой православной монахини пробил даже несокрушимую броню официальной советской пропаганды, позволявшей изображать верующих только как антигероев, — в самый апогей застоя, в 1982 году, в СССР вышел фильм «Мать Мария», где главную героиню сыграла ведущая актриса Театра Советской армии Людмила Касаткина, в кино до этого игравшая, в основном, героинь-подпольщиц.
Прототип созданного ею экранного образа — монахиня Мария, в мируЕлизавета Юрьевна Скобцова, в девичестве Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева— по свидетельству священника Бориса Старка, хорошо ее знавшего, «была монахиня до мозга костей после довольно пестро прожитой жизни. Ряса для нее была кожей, а не маскхалатом. Для матери Марии любовь к Богу и любовь к людям были неотделимы».
Принятый в 1932 году в эмиграции, в Париже, монашеский постриг отсек первую, бурную половину ее жизни. Там осталось несколько сборников стихов, вступление в партию эсэров, два замужества, бегство от большевиков с остатками Добровольческой армии, рождение троих детей и смерть младшей дочери.
Еще до пострига она стала миссионеркой «Христианского движения» — религиозной организации, которая помогала нуждающимся русским эмигрантам: разъезжала по всей Франции, встречалась с соотечественниками, читала лекции, часто сама принимала живейшее участие в судьбах обездоленных людей.Как-то один шахтер в ответ на ее проповедь зло сказал: «Вы бы лучше нам пол вымыли, чем доклады читать!» И она тут же принялась мыть пол. «Когда я кончила мыть, меня посадили за стол, принесли обед, и завязался разговор», — вспоминала Елизавета Юрьевна. Выяснилось, что один из шахтеров был на грани самоубийства, и она отвезла его к знакомым, где он смог восстановить душевные силы и вернуть веру.
В другой раз ради спасения двух русских, ставших наркоманами, она бесстрашно вошла в марсельский притон, буквально вытащила их оттуда, посадила на поезд и сама отвезла в семью, где они постепенно стали приходить в себя.
Вокруг Скобцовой стали собираться русские люди, родилось общественное объединение «Православное Дело». «Мы собрались вместе не для теоретического изучения социальных вопросов в духе Православия. Мы помним, что вера без дел мертва и что главным пороком русской богословской мысли была ее оторванность от церковно-общественного ДЕЛА», — писала мать Мария своим единомышленникам.
Она открывала бесплатные столовые, приюты для престарелых и бездомных, обустраивала при них — в нежилых домах, гаражах — церкви, сама расписывала иконостасы, вышивала священническое облачение, но больше всего старалась напитать обездоленных людей «не хлебом единым, но всяким словом Божиим», хотя и начинала с самого насущного — накормить, дать крышу над головой и простенькую одежку, укрыть от грозящей беды.
Во время войны мать Мария с риском для жизни спасала от гестапо евреев и бежавших из лагерей советских военнопленных, за что была посмертно награждена советским орденом Отечественной войны.
Арестовали мать Марию в 1943 году вместе с сыном. Сын через год умер в немецком концлагере от голода, а мать, пережив его на год, добровольно обменялась с приговоренной к смерти молодой женщиной курткой с лагерным номером и вместо нее пошла в газовую камеру.
В 2004 году монахиня Мария была прославлена Константинопольским патриархатом как преподобномученица.
