| в Озоне в Риде в Май-шопе … а потом, оставшуюся неделю, ничего больше не смогла читать (хотя в читалке было закачено много-много всего… например, 16 томов Вудхауза:)))) Вроде бы в книге нет ничего особенного — просто сборник рассказов о детстве одной «тёплой компании» девчонок и их проделках (Эмиль-из-Лённеберги нервно курит в сторонке:)… а вот поди ж ты! Зацепила меня «Манюня» за самое сердце и навсегда запала в душу! Язык у Наринэ Абгарян — лёгкий и «вкусный»:) Прочитала некоторые отзывы о книге, и мне стало физически больно (представляю, что испытала автор, ежели их прочла!:( И ещё. «Я навсегда запомнила тот июнь, и густое ночное небо над Адлером, и шумные его улочки, и дни, когда мы все были вместе и ни одному нормальному человеку не было дела до того, грузин ты, русский, еврей, украинец или армянин, и казалось, что так будет всегда и этой дружбе нет конца и края. Спасибо вам, девочки! «Манюня»  Издательство — АСТ Художник — Елена Станикова О издании скажу мало (главное в нём — ТЕКСТ:))) [Манюня и Компания]
|
Про нашу Каринку — Дневник Наринэ — LiveJournal
Лет семь назад наша Каринка решила круто изменить свою жизнь. Потому что в очень важном военном министерстве, где она дослужилась до немалой должности, ей сказали, что выше капитана армянская женщина не прыгнет. И что рыпаться дальше не имеет смысла.-Почему?- возмутилась Каринка.
-Потому,- последовал исчерпывающий ответ.
Кто читал про нашу Каринку, тот понимает – в этом министерстве работают на голову фееричные идиоты. Потому что только идиоты могут вот так взять и упустить лучшего в мире диверсанта.
Знаете, как она устроилась туда на работу? Пришла с двумя дипломами о высшем образовании, сказала, что горит желанием служить родине. Её погнали стрелять. Сестра легко взяла все мишени.
-У вас какой разряд?- уважительно спросили её.
-Никакой. Я стреляла один раз в жизни, с нашего балкона, в физрука напротив.
-Попали?- перепугался инструктор.
-Ему просто повезло.
Взяли сразу. Сказали, что впервые встречают такую девушку.
Ещё бы! Со всей ответственностью заявляю – вторую такую девушку не сыскать. Случись ещё одна такая Каринка – и участь человечества была бы решена не в пользу человечества.
И теперь, после четырёх лет беззаветной службы ей говорят, что женщине выше капитана не подняться.
-Да пошли вы в жофедрон,- плюнула на порог важного военного министерства Каринка и ушла в художники.
Для начала купила себе Фиесту, ровесницу отца-основателя концерна Генри Форда.
Такую, знаете, маленькую, двухдверную, по резвости ничем не уступающую черепахе Тортилле машинку. Пробег всего ничего, 38000 километров. Мы сопоставили возраст и состояние Фиесты с пробегом и решили, что спидометр обнуляли как минимум раз двадцать.
-Ничего,- махнула рукой Каринка,- зато машина. Разбогатею на батике, куплю себе новую.
И поехала переобувать свою кровиночку. Потому что у кровиночки такие лысые шины, что никакие тормозные колодки её не удерживают. При попытке припарковать она скользит вдоль обочины до какого-нибудь упора и только там счастливо успокаивается.
В магазине Каринку обрадовали известием. Шины к такой машине уже не производят. В ассортименте имеются другие, к новой Фиесте.
-Переобувайте в шины новой,- велела Каринка.
Новые шины были машине несколько велики и элегантно подпирали крыло и бампер. Поэтому когда сестра поворачивала или шла на разворот, лязг стоял такой, что закладывало уши всему Еревану. Каждый ереванец знал – едет начинающий предприниматель, художник по росписи по ткани Каринэ Абгарян.
Однажды к нам в гости приехали две замечательные девушки из Москвы. Варя и Маша. Варя была армянкой коренного московского разлива, про родину предков знала три слова – Арарат, Азнавур, Айвазовский. Ехала, таксказать, обогатиться корнями. Маша, девочка из русской семьи, поехала за компанию.
Ереванский аэропорт встретил московских девушек неожиданно цивильными интерьерами.
-Хохо,- обрадовались девушки,- Европа!
На выходе образ Европы был несколько смыт шумной встречающей толпой. Толпа радостно принимала каждого пассажира, расспрашивала имя и по цепочке передавала:
-Ашотик Гукасян. Есть встречающие?
-Вай, Ашотик-джан,- теряла сознание какая-нибудь впечатлительная тётка и продолжала вещать из глубокого обморока,- вай, свет моих глаз прилетел!
Когда, балансируя на 11 сантиметровых каблуках, из аэропорта выплыли наши грациозные леди, толпа несколько притихла и даже расступилась. В освободившемся проёме девушки увидели Каринку. Обрадованные, полетели, как на свет в конце туннеля.
«Свет в конце туннеля», не мешкая, загрузила девушек в свою машину, закидала сверху багажом и повезла домой. По возможности стараясь ехать по прямой.
Только кто хоть раз бывал в Ереване, тот знает – в городе лишь одна прямая улица. Называется пр. Маштоца, долго стелется по центру, упирается в Матенадаран, а потом резко поворачивает направо. Поворот направо венчается перекрёстком с круговым движением.
Так как девочки посещать с дороги Матенадаран отказались, Каринке ничего не оставалось, как с оглушительным лязгом повернуть направо, а далее крутить петлю на перекрёстке с круговым движением, чтобы проехать вверх, в сторону микрорайона Райком. Варя с Машей тихо ржали под сумками. Армения им определённо начинала нравится.
На следующий день сестра повезла их на Севан. Пугать страшными водоворотами и двухголовыми змеями.
По дороге Фиесту обогнал 570-й Лексус. Какие-то подозрительные молодые парни, высунувшись в окна, что-то показывали Каринке руками.
Варя с Машей перепугались досмерти.
-Только не тормози,- взмолились,- они хотят изнасиловать нас!
-Это ещё вопрос кто кого изнасилует!- рявкнула Каринка и стала на ходу со скрипом опускать стекло. Чтобы доходчиво объяснить. Стекло почему-то красиво застряло на полпути.
Молодые люди меж тем показывали руками налево и что-то кричали.
-Вахмамаджан!- проснулись в Варе армянские корни.- Каринэ, дорогая, газуй! Намекают, что хотят с нами налево пойти.
Варя допустила большую ошибку. При нашей Каринке нельзя произносить слово «газуй». При слове «газуй» в Каринке отключается мозг и просыпается демон скорости. Он заставляет Каринку мчаться вперёд, игнорируя тормоза, в манящие кудлатые дали.
Об этом демоне скорости много чего интересного может рассказать Каринкин автоинструктор. Когда заикаться перестанет. А пока он пьёт успокоительное и регулярно посещает логопеда.
Варя про демона скорости, конечно же, ничего не знала. Вот и сказала «газуй». А Каринка, услышав запретное слово, переключилась на крайнюю скорость и рванула вперёд.
Молодые люди из 570-го Лексуса какое-то время наблюдали, как Фиеста, сверкая пятками, летит бешеной табуреткой по Севанской трассе. На заднем стекле в бинокль можно было разглядеть бледные лица московских девочек.
-Налево – это ещё не самое страшное, что может случиться с человеком,- как бы говорили эти лица.
Догнал Лексус Каринку под стрелкой на Красносельск. Обиженная таким беспардонным отношением Фиеста чихала на крутом подъёме и скатывалась вниз. Лексус проехал мимо, остановился у обочины.
Из машины вывалились четыре амбала. Обошли Фиесту, молча дотолкали до макушки подъема.
-Сестра,- заглянули в щель заклинившего окна,- ты так быстро рванула, что мы не успели спросить, где поворот на Иджеван!
-А вон там,- махнула рукой Каринка, с лязгом развернулась и пришпорила в обратном направлении.
Варя и Маша недавно звонили мне, спрашивали, когда лучше ехать в Армению, чтобы тутовки привезти.
-Сейчас самый сезон,- напутствовала я.
Каринка их с нетерпением ждёт. Готовит поездку в Карабах. Видимо, планирует заодно передвинуть демаркационную линию чуть правее. Километров на пятьсот.
Очень важное военное министрество небось кусает себя в локти.
Ещё бы, такого диверсанта прозевали!
А Фиесту Каринка продала. Притом как-то неожиданно для себя.
Вот как это было.
Однажды Каринка ехала в сопровождении полицейской машины домой. Вообще, полиция Каринку любила. Несколько раз тормозила чисто поржать. Однажды вызвалась сопровождать её до дома. Сестра в принципе не возражала. Ехала перед новенькой полицейской Тойотой, старалась не поворачивать, чтобы не доводить до истерики полицейских. И надо же было такому случиться, что именно в этот день от её машины отвалилась какая-то важная запчасть и осталась элегантно лежать на дороге! Истерика с полицейскими приключилась такая, что у одного на почве нервного смеха поднялось давление.
Каринка пожала плечами и поехала в знакомую автомастерскую – приклеивать запчасть обратно. Сдала машину, села курить в тень красноречивой вывески «Жештанчик-Шинамантаж».
Мастер поднял автомобиль на подъёмник, начал отковыривать днище. Днище не отковыривалось. Отошёл за подмогой. В эту минуту машина сорвалась с подъёмника и с высоты человеческого роста рухнула вниз.
Хозяин автомастерской молча обошёл руины машины, отслюнивал Каринке две тысячи долларов и лакончино сказал:
-Извини, сестра.
Вот так Каринка неожиданно для себя стала удачливым бизнесменом. Потому что купить старую машину за 1500 и продать за 2000 может только удачливый бизнесмен!
……………………………
Дорогие мои друзья! Я тут по уши в запарке, поэтому в ЖоЖо появляюсь редко. Обязуюсь вскорости исправиться. Всё у меня в порядке, просто работы много.
С удовольствием сдаю вам журнал главного редактора издательства АСТРЕЛЬ-СПб Александра Прокоповича.
Воть: http://editorskoe.livejournal.com/
Наринэ Абгарян: «Частица меня осталась в детстве»
Есть одна современная писательница, имя которой вызывает на лице у людей радостную улыбку: Наринэ Абгарян. Скажешь «Наринэ» — и сразу на душе становится светло и радостно. Наринэ пишет о той культуре и о времени, в которых есть все, что нам не хватает: уверенность в завтрашнем дне, беззаботное счастье, твердая рука соседа, большая надежная семья, которая всегда рядом, безусловная любовь родных и другое, для многих оставшееся в прошлом.
Для меня в Наринэ живут две писательницы: одна — беззаботная и веселая автор «Манюни», которой с восторгом зачитываются и те, у кого тоже было советское детство, и современные подростки, и печальный, мудрый автор «С неба упали три яблока», «Люди, которые всегда со мной» и «Зулали», рассказов о любви и смерти, о войне и боли потерь. Поэтому и интервью у нас получилось о счастье и о горе.
— От ваших книг остается твердое ощущение, что ваше детство было счастливым. Каков рецепт счастливого детства, что его составляет?
— В моем случае это был маленький провинциальный городок. Это была многодетная семья, где родителям не всегда хватало времени и терпения, — нас постоянно надо было или строить, или воспитывать, поэтому мы очень часто были предоставлены сами себе, и за нас никто не боялся — ведь городок маленький, и все друг друга знают. Сейчас у детей такого детства, которое было у нас, к сожалению, нет. Я со знанием дела говорю «к сожалению», потому что когда я встречаюсь со школьниками и спрашиваю их о том, какое бы детство вы выбрали — такое, какое у нас было в «Манюне», или ваше теперешнее, — они говорят: «Нет, нам хочется в «Манюню». Я спрашиваю: «А как же компьютер? «Мы поживем без компьютера».
Чего именно им не хватает?
Наверное, пространства. И потом, может, действительно все эти гаджеты отрывают их от настоящей жизни.
Но ваш сын уже, наверное, рос по-другому?
Конечно, да. Более того, когда он прочитал «Манюню», он сказал: «Мама, за что же вы нас вообще ругаете? Как вы смеете нас за что-то ругать?». Честно скажу: если бы у меня были такие дети, как мы, я бы, наверное, повесилась. Но наши родители как-то нас тянули…
Возвращаясь к вашему вопросу о рецепте счастливого детства — наверное, это свобода и бесконечная любовь родных. И еще один мамин рецепт, который я очень ценю, я сама его переняла и считаю, что это очень правильно. Мама считает, что когда ребенок просыпается в выходной день, нельзя его торопить. Обычно ему говорят: встань, почисти зубы, позавтракай, займись чем-нибудь. А мама всегда говорила: «Не торопи ребенка, пусть он побудет сам с собой». Это именно то время, когда он формируется как личность, когда он познает мир. Он наблюдает комнату, в которой живет, но в обычное время ее не замечает. Я помню корешки книг на полках, которые я именно в такие минуты изучала. Все эти книжки я потом прочитала, потому что сначала ты просто ее разглядываешь, а потом рука тянется к ней, и ты берешь эту книжку и читаешь.
Фото Марины Бесчастновой
Очень важный и, как мне кажется, немного необычный для современного мира компонент в ваших книгах — это сближение двух семей до настоящего родства, когда дружат и дети, и взрослые. Сейчас не самое частое явление, когда люди так входят друг другу в жизнь и впускают других в свою.
Да, и, кроме того, мне кажется, большую роль в нашей жизни играли бабушки. Тогда у бабушек, наверное, было время для внуков. Сейчас даже у бабушек его нет. Поэтому современные дети лишены тех замечательных сказок, которые нам они рассказывали, тех смешных ситуаций, в которые мы попадали в том числе благодаря тому, что шли наперекор им. Мне бы было скучно, если бы я была сейчас подростком.
Подростком в современной Москве или в современном Берде?
А теперь везде так.
То есть та среда в Берде не сохранилась?
Может, дети до первого класса еще бегают во дворе, но тех игр, в которые мы играли, уже нет. У всех гаджеты, все сидят в интернете. Дети сейчас везде одинаковые. У нас было шебутное, очень взрывоопасное детство. Мы знали, что надо делать с карбидом, как поджигать бесхозную покрышку, как спрятаться на чердаке, чтобы тебя не нашли. У всех мальчиков карманы были набиты головастиками… Экстремальные ситуации, через которые мы проходили, были естественной средой обитания для детей в нашем городе. Все как-то выживали.
Мне кажется, что одним из важнейших компонентов счастливого детства является любовь, та, которая была между вашими родителями. Когда между мамой и папой нет мира, у ребенка нет ощущения безопасности. Я права или нет?
У нас была типичная итальянская семейка: страсти, выяснения отношений… Мама у меня городская девушка, очень красивая, интересовалась театрами и музеями. Папа родился в Берде, никогда не предполагал оттуда уезжать и после института, естественно, вернулся в родной город. На этой почве у них постоянно случались стычки. Маме было скучно в провинциальном городке, она мечтала о большем. Папа ее откровенно не понимал. Но мы к этому относились с пониманием. Для нас не было трагедией то, что мама с папой поссорились, все это воспринималось как игра, смешное приключение.
Может быть, потому, что вы внутренне понимали, что это рябь на воде, а глобально ничего не изменится, семья не развалится после очередной ссоры, не было ощущения, что она балансирует на грани.
Нет, такого ощущения точно не было. Более того — мы всегда были абсолютно уверены, что мама с папой любят друг друга и нас любят.
Был ли какой-то момент, когда вы поняли, что детство закончилось?
Я не уверена, что оно у меня закончилось даже со школой, потому что я немного инфантильный человек, и всю жизнь живу со своим немножко детским представлением о мире, о дружбе, о родстве…
В 10 лет я потеряла бабушку — это была моя самая первая тяжелая потеря. Наверное, в такие моменты ты понимаешь, что вырос, но все равно частично остаешься в этом детстве. Потом ты учишься в школе, оканчиваешь ее, поступаешь в институт. Здесь детство даже формально закончилось. Но оно все равно живет внутри тебя. Потом случается война, случается землетрясение, и ты взрослеешь. У тебя рождается ребенок. Ты живешь в другой стране, ты работаешь в одном месте, в другом месте, начинаешь писать книги. И все-таки частичка тебя так и пребывает в этом детстве. Мне вообще кажется, что я из той породы людей, которые живут с ощущением того, что они не выросли. Может, это попытка задержаться в том времени, когда все было хорошо.
Какой-то кусочек счастья, защищенности внутри вас, на который можно опираться в самые тяжелые моменты?
Да, и может быть, здесь срабатывает инстинкт самосохранения.
«После войны бабушки одна за другой ушли»
Давайте поговорим про образ бабушки в вашей книге, про Ба. По сути, эта героиня — жесткий человек с авторитарным характером и тяжелой рукой. И, тем не менее, вы пишете о ней с огромной любовью, нет ощущения, что она как-то вас травмировала, хотя современные психологи наверняка были бы в ужасе.
Классическая кавказская бабушка — не имеет значения, какой она национальности, — именно такая. Она взрывная, авторитетная, она может быть деспотичной. При всей своей любви она атаман, предводитель семьи, рода, человек, к которому все прислушиваются. Поэтому Ба — не исключение из правил, это обычная, совершенно нормальная армянская, еврейская, грузинская бабушка. Они могут не очень церемониться с детьми, при этом любя их безусловно. Бабушка может сказать: «Это тебя не касается», или: «Ты до этого не дорос», и это нормально воспринимается. Но они были женщины-боги, к ним все прислушивались. И на первом месте всегда именно она, а не дедушка. И они этим очень умело пользовались. Ба — классическая бердская бабушка. В ней нет ничего такого, чего не было бы в других наших бабушках.
Но удивительно, что она при этом не ломает психику. Как объяснить этот феномен?
Нам было прекрасно с ней в детстве. Мне кажется, секрет все-таки в безусловной любви, которую она испытывает к тебе, а ты к ней. И что бы бабушка ни делала, как бы она ни пыталась тебя воспитать, все равно это было не главным. Наверное, воспринималось как игра.
Фото Ваха Степаняна
В глобальном плане было понимание, что, случись что-то серьезное, она встанет за тебя стеной?
Да, абсолютно точно. Эта уверенность, чувство плеча, ощущение твердой почвы под ногами были всегда. Что бы там ни говорила бабушка, что бы ни творили родители, что бы ни случалось у соседей — это все преходящее. Это было у нас чуть ли не с пеленок.
То же давали нам наши большие семьи. У меня три сестры и один брат, и я знаю, что я не одна. Случись что-то — я могу с ними поговорить, посоветоваться, они меня поддержат. Это люди, которые со мной одной крови. Мы выросли вместе, знаем друг друга лучше, чем кто-либо другой.
К сожалению, у наших детей этого ощущения нет — каждый из них сам по себе. Я с детства моего сына выбирала ему друзей. Приглядывалась: вот этот мальчик хороший, с этим он бы, наверное, смог всю жизнь дружить, с этой девочкой он бы мог общаться. Говорила ему: «Эмиль, смотри, какой Петя замечательный мальчик, какой Вова хороший». Как будто программировала, выбирала своему ребенку тех братьев, сестер, которых я ему не дала. Сейчас у него замечательные друзья, и меня это очень радует, потому что я понимаю, что это люди, которые друг друга будут всю жизнь поддерживать. Но семейного многодетного счастья у них, к сожалению, не случилось.
Я правильно понимаю, что кавказская бабушка — часто женщина одинокая?
Нет. В кавказской культуре бабушка вообще не может быть одинокой, разве только если она вдова. Семьи были очень крепкие. Это сейчас, в XXI веке, можно развестись, не думая о том, что скажут люди, как себя будут ощущать дети, — раньше это было сильным сдерживающим моментом. Ответственность перед детьми и внуками держала людей, которые, может, и устали друг от друга. Поэтому разведенный дедушка или бабушка — такого в нашей жизни просто не могло быть, это было не принято.
То есть образ одинокой кавказской бабушки — это просто потому что женщины живут, как правило, сильно дольше мужчин?
Да.
И, наверное, после войн многие женщины оставались без мужей.
С войнами такая ситуация — я этого не знала, пока сама не увидела своими глазами: война забирает мужчин, а женщины во время войны мобилизуются, тянут семью на себе, а когда активная фаза войны закончилась, сыновья вернулись с войны, на улице перестали стрелять, когда стало ясно, что невестки справляются, что дети ходят в школу и все нормально, — это поколение женщин заболело тяжелейшими заболеваниями, и практически все одна за другой ушли, все наши бабушки. Я открыла это для себя, когда в очередной раз поехала в Берд, чтобы собрать истории для моей книги. Бабушек не осталось, остались дедушки. После войны была чудовищная кривая онкологических заболеваний и тяжелейших психических заболеваний.
Именно после, не во время?
Да. И я открыла для себя удивительную вещь. Историю, естественно, делают мужчины. Но все истории, которые есть в книгах, передаются исключительно женщинами, потому что мужчины не умеют рассказывать. Когда ты приходишь к дедушке и говоришь: «Расскажи, как было», он о том, что случилось, рассказывает в трех-пяти предложениях. А женщина помнит обычаи, у кого когда корова сдохла, кто во что оделся, кто куда пошел. То есть вкус, запах, цвет, колорит — все это передается женщинами. И когда мне нужны были именно такие истории, я обнаружила, что бабушек не осталось. Более того, любая стрессовая для общества ситуация приводит к тому, что через какое-то время резко уходят женщины. Они в эпицентре ситуации, они мобилизуются, они очень сильные. Но как только отпускает, их скашивает, потому что женщина эмоциональное существо, у нее этот стресс выходит таким образом.
«Эта беда может прийти в любой дом»
Сколько вам было лет, когда началась война?
Она разгоралась постепенно — сначала были погромы, беженцы и прочее, и это началось, когда мне было 15-16 лет. А когда начали бомбить наши дома и война пришла в Берд, мне было 18 лет, это был 1990 год.
Все-таки краешком детства вы застали это время.
Мне повезло, у меня детство было без войны. А, например, моей младшей сестре Сонечке было 10 лет, когда начали бомбить Берд. Я тогда училась в институте в Ереване, а они оставались дома. Однажды бомба угодила во двор нашего дома, а сестры спали. Взрыв был такой чудовищной силы, что мало того, что выбило стекла и посекло шторы и все, что было в комнате, — сестер швырнуло на пол. И они после этого очень долго — месяц-полтора — просто не спали. Я не представляю, как человек может так долго не спать… Через это прошел десятилетний ребенок, и потом он с этим должен был жить и сам справляться, потому что не было специалистов, которые выводят из этой стрессовой ситуации, каждый человек остается один на один со своей болью, своим страхом, в том числе и дети.
Как ваша сестра и вы прошли через это?
Тяжело. По-разному. У Сони чудовищная аэрофобия. Даже сегодня, когда у нее какие-то выставки, она не может на них присутствовать, потому что боится летать. У нее боязнь открытых пространств — агорафобия. У меня с возрастом прогрессирует, наоборот, клаустрофобия, это тоже последствия страхов, связанных с войной. Поначалу во время бомбежек все бежали в бомбоубежище, потом надоело… Мы знали, что самое безопасное помещение в квартире — это прихожая. Мы приблизительно понимали, где нужно сидеть, чтобы на тебя не свалилась люстра. Нужно завесить те двери, которые с витражами, пледами, чтобы, если взрыв, тебя не посекло стеклами. И мы четко знали, что самое безопасное место — это дверные проемы. И еще что желательно набрать ванну воды, потому что война, всякое может быть, чтобы хотя бы вода была в доме. Это те вещи, которые не должны знать 10-15-летние дети. А мои сестры и я все это знали. И с этим ты потом живешь всю жизнь.
Фото Марины Бесчастновой
Что мы с вами можем сделать, чтобы этого не было в жизни наших детей, как вы считаете?
Если бы я знала! Для меня это тяжелейший вопрос, потому что я не нахожу на него ответа. Меня очень гнетет, когда я наблюдаю, что происходит в мире. Сейчас тяжелейшая ситуация в Сирии, и беженцы, которые есть в том числе в Армении, — это люди, у которых была своя жизнь, а их вырвали из обычной родной среды, лишили того, чего они всю жизнь добивались, и они оказались никем. Беспомощные, выкинутые на берег, как те киты, которые выбрасываются и умирают. И у меня нет уверенности в том, что завтра этого не будет, не дай Бог, с нашими детьми. Сейчас в мире такая ситуация, что мало в какой стране можно сказать, что все спокойно. Нарушилось какое-то равновесие. Меня это просто убивает. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы это изменить. Мне кажется, что мы живем во времена чудовищного мирового административного кризиса: какое-то количество стран решило, что они что-то знают о миропорядке, хотя на самом деле они ничего не знают, единственное, что они делают, — это разрушают будущее наших детей.
Очень тяжело жить с ощущением того, что завтра эта беда может прийти в любой дом. И у меня нет рецепта того, как этому противостоять. Я, допустим, могу помогать по возможности, я попечитель благотворительного фонда «Созидание», я пишу книжки, которые, мне кажется, немножко дарят надежду, но у меня нет ощущения, что это что-то меняет в глобальном плане даже в рамках одной страны, одного города, поворачивает наше будущее к лучшему. Поэтому я сейчас чудовищно растеряна. Конечно, есть надежда, но иллюзий нет. Тем не менее, сидеть сложа руки и ждать того момента, когда в тебя угодит кирпич, тоже нельзя.
«Приходится оправдываться, что ты занимаешься правильным делом»
Расскажите, что вы делаете для фонда «Созидание», как ему помогаете.
Я стала попечителем два года назад, до этого просто периодически помогала. Я очень люблю фонд и доверяю ему, потому что знаю, как он организован изнутри, как работает. Например, в уставе любого фонда написано, что часть собранных денег они имеют право пускать на свои расходы — зарплату сотрудников, аренду помещения, — но в «Созидании» такого нет: зарплату, мероприятия, расходные материалы, коммунальные услуги и прочее оплачивают попечители. Поэтому когда люди перечисляют деньги на счет фонда, эти деньги идут на конкретные программы, а не на расходы фонда.
Фонд у нас небольшой, и люди в нем работают потрясающие, которые выкладываются на все сто. Директора Лену Смирнову я просто обожаю и восхищаюсь ей, потому что я не представляю, как может столько делать один человек, женщина, у которой большая семья — пять детей, которая чемпион Европы по прыжкам в воду. Работа в фонде — это огромные в том числе энергетические затраты, ведь кроме физического напряжения есть еще душевное выгорание. Как она с этим справляется, я не знаю. После того как я стала попечителем «Созидания», я поняла, что у большей части общества такая деятельность вызывает не то чтобы отторжение, но, по крайней мере, недоумение. Тебе приходится постоянно оправдываться, что ты занимаешься правильным делом, не воруешь — потому что априори тебя подозревают в том, что ты это делаешь для каких-то личных выгод. Это, конечно, очень расстраивает.
Есть ли история, связанная с фондом, которая вам запомнились?
У нас была история, когда мы собирали посылки из книг и отправляли в деревенские библиотеки. Лена Смирнова надоумила всех положить в каждую посылку пачку чая, печенье, что-то еще, потому что у них там бывает холодно, и они иногда очень хотят угостить чаем тех, кто приходит в библиотеки, а возможности нет. И в каждой посылке в деревенскую библиотеку уехала пачка печенья, конфеты, чай, вафли и так далее. Я представляю выражение лица этого библиотекаря в каком-нибудь отдаленном селе, когда он открывает эту коробку, а там книги, в том числе подписанные писателями, и угощение. Это, наверное, было неожиданно и прекрасно.
Ксения Кнорре Дмитриева
Дарья Дмитриева
Фото обложки − Марины Бесчастновой
«Люби, заботься, будь рядом» « Год Литературы 2018
В Международный день семьи автор «Манюни» и других книг для семейного чтения — о том, как оставаться счастливым человеку творческому и семейному
Текст: Ольга Барабаш
Фото с личной страницы Наринэ Абгарян в «Фейсбуке»
Прочитавшие семейную сагу «Люди, которые всегда со мной», признаются, что сами стали чаще звонить 
близким. Новый роман Наринэ «С неба упали три яблока» — о жителях затерянной в горах армянской деревни. Но, по отзывам читателей, возвращает их в собственное детство, где бы оно ни проходило, хоть в Сибири.
Между тем еще пять лет назад никакого писателя Наринэ Абгарян не существовало. А приехавшая в Россию из Армении Наринэ работала бухгалтером, сменив до этого несколько таких же далеких от литературы работ. Потом она сможет иронично рассказать о тех годах в автобиографии «Понаехавшая». А пока с горя начинает выкладывать в блоге детские воспоминания. Этими историями заинтересовалось издательство «Астрель-СПб», и в 2010 году родилась «Манюня» — книга, основанная на ярких впечатлениях детства.
Наринэ, есть известная фраза: «Выбери работу по душе, и тебе не придется трудиться ни дня в своей жизни». Вы превратили свое хобби в работу. Теперь монотонные будни не властны над вами?
Наринэ Абгарян: Я с большой осторожностью отношусь ко всяким крылатым фразам, они чаще всего вырваны из контекста и не несут той смысловой нагрузки, которую вкладывал в них автор. Писательство — не хобби. Это тяжёлый каждодневный труд, в котором мало поэтики и лёгкости. Иногда каждое предложение текста даётся ценой больших усилий.
Рутина и монотонность — часть нашей жизни. Бывает по-всякому: и не пишется, и не думается. Тут главное не паниковать и относиться с пониманием к своему состоянию — в конце концов, мы не роботы, и имеем право сбоить. Выхожу я из безвременья чтением и общением с родными. Место моей силы — семья и город, где я родилась. Вот там я и прихожу в себя.
В какой своей жизни — в бухгалтерском прошлом или после прихода в литературу — вам удается соблюдать баланс личной и профессиональной жизни? С кем нравится больше жить вашим близким — с бухгалтером, который работает с 9 до 6 вечера пять дней в неделю, или с писателем, который пишет, когда пишется, и когда не пишется, тоже пишет?
Наринэ Абгарян: Я бы не назвала себя бухгалтером, даже в прошлом, потому что так и не смогла свыкнуться с этой профессией. Совершенно не моё. Я знаю много замечательных людей гуманитарного склада и мироощущения, которые переучившись, стали неплохими и даже очень хорошими аудиторами и бухгалтерами. Я не смогла. Мне было тесно в той профессии, где нет места экспромту, где всё чётко расписано и разложено по полочкам.
Отношусь я к бухгалтерам с огромным уважением, потому что понимаю объём работы, который они проделывают и ответственность, которую на себя добровольно возлагают. В писательском деле всё по-другому — гораздо больше свободы, и, кстати, нет чёткого разграничения между личным и профессиональным. Одно перетекает в другое.
Главное не профессия, а личные качества человека. Близким без разницы, с кем жить — писателем, врачом, слесарем или архитектором. Люби, заботься, будь рядом, когда нужна поддержка.
Кажется, самой известной вашей книгой остается трилогия «Манюня». Все-таки — не надоело вам быть автором «Манюни»?
Наринэ Абгарян: Наверное, надоело бы и задевало, если бы «Манюню» не любили. Но мне повезло, мои книги читатель любит. До сих пор не могу поверить своему счастью.
Это книга о людях, которых я любила, люблю, и буду любить всегда. О крае, где я родилась, о природе, которая меня окружала. В «Манюне» нет главных персонажей. Эта книга-воспоминание о счастливом детстве.
Детство счастливое, но ведь без слов похвалы со стороны родителей, без активного слушания — всего того, чему современные детские психологи учат взрослых…
Наринэ Абгарян: Я с большой осторожностью отношусь к тому, что говорят психологи. Прислушивайтесь к себе — ваша интуиция без чужих подсказок настроит вас на нужный лад. Воспитывайте детей в любви, не унижайте, не лгите — этого вполне достаточно, чтобы они выросли счастливыми людьми.
Прототипом главного героя книги «Семен Андреич. Летопись в каракулях» был ваш сын. Есть ли в планах написать о его взрослом этапе?
Наринэ Абгарян: О взрослой жизни сына я не стану писать, захочет, сам когда-нибудь напишет. Думаю, литератор из него получился бы очень хороший.
Ваши книги основаны на воспоминаниях. Не боитесь обогнать себя и уже написать про все, что помнится?
Наринэ Абгарян: Уверена, все книги мира в той или иной степени основаны на воспоминаниях. Если воспоминаний нет — приходится их придумывать.
Подскажите еще интересных авторов из Армении, кроме, конечно, Мариам Петросян, автора «Дома в котором…»?
Наринэ Абгарян: Перч Зейтунцян, Давид Мурадян, Рачья Сарибекян, Арам Пачян… Каринэ Ходикян — сильный, хороший драматург. Талантливых литераторов в Армении много, и это очень радует.
Став известным писателем и выпуская по книге в год, Наринэ продолжает вести блог. Теперь в нем то, что, возможно, никогда не войдет в книги.
«Провожаю сына в университет. Хочется крепко обнять, замереть-замолчать. «Держи себя в руках», — внушаю себе.
Поправляю ему ворот куртки.
— Я тебя люблю.
Улыбается.
— Та же фигня.
Наливаю в джезву воды, добавляю чайную ложку молотого кофе. Никакого сахара. No sugar no cry. Выглядываю в окно. Идёт по тротуару — высоченный, плечистый, красивый. «Пусть всё у тебя будет хорошо», — думаю вслед. Просить не решаюсь — глупо донимать небеса постоянными мольбами. Потому стараюсь обходиться сама. Нет ничего сильней материнской молитвы.
— Третью ночь не сплю, — признаётся брат и поясняет с гордостью. — У меня сын родился, мне не до сна.
Помню, как мама, привстав на цыпочки, показала нам его из-за стеклянной перегородки родильного отделения — брат был совсем крохотный, личико с кулачок, только реснички смешные торчали.
Если мама отчитывала его за какую-то провинность, он прибегал ко мне, обнимал, плакал, уткнувшись мордочкой в грудь: «Маа-а-мааа». Когда обижался на маму, мамой ему становилась я.
Теперь брату тридцать. Сыну три с хвостиком дня. Когда наши любимые мальчики успевают повзрослеть, когда?»
15.05.2015
Просмотры: 0
Наринэ Абгарян: «Улыбайтесь, и будет вам счастье. Обязательно!»
Когда за окном наступает осень, полноценно вступающая в свои права – с серыми дождями, потемневшим небом, спрятавшим солнышко, так хочется ярких красок и позитивных моментов. Для тех, кто жизни не мыслит без литературы, поднять настроение всегда поможет хорошая книга. В серые тоскливые дни наша коллега из библиотеки №10 «Радуга» Олеся Согрина рекомендует поближе познакомиться с творчеством Наринэ Абгарян.
Наринэ Абгарян родилась в армянском городе Берд в 1971 году, в многодетной семье врача и учительницы. Кроме Наринэ в семье имеются три младшие сестры и брат. По признанию самой писательницы, именно реальные истории из жизни большой и шумной армянской семьи послужили вдохновением к написанию многих ее историй. Окончила Ереванский государственный лингвистический университет, получив диплом преподавателя русского языка и литературы. В 1993 году переехала в Москву чтобы учиться журналистике. В столице, чтобы заработать на жизнь, работала в пункте обмена валюты в гостинице Интурист, затем бухгалтером. Чтобы отвлечься от нелюбимого дела, стала вести свою страничку в Живом Журнале, где размещала смешные и трогательные истории из своего детства, в которых главной героиней выступала девочка Манюня – «стихийное бедствие с боевым чубчиком на голове». Веселые приключения нескольких подружек, найденные на просторах Интернета, покорили писательницу Лару Галь, и она свела Абгарян с редактором издательства «Астрель-СПб», в котором ее практически сразу пригласили к сотрудничеству. Книга «Манюня» вышла в печать в 2010 году, и Абгарян получила за нее Российскую национальную премию по литературе в номинации «Язык». Когда весь тираж первой книги о Манюне был разобран, Абгарян ушла с работы, чтобы посвятить себя только литературе. Как выяснилось позже, рассказов в живом журнале о Манюне хватило на трилогию.
В дальнейшей литературной деятельности Абгарян проявила себя разноплановым писателем, пишущем как для детской аудитории, так и довольно серьезную прозу для взрослых.
Наринэ Абгарян регулярно становится номинантом престижных литературных премий. В 2011 году она завоевала главный приз конкурса «Рукопись года» со сборником историй «Понаехавшая». В ноябре 2016 получила литературную премию «Ясная Поляна» за роман «С неба упали три яблока». Также Абгарян — лауреат литературной премии имени Александра Грина – за выдающийся вклад в развитие русской литературы. Является членом попечительского совета благотворительного фонда «Созидание». Сама Абгарян в разных интервью признается, что все рассказы и повести о Манюне – абсолютно документальные истории. Что все забавные случаи происходили в действительности с самой Наринэ, с ее сестрами и подружкой. Все главные персонажи – это реально существующие люди. О себе же Наринэ говорит, что была бы тихой и спокойной девочкой, не будь у не такой подружки как Манюня и сестры Каринки, как она говорит «Армагеддон в квадрате». В книгах о приключениях Нарки (так зовут главную героиню), рассказывается о дружбе двух шумных семейств. Семейство Шац, во главе с бабушкой (сокращенно Ба), сына Ба – дяди Миши и дядимишиной дочки Манюни дружит с семьей Абгарян, в которой помимо папы и мамы, имеются четыре разновозрастных дочки. Дети из этих семейств постоянно влипают в какие-нибудь истории, о которых без смеха рассказывать не возможно.
Трилогия о Манюне – веселая сага для взрослых и детей. Взрослые при этом смогут вспомнить время советской поры — эпоху тотального дефицита и целую эру всевозможных заготовок и вкусностей, изготовлявшихся дома, потому что в магазинах «не найти»; время пионерских лагерей и всевозможных бесплатных кружков и секций, в каждую из которых, да еще и не в одну, должен был ходить каждый уважающий себя советский ребенок; отсутствие Интернета, и в этой связи огромного количества свободного времени у детей, которое они могли потратить на уличные игры и всевозможные выдумки и проказы.
Читая забавные приключения подружек можно хохотать в голос, пока не заболит пресс, можно предаваться ностальгии, вспоминая свои детские проделки и шалости, можно даже узнать для себя что-то новое – например рецепт какого-нибудь удивительного блюда. Каждый для себя возьмет от этой книге то, что понравится. Лично для меня книги о Манюне – это какие-то неисчерпаемые закрома счастливых детских воспоминаний, полных шума, гама и смеха. В эти закрома можно приходить снова и снова, что бы набрать полные пригоршни хорошего настроения, чтобы хватило надолго, чтобы дальше с этим позитивом жить.
Сборник рассказов удивительной силы. Он о людях наивных и чистых, выдержавших удары судьбы, но не сломавшихся. Он о преодолении себя, о том, как важен человеку родной дом и поддержка близких людей, о том, как иногда нужно забыть о благах цивилизации и пожить в глуши, чтобы по-настоящему прийти к себе. Рассказы Абгарян – будто источник небывалой чистоты, окунуться в который хочется снова и снова.
В первой истории рассказывается о немолодой женщине Зулали. Зулали потрясающе красива, но, к сожалению, разум ее спит сном младенца, и выговорить она не может ничего, кроме нескольких звуков. Несмотря на это, ее душа чиста и открыта миру. Ее жизненный путь не был безоблачным. Самое первое испытание выпало ей на долю тогда, когда она была еще совсем ребенком, и оно оказалось не по силам даже взрослым. Подрастая, Зулали сталкивается с тем, что не все родные готовы принять ее такой, как она есть, а в мире полно злых людей, готовых обидеть ее. Но она ни на кого не держит зла. Зулали – воплощение добра, терпимости, милосердия и всепрощения. Она полностью оправдывает свое имя, в переводе означающее «Пречистая». В ее душе всегда царит весна. В повести «Салон красоты «Пери» главная героиня Назели после двенадцатилетнего отсутствия возвращается в свою родную деревню. Односельчанки ей совсем не рады. Назели слишком красива. Кроме того, она с молодости стремилась к чему-то большему, чем ее подруги, была слишком своевольной и своенравной. Вернувшись домой, Назели открывает первый и единственный в деревне салон-парикмахерскую «Пери», чтобы осуществлять то, что она хорошо умеет – делать людей красивыми. По ходу повествования ей приходится преодолевать недоверие, зависть, недобрую молву, отчуждение, чтобы наконец, доказать, что именно красота спасет мир. И от нее же и погибнет. В рассказе «В краю победивших старушек» писатель Марк, попавший в творческий ступор, по настоянию жены уехал в далекую деревню к своей пратёще – бабо Софе. С самого начала Марк ощущает, что попал в какой-то иной мир, сродни другому измерению. В первый же день бабо Софа повела его на экскурсию по всему дому и показала предметы своей особой гордости — «хрустал чехский, сервиз немецкий», и конечно звезду коллекции – «финдиклеш» – сине-белый расписной чайник – «гжел». В конце экскурсии Марка торжественно представили гипсовому бюсту покойного мужа Софы – Мисак-джану, с которым та привыкла во всем советоваться будто с живым. В этом обособленном краю люди наивны и чуточку смешны, но они добры и приветливы. Их сердца и души открыты друг другу, и они рады помочь ближнему даже в самой малости. Они довольствуются малым, ценят дары природы, с уважением относятся к тем, кто совсем не похож на них, и, даже, по их разумению, настоящий чудик Марк отдыхает всей душой и черпает вдохновение для написания новой книги. В рассказе «Птичий поильник» придирчивый свёкр невзлюбил невестку, умницу и красавицу Нану. Прозвище «Птичий Поильник» он заслужил от односельчан за малый рост и неказистость, а также за на редкость вредный характер — он ворчлив, заносчив и привередлив. Нана тщетно проявляет воистину ангельскую кротость и приветливость. И лишь оплошность самого Птичьего Поильника, чуть не стоившая ему жизни, помогла им сблизиться и признать друг в друге родных людей. «Памяти Лусине» Рассказ «Памяти Лусине», опубликованный в сборнике рассказов «Вальс в четыре руки», не оставит равнодушным никого, я плакала, дочитывая последние странички. В автобиографическом рассказе писательница делится воспоминаниями о своей юности, которая пришлась на 80-90-е годы XX века. Для нее это было нелегкое время, как и для всей Армении. Не успела страна оправиться от кошмарного землетрясения, причинившего ей колоссальные разрушения, не успели женщины оплакать погибших, исчислявшихся десятками тысяч, как начался военный конфликт Армении с Азербайджаном. Родной для писательницы армянский город Берд оказался буквально на линии огня. Большинство жителей города вынуждены были оставаться в нем, так как идти им было попросту некуда. Взрослым и детям пришлось осваивать науку выживания. Абгарян делится «детскими» воспоминаниями, о том, например, как выжить в квартире во время бомбежки. Она рассказывает о затянутых пленкой окнах, о спасительных дверных проемах, о том, что лучше всего во время артобстрела спасаться в прихожей – ведь она защищена комнатами, и в ней нет окон, которые могут разлететься вдребезги. С грустью говорит об испорченных праздниках, в которые канонада просто не смолкала. Став постарше, девушка покинула Берд, чтобы учиться в Ереване. Но война дала себя знать и в столице. Родители привезли ей в общежитие младших сестер и брата, так как Берд обстреливали уже и днем и ночью. Им чудом удалось вывезти детей из практически блокадного города, в который родители, оставив детей, тут же и вернулись. Отец, по профессии врач, а по убеждениям патриот, считал, что его место — в родном городе. В общежитской комнате, помимо рассказчицы, проживали еще три девочки. Но никто из них ни разу не высказал недовольства, ни разу не пожаловался. Спали вповалку. Делились последним. Хлеб получали по карточкам – 250 грамм хлеба в сутки на человека, и, не сговариваясь, отдавали детям. Этот рассказ врезается в память и заставляет провести личные ассоциации. Я и не задумывалась никогда, что в то время, когда я мирно училась в старшей школе, где-то в соседней братской республике шла настоящая война, гибло мирное население, люди получали дневные пайки хлеба по талонам, выстаивая огромные очереди. Да, моим родителям и мне тоже довелось пожить «на талоны». И я тоже знаю, что такое стоять в огромной очереди. Я помню, как будучи в восьми- или девятилетнем возрасте, мне частенько приходилось ходить по утрам с эмалированным бидончиком, чтобы занять место в очереди за молоком – дома была маленькая сестренка. Рано утром, до открытия магазина, приезжала машина с цистерной или бочкой. Крикливая продавщица строго наливала в одни руки не более 3-х литров. Один раз машина не приехала. Люди долго не желали расходиться, а потом кто-то в сердцах разбил витрину магазина. Я это помню, и до сих пор в этих воспоминания кроются осколки страха. Но мои страхи, по сравнению с переживаниями детей из этого рассказа, ничего не стоят. В моем городе не шла война, и моя мать не оставляла на мое попечение младших детей, сказав на прощание, будто уходя навсегда: «Оставляю детей на тебя»… Слова, от которых просто переворачивается сердце. Рассказы такой силы будят в душе давно забытые воспоминания и заставляют по-новому взглянуть на события прошлого. «С неба упали три яблока» Если говорить кратко, книга о маленькой горной армянской деревушке, в которой живут практически одни старики. Можно было бы сказать, доживающие свой век, если бы не их тяга к жизни, не их желание заботиться о любимых и дорогих людях, не их желание делиться теплом и дарить любовь. Эту книгу Абгарян часто сравнивают с романом Г. Маркеса «Сто лет одиночества». Оба романа относят к жанру мистического реализма, в которых присутствуют мистические событии, происходящие в деревнях с доживающими свой век стариками. Как бы то ни было, у Абгарян главная героиня с первых строк романа готовится отправиться в мир иной: «В пятницу, сразу после полудня, когда солнце, перевалившись через высокий зенит, чинно покатилось к западному краю долины, Севоянц Анатолия легла помирать». Но перед лицом надвигаемой кончины Анатолия выполнила всю домашнюю работу – а иначе кто сделает, ведь она женщина одинокая. На следующий день, так как смерть все не спешила, Анатолия вновь занялась хозяйством, а заодно ответила на сватовство кузнеца — отказать ему не смогла, зачем зря обижать хорошего человека. Авось потом не будет на нее сильно обижаться. Да и вообще, кузнец – человек к ударам судьбы привычный, переживет. Постепенно, в процессе повествования, все жители этой деревне предстают перед нами, как на ладони. У каждого здесь была непростая судьба. Именно от этого, наверное, всех жителей этой крошечной деревушки объединяют почти родственные чувства. Это и неудивительно, если учесть количество испытаний, выпавших на их совместную долю: лютые зимы, страшный голод, сверхъестественное нашествие насекомых, войну и разруху. Они теряли близких, мирились с неизбежным, довольствовались малым, связывали свои судьбы не с тем, с кем нужно бы, но стоически и безропотно переносили испытания, находили время для действительно важных и добрых дел, и во всех ситуациях старались оставаться в первую очередь людьми. И всех этих людей в итоге объединяет одно — вера в добро и в завтрашний светлый день. Вообще вся книга – это гимн жизни, силе духа, человечности и любви — всему самому лучшему, что может быть в человеке. И не важно, где тот человек живет – в громадном мегаполисе или в Богом забытой деревне на краю мира. На редкость позитивная книга, с удивительным жизнеутверждающим посылом. Язык повествования у Абгарян особенный: он простой и понятный, без длинных витиеватых предложений, но такой поэтичный, а местами просто вкусный, когда описывается, например, процесс готовки. Он полон мудрых высказываний, вложенных в уста героев, он неторопливо-неспешен, он красочен и полон тихого юмора, а самое главное – он полон нескрываемой любви к своим героям – таким разным: обидчивым и жизнерадостным, серьезным и веселым, мнительным и легкомысленным, но с богатым внутренним миром и потрясающей силой духа. Чтение ее книг – это непрекращающийся поток эмоций, это полное погружение в другую среду, нарисованную автором. Приглашаем в библиотеки города для знакомства с книгами Наринэ Абгарян! Наринэ Абгарян в Живом Журнале «LiveJournal» Абгарян, Н. greenarine: Дневник Наринэ [Электронный ресурс]. – URL: https://greenarine.livejournal.com/ Интервью с Наринэ Абгарян 1. Данилова, А. Наринэ Абгарян: «Если ты услышал звук выстрела, значит, ты еще живой» [интервью с Н. Абгарян] [Электронный ресурс] // Православие и мир: ежед. интернет-издание. – 2018. – 26 июня. – URL: (дата обращения 23.08.2018) 2. Зворыгина, П. Н. Педагогический потенциал романа Наринэ Абгарян «Манюня» [Электронный ресурс] / П. Н. Зворыгина, Е. О. Галицких // Молодой ученый. – 2015. – № 22.1. – С. 90-92. – URL: https://moluch.ru/archive/102/23165/ (дата обращения 23.08.2018) 3. Наринэ Абгарян: «Нужно стараться не отождествлять себя с успехом и с книгой» [интервью с корр. РИА Новости] [Электронный ресурс] // Россия сегодня: медиагруппа. – 2018. – 20 марта. – URL: https://ria.ru/interview/20180320/1516763415.html (дата обращения 23.08.2018) 4. Савенкова, О. Премия «Рукопись года» вручена Наринэ Абгарян [Электронный ресурс] // Ноев ковчег. – 2011. – № 3 (162) . – URL: http://noev-kovcheg.ru/mag/2011-03/2390.html (дата обращения 23.08.2018) 6. Шафранек, Е. Наринэ Абгарян: «Не воспринимайте себя серьезно!» [Электронный ресурс] / Е. Шафранек // Бранч [интернет журнал: люди, события, мнения, места]. – 2015. – 27 мая. – URL: http://brunch.lv/narine-abgaryan-ne-vosprinimayte-sebya-serezno/ (дата обращения 23.08.2018) Книги Наринэ Абгарян: 1. Абгарян, Н. Зулали [сб. рассказов] / Н. Абгарян. – М.: АСТ, 2016. – 315 с. 2. Абгарян, Н. Манюня / Н. Абгарян. – М.: Астрель-СПб, 2010. – 317 с. 3. Абгарян, Н. Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения / Н. Абгарян. – М.: Астрель; СПб.: Астрель-СПб, 2012. –314 с. 4. Абгарян, Н. Манюня пишет фантастичЫскЫй роман / Н. Абгарян. – М.: АСТ; СПб.: Астрель-СПб, 2012. –316 с. 5. Абгарян, Н. Люди, которые всегда со мной / Н. Абгарян. – М.: АСТ, 2014. – 315 с. 6. Абгарян, Н. Памяти Лусине // Вальс в четыре руки: рассказы о музыке и музыкантах / сост. Л. Исупова. – М.: АСТ, 2016. – С. 173-179 с. 7. Абгарян, Н. Понаехавшая / Н. Абгарян. – М.: АСТ; СПб: Астрель-СПб, 2012. –251 с., 2014. – 315 с. 8. Абгарян, Н. С неба упали три яблока / Н. Абгарян. – М.: АСТ, 2015. – 315 с. 9. Абгарян, Н. Счастье Муры / Н. Абгарян. – М.: АСТ; 2015. –96 с.Наринэ Абгарян
Наринэ Юрьевна Абгарян — российская писательница.
Родилась 14 января 1971 года в городке Берд Тавушского района Армении. Её отец – врач, а мама – преподаватель. Также у Наринэ есть ещё три сестры и брат. Дед по отцовской линии — армянин, беженец из Западной Армении, бабушка по отцовской линии – армянка, уроженка Восточной Армении, более полутора веков входившей в состав Российской империи и СССР, а ныне являющейся независимым государством. Дед по материнской линии – армянин, выходец из Карабаха. Бабушка по материнской линии – русская, уроженка Архангельской губернии России. С дедом они познакомились во время Великой Отечественной войны, которую прошли от начала до конца.
Среднее образование Наринэ Абгарян получила в Бердской средней школе №2. Также занималась музыкой по классу фортепиано в музыкальной школе №1, единственной в её родном городке. Высшее образование получила в Ереванском государственном лингвистическом университете имени Брюсова. Училась на преподавателя русского языка и литературы.
В Москву переехала в 1994 году, чтобы получить высшее образование. Вышла замуж, в 1995 году родила сына. Златоглавая уже давно стала для писательницы второй родиной.
Литературный путь Наринэ Абгарян начался с того, что она завела блог в Живом журнале в 2005 году, но спустя пару месяцев она перестала писать и возобновила записи только весной 2009 года. Вскоре затеяла истории про Манюню. Ими заинтересовалась писательница Лара Галль, которая и познакомила Наринэ с редактором «Астрель-СПб» Ириной Копыловой. Так, в результате плодотворного сотрудничества на свет появились книги Наринэ Абгарян, которая стала известна после публикации автобиографической книги «Манюня» (2010). С этой книгой она стала лауреатом Российской национальной литературной премии «Рукопись Года» в номинации «Язык». Вошла в длинный список номинантов на премию «Большая книга» 2011 года. В 2011 и 2012 годах вышли продолжение и заключение книг о приключениях Манюни.
В 2011 году вышел автобиографический роман «Понаехавшая», получивший гран-при премии «Рукопись года». В сентябре 2012 года вышла повесть для детей «Семён Андреич. Летопись в каракулях», а в апреле 2013 года Наринэ Абгарян получила за неё премию «BABY-НОС», где повесть была признана лучшей детской книгой последнего десятилетия.
В феврале 2014 года вышел роман «Люди, которые всегда со мной».
Фантастика в творчестве автора.
В 2014 году у Абгарян вышла написанная в соавторстве с Арменом Ватьяном сказка «Великан, который мечтал играть на скрипке», повествующая о великане, полюбившем музыку. Сказка была признана порталом «Папмамбук» лучшей детской книгой 2014 года.
В декабре этого же года вышла написанная с Валентином Постниковым сказка «Шоколадный дедушка» о славном дедушке, который обожает сладкое и спит на потолке.
В марте 2015 года был издан роман «С неба упали три яблока», написанный в жанре магического реализма. Это истории о чудаковатых и трогательных жителях маленькой деревни Маран, затерянной высоко в горах. По причудливости сюжетного полотна и трагикомичности судеб героев текст можно сравнить с романом Г.Г. Маркеса «Сто лет одиночества».
Формула счастья Наринэ Абгарян — Социум
В моем доме есть специальная книга «для выздоровления». Когда в семье кто-нибудь заболевает, ему торжественно вручается «Манюня» Наринэ Абгарян, русскоязычной писательницы, армянки, живущей в Москве.
Меня поймут люди моего поколения или старше, и, пожалуй, их дети, потому что эта книга — в ряду навсегдашних, длявсехных книжек, которые читаются с неослабевающим интересом всеми поколениями семьи (от семилетних до девяностолетних). Популярный блогер Наринэ Абгарян — яркое литературное открытие последних нескольких лет. Ее автобиографическая повесть «Манюня» сначала появилась на личной странице Наринэ в «Живом журнале». И потом, изо дня в день в ее ЖЖ появлялись рассказы о дружбе двух маленьких девочек, живших в армянском городке Берде. Буквально на глазах рождалась хорошая, умная, смешная и добрая книга, которая полюбилась читателям в первую очередь искренностью, свежей интонацией и легким авторским стилем. После присуждения Наринэ нескольких престижных читательских премий «Манюня» появилась и на прилавках книжных магазинов. А потом и продолжение — «Манюня пишет фантастичЫскЫй роман». На днях вышла третья часть — «Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения».
Мой собеседник — восхитительная женщина, популярный блогер, автор трилогии о Манюне и книги «Понаехавшая», писатель Наринэ Абгарян.
М.Гончарова. — Наринэ, каких тем ты предпочитаешь не касаться?
— Давай не будем касаться политики, ну ее.
М.Г. — И правда, а ну ее!..
Как ты сама хотела бы, чтобы я тебя представила?
— Да кто его знает, Маруся. Я себя писателем не считаю. Давай назовем меня обтекаемо и аккуратно — литератор. Можно блогер.
М.Г. — Как думаешь, если бы не было Интернета и ты не завела блог, родились бы твои книги?
— Я всегда призываю творческих людей заводить себе блоги. Блог — это возможность быть услышанным, возможность заявить о себе. Не будь в моей жизни ЖЖ, и книг моих наверняка не случилось бы. Я неуверенный в себе человек, мне редко нравится то, что я пишу. Поверь, без поддержки читателей моего блога я вряд ли решилась бы довести дело до конца. Люди меня подбадривали, поддерживали добрым словом, если и критиковали, то очень тактично. За что им большое спасибо.
М.Г. — Кстати, о твоем блоге.
Будет несправедливо, если запись нашего с тобой разговора прочтут только украинские читатели, поэтому я поместила объявление на нескольких страницах социальных сетей с предложением ко всем, не только украинским читателям, спросить тебя о том, что их интересует. Согласна?
— Ну еще бы.
М.Г. — К слову, ты в Украине была когда-нибудь? Есть ли у тебя здесь друзья?
— К сожалению, не была ни разу. В Харькове живут мои родственники — троюродные брат Андрей и сестры Рузанна и Тоня Меликян. Жизнь нас раскидала давно и надолго — последний раз мы виделись лет тридцать назад. Очень хотелось бы встретиться с ними. Я надеюсь, Рузанна простила мне несчастную пустую конфетную коробку, из-за которой мы чуть не поубивали друг друга летом 1981-го. Это была картонная коробка с красивой фрейлиной на крышке, которую я в честной драке отбила у Рузанны. И мигом потеряла к ней интерес, как только Рузанна уехала. Коробка потом валялась тут и там по дому, и каждый взрослый считал своим долгом попенять мне, что я не отдала ее Рузанне. Да, в детстве я умела быть вредной.
А вообще, в Украине у меня много прекрасных друзей, с которыми свел меня ЖЖ. Это замечательная писательница Каринэ Арутюнова, Ирина Бузко, Иван Гоменюк, Ирина Морозовская. И, конечно же, ты, дорогая Маруся. Очень хотелось бы побывать у вас. Когда-нибудь обязательно приеду. Обязательно.
М.Г. — Думаю, когда твои замечательные книжки будут переводиться на украинский язык, а это, я уверена, в скором будущем обязательно произойдет, у тебя и появится шанс у нас побывать. А вот скажи, если бы ты не стала писателем, чем именно ты хотела бы заниматься и почему?
— Я сейчас на минуту представила, что могла бы им не стать, и испугалась. Честно. Не скажу, что всю жизнь к этому шла. Скорее, это была тайная, задвинутая на задворки сознания мечта, в которой я не признавалась даже себе.
Но однажды эта мечта осуществилась, и другой реальности я себе не хочу.
М.Г. — Вот, кстати, интересный вопрос от очень интересного человека. Лара Галль, писатель: «Наринэ, не оказалась ли такая большая популярность своеобразным стрессом для тебя? Были ли моменты, когда ты пожалела, что издала книги?»
— Открою секрет. Замечательная питерская писательница Лара Галль — моя литературная крестная. Это она привела редактора АСТРЕЛЬ-СПб Ирину Епифанову за руку в мой блог. Так что Лара имеет самое непосредственное отношение к моим книгам.
Теперь к ее вопросу. Будь мне 25, наверное, это стало бы испытанием и даже стрессом. Но я уже взрослый человек, надеюсь, научилась отличать зерна от плевел. Поэтому популярность мне не страшна.
А если честно, я ее всерьез не воспринимаю. Она живет своей отдельной жизнью, я — своей.
Валентин Постников, детский писатель («Карандаш и Самоделкин»). — Самое сложное, на мой взгляд, — написать такую книгу, чтобы она была интересна как маленьким, так и взрослым читателям. Чаще всего бывает так: детям книжка очень нравится, а взрослые ее ругают. Бывает наоборот: взрослые в полном восторге от книги, а детям она совсем не нравится. Но как написать книгу, чтобы взрослый читал ее ребенку и оба при этом хохотали или грустили? Как найти эту золотую середину? Словом, в чем же секрет книг Наринэ Абгарян? И есть ли он, этот секрет?
— Я вас уверяю, есть взрослые, которые очень мою «Манюню» ругают. Они не понимают, как можно такую книгу давать читать детям.
Я сама, между прочим, не считаю ее детской книжкой. Это, скорее, семейное чтение — для детей от десяти и до ста лет. Для всех, кто не разучился смеяться.
Мне кажется, чтобы написать книжку, которая одинаково была бы интересна и детям, и взрослым, нужно самому оставаться немножко ребенком. Других рецептов я не знаю.
Ясмин Кузнецова-Али-хан, фоторепортер. — Берд — это маленький городок, Москва — шумный мегаполис. Если бы условия жизни, образования для сына и так далее были бы такими же у тебя на родине, где бы ты жила — в неспешности маленького городка или все-таки в сумасшедших ритмах Москвы? Где тебе комфортнее?
— Если бы у меня была такая возможность, я бы жила и там, и там. У маленьких и у больших городов есть свои преимущества и недостатки. Мне одинаково комфортно и в Берде, и в Москве. Наверное, я человек-хамелеон.
Наверное.
М.Г. — Описанный тобой мир — не только Берд, а все те места, где хулиганили твои девчонки и их друзья, — это просто Вавилон какой-то. В нем мирно сосуществуют и дружат люди разных национальностей, языков и религий. Все друг другу помогают и, по-моему, там, в твоем Берде, никто и не задумывается, что он армянин, еврей или грузин…
Ты недавно ездила на родину — как сейчас там живут люди?
— Я знаю, что в Ереване действует православный храм Покрова Пресвятой Богородицы, есть Голубая мечеть, Израильский культурный центр с воскресной школой и маленькой синагогой. У ассирийцев в компактных местах проживания — свои церкви, у молокан — специальные молельные места. Имеют свои религиозные центры езиды…
К сожалению, война и блокада внесли свои коррективы: республику покинули очень многие — армяне, русские, греки, евреи, ассирийцы, езиды, курды, молокане, азербайджанцы. Мне очень больно приезжать к себе на родину. Она продолжает находиться в состоянии необъявленной войны; она задыхается в условиях экономического кризиса и непотопляемой коррупции. Несмотря на это, граждане Армении сохранили самое главное — оптимизм и чувство юмора. Людей, умеющих посмеяться над собой, ничто и никто не сможет победить.
После развала Советского Союза все республики проходили через болезненный процесс самоидентификации. Мы тоже сгоряча чуть не наломали дров. Слава Богу, хватило ума вовремя остановиться.
Людей других национальностей и религий в Армении было мало еще в советское время — республика не могла похвастаться привлекательными условиями жизни или достаточным количеством рабочих мест. Да и характер у моего народа не сахар — не каждый может с нами ужиться. Но те отчаянные граждане, которые все-таки бросали вызов судьбе и переезжали к нам, спустя какое-то время влюблялись в страну навсегда. Потому что сложно оставаться безразличным к тому, в каких нечеловеческих условиях моему народу порой приходилось выживать, спасать свою веру, язык, культуру. Шутка ли, в истории Армении лишь однажды случились сто лет мира, один век, когда она не воевала, когда ей не приходилось отбиваться от завоевателей.
Нам еще предстоит научиться жить, не оборачиваясь на прошлое и не вздрагивая от любого стука в дверь. Я знаю, я верю, мы справимся.
М.Г. — А как ты сама относишься к религии?
— Я агностик. Я всю жизнь веду разговоры с Богом. Меня не устраивают Его молчание, Его индифферентное отношение к тому, что происходит в мире. Я не могу понять, где Он прохлаждался все то время, пока в Дарфуре убивали людей. Это ведь было совсем недавно. Как может Бог закрывать на такое глаза? Мне этого не понять.
Я знаю, Он любит бунтарей. Тех, кто не робеет задавать Ему неудобные вопросы. Тех, кто не боится спорить с Ним. Только до ответов почему-то не снисходит.
Я верю в бессмертие души. Верю в то, что когда-нибудь встречусь с моими ушедшими родственниками. Они меня ждут, они меня оберегают. Они всегда со мной.
М.Г. — Ты так круто поменяла свою жизнь. Вот тебя спрашивает 2_red_cat_2: «Есть ли разница в твоем ощущении самой себя как «понаехавшей» в первые годы после приезда в Москву и теперь, когда ты уже известная писательница?»
— Разница, безусловно, есть. Тогда Москва была огромной, непредсказуемой и незнакомой. Сегодня я ее знаю достаточно хорошо, чтобы понимать, какая она ранимая и беззащитная. Соответственно, если раньше я ее немножко побаивалась, то теперь отношусь к ней как к члену
семьи. Город нужно воспринимать таким, какой он есть. Нужно полюбить его всем сердцем, и тогда он обязательно ответит вам взаимностью.
М.Г. — Как ты думаешь, от кого зависит судьба человека?
— Судьба человека зависит от обстоятельств и от того, как он в этих обстоятельствах себя поведет. Я знаю, что такое война, видела, как она ломает людей. Те, на которых вчера хотелось равняться, в экстремальных условиях вели себя как настоящие сволочи. Те, которых всю жизнь не замечал, готовы были поделиться с тобой последним, только бы помочь.
Чаще всего судьба мира зависит от первых. Но стоит он от начала времен на вторых.
Елена Мельникова. — Трудно ли оставаться в нынешние времена женщиной высокой культуры и прекрасного воспитания, удалось ли передать и культуру, и воспитание сыну?
— Думаю, культура — понятие врожденное. Наверное, нельзя научить человека тактичности или предупредительности. Это качества, которые впитываются с молоком матери.
Я бы не назвала себя женщиной высокой культуры и прекрасного воспитания. Я бы назвала себя благодарным человеком.
Я всегда помню, благодаря кому я есть такая, какая есть.
М.Г. — И кто эти люди, кто твои учителя, Наринэ? Вообще, на кого ты хочешь быть похожей? Хоть и говорят «не сотвори себе кумира…» Но как же жить и работать без идеала, как совершенствоваться без учителя?..
— Дело в том, что я выросла в трезвомыслящей, если не сказать — скептически настроенной семье. Мама с папой никогда не создавали себе кумиров. Безусловно, были люди, которыми они восхищались. Но мои родители всегда умели сохранить тот баланс между восторгом и самодостаточностью, когда можно по достоинству оценить творчество или деяния человека, не скатываясь при этом в подобострастное преклонение. Мне кажется, что «кумир» и «подобострастие» — слова-синонимы. Поэтому кумиров я себе не создаю.
Кто мои учителя? Семья, природа, чувства. Книги, музыка, фильмы. Та интеллектуальная Ойкумена, которую человечество создавало на протяжении всего своего существования. Огромное спасибо человечеству за это. И спасибо моим родным за то, что у меня есть возможность это прекрасное распознать, прочувствовать и полюбить.
Карен Маркарян, журналист (Латвия). — Что больше всего раздражает в окружающих тебя людях и что, в то же время, радует?
— Единственное, что раздражает, — это хамство. К сожалению, бороться с ним я не умею. Все, что я могу, — это воспитать своего сына таким, чтобы никто не смог попрекнуть его в хамском поведении.
Радует в людях их жизнерадостность и умение над собой посмеяться. Думаю, благодаря чувству юмора мы и выжили.
Мария Карандина (Киев). — Какова доля «истинной правды» в историях про Манюню? Вели ли вы в детстве дневники, спрашивали ли маму и сестер, какой вы были тогда? Мои воспоминания о детстве, к примеру, очень слабо коррелируют с тем, как моя мама помнит меня в возрасте Манюни и Нары.
— Ну примерно пятьдесят на пятьдесят. Чтобы прошлое превратилось в книжное повествование, его недостаточно просто пересказать. Приходится вводить дополнительных персонажей, сдвигать во времени события, изобретать какие-то ходы, чтобы одна история перетекала в другую.
И, безусловно, это счастье, когда у тебя большая семья. У меня много «напоминателей». Например, историю о том, как мы стреляли в физрука, Каринка забыла начисто. А у меня вылетел из головы Манькин метод спасения от комаров посредством заворачивания в пододеяльники. Так что вспоминали мы всем миром.
Олег Нефёдов. — Если углубиться в ассоциации, то с каким музыкальным произведением, песней или альбомом наиболее схож был ваш Берд?
— У меня о Берде очень личные, счастливые, но иногда больные воспоминания.
Поэтому — адажио из балета Арама Хачатуряна «Спартак».
М.Г. — К слову, какую музыку ты любишь?
— Обожаю джаз. Джаз — музыка бесконечного полета и свободной импровизации, музыка, не знающая границ. Люблю его во всех проявлениях — классика, мейнстрим, соул-джаз, эйсид-джаз…
Ника Макаан. — Вы счастливы в личной жизни? Не трудно быть писательницей, хорошей женой и мамой одновременно?
— Я счастлива в личной жизни. У меня замечательный муж, прекрасный сын. Исключительно благодаря их поддержке я состоялась как мама и жена. Исключительно благодаря моим родителям я состоялась как дочь. Благодаря моим сестрам и брату я состоялась как сестра. Благодаря моим подругам я состоялась как друг.
Меня окружают люди, которые меня очень любят. И которых очень люблю я. В этом и заключается моя формула счастья.
М.Г. — От каких вещей, тебе принадлежащих, ты не смогла бы отказаться?
— Нет таких вещей, от которых мы бы не смогли отказаться. Это я знаю совершенно точно.
Расскажу вам историю. Девяностые годы прошлого века. Военный конфликт между Арменией и Азербайджаном был в самом разгаре. После нескольких дней бесконечных бомбежек вдруг наступила передышка, и папа вывез нас на природу. Это было такое счастье — оказаться на свежем воздухе, дышать полной грудью, не бояться ничего.
А потом началась бомбежка. Укрыться было негде, кругом поле — ни оврага, ни пещеры. Папа взял моего четырехлетнего брата на руки, и мы так и стояли среди этого кромешного ада.
До сих пор не могу забыть то униженное состояние беспомощности, которое обрушилось на меня. В такие минуты начинаешь понимать, насколько ты одинок. И как все те вещи, к которым ты привязываешься в течение жизни — книги, картины, клетчатый плед на подлокотнике любимого кресла, родные камни, родное небо, родное солнце, — КАК они к тебе безразличны.
Поэтому нет таких вещей, от которых мы бы не смогли отказаться. По сути, ничего страшного в этом нет. Нужно просто понять и смириться с этим, и спокойно жить дальше.
М.Г. — Мы с тобой познакомились сначала в ЖЖ, а потом уже на Книжной ярмарке в Москве. Ты показалась мне очень нежной и беззащитной. А какой ты сама себя видишь?
— На самом деле я скованный человек. И даже замкнутый. Оказавшись в толпе, моментально обессиливаю, начинаю судорожно зевать. Самым главным своим достоинством считаю незлопамятность. Я вообще не помню обид. Муж говорит, что со мной даже поссориться невозможно, потому что я не умею аргументированно возразить.
Кстати, это можно считать и самым большим моим недостатком. Иногда бывает нужно за себя постоять, а у меня не получается.
М.Г. — А где ты обычно отдыхаешь? Как проводишь свободное время?
— Дома. Я вообще домоседка. Меня трудно куда-либо выманить. Слушаю музыку. Общаюсь с моими любимыми подругами. Иногда вяжу. Так как мои мужчины профессиональные растеряхи, то к каждой зиме я в обязательном порядке вяжу шарфы. Английской вязкой.
Да, и обязательно читаю. Чтение — самый лучший отдых.
М.Г. — Ну, навскидку, Наринэ, любимое, перечитываемое? Есть?
— Обязательно есть. Любимых прозаиков и поэтов — легион. Начиная с Астрид Линдгрен и Эно Рауда и заканчивая последним моим открытием-откровением — Мариам Петросян. Начиная с Пушкина и заканчивая Бродским.
По сути своей я ретроград. Поэтому к авторам-современникам я долго приглядываюсь — хожу кругами, глажу по обложке их книги, изучаю страницы. Иногда покупаю, прихожу домой и ставлю на полку. Книга может простоять так месяцами. А потом настает день, когда я решаюсь на чтение. Это настоящее везение, когда новое знакомство заканчивается любовью.
Мгновенная любовь у меня случилась, прости, повторюсь, к Мариам Петросян, Дмитрию Быкову, Лене Элтанг, Михаилу Шишкину, Лоре Белоиван, Дмитрию Горчеву, Глории Му…
А вообще список дорогих сердцу авторов обширен — Дюрренматт, Маркес, Камю, Сароян, Фриш, Кавабата, Фолкнер, Чехов, Салтыков-Щедрин, Булгаков, Шалев, Довлатов, Улицкая, Петрушевская, Толстая… Можно перечислять бесконечно.
А вечная моя слабость — «Улисс» Джеймса Джойса. Я возвращаюсь к этой книге раз в пять лет, иногда чаще. Перечитываю ее от корки до корки. И отползаю в свое привычное пространство — зализывать раны. Считаю «Улисс» величайшим романом современности.
Это большое счастье — быть литератором, быть немного сопричастной к литературе, стоять чуть ближе, чем остальные читатели, к любимым писателям.
Это настоящее благословение.
luci_djan. — Рассматривается в будущем экранизация «Манюни», а также участие самой Наринэ в роли одной из героинь, например, мамы девочек?
— Я считаю, что в кино должны сниматься профессионалы. Я могу написать сценарий, и только.
«Манюню» очень хочет экранизировать кинорежиссер Евгений Лунгин. К сожалению, все упирается в финансирование — найти продюсеров, готовых вложить деньги в такой проект, пока не удается. Но Женя не отчаивается.
svetonebo. — Куда бы ты сама поставила книги о Манюне — на детскую или взрослую полку?
И еще: когда же будет еще про Понаехавшую? А то мы с подругами очень о ней волнуемся!
— Я бы вообще завела отдельную полку для домашнего чтения. И поставила туда Астрид Линдгрен, Эно Рауда, «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева, «Почему нет рая на земле» Эфраима Севелы, Марию Парр, Артура Гиваргизова, Марианну Гончарову (не смущайся, я свои «Манюни» тоже бы с краешка притулила).
Продолжения «Понаехавшей» не будет. Книжка была задумана именно такой — коротенькие иронические истории о жизни не очень простой, но, на мой взгляд, достойной того, чтобы о ней рассказали.
М.Г. — Как вернуть людям-детям интерес к чтению? Как влюбить ребенка в книгу? Как внушить подростку, что книга — это очень многое, чему он рано или поздно будет обязан?
— Я могу судить по моему сыну. Лет с двух я ему в обязательном порядке читала. Не только перед сном, но и в течение дня. Он постоянно видел меня с книгой — все свободное время я отдавала чтению. И теперь его за уши от книг не оттащить. Думаю, приучать ребенка к книге можно только своим примером.
Я вообще считаю детей совершенными существами. Если вас что-то не устраивает в вашем ребенке, ищите причину в себе. Дети имеют обыкновение калькировать поведение и вкусы родителей. Хотите, чтобы ваш ребенок вырос в хорошего человека — подавайте ему соответствующий пример.
М.Г. — Наринэ-джан, скажи честно, ты веришь в чудеса?
— Я не просто верю в чудеса, я знаю, что они есть. Я вообще стараюсь верить во все хорошее — в добро, в торжество справедливости, в то, что когда-нибудь все будут жить в мире. Мечты имеют обыкновение сбываться, надо просто очень в это верить.
